Текст книги "Скажи мне, что ты меня (СИ)"

Автор книги: Celice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Не откажусь.

Рем машинально доставал чашки, кипятил чай. Альбус расслабленно ходил по гостиной, разглядывая старые пыльные книги в двух шкафах у стены. Ремус вернулся в комнату и протянул ему чашку.

– Чем обязан? – от обжигающей кружки кололо пальцы. Он поставил ее на стопку газет у дивана, посмотрев, наконец, на усевшегося в кресло Дамблдора.

– Разве я не могу навестить старого друга? – мягко отозвался старый волшебник, с удовольствием отпив чая.

– Пожалуй.

– Как живешь, Ремус?

– Нормально.

– Ты немногословен. Работаешь?

– Да, в маггловской части Лондона. Альбус, что тебя привело?

Дамблдор аккуратно поставил чашку с чаем на пол у кресла, за неимением других поверхностей рядом, и улыбнулся. О, Ремус прекрасно знал эту улыбку – немного извиняющаяся, но бесконечно мудрая, отражающая определенную каплю усталости и внимания. С этой улыбкой он просил его попасть в стаю Грейбэка. С ней же он уверял его, что Сириус стал совсем другим и его уже не спасти…

– Ты знаешь, я к тебе с просьбой.

– Почему я не удивлен? – иронично откликнулся Ремус, качая головой. Дамблдор все улыбался.

– Все не так уж плохо на этот раз. Мне нужен преподаватель по Защите от Темных искусств.

Ремус удивленно уставился на седовласого собеседника.

– Не понял. Ты мне предлагаешь учить детей?

– Что же в этом удивительного? – Дамблдор откинулся на спинку кресла, чувствуя себя, как обычно, уверенно и непринужденно. – Ты был лучшим по Защите в свое время, а помимо того, у меня просто нет лучшей кандидатуры, я тебе несколько раз писал об этом, но, очевидно, совы с этими письмами терялись.

Лукавый намек на то, что он ему не отвечал, Ремус проигнорировал. Он задумчиво рассматривал черные от сажи дрова в камине, размышляя.

– Как только родители узнают, что ты нанял оборотня обучать их детей, тебе придется отбиваться от миллиона гневных писем, Альбус, – тихо заметил он.

– Но ведь это уже моя проблема, не так ли? От тебя требуется только согласие! – жизнерадостно отозвался Дамблдор, подмигнув ему.

– Но я не могу понять, зачем тебе это нужно? Если тебе просто жаль меня…

– Если бы я давал работу всем, кого мне просто жаль, я боюсь, мне бы не хватило замка и пришлось под Хогвартс отводить целую страну, – мягко перебил его собеседник, пристально рассматривая что-то в его лице. – Я предлагаю тебе работу, ибо знаю, что ты будешь прекрасным преподавателем ЗОТИ.

– С чего ты взял? – недовольно бросил Ремус, коротко взглянув на него.

– Я тешу себя надеждой, что немного знаю тебя, а помимо прочего, ты же уже преподавал, не так ли?

Рем вздрогнул, уставившись на старика.

– Да, я знаю, что ты учил детей в стае.

– Откуда, полагаю, спрашивать бессмысленно?

– Это не имеет значения. Ремус, ты мне нужен в школе.

Когда Дамблдор так говорил, уверенность в своей правоте куда-то испарялась. Ремус прикрыл глаза. Предложение было заманчивым, и он прекрасно понимал, что Дамблдор знал об этом. Но что делать с родителями? Один слух – и с позором придется уходить из школы. Но было еще кое-что, о чем старый хитрец не говорил, и это казалось сейчас особенно странным. Люпин хмыкнул от пришедшей ему мысли на ум, а потом раздраженно посмотрел на снова улыбающегося гостя.

– Сдается мне, речь не только о моих талантах по ЗОТИ, не так ли? Почему ты ничего не говоришь о Блэке? – холодно осведомился он. Дамблдор, надо отдать ему должное, прекрасно владел собой. Ни один мускул в его лице не дрогнул, он лишь чуть склонил голову на бок, обдумывая ответ.

– Так ты слышал уже…

– Сложно не услышать такой новости – она сегодня на первой полосе всех газет, еще и маггловских. Скажи прямо, Альбус, ты хочешь использовать меня для поимки Блэка?

Наверное, ему стоило унять язвительность в голосе, но он ничего не мог с собой поделать. Как он сразу не понял, что не просто так директор Хогвартса вдруг вспомнил о том, что Ремус когда-то неплохо сдал ЗОТИ. Дамблдор всегда знал, каких людей и когда пустить в ход, это не было плохо или хорошо, ему просто нравилось играть чужими жизнями. А этого сейчас Рем не мог ему позволить.

– Это было грубо, Ремус, – спокойно заметил Альбус, пристально смотря ему в глаза. – Я никогда бы не стал использовать тебя…

– Неужели? Сомневаюсь, что ты не подумал об этом.

– Я мог бы подумать, – не стал отрицать Дамблдор. – Но для этого я должен был бы верить в то, что ты можешь помогать Сириусу. А ты, насколько я знаю, никогда не станешь этого делать.

– Если это был комплимент, он не удался, – съязвил Рем, встав с дивана. – Если я хоть немного что-то понимаю в этой жизни, наша дружба с Блэком сыграла решающую роль в твоем выборе преподавателя по этому предмету…

– И знаешь почему? Потому что я верю, Ремус, ты поможешь мне защитить Гарри.

Рем вздрогнул. Только несколько часов назад он узнал о побеге Блэка из Азкабана. Почему Сириус убежал из тюрьмы? Что за цель он преследовал? Если вспомнить давние и не настолько давние объяснения Дамблдора, почему он отдал Гарри родственникам Лили, то Рем понимал, что Альбус не верит, что в Годриковой Лощине Волдеморт был уничтожен окончательно и бесповоротно. Что, если и Сириус что-то прознал, может быть, получил какую-то информацию от него или его сторонников – и сбежал… Чтобы доделать то, что не успел двенадцать лет назад?

Рем посмотрел на молчавшего собеседника. Очевидно, Дамблдор думает именно так, иначе не просил бы его помощи таким образом. Но согласиться преподавать в Хогвартсе… Нет, что-то останавливало его, он пока не мог понять, что – страх за студентов или боязнь вновь случайно раскрыть свою тайну, которую приходилось хранить всю жизнь?..

– Мы скроем твою сущность ото всех, – точно уловив его сомнения, тихо заговорил Альбус. – Только часть преподавательского состава будет знать о тебе. Ремус, ты слышал об аконитовом зелье?

– Слышал. Но оно… достаточно дорогое. Я ни разу его не пробовал.

– Наш преподаватель по Зельеварению будет готовить тебе его. Тебе не придется больше бежать в Хижину, Ремус. Ты будешь пить его неделю перед полнолунием и всю ночь лежать у себя в комнатах в замке, будучи волком с разумом человека.

Рем как завороженный смотрел на мягко убеждающего его Дамблдора. Как заманчиво это звучало, почти убедительно.

– Это зелье крайне сложное, – медленно выдавил он. – Не уверен, что любой зельевар…

– У нас в Хогвартсе один из лучших. Ремус, соглашайся. Я лично несу ответственность за безопасность студентов. И за твою безопасность тоже.

– Я все должен обдумать.

– Через месяц начинаются занятия. Если согласишься, 1 сентября тебя будет ждать поезд на платформе 9 и ¾, в 11 утра. Дорогу, я думаю, ты не забыл, вот твой билет.

Дамблдор легко поднялся и протянул ему билет на поезд. Ремус медленно взял его.

– Я еще не дал согласия.

– Я верю, что ты сделаешь все правильно.

После ухода Альбуса он еще долго смотрел на потухший камин, размышляя. Предложение было до невозможности соблазнительным, но он, как всегда, боялся навредить. Сколько раз уже так было – соглашаешься помочь, а все, в конечном счете, выливается в трагедию. И Сириус… Ему было о чем подумать.

Как бы парадоксально это ни звучало, визит Дамблдора словно вернул его к жизни. Подобно проснувшемуся человеку, Ремус стряхивал с себя оцепенение и остатки страшного сна, ощущая прилив жизни. Он оглядывался вокруг, словно только сейчас заметив, где он сидит, а в голове роились мысли, страхи, чувства и воспоминания – все как раньше… Почти. Возвращение в реальный мир оказалось болезненней, чем прежде – Ремусу словно напомнили, от чего ему двенадцать лет назад удалось скрыться. Снова переживать за кого-то – в данном случае за Гарри – было непривычно и в то же время казалось именно необходимым в эти самые минуты. Люпин пораженно разглядывал потухающие огни в камине и не мог понять, как столько лет ему удавалось отгородиться от всего и вся, существуя на грани естественных потребностей и ничего больше. Как Рем вообще дошел до такого? О, ему несомненно было о чем подумать, и не только о предложении Дамблдора. Он медленно потянулся к смятой газете, лежащей на полу у кресла.

Глава 31.

Ремус приехал рано. Он понял это, оглядывая полупустую платформу, такую знакомую, что в горле невольно запершило, а глаза машинально стали оглядывать несколько человек на перроне. Как все это… привычно. Он все-таки порадовался, что приехал заранее – его никто не мог узнать. В конце концов, у тех, кто когда-то учился с ним и мог его помнить, наверняка уже есть дети, так что встреч со старыми знакомыми ему совсем не хотелось.

Люпин зашел в пустое купе в самом конце вагона, чтобы никому не мешать. Закинув старый чемодан на полку, он сел у окна и только тут развернул газету, которую сегодня утром вытащил из мусорного бака у автобусной остановки. Он так делал в последнее время довольно часто. Денег на прессу у него не было, а новостей пропускать было нельзя.

Когда он узнал, что Сириус сбежал, ему казалось, сердце остановилось. Он замер, привалившись к стене какого-то дома, около которого остановился прочитать последний номер «Ежедневного пророка», с кричащим заголовком на первой полосе. Кровь шумела в ушах, буквы скакали перед глазами… Он сбежал! Он на свободе… Возможно…

Скомкав газету дрожащими руками, Рем встревожено огляделся по сторонам, выравнивая дыхание и сердцебиение. Он почти поверил, что сейчас увидит знакомую высокую фигуру с длинными черными волосами на другой стороне улицы. Но, конечно, это все его больное воображение. Сириусу нет дела до него. Если он и сбежал, то совсем по другой причине…

После разговора с Дамблдором, много размышляя о мотивах Блэка, Рем не мог не признать, что самый логичный вывод – охота на Гарри в предвестии возвращения Темного Лорда. Но оказалось, что думать так о Блэке еще мучительней, чем стараться не думать о нем вообще.

За столько лет он привык не вспоминать то, на чем они расстались, привык не думать о своих погибших друзьях, а Сириуса – того, которого он знал и любил, – он предпочитал приравнивать к ним же. Вера в то, что он больше никогда не увидит его, крепла с годами, и весть о сбежавшем Сириусе оказалась слишком шокирующей для него.

В тот день, после ухода Альбуса, он не находил себе места, тревожные мысли не давали спокойно спать. Он дал согласие Дамблдору буквально на следующий день, и по дороге из Косого переулка, где он покупал себе подержанную мантию для школы, ему постоянно казалось, что кто-то за ним следит, но когда он резко оборачивался, он не видел ни похожих на Сириуса людей, ни собак.

Дамблдор, не давая Ремусу передумать, в своем письме, последнем, что Рем получил перед поездом, писал о словах Сириуса, которые тот твердил во сне постоянно перед побегом, а так же сообщал о своем решении пустить на территорию школы дементоров. Картина вырисовывалась жуткая и горькая одновременно. Если Сириус окончательно свихнулся в тюрьме и готов убить крестника, Ремус решил сделать все возможное, чтобы защитить мальчика. В память о Джеймсе и Лили.

Но верил ли Люпин на самом деле в спятившего Блэка? Воспоминания о его жутком смехе в последнюю встречу были такими же яркими, как и в тот день, мурашки шли по телу. Но если Сириус сошел с ума, значит, от прежнего него ничего уже не осталось, и именно этим больше всего был расстроен Рем в глубине души, хотя никому и никогда бы в этом не признался.

Ремус свернул газету. Ничего, кроме скучных оправданий Министерства и сообщений, как предотвратить нападение на дом. Он зевнул, уткнувшись лбом в окно купе. Эти сидения, атмосфера поезда, вид за стеклом странно действовали на него… «Ремус, а я искал тебя на платформе! Как провел лето?» – Питер плюхается на соседнее сидение, улыбаясь так, что его лицо выглядит круглым, точно тарелка… «Да погоди ты пихаться! Рем! Я совсем забыл тебе написать летом, я же видел дракона! Папа брал меня с собой на матч в Румынию! О, ты бы подивился…» – Джеймс заваливается в купе, отпихивая Сириуса, и трясет его за плечо, возбужденно сверкая карими глазами, приправляя свои слова непередаваемой жестикуляцией. «Поттер, я так устал от твоего рассказа! Ну сколько можно? Дай мне хоть поприветствовать нормально друга…» – Сириус улыбается… улыбается… Какие они все юные, им всего-то по четырнадцать лет…

Рем заснул еще до того, как поезд тронулся. Ему снился Хогвартс, их школьные проказы, и Блэк. Их переплетенные пальцы рук, поцелуи украдкой, жаркие прикосновения в Выручай-комнате… снова Джеймс и Питер, смех Лили…

Хлопнула дверь купе.

– …Джинни?

– Это ты, Гермиона?

– Ты чего…

– Я Рона ищу!..

Ремус распахнул глаза. Вокруг была темнота. За окном бушевала гроза, и разглядеть что-то было невозможно. В купе же, по-видимому, разговаривали студенты. Но что-то было не так, это чувствовалось в воздухе, по коже прошел едва ощутимый озноб.

– …Иди, садись сюда, – позвал девчачий голос.

– Не сюда! – вскрикнул мальчик. – Здесь же я сижу…

– Ай!

– Тише, – хрипло приказал Ремус, садясь ровно. Все мгновенно смолкли. Он зажег свет на конце палочки, двинувшись к двери. – Оставайтесь на своих местах…

Дверь поехала в сторону, хотя он еще не дотянулся до ручки. Ледяной ужас поднимался по ногам, груди, сжимая сердце… Неяркий огонек на конце палочки осветил огромную фигуру в дверях, плащ развивался на слабом сквозняке от входа, капюшон скрывал лицо, но Ремус и так понял, кто это. Дементор. В голове все смешалось, кажется, кто-то упал позади него… Ах да, дети…

– Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией, – через силу произнес он, наставляя палочку на стража Азкабана. – Уходи!

Тварь в капюшоне не шелохнулась, явно питаясь эмоциями и чувствами всех, кто находился сейчас в купе. Ремус резко взмахнул палочкой.

– Не хочешь по-хорошему… Expecto Patronum! – забытой тенью мелькнуло воспоминание о первых поцелуях у стен Хогвартса, и огромный серебристый зверь резво скользнул с кончика палочки, с ходу ударяя дементора лапами и выдворяя из купе. Дверь хлопнула, резко включились лампы, ослепляя на мгновение. Два мальчика и две девочки в школьной форме склонялись над лежащим на полу подростком.

– Позвольте мне, – Люпин мягко отстранил пухлого мальчика в сторону и вдруг замер. На полу без чувств лежал Гарри Поттер, сын Джеймса! Поразительное совпадение! Неужели они ехали в одном купе?..

Он быстро направил на него палочку:

– Enervate!

С тяжелым вздохом мальчик дрогнул, медленно открывая глаза.

– Гарри… ты в порядке?

– Что…

Он был очень бледен, лоб с характерным шрамом, на котором Ремус чуть задержал взгляд, покрывала испарина, очки съехали на бок. Рыжий мальчик, весь в веснушках, и девочка с огромной копной каштановых волос, помогли Поттеру подняться и усадили его на сидение. Ремус дотянулся до своего чемодана на верхней полке и достал плитку шоколада, купленную в путь сегодня утром.

– Что это было? И кто… так выл?

– Никто не выл…

– Но я слышал вой, – настаивал Гарри, обводя всех глазами. Ремус разломил плитку шоколада. Первым делом он протянул кусок сыну Джеймса.

– Съешь. Тебе станет полегче.

Мальчик медленно взял шоколад и пристально посмотрел на него. Надо же… Его глаза… Совсем как…

– Вы знаете, кто это был? – спросил он, не отводя взгляда. Голос его еще был очень слаб после обморока.

– Дементор, один из стражников Азкабана.

Чтобы как-то привести в порядок смешавшиеся мысли, Ремус повернулся к другим детям и раздал кусочки шоколада им, сунув обертку в карман. Все смотрели на него не мигая, точно ждали более насыщенного рассказа об интересующем их предмете, но сейчас у Люпина совсем не было желания читать лекцию. Он снова взглянул на бледного Гарри.

– Ешь шоколад. Уверяю тебя, станет легче. Простите, мне надо сказать пару слов машинисту, я ненадолго.

Он быстро вышел из купе, прикрыв дверь. Рем глубоко вздохнул. Ну и ну… Не ожидал он увидеть Гарри так быстро. И этот обморок… Впрочем, чему удивляться, ребенок пережил гибель родителей, кто знает, что за ужасы до сих пор хранит его подсознание. Он огляделся. Коридор пустовал – очевидно, все дети забились по своим купе. Кто же додумался пустить дементора в поезд?!

Он быстро прошел в начало вагона, перейдя в другой, и добрался до машиниста, холодно расспросив его о нежданном визитере. Перепуганный малый долго оправдывался, ссылаясь на то, что едва их увидел, вообще перестал соображать. Запретив ему делать остановки до Хогвартса, Ремус вернулся в свой вагон и, помедлив, зашел в купе. Разговор, который дети, несомненно, вели в его отсутствие, смолк с его приходом. Он снова невольно посмотрел первым делом на Гарри, который по-прежнему сжимал в пальцах плитку шоколада, что он ему дал. Упрямство и недоверие… Как же он напоминал ему и Джеймса, и Лили одновременно, просто поразительно!

– Съешь, пожалуйста, шоколад. Уверяю тебя, он не ядовитый, – мягко попросил Рем. Гарри смущенно откусил кусочек и вдруг улыбнулся такой поттеровской улыбкой , что у Ремуса заныло сердце. – Минут через десять мы будем уже в Хогвартсе. Ну как, Гарри, полегче?

– Да, спасибо, – на этот раз в зеленых глазах скользнуло недоумение. Пожалуй, не стоило его называть по имени.

Поезд несся на всех порах, при подъезде к Хогсмиду началась суматоха. Ремус сел снова у окна и больше не разговаривал со студентами. То и дело в купе заглядывали другие мальчишки и девочки, кто-то громко искал в коридоре своего филина, Гарри о чем-то тихо переговаривался с рыжим мальчиком, одевая мантию. Потом рыжий мальчик о чем-то возмущенно пререкался с лохматой девочкой, прижимающей к себе огромного кота.

Он спустился из вагона последним. Кареты с фестралами уже увозили старшие курсы. Первокурсники толпились возле огромной знакомой фигуры на краю платформы.

– Ремус! – гаркнула она басом.

– Здравствуй, Рубеус.

– А я-то смотрю и дивлюсь! Но, думал, Дамблдор шутил… Надо же! Я рад тебя видеть!

– И я тебя.

– Ты как… надо было тебя в карету посадить… Может, с нами по озеру? – Хагрид с беспокойством оглядывался по сторонам.

– Не волнуйся, я пройдусь пешком, тут недалеко.

– Добро. Тогда до встречи!

Рем зашагал по платформе, спустился по ступенькам и, минуя привокзальное строение, вышел на главную улицу Хогсмида. Он шел, вдыхая сырой воздух после дождя. Все здесь возвращало его в юность. Улицы деревни, изученные наизусть, любимый магазин Джима «Зонко»; «Три метлы», где он как-то встречался с Дамблдором, уходя из стаи, в окне виднелась бессменная хозяйка, мадам Розмерта, с которой вечно кокетничал Сириус и к которой одно время его Ремус даже всерьез ревновал…

Он болезненно поморщился, проходя тропинку, ведущую к Визжащей Хижине. Шагая по прямой дороге до Хогвартса, который уже возвышался перед глазами, он посмотрел на Запретный лес, криво ухмыльнувшись. Его лучшие годы, самые счастливые воспоминания…

В замке, едва он успел умыться, как пришлось спешить в Большой зал. Он немного опоздал, появившись к концу распределения первокурсников. Он сел за стол преподавателей, хотя ноги едва не понесли его к Гриффиндорскому столу, за которым он заметил всех своих соседей по купе. Губы невольно растянулись в гордой улыбке. Ну конечно, куда еще мог попасть сын Поттеров?

Он сел рядом с профессором Стебль, которая сказала ему что-то приветливое, слева сидел профессор Флитвик – Рем хорошо помнил его еще по своим студенческим годам, в конце стола стоял стул побольше, вероятно, для Хагрида, который как раз появился в дверях – Люпин уже знал, что он не единственный новый преподаватель в этом году. За креслом профессора Стебль стояло кресло Дамблдора, который как раз поднялся и произносил приветственную речь, далее сидела профессор МакГонагалл, а рядом с ней… Ремус молниеносно отвел глаза. Чертов Альбус! Он не сказал, что Снейп тоже преподает в Хогвартсе! Северус, конечно, его заметил. Он сидел с выражением такого презрения на лице, что Люпину стало не по себе, он опустил глаза и стал с преувеличенным вниманием разглядывать пустую тарелку перед собой.

В принципе, ужин прошел неплохо. Он весь вечер незаметно наблюдал за Гарри. Мальчик в кругу школьных друзей вел себя более оживленно и вообще выглядел крайне непринужденно. Он смеялся, удивлялся, дурачился… Совсем как его отец в том же возрасте, их внешнее сходство было поразительным. Хотя, безусловно, в Гарри было больше серьезности, чем в Джеймсе. В такие моменты, когда он слушал свою лохматую подругу или что-то тихо говорил ей и своему рыжему другу, он неуловимо напоминал Ремусу одну строгую, внимательную рыжеволосую девочку с такими же ярко-зелеными глазами.

Ночью он спал плохо. Ему снились старые кошмары, когда он в обличие волка бегал по лесам и нападал на людей. А еще постоянно чудился чей-то пронзительный вой снаружи… Но, по-видимому, ему это только снилось.

*

Утром в учительской Ремус столкнулся со Снейпом. Зельевар быстро писал что-то в большом журнале, но, завидев его, нахмурился и медленно встал. В комнате остались только они вдвоем – профессор Вектор миновала Ремуса в дверях, когда он выходил.

– Какой сюрприз, Люпин! Не знал, что с этого года преподавать приглашают всякое зверье, – процедил Снейп, скрестив руки на груди.

Ремус медленно подошел к шкафу и достал два чистых пергамента.

– Я рад видеть тебя, Северус, – ровно отозвался он, наконец, прямо посмотрев на него. Колючий взгляд черных глаз лишал уверенности, но, тем не менее, Люпин продолжил:

– Я надеюсь, мы можем оставить все обиды и недопонимания в прошлом.

– И не надейся, что я когда-нибудь забуду все те мерзости, что ты вытворял со своими дружками, – прошипел Снейп, грозно шагнув к нему. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я буду тут улыбаться и кланяться тебе как старому знакомому. Меня тошнит от одного твоего присутствия. И я совсем не удивлюсь, если узнаю, что ты помогаешь своему дружку Блэку бродить поблизости!

Ремус так резко побледнел, что Северус недоуменно приподнял бровь.

– О, неужели я угадал?

– Я никогда ни в чем не стану помогать Блэку, – хрипло процедил Рем. – И тебе тоже лучше это запомнить!

Снейп скептично фыркнул, отступив и взяв журнал со стола.

– Я буду следить за тобой, Люпин. Даже если окажусь единственным в замке, кто не доверяет тебе. Но ведь я знаю всю твою сущность...

Дверь распахнулась, и вошел жизнерадостно улыбающийся Дамблдор в темно-синей мантии.

– О, как чудесно, что я застал вас вместе! – воскликнул он, приблизившись. – Должно быть, вы страшно рады видеть друг друга, спустя столько лет?

Снейп с кислым выражением лица бросил на Альбуса неопределенный взгляд.

– Собственно, именно для нашего дорогого Ремуса я прошу тебя, Северус, готовить то зелье, о котором мы говорили.

– Я должен был догадаться, – прошипел зельевар, поморщившись. – Хотя даже в самых страшных кошмарах не мог бы предположить, что вам придет в голову пригласить оборотня преподавать!

– Тише, Северус. Никто, кроме меня, вас и профессора МакГонагалл, не должен знать тайну о… болезни Ремуса. Я же могу на тебя рассчитывать?

Снейп пробормотал что-то нечленораздельное, хотя Люпин был готов поклясться, что различил матерную брань, и вышел из учительской быстрым, размашистым шагом.

– Вот и чудесно, – улыбнулся Дамблдор. – Ну что же, все вышло наилучшим образом!

– Не сказал бы, что встреча старых знакомых удалась, – устало бросил Люпин, прижимая свитки к себе. – Ты должен был сказать!

– И лишить тебя подобного сюрприза? Ни за что!

В душе Ремус всегда чуть-чуть ненавидел Дамблдора…

Школьная жизнь преподавателя захватила его с головой. Все профессора, кроме Снейпа, отнеслись к нему на удивление дружелюбно и приветливо. Студенты, даже те, кто снисходительно взирал на его старые мантии и потрепанный вид, в конце концов, стали смотреть на него с уважением. Но самое главное – ему, видимо, удалось подружиться с Гарри. На его уроках Поттер всегда с готовностью отвечал, слушал внимательно и все схватывал на лету. Ремус невероятно гордился им, как бы забавно это не звучало, но он с самого начала относился к нему практически по-отечески.

На Хэллоуин ему удалось немного пообщаться с Гарри за чаем, и, хотя мальчик видел, как Снейп принес ему зелье, Люпину удалось отвлечь его внимание, он надеялся. Но не стоило забывать о том, что сообразительностью Гарри явно пошел в мать, а значит, с ним надо было держать ухо востро.

Вечером, после праздничного ужина, Хогвартс поразила новость – Сириус Блэк пытался проникнуть в гостиную Гриффиндора и искромсал портрет Полной Дамы на входе! Люпин как раз разговаривал с Дамблдором по дороге в его кабинет, когда перепуганный староста Хаффлпаффа прибежал за директором с этой вестью.

До утра все преподаватели обшаривали замок. Люпин кожей чувствовал на себе тяжелый взгляд Снейпа. Но Дамблдор верил ему, а больше его ничего не волновало. Осматривая подземелья, Ремус мучительно думал о том, стоит ли сказать директору, что Сириус – анимаг. Но это влекло за собой столько информации... До сих пор в нем сохранялись остатки стыда за то, что Альбус, верив ему в свое время безоговорочно, позволил учиться в школе, просив только об одном – не разглашать никому тайны. А если он узнает, что трое его бывших студентов не только нарушали столько правил, узнав все, что он должен был скрыть, да еще и стали нелегальными анимагами из-за него… Ремусу было легче убедить себя, что Блэк пользовался, очевидно, темной магией, освоенной за время двуличной службы Волдеморту, чтобы проникнуть в замок. В очередной раз Люпин смалодушничал, но сам страдал от этого…

В ноябре был матч Гриффиндора против Хаффлпаффа. На ночь перед матчем как раз выпало полнолуние. Рем, который с возрастом стал все болезненней переживать трансформации, пусть и слегка облегченные аконитовым зельем, не смог посмотреть матч, хотя очень хотел увидеть, как Гарри летает. Только придя в себя и поговорив с Дамблдором, которого он впервые увидел в ярости, Ремус узнал, что мальчик едва не расшибся, встретив в воздухе дементора и лишившись вновь чувств из-за него.

Как-то после пары Гарри уговорил Ремуса научить его заклинанию Патронуса. Поттер страшно переживал свою реакцию на тварей Азкабана. Ремус не мог не согласиться, в конце концов, его обмороки тоже тревожили Люпина. Но он отложил эти занятия до нового года, так как заклинание было сложным даже для взрослого человека, а для подготовки материала ему требовалось время.

На Рождество все они – и Ремус, и Гарри с друзьями – оставались в замке. Только на сам сочельник снова выпало полнолуние, и на праздничном ужине Ремус не присутствовал. Но, слава Мерлину, в замке все было тихо на каникулах.

После праздников, едва начались занятия, Гарри подкараулил его у дверей, и, глядя на его нетерпеливое лицо, Ремус не мог не улыбнуться. Он назначил их первое индивидуальное занятие на вечер четверга. Договорившись с профессором Биннсом, что они воспользуются классом Истории магии, он взял у Филча боггарта для таких целей и, заперев его в большой ящик, отравился в назначенный час на встречу с Гарри. Мальчик выглядел нетерпеливым и испуганным одновременно. Ремус как можно доступнее объяснил ему действие заклинания, и кто выступит подопытным образцом для их целей.

Поначалу у Гарри ничего не получалось. Когда он дважды упал без сознания, Ремус уже в сотый раз пожалел, что согласился обучать его столь сложной магии. Но парень был настроен решительно – упрямство в нем было от отца.

По словам Гарри, когда он отключался, он слышал крик матери перед тем, как ее убил Волдеморт. У Ремуса мурашки шли по спине, когда он только пытался представить себе эту картину. Но мальчик, по-видимому, не столько пугался, сколько грустил и внимал этот крик. С одной стороны, его можно было понять – он никогда не знал Лили, с другой стороны – это нужно было прекратить, не хватало еще повредить психику ребенку.

– Может быть, на сегодня хватит? – мягко предложил Рем, помогая ему сесть после второго обморока.

– Я слышал голос отца, – слабо произнес Гарри, поправляя очки. – Я впервые услышал его голос… Он попытался удержать Волдеморта… Он хотел выиграть время и дать маме возможность убежать.

Ремусу показалось, что в легких не осталось воздуха. Он привалился бедром к парте, вцепившись пальцами в ее край, чтобы не упасть, как секунды назад мальчик, в обморок. Он был не готов к тому, что услышал. Один из его давних кошмаров – воображаемая сцена нападения Темного Лорда на дом Поттеров. Но даже те старые сны никогда не давали ему картины, которую кратко сейчас обрисовал Гарри. Конечно, Джеймс именно так бы и поступил – он до последнего защищал бы Лили с сыном…

– Ты… слышал Джеймса? – дрогнувшим голосом переспросил Люпин, смотря Гарри прямо в глаза.

– Да. А почему… – на юном лице мелькнуло удивление и надежда. – Вы знали моего отца?

– Я… да, я его знал. Мы были друзьями, когда учились в Хогвартсе... Слушай, Гарри, все-таки на сегодня хватит. Это заклинание крайне сложное, зря я предложил тебе…

– Нет! – Гарри так резко подскочил из-за парты, что Рем невольно поразился его энергичности. – Я хочу попробовать еще раз! Наверное, я думаю не о тех вещах, не о слишком счастливых. Подождите…

И на этот раз у него получилось. Люпин вначале не поверил своим глазам, когда заметил из палочки мальчика струи серебристого цвета, нечеткой формы, они преграждали путь лже-дементору, и, хотя сил у паренька не хватило, и Ремус помог ему загнать боггарта обратно в ящик, успех был очевидный и ошеломляющий.

Несмотря на желание Гарри продолжать, Ремус закончил занятие, и мальчик устало жевал шоколад, собирая сумку. Рем закрыл ящик на дополнительный замок и, обернувшись, увидел, что Поттер на него смотрит, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Он взял свой портфель с преподавательского стола, ожидая, когда тот созреет для того, что хотел сказать, но не торопил его.

– Профессор Люпин, – неуверенно проронил он, наконец. – Я подумал, раз вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка?

Ремус так быстро обернулся, что Гарри невольно отступил, удивленный столь стремительной реакцией.

– Почему ты так думаешь? – хрипло и почти грубо вопросил Рем, сглотнув ком в горле. Неужели Гарри что-то слышал про них?..

– Ну, я… Просто я знаю, что они дружили, когда учились в школе.

Ремус, пристально вглядывающийся в его лицо, немного расслабился.

– Да, я знал его. Точнее, думал, что знаю. Тебе лучше вернуться в свою гостиную, Гарри, время уже позднее.

Мальчик ушел, а Люпин снова опустил портфель на стол, сев за преподавательский стол. Как все это было… ненормально. Прошло уже двенадцать лет, а он реагирует на его имя так же, как в школе, как глупый дурак, сердце которого взволнованно стучит в такт замысловатым звукам, образующим его имя. А еще говорят – время лечит. Ни черта… Или он какой-то неправильный?