Текст книги "Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)"

Автор книги: christmas_child

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Йеннифер».

Мисселина покачала головой. Зачем Йен писать ей? Зачем чародейке предупреждать её о какой-то опасности, казавшейся сейчас очень эфемерной?

– Столько вопросов, и никаких ответов, – вздохнула девушка, пряча письмо в рукав. Покачав головой, она отправилась в свою комнату.

***

Эскель как раз натянул принесённые монахиней штаны, когда к нему пожаловала мать Нэннеке. Увидев, чем был занят ведьмак, первосвященница всплеснула ладонями и быстро подошла к мужчине.

– Что же ты делаешь! – Нэннеке заботливо, но очень настойчиво вернула его в постель. – Ляг, не трать силы. Они тебе ещё нужны.

– Я должен поговорить с Мисселиной, – тихо ответил Эскель, всё же сдаваясь под натиском первосвященницы. Женщина покачала головой, аккуратно присев на край кровати.

– И из-за этого хочешь мучать себя ещё сильнее?

– Я уже мучаюсь, – фыркнул мужчина.

Нэннеке мягко улыбнулась, склонив голос чуть набок. Эскелю этот взгляд показался очень знакомым, из-за чего слегка смутился. Вдруг в голове промелькнуло древнее, похожее на это воспоминание. Ему привиделась женщина, не очень похожая на первосвященницу Мелитэле внешне, более стройная и гораздо моложе. Но взгляд… он был точь в точь. Увы, через миг наваждение исчезло, словно его и не бывало.

Ведьмак тяжело вздохнул, и отвернул лицо от Нэннеке.

– Скажи мне, Эскель… – произнесла вдруг женщина. – Ты действительно так сильно влюблён в неё?

Эскель издал усмехнулся, издав горький смешок. Влюблён? Нет! Он любил Мисселину. Любил так, как прежде ему казалось невозможным. Как ему казалось он уже давно не может полюбить. В ней всё было чудесным: и стройная, тонкая фигура, и небесно-голубые глаза, которые всегда полнились добром, нежностью и любовью. Ещё любил её волосы, сладко пахнущие жасмином и вишней, которые казались шёлком в его пальцах…

Но ещё сильнее Эскель любил стальную волю Мисселины. Он не мог не восхищаться её самоотверженностью, храбростью – вспомнить только прошлую ночь! Она имела хорошее чувство юмора, ведь знала, когда и как можно метко пошутить. Это была та девушка, которую не портило ничто – по колено в грязи она выглядела почти так же гордо и уверенно, как в платье. Даже её острый язык и крутой нрав были милы Эскелю особенно сильно. Ведь это его Мисселина! Его прекрасная напарница, опора и помощница. Его возлюбленная Мисселина.

Ведьмак продолжал молчать. Нэннеке вздохнула.

– Говорят, если люди тянутся друг к другу умами, это дружба. Если душами – привязанность, а телами – страсть… Ну, а если всем вместе – это настоящая любовь.

Послышался шелест ткани – это Нэннеке встала с кровати и подошла к двери комнаты ведьмака. Только у самого выхода она обернулась.

Взгляды Эскеля и первосвященницы встретились.

– Думаю, я тянусь к Мисселине умом, душой и телом, – прошептал мужчина. Нэннеке улыбнулась.

– Я тоже так думаю.

Засим она вышла, оставив Эскеля наедине с собой.

***

Неделю спустя после прибытия в храм Мелитэле Мисселина полностью освоилась в нём. С лёгких рук Цири и Ревекки девушка теперь знала всё о самом храме, его жителях и обрядах, и больше не путалась в различных коридорах, которые связывали все части храма между собой. Хотя это было той ещё работёнкой, что даже удивляло Мисселину: как так она умудрилась не запомнить переходы в простом по своей планировке храме? Особенно после такой громадины, как Каэр Морхен…

Но, в любом случае, Мисселина была довольна всем тем, что за семь дней она повидала в здесь. Помня о предупреждении Йеннифер, она всё это время оставалась на территории храма, буквально не высовывая своего носа из-за ворот. Эти два года, проведенные в путешествиях и охотах, воспитали в Мисселине благоразумие и осмотрительность. А главное – научили узнавать, кому стоит доверять, а от кого ожидать подлости.

Именно поэтому ведьмачка всё чаще обращала своё внимание на сестру Игрэйн. Внешне эта монахиня казалась воплощением доброты и заботы по отношению к Цири, да и вообще к ученицам… Но с другой стороны, сердце подсказывало Мисселине, что здесь определённо кроется подвох.

Вечером девятого дня в храме Мелитэле Мисселина находилась в яблочном саду. Сидя на краешке террасы, девушка наблюдала за происходящим вокруг себя и внизу, во внутреннем дворе. Вздохнув, она обернулась: среди яблонь вместе с подружками резвилась Цири, весёлая и беззаботная. Она и ещё три девочки играли в догонялки, пока послушнице постарше о чём-то переговаривались чуть поодаль. Среди них была и Ревекка – она время от времени бросала на Мисселину короткие взгляды, мол, иди к нам. Но ведьмачка лишь мягко улыбалась и качала головой – ей сейчас было не до этого.

Девушка снова повернулась лицом ко внутреннему дворику. На сердце стояло странное ощущение, что скоро что-то произойдёт. Нельзя было сказать, что именно – что-то плохое или хорошее. Просто томительное ожидание, и всё.

Мисселина прикрыла глаза. Как ни крути, а мысли всё равно вертелись вокруг недавних событий: письма Йен, встречей с Цири… и вокруг Эскеля и его больной ноги.

Боги, знал бы кто-то, как глупо она поступила, ляпнув со зла о том, что не хочет с ним говорить! А поговорить с ним хотелось хотя бы потому, что только Эскель мог понять нервные метания Мисселины, и только он мог подсказать, что можно предпринять. А так-то приходилось раз за разом напяливать маску безразличия и обиды, и убегать восвояси, едва она видела его вдали или слышала звук трости, на которую он опирался при ходьбе после ранения.

Хотя с другой стороны – почему он вообще тогда себя так повёл?

Девушка встряхнула головой, отгоняя навязчивые размышления. Поделом всему этому. Ей просто нужен отдых, которого в последнее время не хватало.

Вдруг внизу послышалось громкое лошадиное ржание, и топот копыт. Заглянув во внутренний двор, Мисселина еле поверила своим глазам. Чёрный плащ, чёрные кудри… и мигающая вдали обсидиановая звезда. Недолго думая, ведьмачка вскочила со своего местечка, и поспешила вниз.

Выбежав во внутренний двор, Мисселина остановилась на пороге храма и улыбнулась чародейке, что только что спешилась и переговаривалась с Нэннеке. Обратив внимание на ведьмачку, Йеннифер быстро кивнула матери-настоятельнице. Последняя быстро отправилась прочь со двора, и Мисселина подбежала к чародейке и крепко обняла ту.

– Йеннифер!

– Ау! Ну что ты творишь, господи! – зашипела Йен, освобождаясь из хватки Мисселины. Схватив ту за плечи, женщина поставила ведьмачку перед собой, и, облегчённо вздохнув улыбнулась. – И я тебя рада видеть, Мисселина.

Девушка почувствовала, как губы расползаются в улыбке пошире. Йеннифер из Венгерберга была самой любимой из всех чародеек, которых Мисселина встречала на своём пути. Хотя она и обладала противным характером, и была вредной, девушке она казалась чуть ли не идеалом, что могло показаться странным. Ведь некоторые знакомые Мисселины недоумевали, с чего Йен ей так симпатизирует.

– Не смотри на меня так, – прервала радостные раздумья ведьмачки чародейка. – Это пугает.

– Да я… я просто рада тебе, – покачала головой Мисселина. Йен пожала плечами и, поправив на плече дорожную сумку, приобняла девушку за плечи. Чародейка хмыкнула.

– Смотрю, пользуешься тем, что я тебе дала.

– Пользуюсь, – кивнула Мисселина, и Йеннифер гордо вскинула подбородок.

– Хорошо. Хорошо, потому что мы с тобой будем об этом говорить, – слегка понизив тон, ответила чародейка. Войдя в холл храма, Йен сняла руку с плечей Мисселины. – Ты пока иди к себе. Я разберу вещи, и навещу тебя.

Успев лишь кивнуть в ответ, Мисселина провела взглядом удаляющуюся Йеннифер. Затем, пожав плечами, девушка отправилась к себе.

Добравшись до своей комнаты, Мисселина вышла на небольшой балкончик, с которого открывался вид на сад. Девушка вздохнула, и присела на быльца, устремив свой взгляд вниз. Цири, кажется, и не заметила ухода сестры, продолжая весело играть с подругами. Мисселина мягко улыбнулась, облокотившись на стену за своей спиной.

Вдруг пепельноволосая девочка остановилась и, радостно похлопав в ладошки, отбежала от подружек навстречу кому-то. Этим кем-то оказался Эскель, который тут крепко обнял девочку, опустившись на здоровое колено. Мисселина почувствовала, как сердце ёкнуло в груди. А Цири, ещё раз обняв ведьмака за шею, указала наверх, прямо на балкончик Мисселины. Эскель обернулся и, слегка приподняв уголок рта, приподнял руку в приветственном жесте. Сжав губы в тонкую линию, девушка отвела взгляд.

– Любовь ушла, завяли помидоры? – спросила вошедшая Йен. В голосе чародейки прозвучала насмешка, но Мисселина решила пропустить это мимо ушей, и просто пожала плечами.

– Нет. Я просто не в настроении.

– Как скажешь, – Йеннифер присела на кресло, только что само по себе образовавшееся в воздухе, и сцепила пальцы в замок. – Ты выглядишь неспокойной.

– Не без причины, – ответила Мисселина, скрестив руки на груди.

– Тогда потрудись рассказать, – развела руками чародейка. – Ты же не думаешь, что мне охота лезть в твою головушку на ровном месте?

– Слушай, может, это ты без настроения? – усмехнулась Мисселина, на что Йен раздражённо отмахнулась. Ведьмачка фыркнула, и снова поглядела вниз – Эскеля в саду не было, а Цири продолжила играть, как ни в чём ни бывало. – Мне кажется, здесь небезопасно. В храме.

– С чего бы? – недоверчиво приподняла бровь Йен.

– С того, что одна из монахинь кажется мне подозрительной.

– Ох, нас уже паранойя одолевает? – хмыкнула чародейка.

– Йен, я же не просто так это говорю, – прервала последнюю Мисселина. Йеннифер покачала головой, и сложила руки на туловище, показывая свою готовность выслушать. – Сестра Игрэйн, она учит Цири… она не внушает мне доверия.

– Но ты просто чувствуешь, что эта женщина что-то скрывает? – Мисселина утвердительно кивнула, и Йен нахмурилась. – А медальон? Что он тебе говорит?

– Что… а впрочем, неважно, – покачала головой Мисселина. – Только он и говорит, если честно. И это… не знаю, как тебе объяснить.

Ведьмачка отмахнулась сама от себя. Хотя ей и было интересно, откуда Йеннифер знает про свойства подарка Трисс, Мисселина понимала, что не сейчас она будет об этом спрашивать. Девушка переместила руку на солнечное сплетение – туда, где лежала аквамариновая голова ласки. Затем обратила взгляд на Йен. Чародейка несколько секунд задумчиво качала головой, а потом протянула руку.

– Дай мне их.

– Кого – их? – опешила Мисселина.

– Медальон и кольцо, конечно же, – с явным раздражением ответила Йен.

Ведьмачка пожала плечами и, быстро сняв аквамариновую подвеску с шеи, а кольцо – с пальца, вложила их в ладонь Йен. Та повертела ласку перед глазами, рассматривая с лёгким прищуром. Закончив с первым амулетом, Йеннифер отдала его Мисселине.

– Ну что?

– Ничего. Я думаю, ты знаешь о свойствах этого кулона, – ведьмачка кивнула. Это было действительно так – медальон часто словно сам по себе подсказывал что делать.

Йеннифер тем временем рассматривала кольцо, то и дело сводя брови к переносице. Видимо, подарок тёти пришёлся Йен не по душе. Мисселина напряглась, когда чародейка провела пальцами по гравировке. И вдруг подбросила перстень в воздух, шепнув заклинание. Мисселина хотела было поймать предмет, но отдёрнула руку, когда кольцо остановилось на весу. Йеннифер щёлкнула пальцами – и вокруг перстня появилась причудливая золотая сфера. Ведьмачка почувствовала, как рот непроизвольно открывается в немом удивлении. Йен всплеснула ладонями.

– Ха! Я так и знала! – чародейка посмотрела на девушку. – Мисселина, скажи мне – чем ты думала, когда надевала его?

– Но… оно превращается в хлыст! – запротестовала ведьмачка. – Я не думала, что это кольцо…

– Вот именно! Ты не думала! – рявкнула Йеннифер. – А это колечко следит за тобой! Значит, следит и твоя тётушка! – Мисселина нахмурилась – к Йен был ещё один вопрос. А она, в свою очередь, сокрушённо покачала головой. – Ну ничего. Все мы совершаем ошибки.

– Постой! Хочешь сказать, Бьянка следит за мной? – развела руками Мисселина, и Йеннифер кивнула. – Но зачем?

– Мне откуда знать? – фыркнула чародейка. – Важно только одно: твоей тёте от тебя что-то нужно.

– В последний раз она сама меня выставила вон, – с раздражением бросила ведьмачка, вспоминая свою последнюю встречу с Бьянкой в Новиграде полтора года назад. – И потом, я не так уж ценна…

– Никогда не говори так о себе, – строго перебила девушку Йеннифер. Чародейка тяжело вздохнула. – Может, тебе будет неприятно это слышать… но если хочешь жить спокойно, избавься от кольца.

Мисселина вздохнула и снова посмотрела на перстень и сферу вокруг него. Кольцо преспокойно вертелось в воздухе, медленно, словно гипнотизирует. А золотое свечение вокруг него замерло, показывая все пути, пройденные Мисселиной. Девушка зажмурилась, облокотившись на стену. Зачем же Бьянке нужна именно она?

Или кто-то рядом с ней?

Ведьмачка взглянула на Цири – она о чём-то говорила с Ревеккой, сидя на изумрудной траве. Мисселина перевела взгляд на Йеннифер – та терпеливо ждала, пока девушка что-то скажет.

– Я могу оставить кольцо здесь? – спросила ведьмачка, ища глазами сестру Игрэйн. Йеннифер за её спиной фыркнула.

– В храме – нет. Но вот вне его стен…

– Хорошо, – Мисселина обернулась к чародейке. Коротко хмыкнув, девушка схватила перстень и сжала его в руке. Золотая сфера мигом испарилась, и Йен покачала головой.

– Знаешь, из тебя бы вышла отличная чародейка, – женщина улыбнулась, глядя на недоумевающую Мисселину. – Но думаю, ты уже ступила на этот путь.

– В каком смысле?

– Учишься. Понемногу, конечно… но я ещё никогда не видела, что такое отрывочное обучение усваивалось так хорошо, – Йеннифер улыбнулась по-доброму – она так делала редко, – и смахнула прядь волос с лица. – Мда… хороша во всём, неизменно добрая и не скучная одновременно… Ты настоящий ангелочек, Мисселина.

– Сама бы о себе так не сказала, – рассмеялась ведьмачка, на что Йен лишь отмахнулась.

– Брось. Ты гораздо лучше многих, кого мне доводилось встретить. Что чародеек, что людей, что ведьмаков…

Мисселина улыбнулась и прикрыла глаза. Затем повернула голову, подняла веки и посмотрела на пейзаж, открывавшийся с её балкона. Помимо лежащего вокруг храмового сада и пристроек, был виден сам город Элландер. Кольцом домов, кварталов, площадей и улочек он окружал холм, на котором стоял храм Мелитэле. А дальше, за белокаменными городскими стенами, лежал лес с его вечнозелёными елями и соснами, уходящими за горизонт. И закатное солнце, этот алый разжаренный диск, словно бы погружался в эту зелёную хвойную пучину, окрашивая вечерние облака в насыщенный пурпурный цвет.

Ведьмачка вздохнула. Снова вспомнились те летние вечера, которые они с Эскелем, Геральтом, Цири и Весемиром проводили в Каэр Морхене. И как ни крути, а Мисселине казалось, что те времена были прекрасны – это безмятежное спокойствие, сопутствующее им год назад. Хотя, Мисселина не сказала бы, что ей сейчас плохо, даже наоборот. Просто та горная крепость стала ей домом.

Девушка обернулась и посмотрела на Йеннифер. По сравнению с нежной, бледной и вообще-то распространенной внешностью монахинь и послушниц, чародейка блистала светской, прямо-таки вызывающей красотой, подчеркнутой каждой деталью. Ее локоны цвета воронова крыла, каскадом ниспадающие на плечи, блестели, отражая свет, почти как павлиньи перья, извивались и волновались при каждом движении. Мисселина вдруг устыдилась своих исцарапанных локтей, шершавых рук, неровных ногтей. Неожиданно ей невероятно захотелось, чтобы у нее было все то, что было у Йеннифер, – прекрасная длинная шея, а на ней прелестная черная бархотка и изумительно искрящаяся звезда. Ровные, подчеркнутые угольком брови и длинные ресницы. Гордые губы. И две округлости под черной тканью и белыми кружевами, вздымающиеся при каждом вздохе.

Вдруг Мисселина вспомнила одну деталь, что объединяла эту чародейку одного её хорошего друга.

– Йен?

– Слушаю.

– Что между тобой и Геральтом?

Йеннифер поджала губы и свела брови. Мисселина чуть не потеряла сознание от собственной наглости, похолодела от тишины, наступившей после её вопроса.

– Грусть, – ответила чародейка серьезно. – Тоска. Обида. Сожаление. Надежда. И страх, – Йеннифер тяжело вздохнула. – Да, похоже, я ничего не упустила.

Ведьмачка коротко кивнула. В тот же миг их с Йеннифер взгляды встретились. Мисселина немного прищурилась. Чародейка ей не врала.

– Никогда не позволяй, чтобы такое произошло с тобой, – тихо предупредила Йен.

Мисселина кивнула. Она поняла.

***

– Эскель! Доброе утро!

Ведьмак тихо выругался и прикрыл глаза. Нет. Не эту дамочку он ожидал увидеть сегодня утром.

Йеннифер из Венгерберга приближалась к нему быстрой грациозной походкой и холодно улыбалась, пока Эскель остановился посреди лоджии и подождал её. Чародейка оказалась рядом с ним достаточно быстро – в нос тут же удар характерный запах сирени и крыжовника.

– Что ты здесь делаешь?

– Я к Неожиданности приехала. Он позвал, – коротко ответила Йен. Эскель кивнул, а чародейка тем временем покосилась на его ногу. – И это то самое страшное ранение, о котором Мисселина рассказывала? Ты уже на ногах.

– На ведьмаках всё заживает быстрее, – сдержанно ответил мужчина и продолжил путь. Йеннифер пожала плечами, идя рядом с ним, хотя и держала определённую дистанцию.

– Знаешь, я хотела сказать кое-что, – продолжила женщина, остановив Эскеля коротким касанием. Ведьмак снова остановился и развёл руками. – И не строй эту недовольную мину, будь любезен. Речь пойдёт о важных вещах.

– Я слушаю, Йен, – делано усталым тоном ответил мужчина. Йеннифер, конечно же, сразу всё поняла, но не подала виду. Вместо этого чародейка расправила плечи и, выждав несколько секунд, отвела взгляд в другой конец лоджии.

– За Мисселиной наблюдают. Проследи за тем, чтобы она избавилась от своего перстня.

Эскель кивнул. Знал, о чём говорит Йен – о том самом кольце из электрума, полученном в подарок от тёти Мисселины ещё давно, в Новиграде. Оно стало верным спутником девушки, покоясь на её указательном пальце, как родное. Порой Мисселина хваталась за него, как только чувствовала опасность, а порой просто вертела на пальце, находясь в волнении.

– Надеюсь, это всё?

– М-да. Остальное она сама расскажет тебе, – покачала головой Йеннифер, и двинулась дальше по лоджии. Ведьмак посмотрел ей вслед.

– А ты куда?

– К Неожиданности. Хочу взглянуть на неё, и не оттягивать момент, – фыркнула чародейка, обернувшись лишь на долю секунды, и снова зашагала по своим делам.

Снова оказавшись наедине с собой, ведьмак облегчённо вздохнул, и вышел из лоджии в сад. Тихий ветерок шевелил траву и листья на деревьях и кустах, и разносил по округе пьянящий аромат цветущей вишни. Мужчина потянул запах носом, и прикрыл глаза. Показалось, что это не воздух такой, а Мисселина стояла рядом. Это её волосы, вьющиеся от ветра, падают на её плечи и спины, скрытые белой рубашкой. Это её руки лежат на его лице, чуть подрагивая, но не отпуская. Это всё она.

Хватит думать о ней, одёрнул себя Эскель. Хотел о ней не думать, но не мог. И всё равно злился – на себя, на неё… впервые злился в равной степени. Ещё никогда не чувствовал себя так жалко, как сейчас, когда старался подступиться к ней, разыгрывал джентльмена… Но она – боже! – она всегда уходила, разворачиваясь на каблуках и делая вид, что не слышит его голоса. И Эскель знал, что по-настоящему она не зла уже давно, её гнев выгорел… Однако она продолжает упорно делать вид, что не хочет его видеть. Гордая!

Но по сути, не одна Мисселина страдает этим пороком. Эскель знал по себе. Хотя где-то в глубине души и скакало это неприятное осознание того, что вина за ту ночь лежит только на нём, ведьмак не собирался признавать этого. Знал, но отказывался принять свой косяк.

Покачав головой, мужчина продолжил идти всё глубже в сад, и всё ближе к стене, окружавшей храмовый комплекс. Признаться, планировка грандиозных террас и садов на небольшом, но высоком холме в центре города была удачной. Ёмкость, удобство – возможно, это было то, чего не хватало огромному Каэр Морхену. А какой вид открывался с верхних ярусов на город и лес вокруг!

Эскель шёл по узкой, едва заметной тропинке сквозь вишнёвый сад. Он не ошибся – вишня почти отцвела, распустив свои белые цветы донельзя пышно. Скоро они исчезнут, пронеслось в голове ведьмака, и монахини нагрянут сюда с корзинками всем скопом. Но пока здесь было пустынно. Абсолютная тишина, которую нарушал только шелест листвы и голоса птиц.

Когда мужчина подошёл ближе к краю террасы, оказалось, что не один он пришёл сюда ранним утром. Мисселина стояла лицом к городу за стеной, рассматривая пейзаж. Босые ноги её утопали в изумрудной траве, время от времени напрягаясь от утренней прохлады. Ветер шевелил её длинную белую рубашку, доходящую до колен девушки, и Эскель тут же обратил внимание на голени последней – пара ссадин осталась, да и некоторые несколько уже пожелтевших синяков почти сошло. Сердце ведьмака неприятно кольнуло.

Мисселина обернулась, почувствовав присутствие за спиной. Она тихо вздохнула, развернулась, и посмотрела на Эскеля прямо, почти что с вызовом. Губы девушки были сжаты в тонкую линию, а руки сжимали рукава рубашки. Поведя плечом, ведьмак облокотился на рядом стоящее дерево, не разрывая с ней зрительного контакта.

– Я хочу поговорить, – голос Мисселины звучал холодно, приглушенно и даже чересчур сдержанно. В ответ Эскель пожал плечами, скрестив руки на груди.

– Разве? – фыркнул он. – Не думаю.

– Почему?

– Вряд ли хочешь. После того, как бегала от меня всё это время, – ответил Эскель. Жестоко. Мисселина поджала губы ещё сильнее. – И потом, я всё ещё помню…

– Я правда наговорила тебе… гадостей, – ответила девушка сухо.

– Ты наорала на меня, – напомнил ведьмак.

– Как ты хотел, чтобы я реагировала? – бросила вдруг Мисселина. Девушка фыркнула, и всплеснула ладонями. – Хотя неважно! Разговор окончен!

Она быстро направилась прочь, горя гневом и желанием деться куда-то подальше. Но не успела – Эскель резко поймал её за локоть. Остановил. Посмотрел сверху вниз в её искрящиеся обидой и напряжением глаза. Мисселина отвела взгляд, дёрнулась, и ведьмак сжал пальцы на её руке чуть сильнее – достаточно, чтобы не дать уйти. Но в то же время он был осторожен. Не хотел нанести ей даже малейший вред.

– Дай мне уйти, – тихо сказала она. Скажи она чуть громче, это бы прозвучало как приказ.

– Нет, – Эскель продолжал смотреть на её лицо, бледное от эмоций, наполняющих её. – Договорим.

– С чего бы? – голос девушки сочился ядом. – Думается, ты не хотел говорить. Если так, то пусти.

Эскель промолчал, но руку Мисселины не отпустил. Не желал отпускать её вообще. А она не хотела уходить. Ведьмак знал это, потому что знал её – эти ступни, пока не готовые сделать шаг прочь, руки, безвольно повисшие, и дрожащие пальцы. Тело Мисселины говорило за неё и было честнее, чем её слова. Поэтому Эскель, отпустив локоть девушки, переместил свои пальцы на её подбородок. Мисселина вздрогнула он пронзившей её вибрации и, наконец, подняла глаза, и снова посмотрела на него.

Молча изучая её голубые глаза, Эскель видел там всё, что она хотела бы сказать. Видел, что она правда не злилась, даже жалела о том, что так вспыхнула в тот день. Ещё Мисселина жалела о том, что избегала его всё это время, и корила саму себя за это. Лишь гордость не позволяла это произнести это вслух.

Однако он всё понимал, не нуждаясь в словах. И понимал, что гордость уже никому из них не выиграет время. Как бы там ни было, они виноваты друг перед другом в равной степени, вдруг осознал Эскель.

– Прости меня, – произнёс он. Брови Мисселины тут же приподнялись, глаза приняли удивлённое выражение, а губы расслабились, когда она вдохнула. – Сглупил. Признаю.

– Я уже простила. Давно, – тихо ответила она.

Восприняв эти слова, как разрешение, Эскель переместил руку выше, огладив большим пальцем её скулы. Медленно втянув носом воздух, девушка положила ладонь на кисть ведьмака, и сильнее прижала его руку к своему лицу.

– Прости и ты меня, – выдала наконец она. – Я… сама не своя была всё это время. Как котёнок в канаве…

– Ты на котёнка не похожа, – издал тихий смешок Эскель, и Мисселина улыбнулась ему. Медленно повернув лицо, она коснулась пересохшими губами его пальцев, лежавших на её щеке. Ведьмак покачал головой, и мигом сгрёб девушку в охапку, прижимая к себе. Мисселина в ответ крепко обняла его торс, спрятав лицо на груди мужчины.

Так они и стояли, обнявшись, в вишнёвом саду храма Мелитэле. Поднялся ветер, и листва на деревьях громко зашелестела. Стайка птиц сорвалась в небо, и упорхнула куда-то далеко вниз, в город. Эскель усмехнулся и мягко поцеловал Мисселину в темноволосую макушку.

– Я скучала, – шепнула она, чуть запрокинув голову назад, дабы посмотреть на мужчину. Тот криво ухмыльнулся и мягко, едва касаясь, провёл пальцем по её приоткрытым алеющим губам.

– Я тоже.

Прошло только несколько мгновений прежде чем они снова прижались друг другу, норовя не отпускать никогда.

***

К вечеру погода немного испортилась: над Элландером поднялся сильный ветер. Его порывы врывались в спальню через открытые двери, ведущие на балкон. Там, на небольшом мраморном островке, стояла Мисселина, дрожащая от ночной прохлады и наблюдающая за тёмным садом. Эскель же сидел на кровати и морщился от каждого особенно сильного порыва. Впрочем, это не сильно раздражало его.

– Не могла бы ты вернуться внутрь? – спросил он спокойно. Девушка обернулась и, пожав плечами, повернулась к нему лицом, опираясь поясницей на перила. Новый порыв приподнял подол её рубашки – длинной, ниже колена, – и растрепал девичьи волосы. Мисселина убрала мешающую прядь с лица и улыбнулась. Свет от тусклого, неверного свечного пламени играл на её нежном лике.

Эскель слегка наклонил голову, рассматривая её. Он любил, когда она улыбалась так – в ответ на вопрос, молча, растянув губы, слегка приподнимая верхнюю над белыми зубами. В этот момент глаза её искрились неподдельной добротой и сердечностью, вместе с улыбкой говоря за саму Мисселину. Эскель любил этот взгляд и потому, что он принадлежал только ему самому. Добрая улыбка и милосердный взгляд она посылала многим, но такой… нет. Этот, полный ласки, страсти и преданности в одночасье, предназначался только для ведьмака. Ни для кого более.

– Что? – спросила она, входя в комнату и закрывая балконные двери.

Эскель покачал головой, проследив, как она подходит к нему, и протянул ей согнутую в локте руку. Мисселина вложила свою изящную кисть в его ладонь, сплетя свои пальцы с его. Девушку проняла мелкая дрожь, и ведьмак, слегка потянув её на себя, усадил Мисселину рядом. А она, озорно улыбаясь, положила голову на бёдра мужчины, глядя в его глаза снизу вверх. Улыбнувшись в ответ, Эскель запустил пальцы в чёрные локоны.

– Куда поедем после? – спросил неожиданно ведьмак. Мисселина пожала плечами.

– Не знаю. Но точно не в Каэдвен. И не в Аэдирн.

– Точно? Ты же хотела в Альдерсберг.

– В следующем году, – отмахнулась она и снова села, обеспокоенно взглянув на мужчину. – Скажи лучше, как твоя нога? А то я-то не уверена, что ты пока готов…

– Я тебя умоляю, – покачал головой Эскель, погладив волосы девушки. – Швы ведь сегодня утром сняли… – она тяжело вздохнула и отвела взгляд, сведя брови к переносице. – Мисселина, я правда здоров.

– Но я переживаю за тебя! – фыркнула она, снова глянув на него. – И из-за этого и накричала. Что ты подверг себя опасности… – Мисселина вздохнула, опустив веки, покачала головой. – Я испугалась за тебя. Боялась, что ты истечёшь кровью… а я не смогу тебе помочь.

– Я же ведьмак…

– Прошу, Эскель! Я слышала это сто раз! – взмолилась она, слегка хлопнув рукой по невидимой поверхности.

Воцарилось молчание, которое никто из них не смел нарушать. Эскель лишь молчаливо смотрел на неё, на печально поджатые губы, на тени, которые отбрасывали на кожу лица длинные ресницы. Наконец, она вздохнула и посмотрела ему в глаза. Мужчина слегка вздрогнул, когда её холодная ладонь легла на его лицо, на изуродованную его сторону. Прикрыв глаза, ведьмак накрыл её ладонь своей, и покачал головой.

– Тебе никогда не нужно будет оплакивать меня, – тихо произнёс он, снова глядя на затуманенные девичьи глаза. – Я всегда буду с тобой. Я – твой.

Мисселина кивнула и, резко вдохнув, поддалась вперёд, обнимая Эскеля. Её щека, отчего-то влажная, прижалась к его лицу. Рука ведьмака сомкнулась на затылке девушки, а губы коснулись её виска.

– Эскель… – мужчина вопросительно взглянул на Мисселину, которая слегка отстранилась от него. – Я… я хотела бы, чтобы ты провёл эту ночь со мной.

Он почувствовал, что глаза открываются шире. Сердце громко ухнуло.

– Мисселина, ты…

– Не в том смысле, – она подпёрла щеку ладонью. – Просто… я хотела уснуть рядом с тобой. И проснуться тоже.

Ведьмак покачал головой и, слегка приподняв уголки губ, поцеловал девушку в лоб. Согласно кивнул.

– Хорошо.

Мигом просияв, Мисселина с чувством поцеловала его в щеку и вскочила с ложа. Она подошла к столику в углу у нетопленного очага, рядом с которым стоял и стул с невысокой спинкой. Поведя плечом, Эскель принялся раздеваться: быстро снял сапоги, рубашку и штаны, оставшись в одном исподнем. Ведьмак перевёл косой взгляд на Мисселину. Она, видимо, закончила с мудрёной шнуровкой своих сандалий, и теперь снимала с себя рубашку. Эскель хотел отвести взгляд, но не смог. Казалось, не смотреть на неё было выше его сил.

Он действительно был в её власти. Пусть даже она сама того не осознаёт в полной мере.

Подобрав проворными пальцами подол рубашки, Мисселина потянула его вверх, медленно стягивая через голову. Сначала глазам открылись худые ляжки, местами синие от плохо сходящих синяков. Затем ягодицы и поясница, обтянутые бельём из мягкой белой ткани. Когда Мисселина освободилась от рубашки и аккуратно сложила её на спинку стула, водопад волос упал на её спину – узкую, худую, с цепочками небольших серебристых шрамиков и выступающими позвонками.

Девушка обернулась, встретившись с восхищённым взглядом Эскеля. Мисселина застенчиво улыбнулась, и провела рукой по маленькой, упругой груди, схваченной белым бельём. Ведьмак ощутил, как в голову ударила кровь, а губы растянулись в ответной улыбке.

«Как она прекрасна!»

Мисселина быстро потушила свечи, и комната погрузилась в тьму, которую рассеивал лишь бледный лунный свет. Немного посмотрев в окно, девушка медленно покрутила цепочку на шее и вошла в тень. Она быстро залезла на кровать и, устроившись на подушке, протянула Эскелю руку.

– Иди ко мне.

Приподняв уголки рта, ведьмак внял её велению, расположившись ближе к ней. Девушка глубоко, мирно дышала, и оттого поднималась и опускалась её грудь и диафрагма. Волосы Мисселины разметались по белой подушке, подобно чёрным змеям; одна нога согнутая в колене, и ступня этой ноги лежала на голени второй. Девушка подняла взгляд на Эскеля: сложив левую руку на плоском животе, правую она отбросила на подушку у головы.