Текст книги "Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)"

Автор книги: christmas_child

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Ты не умеешь врать, Лютик.

– Тебе кажется, – тихо посмеялся бард. – Зато шучу хорошо.

– Этого у тебя не отнять, – улыбнулась в ответ Мисселина.

Быстро покончив с завтраком, девушка отодвинула тарелку в сторону, и слегка наклонилась к Лютику. Поэт, до этого глядевший куда-то в угол, снова обратил свой взгляд на ведьмачку. Та сложила руки на столе, и немного задумалась. О чём-то таком она хотела спросить, что беспокоит её ещё со вчерашнего вечера, но так или иначе теряется среди разных мыслей, роящихся в голове. Однако вопрос был важным, и отчасти сложным, девушка решила продвигаться к ответу понемногу, маленькими шажками.

– Послушай, Лютик, в Оксенфурте в последнее время появлялись чудовища?

– Дай подумать, – бард немного задумался. – Утопцы? Их подозрительно мало. Сами же от жары и дохнут.

– А кроме утопцев? – прищурилась девушка, на что поэт только развёл руками.

– Если бы знал, сказал бы. А я бы точно знал.

– Если бы, да кабы… – фыркнула Мисселина и нахмурилась. Она была раздосадована и недовольна. Но больше всего – взволнована. Утопцы – не хитрое и не новое дело для грязных городских каналов и катакомб, что лежали под землёй и мало кого беспокоили. Эскель бы туда точно не полез, знала Мисселина.

Она действительно волновалась. И от глаз Лютика это не укрылось.

– Кстати, вчера какая-то дамочка к твоему ведьмаку подходила, – девушка с надеждой взглянула на барда. – Я не слышал, что именно она хотела устранить, но точно знаю, куда ушёл Эскель.

– Говори, – полушёпотом-полумольбой произнесла Мисселина, чувствуя, как напрягаются готовые пуститься к ведьмаку изо всех сил ноги.

– В порт. Там, где трущобы всякие… гиблое место.

Этих слов хватило, чтобы Мисселина мигом вскочила из-за стола и, быстро поцеловав Лютика в щеку, стрелой побежала к выходу. Вслед ей летели какие-то возгласы барда, но она их уже не слышала. Слишком уж она боялась, чтобы останавливаться.

Выскочив из заезда, девушка сразу же попала в самую гущу толпы торговцев, шарлатанов и прохожих. Все вокруг галдели, словно чайки, стараясь продать свой товар и свои услуги. Стояла неразбериха, в которой Мисселина просто-напросто терялась. Перед глазами мельтешили все эти люди – горожане, среднее сословие, студенты и купцы… Она видела их, но уже не слышала. Стук собственного сердца заглушал все эти звуки, и всё, что девушка могла разобрать, это шумящую в ушах кровь и один вопрос. Единственное, что её сейчас волновало.

«Где Эскель?»

Мисселина порывисто вдохнула. Куда ей идти? В каком месте находится этот чёртов порт?

Девушка напряглась, массируя виски. Нутром она чувствовала, что времени просто нет – ни спрашивать что-то у местных, ни возвращаться в заезд к Лютику, ни даже думать… Нужно было просто бежать и искать Эскеля.

– Мисселина! Чёрт возьми… Мисселина!

Ведьмачка обернулась и заметила в толпе Лютика. Поэт проталкивался к ней, размахивая чем-то в воздухе, а другой рукой тащил за собой нечто овальное – из-за прохожих девушка разглядеть, что это было. Облегчённо вздохнув, она протянула руку барду.

– Лютик…

– Держи, – поэт ткнул в руки Мисселины ту овальную вещь, которая оказалась кинжалом в кожаных ножнах. – И вот ещё, – Лютик вложил в ладонь девушки чёрный черепаший гребень, усыпанный мелкими рубинами. Мисселина сразу же его узнала – этот гребешок ей дала Йеннифер перед вампирским балом в Венгерберге. Но откуда он оказался у барда?

– Как…

– Потом объясню, – отмахнулся Лютик. – Твой ведьмак хранил его у себя. Это поможет?

– Да… кажется, да… – девушка рвано вздохнула и порывисто обняла поэта. – Спасибо тебе, Лютик…

– Не за что, душа моя, – бард погладил девушку по спине и тут же отпустил. – Ну же, беги. Порт на северо-западе… но до него ещё нужно добраться, так что поспеши.

– Спасибо! – воскликнула Мисселина и тут же рванула по указанному направлению.

Забежав в один из ближайших переулков, девушка сжала в руках гребень. Поднесла к лицу – рубины переливались на солнечном свету, но не более того. В отличии от ведьмаков, Мисселина не могла уловить запах человека или существа, почувствовав запах его личной вещи. Посему девушка решила пойти более сложным, но более действенным методом.

Пальцы заискрились, а гребень начал нагреваться, когда Мисселина произносила заклинание. Сознанием, сердцем, магией – всем она тянулась к Эскелю, каждой фиброй своего ества. В голове рисовала его образ – те самые чёрные волосы, шрам на лице и кошачьи глаза, светящиеся словно плавленое золото. Только бы найти его, только бы увидеть снова…

Пропахшие бедностью, рыбой и помоями трущобы. Канал с разводами в нём дерьма и падающими дождевыми каплями. Мост, уложеный брусчаткой, скользкой от дождя. Человеческая фигура с кинжалом, медленно подступающая со спины к высокому ведьмаку.

Снова сорвавшись, Мисселина со всех ног поспешила туда, куда ей указало видение. Паника накрывала с головой, но она продолжала бежать через улочки и переулки, сквозь толпу прохожих, минуя десятки домов, лавчонок и лотков. Ноги словно бы сами несли её туда, где сейчас был Эскель. Мышцы сокращались, когда она миновала очередной кабак или бордель. Мисселина знала, куда идти, и спешила туда через весь город, словно ветер.

Но она боялась. Боялась, что не успеет. Эта картина – Эскель, истекающий кровью на её руках, – снова представала перед глазами. И хотя он и был прекрасным мечников, что победил целые полчища чудовищ за свою долгую жизнь, Мисселина всё равно боялась. И страх двигал ею, заставлял ускоряться, хотя ноги уже не могли бежать, а тело словно бы умоляло остановиться.

Однако она не могла. Не сейчас.

Вскоре, пробежав без остановки несколько десятков кварталов, Мисселина наконец выбежала туда, где должна была оказаться. Мост, соединяющий один берег оксенфуртских трущоб с другим, более богатым районом, стоял на своём месте. Под ним нёс свои грязные воды канал, разивший помоями и конской мочой.

Это было то самое место, которое увидела Мисселина, да. Но Эскеля здесь не было. И человека с кинжалом тоже.

Девушка выбежала на середину моста и огляделась. Ничего. Даже крови на мостовой не было. Здесь не происходило схватки, поняла Мисселина, когда перегнулась через перила моста, дабы увидеть хотя бы плывущий труп. Но нет – всё было так чисто, так тихо. Обессиленная, девушка опёрлась на перила и выпустила воздух в рваном выдохе. Лёгкие и горло горели адским огнём, а ноги подкашивались от усталости. Но это было ничто в сравнении с тем, что поняла Мисселина.

Она оказалась в дураках. А видение было не настоящим.

Всё ещё тяжело дыша, девушка засмеялась. И тут же испугалась своего смеха – хриплого, резкого, словно собачий лай. Покачав головой, Мисселина подняла голову. Небо над её головой уже давно изменило цвет – вместо насыщенной голубизны небосвода она увидела тучи. Грозовые, тёмно-синие, местами даже чёрные, они и белые вспышки молний вместе с раскатами грома вдалеке были предвестниками бури, шедшей с моря. Мисселина закрыла глаза, когда первая капля дождя упала на её щеку.

– Вот ты и здесь.

Мисселина рывком развернулась, мигом заведя за спину ту руку, в которой она сжимала кинжал. Пальцы сильнее стиснули оружие, и девушка посмотрела на приближающегося к ней человека. Вернее сказать, женщину – голос звучал высоко, красиво. Это была невысокая фигура в плаще – даром, что всё ещё стояла духота. Каждое движение фигуры было неестественно плавным, но не пружинистым, как у ведьмаков. Шаги незнакомки сопровождались тихим звоном, который показался Мисселине знакомым.

Сердце упало, когда она увидела, как женщина откидывает капюшон, демонстрируя своё лицо с кожей цвета тёмного дерева. И это звон золотых серьг и браслетов она слышала тогда, вновь встретив Цири в храме Мелитэле. Это была та женщина, которая обращала внимание Мисселины на себя всё то время.

Сестра Игрэйн усмехнулась и раскинула согнутые в локтях руки, словно была готова к объятиям. Мисселина попятилась назад, когда монахиня сделала шаг к ней, и нервно облизнула сухие губы.

– Игрэйн…

– Да-да, она самая, – кивнула женщина, и поглядела наверх. – Святая Мелитэле. Погода сейчас испортится.

– Что вы здесь делаете? – воскликнула Мисселина, чувствуя, как потеют пальцы. Игрэйн развела руками, мол, это было очевидно.

– Пришла за тобой, конечно.

– Значит, это вы? Вы шпионите за мной? – фыркнула ведьмачка. – Бьянка вас наняла?

– Она так думает. И отчасти это правда, – пожала плечами монахиня, всё ещё наступая на девушку. – Но ты правильно поняла. И знаешь… – Игрэйн ухмыльнулась, немного наклонив голову и скривив лицо. – Ты оказалась наблюдательной. Но глупее, чем я думала.

– И в чём же моя глупость?

Игрэйн качнула головой, и подняла руку. Щелчок пальцев женщины, и в мгновение ока из-под рубашки Мисселины выпорхнуло её кольцо. Девушка почувствовала, как цепочка сильнее впивается в шею сзади, а дыхание тяжелеет. Игрэйн повела рукой, мягко улыбнувшись.

– Вот в этом, – очередной щелчок, и кольцо с ощутимым стуком упало на грудь Мисселины. А Игрэйн сцепила пальцы в замок и опустила руки. – Видишь? Тебе стоило послушать Йеннифер.

Девушка снова сделала шаг назад, мысленно прокручивая все моменты разговоров с Йен. Но ведь они были одни всё то время, так? В саду, и на балконе… только одна иволга время от времени пролетала над их головой, садясь то на ветки ближайших деревьев или на балконные перила.

Мисселину осенило. Она поняла, кто был той иволгой.

– Почему вы не схватили меня тогда, в Элландере? – спросила вдруг Мисселина, остановившись. Стала на месте и монахиня, терпеливо ожидая, пока ведьмачка закончит. – Пока Йеннифер не было в храме? Или не подобрались к Цири? За ней ведь охотятся, я знаю. И догадываюсь, что вы за ней тоже наблюдали.

– Так и есть, – кивнула Игрэйн. – Но, видишь ли, в этой игре у каждого свои интересы. А в Элландере… что ж, ни княжну, ни тебя мне не было смысла брать. Знаешь… лень.

– Шпионы не могут быть ленивыми, – фыркнула Мисселина, сильнее перехватив кинжал.

– Если за этим не прячется дальновидность, – кивнула монахиня.

Мисселина пожала плечами и посмотрела на небо. Тучи сгущались, и из воздуха постепенно пропадала удушающая жара. Вдалеке трещал гром, и с каждым мигом звук его раскатов приближался к Оксенфурту. Девушка повернула голову – с запада приближалась тесная, почти белая занавесь дождя. А кинжал всё ещё был зажат в руке Мисселины, готовой ко всему.

– Зря вы не взяли меня в Элландере.

– Я дала тебе фору, – покачала головой Игрэйн, и потянулась одной рукой к застёжке плаща. – Но сейчас её нет.

Но Мисселина не ждала. Она просто побежала.

На неё тут же обрушился ливень, словно бы нескончаемая вода из бездонного ведра. Мостовая в один миг стала мокрой, скользкой – на такой дороге в любой момент можно было поскользнуться. Но Мисселина не замечала этого, ведь бежала сломя голову прямо через лабиринты и спуски припортовых трущоб. Назад она не смотрела, но слышала стук чужих ног и звон золотых браслетов сквозь шум дождя. Чуть ли не бегом спускаясь по одной из лестниц, девушка проскользнула под тележкой какого-то ремесленника, проехавшись боком прямо по грязной дороге. Встав на ноги по инерции, она продолжила бежать, краем уха услышав грохот дерева и глины за спиной.

Резко забежав за поворот, Мисселина юркнула в ближайший проход. Им оказался вход в общественные бани, открытые для бедняков. Везде стоял пар, и сквозь него девушка едва могла различить человеческие силуэты, сидящие вдоль стен у горячих купелей и ушат. Она обернулась несколько раз, страшась найти в сгустках белых испарений фигуру Игрэйн, то и дело натыкаясь на посетителей бани. Ведьмачка петляла помещениями, пока наконец не вышла на крыльцо с другого выхода.

Девушка выглянула на улицу, и посмотрела по сторонам. Никого не было – только парочка бездомных и бродяг, старающихся спрятаться от ливня. Он заливал улицу нескончаемым количеством воды, и за несколько минут успели образоваться лужи разного размера. По мостовой текли целые ручьи, размывая собравшуюся на улицах грязь. Но это было не так важно для Мисселины, как то, что её преследовательница отстала от неё.

Тяжело дыша, девушка направилась дальше на северо-запад, обняв себя руками, но не замедляя шага. Дождь, пришедший с моря, принёс и чертовски неприятный холод, так что теперь Мисселина жалела, что вчера сказала о погоде. Но делать было нечего, и она продолжала идти к порту, продрогшая и уставшая. Стараясь отделаться от шума дождя и стука собственных зубов, ведьмачка пыталась собраться с мыслями. Так или иначе, ей нужно было найти выход. Нужно было вернутся в заезд Лютика… или хотя бы спрятаться.

Она шла, почти не останавливаясь, время от времени поскальзываясь на мокрой брусчатке. Мисселина чувствовала, как дрожат пальцы, ощущала, как горят щёки и лоб. Девушка измученно выругалась.

И вдруг она услышала звук приземления каблуков на мостовую и громкий всплеск. На секунду обернулась, чтобы увидеть лицо Игрэйн – маниакальное выражение, злобный блеск в глазах, блестящих на тёмной коже. Монахиня поправила жилет одной рукой, а другой выхватила стилет из-за спины.

Мисселина не имела времени на испуганный вздох. Она просто побежала.

Снова поворот, и девушка изо всех сил бежала через террасу, где торговцы ещё не успели убрать свои товары под навесы. Ведьмачка проталкивалась через толпу, постоянно оглядываясь – Игрэйн следовала за ней буквально по пятам, словно ленивый хищник играл со своей едой прежде, чем поймать её. Монахиня всегда была на расстоянии пары десятков шагов от Мисселины, и с каждым мигом приближалась всё ближе. А ведьмачка бежала и бежала, минуя прохожих быстро, как никогда.

Она уже и не думала о спасении, пока не заметила спасительные перила террасы.

Набрав скорость и как следует разбежавшись, она прыгнула.

«Каэр Морхен. Геральт. Сгруппироваться… ну же!»

Длинный прыжок закончился, когда Мисселина, едва успев сжаться в калачик, упала на неубранные торговцем корзины с фруктами. И тут же покатилась по холодным, скользким от ливня ступеням, падая то на мостовую, то на десятки корзин с апельсинами и яблоками, что теперь неизбежно извалялись в грязи. Слышалась ругань торговцев, кому она успела нанести урон, и простых прохожих, которых Мисселина сбивала с ног пока катилась кубарем по ступенькам вместе с апельсинами, что яркими точками окрашивали грязную улицу.

Наконец остановившись и упав с последней, самой высокой ступени, Мисселина хрипло выдохнула, кашляя и стараясь выровнять дыхание. Всё тело болело, но казалось, девушка этого не замечала, и поспешила встать, содрогаясь всем телом. Она едва стояла на ногах, когда снова заметила на вершине лестницы Игрэйн.

Теперь монахиня шла спокойно, видя, какой измотанной была её жертва. Тёмная кожа, вымоченная ливнем, казалась такой лоснящей, словно бы это была рыбья чешуя. И отчасти, Игрэйн была похожа на рыбу – эти чёрные, почти неподвижные глаза не внушали ничего, кроме ужаса.

Рвано дыша, Мисселина из последних сил перепрыгнула через перила этой террасы на другую, что была ниже на два или три фута. Пошатываясь, она завернула в ближайший переулок – безлюдный, тёмный, – и шла постоянно опираясь на стены вокруг. Ноги уже не держали, норовя в один момент отказаться идти и заставить Мисселину свалиться на землю в изнеможении.

А шаги за спиной не удалялись, всё так же шлёпая по грязным лужам, смешивая звон золота и звуки ливня. Мисселине послышался утробный смех, звучавший как будто бы из колодца.

– Неужели не видишь, что ты в тупике? – произнесла Игрэйн, поворачивая за Мисселиной. Гул голоса монахини разнёсся по переулку. И ведьмачка остановилась.

И тут она поняла, что Игрэйн права – Мисселина завела саму себя в тупик. Ведь вот она, высокая кирпичная стена. Её не перепрыгнуть, и уж точно не перелезть. Да что там – силы совершенно иссякли. Девушка посмотрела на свои руки – кинжала Лютика в них не оказалось, и за пазухой тоже. Она была истощена и безоружна.

А дождь всё шёл, заливая и так промокшую до нитки Мисселину сильнее. Вода текла по волосам, перебегала на лицо и заливала глаза. Девушка тут же закашлялась, сгибаясь пополам и оседая наземь. Дабы не упасть, она упиралась в брусчатку руками, глядя на то маленькое пространство под собой.

И вдруг увидела кольцо, маячившее прямо перед глазами.

Поднявшись на ноги, девушка дрожащими руками сняла кольцо с цепочки, поглядывая на медленно приближающуюся Игрэйн. Быстро прошептав заклинание, девушка сжала в руке хлыст из электрума, пульсирующий обжигающим теплом и серебристо-золотым свечением. Монахиня усмехнулась, оказавшись на одном уровне с ведьмачкой, и вытащила из-за пояса второй стилет. Под кожей её рук, покрытых синеватыми узорами татуировок, перекатывались тренированные мышцы, а браслеты тихо и без остановки звенели. Игрэйн тряхнула кудрявыми волосами, что выбились из пучка после погони, и покачала головой.

– Это вскоре закончится, – сказала она сквозь шум ливня. – Не важно, как: на ногах или на коленях.

Она сделала шаг вперёд. И Мисселина, на миг прикрыв глаза, взмахнула хлыстом.

***

Эскель вернулся в заезд только ближе к вечеру, успев промокнуть под ливнем и мысленно обругать ту женщину, которая вчера предложила ему этот заказ, оказавшийся липовым. Так что преодолев путь в порт и обратно, ведьмак вошёл в заезд мокрый до нитки и раздосадованный как никогда. Он устало вздохнул, когда увидел приближающегося к нему Лютика, и хотел было просить барда отвянуть, если бы не разглядел выражения лица поэта. Сжатые губы, беспокойный взгляд и скрещённые на груди руки – что-то неладное произошло в отсутствие Эскеля.

– Так было в порту чудовище? – тут же спросил Лютик, едва успев приблизиться к ведьмаку. Тот сокрушённо и отчасти недовольно покачал головой.

– Нет. Кто-то либо обманул меня, либо решил меня разыграть, – Эскель прикрыл глаза. – Им это, по крайней мере, удалось.

– Святой Лебёда… – прошептал бард, опустив руки. Краски сошли с лица Лютика и тот вернул руку на свой лоб, проводя рукой по кудрям под красной шляпой. Ведьмак недоумённо развёл ладонями.

– Что случилось?

– Я не должен был её отпускать, – полушёпотом произнёс бард. Эскель, нахмурившись, положил руки на плечи Лютика. – Эскель, она ушла.

– Кто – она?

– Мисселина! – воскликнул бард. – Она побежала за тобой в порт, когда я рассказал ей про заказ. Видно, сразу поняла, что он липовый…

Дальше Эскель уже ничего не слышал. Сердце громко ухнуло, и в голову прилила кровь.

– Она… что?

– … Побежала за тобой, – повторил поэт, кивнув. – Сорвалась с места, как только я ей сказал, где ты. Еле успел отдать ей этот гребешок…

– Какой. Блять. Гребешок? – сквозь зубы процедил ведьмак, сильнее сжав плечи барда. Лютик мгновенно схватил Эскеля за кисти, вырвавшись из крепкой хватки охотника на чудовищ.

– Который ты таскал за собой! – воскликнул Лютик. – И кинжал. А потом она просто пропала! До сих пор не вернулась.

Эскель попятился назад, тяжело дыша и хватаясь одной рукой за голову. Нет, мысленно запротестовал он. Этого не могло, не должно было произойти!

Но тем не менее, произошло. И Мисселина была в опасности. Он нутром чувствовал давящее ощущение, что стягивало живот навязчивыми спазмами. И что хуже всего – это была его вина. Если бы сам не купился на этот дешёвый спектакль, если бы сам не ломанулся на другой конец Оксенфурта, оставив её одну. Лютика ведьмак, впрочем, не винил – вряд ли бард смог справиться с крутым нравом спутницы Эскеля.

Он прикрыл глаза. В голове всплывали ужасные картины, которые он не хотел бы видеть никогда в жизни. Это было то, чего и врагу не пожелаешь. И что самое ужасающее – эти вещи могли происходить с его Мисселиной в этот самый момент, когда он просто стоит и бездействует.

Поправив перевязь на груди, ведьмак круто развернулся и направился к двери, и Лютик безмолвно последовал за ним. В мгновение ока Эскель выбежал под ливень, не страшась снова вымокнуть. Какое ему дело до этого? Сейчас важна была только она.

«Где ты, Мисселина?»

Прошло несколько мучительно долгих мгновений, пока не послышался оглушительный треск, совершенно не похожий на гром. И вдруг прямо посреди улицы открылся портал, сияющий в дожде своим огненным свечением. А из него в прямом смысле слова выпрыгнула девушка в чёрной рубашке и с хлыстом, сжатым в руке. Наспех произнеся заклинание, она закрыла портал, вернув улицу в прежнюю серость. Она успела только скользнуть взглядом по фигуре Эскеля, прежде чем, без сил упала на мостовую.

В мгновение ока ведьмак оказался рядом с Мисселиной, лежавшей на земле, мелко дрожа и глядя на мужчину через полузакрытые веки. Эскель опустился на колени рядом с ней, укладывая её голову на сгиб локтя одной руки. Другой же ведьмак убрал прилипшие к девичьему лицу мокрые волосы, и погладил её бледную щеку.

– Мисселина… Мисселина! – срывающимся шёпотом позвал он её, когда веки Мисселины окончательно опустились, а глазные яблоки заметались под ними. Девушка безшумно выдохнула, едва заметно шевеля губами, словно бы стараясь произнести что-то.

Тихо выругавшись, Эскель подхватил её на руки, и направился обратно в заезд – медленно, чтобы не сделать ей ещё хуже. Однако когда ладонь ведьмака легла на бок девушки, он почувствовал, как пальцы опускаются во что-то вязкое. Мисселина нервно дёрнулась в руках мужчины, болезненно простонав. И много времени не потребовалось, чтобы понять, что это была рана.

– Чёрт…

Бранное слово слетело с губ Эскеля, когда он снова оказался в заезде, прямо перед Лютиком. Глядя на промокшего до нитки ведьмака и его побледневшую спутницу, бард коротко кивнул и набросил плащ, который до этого лежал на сгибе его локтя.

– Ей плохо. Она ранена, – шепнул Эскель.

– Я позову медичку, – пообещал Лютик, тут же пропадая в белесой завесе дождя.

Не теряя времени, ведьмак направился в их комнату, попутно поглядывая на Мисселину. Но всё было так, как прежде – она дрожала всем телом, от ступней до кончиков волос. Лицо её было бледным, усыпанным мелкими капельками воды и холодного пота. А губы так и застыли чуть приоткрытыми, пока руки девушки безвольно повисли, словно у куклы. Эскель хотел было отвернуться, но не мог. Прижав её к себе крепче, ведьмак коснулся губами влажного лба девушки.

Оказавшись, наконец, в комнате, мужчина бережно уложил её на кровать. Оказавшись на простынях, Мисселина что-то невнятно простонала, прежде чем снова застыть и закрыть глаза. А Эскель, торопливо прижав к её ране валявшиеся рядом полотенце, склонился над ней и потормошил за плечо.

– Мисселина! – но она не ответила на его оклик, так и продолжив лежать без сознания, содрогаясь всем телом. – Нет…

В этот момент ведьмак вдруг пожалел, что исцелить Мисселину было не в его силах. Хотя прямо сейчас он бы отдал всё, чтобы она пришла в сознание, и открыла глаза, и не засыпала – хотя бы это. Эскель вдруг почувствовал, как его обуял сильный, почти невероятный ужас, который вряд ли можно с чем-то сравнить. Это был страх за жизнь Мисселины, которая лежала перед ним, истекая кровью и трясясь в лихорадке. И Эскель знал, что ничем он не может ей помочь. Ничего, кроме этого жалкого полотенца под её рёбрами, он сейчас не мог дать.

Ведьмак зажмурился, сжал свободной рукой дрожащую ладонь Мисселины, и крепко поцеловал её тыльную сторону. Знал, что она об этом никогда не узнает, но всё же сделал это. Если бы только это могло помочь…

– Прошу тебя… – прошептал он в её ладонь. – Мне ведь больше ничего не нужно… ты же знаешь. Только… – на секунду он запнулся, и качнул головой. – Только ты мне нужна. Мисселина…

Внезапно в голове Эскеля пропали все мысли, все образы, увиденные им за долгую жизнь. Сейчас, стоя на коленях у кровати, на которой его любимая медленно умирала, ведьмак был готов на что угодно: молить о её исцелении богов, в которых никогда не верил. Готов был совершить любое безумство, пойти на самые опасные авантюры… Лишь бы она осталась в живых. Только бы она снова вернулась к нему во всей своей глубине – нежная, дерзкая, остроумная, колкая и любящая… только бы она снова вернулась.

В этот самый миг Эскель осознал, что ради неё готов отдать свою жизнь без раздумий.

За окном прогремел оглушительный раскат грома, когда дверь отворилась и в комнату вбежал Лютик, держа в руке тяжёлую с виду сумку. За ним вошла молоденькая – не старше восемнадцати лет, – девушка с тёмно-рыжими волосами, подстриженными чуть выше плечей. Когда она сбросила с плечей промокший насквозь плащ, ведьмак заметил светло-зелёное платье медички, расшитое мудрёным золотистым узором.

Не став терять зря времени, она приблизилась к Мисселине, словно не замечая ни Эскеля, ни Лютика. Медичка прикоснулась ко лбу раненой, нащупала пульс на шее и кисти, а затем обратила свой взгляд на рану. Рыжеволосая что-то внимательно рассматривала, прежде чем не обернуться в сторону мужчин.

– Лютик, дай мне мою сумку, – бард быстро выполнил требование медички, и та принялась искать что-то в недрах сумки. Воцарилось молчание, которое Эскель хотел бы прервать. Но Лютик опередил его.

– Шани, что там? Сможешь залатать?

– Если бы всё было так просто, – покачала головой Шани, вытащив пинцет из футляра. – Рана глубокая, однако с жизнью совместимая. Но в ней застрял обломок. Железо, кажется, – медичка подняла взгляд на ведьмака и барда, пока протирала инструменты спиртом. – Мне нужно будет вытащить его из раны. Так что вам лучше выйти.

– Я останусь, – тут же отчеканил Эскель тоном, не терпящим возражений. Секунд пять Шани пристально смотрела на него, а затем пожала плечами. Лютик же, хмыкнув, похлопал ведьмака по плечу.

– Если что, я внизу, – Эскель кивнул, и бард вышел из комнаты.

Едва дверь закрылась, ведьмак обернулся на Шани, которая силилась снять корсет с Мисселины. Качнув головой, мужчина подошёл к медичке и, достав кинжал, бесцеремонно вспорол ленты на корсете. Шани, немного вздрогнув от неожиданности и удивления, отбросила этот предмет гардероба в стороны. Эскель проследил за его полётом, попутно спрашивая себя, откуда эта штука взялась у Мисселины?

Тем временем Шани уже освободила спутницу ведьмака от грязной одежды, и взгляду открылись тонкие ключицы Мисселины, её грудь и живот, перепачканные кровью. Снова окинув взглядом свою пациентку, Шани цветасто выругалась. И не без причины – ещё одна рана зияла прямо под правой грудью Мисселины, окрашивая бельё девушки глубоким кармином. Покачав головой, Шани принялась осторожно снимать лиф с ведьмачки.

– Прошу, выйди, ведьмак, – попросила медичка, едва взглянув на Эскеля. Внутри всколыхнулась волна возмущения. Однако, постояв на месте несколько мгновений, мужчина всё-таки вышел.

Последнее, что он увидел, закрывая за собой дверь, это обнажённое тело Мисселины и Шани, склонившуюся над пациенткой и сосредоточенно работающую над раной первой.

***

Мисселина постучалась в высокие-высокие двери. Била по чёрному с золотом дереву раскрытой ладонью, не щадя кожи на руках.

– Откройте! – крикнула она, продолжая полубезумно стучаться.

Гул от её ударов разносился по всему коридору вместе с рёвом ветра, взявшимся непонятно откуда. Он поднимал вверх и закручивал портьеры и гобелены, развешенные на высоких стенах. Колдовской ветер заставлял неверное пламя факелов дрожать, отбрасывая на чёрно-белую плитку странные кривые тени.

Немного отступив от двери, Мисселина посмотрела направо. Несколько десятков факелов освещали проход, однако далее он погружался в кромешную темноту. Девушка посмотрела влево – картина была той же. Внезапно повеяло холодом, и она обняла себя руками, увидев, как с губ сорвалось облачко пара.

И вдруг что-то вдалеке загремело, загрохотало – показалось, что по чёрной плитке несётся целый отряд кавалерии. Снова поднялся ветер, и Мисселина наблюдала, как за доли секунды плитка покрывается ледяной корочкой, а факелы вдалеке гаснут. Топот копыт приближался, а вместе с ним становилось и меньше горящих факелов. Мисселину вдруг обуял невероятный ужас, которого она никогда ещё не испытывала. Сердце забилось в бешенном ритме, словно старалось проломить рёбра.

Не в силах больше терпеть, девушка изо всех сил толкнула двери перед собой. И – о, чудо! – они наконец распахнулись.

Мисселина упала на гладкий паркет из бело-золотого дерева – такого она никогда в жизни не видела. Подняла голову, обернулась – грохот и шум исчезли, а двери за ней закрылись. На уши давила тишина, сжимающая в своих душных объятиях. Казалось, что вместе со звуками пропадает и воздух из лёгких. Мисселина в ужасе сжала собственное горло, чувствуя, как задыхается.

И внезапно она услышала тихие голоса напротив себя. В тот же миг духота отступила, и дыхание снова стало свободным, а звуки – ясными.

Покачиваясь, Мисселина поднялась на ноги и огляделась. Она стояла посреди огромного бального зала, украшенного лентами и цветам, где мерцали тысячи и тысячи огней. Несколько сотен гостей вокруг кружились в быстром вальсе, улыбаясь друг другу и сверкая драгоценностями. Девушка слышала смех и весёлую музыку, видела восторг на лицах танцующих… Но казалось, это был лишь лоск. Иллюзия, не более того.

Мисселина посмотрела прямо и столкнулась взглядом с высоким темноволосым мужчиной, что уверенно приближался к ней. На какой-то момент девушке показалось, что это был Эскель и она, радостно улыбнувшись, направилась к нему.

Но едва мужчина оказался рядом с ней, она поняла, что ошиблась.

В один миг руки мужчины сжали её талию, и Мисселина взглянула на его лицо. Незнакомец был, бесспорно, красив – высокий, импозантный, он обладал правильными, благородными чертами лица. Когда он заговорил с Мисселиной, она не услышала слов, уловив лишь приятные вибрации его уважительного, искреннего голоса.

Однако что-то отталкивало девушку от незнакомца. Будто бы какая-то неведомая сила кричала о том, что он опасен, он может причинить вред… но его руки держали талию так крепко, что вырваться она просто не могла.

Мужчина повёл Мисселину в изящном танце, крепко прижимая к себе и ведя за собой. В какой-то момент девушка вдруг заметила, что все гости исчезли, и в зале остались только она и этот мужчина. Они продолжили танцевать даже тогда, когда в окна ворвался ветер, потушив огни. Внезапно всё погрузилось в сумерки – лишь несколько десятков свечей тускло освещала зал. Мисселина вздрогнула, но продолжила танцевать, глядя, как они приближаются к огромному зеркалу.

И оказавшись перед блестящей поверхностью, Мисселина чуть не ахнула от удивления. Как же – ведь она всё это время была обнажённой! В зеркале она видела всю себя с головы до ног, босую и с распущенными волосами, лежащими на лопатках. Однако девушка вдруг поняла, что собственное отражение ей… нравится. Ведь не было на её теле никаких шрамов, и не было изъянов. Мисселина улыбнулась сама себе, разглядывая своё тело свободно, без какого-либо стыда.