Текст книги "Подготовка смены (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– И если верна суть в сведениях об Атлантиде у Платона, то могущество у этой працивилизации сравнимо с античным?

– В общем и целом – пожалуй. Железа она, скорее всего, не знает, но медь знать может, а то и какой-то свой аналог бронзы. Во всяком случае, кое-что в археологии других культур, предположительно деградировавших потомков, даёт основания для подозрений в знании працивилизацией металлов. Во всяком случае, эпоха бронзы – это уровень где-то в районе минойского Крита и современных ему культур. А о морском могуществе и власти над частью стран вокруг Лужи говорит и Платон. Вряд ли строго единая империя, но ведь и военно-политическая гегемония над формально независимыми союзниками вроде того же Рима в Италии вполне позволяет располагать при необходимости и их силами. Так что если по каким-то архаичным признакам эта працивилизация условной Атлантиды и будет казаться примитивной, недооценивать её я бы однозначно не рекомендовал. Тут явно один из тех случаев, когда лучше перебздеть, чем недобздеть. Господство на море, гегемония в регионе, металлическое оружие хотя бы у элитных войск и мезоамериканский характер их цивилизации – это такая смесь, которая потребует серьёзных сил для её умиротворения. А тайком от неё провернуть операцию с плаванием на материк и добычей на нём гигантской лошади в устраивающем нас количестве, сам понимаешь, абсолютно невозможно. Так что, если наша разведка подтвердит наличие за дырой этой працивилизации, то не дайте боги ей спалиться, а если спалится – впору закупоривать дыру с нашей стороны неприступной каменной стеной и искать другую дыру в другие времена.

– Ты считаешь, что мы не справимся с противником минойского или пусть даже и античного уровня развития? Мне кажется, досточтимый, что одного легиона наподобие Первого Канарского за глаза хватит на всю Кубу.

– Спурий, разве в одной Кубе дело? Працивилизация охватывает, скорее всего, всю Вест-Индию и прилегающую к ней часть Мезоамерики. Ну, прибрежную, по крайней мере. И рядом с Кубой не только Гаити и Ямайка, но и Большая Багамская банка, тоже в то время массив суши и наверняка населённый. Чтобы тягаться с ними со всеми, нам надо иметь на Кубе и подкрепления в размере ещё пары легионов, и промышленность, которая способна обеспечить расходниками для пушек, пулемётов и винтовок эти три легиона, и дорогу римского типа от Тарквинеи и до той дыры для оперативной переброски всего, что понадобится войскам на той стороне. А этого у нас на Кубе нет и долго ещё не будет. Так что я бы разведывал дыру и пространство за ней с предельной осторожностью, пока мы не готовы к большой войне. А для большой войны, сам понимаешь, нужны ещё и достойные её цели, оправдывающие весь этот геморрой и риск.

– И вроде бы, сам Теотиуакан уже может в то время существовать? – припомнил Волний, – Ориентация пирамид там, кажется, на старые полюса?

– Да, все остальные сориентированы гранями по современным сторонам света, а эти теотиуаканские скособочены, но зато их разворот совпадает с реконструкцией старого полюса, – подтвердил я, – Так что очень может статься, что и центральная Мексика тоже в составе той працивилизации и в случае войны поддержит кубинских сородичей.

– Я бы всё-таки командно-штабную игру провёл, – предложил Спурий.

– Мы подумали уже об этом с ребятами, но и недосуг пока за нашими делами, и какой смысл без достоверной информации? – пояснил ему мой наследник.

– Ну, хотя бы в грубом-то приближении можно смоделировать, как бы мы сами строили эту цивилизацию на месте этих чуд в перьях? И кстати, ты же еще не учитываешь влияния болячек, досточтимый, если я понял тебя правильно? А ведь ты же сам говорил нам на втором курсе, как облегчили в том вашем мире Конкисту эпидемии всяких зараз из Старого Света. Разве в нашем случае не будет происходить то же самое?

– Оспа в ничуть не меньшей степени косила и туземных союзников Кортеса, – напомнил я наследнику Фабриция, – Но Кортес-то застал империю ацтеков в процессе её становления, когда множество мексиканских племён подчинялось только военной силе ацтеков и не считало их государство своим. И стоило нарисоваться сторонней силе, как всё, естественно, тут же посыпалось, и сторону Кортеса приняло гораздо больше племён, чем сторону ацтеков. У него было просто больше союзников, чем врагов, и эпидемия не меняла этого соотношения сил. А в какой стадии наши застанут ту працивилизацию? А что, если она там уже устаканилась и выступит как единое целое? А у нас наши сибонеи хреново ещё адаптированы к нашим болячкам, а это немалая часть нашего призывного контингента на Кубе. И не проще ли тогда нам подождать нахождения дыры во времена постарше Вюриа-два? Пусть не на Кубе, пусть где-то ещё – нам-то какая разница?

– А если за другой дырой окажется слишком рано, когда этой лошади ещё нет?

– Сергей говорил, что самым старшим её находкам почти два миллиона лет, так что нас вполне устроит и ранний плейстоцен. Даже лучше – вся Америка ещё свободна от чингачгуков. И кстати, в раннем плейстоцене хорошие шансы застать живого и трезвого титаниса. Последний из крупных фороракосовых, два с половиной метра рост и четверть тонны вес. Эпиорнис мадагаскарский не хищник ни разу, да ещё и подслеповат, и какой из него боец, а титанис – это что-то с чем-то! Римляне у нас такого птица с руками будут для своих Игр рвать, так что и разведение его вполне может оказаться рентабельным.

– Там ещё, вроде, саблезубый кошак какой-то должен водиться?

– Да, смилодон. Не тот южноамериканский вид величиной со льва, который был самым крупным из всех, а другой, помельче, но тоже внушительный. Как леопёрд, только массивнее. Дожил до конца Вюрма-два, но известен с позднего плиоцена, так что в раннем плейстоцене тоже встретится наверняка.

– Ну, логично, – признал Спурий, – И воевать с працивилизацией не придётся, и набор интересной живности гораздо шире, и помех для её разведки, отлова и приручения гораздо меньше. Дайте боги, чтобы эта ваша совиная дыра открывалась не в поздний, а в ранний или хотя бы средний плейстоцен!

– Да нас, собственно, и поздний вполне устроит, если не позднее Вюрма-один, – хмыкнул я, – Титаниса разве что уже не застанем? Ну так и хрен с ним. Другой живности полно, доказавшей свою способность выживать, если только браконьеры не подсуропят, – молодняк рассмеялся, – Неандерталец в Америку так и не проник, эректус – тем более, а первая волна предков гойкомитичей проникла в неё между Вюрмом-один и Вюрмом-два. До этого момента Америка вообще безлюдна. Даже с точки зрения колонизации нашими – ну, не миллионы лет при этом выигрываем, но и полсотни тысячелетий – тоже неплохо. А если раньше, и выигрыш окажется больше, в сотни тысячелетий, допустим, то на это мы тем более не обидимся.

– Но самый идеальный вариант, как я понял, ранний миоцен?

– Да, в этом случае наши потомки выигрывают целых двадцать миллионов лет, а условия жизни на шарике уже не настолько отличаются от привычных нам нынешних, чтобы быть труднопереносимыми. Ну, не застанут там наши колонисты какой-то нужной им живности, так современную же туда прихватят, уже одомашненную. Главное для них – это ведь жизненное пространство с подходящими жизненными условиями и достаточный запас времени. Если это найдётся, то остальное так или иначе приложится.

– А эта совиная дыра на Кубе точно только в плейстоцен может вести?

– Может даже вообще уже в голоцен, но до заселения Кубы предками сибонеев. А старше плейстоцена костей этой бегающей совы не найдено, так что не может эта дыра вести во времена до него. На дыру в миоцен может навести только заведомо миоценовая живность, в нём и вымершая. Строго говоря, даже мегалодон миоцена нам не гарантирует, поскольку пережил и его, и плиоцен. Тем более, что для нас интереснее сухопутные дыры по соображениям логистики. Кстати, их и обнаруживать легче, поскольку население знает о периодическом появлении единичных экземпляров нетипичной для страны живности и может о ней рассказать, а наши зоологи, проанализировав экологию местности и сравнив описываемую живность с известными из палеонтологии видами, определят вероятность наличия дыры и времена, в которые она ведёт. На миоцен, например, укажут гиенодоны. Это уж точно не моложе пятнадцати миллионов лет, но вряд ли старше двадцати четырёх. Тот гигантский, который охотился на хоботных в Африке, раскопан только в восточной её части и в Мавритании мог не обитать, но похожие на него виды помельче наверняка были и там. А подвижность у гиенодона гораздо худшая, чем у современных хищников, что его и сгубило. То бишь, если небольшой гиенодон попадает в наше время, то за современной дичью ему не угнаться, и охотиться он сможет только на домашний скот или на людей, на чём и быстро спалится. И в Мавритании нашим явно есть смысл порасспрашивать мавров, а южнее их – черномазых.

– Или бесследные пропажи людей и скота в одной и той же местности, которым обычное расследование не нашло объяснения, – прикинул Спурий, – И хотя в большинстве случаев более тщательное расследование наверняка найдёт какие-то вполне традиционные криминальные причины, какая-то небольшая часть может привести и к дырам. Особенно, если место имеет дурную славу гиблого, в котором запросто можно пропасть без вести.

– И это тоже, конечно. Но в случаях пропаж, даже придя к выводу о дыре, мы не будем знать, куда она ведёт, а вот миоценовая живность – явный признак дыры в миоцен.

– Млять, интереснейшие возможности намечаются, а заняться ими некогда! – от досады наследник Фабриция шлёпнул ладонью по колену, – Да ещё и отец хрен отпустит! Просился на Капщину послужить, хрен отпустил, просился в Тарквинею, хрен отпустил, направил к почтенному Хренио на обучение, так после него опять к себе забрал. Хотел с вами по Луже проехаться, так опять хрен отпустил! Спасибо хоть, сейчас направил сюда готовиться к Канарской операции и участвовать в ней, а то бы и её пропустил! Так ведь и готовиться-то толком не дают! Назначения даже не получил, одни эти светские приёмы!

– Ужас какой-то! – подхватила его супружница, – С нашими ведь девками что в Корпусе, что с "гречанками" – о нормальных интересных вещах говорим. Даже в школе с мелюзгой из старших классов есть чего интересного обсудить. На крыле этом летающем покатались – здорово! На полигоне со Спурием из пулеиёта построчили – выпускной курс вспомнила. Но эти приёмы – просто тягомотина! Спурий-то с генерал-гауляйтеровскими чиновными мужиками ещё хоть о чём-то дельном поговорить может, а каково мне с этими ихними кошёлками? С одними же нашими не будешь говорить, эти обидятся, а при них – только о тех банальностях говорим, которые их птичьим мозгам понятны. Входим мы – и всем надо попялиться, во что я одета, и какие на мне побрякушки, а все вопросы – что за ткань, почём она в Оссонобе, почём новое кольцо или браслет, и как их заказать. Ну и тут же, конечно, что в этот год в Оссонобе в моде, и что ожидается в моде на следующий год. Наши об этом вашем курсе интересные вещи рассказывают, а тут – тоска же смертная! И ведь не отвертишься же! Для меня никакого назначения нельзя придумать?

– В смысле, назначения? – я не въехал, чего она хочет.

– Ну, чтобы это службой считалось, которая важнее всей этой тягомотины с их кошёлками. Ну, типа мобилизации по причине готовящейся войны, что ли? Я бы лучше на радиостанции отдежурила, за кого-нибудь из девок-юнкерш в Корпусе в наряд заступила или в школе кого из учителей подменила, чем от тоски на этих приёмах помирать. А то и на твоей мануфактуре, досточтимый, практику бы вспомнила, с бывшим наставником бы поболтала, да и просто с твоими рабочими – и то интереснее, чем с этими табуретками.

– Гм… Ну, в разовом порядке – почему бы и нет? Даже пару-тройку раз можно. Спурий, твой отец же мог поручить тебе и мои предприятия заодно проинспектировать?

– А, точно, вылетело из башки, был разговор! – хитро ухмыльнулся тот.

– И без меня фиг ты один с этим справишься, – заверила его супружница, и мы все рассмеялись, – Но это ведь только на пару-тройку раз? Я, конечно, буду благодарна и за это, хоть какое-то спасение, но нельзя ли чего-нибудь более постоянного?

– Ну, подумаем и над этим, когда определимся с назначением для Спурия.

– Небось, при штабе легата синекуру какую-нибудь мне придумываете? – он аж фыркнул, – Мне полевой опыт нужен, досточтимый. Центурию какую-нибудь, хоть самую завалящую, но чтобы реально участвовала в деле.

– Ну, так уж прямо и центурию? Подумаем с генерал-гауляйтером – может, ещё пара вспомогательных когорт не помешает, а на них как раз понадобятся префекты.

– Только не это! – наследник Фабриция схватился за башку почти в точности, как и мой в своё время, – Отец разве не писал тебе насчёт именно центурии?

– Ну, мы решили, что досточтимый Фабриций как человек тактичный просто скромничает. Тебе отца со временем сменить предстоит и всех нас возглавить, а ты уже который год в центурионах ходишь? Надо же и расти когда-то.

– Спурий, я тоже не был рад, и это в натуре нелегко, – сказал ему Волний, – Но сцепил ведь зубы и тяну. Поможем и поддержим, если что.

– Да не готов я, Волний, абсолютно не готов. Вы-то с ребятами пять лет на Кубе центуриями командовали, наверняка и префекта когорты не по разу замещали, ты ещё и в боевой операции поучаствовал – настоящие центурионы без балды. А какой центурион из меня? Сразу после стажировки и производства в чин отец меня к себе забрал. Ну, пару раз на такие же стажировки ещё посылал, но хрен ли это за опыт по сравнению с вашим? Ага, центурион называется! Дайте реально центурией порулить и на ней в деле хоть какого-то опыта набраться. Я сам отца попросил, чтобы ничего больше центурии, да и сам ведь он всё это прекрасно понимает.

– Папа, а может, на сводный юнкерский манипул его? – предложил Волний, – Битора на когорту, а Спурия вместо него. Время есть, успеем подтянуть. И контингент наш, попроще с ними будет, и попрестижнее центурии.

– Так тогда это тоже синекура получается, как и при штабе, – заметил Спурий, – Один же хрен в резерве будут наверняка.

– Ну, не скажи. Там и артиллерийские батареи, и пулемётные подразделения – в деле юнкера будут однозначно.

– Благодарю, но всё-таки – не то. Солдатню мне дайте самую обычную, а опыт с нашими – один хрен тепличный получается, я же сам это понимаю, и все будут понимать. Центурию – не линейную легионную, так вспомогательную, на какую назначат, но чтобы самая обычная. Дайте хотя бы центурионом настоящим для начала стать, а не ряженым. А рост – ты же, Волний не всё время на своей когорте пробудешь? Пойдёшь на перевод или на повышение, а я, если буду готов – как раз тебя на ней и сменю. Отца бы ещё убедить, а то ведь опять к себе забрать захочет…

– А что? В принципе – идея как идея, – прикинул я, – У нашего самого большого друга и союзника, чтоб ему ни дна, ни покрышки, на этот сезон вторая кампания войны с Персеем приходится. Авл Гостилий Манцин сменит Красса в Греции, но тоже там особых успехов не добьётся, а через год его сменит там Квинт Марций Филипп. Ситуёвину он там улучшит, но кардинального перелома в ходе войны тоже не добьётся. А через два года его там сменит Луций Эмилий Павел, который и завершит войну. Через три года он же, уже в качестве проконсула, будет с комиссией от сената решать судьбу Македонии и устраивать дела в Греции, в том числе проводить репрессии в Эпире. И ты, Волний, к тому времени должен будешь быть уже при его окружении. Я вот думаю, к весне ли того года тебя туда направить или раньше, к осени предыдущего, сразу же по окончании войны.

– Чтобы поучаствовать в путешествии консула и его свиты по Греции? – въехал мой наследник, – Логично, жизнь в Греции дорогая, а у Луция Эмилия Павла мародёрство не в почёте, так что многие в его свите осенью поиздержатся и будут на мели.

– И в чём смысл? – поинтересовался Спурий.

– Там молодой Метелл будет наверняка в числе севших на мель, и тут вдруг я нарисуюсь, в деньгах не стеснённый, ну и вызволю его из крайне неловкого положения, – пояснил ему Волний, – И не одного только его, а ещё пару-тройку человек, малоденежных, зато способных помочь мне порешать на следующий год наши вопросы в Эпире и к тому времени уже много чем мне обязанных.

– Да, скорее всего, так и сделаем, – заключил я, – Короче, Спурий, не позже, чем через три года, а скорее, через два с половиной, освободится должность префекта Восьмой когорты Первого Канарского. Это тебе не занюханная вспомогательная, а уже линейная в первом из наших легионов, перевооружённом и переобученном на наш новый лад. Хватит тебе этого срока, чтобы хорошо освоиться на полевой центурии и подготовиться принять у Волния командование когортой?

– Ну, военную-то операцию мы ведь раньше завершим, – прикинул тот, – Тогда, значит, и боевой опыт уже будет, и опыт наведения порядка после войны. Взаимодействие же с легионом у меня там будет?

– Обязательное и постоянное, – заверил я его, – Прикрепления именно к когорте Волния именно вашей вспомогательной я тебе, сам понимаешь, обещать не могу. У нас на операцию целый веер планов по обстановке, которую заранее не предусмотришь. Гуанчи свои планы будут иметь, с нашими не согласованные, – молодёжь рассмеялась, – Но один хрен с какой-то из легионных когорт ты будешь плотно общаться всё время, в том числе и с Восьмой по обстановке, а после операции, когда обстановка устаканится, будет проще и на постоянной основе вас состыковать. И тебя когорта будет знать, и ты её, а главное, уже и послужной список будешь иметь солидный – настоящий, без дураков. Блатным сынком тебя считать не перестанут, с этим смирись сразу, но если ты в центурии правильно себя поведёшь и нормальным отцом-командиром себя покажешь, а не долбодятлом, в когорте об этом будут знать и оценят по достоинству, можешь не сомневаться. Между солдатами, сам понимаешь, связь тоже регулярная, и всё начальство, своё и чужое, все бойцы знают, как облупленное. Волния тоже знали в когорте задолго до его назначения – перевооружал её и переобучал вместе с её прежним префектом. Тоже ведь блатной, тоже не просто так, но – уже хорошо знакомый и свой блатной. Вот примерно таким же манером мы и тебя с когортой заранее познакомим. Контингент – сам понимаешь, серьёзный, опытный и цену себе знающий, и реальный авторитет у таких наработать нелегко, ну так и у тебя будут и время, и возможности зарекомендовать себя.

– Но военная-то кампания, надеюсь, не затянется на все эти два или три года? – встревожилась супружница Спурия, – Осенью можно будет и мне уже туда приехать?

– Гарантировать я не могу ничего. Весь архипелаг мы, естественно, завоёвывать в один присест не собираемся. Даже не весь остров Пальма. Там четыре племени. В самом идеале мы воюем с восточным для захвата наиболее удобного места под нашу колонию в союзе с западным племенем и при нейтралитете северного и внутреннего. Если так оно на деле и выйдет, то конечно, управимся за лето, и осенью уже будет основываться колония, а с дикарями установится мир. Но в самом худшем случае – к счастью, маловероятном – северное и внутреннее племена вступаются за восточное, и тогда мы воюем против трёх племён в союзе с одним племенем. Очень не хотелось бы, конечно. В открытых боях наши войска их сделают без особого труда, но длительной партизанщины тогда избежать вряд ли удастся, а это ведь головная боль будет ещё та. Основать колонию и жить спокойно в пределах укреплённого периметра это не помешает, но вокруг будет очень неспокойно, и придётся то и дело проводить антипартизанские операции.

– А в случае средней паршивости противника поддержит какое-то одно племя?

– И такой вариант, к сожалению, вполне вероятен. Если нейтральные племена, увидев задействованные нами силы, сообразят, что мы намерены покорить все их племена по одному, какое-то из них, наиболее готовое к войне, может поддержать противника. Мы разметелим, конечно, и два племени, но будет труднее и времени займёт больше. Какое-то время будет и партизанщина, которую не удастся задавить сразу везде.

– А почему ты тогда считаешь маловероятным случай объединения против нас всех трёх племён? Ведь если дело, как ты сам говоришь, в боязни быть завоёванными по одному, то разве решение выступить вместе не напрашивается само собой?

– Естественно, именно так они и подумают, но выступить все вместе не успеют. Пока свяжутся, пока договорятся, пока изготовится к войне самое не готовое к ней из этих двух племён, наш Первый Канарский уже разделается с восточным племенем до полной потери им боеспособности, и это постудит пыл желающих выступить на его стороне. Тем более, что пока сами военных действий не начали, мир с их стороны не нарушен, и можно ещё отыграть назад, чтобы не попасть под раздачу сразу же следующими. Мы для того и задействуем в операции такие силы, чтобы ни у кого такого самоубийственного желания не возникло. Так-то там и половины этих сил вполне хватило бы, но тогда нейтралы могут понадеяться на то, что все вместе задавят наших массой, и расправу придётся устраивать масштабнее и кровавее. А кому и зачем это нужно? Пусть лучше сразу увидят, что шансов отбиться у них нет ни единого, и не гибнут почём зря.

– Острова богаты драконовым деревом?

– Да, гораздо богаче Горгад. Они вообще хорошо увлажнены, если не считать двух самых восточных. Очень зелёные, самые лучшие из Горгад ни в какое сравнение с ними не идут. Я бы сказал, как Мадейра, только больше. Там и пшеница с ячменем ещё растут и вызревают нормально, и этим Канары особенно ценны для наших крестьян, но там же прекрасно растёт и всё, что мы выращиваем на Горгадах, и плантации на них уж всяко продуктивнее окажутся, чем горгадские. Но эта же зелень островов затруднит нам борьбу с партизанщиной, если гуанчи решатся на неё. У них ведь даже бабы многие в их межплеменных войнах участвуют. Ты не общалась ещё с двумя канарскими девчонками у "гречанок"? Обе как раз из таких семей с этими гуанчскими амазонками.

– Ну, я наслышана, досточтимый, но думала, что сильно преувеличивают.

– Подтверждают и наши купцы, так что если и преувеличено, то не сильно. Вот таких особенно жаль будет убивать, но ведь придётся же. На войне ведь – как на войне, и не ты, так тебя. Поэтому и важно в первом же боевом столкновении продемонстрировать как можно нагляднее наше подавляющее превосходство, против которого бесполезен весь их героизм. Тогда, глядишь, и убивать придётся многократно меньше.

– Повод для вторжения уже есть? – поинтересовался Спурий.

– Подготавливается. Для пущей убедительности инцидент должен быть свежим и не пустяковым. Мелкие конфликтные ситуации у наших купцов возникали там со всеми тремя прибрежными племенами, но с западным они разруливались очень дипломатично и не привели к напрягам, мешающим заключить союз. С северным племенем дипломатизма применялось меньше – ровно столько, сколько требовалось для поддержания нейтральных отношений, когда претензии в принципе возникают, но решаются переговорным путём и не наращивают конфликт. А с восточным племенем дипломатничали ещё меньше, и с ним отношения натянутые. Этой разницы достаточно, чтобы убедительно объяснить, почему в конфликте западного племени с восточным мы поддержим западное.

– Повод к войне возникнет между ними, а мы просто вступимся за союзников?

– Именно. Зачем же нашим людям самим страдать от дикарской горячности и несдержанности, когда там и без них есть кому и есть ради чего? У них там накопились за века застарелые взаимные претензии, в том числе и территориальные, и инциденты между ними по мелочи происходят регулярно, и любой из них, если не проявить должных такта и выдержки, может раздуть конфликт вплоть до военного. А западное племя именно сейчас наиболее ослаблено недавней эпидемией, и ему этого такта приходится проявлять больше. И их самих это раздражает, и восточные, чуя за собой силу, наглеют.

– Наших в расчёт не принимают?

– О нашей силе гуанчи судят по факториям наших купцов и их охране. Тот же примерно уровень, что и у фиников, утвердившихся только на восточных Фуэртевентуре и Лансароте и не сумевших продвинуться на другие острова даже за века. Ну, качество у наших повыше, но количество скромнее, так что серьёзного сюрприза от наших не ждут.

– Я слыхал, здесь незадолго до нашего приезда было тайно несколько гуанчей?

– Ну, если бы совсем уж тайно, ты бы не услыхал, – хмыкнул я, – Их визит у нас не афишировался, скажем так. Сын вождя западного племени, одного из авторитетных в племени старейшин и несколько их друзей и слуг. Высоким гостям показали кое-что из того, о чём и не подозревают их соплеменники на архипелаге, и теперь у их вождя будет более адекватное представление о наших возможностях. С его людьми к нему отбыли и наши представители, которые договорятся с ним о предстоящих событиях окончательно. Сюрприз ожидает остальных, особенно восточное племя, которому неожиданно придётся иметь дело не только и не столько с западным соседом, – молодёжь рассмеялась.

– А каков основной план операции?

– После нашей отмашки союзники выключают заискивание перед противником и включают обострённую гордыню, происходит ссора и вооружённая стычка, оба племени собирают силы для войны, и тогда мы направляем шесть когорт Первого Канарского в два рейса на территорию союзников для их поддержки, а четыре когорты для десантирования в интересующий нас район. Ну, вспомогательные войска распределяем пропорционально основным. В общем, наносим согласованный удар сразу с двух сторон и берём дикарей в клещи. Учитывая их гордыню, сражений не избежать, но их итог сомнений не вызывает. А дальше – их судьба в их собственных руках. Чем скорее сообразят, что дело – дрянь, и уже не о престиже и славе, а о самом выживании их племени вопрос стоит, тем скорее героев выключат и сдадутся на милость победителей. Конечно, речь будет идти о безоговорочной сдаче и принятии ими всех условий, какие мы им продиктуем, ну так чем меньшей кровью они отделаются в войне, тем и условия мира будут к ним мягче. На всю их территорию у нас один хрен колонистов не наберётся, так что резервацию под нашим протекторатом мы им в южном углу острова оставим. Размеры автономии – в зависимости от их поведения и оставшейся численности. Наши западные союзники присоединят к своей территории все спорные земли, на которые обоснуют справедливость своих притязаний, потому как не в наших интересах и не по справедливости будет совсем уж опускать ниже плинтуса теперь уже своё подопечное племя побеждённых. А нейтралы, естественно, остаются при своём. Обижать их безвинно мы не будем, но намёк на правильные нормы поведения они поймут правильно, если нет желания угодить под раздачу следующими.

– Ну да, по результатам боёв явная избыточность задействованных наших сил и для них уже будет самоочевидной, – въехал наследник Фабриция, – Как только выйдут из ступора, сами же и прикинут всё это на пальцах.

– Но ведь и недовольных будет множество, – заметила его супружница, – Целый легион там ведь не продержишь годами и десятилетиями, а дикари будут спать и видеть в своих снах, как бы им освободиться при первой же возможности.

– Естественно, – подтвердил я, – А кто бы на их месте не мечтал об этом? Легион заставит их покориться военной силе, но окончательную победу одержит не армия, а наши испанские колонисты, вполне мирные, если их не сердить. И не оружие их победит, а быт. Простой повседневный быт, даже не городской, а самый обычный сельский крестьянский.

– Сравнят свой быт с бытом наших колонистов, вполне античным, но на голову выше ихнего по удобствам, – разжевал Волний для особо непонятливых, – И обзавидуются тем своим соплеменникам, которые влились в испанский социум и живут по-испански. И мечтать будут уже об этом, а не о возврате к прежней свободной жизни в своих тёмных и сырых пещерах. Тем более, что подавляющее большинство в этих пещерах на самом деле ещё и не свободно, а подвластно своей верхушке, которая держит их в чёрном теле. Наши ведь свободнее их, если разобраться, да ещё и живут намного лучше. Увидят всё это сами, сравнят, и не позавидуешь тогда ревнителям старины, которых никто больше не захочет слушать. Особенно молодёжь.

– Но ведь будут же наверняка и упёртые?

– Конечно, будут, – хмыкнул я, – И у лузитан такие были, но чем кончили? Свои же их и сдали, когда устали от их упрямства и дури. Самых непримиримых, кого не убьют в боях, мы увезём с острова и распихаем по другим нашим колониям, где им не с кем бузу будет устраивать, а их дети и внуки всё равно будут обречены на ассимиляцию с нашими испанцами. Прочие, оставшиеся без этих бузотёров, тем легче ассимилируются с нашими и на родном острове.

– Кто сам не смирится, того жена запилит, – пошутила Турия, и мы рассмеялись.

– Ну да, женщины, конечно, оценят все преимущества нашего испанского быта и вынесут мозги любому, кто вздумает препятствовать, – согласилась супружница Спурия, – Но этот быт и у наших колонистов наладится не сразу, а только через годы, и в эти годы порядок будет держаться только на наших войсках. И получается, их оттуда не уберёшь, а они ведь могут понадобиться и в другом месте. Кернская ведь операция тоже на очереди?

– Для поддержания установившегося порядка хватит и половины выделенных на остров войск, – пояснил я ей, – Гуанчи уже будут знать их реальную боеспособность и вряд ли захотят испытать её на себе ещё раз. Так что половину вполне можно будет потом выделить и на проведение операции в Керне. Но я думаю, что это будет не в ближайшую пару лет. Махарбал там ещё только на бандитском уровне самоутверждается. Пока банду обкатает и другие банды заставит себя признать, пока усилится, пока все остальные банды под себя подомнёт – это же всё требует времени. А пока он всего этого не сделает, он ещё не будет готов совершить свою расистско-националистическую ррывалюцию. Так что для наведения на Пальме устойчивого порядка времени у нас более, чем достаточно. Даже без учёта ополчения колонистов-крестьян пять легионных когорт, три вспомогательных и ала конницы удержат горячие головы от мятежа и войны. А каждый год сохранения порядка будет работать на их утихомиривание.

– И на рост количества наших поселенцев, – добавил Спурий, – Когда их уже на когорту наберётся, ещё одна вспомогательная высвобождается.

– Главное даже не это, – заметил мой наследник, – У нас ветеранов прибавится, и часть вполне можно потом заменить и новобранцами, которых подтянут остальные, а этих высвободить туда, где они будут нужнее. В Антилию, так в Антилию, им там будут рады, на Тапробану, так на Тапробану, а в Керну, так в Керну. Вряд ли там понадобится легион, но если понадобится, то чем эти ветераны не основной костяк для Первого Африканского?