Текст книги "Подготовка смены (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

Annotation

Десятая часть серии "Античная наркомафия".

Безбашенный

1. Молодёжь

2. На дальнюю перспективу

3. Дела правительственные

4. Справедливость по-римски и по-нашему

5. Алиби

6. Атланты

7. Этот хвалёный Коринф

8. Афины

9. Крит

10. Коренные критяне

11. Кирена

12. Мировая закулиса

13. Карфаген

14. Оссонобские новости

15. Африканские страсти

16. А нам летать охота

17. Кельты

18. Евгеника

19. Нескончаемый плейстоцен

20. Глядя правде в глаза

21. Корпоративный пикничок

22. Разбухающий шарик

23. Граммофон

24. Ближняя перспектива

25. Канарская операция

Безбашенный

Подготовка смены

1. Молодёжь

– Мы, папа, так и продолжали отбрыкиваться, но тут выяснилось, что финики-то не врут, – рассказывал Волний, – Я как раз с визитом в Эдеме был, когда привезли моряков из команды Салфона, сына Мазея, которых подобрали на коралловом островке. Салфон с южными дикарями торговал, и репутация у мужика всегда была безупречная – не только не ловил рабов сам, но даже и не приобретал их никогда у людоловов для перепродажи. С работорговлей никаким боком, короче. Так мореманы его спасённые рассказали, что гаулу ихнюю на обратном пути бурей к западу отнесло и прибило к берегу материка.

– В смысле, к восточному берегу Юкатана? – уточнил я.

– Ну да, да ещё и к тому заливу, где у этих майя ихний город. Они бы туда и не сунулись, но в бурю побило амфоры с водой, а уцелела пустая, и им нужно было набрать в неё воды. А тут лодка этих майя в залив плывёт, а у Салфона как раз один матрос ольмек был из вольноотпцщенников, а языки у ольмеков с майя похожие, друг друга понимают, и они пригласили к ним в город. Типа, вражды у ним в их городе никакой нет, и примут их с большой честью. Ольмек испугался и сказал Салфону, что майя могут принести их в виде большой чести в жертву своим богам, но Салфон решил, что если с людоловами майя так обходятся, то это справедливо, а к нему у них какие претензии?

– Он что, на солнце перегрелся? – я едва не поперхнулся дымом сигариллы.

– Да упоротый Салфон был на том, что все люди нормальные, и со всеми можно общий язык найти, если вести себя с ними нормально. Но вышло так, как и предупреждал его туземный матрос, и спаслись только вот эти, захватившие в стычке лодку и сумевшие уйти на ней от погони, но застрявшие на коралловом рифе, откуда их и спасли потом едва живыми эдемские рыбаки. А Салфон – он ведь и Фамею какой-то хоть и дальней, но таки роднёй приходился, да и просто мужик был порядочный, и ни о ком из его команды никто ничего неподобающего припомнить не мог. Короче, папа, по справедливости такие вещи спускать нельзя. Фамей вообще сперва рвался сам возглавить карательную экспедицию, и его едва отговорили – и так старик сдавать начинает, куда тут ещё воевать? Но уж чтобы и Маттанстарта от участия удержать – это даже обсуждению не подлежало. Ну и ещё один из погибших мореманов Салфона оказался дальним родичем тёти Милькаты, так что меня это дело тоже касалось и по твоей линии, и по маминой. Да и как тут было не размяться? Сам посуди, папа, тащить службу в двух шагах от американского материка и ни разу даже на нём не потоптаться?

– Я всё ждал, назовёшь ли ты эту причину, – хмыкнул я, – Но понять тебя могу – сам на твоём месте и в твои годы хрен удержался бы, имея такие поводы.

– Ну так и генерал-гауляйтер тоже понял меня правильно и выслал на подмогу ещё два гаулодраккара с пушками и десантом, и мне ещё стоило немалого труда убедить фиников дождаться их прибытия. Спасибо хоть, Маттанстарт въехал и помог мне убедить деда, а то финики мне уже предлагали дожидаться самому и выдвигаться следом. Ну, мы дождались подмоги, отплыли, добрались до залива – лодки этих майя улепётывали от нас так, что ещё немного, и поломали бы вёсла.

– То есть, вас там прилично было?

– Ну да, три наших гаулодраккара, а у фиников пять больших гаул и два десятка малых. Дать нам бой на море и я бы на месте дикарей не рискнул. Но на берегу собралась толпа раза в три больше, чем у нас, и подходили ещё. Наверное, рассчитывали дротиками наш десант забросать – ага, нашли дураков! С финиками ведь у нас договорённость была, что подходим на уверенный выстрел из ихнего лука и все вместе встаём на якоря. Ну, как договаривались, так и сделали.

– У майя точно нет луков?

– Финики уверяли, что нет, да и спасённые мореманы подтвердили, поэтому мы составили такой план. Ну, копьеметалки-то для дротиков у них есть вроде тех, которые и у наших сибонеев, но о них мы знали, да и дальность с ними всё равно не та, что у лука. А мы же ещё и схитрожопили. Сперва мы дали по ихней толпе залп осколочно-фугасными из всех шести носовых пушек – прямой наводкой, сам понимаешь, промазать невозможно. Как рвануло, так кого осколками не посекло и взрывной волной не отшвырнуло, замерли в ступоре, ошарашены ведь и не поняли вообще ни хрена, и вот тогда финики принялись их из луков расстреливать как на стрельбище. Только они опомнились, как наши дали залп из винтарей и арбалетов, финики ещё из луков добавили, и тут артиллеристы перезарядились и снова жахнули осколочно-фугасными. Видел бы ты только, как они тогда побежали! Я тогда впервые пожалел, что не выпросил у тебя при отправке в Тарквинею хотя бы ручной пулемёт. Ну, я и из винтаря одного расфуфыренного индюка уложил, да и наши добавили ещё из крепостных ружей, но всё равно, сам понимаешь, не то. А для гранат далеко.

– В смысле, даже из бортовых катапульт? Тогда и из полиболов, конечно, особо вдогон не пошмаляешь.

– То-то и оно. Ну, финики продолжали бить из луков навесом, а мы магазин из рычажного таким же манером выпустили, да толку от этого было уже мало – так, провели полевой эксперимент. Но – хрен с ним, главное – десантировались на берег без боя и без потерь. Майя, когда это дело увидели, пытались атаковать, но опять и снарядов огребли с гаулодраккаров, и пуль, и стрел, так что им хватило, на бросок дротика не приблизились. Несколько ухарей попробовали навесом, но тоже хрен добросили. Смылись от нас в свой город, мы за ними следом – ну, догнать, конечно, не пытаемся, держим строй, а флотилия на вёслах параллельным курсом вдоль берега. Между халупами они стычку нам устроить пытались – млять, ну прямо как малые дети! Естественно, вынесли их на хрен из винтарей и луков, а по халупам шарахнули пушки, и больше в предместье ни одно чудо в перьях не рыпнулось. В самом городе, где хижины уже не просто плетёные, а глинобитные, снова попробовали героев из себя корчить – ага, с голой жопой на дикобраза, кто понимает. Нет, ну в храбрости-то им не откажешь, в этом плане молодцы, но как-то настолько бестолково воюют, что я с них хренею. К рядовым бойцам претензий нет, что они могли, то сделали, но вожди-то какой частью прямого кишечника думали?

– Да той же, что и всегда. Помнишь же обзорное занятие по задачам и тактике войн Мезоамерики? Стремятся не присоединить, а обложить данью, в том числе людьми, а в бою не убить противника, а захватить в плен для жертвоприношения богам. Поэтому и бестолково воюют по нашим меркам.

– Ну, проверить это дело нам было затруднительно. В принципе – да, они явно рукопашку нам всё время стремились навязать, да только в наши планы она не входила. В уличных боях дорвались пару раз, так и одной шеренги наших копейщиков с фиреями для них хватило – не умеют они против нормального строя действовать. С финиками один раз только свалку устроили на выходе к площади перед храмами, но те сами увлеклись и свой строй нарушили. И то, когда наши параллельной улицей на площадь вышли, так не сказал бы, что их прямо так уж спасли – финики уже восстановили строй и справлялись сами. На той площади как раз и вышло самое жаркое дело.

– Надо думать! Священный центр города – и храмы их богов на ней, и наверняка резиденция главного вождя, который тоже наместником богов как минимум считается.

– Что-то вроде того. Во всяком случае, атаковать они пытались как бешеные, до наших копейщиков ещё раза три добрались, но и результат был тот же. Покуда копейщики их толпу сдерживали, а стрелки расстреливали, они на самой высокой храмовой площадке огонь развели и начали прямо из толпы кого попало выхватывать и на жертвенный камень тащить – своих же, представляешь? Наши с финиками как раз в очередное бегство толпу обратили, когда там троих уже к богам отправили, а ихний главный жрец, весь в перьях и бусах, эдакий попугай расфуфыренный, проорал чего-то и встал у самого верха лестницы, да ещё и руки окровавленные распростёр. Млять, мне показалось, он и в натуре думал, что сдержит нас этой своей не пущающей позой. Но толпа таки обернулась и снова попёрла в дурь. Снял я его, короче, из винтаря в башку, пока наши весь город по его дурной милости не вырезали на хрен. Но удачнее всего вышло то, что как раз тогда и наши артиллеристы с гаулодраккаров пристрелялись навесом по ихним храмам и дворцу – как рухнул главный святоша, так и снаряд рядом шарахнул и край того храма подломил, другой между двумя другими храмами рванул, ещё два во дворец главнюка угодили и шороху там навели, а два в тот же главный храм, что и первый. Тут их толпа перебздела и побежала окончательно, а мне пришлось антенну на шестах растягивать и радировать на суда, чтобы не вздумали по нам вторым залпом шандарахнуть. Нам и так уже никто больше не сопротивлялся. Так, по мелочи только местами, но там за глаза хватало и стрелковки.

– Наверное, и главнюка снарядом накрыло? – предположил я.

– Или обгадился и смылся. Хрен знает, папа, кого там накрыло. Расфуфыренных попугаев зашибленных там хватало, но кто из нас в ихних ранговых цацках разбирается? Нам без разницы, главное – организовать сопротивление некому. Ну, один что-то пытался такое изобразить, и это был единственный случай во всей операции, когда я меч применил по прямому назначению. Мы тогда тяжёлых подранков во дворце мечами добивали, чтобы зря не мучились, и тут спалили одного заныкавшегося, он на меня с дубинкой, усаженной острыми каменюками, я парировал сильной частью, на обратном ходу руку ему пластанул и сразу же остриём в брюхо. Потом сообразил, что погорячился, надо было живьём этого дворцового шаркуна расфранчённого брать, но уж больно резко он нарисовался, так что и я сработал на голом рефлексе. Ну и чего было делать, когда по нему видно, что не жилец? Теперь уж – только добивать, чтобы не мучился.

– Да хрен с ними со всеми, главное – самого не зацепило, – отмахнулся я, – Надо будет для переговоров в будущем, ещё поймают. Главнюк сдох – да здравствует главнюк, так что хрен когда эта порода переведётся. Хотя, нахрена они вообще сдались? Ну, разве только если чавинцы с Анд до них доходят?

– Я опрашивал сдавшихся в плен через переводчика-ольмека. О торговцах юга, привозящих свои товары на больших мохнатых животных, майя наслышаны, но к ним в их город караваны не ходят, а проходят на запад южнее горной цепи – вдоль побережья Тихого океана, как я понимаю. Там тоже есть поселения майя, и эти сами посылают туда своих коробейников. Так что наверное, папа, только в Панаме и можно встретить андцев напрямую, где ты встречался с ними и сам. А майя – ну, как вы с дядей Сергеем и тётей Юлей и предупреждали. Ни золота, ни даже серебра у них не оказалось вообще. Нашли немного жемчуга и небольшой склад местного чёрного и жёлтого дерева. Для обмена с ольмеками собрали всю яшму и весь нефрит, какие только нашли в городе, но их едва на небольшую амфору только и набралось. Причём, весь нефрит был либо на их разряженной в пух и прах знати, либо в дворцовой, либо в храмовых сокровищницах. Местные сказали, что он весь привозной издалека, и поблизости его нигде нет. В храмах же оказалось у них и всё отобранное у убитых фиников железное оружие и вообще металлические предметы какие только им достались – сами ничем не пользовались, всё пожертвовали богам. Если и людей в жертву им регулярно приносят, значит, по фазе на своей религии сдвинуты, и как их таких нормальному человеку понимать? Наверное, ты прав насчёт версии об остатках допотопной цивилизации. Когда я разведывал битумный выход на северо-западе Кубы и договаривался с тамошним вождём насчёт нашего форта и поселения, то встретились и с Чанами, и они рассказывали мне то же самое, что и тебе. Хрен их знает, что там правда, а что переврали за столько поколений, но у Чанов человеческие жертвы – редкость, а у этих майя, как и у ольмеков – регулярное явление.

– А ихних жрецов ты не спрашивал?

– Да не получилось, папа. Наши бойцы первыми до них добрались, а они как раз разделывали трупы жертв на мясо, ну наши и психанули, так что живым я ни одного уже и не застал. А простонародье ихнее ничего такого не знает. Один только сказал, что ольмеки оттого и в упадке, что богов хреново чтили и мало жертв им приносили, а они, значит, их ошибку учли и чтут богов лучше. Ну, судя по костякам во дворах храмов, так оно и есть.

– Черепов много насчитали?

– Были, но не так много и вперемешку с прочими костями. Правда, это ничего и не доказывает. Ольмеки же не сердце жертве вырезают, как вы с тётей Юлей рассказывали про более поздних, а или просто закалывают, и тогда голова остаётся, или обезглавливают священным топором, и тогда в жертву богам закапывается именно голова. И у этих майя, как я понял, то же самое. И языки похожи, и обычаи. И разве их переделаешь?

– Ну да, если только завоевать и переделывать целенаправленно, как это делали в нашей истории конкистадоры. Но нам-то какой смысл завоёвывать эту нищую дыру?

– В том-то и дело, что никакого. Повоспитывать разве только, чтобы запомнили, с кем можно обращаться по их дикарским обычаям, а с кем лучше засунуть свои обычаи себе в жопу, да поглубже. Мы, собственно, так и сделали. Храмы и дворец как разграбили, так и подожгли, они у них деревянные на земляных и глинобитных платформах, так что и сгорели дотла. Пленников согнали поглядеть, чтобы видели, что как ихняя знать не спасла их город, так и ихние боги даже собственные жилища защитить от нас не в состоянии. Ну, финики себе рабов отобрали, да наши выбрали десятка два подростков из простонародья, а всем остальным объявили, что город наказан за нападения на наших людей, их пленение и убийство, и если такое повторится ещё раз, город будет уничтожен полностью.

– Тем более, что они и собственными глазами уже видели, как это делается.

– Да, и как осколки, пули и стрелы косят их лучших бойцов, и как наши снаряды разносят их самые крепкие постройки, и как огонь уничтожает всё остальное. И откуда им знать, что у нас не так много пороха и взрывчатки, как нам бы хотелось? Зато их действие они наблюдали наглядно. Будем надеяться, что они над этим хорошенько подумают, кому есть чем думать, и нам уже не придётся давать им ещё более углублённого урока хороших манер. Ну и прочие их города, которые в глубине суши, пускай тоже думают и учатся на чужих ошибках, чтобы не пришлось потом учиться на своих.

– Ты сказал о ценной добыче вроде жемчуга, твёрдого дерева и нефрита. А что с обычной?

– Ну, набрали, конечно, и какао, и копала, и хлопка, и каучука, сколько на суда поместить смогли, а остальное, естественно, бросили в огонь, чтобы майя лучше думалось над своим поведением на будущее.

– Так, а каучук у них свой?

– Да, точно такой же, как и у ольмеков – Маттанстарт потом рассказал мне, что финики пожалели о том, что обращались к нам за помощью. Мне же и дерево показали, и самое смешное, папа, что не нужны нам теперь ради каучука ни ольмеки, ни майя. Дерево и у нас на Кубе растёт, просто не у самой Тарквинеи, а повыше, где земля посуше. Так что я и семенами с материка не заморачивался, а распорядился по возвращении достать наши кубинские и ими плантацию засадить. А пока с диких деревьев сок собираем, и соседи на севере тоже для наших теперь собирают – у них там диких деревьев больше. На Барбос к царёнышу тоже семена послал, чтобы была плантация и там, но у него там и своё такое же дерево нашлось. Привёз их и сюда, конечно – на Гвинее, как я понимаю, климат для этого дерева ещё лучше. Думаю, что не помешают они и Икеру на Мадагаскаре. Ну, на востоке острова, но всё-таки не через океан везти. На Тапробану – ну, не знаю, стоит ли плантации каучука и там заводить в двух шагах от индусов.

– Правильно соображаешь, – одобрил я, – Обойдутся индусы без своего каучука. Пусть из мадагаскарского готовые изделия покупают. Хвала богам, каучуконосный фикус не у них растёт, а восточнее Бенгалии, да в Индонезии, а их индийский баньян каучука не даёт. Я так и подозревал, что какая-то своя гевея есть и в Мексике, а не только в Бразилии, хотел на будущее её раздобыть, а её, оказывается, и искать не надо, своя есть. Ходил мимо неё всякий раз, как туда плавал, да так и не заметил, значит?

– Ну папа, мы ведь тоже с ребятами топтались мимо неё, да так и не обратили на неё внимание, хоть и службу там тащили, а не наездами, как ты. Если бы не сплавал сам в эту карательную экспедицию на материк и не увидел там, так и не знал бы до сих пор. Там и плащи каучуком пропитывают от дождя, и мячи эти делают для этой их дурацкой игры, как и у ольмеков. В том городе с одной стороны площади жилые дома, между которыми мы и пробивались, напротив них платформы храмов, слева платформа с дворцом ихнего главнюка, а справа площадка для этой игры в мяч. Я так и не смог выяснить, правда ли то, что старшего то ли выигравшей, то ли проигравшей команды приносят в жертву богам – у ольмеков приносят, но это со слов фиников, которые могли и переврать. Наши ольмеки не подтверждают постоянных жертвоприношений игроков – старики рассказывали, но на их памяти не было. Наверное, очень редко?

– Точно мы не знаем. В нашем мире один маститый американист предполагал, что в конце каждого пятидесятидвухлетнего цикла, – я имел в виду Кинжалова и его книгу "Конец Священного Круга", – У них считается, что в момент окончания цикла боги могут решить уничтожить этот мир, чтобы вместо него создать новый, и жертвоприношением лучшего игрока они стремятся задобрить богов, чтобы те пощадили этот мир ещё на один такой полувековой цикл. По идее, точно так же должно быть и у этих ранних майя, раз уж народы родственные. Но это ведь предположение на основании немногих сохранившихся данных, а как на самом деле – надо проверять.

– Не удивлюсь, если так и окажется, – хмыкнул мой наследник, – Хоть и не так массово человечиной своих богов кормят, заодно и себя не забывая, как эти поздние, про которых вы с тётей Юлей рассказывали, но и того, что я увидел, достаточно, чтобы понять конкистадоров вашего мира. И знаешь, что меня больше всего взбесило? Даже не то, что они их потом едят. В конце концов, не для этого же они их убивают, а убитого врага и у наших сибонеев слопать в порядке вещей. Но когда мы грабили ихний главный храм, там оказалась и маленькая глиняная фигурка какого-то зверька типа наших детских игрушек, и она была на колёсиках. У них носильщики в заплечных мешках и корзинах с налобной лямкой таскают грузы, а колесо – вот оно, прекрасно им, оказывается, известно.

– Ты решил, что изобретателя принесли в жертву богам?

– К сожалению, папа, не решил, а знаю точно. Игрушку, когда мне её передали, опознал один пацан из тех подростков, которых мы отобрали для себя. Мальчишка сказал, что её сделал его отец, и за это его принесли в жертву. Закололи или обезглавили, я уже не спрашивал – без разницы. Вот тогда я во второй раз пожалел о том, что так и не выпросил у тебя ни одного пулемёта. Я понимаю, что и людей у нас мало, и Антилия ещё толком не освоена, и не ко времени, и не нужен нам особо этот нищий Юкатан, но такое безобразие в башке не укладывается, и терпеть его – это себя не уважать. Ведь лучших же на алтарях режут – тех, кто мог бы улучшить жизнь всем своим соплеменникам, и им ведь и помощь даже для этого не нужна – не мешайте хотя бы. Пусть не сейчас, пусть не при нас, пусть в дальней перспективе, но такая с позволения сказать цивилизация существовать не должна.

– В дальней перспективе она и не будет существовать. Но эти ранние майя, как и ольмеки – ещё не самый тяжёлый случай. В будущем Анауаке, судя по Теотиуакану, это безобразие уже и теперь масштабнее, хоть и тоже ещё не настолько, как станет при науа. Ну, стало бы без наших потомков, скажем так. Сейчас – да, нам не до Мексики с этой её патологической религией, но у твоих детей или внуков руки до неё, пожалуй, уже дойдут. Только ты же сам понимаешь, что запретить безобразие – это одно, а искоренить реально – совсем другое. Мы же рассказывали вам про Ицамканак и Тайясаль? Земля там бедная, рудники с драгметаллами отсутствуют, благородные доны живут на своих асьендах и не помышляют о большем, так что и зверствовать в отношении своих пеонов у них причин особых нет. Прессовать крестьян так, как их прессовала собственная туземная элита, им даже фантазии не хватало, так что едва ли положение основной массы майя ухудшилось после Конкисты. Скорее, улучшилось – прекратились войны с их грабежами, беспределом и уводом в плен для массовых человеческих жертвоприношений. И вот как тебе нравятся в таком контексте выступления майя по наущению агитахтеров из Ицамканака, а затем и из Тайасаля? Заметь, против своих же собственных интересов по сути дела.

– Да, тут только религия, – согласился Волний, – Обременительная, кровавая и страшная, но за века ставшая священной традицией предков.

– Так заметь, в случае с Тайясалем это уже полтора столетия сравнения старой традиции с новой, и один хрен находились фанатики, желающие реставрации, и зомбики, ведущиеся на их пропаганду. Так что реальное искоренение этих безобразий – дело очень непростое и уж точно небыстрое. Хотя первый шаг в этом направлении ты, считай, сделал успешно – майя увидели бессилие своих богов. Раз за разом – когда-нибудь таких случаев накопится достаточно, чтобы умеющие думать призадумались…

Вопрос с колесом у гойкомитичей Мезоамерики на самом деле сложнее. В той тропической сельве торговыми путями служат лесные тропы, которые такими корягами и упавшими в бурю деревьями то и дело пересекаются, не говоря уже о самых обычных для грунтовки рытвинах и колдогрёбинах, что там и воз с парой волов не везде пройдёт, да и с ручной тележкой намучаешься, так что в дальних грузоперевозках по ихнему бездорожью только вьючные караваны себя оправдывают, способные через любое мелкое препятствие переступить, а крупное обойти даже через заросли. Ну а за неимением вьючной живности – правильно, носильщики. На городских же улицах и расстояния не те, и теснота здорово ограничивает применимость колёсного транспорта. В таких условиях красножопым, надо полагать, не очень-то и хотелось. Конечно, это не объясняет болезненной реакции ихних идиологов на изобретателей колеса. Мало ли придумывается всякой всячины, на практике бесполезной и в жизнь по этой причине не внедряемой? Это что, преступление, чтобы за него карать? Юлька, правда, озвучивала версию, что колесо могло считаться солнечным символом или символом всё того же священного пятидесятидвухлетнего цикла, и тогда у чингачгуков его утилитарное использование для банальных грузоперевозок или какой-то ещё ни разу не священной надобности вполне могло расцениваться как святотатство. Это похоже на ситуёвину, наблюдавшуюся по реальному археологическому материалу, хрен чем опровергнешь, так что версия имеет полное право на существование. Если она верна, понятно и предубеждение Мезоамерики против колёсного транспорта.

Тем не менее, мне нетрудно понять и моего наследника. В натуре ведь хренью страдают чуда в перьях. Ведь колёсная тележка – это же не только колесо, это же и ось, на которой может поворачиваться что угодно. Рычаг, блок, ворот, весло на уключине, любая качающаяся деталь – хренова туча самых различных механизмов становится возможной с принятием идеи вращения на оси. Да и само колесо – что это такое? Диск ведь с дыркой в простейшем случае. Ну, не рисуйте вы на нём священной символики, если ассоциации со священной атрибутикой нежелательны, а где желательны – рисуйте её, да поярче, чтобы и любому дураку разница была заметна и понятна. Боги же у вас не глупее ваших дураков? С хрена ли они на простое колесо окрысятся? На ось без колеса – тем более. Но идиологам упоротым хоть кол на башке теши. А у этих и вовсе тяжёлый случай – у них и черепа ведь с детства деформируются, дабы были похожи на божественные. А когда лоб скошен, где там лобным долям мозга нормально развиваться? Могут они нормально функционировать, когда они либо недоразвиты, либо сдавлены? Не от этого ли принимает такие идиотские формы и этот ихний мезоамериканизм головного мозга? Цивилизация, млять, называется!

То ли дело у нас? Античная финикийско-греко-римская Лужа вообще образец житейского здравого смысла для текущих времён. Не в том смысле, чтобы идиотизмом не страдать вообще, такого в этом несовершенном мире не бывает, и мракобесия в ней тоже хватает. Я ведь упоминал уже в своё время об Аристархе Самосском, гелиоцентрическую модель мира просёкшем и обвинённом за неё в безбожии? Типа, а ты не двигай Землю, ей в центре мира быть положено, а всем планетам, включая и Солнце – вертеться вокруг неё. Но тем не менее, приняли ведь выкладки о шарообразности Земли? Приняли ведь модель с Землёй в центре, хоть и она была дичайшей ересью для ортодоксальной мифологии? Ну, учение Демокрита об атомах всеобщего признания не получило, но ведь не объявлено же безбожием? Ни Архимеда, ни прочих механиков тоже никто ни в безбожии не обвинял, ни в оскорблении богов, хотя Архимед, помнится, тоже ведь Землю сдвинуть грозился, если кто-то точку опоры ему даст. И ведь сошло же с рук? Уконтрапупили уж точно не за это.

Нам же вдали от ортодоксальных античных глаз и ушей ещё проще. Турдетаны, как и прочие испанские иберы, в греческой философии не сильны, греческая мифология им похрен, а своя не настолько детально разработана, чтобы судить, что установлениям богов противоречит, а что вполне с ними согласуется. Летит вон себе мотодельтаплан над Нетонисом, и как так и надо, и никто даже вопросом не задаётся, угодно ли это богам. Раз допустили, значит – угодно. Плавают же суда с машиной без парусов и вёсел, так почему бы и не летать большому рукотворному птицу с такой же дребезжащей машиной?

Даже не пялятся особо – взрослые, по крайней мере, потому как привыкли ещё на этапе обычных безмоторных дельтапланов, на которых мы с Володей отрабатывали и доводили до ума конструкцию самого крыла и механизма управления. С тех самых пор у нас не только юнкера, но и школота знает, что для птичьего полёта нужны птичьи крылья, а вовсе не птичьи мозги. Ну так это мозги какие есть, с такими и живёшь, как сумеешь, а крылья теперь делаются. Это у греков летать только Дедалу ихнему дозволено, а для всех прочих это наказуемо, Икар ихний не даст соврать, и если для кого греки непререкаемый авторитет, тем тоже летать не велено, а кто посмеет – ага, я его на бочку с порохом велел посадить, пущай полетает, гы-гы! Нам же, варварам, эти греки хоть и советчик где-то и в чём-то, в целом по жизни ни разу не указ. Сейчас, конечно, пока мало ещё этих крыльев и движков, потому как привозные шёлк и люминий на них идут, а движки ещё и крутейший хайтек, и у нас далеко не всякий чести полетать и ощутить себя орлом удостоится. Шёлк на крылья только китайский годится, транзитом через Индию поставляющийся, и в Луже его дешевле, чем за двойной вес золота, не купить, люминий же и вовсе такой эксклюзив, о котором в Луже не слыхивали и мудрейшие из хвалёных греческих философов, так что моим работягам, кто с ним работает, определённо есть чем гордиться. Тем более, что они как раз в числе избранных, удостоенных и полетать хотя бы разок.

Правило у меня такое на производстве заведено – кто что из хайтека делает, тот и к пользованию этим хоть символически, но допущен. Не все мои оружейники стрелками в городском ополчении служат, но в заводской пристрелке нашего огнестрела по очереди участвуют все. Раз в квартал – экскурсия для членов семей, тоже с возможностью немного пострелять. Для двигателистов-полудизельщиков с семьями устраиваем при случае эдакие мини-круизы вокруг острова на моторном судне, дабы тоже понимали и гордились своей причастностью к большому и важному делу. То же самое, естественно, и для причастных к производству летательных аппаратов. Мотодельтаплан мы с Володей, как только дизель для него подходящий осилили, проектировали сразу двухместным. Это и по делу нужно, поскольку у пилота руки управлением заняты, а для выполнения самих служебных задач требуется второй член экипажа со свободными руками. Но это же позволяет и прокатить в воздухе достойных такой чести, а значит, и соблюсти установившуюся традицию. Где-то за морями в диком античном мире, возможно, и уместен пресловутый сапожник без сапог, но уж точно не у нас. Благо, в удалённом от лишних глаз и ушей Нетонисе я это позволить себе могу. Члены семей, конечно, долго ещё будут своей очереди ждать, но юнкера ещё не все слетали, а часть работяг-авиационщиков – уже. Параллельно с ними, что тоже даёт им дополнительные основания гордиться своей профессией.

– Уже и молодой отличиться успел? – спросил Волний, кивнув в сторону парня, только что вылезшего с заднего сидения приземлившегося мотодельтаплана и лучащегося от восторга, – Что-то я его не припоминаю среди прежней пацанвы. Не из наших?

– Зумар, из сардов, соплеменник твоей Секваны. Ещё по-турдетански говорит с трудом, но работу освоил быстро. Дюраль уже самостоятельно прокатывает, а наставник только наблюдает, так что толк из парня уже вышел.

– Ещё раб или уже освобождён?

– На прошлой неделе я его освободил по результатам безупречной приёмки его первой самостоятельной партии проката, ну и сразу же в цеховую очередь на полёт.

– Он хотя бы знает, кто его сейчас катал? – с переднего сидения как раз вылазил Ганнибалёныш, – Детям и внукам же потом хвастаться будет!

– Ну, сейчас-то ему откуда знать? Когда обживётся, да в курс войдёт, тогда уж и это ему расскажут, и много чего ещё. А пока – только официоз в основном.

Волний с компанией только вчера и прибыл на флотилии Акобала, шесть лет на Кубе службу тащил и промышленностью нашей тамошней заведовал, так что без него тут и мотодизели завелись, и дельтапланы, и мотодельтапланы, и в результате мой наследник не только полетать ещё не успел, но и не пообщался даже ещё ни с кем вне дома. Только теперь и выпал наконец случай с Гамилькаром поболтать, которого сменил его напарник. А тому ведь тоже интересно, сам-то только на Горгадах бывал, да на Мадейре, когда и там радиостанцию дальней связи налаживали, а так в основном здесь был задействован, если не считать периодических вахтовых дежурств на радиостанции Фогу, с последнего они с Энушат вернулись в Нетонис позавчера. Учитывая радиосвязь, не закиснешь от скуки и там, но ведь приключений же никаких, а тут аж с переднего края, можно сказать, вернулся народ. Естественно, я пригласил к нам на обед и их, дабы пообщались со всей компанией. Это в городских инсулах даже наши элитные квартиры не столь велики, а на вилле места более, чем достаточно.