Текст книги "Подготовка смены (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Спусковой крючок и предохранительная скоба на всю кисть вместо рычага на них ведь впервые появились, перекочевав затем и на армейский мушкет, а на охотничьих аркебузах, особенно у фрицев, даже углубления под пальцы на скобе делались. Позже на некоторых образцах и сама скоба начала вперёд выгибаться, образуя аналог пистолетной рукоятки современного автоматического огнестрела. Подоспей на том этапе недорогая и технологичная система заряжания с казны, позволяющая и скорострельность увеличить, и нарезной ствол массово внедрить, наверняка перенеслись бы и эти усовершенствования на ложу массового армейского мушкета. Но в известном нам реале с этим не срослось, из-за низкой скорострельности мушкета огневую мощь пехотной роты можно было нарастить только количеством стволов, мушкетёры лишились прикрытия пикинёрами, обзаведясь в качестве замены пускай хреновым, но хоть каким-то паллиативом в виде багинета, и пути эволюции элитного и армейского огнестрела надолго разошлись.

У нас же здесь этого не случилось. Внедряя в тарквиниевских войсках исходно казнозарядный винтарь, дальнобойный и скорострельный, нам не было нужды уродовать его, превращая в короткий и несуразный суррогат копья, неудобный ни для стрельбы, ни для полноценной рукопашки. Наверное, у оружиеведа известного нам реала глаза полезли бы на лоб при виде явного клона винтовки Холла образца тыща восемьсот девятнадцатого года с ложей немецкой охотничьей аркебузы семнадцатого века, а для наших именно это и есть привычная и естественная для них норма, самоочевидная для наших условий. Наших юнкеров и бойцов оригинал поверг бы в изумление. Юнкеров-то в меньшей степени, они ведь историю нашего мира изучали, в том числе и военно-техническую, и об отличиях в курсе, а вот солдаты точно выпали бы в осадок. Длинным коли, коротким коли – с этим у нас не к стрелку, а к копейщику, а к стрелку – готовьсь, цельсь, огонь.

Впрочем, с этим и к копейщику тоже, потому как пистолет той же системы и на его вооружении состоит. Просто так, что ли, копьё ему облегчали? Конечно, палят из них копейщики далеко не с винтовочной дистанции, но уж всяко намного дальше, чем улетит дротик, саунион или хвалёный римский пилум. А главное – уж всяко поприцельнее. А кто уцелеет из противников и добежит до строя нашей линейной пехоты, тому ещё и щетину копий преодолевать, а не одни только мечи, а стрелки за спинами копейщиков заряжаются быстро, а если и не успевают, так ведь и у них же тоже по пистолету окромя винтаря, да и стрелять им теперь уже практически в упор. И не новобранцы же ополченческие, а крутые наёмники, для которых что копьём противника уложить, что мечом, что пулей – разница сугубо техническая, по которой они как раз и дообучаются. И свои новые возможности с новым оружием в руках вполне способны оценить по достоинству. Пока на мишенях, но есть ведь живые и трезвые свидетели того, как мы с Володей валили на Цейлоне бешеного слонопотама. Ну да, не из кремнёвых винтарей, конечно, а из унитарных многозарядных винчестеров, ну так из двух же, а не из двухсот. А калибр – тот же самый. Пулемёты разве только на штатное вооружение Первого Канарского не поступают, как и артиллерия, но к участию в операции готовятся и юнкера, в числе которых артиллерийские и пулемётные подразделения поддержки легионной пехоты.

Мы и сами там отметиться планируем, потому как многое сходу на месте надо будет там сообразить и сориентироваться, да и молодняк самим в деле увидеть, и войска с новым оружием, а не только по докладам последующим судить. Наверняка ведь многое по мелочи из вида упустили и недосмотрели, а мелочи – они ведь только до тех пор мелочи, пока их с гулькин хрен, а когда их до хрена, и одна цепляется за другую, то они выльются уже далеко не в пустяки. Поэтому и силы на операцию планируем с заведомым запасом, и бойцов готовим заранее, и юнкеров, и сами готовимся загодя. А мне же ещё и не только к этой Канарской операции готовиться, мне ведь ещё и подготовить то, что без меня потом должно будет само сработать. Я ведь упоминал о планах силами очередной ост-индской флотилии небольшой крючок к южной Бразилии сделать, дабы попытаться и виноградное дерево тамошнее найти? Ну, и шампиньон тамошний противораковый заодно, если он там нашим у побережья попадётся. А значит, как мы тогда и прикинули, ещё дополнительное судно в ту флотилию напрашивается, которое в случае успеха часть добычи на Горгады к нам под руку доставить должно будет через Капщину и Сан-Томе. А это и само судно, и экипаж, в который надо надёргать и сплавать в команду бывалый опытный костяк из двух или трёх других экипажей.

И ещё одно судно, тоже с аналогичными кадровыми проблемами, для Ремда на Сейшелы надо подготовить. Ну, формально-то оно там поступит на месте в распоряжение генерал-гауляйтера Сейшел в качестве первого судна для его колониальной эскадры, но и в радиограммах ему намёк дан, и в подробном письме отписано, за какие такие заслуги – ага, будущие – он получает авансом морскую транспортно-боевую единицу раньше своего коллеги с Мадагаскара. Чтобы понимал, что именно и кому с него за это причитается. А с кадрами для сейшельского судна проблема двойная, потому как не только экипаж на него нужен, но и пассажиры – ага, та самая команда помощников, которая понадобится Ремду, чтобы обосноваться и заняться наконец тем самым делом на Праслине, ради которого он с ребятами на Сейшелы и сосватан. Я ведь упоминал о сейшельском чёрном жемчуге?

И для Икера на Мадагаскар заодно забросят и инструмент металлорежущий, и вытяжные штампы для патронных гильз. Винтари-то винчестерного типа под унитар для цейлонской Говномбы на выходе, но хрен ли там от них будет толку без должного запаса расходников, пополняемого регулярными поставками? И для гарнизона, и для флотилий, одна из которых в Индонезию должна на следующий год прогуляться, а довооружившись как следует, и в Южный Китай. Зря мы, что ли, силы на Цейлоне год от года наращивали? Должна же от этого пойти наконец и какая-то отдача, верно? И какая-то её часть разве не должна составить честный заработок честных турдетанских буржуинов, тоже работавших в поте лица на оснащение добытчиков? Я даже знаю фамилию этих буржуинов, гы-гы!

– Наши кошёлки ещё не закатывают истерик, но ворчат уже по поводу этих двух девочек с Островов Блаженных, – припомнила Велия.

– Скоро и истерики закатят, – предсказала Турия, – Это до них ещё не докатился слух, который ребята ради шутки запустили.

– Чем вы на сей раз паникёрш здешних пугаете? – спрашиваю наследника.

– Да мы пошутили на своём междусобойчике, а кто-то ради смеху ещё юнкерам сказал, будто бы при завоевании Пальмы дикарей зачистят в ноль кроме их шмакодявок, которых всех привезут сюда на воспитание и обучение, – мы едва не повалились наземь от хохота, представив себе эту картину маслом в глазах паникёрш.

– Только с нашими смирились и с "гречанками", как девчонок-рабынь начали ещё привозить и освобождать для выдачи замуж, – прокомментировала Турия, – Только с ними смирились, как люди со службы начали жён-чужеземок привозить нашим под стать. И рассказывают же, что там и ещё есть ничем не худшие – что на Кубе сибонейки, что на Тапробане дравидки. Так с этим ещё смириться толком не успели, и тут эти две девчонки с Канар, которых Доркада сразу же под своё крылышко взяла. Девки и так-то внешностью не обделены, и видно по ним, что всё при них будет, а Доркада же и лоск на них наведёт такой, что будут нарасхват, и на что тогда рассчитывать обычным дурындам?

– И не просто всё при них, а крупненькие, но не коровы и вряд ли мотористки, – добавил Волний, – Обычно же как бывает? У мелких и нормальных средних редко у кого с мотором проблемы, а из крупных крепышей довольно многие на самом деле мотористы. И в народе все, кто не дурак, об этом знают. А у гуанчей при их тяжёлом образе жизни какие у моториста шансы не спалиться на своём дефекте, даже если и не скопытится? Наверняка обе девки в этом плане абсолютно здоровы, и если таких вдруг появится много, им за это даже их уязвимость к простудным и заразным болячкам любители статных баб простят и предпочтут их нашим мотористкам. Кошёлкам этого ещё не разжевали, но когда разжуют – всполошатся наверняка.

– Пустить, что ли, слух, что мотористок теперь и с жёлтой меткой в нашу школу брать не будут, поскольку много гуанчек теперь здоровых ожидается? – пошутила Турия, отчего мы все снова расхохотались.

На самом деле, конечно, никто и не собирается ни гуанчских мужиков множить на ноль без необходимости, ни шмакодявок ихних привозить в Нетонис сотнями. Родоки их разве отдадут, пока живые и трезвые? Это во-первых. А во-вторых, нам какие попало и не нужны, а подходящих для нас там столько и не наберётся. Нам же низкопримативных подавай, а не обезьянистых, а таких баб везде мало. И не все ведь из них ещё и смазливые, а кому нужны страхолюдины? И здоровы тоже не все, а кому нужны ихь бин больные? На единицы с учётом этого реально рассчитываем. Ну, в отношении Пальмы есть надежда на повышенный процент низкопримативных по аналогии с теми же Мальдивами, население которых – вольнолюбивые потомки дравидских беглецов от индийского иерархического кастового строя и его жёсткой регламентации каждого шага и каждого чиха. Такая жизнь низкопримативным разве по вкусу? Терпят, если некуда смыться, но если есть куда, хрен их удержишь. Засада в том, что без бабуинов и при наличии низкопримативного ядра ему подражают и среднепримативные, что делает их приемлемыми для намылившихся в бега, и их тоже принимают, а у них смешанная генетика, из которой в следующих поколениях и бабуинистые рождаются. Кого-то уконтрапупят за обезьяньи замашки, но кто-то и сумеет пробалансировать на грани допустимого. И по мере их накопления в новом социуме в нём и обстановка становится не сильно лучше той исходной, от которой сбежали их предки, и снова самые низкопримативные поглядывают, не найдётся ли куда слинять.

На Мальдивах это с севера на юг, и не все ещё южные острова заселены, так что там закономерность чётко прослеживается – чем севернее атолл, тем обезьянистее на нём социум, а чем южнее, тем низкопримативнее. Беглецы от потомков беглецов. На Канарах же, если по аналогии рассуждать, то это с востока на запад получается, и по логике вещей, чем западнее остров, тем низкопримативнее на нём должен быть социум. При заселении наверняка так оно и было, да только было-то это когда? Настолько ведь давно, что могло и успеть уже стать неправдой. И от фиников, и от наших торгашей, а с некоторых недавних пор и от самих гуанчей мы уже знаем, что и на Пальме у них жёсткий сословный социум. С одной стороны хреново, признак уже состоявшегося бабуинистого засилья, при котором на низкопримативное большинство рассчитывать уже не приходится, и едва ли разница с более восточными островами велика. Но с другой, хоть какая-то ещё может сохраняться и на Пальме, и на Иерро, и те низкопримативные на них, которые ещё сохранились, едва ли в восторге от совместной жизни с бабуинистыми, а значит, охотнее примут наши порядки.

Так что до хрена нужных нам и с Пальмы хрен наберём, но сколько их найдётся там – все наши. Сотен первоклассных девок оттуда не будет, но десятки – возможно. Всех сюда хрен заберёшь, потому как и там будут востребованы, но какой-то небольшой подвоз будет наверняка. А чтобы кошёлок тутошних среднестатистических всполошить, большой и не нужен. Метисок кубинских с дравидками цейлонскими мизер приехал, ещё замужних вдобавок, то бишь напрямую ихним дочуркам бестолковым за женихов не конкуренток ни разу, но намёк поняли все – прибудут вслед за ними и конкурентки. Никто не знает, много ли, но у страха глаза велики, и мамаши самых бестолковых уже вполне представили себе безрадостную перспективу невостребованности своих чад. До сих пор не было ещё такого, чтобы невесту браковали все, если она не совсем уж страшная или не совсем уж больная. Даже очень хреновых по другим показателям невест – плакали, но брали, а уж смазливые были в дефиците всегда, и даже иная бывшая шлюха с немалым стажем, если внешностью не обделена, решив остепениться, нередко находила себе жениха. А смазливой и не особо опозоренной стервозной дурынде о чём тогда беспокоиться? Плакать будут, но возьмут и её! Так было всегда. И тут – ага, на тебе, сюрприз – дефицит желанных для многих невест вдруг рассасываться начинает. Женихи сравнивают и начинают воротить нос от тех, кого раньше взяли бы без раздумий. Глядят на метисок и спрашивают их мужей, много ли там ещё таких же, и какие в Антилии условия службы. Глядят на тапробанок, и к их мужьям у них вопросы такие же возникают. А что будет, когда таких же бесхозных сюда привозить начнут? За кого тогда свою бестолочь замуж выдавать?

А эти две канарочки – и вовсе намёк, прозрачнее некуда. Бесхозные по причине юного возраста, но годы пройдут, и пройдут они уж точно не впустую. Доркада их научит и языку, и манерам, волниевская Секвана – наглядное тому свидетельство, и уже сам факт, что она взялась их отёсывать, а не забраковала, на многое намекает. А уж здоровьем девки не обделены и от природы. Ну да, и покашляли, и пошмыгали носами, и потемпературили пару раз, но вычухались легко. Не эталон устойчивости к заразным хворям, но уж всяко не хуже среднего и по этой части. Мотор же у обеих такой, что двум местным мотористкам точно без женихов остаться предстоит. Потомки многократных переселенцев с материка и с острова на остров, живущие до сих пор в каменном веке – гарантия здорового мотора.

– Бойцы из когорты, кстати, видели их мельком, – заметил Волний, – Услыхали, что как раз оттуда, так десятка полтора спрашивали меня, все ли они там такие. Работяги молодые на мануфактуре тоже человек пять поинтересовались, будут ли таких привозить ещё, а один спросил насчёт солдатских вакансий в когорте и нормативов отбора в неё. И не испугался, когда я их ему назвал. То, что эти две не про их честь, раз уж Доркада учить их взялась, понимают, но явно хотят таких же заполучить, пускай и неотёсанных. Пойдёт слух – кошёлки наши точно всполошатся.

– Пущай, – хмыкнул я, – Первым делом, конечно, истерику закатят по привычке, но это мы переживём. А когда это не прокатит, то кому есть чем думать, призадумаются, а кому хватит мозгов, даже сообразят, что учить своих девок уму-разуму нужно теперь как следует, если хотят не за совсем завалящих парней замуж их выдать. Кому-то, наверное, даже хватит мозгов спросить знающих людей, чему именно учить, и эти, пожалуй, будут не совсем пропащие. Подсказываем же ихь бин больным, кто не дурак и спрашивает, как им пару себе подобрать, чтобы дети здоровее были? Подскажем и таким, кто спросит.

– Нажалуюсь я им на тебя, досточтимый, что отрываешь моего мужа от важных исследований и от семьи, чтобы ещё и их дочерей без женихов оставить, – снова пошутила Турия, – Ведь с их точки зрения дело именно так и обстоит, если вдуматься.

– Жалуйся, – разрешил я, – Мне правда в глаза не колет. С их точки зрения – так оно и есть. Но с точки зрения тех солдат, которые спрашивали Волния об этих девчонках, он поведёт их туда, где они добудут себе и хороших здоровых невест, и хорошую землю, на которой смогут осесть после службы. А с точки зрения тех работяг, он поведёт солдат, чтобы организовать доставку хороших невест и для них тоже. И даже с точки зрения той молодёжи в метрополии, которая подросла, и для которой не хватает земли, Волний идёт добыть для них эту землю. На которой кто-то из них, глядишь, и невесту заодно найдёт. И как ты думаешь, Турия, кого больше окажется, довольных этим или недовольных? И чем будет отличаться порода довольных этим от породы недовольных? А главное – с какой из этих пород будет предпочтительнее родниться вашим собственным детям и их потомкам?

– Да это-то понятно, досточтимый. Это наш народ, и чем он весь будет здоровее и благополучнее, тем здоровее и благополучнее будет и весь наш анклав, и наши потомки в нём. Конечно, это в их интересах.

– То-то и оно. Люди – разные, и интересы у них – тоже разные. То, что хорошо для одних – плохо для других. Всех не облагодетельствуешь, а значит, приходится делать выбор, кто мы и с кем мы. А выбрав – быть для кого-то хорошим, а для кого-то – злодеем.

– И кем я буду для гуанчей, сомневаться не приходится, – хмыкнул наследник.

– Тем же, кем и мы были в своё время для лузитан нашей нынешней испанской метрополии – завоевателем и форменным беспредельщиком. Даже хлеще. Лузитаны тогда хотя бы повод нам дали для нашего ответного вторжения своим набегом на Бетику, а что нам сделали эти гуанчи с Пальмы? С их точки зрения справедливость будет уж точно не на нашей стороне, и в этом смысле с ними разве поспоришь? Будешь, Волний, затыкать им рты, когда они будут говорить тебе об этом?

– Не буду, папа. Правду – пусть говорят. Если тебе правда в глаза не колет, то с чего бы ей тогда колоть в глаза и мне?

– А в чём был наш беспредел по отношению к лузитанам? – не поняла Турия, – Они же первыми напали на нас и разве не по заслугам за это получили?

– Это – да, и наше ответное вторжение было по их понятиям справедливо. Хоть и непривычно, чтобы турдетаны, и вдруг не только отразили набег, но ещё напали в ответ сами, но – справедливо. Пришли, накостыляли, похулиганили вволю, отобрали у них, что приглянулось – это всё было по понятиям. С чем к нам шли, то и от нас схлопотали. А вот дальше мы как раз и учинили с их точки зрения форменный беспредел, когда не ушли со своей добычей восвояси, а остались в их стране, подмяли её под себя и навели в ней свои порядки. На это они нам повода по их понятиям не давали. Этого они с нами не делали и даже в мыслях такого не держали, фантазии бы не хватило, а мы с ними – сделали.

– Ни с того, ни с сего, представляешь? – добавил Волний, и они рассмеялись, – А самое ведь интересное, папа, что у меня в когорте не так уж и мало лузитан. Сыновья тех, кому ты тогда устроил беспредел с оккупацией, теперь идут со мной устраивать такой же беспредел тем гуанчам.

– Молодец! – одобрил я, – Я как раз об этом хотел вам сказать, но ты сообразил и сам. Именно в этом заключается главный парадокс нашей экспансии. Давно ли лузитаны были её жертвой? Но теперь, став нашими и в качестве наших, они идут продолжить нашу экспансию вместе с нами и добыть новые земли не только для нас, но и для себя, и для тех своих соплеменников, которые подросли вместе с нашими в нашей общей с ними стране.

– Давай-ка, папа, я все эти соображения запишу, – он подал знак супружнице, и та подала ему листок бумаги и свинцовый карандаш, – Мне же перед отправкой с когортой на операцию речь бойцам толкать, и я чесал репу, о чём им говорить. Врать своим людям не хочу, а правда энтузиазмом не зажигает. Но вот в таком виде – это уже выходит совсем другое дело! За такую правду – пойдут воевать, и гуанчам есть что ответить на их правду.

– Получается, достойная цель на перспективу через несправедливость сейчас? – констатировала Турия.

– Именно. К сожалению, такова реальная жизнь. Мы несправедливо завоевали и ограничили в свободе южных лузитан с кельтиками, но благодаря этой несправедливости у нас с ними есть страна, независимая от Рима в своих внутренних делах и не страдающая от набегов дикарей. И сами живём прилично, и их научили, и другим приличным людям из Бетики и других частей Испании есть теперь куда податься, если они нам подходят. Да, ценой ассимиляции турдетанами, но ведь знают же об этом и просятся сами. Ну, немалая часть и не по своей воле, а через рабство, но вот сейчас, освободившись, сильно ли они об этом жалеют? А ведь тоже было несправедливо – на нас они не нападали, но мы напали на них в качестве римских союзников. А кого-то и купили. В рабов-то обращали их не мы, но ловят же людей и обращают в рабов почему? Потому, что их есть кому продать. Если бы их никто не покупал, их бы и не порабощали, и наш спрос увеличивает размах промысла людоловов и бизнеса работорговцев.

– Эпирцев ведь через два года массово в рабство продавать будут? – вспомнил Волний, – Мне ведь придётся нашими закупками заниматься?

– Ну, это же всё-таки на время, и это ведь спасение отобранных нами лучших от гораздо худшей участи, – заметила Турия, – Разве можно это равнять с работорговлей?

– А почему нет? В отношении тех, кого наши специалисты отберут, а Волний по их рекомендации купит – да, ты права, это их спасение и путёвка в лучшую жизнь. Но тех, кого купит Волний, не купят греческие и римские рабовладельцы, и для них наловят тех, кого не тронули бы без этих наших закупок. То есть, мы спасаем от этой участи одних, но подвергаем ей, хоть и не своими руками, других. Получается ведь у нас так, если смотреть правде в глаза? К сожалению, такова наша се ля ви. И оправданием нам служит только то, что мы спасаем нужных нашему народу лучших, которые иначе всё равно бы пропали без пользы для своего народа, а страдают от этого худшие, чем увезённые нами. В отношении их и с их точки зрения это несправедливо, но чтобы кто-то выиграл, кто-то другой должен проиграть. У нас есть наш народ, и мы заботимся об его интересах. Да, в ущерб другим, и с этим нам придётся жить. У других народов есть свои элиты, которые и обязаны отстоять их интересы, и если они этого не делают или делают неумело, то какие претензии к нам?

– И в ущерб худшим в нашем собственном народе?

– Да, глядя правде в глаза – получается так. Лучшие получают более широкий выбор брачных партнёров, из которого выбирают лучших, но сами выбывают из выбора тех, кто похуже, и им приходится выбирать уже из числа худших. И так по запущенной таким манером эстафете в каждом слое сверху донизу. А вдобавок, ещё и там все уже в курсе о генетических карточках, и интересующимся в консультации не откажут. Значит, опять же, не сильно больные и сообразительные расхватают самые лучшие варианты из оставшихся, а у генетического мусора не останется никакого нормального выбора. Это их судьба, и с этим уже ничего поделать нельзя. Какая-то часть этих маргиналов пропала бы и без этой нашей деятельности, но какая-то пропадёт и в её результате, и так из поколения в поколение. Но если мы хотим, чтобы порода и обусловленное ей благополучие нашего народа улучшались, а не ухудшались, то другого пути у нас нет. Другой – со временем и на его появление будем надеяться, но пока у нас его нет, мы на него и не рассчитываем.

– Биоэнергетика? Примерно как во время эпидемий?

– Наподобие этого, но посложнее, а главное – постоянно. В принципе, если вас всех от ваших занятий оторвать и в храм Эндовеллика согнать, как мы и делали во время эпидемий, что-то такое можно попробовать изобразить и сейчас. Но кто тогда вместо вас вашу основную работу выполнять будет? Чрезвычайная ситуёвина – случай особый, и тут у нас действует режим военной мобилизации, но он кратковременный, а постоянно в этом режиме жить вне такой ситуёвины – ради чего и с какой стати? Сами ведь понимаете, что это не вариант. И вдобавок, это сложнее. Там мы работали по единственному фактору, для всех одинаковому – противодействию конкретной заразе, и для этого годился простейший эгрегор, который был вам посилен ещё в школе ближе к выпуску. А тут работа по многим факторам, да ещё и меняющимся – сегодня с одним, завтра с другим. Пришла, скажем, в храм пара с жёлтыми метками по одной и той же бяке, то бишь есть вероятность, что у их ребёнка, которого они намылились делать, выскочит уже красная, и эту вероятность надо предотвратить. А другая пара пришла с другой бякой, и на работу по ней нужна будет уже другая настройка. И так всё время. Тут и эгрегор нужен гораздо сложнее, и загрузка на эту работу постоянная, и квалификация для неё требуется особая. То есть, нужны постоянные кадры, а где нам их взять сейчас? Вот когда накопятся ещё за несколько лет, да сменятся со службы и вернутся сыновья жрецов Эндовеллика, тогда только и появится возможность формировать такие команды и начинать наработку опыта в этом направлении.

– Ещё ведь и получаться начнёт не сразу, – добавил мой наследник, – Пока опыт наработается, это же ещё годы могут пройти.

– Это в лучшем случае. Мы же ещё и не знаем всего. То, что мы считаем одной бякой, на самом деле может быть целой группой схожих, но разных, и так будет во многих случаях. И не всегда меры против одной из схожих бяк будут помогать против остальных. Пока наши спецы их выявят, пока различать их научатся, пока меры правильные против них нащупают, могут и десятилетия пройти. Там уже не карточки эти нынешние, а целые книжки со страницей вместо нынешней табличной графы придётся вести – представляете, насколько усложнится даже просто генетический учёт? Мы пока только начали всем этим заниматься и находимся ещё только на самом примитивном уровне. Поэтому пока – дуем на воду и перестраховываемся античными методами. И терпим истерики кошёлок, девки которых рискуют оказаться забракованными в пользу привезённых из-за моря соперниц.

– И не всегда заслуженно, папа?

– Да, глядя правде в глаза – не всегда. Да и что мы будем считать заслуженным? Дурная наследственность родителей – разве это вина их детей? Это их беда. И конечно, с их точки зрения любой из них, кто будет забракован за генетический дефект, забракован незаслуженно, а значит, и несправедливо. Но жизнь есть жизнь. Ни вы не захотите риска благополучием своих детей, ни я благополучием своих внуков ради какой-то абстрактной справедливости. Наши-то с вами потомки тем более не виноваты в том, что кто-то другой уродился ущербным, верно? Поэтому таких мы бракуем. И пока наши методы выявления бяк несовершенны, нам приходится перестраховываться, бракуя возможно годных, если в их годности мы не уверены. Это тоже одна из причин вашей малочисленности, но в таком деле риск недопустим. Особенно по невестам. Низкопримативных ведь девок многократно меньше, чем низкопримативных пацанов, и где их таких, да ещё и годных по здоровью и внешности, наберёшь на всех? На вас-то набрали и на ваших сыновей, конечно, наберём тоже, но кто останется для тех, которые ничем не хуже, только для них не хватило мест в школе и кадров для второй школы? Каков выбор остаётся для них? Между хреновыми и очень хреновыми? Тут дело даже не в справедливости, а в источнике пополнения. Чтобы он был добротным, хороший выбор должен быть у многих даже не попавших ещё в число наших, и наше с вами дело – обеспечить возможность такого выбора и для своих, и для них, и если для этого придётся повытаскать таких девок у всех окрестных народов, мы это сделаем. И если из-за этого пара десятков никем не востребованных болезненных макак не найдёт себе женихов и подастся в шлюхи – это их судьба. Хоть они и не виноваты в своих генетических дефектах, и никто им этого в вину не вменяет, это вопрос индивидуального выбора, а выбирают не за безвинность, а за пригодность. Такова се ля ви, если уж глядеть правде в глаза, и никто не обязан быть врагом собственному потомству в угоду чужому.

– И ведь не скроешь же никакой своей бяки?

– Ну так в этом же и смысл охвата картотекой всего народа. Любому без отказа по первому же запросу дадут и копию его карточки, и копию карточки рассматриваемого кандидата в брачные партнёры, и консультацию по ним. Для того и в народных школах по карточкам предмет ввели, чтобы каждый понимал, что это такое, для чего нужно, и с чем его едят. Всего не поймут и не запомнят, но что-то в памяти отложится, а кого спросить о том, чего не поняли или забыли, найдут всегда. Тебя кто спросит, ты разве откажешь ему в подсказке? Ущербный, но не дурак – достоин шанса улучшить породу потомства.

21. Корпоративный пикничок

– Вы напрасно считаете, уважаемые, что ваши дочери обязательно проиграют в сравнении с привозными красотками из-за океана, – сообщил я жёнам работяг, затеявших жаловаться на понаехавших соперниц, – Вовсе не обязательно. Проиграют худшие, и какая вам разница, проиграют ли они лучшей испанке или чужеземке? А лучшие всё равно свой шанс не упустят, и опять же, какая вам разница, с кем им состязаться в востребованности?

– Так ведь это же лучшей надо оказаться, чем они, досточтимый, – пожаловалась одна из баб, – А как тут лучшей окажешься по сравнению вон с той, например? – её палец указал на эффектную индусочку, рисовавшуюся перед пацанвой на чёрном песке пляжа у самой кромки прибоя, – Их же гречанки эти ваши учат – несправедливо же, досточтимый!

– Ну да, учат приезжих кроме всего прочего заодно немного и этому, – признал я очевидное, – Но вашим-то парням какие невесты нужны? Манерные капризные фифы или нормальные девки, с которыми будет нормальная семья?

– Так это если капризные, досточтимый, а если нет? У наших же тогда никаких преимуществ перед перед ними нет, и как тогда с ними соперничать?

– Прямо совсем уж никаких? – я ухмыльнулся, а наши, будучи в курсе замысла, прыснули в кулаки, – Фиона, твоя готова?

– Готова, досточтимый, но просит немного подождать, – химичка из капсюльной лаборатории кивнула в сторону тучи, приближающейся к солнцу, – Разогретый-то любой дурак окунётся, а ты по холодку сумей!

– Хорошо, подождём, – на самом деле в тени на прохладном воздухе контраст с водой меньше, и входить в неё легче, но это же понимать ещё надо и привычку иметь, у нас же тут народ простой и малообразованный, больше доверяющий не рациональному знанию, а чисто психологическим рефлексам, а индуска как южанка и вовсе не в курсе.

– Ты готова? Пошла! – скомандовал дочери супружник Фионы, фрезеровщик из оружейного цеха моей мануфактуры.

Девка, скинув плащ, бегом влетела в воду, подняв тучу брызг, отчего завизжала окаченная ими индуска. Вряд ли дочурка моих работников собиралась распускать волосы в холодной воде, но волна прибоя не только вымочила её всю, но и снесла с неё головную ленту. Впрочем, это не помешало девке поплавать и даже нырнуть, дразня индусочку.

Та тоже собралась было искупаться, но войдя в воду по колено и окатившись по грудь очередной волной, с визгом вылетела обратно на песок под дружный хохот работяг и их молодняка. А испанка, довершая триумф, ещё и уселась прямо в волнах, дав им себя поокатывать с головой, и лишь после этого вышла из воды, не сильно торопясь и отжимая промокшие волосы на ходу. Пацанва зааплодировала ей, а индуска, таращась на это дело во все глаза, вяло и вымученно подошла к воде для попытки номер два и даже заставила себя войти почти по пояс, но когда очередная волна накрыла её с головой, снова вылетела на берег с пронзительным визгом.