Текст книги "Подготовка смены (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)

– Ага, зрелище было сильно на любителя, когда его младшую оборванцы во все дыхательные и пихательные отодрали, а потом собаками её затравили вместо того, чтобы, просто прирезать, – хмыкнул мой наследник, – Но урок-то всем этим сволочам на будущее должен же быть доходчивым? Хотели и самого Фила собаками порвать, но вспомнили про гнев богов. Лимонка же не использована, а не шуметь главнюк просил только до момента готовности к отходу. Пока пастухи мародёркой занимались, наши ноги ему только маслом полили и поджарили, а когда собрали всё, увязали и погрузили – ну, лимонку ему в жопу загнали, бечеву к кольцу, привязали к дереву, я подождал, как все отъедут подальше, ну и сам шенкелей коню, дёрнул бечеву, когда натянулась, а коню ещё шенкелей. Рвануло там, естественно, от души, а был ли он ещё жив, когда горело масло, которым наши его полили перед уходом, хрен его знает. Двинулись сперва на юг от дороги по тропе, свернули потом на параллельную к западу и пересекли сначала Пренестинскую, а затем Тибурскую дорогу на север. Там у пастухов ещё один потайной лагерь имелся. Из добычи мы взяли четверть примерно серебряной наличности с точностью на глазок, а всё остальное осталось им, как и договаривались. Главнюк дал нам четверых провожатых, с которыми мы выбрались на дорогу к Этрурии, возле дороги переоделись, сняли тюрбаны и вернулись по ней к Риму с севера. Почти у ворот спешились, вернули лошадей провожатым и распрощались с ними, а в воротах нас встретили люди Лысого Марка и провели сюда. В общем, поработали мы вчера и сегодня напряжённо, но плодотворно. Сюда слухи ещё не докатились?

– Ну, у патрона насчёт Матиена услыхал о какой-то беде с ним в пути, – ответил я ему, – Но настолько невнятно, что я не уверен, о вашей ли работе речь или это приврали до кучи к слуху о пожаре и разграблении его домуса.

– Уже запалили?

– Да, в первой половине дня. Но люди Лысого Марка так и не раскололись, с их участием было дело или без них. Да и не столь важно. Главное, что разговоры правильные идут – о каре разгневанных богов. Назавтра, значит, надо заказывать бандюкам пожар и в домусе покойного Фурия Фила, – и мы все рассмеялись.

А насчёт плодотворной работы мой старший отпрыск абсолютно прав. Не самая приятная, согласен, особенно в отношении членов семей, персонально в шкодливых делах своих патерфамилиа не замешанных, но тут нужно, чтобы римские нобили усвоили урок и крепко зарубили себе на своих гордых орлиных носах, что на ихний произвол в испанских провинциях могут крепко осерчать боги, от кары которых не спасут ни блат, ни адвокаты, ни изгнание. Ну и какой смысл хапать в три горла, если ни с собой на тот свет тех денег не унесёшь, ни наследникам их не оставишь, потому как некому будет оставлять? Люди они все военные и собственной смерти не очень-то боятся, за плечами у них минимум десяток военных кампаний у каждого, кто до квестуры хотя бы дорос, и если судьбе ихняя гибель угодной окажется, то это судьба, от которой хрен уйдёшь, но на гибель всей своей семьи и на полное пресечение рода никто из них не подписывался. Теперь будут учитывать, что не только своя жизнь на кону поставлена, а к таким ставкам они едва ли готовы.

Квесторов ещё титиниевского и фуриевского надо будет бандюкам заказать, а то матиеновский пока только поплатился, а это разве справедливо? Пусть и начинающие магистраты зарубают себе на носу, что не везде можно злоупотреблять своим служебным положением, если на дальнейшую жизнь далеко идущие планы построены. Гром Юпитера и на эту шелупонь ещё тратить, много им чести будет, да и не наездишься же в Рим из-за каждого мелкого хапуги, но Рим – город большой, и гегемонов в нём полно, а достойная работа с достойным заработком в нём есть далеко не у всех, и криминогенная обстановка на римских улицах соответствующая. А триумвиры эти римские уголовно-пожарные разве везде поспеют? Особенно в первой половине дня, когда они отсыпаются после бессонной ночи. Загорится что-нибудь где-нибудь по нечаянности, а тушить-то окромя гегемонов и некому. А какие они помощники, если кто не в курсе, на Форуме поспрошайте, там только и разговоров, что о недавних случаях. И ходить по улицам осторожно надо, если уж богов прогневил, и семье нос из дому казать без крайней нужды не рекомендуется, а то всякое ведь на римских улицах случается и вечером, и ночью, и среди бела дня. Могут даже и в дом вломиться и натворить в нём, что захотят, если запоры слабые, а заступиться некому. Приличные люди с охраной ходят, но и она не всегда помогает. Беспредел, короче, и даже благочестивый квирит от него не застрахован, а уж кто богов прогневил – и подавно.

– Ну что, мы теперь обратно в лупанарий к девочкам? – спросил Артар.

– Однозначно, – подтвердил Хренио, – Вечером запой, ночью загул по бабам, а с утра похмелье. И потрудитесь напиться вечером так, чтобы с утра по вашим рожам любой встречный понял, что все эти дни вы пьянствовали, не просыхая. Утром, опохмелившись, вы спохватитесь, выйдете из запоя и приплетётесь сюда на полусогнутых получать от нас честно заслуженную вами взбучку за ваш безобразный загул. Все всё поняли? – и мы все лежмя легли от хохота.

Алиби у наших парней должно быть, конечно, не подлежащим ни малейшему сомнению. Это и хорошо, что замызганными явились с дороги – вот в таком виде они и прошмыгнут в лупанарий, а сопровождающие от Лысого Марка позаботятся о том, чтобы их не слишком многие увидели в пути, а привратник и вышибала лупанария не слишком свирепствовали с их дресс-контролем на входе с заднего двора. Купальня там в заведении хорошая, уж всяко не хуже будущих имперских терм, так что отмоются там хорошенько, побреются, эти шмотки в огонь, переоденутся в свои, в которых и официально заявились давеча с парадного входа, ну и с девочками договорятся между делом, когда и при каких обстоятельствах они обзавелись теми фингалами и ссадинами, которых не имели ранее. И снадобье Хренио им дал с собой такое, что после приёма внешний вид запойного алкаша гарантирован ещё дня на три, не меньше, а вина надо будет выпить просто для того, чтобы и запашок внешнему виду полностью соответствовал. Вы только взгляните, граждане, на эти честные похмельные рожи! Кто-нибудь из вас смог бы в таком состоянии не то, чтобы пошалить на Тибурской или Пренестинской дороге в полудне пути от Рима, а хотя бы уж просто доплестись туда, не свалившись и не заснув на обочине?

6. Атланты

– Да, ужасная трагедия. Но что, если это на самом деле кара богов? – я картинно простёр руки к небесам, – Весь город ведь только об этом и говорит. Разве голос народа – не голос самих богов?

– С этим трудно спорить, Гней Марций, – признал мой собеседник, – Кроме кары от разгневанных богов чем ещё объяснишь такую череду несчастий? Весь Рим и так был в ужасе, когда пришло известие о несчастной судьбе Публия Фурия Фила и его семьи, и тут сгорает в своём домусе вместе со всей семьёй Авл Вирий…

– А это кто такой? – я знаю и без него, но сошка мелкая, имею право и не знать, так что есть смысл прикинуться шлангом.

– Он был квестором у этого Марка Титиния, с ужасной гибели которого пошли все эти беды. Его не успели спасти из-за пожара, начавшегося немного раньше в одной из старых и обветшавших субурских инсул, куда сбежались поэтому все триумвиры со всеми своими людьми, но всё равно на Форуме говорят о связи этого несчастья с его испанской службой. Потом эта трагедия с Луцием Ицилием, бывшим квестором Публия Фурия Фила – у него, хвала богам, семья гостила у сельской родни и не пострадала сама, но кто вернёт ей погибшего отца, сгоревший домус и расхищенное чернью имущество? Я хотел женить своего старшего сына на племяннице его жены, но теперь вот думаю, стоит ли родниться с семьёй, на близкую родню которой разгневаны боги?

– Наверное, ты прав, Квинт Цецилий. Мои-то сыновья уже женаты, и их семьи вполне благополучны, но будь я в твоём положении, я бы тоже хорошенько подумал, надо ли мне родниться с пускай и более высокой по положению, но проклятой богами семьёй, – я снова простёр руки к небесам, – Вороны с ним, с положением, вороны даже с богатым приданым, если выбирать приходится между ними и семейным благополучием детей, не говоря уже об их удаче. Видят боги, я своим детям и внукам с правнуками не враг.

– Ну, если и ты тоже так думаешь, то пожалуй, так и решу – пускай лучше мой сын женится на ровне, зато будет иметь благополучную семью и милость богов. А то ещё и жена у меня перенервничала. С женой Марка Титиния у неё родство – вообще седьмая вода на киселе, и если бы не этот последний случай, и в голову бы не брала, но Гай Сений – тоже всего лишь троюродный брат Сении Титинии. Его-то с семьёй за что?

– Видимо, боги были настолько разгневаны на Марка Титиния, что покарали и давших приют его семье, – руки я на сей раз к небу не простёр, ограничившись взглядом, – Если родство настолько дальнее, то не думаю, чтобы дело было в нём. Просто не нужно было приглашать в гости тех, кто в немилости у небожителей. Принеси жертву Фемиде и закажи небольшое молебствие в её храме о снисхождении к непричастным, и наверняка этого хватит, если вы не будете знаться с более близкой роднёй проклятых богами.

Вчера мы с Хренио втолковывали Лысому Марку, что так не делается, и семью этого Гая Сения, которая абсолютно никаким боком не при делах, и которую никто ему не заказывал, трогать не следовало, но на это бандит ответил вполне резонно по его мнению, что он ведь и не просит нас заплатить за эти дополнительные трупы, и какие у нас тогда претензии? Кого ему заказали за оговоренные деньги, те ведь исполнены в лучшем виде? А эти – просто оказались не тогда и не там, и зачем его ребятам были лишние свидетели?

Вышло ведь как? С Марка Титиния мы начинали нашу серию терактов против чрезмерно нашкодивших в Испании римских чинуш. Ликвидировали самого, сожгли дом, но семейка его уцелела. И хрен бы с ней, но раз уж семейки двух других бывших преторов ликвидированы, то надо бы и эту до кучи. На Титиния ведь у нас был ещё и особый зуб за то, что оправдан римским судом, а получалось, что кара богов самая мягкая, и это нужно было хотя бы уж подровнять, дабы у римского нобилитета не возникало иллюзий, будто кто-то может и избежать самого худшего. Тем более, создатель прецедента. Удачно было и то, что самая страшащая их часть божьей кары приходилась как раз на его семейку и как раз напоследок – ага, для лучшего отложения в памяти. Естественно, никто и в мыслях не держал посторонних заодно цеплять, но и бандитов понять можно. Приютил ведь у себя приговорённую семейку другой родственничек, Марк Титиний Курв, бывший городской претор, а это уже слишком круто для субурских урок. Выход заказанной семейки в гости к более отдалённой родне гораздо более простого положения решал эту проблему, и валить их бандиты планировали по дороге, но у них случилась какая-то накладка, в подробности которой мы с Васькиным уже не стали вникать, а второй такой удобный случай мог ведь не представиться ещё долго, и Лысый Марк решил врываться в дом. Издержкой операции стала семья хозяев, пострадавшая исключительно в порядке заметания бандюками следов.

Хвала богам, на этом вся карательно-террористическая часть нашей программы исчерпывается, если только нас не вынудят к дополнительным акциям подобного рода, но по идее, не должны бы. Ещё не донёсся слух, куда приплели этих безвинно пострадавших, но судьба заказанных истолкована правильно – боги намеренно отложили кару всей семьи Титиния напоследок, дабы напомнить римскому правосудию его главное прегрешение. И теперь, как мне уже успел сказать патрон, на повестку дня завтрашнего заседания сената снова намечено обсудить, какие жертвы и молебствия будут угодны богам, дабы убедить их в том, что причина их гнева понята правильно, и выводы на будущее сделаны. С этой стороны у нас, стало быть, затруднений возникнуть не должно. Не роет римское следствие землю носом ни по Матиену, ни по Титинию, и только по вопросу Фурия Фила выехал в Габии один из римских уголовных триумвиров. Вполне вероятна и частная инициатива рода Фуриев, но и у них ведь тоже со сведущими в криминалистике спецами напряжёнка, так что едва ли они что-то нароют. У пастухов ведь не только с ближайшими крестьянами всё схвачено, но и с дальними контакты налажены. Нам, например, их связной предлагал рабов из Эпира, если нам очень нужны – быстро не получится, но достать могут. А это что значит? Правильно, контакты даже с иллирийскими пиратами. Кто им ещё рабов из Эпира наловит и привезёт, да ещё и на заказ? Ближе – тем более. Так что утварь приметная давно в другие части Италии уехала, здесь её местным сбывать дураков нет, а пленники, кого к себе не взяли, не удивлюсь, если в Иллирию уже направляются для перепродажи. Раз уж за столько лет не спалились, дело своё должны знать хорошо.

Вопрос в том, что от меня нужно вот этому Квинту Цецилию. По тем справкам, которые о нём успел навести наш главный мент и госбезопасник, он в точности такой же Цецилий, как и я Марций. Как я ни разу не Септим, а Максим, так и он ни разу не Метелл, а Кар. Кариец, надо полагать, которым и звался небось в доме Метеллов, пока не получил вольную. Я ведь упоминал уже, что по традиции римский вольноотпущенник берёт себе личное и родовое имя, то бишь преномен и номен, бывшего хозяина, а его настоящее имя или прозвище в хозяйском доме становится его третьим именем, будущим семейным, то бишь когноменом? Таким манером я для римлян – Гней Марций Максим, а он аналогично Квинт Цецилий Кар. Обращение только по когномену у римлян считается бестактным, но опустить его при почтительном обращении можно, обратившись только по преномену и номену – типа, для краткости. А уж между вольноотпущенниками это и вовсе принято как правило хорошего тона, поскольку их когномены напоминают им об их рабском прошлом. А так – оно звучит как имя представителя пусть и не основной, но всё-же ветви известного и уважаемого в римском социуме рода. Мне-то оно похрен, мне правда в глаза не колет, а кто пообезьянистее, для тех оно льстит их болезненному самолюбию. Впрочем, хрен меня знает, как бы я сам это воспринимал, если бы побывал реальным, а не фиктивным рабом. Этот Кар побывал реальным, и для него оно, вероятно, видится в другом свете…

– Как ты уже знаешь, Гней Марций, я – вольноотпущенник и клиент семейства Цецилиев Метеллов. Мой бывший господин, а затем патрон Квинт Цецилий Метелл был в Риме известным и уважаемым человеком. Участник победы над Гасдрубалом Баркой при Метавре, консул следующего года в Бруттии, ещё через год диктатор, проводивший новые консульские выборы, а главное – виднейший представитель группы сенаторов, на дружбу и поддержку которой опирался Публий Корнелий Сципион Африканский в те последние годы Ганнибаловой войны. Пять лет назад моровое поветрие, унёсшшее многих видных и уважаемых людей в Риме, не пощадило и моего бывшего господина. Квинт, его старший сын и мой новый патрон, даёт все основания для надежд на достойную смену главы семьи Метеллов, но пока он молод и не набрался достаточно опыта, многие его дела ведём от его имени мы, клиенты и доверенные люди его покойного отца.

– По всей видимости, Квинт Цецилий, твоему молодому патрону очень повезло с заботливыми и услужливыми отцовскими клиентами.

– Нам известны, Гней Марций, и фиктивность твоего прежнего рабства у твоего патрона, и высокое положение, которое ты занимаешь в дружественном и союзном Риму царстве Миликона. Мой патрон просит тебя понять правильно и не считать высокомерием то, что с тобой встретился я, а не он сам. Я говорю с тобой по его поручению как человек, сведущий в деле, а когда мы обсудим его, патрон непременно встретится с тобой лично.

– Это может подождать, Квинт Цецилий, – ухмыльнулся я, – Разумеется, любое дело следует обсуждать с разбирающимся в нём человеком, и не столь важно занимаемое им положение. Важна суть.

Тут я, естественно, слегка лукавил, как и мой собеседник. О том, что молодой Квинт Цецилий Метелл хочет порешать со мной кое-какие вопросы, меня предупредил и мой патрон, который, само собой, не мог отказать сыну и наследнику старейшего лидера сципионовской группировки в сенате. Но это для патрона был решающий фактор, мне же интереснее молодой Метелл, которому в будущем предстоит заделаться Македонским. В этом римском вояже мне вообще везёт на будущих Македонских. Луций Эмилий Павел в текущей войне это прозвище заслужит, одолев Персея и расчленив его царство на четыре демилитаризованных и уже не опасных для Рима македонских республики. С ним мы по эпирским рабам вопросы через пару-тройку лет решать будем. А Квинт Цецилий Метелл решит македонский вопрос окончательно после пресечения попытки реставрации царства и реванша со стороны самозванца Лжефилиппа, обратив страну в римскую провинцию. Я не в курсе, будут ли для нас представлять какой-то интерес его македонские дела, а войну с Ахейским союзом ему закончить не судьба. За этим – к Луцию Муммию, тому самому, который будет стращать в Коринфе солдатню с матроснёй, что если посеют, сломают или испортят что-то из шедевров коринфского искусства, он заставит их самих сделать такие же новые. Не беда, что сейчас к его семейству подхода нет, ему претором быть в Дальней Испании, там с ним и законтачим. А наш Метелл в Ближней Испании поконсульствует, с кельтиберами воюя, но не это главное, а то, что как раз при нём усилится наметившийся ранее политический союз Цецилиев Метеллов с Сервилиями Цепионами, и от него с его братом пойдёт целый выводок будущих римских политиканов-основняков. Знакомство с таким человеком, и не столько для меня самого, сколько для Волния, лишним уж всяко не будет. А что до посредника-вольноотпущенника, через которого перспективный, но пока ещё ничем не знаменитый лично Метелл подбивает ко мне клинья, так понятно же и это. Едва ли он настолько не копенгаген, чтобы не владеть вопросом, но если не договоримся, о чём он там хочет перетереть, так не его самого обломлю, а клиента-вольноотпущенника, который типа сам облажался – ага, ничего важного бывшим рабам доверить нельзя.

– Мы наслышаны, что царство Миликона так же богато металлом, как и Бетика, – мой собеседник наконец-то перешёл от светской беседы к делу.

– Ну, это сильно преувеличено, Квинт Цецилий. Такие серебряные рудники, как возле Нового Карфагена, нигде в царстве Миликона не встречаются. А золото – ну, есть в верховьях Тинтоса, но граница проведена так, что они остались в составе римской Бетики. Если твой патрон захочет арендовать золотой или серебряный рудник, это решается не в Оссонобе, а у наместников испанский провинций.

– Мы знаем об этом, Гней Марций. Знаем и то, что олово вы сами покупаете у гадесцев. Но нас интересуют и медь, и железо. Ими царство Миликона богато не меньше, чем Бетика, а ты, Гней Марций, далеко не последний человек в нём.

– Боюсь, Квинт Цецилий, что в этом я ничем не помогу твоему патрону, – ага, вот только римских арендаторов, откупщиков и ростовщиков нашей Турдетанщине для полного счастья не хватало, – Рудники по нашим законам принадлежат не царю и даже не правительству, а владеющим землёй общинам, которые сами и разрабатывают их. Я сам не владею в стране ни одним рудником, а покупаю у общин готовые крицы или руду. Это могут делать и римские купцы, и для этого им не нужно моей помощи. Но за бесценок они металл, конечно, не продадут. И в аренду общины свои рудники не сдают – им нужен свой металл и работа для своих людей. Я сам зарабатываю свои доходы, перерабатывая металл в готовые изделия и полуфабрикаты в больших мастерских с разделением труда. Рабочий знает не всю работу, а только ту её часть, которую делает он, но зато её он знает не хуже очень хорошего мастера. Если твой патрон хочет завести такие мастерские, я объясню, как это устроено и работает. Могу даже показать такую мастерскую возле Оссонобы, – наши за соседними столами едва сдержали смех, потому как именно оссонобская мануфактура у меня сугубо античная, без малейшего хайтека, чисто показушная специально для шпиенов нашего большого друга и союзника, – Но твой патрон, как я слыхал, хочет поучаствовать в войне с Персеем. Если так, то ничем не худшие мастерские с такой же организацией в них работы он сможет увидеть и у греков. Они у них называются эргастериями, и я эту идею взял у них. У них больше рабов, у меня больше вольнонаёмных, вот и вся разница.

Волний переглянулся с Артаром, и оба едва заметно ухмыльнулись. Правильно, толку римлянам от подсмотренного у меня вольнонаёмного труда будет ноль целых, хрен десятых. Во-первых, он им известен, как и грекам. Во-вторых, не те в эргастериях работы, на которых свободный работяга заткнёт за пояс раба. Где-то то на то оно и выходит, если и рабов не совсем на износ загонять, и наёмных рабочих особо не баловать. А в-третьих, и альтернатива-то для римлян сохраняется ненадолго. Ну, собезьянничают они даже у меня наёмных работяг, ну так войны же начинаются такие, которые опосля побед хренову тучу рабов им дадут. А когда рабов на рынке предлагается до хрена, они дешевеют. Люмпенов же в Риме всё больше и больше, и с ними начинают считаться, да социалкой их баловать, уже и прецеденты распродажи гегемонам сицилийского зерна за бесценок созданы, а то ли ещё будет? Да и жизнь ведь в столице дорожает, и за гроши вгрёбывать хрен прокормишь семью, а за хорошие деньги нахрена он нужен, вольнонаёмный римский гегемон, на таких работах, с которыми неплохо справляется и дешёвый покупной раб?

Напильник слесарный разве только подглядят у моих работяг не с однорядной, а с двухрядной насечкой крест-накрест, в Средневековье только изобретённой, но сильно ли это им поможет? Из кричного железа напильник недолговечен, а тигельная лаконская сталь идёт по цене серебра, производительность же этого серебряного почти в буквальном смысле инструмента так и остаётся слесарной – ага, пилите, Шура, они золотые. Короче, после сборки обработать напильником. Тамошняя промышленная архаика – сюрреализм даже для Лакобриги, не говоря уже о Нетонисе с Тарквинеей, но для античного мира это передовой промышленный уровень ноздря в ноздрю с греками, и мне не стыдно показать античным промышленным шпиенам передовые античные технологии…

– Ты прав, Гней Марций, эргастерии мы можем перенять и у греков. Жаль, что нельзя влезть в аренду рудников в царстве Миликона. Откуп налогов и ростовщичество там, конечно, в руках финикийцев?

– Страна невелика, и налоги общины вносят сами. А в ростовщичестве слишком велика конкуренция, и ссудный процент невысок. В этой деятельности заняты и храмы, а с ними, как ты и сам понимаешь, Квинт Цецилий, не только тяжело, но и святотатственно тягаться частным ростовщикам. Религия – дело святое, и тут я тоже ничем не помогу.

– Везде одно и то же! – раздосадовано проворчал мой собеседник, – Как что-то прибыльное, так обязательно или царская монополия, или жрецов! Эти святоши набивают храмовую казну гораздо усерднее, чем служат богам!

– Ну, нам ли попрекать этим жрецов, Квинт Цецилий? Мы с тобой тоже говорим сейчас не о благочестии, с которого начали, а о способах скорейшего пополнения мошны, – и мы с ним рассмеялись.

– А в торговле все лакомые куски перехватывает Карфаген. Что побеждали его в войне, что не побеждали, в торговле выигрыша никакого. Африканские товары поставляет Карфаген, редкие лакомства из-за Моря Мрака – тоже Карфаген. В последние годы ещё и индийские товары начали приходить откуда-то с запада, и на них тоже наложил свою лапу Карфаген. А ведь ходит слух, что все товары из-за Моря Мрака, в том числе и индийские, Карфаген перекупает у ваших испанских купцов. Хорошо ли это, Гней Марций?

– У них давние торговые связи, – я пожал плечами, – Войны войнами, политика политикой, а торговля – торговлей. Таможенные сборы в портах и налоги в казну купцы вносят исправно, и ни у царя, ни у правительства нет законных оснований вмешиваться в их торговые дела.

– И вас даже не интересует, откуда у ваших испанских купцов драгоценнейшие товары из-за Моря Мрака?

– Так ведь они же всегда у них были. Просто сами купцы раньше жили в Гадесе, а теперь перебрались к нам, и на это царство Миликона уж точно не в обиде. А откуда – ну, ты же сам знаешь, Квинт Цецилий, как ревностно хранят финикийцы свои торговые тайны. А от того, что они сменили город своего проживания, разве изменился их характер и отношение к секретам своей профессии? Всё, что нам удалось узнать по крупицам, это то, что заокеанские товары им продают где-то в Море Мрака купцы какого-то никому из нас неизвестного народа. Говорят, будто бы встречаются они с ними вообще чуть ли не в открытом море. Это вряд ли, конечно. Скорее всего, есть какой-то неизвестный остров в Море Мрака, который эти перекупщики держат в строжайшей тайне, чтобы не лишиться своей прибыльной торговли. Ну так по тем ценам на эти товары их вполне можно понять. И я на их месте, имея такой источник дохода, тщательно оберегал бы его секрет от любых посторонних глаз и ушей. Не думаю, чтобы и ты на их месте поступал иначе. Какие тут к ним могут быть претензии?

– Это понятно, Гней Марций. А не могут ли это быть Острова Блаженных?

– Нет, тогда и мы бы знали. Скоро уже десять лет, как с Островами Блаженных торгуют и наши бастулоны, и за эти годы они давно бы уже обнаружили. А мы до сих пор так и продолжаем довольствоваться слухами и догадками. Не так давно мы прослышали, будто бы эти таинственные чужеземные купцы называют себя атлантами.

– Атлантами? – мой собеседник мигом сделал охотничью стойку, – Мой патрон как раз насчёт них и спрашивал. Он не объяснил мне всего, и я не понял, почему этого не может быть, но мой патрон – образованный человек, и ему виднее.

– Это у Платона – был такой греческий мудрец в Афинах.

– Да, патрон упоминал о нём, – оживился клиент Метеллов, – И ещё говорил про какую-то настолько древнюю страну, что даже самые глубокие старики совсем ничего о ней не помнят, про которую писал этот Платон. А вот почему он считает, что это выдумки Платона, этого я уже не понял. Мало ли, что могло быть в незапамятные времена?

– Платон писал об Атлантиде, которая якобы была большим островом посреди Моря Мрака, а якобы живший на нём народ называл себя атлантами и имел в те древние времена могущественное государство, владевшее доброй половиной всей Ойкумены. На них потом якобы разгневались боги и погрузили их остров на дно океана. Конечно, мы не знаем, как там было на самом деле. Подозрительны подробности в описании Платоном его Атлантиды и похожесть её государственного устройства на его идею об идеальном по его мнению государстве. Поэтому многие греки считают его рассказ об Атлантиде вымыслом, и если твой патрон того же мнения, мне нетрудно понять его.

– Сходство государственного устройства?

– Да, Платон считал идеальным такое государство, в котором правят философы, их власть опирается на преданное им войско, а народ повинуется правительству и не лезет со своим мнением в вопросы, в которых ничего не понимает. В точности такое общество он приписывал далёким предкам греков, которые якобы воевали с атлантами, а атлантам – то, во что у них якобы выродилось подобное общество, чем они якобы и разгневали богов.

– А что в этом неправдоподобного?

– Есть множество государств и похуже описанной Платоном Атлантиды, но они существуют множество столетий, а боги так и не спешат карать их. А идеал Платона – ну, не знаю я ни одной страны, народ которой жил бы именно так, как предписывает Платон. Поэтому многие считают, что рассказ об Атлантиде он присочинил, чтобы на его примере изложить свой идеал общества и государства. На этот же вывод наталкивают и излишние подробности в его описании Атлантиды.

– А почему излишние?

– У Платона их слишком много, Квинт Цецилий. Так не бывает, когда речь идёт о событиях давностью во многие тысячи лет. Мы о критском царе Миносе знаем только из греческих мифов про Тезея, да про Дедала с Икаром. Ну, у Гомера ещё упоминания о нём есть, но с тех пор не прошло ещё и полутора тысяч лет, а подробностей о том Крите мы не знаем и десятой доли от тех, которые Платон приводит для Атлантиды, с момента гибели которой прошло не менее девяти тысяч лет. Сам посуди, как такое может быть?

– Ну, это едва ли. Так ты считаешь, что никакой Атлантиды и никаких атлантов на самом деле не было?

– Да откуда же мне знать наверняка? Но в точности так, как описано у Платона, быть не могло. Какие дикие быки и какие дикие слоны могли обитать на острове посреди океана? Откуда и как бы они туда попали, если их нет даже на Островах Блаженных? А до ближайших из них от мавританского берега рукой подать. Поэтому я полагаю, что что-то там быть могло, и вполне возможно, что Платон выдумал не всё, но подробности он явно присочинил сам в угоду своей идее об идеальных обществе и государстве.

– А вот эти нынешние купцы, называющие себя атлантами?

– Так ведь это же со слов наших купцов, бывших гадесцев, которые подслушали наши соглядатаи. Но как мы можем быть уверены, что эти слова не были сказаны для них нарочно, в расчёте на их передачу нам? Может быть, эти купцы есть, а может быть, и нет, а бывшие гадесцы водят нас за нос, скрывая собственные открытия богатых чужих стран, с которыми они так выгодно торгуют. Я бы на их месте тоже напустил тумана. А если эти купцы и есть, то мы ведь не встречались с ними сами и не знаем точно, как они называют себя на самом деле. Может быть, и атлантами, а может быть, это выдумка наших бывших гадесцев, которую мы, не имея флота, не можем проверить. Мы можем только очередной раз перечитывать Платона и гадать, где именно она была, эта Атлантида, если была, и вся ли она утонула, если утонула. До недавнего времени я был почти уверен в выдуманности этих якобы атлантов, и только эти индийские товары последних лет смущают меня. Не так долго отсутствуют эти бывшие гадесцы в своих плаваниях, чтобы самим добраться аж до самой Индии. Кто-то всё-же привозит индийские товары куда-то в Море Мрака, но вряд ли это именно платоновские атланты.

– А почему ты так считаешь, Гней Марций?

– Я не уверен, были ли платоновские атланты вообще. А финикийцы – кто же их не знает? И какие моря их остановят, если они рассчитывают на верный барыш? Если для гадесцев Индия слишком далеко, то кто сказал, что гадесцы единственные финикийцы на берегах Моря Мрака?

– А для других финикийцев, ты считаешь, Индия не слишком далеко?