Текст книги "Подготовка смены (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)

Строго говоря, и кимвры с тевтонами, которые нарисуются и наведут шухер лет через семьдесят – номинально только германцы, но массовка у них под конец будет всё та же кельтская, которой они обрастут по дороге в Косматой Галлии, так что и их злостное хулиганство по справедливости тоже на кельтский счёт записывать следует. И терпение у римлян уже и тогда будет на исходе, и если бы не Союзническая и Гражданские войны в самой Италии, наверняка нашлось бы кому заняться Косматой Галлией и до Цезаря Того Самого. А где наведут свой порядок римские легионы, туда понабегут следом за халявой и римские торгаши. А с ними, когда влезут, разве быканёшь, если Античная Мировая война в планы не входит? Ну так и нахрена же мы будем тогда для римских купцов каштаны из огня таскать? Своими лбами пущай тогда и прошибают окно в Балтику, если осилят. Нам что, больше их надо? У нас копал вест-индский ископаемый ничем того янтаря не хуже, а на Гаити ещё и голубой янтарь водится, который на балтийских берегах хрен найдёщь, и если нам балтийский вдруг понадобится, то каким будет его обменный курс к голубому гаитянскому? Какой запросим, такой и будет. Ну так и ради чего тогда быковать и палить свои военные возможности в Ла-Манше и Северном море? Если они нас вынудят, быкуя не по справедливости сами, это будет другое дело, ну так это же и масштабы будут другие – точечные, скажем так. Одному утерявшему берега вождю или разбойничьему главнюку всю глубину его неправоты наглядно продемонстрируешь, так остальные призадумаются и выводы для себя правильные сделают. Кому охота в очередь за премией Дарвина?

Нам ведь, собственно, что на севере нужно? Янтарь этот балтийский – уж точно не тот товар, который тоннами требуется, а килограммы мы всегда найдём на что сменять. Меха эти северные? Они только у северных же дикарей пока популярны, а греко-римская Лужа дышит к ним ровно и подсядет на них только в процессе варваризации при Поздней Империи. Восток вообще от Византии моду на них переймёт. То бишь на ближайшие века не актуальны для нас северные соболя с горностаями и всеми прочими песцами. Бивень моржовый, он же – рыбий зуб? Он и в том нашем реале ценился только как альтернатива малодоступной слоновой кости, и спрос на него в Европе резко сдулся после Крестовых походов, когда на рынки снова хлынула слоновая кость. Но у античного мира доступ к ней есть, и кому нужен контрафакт при наличии брендового оригинала? По зимним морозам и по берёзам я как-то не ностальгирую, а если даже вдруг и заностальгирую на старости лет по чёрному ржаному хлебу, так того ржаного зерна и у лузитан сопредельных к северу от нас достаточно, и на пшеничное они его нам сменяют с превеликим удовольствием. Моим детям с внуками такая блажь тем более в башку не придёт – их родина на юге Испании. И нахрена им, а исходя из их интересов, и мне самому, сдалась та Балтика? Не был бы мне с ними интересен и пресловутый Туманный Альбион, если бы не его олово и вольфрам.

– На берег в той Британии не везде ещё и высадишься, досточтимый, – заметил Минур, – Берега в основном скалистые и обрывистые. Пляжи-то есть, но не везде найдутся удобные для подъёма наверх пологие тропы. Те, которые есть – все наперечёт, и на любой из них даже небольшой отряд задержит целое войско.

– Ага, знаменитые аглицкие меловые скалы, – подтвердил Серёга, – Тропы есть, иначе как бы спускались к морю рыбаки, но большинство из них узкие и крутые, колонна тяжёлой пехоты строем хрен взберётся, а пригодных мало, рядом обязательно город или крупное поселение, так что все они под присмотром, и под надёжную охрану их бриттам взять недолго. Забаррикадируют тропу в самом узком месте, да и сверху ещё обстрел, так что до подхода подкреплений они на баррикаде уж всяко продержатся. У нас-то, конечно, артиллерия, но с судна не везде достанешь, а на берегу не везде подкатишь.

– И это в любом случае не прямо сходу, – добавил я, – Сносим мы, допустим, их баррикаду из трёхдюймовки, сшибаем заслон, так авангард же только поднимется наверх узкой колонной, усталый и запыхавшийся от подъема, а там его уже ждёт готовое к бою войско, которое хрен даст ему развернуться в боевой порядок, а атакует сразу же башку колонны. И подкрепления к ней могут поступать только по этой же узкой тропе, усталые и запыхавшиеся от подъёма в кольчугах и с тяжёлыми щитами, а к ним – отовсюду и полное сил. С пулемётами если только, ну так это же место надо заранее знать, где их там можно будет выкатить и разместить, чтобы под их прикрытием накопиться и развернуться.

– Дугал так и объяснял мне, досточтимый, – подтвердил лузитан, – Белги и к ним сунуться пытались, но заняли только гавань, а наверх пробиться и закрепиться не смогли.

– А нам это и не нужно, Минур, – хмыкнул я, – Дугал же и так продаёт тебе свои олово и вольфрамит по сходной цене, и если меня устраивает твоя цена на них, почему его цена не устроит тебя? Олово ты и в Иктисе купишь, если он цену на него вздумает задрать выше, чем в Иктисе, а вольфрамит ему кроме тебя продать вообще больше некому. Ну так и в его ли интересах обижать тебя? А если соседи обидят его, и ему понадобится помощь от нас, кто кроме тебя походатайствует о ней для него?

– Такая помощь возможна?

– По пустякам мы вмешиваться в дрязги между бриттами не станем. Какое нам до них дело? Но если, допустим, у тебя сложатся уж очень хорошие деловые отношения с этим Дугалом, а без нашей помощи ему не выстоять против соседей и не удержать своего Тамариса, то почему бы и не поддержать его? Помогать ему нагибать и завоёвывать всех прочих бриттов мы не будем, если не увидим для этого достаточно веских причин, это он сам пускай напрягается, если окажется в силах, и без этого ему не кушается и не спится, а оборонительный союз, направленный на защиту его Тамариса от посторонних главнюков, вполне уместен. Нашему десанту тогда незачем будет штурмовать тропы с баррикадами враждебных бриттских вождей. Если можно нормально высадиться и подняться наверх в союзном Тамарисе под прикрытием его войска, а потом вместе с ним развернуть боевые порядки и поучить его обидчиков хорошим манерам без этого дикарского героизма, это и в интересах самого Дугала. Ведь разгром противника с сухим счётом – самый доходчивый аргумент во всех будущих спорных вопросах и с ним, и с другими.

– С сухим счётом? – лузитан задумчиво подпёр подбородок кулаком, – Разве это возможно? Кельты – хорошие бойцы, а бритты – тоже кельты. То, что рассказывают об их отчаянной храбрости и презрении к смерти – преувеличено не так уж и сильно. Не все они таковы, конечно, но немало таких, о которых такие рассказы вполне правдивы, а в боевом угаре с них ведь берут пример и прочие. И вооружены многие из них очень хорошо, и как тут одолеешь таких всухую? Да, они будут гибнуть, бессмертных людей не бывает, но они будут успевать и убить кого-то сами. А если кто и не успеет сам, облегчит это ценой своей гибели другим. Они именно так и воюют, и у кого больше таких отчаянных в войске, тот и побеждает противника. Строй тяжёлой пехоты непобедим только для тех, кто считается со своими потерями, но кельты с ними не считаются, а сколько нужно, столько и положат, но строй проломят, а в беспорядочной резне сравняют счёт, а то и обернут его в свою пользу. Не знаю, как тут можно сработать против таких с сухим счётом.

– Расстреливая их издали и не доводя дело до рукопашной, – пояснил я, – У нас есть и такое оружие, которое поражает далеко и точно.

– Роговые луки? – в Нетонис Минур прибыл впервые и ещё не видел тренировок здешнего ополчения с огнестрелом, не говоря уже о тарквиниевских наёмниках из когорт Первого Канарского, – Да, это хорошее оружие, но у кельтов тоже есть дальнобойные луки получше наших лузитанских. Есть у них и искусные стрелки из них, хоть и не очень много попадающих в небольшую цель издали, есть и пращники, хоть и далеко им до балеарских. Ваши их побьют, это понятно, но вряд ли всухую. Лучники же не прицелятся сквозь щиты тяжёлой пехоты? Значит, для прицеливания и залпа придётся открывать защиту, и что-то, да влетит за это время. А чем ближе расстояние, тем больше будет влетать. От всех стрел, камней и дротиков разве убережёшься?

– У нас не только луки, Минур, – ухмыльнулся я, – Здесь у нас есть ещё кое-что посерьёзнее и подальнобойнее луков. Слышишь отдалённый грохот?

– Да, и я даже удивился в первый раз, откуда гром, когда нет даже моросящего дождя. У вас здесь так всё время?

– Ну, не всё время, но бывает и в солнечные дни, когда в небе вообще ни единой тучи не увидишь. Это не гром, это наши солдаты тренируются с таким оружием. Его нет в Испании, где слишком много лишних глаз и ушей, но если нам понадобится повоевать не в Испании и не в Луже, а далеко от них, там тоже может загрохотать и среди ясного неба, – мы с Серёгой рассмеялись, – Ты умеешь не болтать лишнего, где не надо, и надеюсь, тебе не нужно объяснять, что грохочущее оружие – как раз одна из таких тем?

– Ты сказал – я понял, досточтимый, – кивнул лузитан, – О чём можно говорить с Дугалом, если разговор коснётся вопроса о возможности военной помощи ему?

– Скажешь, что царство Миликона слишком далеко от Британии и не может ему помочь, поскольку не имеет ни флота, ни интересов на таком удалении от своих границ. И не от него придёт та помощь, о которой у вас зайдёт разговор, а от другой силы за морями, у которой и возможности другие, и интересы. И вот у неё как раз есть и флот, и оружие, с которым не тягаться даже отчаянно храбрым и презирающим смерть кельтским героям, и не столь важно, сколько их выйдет на поле боя. Сколько выйдет, столько и отправится на встречу с предками, с которой никто ещё не вернулся живым. Ну, кто не убежит сразу же, наплевав на посмертную славу. Спасутся только те, которые убегут первыми. Остальные погибнут героически и со славой, поражённые не стрелой, не копьём и не мечом, а громом и молнией. Какая гибель может быть славнее этой? Но сильно ли слава мёртвых поможет тем живым, которым придётся отвечать и за себя, и за тех, с кого уже не спросишь?

– И стрелки, и колесницы, и конница, и тяжёлая пехота – все будут бессильны?

– Ну, смотря сколько туда явится наших стрелков и с каким именно громовым оружием. Но ты же понимаешь, Минур, что если мы пошлём их, то пошлём достаточно?

– Но это только в оборонительной войне?

– Да, только в оборонительной, и не во всякой, а только такой, в которой ему не справиться своими силами. В расширении подвластной ему территории и в пограничных дрязгах мы ему помогать не станем. За обиды его достоинству и самолюбию, если они не грозят ему потерей власти в своём городе и округе, мы тоже вступаться не будем. Это его дела с соплеменниками, которые не касаются ни тебя, ни нас. Но обездолить его не дадим никому в Британии, если он заключит с нами через тебя тот торговый и оборонительный союз, о котором мы говорим. Мы не одобряем несправедливой жадности хапуг. Чужого он с нашей помощью не получит, но своё – сохранит. Вот это ты можешь ему обещать, если у вас установятся достойные этого отношения, а большее – ну, будем рассматривать каждое конкретное дело и решать по нему отдельно от основного договора.

– Оборонительный союз против любого противника?

– Кроме римлян, с которыми мы воевать очень не хотим. Но для Британии, как и для Косматой Галлии, это не актуально на ближайшую сотню лет. А какой противник актуален сейчас для него?

– Он говорил мне о каких-то переговорах между дуротригами и белгами. Он не знает точно, о чём и против кого, но опасается, что против думнонов.

– Эти дуротриги сильнее его племени или слабее?

– Или немного слабее, или примерно равны, как я понял. Но в союзе с белгами, а значит, скорее всего, и с атребатами, будут гораздо сильнее думнонов, а месторождения нужного всем олова – соблазнительная добыча.

– Ну, на его месте я бы тоже такого союза опасался. Говоря о белгах, он имел в виду только ближайших или всех вообще, включая материковых?

– Прости, досточтимый, я не догадался спросить его об этом. Но вроде бы, речь шла о ближайших в самой Британии.

– Они могут быть и в восточной части юга Британии, которая как раз напротив их материковых земель, – Серёга показал на карте окрестности устья Темзы, – И уж те-то наверняка в большой дружбе с материковыми. А с ними воевать очень не хотелось бы.

– Уточни это, Минур, в следующей поездке, – озадачил я купца, – Если речь обо всех белгах, включая материковых, то мы не вмешиваемся. В ближайшие годы, во всяком случае, а дальше – будет виднее по обстановке, но тоже маловероятно. Не хотим воевать с ними, короче, и вряд ли захотим в обозримом будущем. Но если речь только о ближайших к его полуострову, и он гарантирует, что другие не вмешаются, а ты проверишь и придёшь к выводу, что дело с белгами именно так и обстоит, то тогда от этих ближайших к нему и его племени мы его поддержим, и это ты можешь ему обещать. Помогаем отбиться, если успеваем вовремя, а если не успеваем, то помогаем вернуть обратно потерянное. А теперь – рассказывай, почему мы так категорически не хотим собачиться с этими материковыми белгами? – я обернулся к геологу и перешёл на русский, – О том, что флот у них там вряд ли хуже венетского и уж точно не слабее, можешь опустить, это я уже и сам сообразил. А вот о том, чего я не знал, да ещё и забыл – давай-ка поподробнее.

– Да собственно, ты тоже знал, просто сейчас не вспомнил, – хмыкнул Серёга, – Помнишь, Юля говорила нам об арденнских тяжеловозах? Во времена Цезаря уже были, так что наверняка есть и сейчас. Ну, не такие крупные, как современные, помельче их, но уже массивные и ширококостные. Все эти фламандские тяжеловозы, рыцарские дестриэ и прочие конские слонопотамы выведены на их основе.

– Понял, спасибо. Млять, в натуре ведь вылетело из башки! Минур, а тебе будет ещё одно задание, – я снова перешёл на турдетанский, – С белгами этими надо пообщаться и выяснить насчёт их массивных и очень сильных лошадей. Ты говорил, что общался с их купцом? Если снова с ним встретишься, то спроси, он наверняка должен знать. Нам очень нужны лошади этой породы, и не пара-тройка, а чем больше, тем лучше.

– Я видел их, досточтимый, – оживился лузитан, – У Дугала в колеснице как раз пара таких. Да, покрупнее наших и очень массивные. Не знаю, как у них с выносливостью и быстротой галопа, но сила сомнений не вызывает. Дугал своей парой страшно гордится и не продаст её ни за какие деньги. И не потому, что ему самому они обошлись дорого, а потому, что больше ни у кого из думнонов таких нет. И у ближайших британских белгов, если вождей не считать, тоже нет. Им самим, как и Дугалу, привозят на заказ с материка, и это обходится весьма недёшево.

– Минур, за таких лошадей деньги – не проблема. Ты выясни и приценись, свою наценку прикинь, чтобы и тебе это дело было выгодно и интересно. А заодно, в чём сами они больше всего нуждаются. Я подозреваю, что у них и у самих их не так много, и много за деньги могут не продать, но на что-то очень нужное им обменяют больше, чем продали бы за деньги. А нам не пара нужна, нам табун нужен для разведения здесь, не меньше. Не за один раз, естественно, одним рейсом табун и не перевезти, но за пару-тройку лет чтобы набрался. И после этого ещё будем покупать или выменивать, сколько удастся. Предложат полукровок – тоже не отказывайся. Не за полную цену, конечно, но возьмём и их.

– Насчёт количества – наверное, ты прав, досточтимый. Высоковаты они, если для верховой езды. На такого коня не запрыгнешь, как на нашего. Значит, для колесницы только и годятся, а много ли у них таких вождей и великих героев, которые разъезжают на колесницах? А значит, и лошади для них редкие и дорогие, и много белги их не продадут.

– Тем более, Минур. Если они помногу продавать не будут, понемногу покупать будем, но каждый год. Сколько продадут, столько и купим. Естественно, не меринов этих кастрированных, а плодовитых жеребцов и кобыл. Не скупись в торге, если вопрос в цене, любая цена обсуждаема. Товар на обмен – конечно, не любой. Мы потому и не хотим без крайней нужды там воевать, что оружие такое спалим, которое нам палить лишний раз не хочется, а они же тогда именно его и будут требовать за своих лошадей. Поэтому незачем им знать о нашем оружии, и чем позже они о нём узнают, тем лучше. Но шёлк или чёрное дерево или индийский перец или жемчуг – предлагай и не сильно торгуйся. Из подобных товаров – всё, что спросят, если это у нас есть.

– Ну, если так, то это можно попробовать, – прикинул купец, – Я когда говорил с тем белгом, он только от плаваний далеко на запад к германцам предостерегал, и это было в разговоре о янтаре. Насчёт плаваний к самим белгам разговора не было, но я поговорю с ним и об этом. В Иктисе, кстати, наслышаны об испанских украшениях, статуэтках и тому подобных вещах, которые лучше греческих. Меня спрашивали о них тамошние думноны, Дугал тоже спрашивал, а потом спросил и этот белг. Я ответил им всем, что тех, которые на самом деле лучше греческих, делается мало, и они страшно дорогие, поэтому готовых на продажу почти не делают, а делают в основном на заказ. И ждать при этом долго, пока сделают, и стоит работа очень дорого. Я же понимаю, досточтимый, что Фарзой загружен заказами, как и его ученики. Но кельты не отстают, интерес у них большой, и дороговизна их не отпугивает. Возможно ли поручить скульпторам Фарзоя и кельтские заказы?

– Смотря сколько. У нас ведь и своя потребность немалая, и работать на одних только кельтов мы школу Фарзоя не переключим. Но если отдельные и не очень сложные для них заказы, то почему бы и нет? Для Дугала ты статуэтку, перстень и пару чеканных кубков отвезёшь в качестве дружеского подарка, но для белгов цена, естественно, должна будет выражаться в лошадях их тяжеловозной породы. Конечно, их тяжеловозы редки и ценны, ну так ты тоже не ширпотреб за них предложишь, который есть у многих, а вещи редкие, которых в их странах не будет больше вообще ни у кого.

– Тогда это облегчает дело, досточтимый. Заказ – это же дело вкуса заказчика, и о нём с ним самим говорить надо, и чем меньше в таком деле посредников, которые хоть что-нибудь, но обязательно поймут неправильно и переврут, тем точнее и лучше выйдет исполнение заказа. Для этого материковым белгам придётся позволить мне самому к ним плавать, чтобы говорить с их вождями о подробностях их заказов. Дугал-то просто голую бабу хочет испанской работы, но когда увидят и обзавидуются – фантазия разыграется.

– Мы тебе и для белгов несколько таких же дадим, – хмыкнул я, – Передашь их главным вождям тоже в качестве подарков через того же купца, а что наши мастера могут и с учётом их пожеланий ничем не худшие сделать, они и сами сообразят. Если не ты к ним набиваться будешь, а они сами тебя к себе пригласят, выйдет ещё лучше. Лишний год подождём, зато ажиотажный интерес подогреем. А сено к лошади не ходит. Это ты нужен будешь им, а не они тебе. Тебе же не нужно объяснять разницу?

– Особенно, если друиды ихние заинтересуются, – заметил Серёга, – Если вождь лакает своё пиво из бронзового чеканного кубка, который лучше их священной культовой посуды, а потом хвастается бронзовой голой бабой, которая исполнена лучше священных статуй их самых почитаемых божеств, то как им смириться с таким потрясением устоев? Сначала посуду культовую захотят своего образца, но нашего стиля и исполнения, потом свою жреческую атрибутику, а там уже и до статуй богов дело дойдёт. Тут, конечно, заказ будет нелёгкий и непростой, ну так и влияние же у друидов в кельтских странах такое, что дело того явно стоит. Это же религия, воля богов и всё такое. Кто же посмеет оспорить?

– Тоже верно, – одобрил я идею, – Статуя божества, в которой наше исполнение и наш стиль должны быть совмещены с их священным каноном – это же работа большая и очень непростая. Ну кто возьмётся ваять статую великого кельтского божества за какой-то там жалкий десяток ихних тяжеловозов? Вот за сотню – это уже обсудить можно. Парочку десятков жеребцов и восемь десятков кобыл, допустим, – мы рассмеялись все втроём.

– Не знаю, наберётся ли у них целая сотня лишних, – засомневался Минур.

– Так это ведь смотря для чего лишние. Просто на продажу могут и полусотни не набрать, но если друиды как собаки на кошака налетят и в бочины вцепятся, им разве откажешь? – мы снова рассмеялись, – С религией торг разве уместен? Богам положено всё самое лучшее, что вообще есть на свете, и не гребёт жрецов, сколько это стоит. Положено богам – вынь и положь, а пожертвования с благочестивых прихожан собирать они умеют и сами этому кого угодно научат. Тут и не лишнее сразу лишним окажется, если друидам без такой жертвы божеству не кушается и не спится. Какой же великий вождь не проявит ожидающегося от него благочестия? Внутри – и сердцем буде скрипеть, и всеми прочими потрохами, но друидам отказать не рискнёт.

– Даже из колесниц своих скакунов выпрягут, если друиды заставят, – хмыкнул Серёга, – Клокотать будут внутри, но выпрягут и слова поперёк не скажут, а сделают вид, будто жертвуют абсолютно добровольно и на любые подобные жертвы готовы с радостью и впредь. А торг – как тут оскорбишь божество, оценив его ниже, чем оценил чужеземец? Такого неуважения друиды уж точно не спустят, а благочестивые трудящиеся кельтские массы и не поймут. Человеческие жертвы богам приносят, а вождь вдруг лошадей зажмёт?

– Да это-то всё понятно, – согласился лузитан, – Я другого опасаюсь – хватит ли у них вообще этих ценных лошадей?

– Так ведь мы же разве мироеды, Минур? – ухмыльнулся я, – Что же мы, совсем без понятия? Не заставим мы ни вождей с героями своих скакунов из колесниц выпрягать, ни всё племенное поголовье разом отдавать. Кто же так делает? Римляне с побеждённых ими врагов контрибуцию не разом берут, а в рассрочку. Карфагену вон и на пятьдесят лет рассрочку дали. Представляешь? А мы что, жаднее и непонятливее римлян? Не лишим мы белгов их национального достояния. Разом возьмём столько, сколько они могут отдать, не подрывая своего поголовья, а остальное они будут нам должны и отдавать будут по мере возможности. Если ты увидишь, допустим, что в табунах у них всего сотня – ну, на самом деле у них наверняка не одна сотня, но пусть будет сотня для простоты – у того вождя, на которого друиды насели всей сворой, то конечно, не надо его разорять. Пусть отдаст пару десятков разом или даже тройку, если его коневоды в ужас от этого не придут, а семь или восемь десятков пусть остаются у него и дают ему тот приплод, из которого он выплатит нам в рассрочку то, что остался должен. И с нами он таким манером расплатится в конце концов, и с друидами отношений не испортит, и табун свой любимый сохранит Жизнь – штука сложная, и если у людей трудности, то надо же их и понимать. Цифры – это тебе на месте виднее будет, а общий принцип решения вопроса – вот в таком примерно виде.

– А доставлять этих лошадей нужно будет в Оссонобу?

– Нет, лучше сразу сюда, в Нетонис. Ты же всё равно сюда со всей своей семьёй переселиться хочешь, раз насчёт здешней школы и перевода в неё детей спрашивал?

– Ну, хотелось бы, конечно, досточтимый.

– Значит, тебе и самому прямые рейсы между Нетонисом и Британией удобнее будут, чем через Оссонобу. Нам тяжеловозы здесь нужны, а в Испании их показывать не надо – слишком много лишних глаз и ушей. Римляне если узнают, тоже могут захотеть, а им тоже разве откажешь, хоть они и не кельтские друиды? – мы рассмеялись, – А мы разве для них это дело затеваем? Нам самим мало. Нам не менее трёх сотен хорошо бы, да не из одного табуна, а из разных желательно, чтобы порода была покрепче и поздоровее.

Дело, конечно, не только в самом этом арденнском тяжеловозе белгов и даже не столько в нём. Его римляне так или иначе через сотню с небольшим лет заполучат, сперва Цезарь Тот Самый после завоевания Косматой Галлии и страны материковых белгов в том числе, а затем в имперские времена их будет использовать римская тяжёлая кавалерия. На ближайшее время для нас имеет значение количество, которым очень не хочется делиться с римлянами, как я и объяснил своему бывшему вольноотпущеннику, но на перспективу важна не столько сама лошадь, сколько тот её обвес, с которым мы будем использовать её сами. Применительно к верховой езде это стремена, которых не знает античный мир. Это же не только посадка на высокого коня, на которого не заскочишь прыжком, как на пони. С посадкой-то на высокого скакуна и персы уже ахеменидские проблему решили – петлёй ремённой на копье вместо стремени, а римскому кавалеристу и слуга по штату положен, который его подсадит на высокого нисейца или арденнца. Жёсткость посадки обеспечит и рогатое седло, которое римская имперская кавалерия переймёт у парфянских катафрактов, и таранный удар копьём облегчив, и рубящий удар длинным мечом, но всё-таки классика тюркского типа с высокими луками и стременами значительно эффективнее и для езды, и для боевых действий. И сама езда, стоя в стременах, не так утомительна, и удар режущий сабельный, и регулировка жесткости посадки длиной стремян – глубокая и максимально жёсткая для тяжёлой конницы типа классических рыцарей с их лансами или вёрткая для конных стрелков, позволяющая им поворачиваться и стрелять во все стороны. Стремена римлянам поэтому нам не хочется сливать категорически. Пусть уж лучше наша конница в метрополии поездит традиционным античным способом. И так ведь одна из лучших.

А ещё категоричнее нам не хочется сливать римлянам конский хомут. Не знает и его античный мир, а знает только ошейниковую упряжь, которая душит лошадь, сжимая её шею при тяговом усилии. На лёгкой колеснице это не столь существенно, но дорожный тарантас или грузовую телегу лошади и мулы тащат из-за этого вдвое слабее, чем тащили бы в хомутах. А это ведь транспортная логистика, потому как волы, которых приходится в качестве основной тягловой силы применять, гораздо медлительнее лошадей. Вывести-то тяжеловоза можно, но в ошейниковой упряжи он себя в лучшем виде не покажет, и тогда нахрена он такой нужен? Римская имперская экспансия Траяна захлебнулась в известном нам реале далеко не в последнюю очередь из-за проблем с сухопутной логистикой – волы не успевали, а лошади не тянули. Ну так и не надо нам римской Империи, решившей эту проблему и продолжающей процветать. Положен ей Кризис Третьего века, значит, нехрен тут хитрожопить. И так ждать ейного краха слишком уж до хрена придётся. И в сельском хозяйстве та же история. Кризис Третьего века – это же прежде всего кризис рабочих рук. Нет больше тех многочисленных, дешёвых и сведущих в средиземноморском хозяйстве рабов, которые были раньше, а есть только малочисленные, дорогие и неумелые дикари. Много ли с ними нахозяйствуешь по технологиям Варрона и Колумеллы? Колон – чаще всего пропивший свой дембельский надел ветеран-легионер, то бишь хреновый хозяин по определению, раб с хижиной – дикарь, только по-дикарски работать и умеющий. И на том спасибо, хоть какой-то доход с той земли, которую они обработать успевают. Но если дать им вместо волов лошадей-тяжеловозов в хомутах, обработают больше и доходов с земли дадут больше, продлевая жизнь посткризисной Империи. А нам разве это от неё нужно?

Продвинутое хозяйство, эдакий античный расцвет, плавно перетекающий в ещё более продвинутый позднесредневековый, нам нужен в наших колониях. В них внедрим и разовьём, а с метрополией им поделимся уже готовым и уже тогда, когда Империи будет уже не в коня корм. Вот для этого хозяйства и нужен нам тяжеловоз. И тяжёлая конница нам тоже не помешает, но это уже так, заодно, постольку поскольку, а прежде всего нужна хорошая тягловая сила, эдакий живой трактор поскоростнее воловьего. А быстрее и легче такого тяжеловоза вывести из нынешнего арденнского тяжеловоза белгов. Собственно, по большому счёту только он и нужен нам от Косматой Галлии. Возьмёт её потом Цезарь Тот Самый, да и хрен с ней. В остальном же нам интересен в кельтском мире лишь Туманный Альбион, да и тот не весь, а только Корнуэлл – ага, ради его олова и вольфрама. Вольфрам и при римлянах, наверное, никуда от нас не уйдёт, потому как и для них вольфрамит будет пустой породой, абсолютно им ненужной. А для меня это основная легирующая присадка в быстрорежущую сталь для металлорежущего инструмента, а в перспективе и на твёрдые сплавы, когда Серёга кобальт мне наконец в достаточном количестве отыщет. Пока только мизер есть для лабораторных экспериментов. Но станины чугуниевые для новых станков под тот инструмент я уже лью. Если подзадержатся твёрдые сплавы – не беда, чугуний как раз вылежится и естественное старение пройдёт, отчего станки только точнее будут.

А с оловом корнуэлльским, скорее всего, прощаться нашим потомкам придётся, когда римляне Британию к рукам приберут. Но это мы переживём. Во-первых, олово есть и в Северной Америке на атлантическом побережье Штатов, до которого за сотню с гаком лет наши потомки уж всяко доберутся. И месторождения, Серёга говорит, такого же типа, как и в Корнуэлле – тоже россыпные касситеритные, да ещё с не выбранными пока никем самородками чистого металла. А то, что не так богаты они, как корнуэлльские, для нас не катастрофа, потому как, во-вторых, у нас потребность в олове снизится. Люминь у нас на подходе из ямайских бокситов, а на очереди и мадагаскарский. Люминистые бронзы тоже в большинстве случаев ничем оловянистых не хуже и прекрасно их заменяют. Литейные свойства похуже, и поскольку стальное литьё пока даётся хреново, новые пушки уже под унитарный снаряд будут бронзовыми со стальными лейнерами. Австро-Венгрия такие и в Первую Мировую в реале ещё использовала, и уж всяко не от этого наступил её крах. Вот на них – да, оловянистая пушечная бронза пока нужна. Антифрикционные свойства лучше тоже у оловянистых бронз. Похуже, чем у бериллиевой, но разве хватит её на подшипники скольжения, когда их понадобится хренова туча? Поэтому на массовые оловянистая будет нужна. А на всё остальное её и люминистая прекрасно заменит, так что прорвёмся…

18. Евгеника

– Макс, ну откуда мне знать такие подробности? Я же тебе не узкий специалист по тропическим лесам Южной Америки, – реакция Наташки рефлекторная, – У нас по ним только ликбез был самый общий. А уж по этой жаботикабе бразильской я тебе тем более не специалист. Знаю только то, что легко нашёл бы в интернете и ты сам, если бы тебя это в той прежней жизни заинтересовало. Культивируется-то она много где – и в Колумбии с Панамой, и на Кубе, и на Филиппинах. В принципе, наверное, везде во влажных тропиках приживётся, если завезти. У вас же прижился на Кубе родственный вид с вашего Бразила?