Текст книги "Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)"

Автор книги: christmas_child

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Он повалил Мисселину на пол и, рухнув на нее сверху, прижал её всем телом. Хлыст она была вынуждена выпустить из рук. Вампир что есть силы сжал её шею, с его зубов капала вязкая слюна. Мисселина, уже почти ничего не соображавшая от боли и страха, впилась ногтями в его лицо и замолотила ногами, пытаясь ударить побольнее нападавшего. Его кровь, которой пропиталась рубашка, казалось, жгла посильнее кислоты. Мисселина хрипела, глаза её были выпучены и наливались кровью, а он лишь смеялся над её жалкими попытками освободиться. В глазах Белкорта разлилась чернота, белков не стало видно, и теперь никому бы и в голову не пришло сравнить его с человеком. Это была хищная злобная тварь, восставшая из самого ада.

Свободной рукой он схватил запястья Мисселины и прижал их к полу у неё над головой. Он чуть подался назад, словно кобра, собирающаяся нанести смертельный удар. В голове у девушки мутилось, и она уже почти не могла сопротивляться…

Вампир завопил и начал отчаянно извиваться. У Мисселины все плыло перед глазами, однако она смогла увидеть, как чья-то рука, державшая кровососа за волосы, тянула его назад, заставляя встать на ноги. И рука эта была по всей длине покрыта шрамами. Такими знакомыми шрамами…

Эскель!

Белкорту ничего не оставалось, как отпустить её и подняться на ноги. Мисселина, не обращая внимания на головокружение, нашарила хлыст, приподнялась на локтях и со смесью ужаса и восторга смотрела на то, как Эскель отшвырнул дико воющего вампира к стене. Глаза мужчины потемнели ещё больше.

– Ведьмак! – Белкорт качнулся, выпрямился и плюнул под ноги Эскеля. – Убийца! Грязный пес!

– Что ж, пес, даже грязный, далеко не худшая тварь на этом свете, – парировал Эскель. – А вот о тебе я того же сказать не могу.

Лицо вампира скривилось от гнева и боли, и он вне себя от ярости бросился на охотника. Движение было настолько быстрым, что фигура вампира превратилась в расплывчатое пятно. Раздался звук выстрела, брызнула кровь. Эскель выронил арбалет, который отлетел прямо к ногам девушки, и рухнул на пол, а вампир навалился сверху. Мисселина нагнулась, чтобы подобрать оружие, а когда выпрямилась, то увидела, что Белкорт что есть силы сжимает шею Эскеля, по капле выдавливая из него жизнь.

Мисселина вскинула арбалет, её руки дрожали так, что оружие ходило ходуном. Никогда прежде ей не доводилось стрелять. Да и как не попасть в Эскеля? А тот уже задыхался, его лицо налилось кровью. Белкорт что-то рычал и все сильнее и сильнее сжимал руки…

Эскель дёрнулся. Каким-то чудом ему удалось приподняться, и он впился зубами в плечо вампира. Белкорт завопил и ослабил хватку; ведьмак, задыхаясь, откатился в сторону и встал на колени, сплевывая на пол кровь. Мисселина не могла поверить своим глазам: Эскель усмехался, скалясь окровавленными зубами. Тяжело посмотрев на Белкорта, он сказал:

– Как тебе это, вампир? Теперь ты знаешь, на что это похоже, не так ли?

Белкорт, тоже стоящий на коленях, посмотрел на уродливую рану на своем плече, которая уже начинала затягиваться, хотя темная кровь все еще и сочилась.

– Ты ответишь за это, ведьмак. Ты умрешь, – выдавил он.

Эскель широко развел руки в стороны. Сейчас он больше походил на демона, чем на человека.

– Ну так давай, иди сюда.

Белкорт подобрался, готовясь к прыжку, – и Мисселина спустила рычаг. Сильная отдача отбросила её назад, а вампир завалился на бок, из его плеча хлынула кровь. Она не попала в сердце.

Проклятие!

Взвыв, Белкорт попытался встать. Мисселина подняла руку, снова потянула, но ничего не произошло. В арбалете был лишь один болт. Вампир засмеялся. Он все еще сжимал плечо здоровой рукой, хотя кровь уже почти остановилась. Мисселина в ужасе смотрела на искаженное дикой гримасой лицо вампира, на его окровавленные клыки. Кровосос наклонил голову…

И вздрогнул всем телом. А потом начал распадаться. Вначале плоть сошла с лица и рук, потом со всего тела, обнажив кости. Мисселина мгновение, показавшееся ей бесконечно долгим, смотрела на почерневший скелет, а потом и он рассыпался в прах. На полу остались валяться его лохмотья и сияющий серебряный клинок.

Девушка подняла взгляд. Айден стоял на расстоянии нескольких футов от неё и был бледным, как никогда. В его левой руке был зажат клинок. Казалось, что во время схватки он совершенно не пострадал, лишь по его лицу тянулась длинная, но совершенно не глубокая царапина.

– Думаю, этот был последним, – сказал он.

Удивленная Мисселина огляделась. Вокруг уже никто не дрался. Некоторые маги бродили среди обломков, рассматривая тела врагов и отыскивая раненых друзей, другие сидели на уцелевших стульях и пытались залечить полученные в бою раны, третьи открывали себе порталы, оставляя после себя лишь дымку. Ни одного вампира не было видно. Огонь постепенно затухал, в комнате было уже не так дымно, но теперь повсюду кружилась белая, похожая на снег зола.

Эскель, с подбородка которого все еще капала кровь, с удивлением посмотрел на Айдена.

– Хороший бросок, – похвалил он.

Айден покачал головой.

– Ты укусил Белкорта, – протянул он. – Ты что, совсем из ума выжил? Он же вампир. Ты знаешь, что означает укусить вампира?

– У меня не было выбора, – вздохнул Эскель. – Он чуть не убил меня.

– Знаю, – сказал Айден. – Но, право слово, Эскель… Зачем?

***

– Ай! Чёрт побери, женщина, что ты творишь?!

– Помолчи! Визжишь, как маленький ребёнок! – оскалилась Кейра Мец. – Скади, помоги мне дотащить этого кабана наверх.

Мисселина проследила за тем, как две чародейки с помощью левитации поднимали Ламберта на второй этаж. Ведьмак сломал ногу и руку в битве, и теперь двум чародейкам предстояло его исцелить. Девушка устало вздохнула и села прямо на пол.

После битвы часть чародеев телепортировалась сразу после окончания всего, а именно Рейеан, Марквар, Кардуин из Лан Эксетера, братья Дрительм и Детмольд, успев лишь попрощаться. Филиппа Эйльхарт, Рене Сеймур и Трисс также ушли сразу после того, как им оказали первую помощь, решив не посещать дома Йеннифер. С Меригольд Мисселина не успела и словом перекинуться, хотя чародейка подмигнула девушке и послала ей слегка тоскливый взгляд, прежде чем телепортироваться из театра. Сейчас в доме Йеннифер остались только трое ведьмаков, один из которых ревел от боли, а второй сразу же был отправлен на чердак – принимать лекарства. Также в Венгерберге задержалось несколько чародеек: Кейра Мец, Скади и рыжеволосая Марти Содергрен, залечивавшая царапину Айдена. Маги Радклифф, Истредд и Доррегарай остались на месте сражения в доме, чтобы как следует его обыскать и уничтожить следы сражения, которые могли бы напугать мирян. Эскель тоже хотел остаться со всеми и принять участие в поисках, но Йеннифер стояла насмерть. Он наглотался крови вампира и должен был вернуться в её дом как можно скорее, чтобы начать лечение.

– Ужасно выглядишь, – Йен присела рядом с Мисселиной. – У тебя кровь на губе.

Девушка прикоснулась к ране и чуть вздрогнула от боли. Оказалось, в битве она глубоко рассекла себе нижнюю губу. Она провела пальцем – глубокая царапина пересекала и подбородок.

– Не трогай, можешь кровь заразить, – одёрнула девушку Йеннифер. – Марти залечит тебе ранку. Но шрам останется.

– Ну, хотя бы не как у Эскеля будет, – со смешком и немного шепеляво ответила Мисселина. Чародейка без улыбки кивнула на ведро с водой, стоявшее чуть поодаль.

– Отнеси ему. И напомни, что даже ведьмак должен принимать лекарства!

С этими словами чародейка ушла куда-то вглубь первого этажа, а Мисселина вздохнув, взяла ведро в руки и поднялась по лестнице на третий этаж и остановилась перед дверью.

За дверью оказалась узкая лестница, ведущая на самый верх здания. Мисселина крепко держала ведро перед собою, но когда стала подниматься, то все равно расплескала воду. Лиф ее платья тут же вымок, и она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Когда она поднялась по лестнице, то уже не обращала внимание на летящие из ведра брызги и окончательно вымокла. Сама девушка тяжело дышала от напряжения и думала только о том, как бы побыстрее куда-нибудь поставить это проклятое ведро.

Наверху двери не оказалось. Лестница выходила прямо на чердак – огромную комнату и под остроконечной крышей. Мощные стропила протянулись через весь чердак и исчезали где-то в темноте. Серый предрассветный свет струился сквозь квадратные окна, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Мисселина огляделась. Ничего. Ни мебели, ни светильников, только совсем уж узкая лесенка, ведущая к люку в потолке.

В центре комнаты, распластавшись на полу, лежал босой Эскель. Вокруг стояло множество ведер, дощатый пол был мокрым. Подойдя ближе, Мисселина увидела, что вода ручейками растекается в разные стороны, кое-где собираясь в небольшие лужицы. И местами эти лужицы имели красноватый цвет, словно туда капнули кровью.

Рука ведьмака лежала у него на лице, потому глаза были не видны. Сам же он беспокойно подергивался, словно его мучили приступы боли. Когда Мисселина приблизилась, Эскель что-то пробормотал низким голосом.

– Мисс… Мисселина…

– Эскель? – позвала девушка.

– Если ты Йеннифер, то уходи, да побыстрее, – ответил Эскель, так и не поднимая головы и не открывая глаз. – Я же предупредил тебя, если ты принесешь мне еще одно из твоих адских ведер…

– Я не Йеннифер, – прервала его девушка. – Я Мисселина.

На мгновение Эскель затих, и только грудь его тяжело поднималась и опускалась. Его черные брюки и серая рубашка были насквозь мокрыми, ткань липла к телу, а волосы – темными сосульками к голове и полу. Должно быть, ему было очень холодно.

– Она что, послала тебя? – наконец вымолвил он. Голос его звучал недоверчиво, но было в нем и что-то еще, чего Мисселина разобрать не могла.

– Да, – ответила она просто, хотя все было совсем не так.

Эскель открыл глаза и повернул голову в ее сторону. Даже в полумраке она видела, как сверкают его глаза.

– Хорошо. Оставь воду и иди.

Мисселина поглядела вниз на ведро. Почему-то ей не хотелось его слушать.

– Это вода. Она сжигает тьму, которая оказалась в тебе после того, как ты укусил вампира. Но тебе ведь нужно подмешать туда специальное масло, верно?

– Все время забываю, что ты знаешь, – со смешком пробормотал Эскель. – Помнишь, как я укусил Белкорта? Тогда я проглотил немного его крови. Немного, но много и не требуется.

При этих словах Мисселина едва не уронила ведро.

– Ты превратишься в вампира?

Эскель усмехнулся:

– Не тревожься понапрасну. Для превращения потребуется несколько дней. Впрочем, я бы умер намного раньше. Но все это время меня бы непреодолимо тянуло к вампирам, я бы отчаянно надеялся стать одним из них.

– А вода с маслом…

– Противоядие. Я должен пить её все время. Но от неё я делаюсь совсем больным, кашляю кровью…

– О пророк! – Мисселину передернуло от отвращения, и она наконец осторожно поставила ведро на пол, словно находилась рядом с диким зверем. – Думаю, тогда тебе всё же не стоит капризничать.

– Я предполагал, что ты так скажешь, – Эскель сел, поморщился и протянул руки, чтобы взять ведро. Поставив его около себя, ведьмак взял флакон с какой-то ядовито-жёлтой жидкостью и капнул несколько капель в воду. Затем взял ведро. Он нахмурился, глядя на его содержимое, а затем поднял и поднес ко рту. После нескольких больших глотков он сморщился. Закончив, он отставил его в сторону.

– Помогает? – спросила Мисселина с нескрываемым любопытством. Эскель издал странный звук, который даже при всем желании нельзя было бы принять за смех.

– Ну и вопросы ты задаешь… – он покачал головой, и капельки воды с его волос попали на платье Мисселины. Девушка не могла справиться с искушением и, отчаянно краснея – слава богу, на чердаке было темно, – посмотрела на мужчину. Мокрая ткань рубашки стала почти совсем прозрачной и теперь облепляла тело, словно вторая кожа. Она ясно видела мускулистую грудь и острую линию ключиц, что были испещрённы различными шрамами… Мисселина тяжело вздохнула.

Она неотрывно смотрела на ведьмака. Когда она увидела его впервые в гостиной Урбино, она подумала, что ещё никогда не видела столь странного человека. Сейчас же её охватило чувство странной неловкости: хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь, и одновременно было страшно неловко, и надо было бы отвести взгляд, и вообще перестать так по-дурацки краснеть… Желание дотронуться до него стало почти невыносимым, ей отчаянно хотелось провести рукой по груди, по сильным рукам, коснуться влажных волос, почувствовать, какова на ощупь его кожа… Прижаться щекой к его щеке, почувствовать, как его ресницы щекочут кожу. Такие длинные ресницы…

– Ты сегодня была молодцом, – вдруг похвалил её Эскель. – И… прости, что назвал глупой. Ты совсем… совсем не глупая.

– Пустяки… – отмахнулась она. – Но знаешь… я испугалась. Очень. Ужасно.

Запала тишина.

– Мисселина, – позвал он её. – Иди сюда, сядь рядом со мной.

Она поступила так, как он просил. Было холодно и мокро, но она села, подобрав юбки так, что из-под них торчали только носки ее туфелек. Как-то вдруг оказалось, что они сидят слишком уж близко друг к другу. Его мужественный профиль четко выделялся на фоне серого окна, и только плавная линия рта чуть смягчала общее впечатление.

– Ты никогда не смеешься, – заметила Мисселина. – Ведешь себя так, словно постоянно забавляешься, только никогда не смеешься. Но иногда ты улыбаешься, когда думаешь, что никто не видит.

Мгновение он молчал, а потом, всем своим видом показывая, насколько ему данная тема неприятна, заговорил:

– Ты… Ты то и дело заставляешь меня смеяться, – кончики его губ искривились. – Не говоря уже о том, что ты все время поправляешь меня. Забавно при этом выглядишь, знаешь ли. И то, как ты дала отпор Ламберту, тогда, в Каэр Морхене… А потом и с Белкортом не стала церемониться. Ты делаешь меня… – он замолчал, посмотрел на девушку, и ей вдруг стало очень неловко. Мисселине показалось, будто так по-дурацки она еще никогда не выглядела: красная, растрепанная, взволнованная, в мокром платье с чужого плеча… – Позволь посмотреть на твои руки, Мисселина… – неожиданно попросил он.

Она молча выполнила его просьбу и протянула ему руки ладонями вверх. Все это время она не могла отвести взгляда от его лица.

Эскель чуть нагнул голову, и его влажные черные волосы соскользнули на лоб, так что теперь она не могла видеть его глаз. Ведьмак нежно погладил её кожу. И вот наконец подушечка его большого пальца коснулась обнаженной кожи Мисселины в том месте, где отчаянно, словно пойманная птица, бился пульс.

Её сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Эскель…

– Мисселина, – ответил он. – Что ты хочешь от меня?

Он все еще поглаживал ее запястье, и от этого по её телу растекались волны удовольствия. Когда она заговорила, её голос дрожал:

– Я… Я хочу тебя понять.

Он посмотрел на нее через спутанные пряди волос:

– Это действительно так необходимо?

– Не знаю, – пожала плечами Мисселина.

– Разве хоть что-то имеет значение, когда ты все равно ничего не можешь сделать, чтобы изменить положение вещей?

Мисселина искала ответ и не находила. К тому же, она дрожала и говорить ей было нелегко.

– Тебе и в самом деле холодно? – переплетя свои пальцы с её, спросил Эскель, а потом прижал её руку к своей щеке. Она поразилась тому, насколько горячей была его кожа. – Мисселина, – протянул он. Его голос был глубоким и мягким, чуть хриплым от желания.

Девушка чуть подалась вперед. Её охватило странное ощущение, будто тело стало совсем легким и вот-вот взлетит к потолку. А ещё она чувствовала присутствие Эскеля, чувствовала сильнее, чем ощущала присутствие кого-либо ещё в своей жизни. Она видела, как сияют его янтарные, чуть прикрытые веками глаза, ясно различала слабую тень щетины, уже проступившей на подбородке, и уже почти незаметные белые тонкие шрамы, пунктирными линиями прочертившие кожу на плечах и шее. А еще был его рот в форме полумесяца, с продолжением шрама на верхней и нижней губе… Когда Эскель наклонился вперед и потянулся к ней губами, она потянулась в ответ, словно бросалась с головой в омут.

На мгновение их губы соприкоснулись, свободная рука Эскеля запуталась в её волосах. Мисселина задохнулась, когда он обнял её, прижимая к себе всё сильнее и сильнее. Её юбки разметались по полу, но она уже и думать забыла о неловкости. Девушка обвила руками шею мужчины. Через тонкую, мокрую рубашку Мисселина чувствовала, как играют его мускулы. Пальцы ведьмака нашли заколку, которая удерживала прическу Мисселины, и уже через мгновение её волосы тяжелой волной легли на плечи девушки. Заколка со стуком упала где-то за её спиной. Мисселина тихо вскрикнула от неожиданности.

Она молча смотрела на Эскеля, и в её глазах плескалось бесконечное удивление. А тот сидел рядом, и его грудь вздымалась так, словно он долгое время бежал в гору. Эскель был бледен, бледнее обычного.

– Боже мой, – прошептал он. – Что это было?

Мисселина почувствовала, как вновь краснеет. Разве Эскель не знал, что это было, и разве не она должна была оттолкнуть его?

Она ведь и не хотела отталкивать его. И он не хотел отпускать её.

– Я не могу, – он сжал кулаки; она видела, как сильно он дрожит. – Мисселина, думаю, тебе лучше уйти.

– Уйти? – у нее закружилась голова. Ей казалось, что её в одной ночной рубашке выбросили на снег из теплой и уютной постели.

– Я… я не должен был заходить так далеко. Мне жаль… – его лицо скривилось от боли. – Боже, Мисселина… – он с трудом выдавливал из себя эти слова. – Пожалуйста. Только отпусти. Я не могу находиться здесь с тобой. Это невозможно.

– Эскель, пожалуйста…

– Нет! – он отвернулся и уставился в пол. – Я обо всем расскажу тебе завтра, если захочешь… Если захочешь… Только оставь меня сейчас одного… Пожалуйста… – его голос дрогнул. – Мисселина. Я тебя прошу. Ты понимаешь? Я прошу тебя! Пожалуйста, пожалуйста, уходи!

– Хорошо, – изумленно ответила она.

Увидев же, как расслабились его плечи, Мисселине стало так тоскливо, будто из мира разом исчезла вся радость. Но оставаться на чердаке и дальше не имело смысла. Она медленно поднялась на ноги. Её платье намокло и стало холодным и тяжелым, ноги скользили по влажному полу. Эскель не двигался, даже не посмотрел в ее сторону – так и остался сидеть на коленях, уставившись в пол. А Мисселина, не оглядываясь, пересекла чердак и, аккуратно закрыв за собой дверь, спустилась по лестнице.

Оказавшись в своей комнате, Мисселина, слишком усталая для того, чтобы снять платье, повалилась на кровать. Однако она была слишком измотана, чтобы уснуть. Ей казалось, что это был самый важный день в её жизни. Первый раз, когда она столкнулась с вампирами и вышла из боя живой. Первый раз, когда она стреляла из арбалета. И – а ведь она грезила об этом годы! – первый раз поцеловалась.

Мисселина повернулась, спрятав лицо в подушке. Много лет она задавалась вопросом: каков будет её первый поцелуй и её первый такой возлюбленный? Тогда она не уставала твердить себе: только бы он был красив, только бы любил её, только бы был добр… Но она и думать не могла о том, что её первый поцелуй будет настолько кратким, отчаянным и полным страсти.

Поцелуй с привкусом воды и… крови.

***

– Страдаешь?

Эскель поднял голову. Над ним стояла Йеннифер, скрестив руки на груди и слегка насмешливо улыбаясь. Ведьмак нахмурился.

– Если ты о воде…

– Нет, – чародейка опустилась на корточки напротив него и немножко поддалась вперёд. Снова читает мысли, зараза. Мужчина отвернулся. – Я же знаю, что здесь произошло, – она немного помедлила, подбирая слова. – Как… как долго ты…

– Веду себя, как старый, эгоистичный извращенец? Не помню.

– Хм, – Йеннифер, наплевав на платье, уселась на пол. – Она ведь к тебе… неравнодушна. Так зачем оттягивать неизбежное? Или отказывать себе в том, что делает тебя счастливым?

– Ей семнадцать, Йеннифер, – покачал головой Эскель. – Она молода, чиста и слишком хороша для меня. Я не тот, кто ей нужен.

– Жаль, что ты так думаешь, – чародейка поднялась с пола и отряхнула юбки. – Единственное, что я могу тебе сказать, так это вот что: не делай так, чтобы между вами были лишь тоска, грусть и недомолвки. А посему… настоятельно рекомендую растопить этот лёд, что есть между вами, – она улыбнулась ему – по-настоящему искренне – и ушла к двери. – Доброй ночи, Эскель.

– Доброй ночи…

Ещё долго ведьмак сидел у стены, пялясь в темноту. Затем перевёл взгляд на заколку. Ту самую заколку, которую он выдернул из волос Мисселины. Её волос, которые так сильно пахли жасмином и вишней, и так красиво спадавшие на её спину, словно тёмный водопад… Мужчина потянулся к заколке, поднёс её к лицу. Да, она пропиталась её запахом. Тем ароматом, которым он желал дышать, которым хотел наслаждаться каждое утро, зарываясь лицом в её прекрасные волосы…

Кого? Спутницы, ученицы?

Нет, поправил он сам себя. Прекрасно ведь знал, что они уже не просто учитель и ученица. Она ведь всё знает, всё понимает. Они не просто спутники. По крайней мере, она для него.

– Дурак… – прорычал он, отбросив заколку в дальний угол. – Старый дурак…

А может, надежда всё ещё есть…?

***

Венгерберг, 19 апреля 1265 года

Мисселина сидела на крыше дома Йеннифер и смотрела на ночное небо.

Два дня назад они справились с кланом Белкуртов. Прошло лишь два дня, а казалось, вечность. Но Мисселине было не жаль. Она хотела забыть все события того дня, хотя и весьма памятного…

Сегодня Йеннифер решила дать хороший ужин. Их осталось только четверо – Айден уехал ещё вчера утром. Девушка вздохнула. Наверняка, чародейка с Ламбертом и Эскелем сейчас внизу, весело разговаривают и ни о чём не беспокоятся… Эскель вылечился ещё вчера и теперь вёл себя, как обычно: немногословно, вежливо и дьявольски обходительно, даже по отношению к ней. Словно бы он всё забыл. А её не мог отпустить тот поцелуй на чердаке. И это отчасти даже бесило.

Но Мисселина старалась не злиться. Как-никак, а сегодня её день рождения. Восемнадцатый. И она не проведёт его в слезах, как деревенская дурочка. Пусть и одна, но не рыдающая и отчасти счастливая.

У люка послышался шорох, пара ругательств… а затем на крышу вылез Эскель. Он мягко улыбался, держа в руке небольшой свёрток.

– Не помешал?

– Вряд ли мне кто-то может помешать, – ответила она, едва приподняв уголки губ. Девушка похлопала на место рядом с собой. Ведьмак сел рядом, и Мисселина вновь перевела взгляд на небо. Вдруг послышался шорох, и девушка, посмотрев на источник звука, заметила…

– Что это?

– Ну… это пончики, – пожал плечами ведьмак. – Я подумал… у тебя ведь сегодня день рождения… решил немного скрасить этот вечер.

Девушка почувствовала, как улыбается шире. Она потянулась за одним из лакомств и, откусив кусочек, прикрыла глаза. Тёплая сгущёнка словно бы таяла во рту вместе с лёгким тестом. Она открыла глаза – Эскель тоже жевал один из пончиков.

– Так… о шом ты шотел пошошорить? – спросила она с набитым ртом. Ведьмак издал короткий смешок.

– Прожуй для начала. Потом спросишь.

– Угу, – она с трудом проглотила сладость. – Я хотела узнать, о чём ты хотел поговорить.

– Ну… – он потёр шрам. – Я хотел бы объясниться.

– Милости прошу, – фыркнула она.

– Не высмеивай меня, – он покачал головой. И снова стояло неловкое молчание. – Мисселина… – она посмотрела в его янтарные глаза. – Я долго думал и… знаешь… я ведь тебя люблю.

– Что? – девушка не верила своим ушам.

– Да, знаю, звучит ужасно! – начал оправдываться он. – Но, пойми, я…

Он недоговорил. Ведь она его поцеловала.

Ведьмак сжал её талию, пододвигая ближе к себе. Прямо, как в ту ночь. Но сегодня их поцелуй был другим. Он был сладким от сгущённого молока из пончиков и вина, которое накануне пил Эскель. Она обвила рукой его шею, и ведьмак запустил пальцы в её волосы. Совсем, как в тот вечер. И всё же… что-то изменилось. По телу как будто пробежал разряд тока; Мисселина ещё сильнее прижалась к Эскелю, грудью ощутила биение его сердца – единственное, неповторимое – и почувствовала, как от радости кружится голова.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, когда им пришлось разорвать поцелуй. Эскель улыбнулся ей, и шрам немного искривил его улыбку. Но он его ничуть не портил, вновь заметила она.

Где-то вдалеке, на другом конце города, они заметили слабую вспышку фейерверка. Затем сели вплотную друг к другу, устремив взгляды на ночное небо. Мисселина положила голову на плечо ведьмака. Почувствовала, как тот улыбнулся.

В небе фейерверк взрывался дождем искр, освещающих ночные облака и летящих на землю, одна за другой, золотым огнем, как ангелы, падающие с небес.

– С днём рождения, Мисселина.

========== «Путь настоящей любви (и первых свиданий)»/«The Course of True Love (And First Dates)» ==========

Комментарий к «Путь настоящей любви (и первых свиданий)»/«The Course of True Love (And First Dates)»

Прибыв в деревню Нижний Посад, что граничит с эльфийской Долиной Цветов, Эскель и Мисселина хотят отдохнуть от заказов в Каэдвене. Но сначала у них состоится первое свидание, о котором вскоре один не безызвестный поэт напишет балладу.

Пример шляп:

https://cdn130.picsart.com/323360416440201.jpg?type=webp&to=min&r=640

Для справки: **Брыль** – соломенная шляпа с широкими краями, традиционно носился русскими крестьянами, работающими в поле.

Примечание (*): «…Любовь, что движет солнце и светила» (Данте Алигьери, «Божественная комедия», пер. М. Лозинского).

Этот рассказ немного короче, чем обычно, т.к. он был задуман как небольшая романтично-юмористическая зарисовка. В любом случае, приятного прочтения.)

+ бонус в виде баллады Лютика, вдохновлённый Данте и Суинберном.

В Нижнем Посаде был вечер пятницы. Редкие огни деревни терялись в багрово-синих облаках, спустившихся так низко, что дышать было почти невозможно. На улочках стояло марево, и пьяницы, а также другие посетители, ползли по ним до корчмы словно мертвяки из страшных детских сказок. Давно в Доль Блатане не было такой жары, а ведь сейчас только май!

Лютик как раз настраивал свою лютню, готовясь к выступлению и потягивая холодное пиво. Иногда поэт оглядывался по сторонам, ища того, кто может узнать его. Но нет. Молодой Лютик – это совсем не тот известный бард, о котором шушукается половина Континента, чьи баллады перепевают в разнообразных версиях. Да и к тому же – кто в таком франте узнает того паренька в дешёвом синем костюме, приехавшего буквально на край света, дабы попытать удачи?

Так, насвистывая, бард продолжал разглядывать присутствующих. Вдруг, дверь корчмы отворилась, и в помещение вошли двое, мужчина и девушка. Оба мокрые, будто бы на них вылили по три ушата воды, но вполне счастливые. Лютик присмотрелся к мужчине. Жёлтые кошачьи глаза, шрам на пол-лица, тёмные взъерошенные волосы. И медальон в виде скалящегося волка покачивался на шее. Неужто ещё один коллега Геральта?

Затем поэт перевёл взгляд на девушку. В голове тут же начали появляться рифмы о голубых глазах, в темноте корчмы казавшиеся васильковыми. Лицо падшего ангела, тёмные, влажные локоны… Не столько милая, сколько красивая, подумал Лютик. Затем подёргал струны – лютня звучала идеально. А посему можно было начинать.

– Мигнула свеча, и огонь наш погас,

Внезапно коснулся нас ветер прохладный,

Так время рекою,

Так дни чередою,

Неслышно, незримо затронули нас.

Слушатели зачарованно слушали его, некоторые покачивались в такт музыке. Лютик быстро посмотрел в дальний угол, где сидели ведьмак с девушкой. Она улыбалась, глядя на барда, время от времени переводя влюблённый взгляд на ведьмака. Лютик даже удивился: видимо, она по-настоящему влюблена в того мужчину. Ну, любовь слепа, как говорят в народе.

– Раз мы ещё вместе, то что-то же нас

С тобою связало, пусть даже случайно,

Ведь время рекою,

Ведь дни чередою

Неслышно, незримо несут вместе нас.

Ведьмак сжал руку девушки и посмотрел на неё. Лютик заметил, что оба они будто бы вздрогнули, проникновенно глядя друг другу в глаза и улыбаясь. Чудная картина…

– Нам память о прошлом дана не на час,

Дороги хранима мы в душе безвозвратно,

Хоть время рекою,

Хоть дни чередою,

Их тихо, незримо скрывают от нас.

Из этих двух получились бы чудесные герои романтической баллады, пришло в голову Лютику. Эх, узнать бы их историю…

– Поэтому, милая, мы ещё раз

С тобой в унисон пропоём триумфально

Пусть время рекою,

Пусть дни чередою

Неслышно, незримо влекут дальше нас.

Бард отпустил струны, и народ в корчме разразился… э-э-э… благодарностями, вроде звонких монет и оваций.

***

Когда посетители корчмы понемногу начали расходиться, Лютик решил… прогуляться. Бард с большой неохотой покинул корчму, на верхнем этаже которой располагалась его комната. С такой же большой неохотой он покинул и ведьмака вместе с той девушкой.

Он уже давно не видел таких необычных девушек, и свет красоты от этого казался ему ярче… Признаться, в поисках нового чувства он уже давно вглядывался в разные лица, и многие вселяли в него надежду… Он мог бы написать целую поэму о том, что заставляет одинокие сердца искать неведомое… Всякий раз, когда Лютик обращал на кого-то внимание, его сердце пробуждалось и пело. Может быть? Может быть! Но…

Прогуливаясь вдоль неглубокого сельского канала, он строил планы, как бы снова увидеть ту девушку. Может, набиться в попутчики? Или скорее вернуться в корчму, и расспросить у них с ведьмаком обо всей их истории? А разговор начать с выступления барда.

Во-первых, это было бы проявлением вежливости с его стороны, а во-вторых…

– Как-никак, – вслух сказал он, помахивая своей пурпурной шляпой с пером, – столь привлекательные особы с неба не падают.

И в этот самый момент на мостовую прямо перед Лютиком приземлилась темноволосая девушка, та самая, на которую он обратил внимание в корчме. Красотка спрыгнула, перевернувшись через голову, со стены.

– Восхитительные жилеты из красной парчи от портных из Боклера не падают с неба! – тут же воззвал Лютик к небесам.

Девушка нахмурилась:

– Простите?

– Не обращайте внимания, это я на всякий случай… – сказал Лютик. – Вам помочь? Кажется, мы незнакомы…

Девушка нагнулась и подняла широкополую шляпу, свалившуюся у неё с головы во время прыжка. Потом церемонно покрутила ею, сделав Лютику реверанс. Улыбка девушки и её длинные ресницы были так привлекательны, что вполне могли бы стать причиной небольшого землетрясения. Теперь ясно, почему ведьмак растаял, хотя красотка была слишком юна для него.

– Кое-кто запретил мне приближаться к вам, поэтому я решила с вами познакомиться, – засмеялась она. – Меня зовут Мисселина. Можно узнать ваше имя? Кстати, вас назвали свинтусом, бабником и лжецом.

– Правда? О, тогда это комплимент! Я польщён, – бард поклонился девушке и поцеловал тыльную сторону её ладошки. – Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. Можно просто Лютик, к вашим услугам.