Текст книги "Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)"

Автор книги: christmas_child

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Я могу обнять тебя?

Мисселина кивнула, и ведьмак, углёгшись рядом с ней, притянул худое тело к себе. Голова девушки легла на его грудь – прямо над тем местом, где билось сердце, – а рукой провела по ключице мужчины. Размеренно дыша, Эскель опустил одну руку на её спину, а другой принялся молчаливо перебирать пряди волос, которые недавно взъерошил ветер.

– Знаешь, я недавно одну вещь услышал… – Мисселина тут же подняла сияющие глаза на него. – Говорят, если люди тянутся друг к другу умами, это дружба. Если душами – привязанность, а телами – страсть…

– Ну а если всё вместе? – спросила она, улыбнувшись. Ведьмак задумчиво провёл пальцем по линии её позвоночника, и пожал плечами.

– Значит, это любовь.

Несколько мучительно долгих минут Мисселина молчала. Эскель ответа не ждал.

За окном светила таинственная луна, наполняя комнату серебристым светом. Они слышали шум ветра и листвы, которую он тревожил, не переставая. Между этими звуками можно было изредка услышать трели ночной птицы и пение цикад в храмовом саду. Это была спокойная летняя ночь, предназначенная для самого молчания. Ведь ничего сейчас говорить не нужно было – они оба понимали всё через прикосновения их тел, таких близких и в то же время целомудренных. Никакой спешки, никаких волнений – только они и тишина, говорящая громче всех слов.

Но Мисселина всё же заговорила.

– Я тянусь к тебе умом, душой и телом.

Эскель молча кивнул, легко поцеловав её макушку. Он понял. И он был счастлив.

***

Утром Эскель и Мисселина почти незамедлительно отправились в дорогу. Хотя тут кто что посчитал незамедлительным.

Провожать ведьмака и ведьмачку вышли Нэннеке, Ревекка, Цири и Йеннифер. Они все, конечно, были слегка огорчены тем, что парочка так быстро отправлялась в странствия, оставляя их, но делать было нечего. Поэтому, когда кони были осёдланы, а путешественники – готовы к долгой дороге, каждая из пришедших женщин посчитала своим долгом попрощаться с гостями как положено.

Нэннеке по очереди обняла Эскеля и Мисселину, расцеловав последнюю в щеки.

– Ну… – наконец сказала первосвященница. – Отправляйтесь. Пусть Великая Мелитэле хранит вас в пути, дорогие мои. Но у богини и без вас множество дел, так что сами тоже не плошайте.

Затем с ними попрощалась Йеннифер. Чародейка крепко, почти по-мужски пожала Эскелю руку, а затем подошла к Мисселине. Йен смотрела на ведьмачку сердечно, и по-своему заботливо. Женщины тут же сжали друг друга в крепких объятиях.

– Помни о перстне, – шепнула Йеннифер. Мисселина согласно кивнула, и чародейка отстранилась, гордо улыбаясь. – Смотри за ней, Эскель. Береги, как зеницу ока.

– Надеюсь, – едва заметно усмехнулся ведьмак. – Что смогу уберечь гораздо лучше.

Ревекка и Цири вместе обняли Мисселину. Ведьмачка расцеловала обеих подружек в щёчки и потрепала каждую по волосам. Цири утирала слёзы рукавом платьица, а Ривка быстро-быстро моргала, душа слёзы.

– Я буду скучать по тебе, – покачала головой Ревекка. Мисселина ласково улыбнулась в ответ.

– Надеюсь, судьба ещё сведёт нас, Ривка, – ведьмачка снова обняла новую подругу. Затем снова посмотрела на свою пепельноволосую сестричку. Они вновь обнялись. – До встречи, моя Ласточка…

Цири кивнула и, наконец, обняла на прощание Эскеля. Ведьмак по-отчески поцеловал девочку в лоб и стёр с её щёчек дорожки солёных слёз.

– Цири… удачи тебе. Слушайся госпожу Йеннифер. Но не забывай, чему тебя учили в Каэр Морхене.

Девочка закивала, и снова обняла Эскеля. По небу в сторону Долины Понтара летели стаи ворон, громко каркая. Нэннеке не смотрела на них.

– Берегите себя, – повторила она. – Грядут тяжелые времена. Может оказаться, что Ithlinne aep Aevenien знала, что предрекает. Грядет Час Меча и Топора. Час Презрения и Волчьей Пурги. Береги её, Эскель. Не позволяй никому обижать её.

Ведьмак и ведьмачка запрыгнули в сёдла и, помахав руками на прощание, немного ударили коней пятками по бокам. Ворота открылись, и двоица выехала из внутреннего двора. Мисселина обернулась, глядя на оставшийся позади храм Мелитэле, и затем столкнулась с вопросительным взглядом Эскеля.

– Когда-нибудь я сюда вернусь, – произнесла девушка. Ведьмак кивнул.

– Мы сделаем это вместе.

Улыбнувшись друг другу, Эскель и Мисселина пустили коней по улицам Элландера. Теперь их путь лежал в Реданию.

========== «Что на самом деле произошло в Оксенфурте»/«What Really Happened in Oxenfurt» ==========

Комментарий к «Что на самом деле произошло в Оксенфурте»/«What Really Happened in Oxenfurt»

Есть хорошие причины, почему Мисселина любила городок Оксенфурт и ненавидела его порт.

Напоминаю, что к фику добавлен пакет изображений:

https://drive.google.com/drive/folders/1TXbuuJG6P0xq6L186MTsGN8yxfpDsVlx?usp=sharing

Редания, август 1265 года

Мисселина измученно вздохнула, поднявшись в седле.

– Долго нам ещё?

– Мили три, – пожал плечами Эскель. – Если поторопимся, окажемся в городе до заката.

Мисселина тяжело вздохнула, и поправила шляпу на голове.

Лето давно перевалило через свой экватор, когда они в кои-то веки добрались до окрестностей Оксенфурта. По правде говоря, изнурительное путешествие вдоль Понтара было достаточно увлекательным – что ни день, то новая стайка утопцев. Или леших, или бесов… Мисселина уже не давно бросила подсчёт всей чудовищной живности, которую ей доводилось встретить и убить. Тем более, девушку гораздо сильнее радовало то, что за последнее время ни она, ни Эскель не были серьёзно ранены. Это было важнее.

Однако судьба-проказница умело выворачивала всё так, чтобы Мисселине в отдельные моменты хотелось умереть. И на этот раз причиной была погода.

Когда Мисселина путешествовала с Эскель по Редании в прошлый раз, ехали они осенью. Тогда погода стояла откровенно паршивая: ветра, ливни и всякие другие напасти. Было невыносимо мокро, и оттого девушка всё время жаловалась на плохие самочувствие и настроение. Только один раз они застали в этой стране солнечную погодку – в Новиграде. Хотя, учитывая события тех дней, Мисселина понимала, что даже тёплые деньки не могли улучшить исход тех каникул.

Сейчас же, летом, ситуация обстояла несколько иначе. Над всей долиной Понтара стояла жара. Не такая, как в Каэр Морхене или в Туссенте – мягкие солнечные лучи ласкали землю, согревая и наполняя всё вокруг золотистым свечением, – а натуральный солнцепёк. Такой, что посевы гибли под убийственными лучами дневного светила, люди – умирали от жажды и голода, а ручьи и небольшие речушки – вовсе пропадали с лица земли. Даже могучий и обычно полноводный Понтар, и у того уровень воды упал почти на аршин!

В довершение ко всему, Редания вместе с другими северными государствами, по слухам, готовилась к новой войне с Нильфгаардом. Противостояние вот-вот должно было вспыхнуть с новой силой, говорили в народе, и виной тому разные причины. Одни твердили, что бесчисленные южные полки – это кара сверху, другие винили чародеев и государственных мужей в амбициозности и меркантильности. А третьи просто молчали, не принимая ни одну из сторон из благоразумных побуждений. Мисселина уверено относила и себя в третью категорию.

Как бы там ни было, война южан и северян волновала девушку, но не до крайней степени, когда в голове вертится только стратегия разных стран и численность войска южан. Это, безспорно, была занимательная информация, которую можно обсудить на досуге… Но не более. За несколько лет путешествий, охот на чудовищ и жизни с ведьмаком Мисселина ясно поняла одну вещь – она не хотела бы погрузиться в пучину политических раздоров и интриг, подобно знакомым ей чародейкам.

Мисселина задрала голову кверху. Солнце клонилось к горизонту ниже и ниже, и небо, едва видное сквозь густую листву деревьев, окрасилось в лиловый и пурпурный цвета. Сегодня, как и вчера, и позавчера, не было ни единой тучки, и солнце целый день пекло как сумасшедшее. Но к вечеру становилось чуть прохладнее, хотя всё так же душно… В общем, такая погода Мисселине совершенно не нравилась. Пожав плечами, она сняла шляпу и прицепив к седлу, поравнялась с Эскелем.

– Выглядишь уставшей, – произнёс ведьмак, окинув девушку коротким изучающим взглядом. Та повела плечом, скривив губы.

– Это всё погода, – девушка вздохнула. – Лучше бы было холодно.

– М-да, – усмехнулся мужчина. – Когда холодно, можешь хоть согреться.

Мисселина безучастно кивнула, снова обратив свой взгляд на дорогу. Где-то вдалеке она расширялась, а деревья росли всё реже и реже. В девушке проснулась надежда – неужели Оксенфурт уже был так близко?

Ещё с полчаса они ехали молча, разморенные жарой и поездкой, по просёлочной дороге до самой лесной опушки, где растительность резко редела и путь становился немного шире. По обе стороны большака были разбросаны небольшие домики с прилежащими хозяйствами, но они мало привлекали внимание Мисселины. Взгляд девушки был прикован к красным городским стенам, что лежали на большом острове в полумиле от них. Девушка радостно ахнула.

– Почти! Почти доехали! – воскликнула она, взглянув на Эскеля. Ведьмак улыбнулся, покачал головой и тихо рассмеялся. – Что?

– Радуешься, как ребёнок, – ответил мужчина, глядя янтарными глазами прямо в её глаза. Мисселина пожала плечами, чуть подогнав коня.

– Я слишком сильно отбила себе зад, чтобы не радоваться.

– Верю на слово, – снова засмеялся Эскель.

Мисселина улыбнулась: она обожала, когда он смеялся. Над чем угодно: над какой-то её глупой или остроумной шуткой, или над собственными же словами. Иногда ведьмак тихо посмеивался, пока они ехали среди лугов и полей. Часто издавал смешки просто от хорошего настроения. Тогда он становился очень милым, и Мисселина сама не могла сдержать улыбки. Когда Эскель улыбался, даже шрам его ничуть не портил.

Но Мисселина никогда не чувствовала к нему отвращения. Наоборот, она обожала проводить кончиками пальцев по линии рубца, и касаться его губами… Мисселина любила этот шрам также, как и любила Эскеля и его смех.

– Как ты думаешь, кого мы можем здесь встретить? – спросила девушка, когда они подъехали к переправе к городку. Ведьмак пожал плечами, когда кони ступили на крепкий мост над бурным Понтаром.

– Студентов, – хмыкнул мужчина. – Хотя… знаешь, возможно увидимся с Лютиком.

– Да… – кивнула Мисселина и повела плечом, вздыхая. – Знаешь, я за так соскучилась за ним.

– Если встретим, скажешь ему, – фыркнул Эскель. – Он в экстазе будет.

– О-о-о, это ревность, ведьмак? – лукаво прищурилась Мисселина, и мужчина хмыкнул. Глаза ведьмака полнились мрачного веселья. А вот девушке стало совсем не смешно. – Эскель, я серьёзно.

Они въехали в город, миновав тяжёлые ворота, и оказались внутри оксенфуртских стен. Приблизившись к Мисселине, Эскель наклонился к её уху. Тёплое дыхание обожгло её шею, и по коже девушки пробежались мурашки, когда мужчина заговорил низким, томным шёпотом.

– Никогда в жизни я не опущусь до того, чтобы не доверять тебе.

Девушка почувствовала, что краснеет, и убрала упавшую на лицо прядь. А Эскель, хитро усмехнувшись, подмигнул ей. Мисселина ощутила, как расплывается в застенчивой улыбке, как уши и щёки алеют, а низ живота оттягивает приятным теплом… Качая головой, она мечтательно прикрыла глаза.

– Святой Лебёда, Эскель… – ведьмак вопросительно взглянул на неё. – Я похожа на помидор?

– Нет, – мягко улыбнулся мужчина, слегка натянув поводья. – Ты очень даже мила, – он немного задумался, когда они свернули на другую улочку. – Знаешь, когда говорят кровь с молоком?

– Это точно не про меня, – пожала плечами Мисселина. – Кровь с молоком – бабы красивые… не плоскозадые…

– Мисселина, красивую бабу не испортит ничто, даже отсутствие задницы, – фыркнул Эскель, когда они снова поравнялись. – А на себя не наговаривай, очень тебя прошу.

– Только ради тебя, – усмехнулась девушка. Ведьмак повёл плечом и ухмыльнулся в ответ, но ничего не сказал. А Мисселина, качнув головой, принялась рассматривать всё вокруг себя. Что уж тут говорить – она была прямо-таки влюблена в городок Оксенфурт.

Территорию университета окружали стены, а вокруг стен раскинулось второе кольцо – большое, шумное, пыхтящее, бурлящее и галдящее кольцо городка. Деревянного, пестроцветного городка Оксенфурт с узкими улочками и островерхими крышами, городка Оксенфурт, который жил Академией, жаками, преподавателями, учеными, исследователями и их гостями, жил наукой и за счет науки и знаний, жил тем, что обычно сопутствует процессу познания, ибо из отходов и осколков теории в городке Оксенфурт рождались практика, сделки и доходы.

Ведьмак и ведьмачка медленно ехали по грязной, забитой народом улочке, минуя мастерские, лавки, магазины и магазинчики, в которых благодаря Академии изготовляли и продавали десятки тысяч изделий и прелестей, недоступных в других уголках мира, изготовление которых в других уголках мира считалось невозможным либо нерентабельным. Они миновали трактиры, кабаки, лотки, будки, ларьки, стойки и переносные прилавки, источавшие захватывающие дух ароматы экзотических, неведомых в других уголках мира блюд, приготовленных неведомыми в других уголках мира способами, с добавками и приправами, которых в других уголках мира и не знали, и не использовали.

Это был Оксенфурт, пестрый, веселый, шумный и ароматный городок чудес, в которые ловкие и инициативные люди ухитрялись превратить сухую и бесполезную, казалось бы, теорию, понемногу просачивающуюся сквозь университетские стены. Был это также и городок увеселений, вечерних гуляний, постоянного праздника и непрекращающегося кутежа. Улочки днем и ночью гремели музыкой, пением, звоном бокалов и стуком кружек, ибо известно – ничто так не усиливает жажды, как процесс усвоения знаний. Несмотря на то что распоряжением ректора студентам и бакалаврам запрещалось пить и гулять до наступления темноты, в Оксенфурте пили и гуляли круглые сутки, поскольку известно, что если что-то и может усилить жажду еще больше, нежели процесс усвоения знаний, так это именно полный либо частичный запрет употреблять горячительное.

– Кальмары! А вот кому жареные кальмары?!

– Мазь от коросты! Только у меня! Надежная, изумительная мазь!

– Коты ловчие, коты чародейские! Только послушайте, добрые люди, как они мяучат!

– Амулеты! Эликсиры! Любовные фильтры! Приворотные средства! Любистоки и афродизийки с гарантией! От одной щепотки даже покойник воспрянет! Кому, кому?!

– Зубы рву почти безболезненно! Дешево! Дешево!

Нет, что ни говори, а Мисселина любила городок Оксенфурт.

– Святой Лебёда! Как же я обожаю это место! – воскликнула она в пылу эмоций. Эскель же скривился, глядя на торговца амулетами.

– Надо бы найти приличный заезд. А наутро уже посмотрим…

– Честно говоря, я бы осталась здесь надолго, – пожала плечами, и кивнула на заезд неподалёку. – Смотри. Может, заглянем туда?

Эскель кивнул, и слегка подогнал коня. Проехав несколько десятков метров, они остановились у того самого заезда, и спешились. Мисселина взглянула вверх – висевшая на чугунном шесте деревянная вывеска в виде птицы гласила “Широкая цапля”. Девушка ухмыльнулась и взглянула на ведьмака – тот недоумённо пожимал плечами, изучая вывеску. Затем обратил внимание на глядящую на него спутницу и развёл руками.

– Что? Оно просто кажется знакомым.

Мисселина повела плечом. Спешившись и привязав коней, двоица вошла в заезд.

Внутри убранство было достаточно изысканным, хотя на ум приходило другое слово – помпезный. Стены все в обоях сливового цвета, мебель обита бордовым бархатом, а стулья и столы вырезаны из тёмного дерева. А ещё разнообразные картины: от пейзажей до портретов, где-то в углу девушка даже заметила триптих! Видимо, хозяин был богат и не скуп.

Мисселина обернулась, изучая всё вокруг себя. Эскель же, поправив рукава куртки, поднял руку в приветственном жесте. Несколько мгновений спустя, когда девушка повернула лицо обратно, перед её глазами маячила красная шляпа с пером цапли, блондинистые кудри и весёлое лицо с искрящимися на нём голубыми глазами.

– О, мои дорогие! – воскликнул Лютик, крепко обняв Эскеля. – Как я вам рад!

– Лютик, – улыбнулась девушка, когда бард крепко обнял и её.

– Мисселина! Душа моя! – Лютик крепко расцеловал ведьмачку в обе щеки, и та почувствовала, как снова краснеет. Бард, однако, на это внимания не обратил, и снова обратился к Эскелю. – Как вы двое здесь оказались?

– Да так… чисто случайно, – пожал плечами ведьмак. Лютик в ответ только всплеснул руками.

– Дорогой мой Эскель, случайности не случайны! Ну-ка, рассказывайте: не проболтался ли вам кто о моём отеле?

Повисла длинная, многозначительная пауза. Эскель и Мисселина удивлённо переглянулись и снова посмотрели на барда. С минуту Лютик стоял, улыбаясь прибывшим, словно чего-то ожидая. Но вскоре улыбка сошла с его лица, и он, немного приподняв брови, упёр руки в боки.

– Так… это твой…? – Мисселина чувствовала себя ужасно глупо, когда задавала этот вопрос. Но Лютик, кажется, на это внимания не обратил, и только развёл руками.

– Конечно! Я недавно его в карты выиграл. Или это подарок… не припомню, в общем.

– Кто бы сомневался… – тихо, чтобы слышала одна только Мисселина, произнёс Эскель. Девушка покачала головой.

– Мы правда не знали, Лютик.

– Ах, полно! Важнее то, что вы здесь! – на лице барда снова расцвела дружелюбная и слегка лукавая улыбка. – Оставайтесь. Свободная комната есть, хоть и одна, кровать там широкая…

– Спасибо большое! – поспешила прервать поэта Мисселина, улыбнувшись и сжав его руки. Лютик покачал головой, и поманил двоицу за собой.

– Кстати, в подвале есть баня, – как бы между прочим сообщил он. Ведьмак и ведьмачка снова переглянулись, и продолжили следовать за бардом.

***

Уже перевалило за полночь, когда Мисселина задумчиво вытирала волосы, сидя на кровати в их комнате. Вняв совету Лютика, она спустилась в бани под заездом, и надо сказать, что они оказались достаточно пристойными. Так что, смыв с себя всю пыль и грязь, она снова почувствовала себя человеком.

Дверь коротко скрипнула, и в комнату вошёл Эскель. Он ушёл чуть позже Мисселины, задержавшись в зале, чтобы поболтать с Лютиком. Сняв рубашку, он сложил её и куртку на табурете в дальнем углу комнаты, а затем распахнул окно, выходящие на одну из узеньких и грязных улочек Оксенфурта. В обычный день оттуда могло повеять лишь привычными городскими запахами – конской мочой и помоями. Но сегодняшней ночью поднялся ветер, что уносил вонь, принося вместо этого свежесть.

– На море буря, – констатировал Эскель, глядя в окно. Мисселина пожала плечами, откладывая полотенце в сторону, и взялась за гребень. Девушка принялась расчёсывать чистые, но всё ещё спутанные волосы, глядя на ведьмака.

Капли воды стекали по его темным волосам на широкую спину, расслабленную после долгой дороги. Под бледной кожей перекатывались крепкие, тренированные мышцы, всегда находящиеся в движении. В блеклом лунном свете были заметны и многочисленные рубцы и шрамы, покрывавшие спину, ключицы и плечи мужчины. Мисселина задерживала взгляд на каждом из них, хотя на самом деле откровенно пялилась на них, чуть дыша.

И, конечно же, Эскель заметил это. Усмехнулся, но сделал вид, что не обратил внимания.

– Может, завтра дождь пройдёт, – произнёс ведьмак.

– Может, – глухим эхом отозвалась девушка.

Немного повертев в руках гребень, она сложила его обратно в сумку, а затем сжала руки между колен. Эскель, наконец, отошёл от окна и сел рядом с Мисселиной. Та, чуть задев мужчину взглядом, сложила голову на его плече и через секунду почувствовала, как губы ведьмака коснулись её макушки. Девушка улыбнулась, опустив веки.

Сложно было передать, как Мисселина любила такие его поцелуи. Совсем лёгкие, нежные, как пёрышко… и в то же время такие родные, словно бы они знали друг друга тысячи лет и ни на миг не разлучались. Когда приятная вибрация пронзала её кожу, Мисселина могла поклясться, что только с Эскелем она чувствовала себя хорошо. Только он дарил ей то сладкое ощущение любви, тепла и безопасности. Только рядом с её ведьмаком и только с ним она чувствовала себя защищённой.

– Завтра хочу взять заказ, – вдруг тихо сказал ведьмак. Мисселина молча кивнула. – Но тебе лучше не идти со мной.

Нахмурившись, девушка быстро приняла прежнее положение. Она внимательно взглянула на ведьмака: тот, однако, выглядел совершенно спокойно.

– Почему это?

С минуту Эскель молчал, пристально разглядывая то лицо, то шею Мисселины. Затем всё так же молча встал, запер дверь, а затем закрыл окно. Вернувшись на место, ведьмак мягко положил руку на девичью шею и провёл кончиками пальцев до ключицы. Прикосновение было обжигающе приятным, и девушка почувствовала, как не может сдержать томную улыбку. Эскель улыбнулся в ответ.

В тот же миг его указательный палец поддел цепочку на шее Мисселины. Испуг промелькнул в голове девушки, и сменился стыдом, когда Эскель приподнял на уровень её глаз перстень.

– Вот поэтому, – голос ведьмака звучал глухо, но не злобно. И всё же, Мисселина тяжело дышала, глядя в его кошачьи глаза.

– Я могу объяснить, – полушёпотом ответила девушка. Мужчина отпустил цепочку, и развёл руками.

– Милости прошу.

– Обещаешь, что не будешь злиться? – прищурилась девушка, на секунду вскочив, чтобы снова распахнуть окно, садясь потом на середину кровати. Эскель отрицательно покачал головой и лёг на бок.

– Я и не собирался.

– Ну, знаешь ли, такие вещи обычно не планируют, – фыркнула девушка, на что Эскель только покачал головой в очередной раз.

– Ты не к словам цепляйся, а рассказывай.

– Ладно, – по привычке накрутив цепочку на палец, Мисселина тяжело вздохнула. – Когда мы были в Элландере, Йеннифер объяснила мне, что на самом деле являет собой это кольцо.

– Хлыст? – пожал плечами ведьмак. Девушка же всплеснула руками.

– Вот! Я тоже так думала! – воскликнула она. – Но на самом деле это что-то вроде… как объяснить… оно заколдовано, чтобы следить за мной. За моими перемещениями, всё такое…

– Ясно, – глухо отозвался Эскель. – И… как его расколдовать?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Но Йен посоветовала его выбросить.

– Чего ты, конечно же, не сделала, – Мисселина вымученно кивнула. – И почему?

– Не знаю. Знаешь, оно какое-то… – девушка почувствовала, как внутри нарастает тревога, а голос становится ниже, более хриплым, чем обычно. – Оно странное. Как будто что-то тянет меня к нему, связывает… Может, я тоже заколдована?

– Нет, – коротко ответил ведьмак, коснувшись своего медальона. – Я бы сразу понял.

Несколько секунд они так и молчали, изучая то стены напротив себя, то ступни друг друга. В конце-концов, Мисселина, не вытерпев, легла рядом с Эскелем. Забившись под бок мужчины, девушка крепко обхватила его торс. И каково же было её облегчение, когда он обнял её в ответ, крепко прижимая к себе, спрятав лицо в её волосах. Она шумно выдохнула, и небрежно коснулась губами бледной шеи ведьмака. Эскель содрогнулся и тяжело вздохнул.

– Мисселина…

– Не сердись на меня, – шепнула девушка ему на ухо. Мужчина замер на пару мгновений, и потом кивнул.

– Давай спать, – устало произнёс он. – Завтра уж со всем разберёмся.

– Утро вечера мудренее? – с лукавым прищуром спросила Мисселина, снимая рубашку и укладываясь на подушку. В ответ Эскель усмехнулся, стянув сапоги и штаны.

– Ну да.

Ведьмак устроился рядом с ней, и Мисселина снова оказалась заключена в его объятия. Чуть приподняв уголки губ, девушка одну руку положила на грудь Эскеля, а второй обняла его за шею, пока пальцы мужчины по привычке перебирали её волосы.

Мисселина вскоре уснула. Ей было хорошо.

***

Утром Мисселина проснулась из-за того, что Эскель старался не разбудить её, вставая с кровати, но увы, его попытки были тщетны. Сонно вздохнув, девушка потянулась и чуть отодвинулась. До уха долетел облегчённый вздох ведьмака, который, не теряя времени, принялся одеваться. Девушка услышала шелест его одежды, а затем тихий всплеск – видимо, мужчина умывался водой из кувшина, что стоял на небольшом столике в углу комнаты.

Заставив себя, наконец, открыть глаза, Мисселина задержала расфокусированный взгляд на Эскеле. Тот как раз застёгивал на груди перевязь с мечами, а заметив, что девушка за ним наблюдает, подошёл к ней и присел на корточки рядом. Мягко улыбнувшись, мужчина запечатлел нежный поцелуй на лбу девушки. Та сладко улыбнулась, и прикрыла ещё не привыкшие к свету глаза.

– Можешь сделать так ещё разочек?

– Хорошо, – с тихим смешком ответил ведьмак, снова целуя её. На этот раз в щеку, и Мисселина снова растеклась в улыбке и по подушке.

– Ещё…

– Мисселина, мне надо идти, – хотя голос Эскеля звучал так, словно он вообще не хотел никуда идти. И она воспользовалась этим.

– Один поцелуйчик… Тебе что, жалко?

Ведьмак ухмыльнулся, и кратко засмеялся. А дальше по шее девушки пробежалась тонкая вибрация, заставляющая немного выгнуться в спине. Дальше вибрация вместе с губами Эскеля перетекла на её щёки, заставляя Мисселину томно вздыхать.

Вибрация прервалась, когда последнее касание пальцев ведьмака пришлось на её губы. Мисселина легко поцеловала подушечку большого пальца мужчины, и снова открыла глаза. Эскель глядел на неё сверху вниз, ласково улыбаясь, и закрывая собой утреннее солнце. Девушка качнула головой, и улыбнулась в ответ.

– Я буду тебя ждать.

– Тогда постараюсь управиться скорее.

Несколько секунд прошло, прежде чем Эскель, быстро, немного тоскливо, но ласково огладив её волосы, вышел из комнаты.

Мисселина не знала, сколько точно прошло времени, пока она сама не села в постели, потирая глаза и зевая. Обернувшись, девушка зажмурилась: яркие солнечные лучи били через распахнутое окно, освещая всю комнату золотистым светом, а ветер, не утихающий с ночи, приносил приятную прохладу с запада.

Помассировав виски, Мисселина опустила ступни на деревянный пол и встала, не переставая жмуриться от яркого солнца. Затем подошла к кувшину и, слив воды в одну руку, умыла лицо. Повторив эту процедуру ещё несколько раз, девушка наконец почувствовала, что в конец проснулась. Смахнув капельки воды с лица, она подошла к табурету, под которым лежала одна-единственная её сумочка.

Вообще, изначально Мисселина была против этой затеи Йеннифер. По крайней мере, до тех пор, пока не переспала с предложением чародейки и не поняла, что Заклинание незримого расширения было хорошей идеей. Особенно учитывая то, как Мисселина ненавидела таскаться с двумя сумками во время непрекращающегося путешествия, боялась оставлять их на Люпине и всё прочее. Но теперь она была дажа рада этому, ведь, невзирая на сравнительно небольшой размер сумочки – она была размером с хлебный батон, – туда могло поместиться что угодно и в каком угодно количестве. При этом сумочка даже не увеличивалась в весе, что ещё сильнее радовало Мисселину. В конце-концов, это было настоящее облегчение, от которого грех было отказываться.

Порывшись немного в сумке, девушка с тихим вздохом извлекла свою одежду, связанную в один свёрток. Здесь была и старая рубашка брата, и шёлковая блуза из Боклера, штаны и рубашка, взятые из храма Мелитэле, и даже старый корсет, перешедший ей по наследству от Лукреции и непонятно как оказавшийся здесь. Но главным образом из этого неказистого гардероба выделялось одно платье. То самое, которое она взяла у Трисс два года назад, в Новиграде. И то самое, к которому она с тех пор не прикасалась.

Дрожащими руками, взяв его, девушка вдохнула его запах. Клубника и розовое вино – так пахла Трисс Меригольд. И Мисселина вновь перенеслась в те дни, когда ей было шестнадцать, она только начинала учиться ведьмачьему делу, и когда она познакомилась с Трисс. Можно сказать, Четырнадцатая с Холма была первой чародейкой, которую Мисселина встретила в уже осознанном возрасте – тётя была не в счёт. И, как бы там ни было, а Трисс Меригольд действительно произвела на девушку сильное впечатление. Конечно же, двоякое.

Сначала Мисселина металась в своём мнении о Меригольд туда-сюда: то она не любила Трисс, то устраивала с ней камерные заговоры против Весемира и Ламберта. Но до сих пор она не могла прийти к единой, непоколебимой точке зрения: как же она всё-таки относится к Трисс?

Ответ она, естественно, знала. Знала, что скучает по Четырнадцатой. До чёртиков скучает.

Тяжело вздохнув, Мисселина сложила платье к другим вещам. Пока что она не была уверена, что стоит его надевать. Вместо этого девушка надела рубашку брата, сменные штаны, что оказались чуть ли не на дне бездонной сумочки. Затянув поверх рубашки корсет, Мисселина вышла из комнаты и направилась вниз, в главный зал.

Как и накануне вечером, в самом большом помещении заезда было людно: одни пьянствовали, хотя за окном было только утро, другие болтали о погоде и городской жизни, меняя зал шагами. Несколько краснолюдов, сбившись в кучку в углу, играли в Гвинт, время от времени громко ругаясь. Сам же хозяин заведения задумчиво играл на лютне, устремив взгляд в никуда. Но завидев Мисселину, Лютик тут же изменился в лице.

Улыбнувшись и вскочив со своего места, бард направился к ведьмачке.

– Доброе утро, душа моя! – воскликнул Лютик, на что Мисселина мягко улыбнулась.

– Здравствуй, – девушка оглянулась. – У тебя здесь очень мило, между прочим.

– Конечно же! Но знала бы ты, что тут было до меня… Святой Лебёда! – фыркнул бард, и, подозвав ведьмачку к своему предыдущему месту, провёл её туда. Сев за стол, поэт подсунул к девушке тарелку с яичницей и кружку эля. – Скажу тебе честно: здесь была дыра.

– В каком смысле? – поперхнулась яйцом Мисселина. Лютик вздохнул и махнул рукой.

– Голые стены, мерзкие бани да пара кроватей. И всё! Это всё, что я выиграл. Кошмар, не так ли?

– Точнее и не скажешь, – кивнула Мисселина, думая, что здесь подошло бы иное, более крепкое словцо. Тем нее менее, девушка тряхнула головой и принялась разрезать яичницу на кусочки. – И… как… точнее, где ты взял деньги на… это? – вздохнула девушка, указав на убранство зала. В ответ Лютик рассмеялся, и кивнул.

– Хорошая постановка вопроса. Да, мне помогла одна моя хорошая знакомая. Милая дамочка, хочу тебе сказать…

– Как её зовут?

– Почём мне знать? – рассмеялся бард так, словно бы это была шутка, а ведьмачка недоумённо покачала головой.

– Серьёзно? Богачка? На одну ночь? – Лютик утвердительно кивнул, мол, всё так и было. – И это всё, что ты помнишь?

– Помню ещё, что её платье всё ещё у меня.

– А… боже… что она тогда одела, когда ушла? – скривилась Мисселина. Бард повёл плечом.

– Улыбку.

Несколько мгновений девушка всматривалась в глаза поэта, пока тот всеми силами старался держать на лице серьёзное выражение. Конечно же, это у него плохо выходило, и Лютик уже через силу душил смех. Мисселина же покачала головой, возвращаясь к завтраку как ни в чём ни бывало.