Текст книги "Нано (СИ)"
Автор книги: chromewitch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
И снова не в голову, да что ж такое...
Ты меняешь позицию вместе с выстрелом, потому что Амелия тоже не станет терпеть, когда кто-то стреляет в ее людей. Она мажет, разумеется, – точнее, ты предугадал ее поведение, и твои действия напоминают программу.
Ты точно знаешь, как двигаться и как стрелять, как всех их убить, но не делаешь этого.
Скорпион скулит, глядя на простреленную ладонь, но даже его скулеж не мешает потоку ругани. Талантище. Бо просто лежит, запрокинув голову, и смотрит на тебя квадратными от ужаса глазами. Ты целишься Свете в лоб, и Амелия снова останавливается, не торопится стрелять во второй раз.
– Света, – напряженно говоришь ты и протягиваешь ей транквилизаторы.
Она понимает, она действительно тебя понимает, абсолютно белая и трясущаяся как лист на ветру. Она берет транквилизаторы из твоей руки и примеривается к собственной шее.
– Сначала – они.
– Какого черта, Вик?! – Амелия целится в тебя из пистолета.
– Ты знаешь, что я успею уклониться, – говоришь ты ей, игнорируя вопрос. – И что одна пуля меня не остановит.
Света вкалывает транквилизатор сначала Скорпиону – полный шприц, как ты инструктируешь. Потом Бо и себе – здесь хватит и половины дозы. Она садится на пол и с отчаянием смотрит на тебя.
– Вик. Пожалуйста...
Она не успевает договорить, слова застревают у нее в горле. Она падает. Ее голова гулко бьется об пол.
Света, тебе стоило лечь сразу, а не тратить время на бессмысленные слова...
Ты вновь смотришь на Амелию и мысленно желаешь ей провалиться прямо здесь и сейчас. И гнобишь себя за то, что все еще – как и Света! – тратишь время на речь.
На объяснения.
– Какого. Черта, – повторяет Амелия, перехватывая пистолет обеими руками и глядя на тебя в упор. – Вик!
– Это ты мне скажи.
Давнее, это давнее. Это почти мертвое в тебе, но оживающее слишком часто в последнее время – твердое намерение убить. Сколько раз ты убивал, будучи шпионом, просто потому что не мог не убить? Но сейчас корни этого стремления уходят глубже – в настоящую жизнь, в ту, которую ты сам для себя выбрал. И это... тяжело.
Тяжело осознавать, что твоя цель, которую ты не можешь, не имеешь права игнорировать, вдруг сталкивается с твоим – и тоже твоим собственным – нежеланием убивать.
Им не стоило быть такими открытыми. Им не стоило впускать тебя в этот мир – по-прежнему паршивый мир, с одним только отличием в том, что ты в нем не один. Им – ей, Амелии – не стоило так заботиться о том, чтобы ты в нем остался. Им не стоило тебя ценить и беречь твои секреты, черт возьми.
Потому что сейчас это слишком тяжело.
– Это ты мне скажи, Амелия, – повторяешь ты. – Что заставило тебя убить мою дорогую подругу? Одного из немногих, черт возьми, близких мне людей?!
– Как...
Вопрос прорывается, но она тут же стискивает зубы. Взгляд холодный, холоднее чем когда-либо, и как никогда хочется бросить ей, что вот это вот и есть ее настоящее лицо – долбаный клон, не человек в полном смысле, чертова подделка, фальшивка, и ей никогда не быть человеком, раз она может выпустить пулю в висок ни в чем не виноватой женщины.
Кто бы говорил, конечно, отмечаешь ты про себя. Кто бы говорил. Эта ненависть и этот уровень оскорблений – то, над чем ты всегда смеялся.
Но проблема в том, что на другое ты вдруг неспособен.
Ты выжимаешь из себя ненависть, но трудно ненавидеть человека, с которым сражался бок о бок.
– Машинное обучение, – ты неуклюже копируешь голос Дайса, объяснившего тебе принцип еще тогда, после нападения на грузовик Триады. – Ты сама подтвердила это на свалке. Единственный способ обучить наноботов без нужного оборудования – это пример. Такой, как пуля. «Эвита», знакомо? Крохотная испанская фирма, не выбиравшаяся дальше родной страны. «Эвитой» и убили Кристину. Ее и всех остальных, и я помню, что нано уже в твоих руках.
Красного Шеста убили нано, через «человеческую бомбу». Кристину убили нано – через невидимую испанскую пулю, черт бы ее побрал.
– Слишком много вранья, Амелия, – заканчиваешь ты.
– Мне жаль.
Конечно, что еще она может сказать?
– Мы не представляли, что... Послушай меня, давай поговорим как нормальные люди! Ты видел, сколько ран я могу перенести. Ты хотя бы понимаешь, что я сейчас все еще могу тебя убить, но не делаю этого?!
– Нет. Не понимаю, – честно отвечаешь ты.
А еще ты не понимаешь, почему так и не стреляешь.
– И мы не нормальные люди, Амелия. Так что это закончится грязно.
– Я не дам тебе возможности сломать все, к чему я шла. Не сейчас.
Амелия уже не пытается взывать к человечности. Вам надо стрелять, это единственный выход. Вы оба это понимаете.
Твой наладонник снова вибрирует. Ты автоматически скашиваешь глаза на свободную руку – и вдруг замираешь.
Это не Гектор, его ты заблокировал раньше.
Это тот человек, которого ты не ожидал услышать, и сейчас – особенно сейчас! – ты не можешь его игнорировать.
Не так уж много друзей у тебя осталось. Совсем мало, если точнее. Почти никаких.
Не опуская пистолет, ты поднимаешь свободную руку на уровень глаз. На наладонник прибывают и прибывают сообщения, раз на звонок ты не ответил вовремя. Сообщения одинаковые – просто повторы. От Дайса. Как будто он в панике, как будто он в бешенстве, как будто он на грани из-за твоего молчания. Или... как будто его наладонник неисправен, и это то единственное, что он успел отправить.
«джинн помоги мне».
«джинн помоги мне».
«джинн помоги мне джинн помоги мне джинн помоги мне джинн помоги мне».
Нескончаемым потоком.
Это похоже на крик.
Это что-то ужасное, и ты чувствуешь, как сороконожки ползут по твоему позвоночнику.
Ты разворачиваешься и срываешься с места.
31. Крысы
Окраины на самом деле не замерли как на снимке. Это только твое волнение и быстрая езда превращают окружение в безжизненную картинку. Если остановиться, притормозить на миг, то станет заметно – дроны все еще роятся в вышине, промышленная техника все еще напрягается в спазмах, люди все еще копаются в останках машин, перебирают мусор во дворах и на обочинах дорог.
Но тебе слишком медленно. Но тебе – слишком тихо.
Туча зависает над горизонтом, словно подтверждая твой настрой, из ее жирного темного брюха бьют молнии. Далекий громовой раскат настигает окраины и твою несущуюся через них машину.
Ты ведешь фургон – даже на нервах ты автоматически рассчитал, вспомнил, что фургон Креста, в отличие от угнанной недавно машины, точно справится с бездорожьем окраин.
У тучи четкие, почти что нереально правильные границы. Быть может, циклон искусственный, и ты смотришь на него, пока фургон подпрыгивает на ухабах и мусоре, сбивает чей-то самодельный забор и разгоняет толпу бомжей.
Здесь все еще так ярко, несмотря на приближающуюся непогоду.
Здесь слишком, слишком ярко.
Ворота на свалку открыты, и ты сразу замечаешь, что опоздал. Рядом две машины, точно такие, какие ты видел у бара Наримы, когда отстреливал мафию с высоты. Дверцы распахнуты, внутри не видно никого.
Здесь слишком ярко и слишком тихо.
Дроны-сторожи, птички в ворохах полиэтилена и цветного пластика, валяются на земле. Выпрыгнув из машины, ты замечаешь впереди, у металлической сетки забора, тело.
Сороконожка.
Ты как всегда вздрагиваешь от одного только слова, даже произнесенного мысленно, но к трупу подходишь спокойно и ровно. Это действительно она – шесть металлических спиц блестят на солнце, согнутые под разными углами, торчащие над искалеченным телом. Как ножки насекомого.
Солнечный свет отвратительно ярок, и без шлема у тебя начинают слезиться глаза.
Ты бежишь к знакомой сторожке, конуре из листов фанеры и жести, и спотыкаешься о робота – теперь лишь груду металла.
Дверь выбита, конечно. Внутри Дайс.
В крови.
Конечно.
Он медленно моргает и захлебывается кровью, прижимая к ране на животе охапку тряпья, проводов и пластика – все, до чего достала человеческая рука. Спицы протеза выломаны из плеча, валяются рядом, потонув в красной луже.
Его смерть не будет чистой, отмечаешь ты автоматически. Его убийцы постарались – они хотели донести, показать, что бывает с врагами Триады.
Ты останавливаешь себя от первого бессмысленного порыва – спросить, что случилось, постараться затянуть рану подручными средствами, прижать эту чертову тряпку в его руке посильнее или приподнять ему голову непонятно зачем. Сотни идиотских действий блокируются в твоей голове с почти отчетливыми щелчками.
Ты находишь ящик с медикаментами на стене, металлический контейнер с размашистым красным крестом, и выгребаешь его содержимое. Потом опускаешься на колени рядом с телом и отбираешь у Дайса ворох хлама. Заливаешь рану медицинским клеем, своим и из аптечки, надеясь остановить кровотечение. Повторяешь то же самое с его плечом. Фарма работает как надо – теперь его дыра в животе и искалеченное плечо блестят как под лаком, и красная лужа под твоими коленями не становится еще больше.
Только вот это все еще бессмысленно.
Дайс следит за твоими действиями мутным взглядом, на лице ужас, которого не было полминуты назад. Он хочет что-то сказать, но изо рта вырывается только хрип пополам с кровью.
Ты вкалываешь ему обезболивающее, все еще продолжая надеяться. Ты вкалываешь ему стимулятор.
На несколько секунд это помогает – взгляд Дайса проясняется, пальцы внезапно хватают тебя за руку. Он говорит:
– Да кто ты, мать твою, такой?..
Секунду, очень долгую секунду ты тупо смотришь на него.
Дайс, ты совсем сбрендил?
Они ударили тебя и по голове тоже?
Очень смешно, полудурок.
...В твоей голове мелькает все то, что ты сказал бы, будь ситуация хоть чуточку легче, прежде чем доходит: он тебя не знает.
За все семь лет он видел только твой шлем.
И теперь абсолютно незнакомый мужик вдруг пытается привести его в чувство.
– Дайс, это...
Он отрубается, и нет ни дыхания, ни пульса, хотя последний ты еще пытаешься услышать, все сильнее и сильнее сжимая его руку.
– ...это я, – заканчиваешь ты.
За твоей спиной слышится шум и топот, и даже знакомый металлический скрежет – кто-то так же, как и ты, споткнулся о поломанного робота. Дверь распахивается снова, и ты не глядя стреляешь.
Не нужно даже догадываться, кто мог последовать прямо за тобой. Амелия.
От неожиданности она падает на спину с порога, но тут же подбирается, вскакивает на ноги. Теперь, повернувшись, на ярком солнечном свету, ты отчетливо видишь, как под ноги ей падает пуля. Кровь едва успела задеть ее рубашку, прежде чем сработали – теперь это кажется очевидным – нано.
Она бледная, она дрожит, заметив за твоей фигурой тело Дайса.
– Черт, – выдыхает она, не глядя на тебя, – черт, черт...
Ты стреляешь еще пять раз, и она все-таки падает снова.
Давно пора.
Теперь процесс восстановления идет сложнее, она отползает от тебя, но все еще не пытается прицелиться в ответ.
– Это кто-то из них, – говорит она, глядя на тебя в упор. – Скорпион, Бо или Света. Только они знали об участии Дайса, были на этой свалке и...
– Еще это мог быть тот водитель, Марк. – Ты стреляешь снова.
Амелия откидывает назад голову, с трудом удерживаясь от падения. Локоть, на который она опирается, заметно дрожит. Она механически зажимает ладонью новую рану – совсем близко к шее. Ты поднимаешь пистолет чуть выше. Амелия несколько секунд ждет, прежде чем продолжить:
– Марк не знал ничего о планах на башни.
– Это могла быть Рут.
Новый выстрел пробивает ее ладонь.
Амелия неуклюже мотает головой.
– Она... нет... она бы никогда не...
– Это могла быть ты.
Бредовая идея, но все же – Амелия тоже знала о свалке и Дайсе. И черт ее знает, как далеко и как глубоко тянутся ее планы. Она непонимающе смотрит на тебя, но ты не способен внятно сформулировать свои мысли.
Это просто все еще желание убить говорит в тебе.
Но нужно остановиться. Машины все еще здесь, мафия все еще здесь, и если они еще не услышали выстрелы, то значит, находятся где-то далеко, отлавливая и убивая остальных местных работников. А если услышали – то уже спешат сюда.
Вновь опустив пистолет чуть ниже, ты стреляешь еще дважды на чистой злости. Потом возвращаешься в будку Дайса, подбираешь с пола медикаменты и бросаешь их в Амелию. Не глядя переступаешь через ее ноги, чтобы двинуться в свой увлекательный путь через мусорные кучи.
У самодельной вышки недалеко от забора – другой труп. Сторож – его конечности переломаны, как если бы он упал с высоты, и рядом валяется винтовка. Это снайпер Термитов, тот парень, чью куртку ты когда-то носил. Ты узнаешь его только по моду и травме – одна половина его челюсти торчит полувыползшим металлическим жвалом, а другая закрыта пластиковой накладкой. Ты оставил ему эту травму и ты даже не знаешь его имя.
Ты подбираешь его винтовку – свою ты оставил в фургоне и нет времени возвращаться – и поднимаешься на вышку по тросу.
Их четверо, вдалеке, между мусорных куч, рядом с парой подержанных авто. Работники-роботы стоят безжизненно, с вынутыми аккумуляторами. Работники-люди... стоят на коленях перед ними, и это не убийство, а казнь. Двое из четверых стреляют, и двое падают. Кто-то вскакивает и пытается бежать, но ему стреляют в спину.
Еще двое быстрым шагом идут по направлению к воротам, и надо бы сначала снять их, но...
Солнце, солнце, солнце. Туча приближается слишком медленно.
Ты стреляешь.
Медленно.
Очень медленно.
Прицелится сложно из-за света и из-за твоих – теперь слишком, отчетливо обыкновенных – глаз. Винтовка дерьмо.
Первый из четверых падает, но второй успевает присесть. Третий выстрел укладывает и его, но он наверняка скоро поднимется – ты попал ему не в голову, а только в грудь, и одного выстрела не хватает, чтобы пробить бронежилет.
Но это все равно шанс, и люди хватаются за него. Пока двое мафиози, те, что еще на ногах, озираются и поднимают раненого, работники бросаются врассыпную. Кого-то успевают убить. Кого-то – ранят в плечо, потому что ты тоже стреляешь снова, и рука мафиози дергается, когда твоя пуля настигает его.
Двое, отосланные к воротам, уже разделились – один возвращается к основной группе, другой бежит к машинам. Тебя уже нашли, и пуля пробивает лист жести ровно там, где ты только что стоял. Опустив винтовку, чтобы не выдать своего нового места, ты сквозь щели пытаешься найти снайпера, но здесь слишком ярко. Пластик, металл и стекло мерцают на свету.
Бежавший к машинам принимает приказ от остальных мафиози и сворачивает к твоей вышке – то ли добить, то ли проверить, попал ли снайпер. Ты глубоко вздыхаешь, когда он подходит очень близко и исчезает из поля зрения. Он явно не горит желанием ползти по тросу к возможно-еще-живому противнику, так что стреляет снизу, но тебе везет – пули пробивают дощатый пол, но не трогают тебя. Зато теперь ты можешь примерно представить, где этот мафиози. Ты упираешь винтовку дулом в доски, подбираешь угол... Вскрик.
Вряд ли убил, но определенно ранил. Ты бросаешь винтовку и выхватываешь пистолет, чтобы изрешетить пол и все же достать чересчур прыткого мафиози, но не успеваешь – со стороны слышится выстрел, и шум внизу тут же обрывается.
Амелия? Нет времени думать над этим. Туча наконец-то накрывает тебя, и в тени ты хорошо видишь снайпера – он как раз перебегает на другую позицию, и мусорные лавины сходят под его ногами.
Ты достаешь его.
Должны остаться еще трое, как минимум. Даже... четверо – на пятачке с авто только одно тело, раненый уже успел убраться. Невелика проблема, но тебе придется их искать, они прячутся где-то здесь, даже с высоты ты видишь только разбегающихся в панике работников. Дроны, как назло, все перебиты.
Ты спускаешься по тросу и лицом к лицу встречаешься со Стиксом.
Этот хотя бы жив, но тебя не хватает на радость. Он квадратными глазами смотрит на мертвого Термита со жвалом, потом – на его винтовку в твоих руках. У Стикса пистолет, и ты бьешь парня в нос прикладом быстрее, чем он поднимает оружие.
– Это не я! – говоришь ты отчетливо и громко.
Оглядываешься, находишь тело мафиози и киваешь.
– Это они.
Он бы тебе поверил, пожалуй. Легко поверил бы, помня о том, что тот мафиози, которого он застрелил, пытался тебя убить.
Но ты без шлема, и Стикс узнает тебя.
– Это ты! Долбаный псих!
– Да какого черта?! – Ты вырываешь пистолет из его руки после быстрой схватки. – Какого черта, Стикс?!
Он не слушает тебя, бросается к телу мафиози и снова хватается за оружие. Ты подбегаешь и пинаешь его по руке, пока он еще не успел выпрямиться.
– Почему ты еще жив? – чуть не плача от паники и бессилия, спрашивает Стикс. – Как ты вообще можешь быть жив? Я-я-я... Я проверил твои таблетки, я взял одну, я отнес в лаб-б-бораторию, я-я...
В его речи слишком много «я» и слишком много заиканий, но все же суть ты разбираешь – еще во время вашей первой встречи он прихватил твою таблетку и, сбежав от Захара, успел занести ее в какую-то подпольную лабораторию и проверить. И узнать, что это «лекарство» давно должно было сделать из Вика клинического дегенерата.
– Какая разница? – спрашиваешь ты. – Может, я слабоумен. Может, я давно и прочно идиот. Может, я мертв и явился с той стороны сеять хаос. Какая разница, если я, вот, сейчас, просто хочу убить тех, кто только что убил Дайса и твоих друзей?
Твое спокойствие срабатывает. Стикс трясется, переводит взгляд с трупов на тебя и обратно, но, наконец, кивает.
– П-понял.
Он все же поднимает оружие, но не целится в тебя. Вместо этого указывает тебе за спину. Поодаль, в десяти шагах от вышки, валяется пакет с пластиковыми контейнерами. По земле разлито содержимое, пахнущее синтетикой, фармой и специями.
– Я-я, – выдавливает Стикс, – я-я... Х-ходил. Д-дайс послал с-с-сгонять за едой. Я-я...
– Уходи отсюда, – ты прерываешь его и бежишь обратно к сторожке.
Чтобы найти всех оставшихся в живых мафиози, тебе пригодится шлем, и у Дайса был запасной.
...Ты еще подумывал его забрать совсем недавно.
В сторожке рядом с телом Дайса сидит Амелия. Она поворачивается и вздрагивает, увидев тебя. Мотает головой.
– Я пыталась, но... Но он уже совсем...
– Он умер еще до того, как ты появилась. – Ты догадываешься, что она пытается сказать. – Я не идиот и прекрасно понимаю, что ни ты, ни твои нано не смогли бы оживить мертвеца. Я еще не настолько... Я еще не сошел с ума.
Но в следующий миг ты сам начинаешь в этом сомневаться. До тебя доходит, тут, рядом с телом Дайса, вдруг доходит, насколько же ты дерьмовый друг. Не отдавая себе отчета в действиях ты звонишь. Снимаешь блокировку номера и звонишь Гектору.
Он кричит, он ругается, он костерит тебя последними словами, но осекается – быстро и резко – когда ты повторяешь и повторяешь и повторяешь снова один и тот же вопрос.
Дайс просил тебя узнать, собирается ли «Эккарт» отодвигать свалку.
– Нет, – отвечает Гектор. – Насколько я знаю, нет. Это просто слухи.
Все очень-очень просто. Буквально пара фраз.
Ты киваешь и отключаешь звонок. Смотришь на Дайса, Амелию, лужу крови. Взгляд не может остановиться на месте. Язык присыхает к небу. Руки двигаются сами по себе, обшаривая полки и ящики.
Шлем находится легко – в самом большом и самом чистом контейнере из всех, что свалены прямо в дайсовой будке. С полминуты наладонник синхронизируется с новым устройством, еще столько же времени занимает автоматическая настройка датчиков.
Но теперь все гораздо проще. Теперь все как раньше.
...Только вот Стикс и не подумал убраться со свалки.
Он стоит рядом с будкой, глядя себе под ноги и шмыгая носом. Руки дрожат.
– Я же сказал уходить.
Он силится что-то сказать, бесполезно открывает и закрывает рот, но в конце концов только мотает головой и крепче сжимает руки на пистолете, отчего тот виляет из стороны в сторону еще заметнее. Стикс снова мотает головой и смотрит в сторону.
Ладно. Ты проделал весь этот путь ради мести. Ты влип во все это ради мести. Ты втянул в это его, его мертвых друзей и Дайса – ради мести. И при этом – Амелия все еще жива, там в сторожке, рядом с трупом. Ты дерьмовый друг, но ты можешь помочь Стиксу остаться другом... нормальным. Правильным. Это цель, и твой шлем на месте. И свалка – хреновое убежище, когда за дело берется Джинн.
– Идем, – киваешь ты Стиксу.
Он смотрит на тебя с неверием, и ты почти слышишь, как у него в голове ворочаются мысли и догадки, как он сопоставляет таблетки и шлем, Вика и Джинна.
– Просто держись поближе и слушай, что я говорю, – добавляешь ты.
Вместе вы идете, огибаете мусорные кучи, перелезаете через металлические сетки. У Стикса есть рация, и кто-то из работников подсказывает по ней, где видел мафиози. Туча наконец-то проливается тяжелым дождем, и в воздухе виснет запах нечистот и гнили. Ваши ноги скользят в мусоре, ваша одежда мгновенно становится мокрой, шаги тяжелыми, а взгляды затуманенными, но все же это не какой-то там отчаянный поход за местью.
Нет.
Четверо, из которых один ранен, это – мелочи. Это сущая ерунда, когда вас двое на знакомом поле. Это чертова охота, а не бой.
Проходя мимо гидравлического пресса, вы видите, как трое работников избивают мафиози – они все же оставили раненого за собой, или он отбился сам и не сумел спрятаться. Один из людей отвлекается и провожается вас тяжелым взглядом. Когда пресс остается за спинами, вы слышите шум механизма и надсадный вопль – окраины могут быть очень жестоки.
Вы продвигаетесь дальше по подсказкам через рацию.
Ты не говоришь Стиксу стрелять в голову – дольше будет целиться. Пусть стреляет куда может, как только появится шанс, со всем остальным разберешься ты.
Дождь встает стеной, когда вы настигаете двоих. Ты оборачиваешься взглянуть, готов ли Стикс. Тот судорожно кивает. По его лицу ручьями течет вода, но он не моргает, взгляд сосредоточенный, серые глаза отдают кислотной синевой, в сетке полопавшихся капилляров. Он успел глотнуть химии, пока ты не смотрел, но, видимо, несколько дней на помойке и Дайс отучили его пить дерьмовые стимуляторы по сто раз на дню – он не под кайфом, он лишь на пределе. На том пределе, ради которого и были созданы стимуляторы.
Он двигается к ним быстрее тебя, и двигается неосторожно – мусор съезжает лавинами вместе с ним. Но он не теряется, в мусоре он как в море, и он отличный пловец. Он успевает выстрелить дважды, прежде чем нырнуть к торчащему посреди кучи старому холодильнику.
Хм, приметил заранее или удачно среагировал?.. Пуля бьет по желтой от старости стальной дверце.
Ты тоже стреляешь, и твои выстрелы точнее, конечно. Стикс выглядывает из-за холодильника и, увидев тела, выходит, подбирается ближе. Рассмотрев мафиози в подробностях, он добивает их – спокойно и безжизненно. Крыса, ошалевшая от дождя и шума, бросается ему под ноги и пытается забраться по штанине. Стикс дает ей это сделать, потом берет ее в руки, не обращая внимания на визг и впившиеся в его пальцы зубы, и осторожно, баюкая на локте, относит в сторону. Кладет под ржавый козырек, торчащий из мусорной кучи. Туда, где не так много воды.
Это напоминает тебе кое-что, и ты рад, что шлем скрывает твое лицо. Это напоминает тебе...
Тебе за всю жизнь не воспитать в себе столько болезненной человечности, сколько есть у...
Ты дергаешь головой в сторону. «Пошли, пора». Стикс отходит, слушая рацию.
– Еще один? – спрашиваешь ты, перекрикивая дождь. – Должен остаться один!
– Говорят, двое! – кричит Стикс в ответ. – Ты просчитался! Но вряд ли их должно быть больше десяти всего, да?! Это было бы глупо!
Он прав – машин две, и десятерых туда уже трудно было бы затолкать, то есть вам, самое большое, осталось еще четверо. И Стикс растерял где-то свое заикание.
Возможно – в смехе.
Смех отличная защитная реакция. Куда лучше плача. Он молодец, он далеко пойдет, если выберется отсюда живым. И он выберется, это точно.
Спустя еще тридцать минут – и еще два тела – кто-то со свалки умудряется поднять в воздух дрон и указывает вам на последнего. Дождь уже прекратился, и потому вы слышите, как долго и отчаянно он матерится, даже умирая.
Вы возвращаетесь к воротам. Окраины не спят, и машины уже растащены на запчасти, и два поставленных на ноги местных бота тянут остов в сторону гидравлического пресса.
Амелия не ушла. Она вываливается из будки, ужасающе бледная. Панель наладонника развернута, но как только она сворачивается, ты слышишь протяжный свист, видишь пикирующий сверху дрон и понимаешь, что это Амелия сориентировала вас по последнему мафиози.
Стикс, отходя от стимуляторов, вновь начинает дрожать от нервов и холода, вновь бросает взгляды по сторонам, на тебя, на Амелию, на трупы. В дверной проем, через который видно на полу тело Дайса. Стикс ничего не говорит и не пытается опять с тобой драться, впрочем. Ваш поход по свалке все же что-то поменял.
И ты благодарен, что он молчит, потому что ты абсолютно, совершенно, критически не способен сейчас произнести и слова в ответ.
Туча уже скрылась, поливает дальние районы Аркадии, и солнце опять очень яркое, но ты все равно снимаешь шлем, потому что на похоронах принято снимать головные уборы. Когда Амелия спускается с порога, из-под доски на крыльце вылетает еще одна испуганная крыса и несется прямо в твою сторону. Ты абсолютно автоматически ловишь ее в шлем и успокаивающе шипишь.
32. И обратно
Кто-то из местных запросил помощь со стороны – над свалкой кружит пара чужих дронов. Друзья или родня помогают выкинуть чужаков. Точнее, теперь – скрыть их следы. На мусорной куче, привалившись спиной к забору так, что металлическая сетка изгибается полукругом, сидит худощавая женщина в рабочем комбинезоне. В ее руках планшет с сигналами от «помощников», но она то и дело отрывает глаза от экрана – чтобы найти тебя взглядом и помотать головой. Ты готов поспорить, что никаких чужаков на помойке не осталось точно, стопроцентно. Но не возражаешь. Ее широко распахнутые глаза, плотно сомкнутые губы, сжатая до скрежета челюсть – все это тебе хорошо знакомо. Она в шоке и просто забивает реальность, вдруг ставшую такой жуткой, привычными действиями.
Ты смотришь на эту женщину, чтобы не смотреть ни на кого и ни на что другое. У вас с ней негласный договор – оба делаете вид, что ваше поведение не совсем уж бессмысленное.
Все молчат, только сетка поскрипывает. Крыса, успокоившись, грызет мягкую обивку внутри шлема.
Амелия первой разбивает тишину.
– Нам надо уходить.
Конечно. У тебя еще не убит предатель. Ты молча киваешь и высаживаешь свою крысу на стопку старых покрышек. Переводишь взгляд на женщину и, не придумав ничего лучше, отрывисто киваешь, обозначая свой уход. Она хмурится, но не успевает возразить – в ваш немой разговор встревает Стикс.
– Ты... так просто... – Он вдыхает и выдыхает несколько раз, прежде чем сформулировать. – Ты так просто уедешь? Оставишь все как есть? Вы же... Он говорил, что вы друзья.
– Что ты предлагаешь? Остаться на похороны?
– Хотя бы.
– Нет времени, – говорит Амелия.
– Извини, но у нас нет времени, – поправляешь ты.
– И у них его тоже нет. – Амелия вскидывает голову, будто только сейчас стряхнув оцепенение. Она поворачивается к Стиксу. – У вас. У вас тоже нет времени. Триада не получит... уже не получила никакого сигнала от своих людей, а значит, скоро сюда нагрянет новый отряд. Совсем скоро.
Стикс беспомощно указывает на Дайса. Оглядывается на Сороконожку. Потом – на снайпера, чьего имени ты так и не знаешь.
«Что мне делать?» – беззвучный вопрос.
Старательно подбирая слова, ты отвечаешь на него:
– Давай поговорим о дальнейшей жизни, когда убьем всех тех, кому жить не стоит. Идет?
Он тупо смотрит на тебя несколько секунд, потом рассеянно кивает.
– А пока что прячься. И донеси это до остальных. С Триады станется просто сжечь это место дотла.
– Но даже если его сожгут... Это территория «Эккарт», так что когда я...
– Заткнись. – Ты поворачиваешься к Амелии. – Ради всего святого, просто заткнись. Если ты еще раз скажешь что-то о своих планах на все еще чужую корпорацию, то я тебя придушу.
Технически – неизвестно, получится ли у тебя это, но Амелия проникается интонацией, а не смыслом.
– Ладно, – вздыхает она. – Остановимся на ближайших планах – «всех убить». Так лучше?
Так всегда лучше. Очень просто и очень понятно.
Амелия приехала сюда на той тачке, которую вы угнали, и после заезда по окраинам она в плачевном состоянии, так что Амелия даже не смотрит в ее сторону. Вместо этого она спокойно и привычно запрыгивает в фургон на пассажирское сиденье. Ты нетерпеливо машешь ей садиться за руль.
– Стреляю я лучше, чем вожу.
Ведь стрелять наверняка придется.
– О, – только и говорит Амелия и пересаживается, пусть уже и не так уверенно.
Возможно... возможно, угнанная тачка сейчас слишком убитая даже для гонки через окраины.
Возможно, что-то в поведении Амелии и этом «О» должно было тебя напрячь.
Но вы трогаетесь с места. Твоя молчаливая приятельница со свалки перелезает через забор, к ней подбегает Стикс и начинает что-то объяснять, уже гораздо быстрее и складнее, чем в разговорах с тобой. Когда фургон, подпрыгивая на обломках сторожевого бота, минует ворота, и Стикс, и женщина поворачивают головы в вашу сторону, и тебе настойчиво кажется, будто ты их бросаешь. Оставляешь, выкидываешь.
Забываешь, как и их редкие просьбы.
Ты мотаешь головой и радуешься, что Амелия совсем не смотрит в твою сторону.
Она выводит фургон на грунтовую дорогу через окраины и минует выезд к шоссе. Не самый лучший вариант – и на шоссе, и на бездорожье у вас было бы больше шансов оторваться при встрече с мафией. Но ты не споришь. По правую руку от вас, поодаль, машины с ревом проносятся по шоссе, по левую простираются окраины, мокрая земля и блестящие с недавнего ливня покореженные авто, кособокие хибары и отжившая свое техника, Аркадия поднимается вдалеке. Картина почти идиллическая. Несколько минут все кажется очень нормальным, и ты не хочешь это портить.
И конечно же...
Сначала мелькает дрон – новенький, почти кукольный на фоне стай местных ржавых уродцев. Амелия опускает на лицо маску и издает сдавленный вскрик – что-то, чего ты никак не ожидал от нее услышать. Следующие слова уже звучат спокойно:
– Под сиденьями должна быть винтовка Рут.
Тот монстр, из которого она пробила бронированные стекла, когда вы вместе грабили несущийся по шоссе грузовик.
Теперь кажется, будто роли поменялись, думаешь ты. Теперь не вы охотитесь, а охотятся на вас... Но хотя бы есть шанс пострелять из настоящего чудовища оружейного производства. Ты укладываешь тяжелый ствол на спинку переднего сиденья, точь-в-точь повторяя действия Рут. Так же спокойно, как она в то ограбление, прицеливаешься и стреляешь, как только на грунтовую дорогу неуклюже съезжает машина. Она резко виляет в сторону, зад авто подпрыгивает на колдобинах, и машину заносит. Фургон задевает ее бок и со скрежетом движется дальше, оставляя позади первых преследователей. Ты откладываешь винтовку и поднимаешься в люке, чтобы достать из пистолета одного не очень умного бандита, решившего покинуть авто.
