Текст книги "Скажи мне, что ты меня (СИ)"

Автор книги: Celice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Он махнул рукой, кивнул Питеру и Сириусу, который плечом опирался на стену у камина, и вышел из гостиной. Джеймс посмотрел прямо на Блэка. Тот смерил его мрачным взглядом, но потом отстранился от стены и стремительно вышел следом.

Ремус рассеянно одевал мантию. Он быстро посмотрел на Сириуса, но ничего не сказал, нервно поправив капюшон на спине. Блэк оперся рукой на перила лестницы, прикусив губу. Рем справился с завязками мантии и взглянул прямо во взволнованные синие глаза.

– Неужели ты ничего не хочешь мне сказать? – ровно поинтересовался Сириус, приподняв брови.

– Я…

– Тебя не было восемь месяцев. Восемь гребаных месяцев, Муни, – усмехнулся он, шагнув к нему. – Ты мог бы написать мне – хотя бы две строчки, чтобы я знал, что ты жив, что с тобой все в порядке. Да, ты бросил меня, но это не значит, что меня не волнует более, что с тобой!

– Это не так, – прошептал Рем, качнув головой.

– Что «не так»? – Сириус стоял теперь прямо перед ним, с печалью и болью разглядывая его лицо.

– Я тебя не бросал…

– Серьезно? А я-то думал, как назвать то, что ты ушел и не вернулся!

– Сириус…

– Ты сукин сын! – процедил он, грубо хватая его за плечо. Рем не попытался освободиться. Сириус с силой пихнул его к стене, запустив вторую руку в растрепанные волосы парня. Люпин почему-то застыл, судорожно вздохнув. Он медленно потянулся к Блэку и осторожно коснулся его губ своими. Этого хватило, чтобы Сириус яростно впился в его рот поцелуем, вдавливая в стену, причиняя и боль, и облегчение, будя и нежность, и тоску. Рем вцепился пальцами в его пояс на джинсах, притягивая к себе еще сильнее.

Сириус вдруг оторвался от его губ, крепко взял за руку и потащил вон из дома. Он аппарировал прямо с крыльца в свою квартиру. Покачнувшись, Ремус выпрямился и быстро огляделся. Они находились в просторной комнате, очевидно, служившей гостиной, с мебелью под старину и светлыми обоями на стенах. Он недоуменно посмотрел на Сириуса, который, отпустив его, молча подошел к бару и, достав бокалы, плеснул в них бренди.

– Где мы?

– Моя квартира.

Он протянул ему бокал, и Ремус, помедлив, взял его, чуть соприкоснувшись с его пальцами своими. Сириус вздрогнул, но тут же решительно отвернулся, залпом осушив свой бокал.

– Как же твой дом?

– Его сожгли Пожиратели, – быстро бросил тот. – Где ты был все эти месяцы?

– Я не могу…

– Тебе не кажется, что я имею право знать? – оскорбился Сириус, обернувшись.

– Я действительно не могу сказать, – мягко отозвался Рем. Он поставил полный бокал на камин и подошел к нему.

– Как долго еще это будет продолжаться? – тихо поинтересовался Сириус, коснувшись пальцами его лица.

– Я не знаю.

– Почему ты ушел?

– Сириус, поцелуй меня.

Блэк притянул его за шею и поцеловал на этот раз нежно. Но руки Рема уже вытаскивали его рубашку из джинс. Бокал выпал из пальцев Сириуса, но никто не обратил на него внимания.

На памяти Ремуса, у них еще не было настолько страстного секса – хотя, возможно, эта ночь стерла воспоминания о всех предыдущих. Одежда буквально срывалась, поцелуи напоминали укусы, а прикосновения жгли как огнем. Сириус так прижимал его к себе, точно боялся отпустить хоть на минуту.

Они занимались любовью прямо на полу в гостиной. Сириус, переплетя их пальцы, не выпускал его руку из своей, целуя все его тело. Рем жмурился от удовольствия, вытягиваясь под его языком и губами. Казалось, не было разлуки, не было ссор, не было мучительных месяцев среди чужих людей…

Сириус быстро вошел в него, и время вовсе остановилось. Были только они двое, их движения и вздохи, шепот в раскрытые губы, судорожные толчки, стоны, пальцы Сириуса, скользящие по его члену… Он знал, что будет помнить эту ночь всегда.

Он знал это, тихо одеваясь и стараясь не будить Сириуса, который спал с легкой улыбкой на губах – под утро они перебрались в постель в его спальне.

Рем взял мантию с пола у кресла и, вернувшись в спальню, остановился на пороге, стараясь запомнить каждую черту безмятежно спящего парня, каждый штрих этого утра. Потом тихо прикрыл дверь, прошел через гостиную, вышел из квартиры и аппарировал.

Глава 27.

Сириус мрачно смотрел на говорящего очередную речь Дамблдора. Они сидели в доме Пруэттов, который теперь принадлежал семейству Уизли, и Молли, пока тщетно, пыталась его очистить, чтобы иметь возможность переселиться туда всей своей многочисленной семьей – у них теперь было шестеро детей. Так как покойные близнецы явно не были педантами, задача была непосильной.

Дом по-прежнему оставался штаб-квартирой Ордена, здесь же продолжались собрания. Дела у них шли неважно – Волдеморт обрастал сторонниками, а члены Ордена гибли. Правда, были и новые участники, но Дамблдору теперь приходилось часто применять легилеменцию, которой он владел в совершенстве, опасаясь шпионов.

Сегодня было последнее собрание перед Рождеством. Основной акцент делался на защите Лонгботтомов и Поттеров. Обе семьи были здесь, их дети спали в одной кроватке в соседней комнате, куда их положили, чтобы не отвлекать членов Ордена от собрания. Оба малыша вызывали немалое любопытство и настоящее благоговение у окружающих. Кроме Дамблдора и двух пар никто не знал точного предсказания, но слухи о том, что один из мальчиков – Избранный, откуда-то пошли. Это не могло не привлекать. Такое внимание к ее сыну совсем не нравилось Лили, да и Алису также напрягало, но все эти люди готовы были защищать мальчиков ценой собственной жизни. Поэтому их чрезмерный интерес можно было простить.

Дамблдор улыбнулся и принялся поздравлять всех с близящимся Рождеством. Сириус решительно поднялся на ноги, устремившись к нему. Члены Ордена как раз стали разговаривать между собой, собрание было окончено.

– Альбус! Где он? – рявкнул Блэк, схватив волшебника за локоть.

– Сириус, мы уже не раз говорили об этом, – тихо отозвался Дамблдор, мягко освободив свою руку из захвата его пальцев.

– Мне надоели твои отговорки! Мне необходимо его увидеть!

В Ордене все настолько сплотились в общей борьбе против единого врага, что Дамблдор настаивал на обращении на «ты», ибо именно к нему, из уважения к его возрасту, многие робели так обращаться. Но со временем формальность исчезла.

– Если ты хоть на минуту прекратишь акцентировать внимание на себе и подумаешь о нем, то ты поймешь, что способен подставить под угрозу всю операцию! – отрезал директор, улыбнувшись кому-то за спиной Блэка.

– Я это уже тысячу раз слышал! Что это за задание, которое требует его постоянного присутствия? Ты что, внедрил его в банду Пожирателей? Даже они расходятся по домам, когда не нужны Лорду!

– Откуда ты знаешь? – Дамблдор внимательно посмотрел на Сириуса, и парень обреченно опустил голову. Не объяснять же, что Белла находила время навещать родителей, о чем не раз говорил ныне покойный дядя Сигнус.

– Я так считаю, – ровно отозвался Сириус, не сводя со старого волшебника прямого взгляда. – Мне он… нужен. Неужели это так трудно понять?

Дамблдор увлек его за собой в холл дома, оставляя остальных в столовой.

– Сириус, я знаю, как он дорог тебе. Но я не могу сказать тебе, где он. Постарайся принять это. Ремус знал, на что идет. Он согласился держать все в тайне. Представь себе, если информация о задании вдруг просочится и шпионы Лорда узнают, – что будет с ним? Мы не успеем прийти на помощь, просто не успеем, мой мальчик.

– Неужели ты думаешь, что я способен кому-либо проболтаться о том, что подставит его под удар, Альбус? – презрительно процедил Сириус, дернув плечом и скинув с него руку старого волшебника.

– Есть много способов предоставить информацию, причем ты даже не будешь знать об этом.

– На что ты намекаешь?

– Сириус, речь не только об окклюменции, которой ты владеешь весьма слабо, насколько я могу судить… – спокойно отозвался директор Хогвартса, глядя ему в глаза.

– Ты что… копался в моей голове?! – возмутился парень, останавливаясь у лестницы с резными перилами.

– Однажды, и мне этого хватило. Но есть еще масса способов разгласить то, что нужно держать в секрете. Ты можешь сболтнуть, будучи нетрезвым…

Сириус побледнел. Да, он позволял себе напиваться в пабах или дома, проклиная Рема, не дающего о себе знать, и Дамблдора в том числе. Из баров его обычно вытаскивал Джеймс, который всегда находил его с безошибочным чутьем. Не оброни Питер Карту Мародеров на седьмом курсе в Хогвартсе, во время очередной проказы, он бы решил, что Сохатый каким-то образом усовершенствовал их поисковик.

Но неужели о его времяпрепровождении знает и Дамблдор?

– …Или же под пытками, – как ни в чем не бывало, продолжал директор, безмятежно улыбаясь.

– Это все отговорки!

– Как только у него появится возможность, он навестит и тебя, и Джеймса с…

– А когда это будет? В прошлый раз я не видел его восемь месяцев! А теперь прошло уже пять!

– Идет война, Сириус. Мы все должны уметь ждать.

– Пошел ты к черту, Альбус! – вспылил Блэк и размашистым шагом вернулся в столовую, оставляя печального Дамблдора за спиной.

– Сириус! Ты не останешься на ужин? – изумилась Молли, заметив, как он хватает кадку с порохом с камина.

– Аппетит пропал, – огрызнулся парень и исчез в камине.

*

Это случилось в декабре. Очередное задание Волдеморта. Перевозбужденная, в предвкушении стая. Почему он так верил в свой гуманизм, невесть откуда взявшийся у волка? Наивность, которая обернулась преступлением. Это сейчас он все понимал и поражался своему идиотизму.

Они напали ночью. Фенрир любил это время суток – за полную луну, за свободу, за жажду. Волки врывались в дома, влекомые запахом людей, нападали, едва видели метнувшиеся фигуры. А дальше все зависело от того, насколько сильно сопротивлялась жертва...

Он понял, что случилось что-то непредвиденное сразу, как очнулся на полу в хижине, укрытый какими-то тряпками. Его поразило воспоминание. Настоящее воспоминание, первое в его жизни. Он был волком и помнил себя в этом обличье.

Испуганный уже этим, Рем резко сел, хватаясь за ноющую голову. Казалось, она раскалывается на куски. Он прикрыл глаза и вновь увидел это – быстро, стремительно, точно в полете, он вбегает в какой-то дом. Дверь распахивается с треском, под напором тяжелых волчьих лап. Кажется, визжит женщина… Он резко поворачивается к мелькнувшей тени у камина и кидается туда, рыча от предвкушения. Светловолосая девушка, в ужасе припавшая к стене… Ее глаза расширяются от страха. И он понимает, как ему это нравится… Она трясет головой и что-то бормочет. Но какое это имеет значение? Он делает прыжок…

– Нет! – простонал Ремус, уткнувшись лицом в колени. Он не мог этого сделать! Просто не мог! Не мог, не мог! Только не это…

– …А, проснулся! – довольный голос у дверей заставил его вздрогнуть. Росс Калем подошел к нему и протянул миску с едой. Но от запаха мяса Рема замутило. Он дернулся в сторону, зажав рот рукой.

– Ничего, пройдет, – авторитетно заметил Росс, разглядывая его склоненную голову. Русые волосы Рема отросли, они завивались на концах, скрывая шею.

– Это правда? – прошептал он, не оборачиваясь.

– Такое случается, – бородач поставил миску на пол у его босых ног. – Фенрир сказал принести тебе одежду и поесть.

– Что с ней? – Ремус, наконец, взглянул на него. Росс ухмыльнулся.

– Ты перекусил ей горло. Такое бывает, с неопытными. Ничего, ты еще научишься кусать, не убивая!

Кажется, приобщение Люпина к их стае в полном смысле заставило Калема переменить к нему отношение, и он стал много любезнее. Подмигнув застывшему парню, он вышел из комнаты. Рем в ярости схватил миску и зашвырнул ее в закрывшуюся за ним дверь. Звери, падаль, убийцы…

Он зажмурился и упал обратно на тюфяк, невероятными усилиями сдерживая вой и слезы. Не может быть, чтобы он убил человека. Не мог… Осознание наваливалось, сдавливая грудь тяжестью, горечью и виной. Светловолосая девушка… Мертва. Так просто, одним прыжком, он убил живое существо.

Ему было так плохо, что хотелось сейчас же умереть. Как он был виноват… Внутренний голос малодушно подсказывал, как было бы легче, просто покусай он ее. Но было бы ли? Да и имело ли это вообще сейчас значение, когда он отнял жизнь у ни в чем не повинного человека?

С той ночи точно что-то оборвалось в нем. Рем не мог не думать об этом убийстве. Неизвестная девушка со светлыми растрепанными волосами снилась ему каждую ночь, и он просыпался в ужасе, все еще слыша ее крик в ушах. Он едва прикрывал глаза и видел ее. Это стало его наваждением, его постоянным кошмаром.

Он ни с кем не говорил после убийства, хотя многие в стае стали к нему относиться явно дружелюбнее. Он избегал Фенрира, который улыбался теперь ему со всей сердечностью, на которую только был способен. Он сторонился детей, с которыми был дружен. Он не замечал Энди Митчелла, который ходил за ним тенью и не знал, как помочь.

Все чаще Рем уходил вглубь леса, кутаясь в теплую поношенную мантию или вовсе не замечая холода. Он шел, проваливаясь ногами в снег, выбираясь и устремляясь дальше. Только здесь, наедине с собой, он мог предаваться самоказни и захлебываться виной и сожалением. В стае, под прицелом одобрительных взглядов, он чувствовал нарастающую ненависть – не только к себе, но и ко всем этим полулюдям.

Каков был смысл всей его жизни? Убежать от своей сущности? Может быть, прав был Грейбэк, забиравший укушенных детей с собой. Ничего иного, кроме жестокого зверя, из них не вырастет. Зачем его родители оберегали его, зачем Дамблдор позволил учиться в Хогвартсе, зачем он нашел друзей? Ведь он так и не смог стать человеком! Сущность взяла вверх, искромсала, уничтожила все иллюзии, разорвала, как ту девушку…

Пожалуй, так больно ему не было никогда. Любовные переживания не шли ни в какое сравнение с воющей душой.

Он ненавидел себя и злился на Дамблдора за то, что тот втянул его в это. Он презирал всех этих оборотней, но сам понимал, что ничем не лучше них. Перед Рождеством директор Хогвартса назначил встречу и Ремус отправился на нее, хотя всей душой хотелось убежать подальше, забиться в самый темный угол и не видеть никого как можно дольше…

Альбус, надо отдать ему должное, сразу понял, что что-то произошло. Ремус был бледен, угрюм, он заметно осунулся, а светло-карие, почти янтарного цвета глаза были полны боли. Стоило лишь немного заглянуть в его мысли, и директор все увидел.

– Ты не виноват, Ремус, – тихо, но твердо заметил он. Они сидели в «Кабаньей голове», за столом у стены, помимо них в трактире было еще пара человек, да раздраженный Аберфорт за стойкой. Ремус вздрогнул, побелел и отвел глаза.

– В этот раз вину не на кого повесить, Альбус. Я убил человека, никто иной.

– Это был не ты, – покачал головой старик, с бесконечной добротой смотря на парня. – Этот зверь, внутри те…

– Это тоже я! – рявкнул Рем, с силой стукнув ладонью по столу так, что звякнули чашки. Аберфорт недовольно посмотрел на них и, закинув полотенце, которым вытирал стаканы, на плечо, скрылся из вида.

– Я понимаю, как тяжело тебе сейчас…

– Неужели? – равнодушно бросил Рем, ни на кого не глядя.

– Может быть, тебе отдохнуть немного? Раз в стае возможно уходить…

– Предлагаешь съездить в отпуск? – горько отозвался парень, прикрыв глаза рукой, опершись на стол. – Отдохнуть от убийств? Как это человечно, черт возьми!

– То, что ты винишь себя без конца, никому не поможет. Убей ее не ты, а кто другой, ты бы меньше переживал об этом, не так ли?

Ремус впервые посмотрел прямо на собеседника.

– Это жестоко…

– Приди в себя. Ты знал, куда ты пришел и с кем остался. Мы знали, что тебя там ждет. Ты не всемогущ, чтобы бороться с инстинктами, тем более, не умея контролировать себя, будучи зверем, – спокойный тон Альбуса в самом деле действовал на парня, он впервые прислушивался к его словам, жалко пытаясь убедить себя, что тот, может быть, прав. – В тебе живет зверь, я не спорю, но этот зверь не подчиняется никому. Имей ты хоть малейшую возможность воздействовать на него – я бы признал твою вину в случившемся. Но он тебе не подвластен. Я сомневаюсь, что он подвластен тому же Фенриру. Ты столько лет жил без стаи, без вожака, что не пойдешь за ним и сейчас. Рассуждай логически, мой мальчик. Если тебе так хочется кого-то винить, вини судьбу.

– Судьбу винят только слабые люди… – покачал головой Ремус. – Прав ты или нет, но этот зверь – тоже я. Раз он живет во мне, я живу в нем ночами. Если я иногда чувствую в себе его порывы, как он может не слышать меня? Конечно, так легко воспользоваться этим шансом, Альбус, который ты так любезно мне предоставляешь, но это трусость! Я убил девушку, и, если я буду всю жизнь чувствовать эту ненависть к себе, – это лишь малая часть того, что я заслуживаю.

Дамблдор внимательно разглядывал Люпина. Он заметно похудел, волосы сильно отросли, под глазами залегли темные круги… Сколько он не спал? Неужели он и дальше намерен мучить себя и истязать самобичеванием?

– Прости меня, мой мальчик. Это я виноват. Не следовало мне отдавать тебя этим…

– Мы дважды спасли жизни людей, не так ли? – глухо отозвался Рем, рассеянно наблюдая, как вернувшийся Аберфорт пререкается с подвыпившим посетителем за стойкой.

– Но какой ценой…

Альбус помолчал, что-то обдумывая. Потом слабо улыбнулся.

– Сегодня Сочельник. Не хочешь прогуляться со мной?

– Я не настроен веселиться.

– О, я не думаю, что речь идет о веселье, – мягко заметил Дамблдор, поднимаясь и аккуратно положив несколько сиклей рядом с чашкой чая. Ремус помедлил, но тоже встал и последовал за старым волшебником к выходу. По сути, ему было все равно, куда идти. Вряд ли Альбус сможет его отвлечь прогулкой или разговором. Пусть это займет время, но он собирался провести эту ночь в доме отца, где никто уже не сможет успокаивать его, делая тем самым только хуже.

Они молча дошли до окраины Хогсмида, который в этот вечер выглядел совершенно сказочно: маленькие домики казались игрушечными, покрытые пушистым снегом крыши и горящие окна, сквозь которые можно было разглядеть, при желании, украшенные елки и веселых людей, напоминали о Рождестве, про которое Ремус просто забыл.

– Ты не против аппарировать? – лукаво вопросил Дамблдор, чем заставил парня вздрогнуть – на минуту тот забыл, где он находится и кто рядом.

– Куда?

– Туда, где нам будут рады.

– Альбус, я, пожалуй, пойду…

– Но я прошу тебя побыть со мной еще несколько минут, а потом, если хочешь, ты всегда сможешь уйти.

Ремус горько усмехнулся, качая головой. Кто-то не меняется с годами, а он убил человека… Одни остаются людьми, а другие всегда звери. Равновесие в природе…

– Ремус, прошу тебя, – настойчиво проронил Дамблдор, беря его под локоть. Парень слабо кивнул, и в ту же секунду грудь точно сдавило привычным обручем – они аппарировали, оказавшись на краю другой деревни. И хотя заснеженные дома выглядели почти идентичными тем, которые были в Хогсмиде, Рем застыл на месте. Он узнал, где они.

– Я не хочу сейчас никого видеть! – отрезал он, отшатнувшись от своего спутника.

– Они скучают по тебе.

– Это не имеет значения! – грубо откликнулся Ремус, невольно оглядываясь по сторонам. За холмом находилось несколько особняков в викторианском стиле. Именно туда и хотел затянуть его Дамблдор.

– Сириус говорил мне…

– Я не хочу их видеть! – оборвал его Рем и зашагал по дороге, ведущей от деревни в сторону леса. Нет, он не мог сейчас увидеть друзей. Как он посмотрит им в глаза? Сириус, Джеймс, Питер, столько сделавшие, чтобы поддержать его в «мохнатые дни», как любил их называть Сохатый. Он подвел и их тоже. Они верили в него и его человечность. От которой уже ничего не осталось …

Он остановился, качая головой и пытаясь сглотнуть ком в горле, но горечь оставалась на языке, она пропитала его всего насквозь. Это было как ощущение грязи, от которой никогда не отмыться.

– Ремус, пойдем к ним.

Дамблдор возник рядом как ни в чем не бывало. Рем мотнул головой.

– Ты нужен Сириусу и Джеймсу, Лили, Питеру. Они все любят тебя и скучают.

– Боюсь, не сегодня, – отрезал Рем.

– И что, ты выбираешь еще месяц самоедства и презрения к самому себе, нежели возможность увидеть друзей, которые примут тебя, несмотря ни на что?

– Да, именно это я и выберу!

– У тебя нет никого, ближе их. Почему бы тебе не зайти и не поздравить их с Рождеством? Это не займет много времени.

Ремус раздраженно взглянул на безмятежно улыбающегося старика.

– Альбус, тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносим?

– Говорил. Но это было давно, и сейчас мне безумно приятно это слышать! – жизнерадостно отозвался Дамблдор.

Рем хмыкнул и покачал головой.

– Ты всегда сможешь уйти, ты же знаешь?

Он позволил себе поддаться. В глубине души, под ноющей от боли и вины совестью, все еще находились его прочие чувства. Он скучал по ним всем, особенно по Сириусу, которого, казалось, он видел тысячи лет назад. Но страх, что они поймут по одному его виду, что он сделал, все же пересиливал. Дамблдор уже стучал в дверь, а Рем все раздумывал, не убежать ли, пока не поздно… Но вот дверь распахнулась, а он так и не сделал шаг назад.

– Альбус! Ремус! Боже, какой сюрприз! – Алиса Лонгботтом радостно всплеснула руками. За ее спиной показалась Лили Поттер. Она выглядела прелестно – в кремовом платье до колен, волосы собраны в конский хвост… Рем уже стал забывать, насколько она красива. На руках она держала малыша, который с любопытством уставился на гостей.

– С Рождеством, мои дорогие! – Дамблдор с радостной улыбкой вошел в дом. Ремус, помедлив, вошел следом. – Ничего, что мы без приглашения? Я знал, что сегодня в вашем доме соберется несколько человек, которых так хотел видеть Ремус!

Люпин раздраженно покосился на жизнерадостного волшебника и быстро обнял вначале хозяйку дома, а затем Лили.

– Ремус, как же давно я тебя не видела, – прошептала она, удерживая его за рукав, тогда как директор Хогвартса уже прошествовал в сопровождении Алисы в гостиную через огромный холл, стены которого украшали роскошные гобелены с предками семьи Лонгботтомов. – Почему ты так долго не давал о себе знать?

– Не мог, – коротко бросил он, стараясь не встречаться с ней взглядом. Он невольно улыбнулся малышу Гарри, который резво ухватил его ладошкой за палец. – Как он быстро растет!

– Да, он просто прелесть… Мы с Джимом диву даемся, – Лили с любовью посмотрела на сына, но потом вновь перевела взгляд на друга. – Сириус места себе не находил. Я думала, после того вечера, когда вы ушли вместе, все наладится!

– Лили, это не твое дело, – огрызнулся парень, но тут же пожалел об этом, увидев вытянувшееся лицо девушки. – Прости… Я… Я неважно себя чувствую…

– Ты ранен? – испуганно выпалила Лили, осторожно ощупывая его плечи рукой, точно боясь, что он сейчас же умрет от потери крови.

– Нет. Может, мы к остальным пойдем? – Рем меньше всего хотел врать ей, а лгать пришлось бы много.

Они вошли в гостиную. Комната была в два раза больше уютной гостиной Поттеров, со светлыми стенами, на которых висели картины с сельскими пейзажами и натюрмортами, и большими окнами, они были сейчас зашторены. Фрэнк радостно приветствовал его от столика с закусками, где стоял рядом с Аластором Муди. Мать Фрэнка, почтенная дама в возрасте, ходила между гостей. Кажется, Дамблдор говорил что-то Эммилине Вэнс, сидящей в кресле. Но его больше волновали другие. Джеймс, с громким возгласом кинувшийся его обнимать, Питер, так заметно похудевший, что его не сразу можно было узнать, Сириус, медленно поднимающийся с дивана… Сохатый, Хвост… Бродяга… Рему стало трудно дышать и он дернул воротник, слабо улыбаясь, но совершенно не различая слов Джеймса. Не смотреть на Сириуса, не смотреть… Вот кто все поймет сразу…

– Мы оказались поблизости, – дружелюбно поведал Дамблдор, совершенно по-детски сорвав вишенку с пирожного на столике с закусками и сунув ее в рот. Ремус едва сдержал истерический смешок.

– Скажу от всех – мы очень рады вас видеть! – сердечно отозвался Джеймс, почти силой усаживая Рема рядом с Сириусом, который, посмотрев сверху вниз на понуро склоненную светло-каштановую голову, резко сел обратно на диван.

– Какая чудесная елка! Августа, а где ваш внук? – Альбус обращался к матери Фрэнка.

Ремус склонил голову, уставившись на витиеватый узор, вышитый на ковре под ногами. Зря, зря он все-таки пришел…

– Ты совсем зарос, – задумчиво заметил Сириус, легко коснувшись тонкими пальцами его волос на шее. Ремуса бросило в жар, и он быстро отодвинулся. Блэк чуть нахмурился и легко подвинулся к нему.

– Учти, тебе сегодня придется о многом рассказать.

– Сириус…

– Я не буду больше слушать отговорок, – вкрадчиво перебил его парень, Рем скользнул по нему взглядом. Сириус сидел с совершенно ледяным выражением лица, но его глаза… в них было столько всего…

– …Я сыт этим по горло от Дамблдора! Такое ощущение, что я тебе – просто никто.

– О чем ты, черт возьми? – устало осведомился Ремус, больше всего сейчас желая оказаться где угодно, но не здесь. Сириус внимательно разглядывал его. Появление Рема сегодня было неожиданностью. Он вообще не хотел идти к Лонгботтомам справлять Рождество, но Сохатый просто не отставал. А ведь мог пропустить возможность увидеть его. Но что с ним такое? Он рядом, а кажется, что совсем далеко… Никогда раньше он не чувствовал с его стороны такого отдаления. Заросший, худющий, закрытый…

Сириус прикусил нижнюю губу, раздумывая над тем, как бы побыстрее смыться из этого дома и остаться с ним вдвоем. Его буквально переполняли эмоции, но почему он не чувствовал от Ремуса ничего похожего? Даже полгода назад, сидя с ним в одной комнате, в разных углах, он чувствовал его волнение и смятение. А сейчас – глухая стена, настороженность… И ведь сидят так близко друг от друга!

– Что случилось? – прошептал он, рассматривая свежий шрам на его щеке, тянущийся по шее вниз, косой линией. Рем так побледнел, точно Блэк его ударил.

– Ничего, – одними губами промолвил он, отвернувшись в сторону.

– Ты никогда не умел врать!

Ремус прикрыл глаза, но боль сдавила сердце. Нет, таким не поделишься с другом, который сотни раз бежал с ним по лесу, веря, что этот оборотень никогда никого не тронет. Люпин так резко поднялся и зашагал к дверям, что привлек всеобщее внимание и заставил смолкнуть все разговоры.

– Я… было приятно вас всех увидеть, – пробормотал он, словно вспомнив о приличиях, кивнул с любопытством смотревшему на него Грозному Глазу и вышел в холл. Сириус стремительно пересек гостиную, не подумав попрощаться.

– Молодежь такая импульсивная, – строго покачала головой Августа Лонгботтом, отпив вина из своего бокала.

– Я думаю, он его догонит, – озабоченно пробормотал Джеймс, посмотрев на жену. Лили, уложившая Гарри в кроватку к Невиллу, которая стояла тут же, в гостиной, ободряюще кивнула. Дамблдор поставил свой бокал на столик и жестом попросил Поттеров последовать за ним, в другие двери, ведущие в столовую.

– Появилась информация, что Волдеморт выбрал Гарри, – тихо поведал им старый волшебник без лишних предисловий. Лили, побледнев, охнула, Джеймс притянул ее к себе, ошеломленно уставившись на Альбуса.

– Это… откуда известно?

– Информация не достоверна. Возможно, это так, а, может быть, нас просто хотят дезинформировать и отвлечь внимание от Невилла, например, – спокойно отозвался Дамблдор, пройдясь по комнате. – В любом случае, мы поставим возле вашего дома трех человек, а не двух. На всякий случай.

Директор школы волшебства остановился посреди столовой и вспомнил лицо Северуса Снейпа, так внезапно вызвавшего его на встречу. Мог ли этот парень говорить правду? Шпион Волдеморта, специально посланный к нему, чтобы сбить его с толку? Но не настолько наивен Риддл, чтобы думать, что Дамблдор сейчас же кинется защищать Поттеров, оставив без внимания Лонгботтомов. С другой стороны… Он словно вновь увидел темные глаза Снейпа: в них плескался ужас. Этот парень любил Лили Поттер, сомнений не было, но кто укорит его в том, что Дамблдор решил проверить. Почувствовав постороннего в своей голове, Северус мгновенно выставил блок. Всего на секунду, ибо, осознав, что ищет директор Хогвартса, он сдался и позволил увидеть все – дети на площадке, рыжая девочка с угрюмой сестрой, ссора в купе поезда с двумя задиристыми мальчишками, сдвоенные Зелья и улыбка на лице маленькой Лили, бесконечные унижения от Мародеров, быстрый поцелуй в губы, худощавый юноша смущен, но доволен, а Лили, кажется, понравилось… Прогулки у озера, склоненные макушки в библиотеке… Миллионы коротких воспоминаний мелькали одно за другим перед Дамблдором, точно страницы книги. Только когда он нечаянно коснулся воспоминания о встрече сутулого парня с красивым блондином, в котором без труда узнал Люциуса Малфоя, Снейп вытолкнул его из своей головы.

Но Дамблдор не мог до конца верить информации. Этот же парень полгода назад подслушал их беседу с Треллони. Доверие не получают мгновенно.

– Но как он выбрал? – голос Лили дрожал от едва сдерживаемых слез, возвращая волшебника к действительности.

– Я не знаю, ему неизвестно ничего ни о вас, ни о Лонгботтомах. Ему известна только часть пророчества. Если попытаться мыслить как Том, то, вероятно, он планирует избавиться от обоих мальчиков.

– Альбус! – Джеймс с укором посмотрел на рассуждающего старика. Тот слабо улыбнулся.

– Сегодня Сочельник. Давайте на этот вечер забудем о наших тревогах. Я должен был сказать об этом вам, надеюсь, вы меня простите…

…Питер медленно отошел от двери, теребя в руках обрывок ленты, которой был связан его подарок. Вышитый жилет от Лили, как мило… Мир катился ко всем чертям. Даже всемогущий директор Хогвартса, очевидно, спятил, раз верит в то, что один из этих младенцев, сопящих сейчас в люльке, способен одолеть темного мага, равных которому не было из живущих ныне. Почему он не вступает сам с ним в открытую схватку? В Ордене говорят что-то о том, что Лорд боится Дамблдора, но Питу все чаще в последнее время стало казаться, что это Дамблдор боится Темного Лорда.

Петтигрю не верил в пророчество. Может быть, не имей он возможности видеть этих мальчиков так близко, не убедись он, что ничем особенным ни тот, ни другой не отличаются, все было бы иначе. Но он видел и знал: пророчество – это бред. Кто знает, может быть, Дамблдор вообще его придумал, чтобы вселить надежду в Орден, который терпел поражение за поражением или же чтобы вселить неуверенность в Темного Лорда, кто знает? Но что же делать ему, Питеру? Он никогда не был столь силен в магии, как Сириус и Джеймс. И Ремус – ведь отправил его директор на это сверхважное задание. Они во всех схватках защищали его, Питера, а что будет, если вдруг заклятием сразит того и другого? Он никогда не выживет в этой войне…