Текст книги "Новая эпоха (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

– За это разве тоже выгоняют?

– Нам с Хитией это не грозило – отделались бы поркой и запретом на выходы в город, но Елена соблазнилась на щедрую плату и позировала совсем не там, где следовало бы. Представь себе только – нагишом среди бела дня в храмовом портике!

– Храма Афродиты?

– Если бы! За это ей, конечно, тоже влетело бы, и посильнее, чем нам с Хитией, если бы мы попались, но это был храм Геры, и хотя портик был не главным, да и видел её только храмовый сторож, её выходку посчитали святотатством. Тут уже вообще казнью попахивало, но это грозило бы большим скандалом и школе, поэтому дело о святотатстве замяли, а выгнали Елену как бы за любовную связь, на самом деле так и не доказанную…

– Оторва ещё та! – констатировал я, – И с таким отношением к богам она вдруг стала фанатичной поклонницей Диониса?

– А куда ей ещё было идти? Это за Гелику заступился богатый и влиятельный любовник, а художника Елены самого изгнали из города. И сколько бы она протянула в портовых порнах? Обычно их век недолог! А научиться она успела многому и решила, что достойна лучшей участи…

– Хул Васк приветствует тебя, досточтимый! – донеслось тем временем из-за ширмы, – Я прошу твоего дозволения на вербовку в тайные агенты одной из кампанок, Елены Неаполитанской… Да нет, досточтимый, на ней как раз висит не так уж и много, и Аглея за неё просит, а для показательного судилища с расправой нам хватает кампанцев и без неё… Ну, для начала я выдавливаю из неё перечень сочувствующих секте местных греков… Да знаю я о них уже, конечно, и без неё, но тут смысл в другом. Этим я её вяжу, чтоб ей пути назад уже не было… Да нет, досточтимый, никакой полной амнистии. Или вышлем из страны, или "сама сбежит" – я ещё подумаю, как это лучше всего обтяпать… Пригодится, досточтимый! Для начала – в Бетике, там ведь тоже италийцев уже хватает, в том числе и кампанцев, и наверняка тоже есть сектанты. На ближайшую пару-тройку лет там её и задействуем, а позже подумаем и над Италией… Нет, сразу в Рим её нельзя – пропадёт во всей этой заварухе безо всякой пользы. Пройдёт шумиха, улягутся страсти, она сама себя зарекомендует за это время – вот тогда и подумаем о самом Риме. Это же коринфская гетера, хоть и немного недоучившаяся – куда там до неё местным!.. Нет, пока ещё не согласилась, но куда она денется? Отправил на три дня подумать над моим предложением в тёплой одиночке, хе-хе!.. Ну, полной уверенности, досточтимый, тут ни у кого быть не может, но если и подведёт – руки ведь у нас длинные… Да, я понимаю, досточтимый… Благодарю тебя, досточтимый!

– Как там "телефонное право"? – спросил я Васькина, когда тот вынырнул из-за ширмы обратно, – Даёт таможня "добро"?

– Уфф! Боялся уже, что тебя, Макс, на помощь звать придётся, но таки уломал. Это же Фабриций! Позволил, но с большим скрипом и под мою личную ответственность. Ну, если эта сучка теперь подведёт меня – собственными руками башку ей сверну! А ты помолчи, Аглея! Что мог – сделал. Что у нас там ещё? Ах, да, финикийцы. Нет, сперва перекур! Кончится ли когда-нибудь этот сумасшедший день?

Мы выкурили по сигарилле, после чего Хренио, переведя дух, вызвал наконец "арестованного Адермелека" с отцом. Входят, присаживаются по приглашающему знаку нашего мента.

– Итак, Адермелек, сын Идобала, ты полон вопросов ко мне, как я понимаю?

– Ну, не то, чтоб полон, почтеннейший, но странно всё-таки. За эту собаку…

– Я был готов заплатить за сына штраф, но у меня его не приняли, – напомнил Идобал, – Он ведь не убил эту собаку и даже не искалечил, а только пинка ей дал носком сапога, когда она облаяла его первой и оскалилась. Никогда ещё за это не арестовывали, только штрафовали самое большее, и я был готов заплатить, но у меня не приняли…

– Попробовали бы только принять! – хмыкнул Васкес, – Я бы им так принял, что им небо с овчинку показалось бы! Смешно же в самом-то деле даже штрафовать за такую ерунду – тем более, что хозяин этой шавки, как мне докладывали, так и не пожаловался…

– Тогда за что НА САМОМ ДЕЛЕ арестован мой сын?

– Не "за что", а "почему", – поправил его испанец, – Мне нужно было убрать его с улиц города на эти дни, когда мы брали последние остатки этой греческой секты. Разве лучше было бы, если бы он вляпался сгоряча в НАСТОЯЩИЕ неприятности? Да, кстати, Адермелек, у тебя есть жалобы на условия содержания под арестом?

– Никаких, почтеннейший. Обращались со мной нормально, ничего не отняли, даже дали ещё два армейских плаща – под голову и укрываться, камера тёплая, кормёжка сытная – как в армии, я даже удивился. Скучно только было сидеть…

– Ну уж, не обессудь – не до твоих развлечений мне как-то было. Скажу тебе прямо – ты бы остался на свободе, если бы не повадился ухлёстывать за имеющими не самую лучшую репутацию гречанками. Вроде бы, ты взялся в последний год за ум, во Втором Турдетанском совершенно добровольно военную кампанию отслужил…

– А что тут странного, почтеннейший? Нашим ребятам обидно, между прочим, что нас служить не призывают. Сами же говорите нам, что мы такие же граждане, как и ваши турдетаны, а на деле получается, что не совсем такие же.

– Но ведь тебя же приняли, как и всех твоих приятелей, которых ты привёл? По договору с вашим Старым городом вы не подлежите ПРИНУДИТЕЛЬНОМУ призыву в турдетанскую армию, но добровольцев, как ты мог убедиться, принимают охотно. И кто служит хорошо, тем только рады. Тебя, например, твой центурион очень хвалил. Всё бы хорошо и с тобой самим, и с твоими друзьями, если бы не это ваше увлечение греческими шлюхами из секты Диониса.

– А разве это преступление, почтеннейший? Когда наши девушки в праздник Астарты являются в храм послужить богине, так греки чуть ли не первыми сбегаются попытать счастья. Знают наши обычаи и нагло пользуются ими, а у них такого обычая нет, и мы в проигрыше! А когда наконец-то в городе появляются гречанки, готовые точно так же послужить своему богу – разве не справедливо и наше желание тоже попробовать их?

– Справедливо. Но излишне рьяный поиск справедливости иногда доводит до беды. Несколько твоих соплеменников искали её в лесу в день нашей облавы, и ты знаешь уже и сам, что они нашли там в результате.

– Да, и я хорошо знал одного из них. Жаль его, но он сам виноват – не надо ему было втягиваться во все их обряды. Но мы с друзьями и не собирались вступать в секту, а хотели только попользоваться податливыми гречанками, как греки пользуются нашими в праздник Астарты.

– Ты полагаешь, что у втянутых были сперва другие намерения? Почти всех их заманивали в секту постепенно как раз через такие развлечения. Легко ли удержаться по молодости-то, а попав в облаву – не наделать сгоряча глупостей? В лучшем случае ты бы угодил под арест, и уже не такой, как этот – ты же понимаешь, надеюсь, что не со всеми арестованными здесь обращаются так, как обращались с тобой?

– И с Крусеем? – язвительно поинтересовался парень.

– С человеком, ПОХОЖИМ на Крусея, сына Януара, который имел наглость выдавать себя за него и этим бросать тень на репутацию знатного и уважаемого в нашей стране рода, – "поправил" я его, – И его за это даже поучили немножко хорошим манерам.

– Говорят, отбили печень и выбили три зуба?

– Ну, это сильно преувеличено, – ухмыльнулся Хренио, – Пара зубов шатается, но он их сохранит. По дороге проблевался, и за это его ещё разок "уронили" на мостовую в его же лужу – при этом ещё и расквасили нос. Ну и в одиночку усадили не в такую, как тебя. Завтра выдадим наглеца головой "блистательному" Януару на его собственный суд, и не наше уже дело, как он с ним поступит…

– А жаль, – хмыкнул Адермелек, – Опять этот "человек, ПОХОЖИЙ на Крусея" отделается за свои выходки слишком легко и дёшево. Справедливо ли это?

– Ну, для него-то с его непомерной гордыней пережитое унижение пострашнее, чем твои мытарства для тебя…

Мы-то с Васькиным в курсе, за что сын Идобала так неровно дышит к этому Крусею. Ага, первая юношеская любовь мозги ему года полтора назад переклинила, а зазноба – ну, внешне смазлива была, конечно, но натура – вполне среднестатистическая, то бишь от обезьяньей недалеко ушедшая. Я-то сам ей как-то не интересовался, мне потом уже Бенат рассказывал, но по всем обстоятельствам той истории это просматривается элементарно. Вышло ведь как? На носу праздник Астарты, и все благочестивые молодые финикиянки, кто не замужем, договариваются, как это и заведено неофициально издавна, с женихами и любовниками. Договорился тогда и Адермелек со своей честь по чести, а как наступил сам праздник, сбежались халявщики, а среди них и расфранченная что твой павлин "золотая молодёжь", и у многих мартышек, как и всегда в подобных случаях, все их договорённости под действием инстинкта как-то из их бестолковок поулетучивались. Не составила исключения и та адермелековская зазноба, которую как раз тот януаровский Крусей сходу и склеил. А дурында ещё и продолжила с ним шашни после этого, да ещё и залетела от него в результате и спалилась на тайном аборте, когда тот "передумал" на ней жениться. Идобаловскому сыну хватило тогда ума и гордости тоже послать эту обезьяну лесом и далее по маршруту, чем та была изрядно ошарашена. Не из простой ведь семейки, и убеждена была свято, что ей можно всё, а жених из семьи попроще должен всё стерпеть и взять её "и такой", как многих её подруг и взяли в конечном итоге – женятся-то ведь в финикийской элите в основном ради бизнеса и связей, сцепя зубы и терпя всё остальное, а тут вдруг жених попался неправильный, и с ним не прокатило. Пришлось ей соглашаться на подысканного в срочном порядке роднёй "правильного", а Адермелек, хоть и отказался от неё наотрез, внутри-то, конечно, кипел, и Крусея того януаровского целенаправленно подкарауливал. Убить он его хотел или только кастрировать, история умалчивает, потому как арестовали его превентивно и в тот раз тоже "не за это" и спрашивали не об этом, а беседу на тему "сучка не захочет – кобель не вскочит" провели с ним "просто для общего развития". В общем, не дали парню глупостей наделать и сгинуть ни за хрен собачий…

– И всё-таки несправедливо это получается, – гнёт своё молодой финикиец, – Летом снова будет праздник Астарты, наши дурочки снова раздвинут ноги перед этими "похожими на некоторых" и перед греками, и наши ребята снова окажутся в проигрыше – ведь возможность отыграться на таких же гречанках вы нам теперь перекрыли.

– Да, это несправедливо, но при чём тут греки? Разве они навязали вам этот ваш дурацкий обычай? Вам самим давно пора реформировать его, как это сделано и в Тире, и в Карфагене, и в Гадесе, где служба Астарте телом заменена денежным пожертвованием, а те, кто продолжает исполнять старый обычай, давно уже не в почёте и репутацию имеют соответствующую. Ну да ладно, это уже ваши финикийские дела, которые можете решать только вы сами. Ты свободен, Адермелек, сын Идобала, – объявил ему мент.

Встают они, к выходу направляются, а Аглея парню уже в дверях:

– Ты обижен тем, что тебе не дали поразвлечься с какой-нибудь эллинкой? – и беседуют в приёмной, даже на скамейку присели, и похоже на то, что их знакомство этой беседой не ограничится…

– Она знает об его особых способностях? – заподозрил Васкес.

– Наслышана о том, что такой факт имеет место быть, – подтвердил я, – Мы с Бенатом как-то раз ей рассказали об обстоятельствах его женитьбы и о той родне, а уж сообразить, что яблоко от яблони далеко не падает, ей и самой нетрудно.

– Ясно. Кстати, насчёт ожидающихся яблок. Если твои не будут претендовать, то как насчёт моих?

– Я – только "за". И мои, и твои, и володины, и серёгины, и велтуровские, и фабрициевские – для кого я, по-твоему, всем этим сводничеством занимаюсь? Но ты не забывай, что подобное тянется к подобному, а посему – настраивай своего балбеса на то, чтобы он и сам тоже учился этому делу как следует…

– Ну, наконец-то! – испанец облегчённо вздохнул и снова нырнул за ширму в "аппаратную", когда посетители покинули кабинет, и снова там защёлкали тумблеры.

– Всё, Антигона, я наконец-то разгрёб весь этот завал и собираюсь домой. Да, грей уже ужин, скоро буду, – потом выглядывает и мне, – Макс, своей будешь звонить?

Звякнул и я Велии, предупредив, что и я тоже на подходе – полезная всё-таки штука этот наш громоздкий и примитивный, но вполне работоспособный радиотелефон.

Принципиально в его основе – старая как мир и простая как три копейки схема искровой радиостанции Брауна, лишь слегка усовершенствованная по сравнению с радио Попова и Маркони разделением антенны и колебательного контура. У нас там, конечно, не искра, а дуга, но что такое электродуга, если не та же самая искра, только не точечная, а длительная и относительно стабильная? Вот в этой относительности как раз и порылась, собственно, собака. С медными и угольными электродами стабильность той дуги в нашем современном реале была, конечно, ни в звизду, ни в Красную Армию, отчего и не привели дуговые радиостанции к нормальной голосовой связи, хоть и должны были обеспечивать такую возможность теоретически. А всё элементарная человеческая жадность! Применить платиновые электроды жаба давила, вот и мучались с той морзянкой вплоть до появления нормальных радиоламп. Мы бы тоже с удовольствием те лампы замутили, если бы не секс с получением нужного для тех ламп вакуума, а главное – с их надёжной герметизацией. Поэтому лампы у нас – не радио, а просто лампочки накаливания на той же тоненькой платиновой проволочке, не нуждающейся в вакууме, и служат они нам в радиотелефоне в качестве "определителя номера". Нет, конечно, и самих "номеров" как таковых, а есть только выделенный каждому "номеру" частотный максимум, как раз и обеспечиваемый брауновской схемой. Излучение по всем частотам, конечно, один хрен остаётся, отсюда и те помехи, но по сравнению с тем максимумом это мизер. Музыку так слушать тонким её ценителям не рекомендовал бы, но поговорить можно вполне.

Настройка на нужный "номер", то бишь на тот частотный максимум, который как раз нужному аппарату и соответствует, идёт у нас двояко – и регулировкой ёмкости переменного конденсатора, и сдвигом подвижного контакта катушки реостатного типа. Конденсаторы такие и промышленность нашего современного мира выпускала, потому как применялись они в радиоделе широко, а вот такие катушки – не в пример реже, и их отдельные продвинутые любители чаще всего из тех же самых реостатов и делали. Нам же этот дополнительный наворот понадобился затем, чтобы побольше запас "номеров" иметь. Один аппарат в служебном кабинете, второй в квартире городской инсулы, третий на пригородной вилле – это и у меня, и у Володи, и у Серёги, и у Хренио, и у Фабриция, и у Велтура. Шесть на три – с утра восемнадцать было, так у меня ж ещё и четвёртый – ага, на моём "заводике" в Лакобриге, и это уже девятнадцатый. Почти двадцать "номеров" нам самим нужны, и это скромненько, только по самому минимуму. А в перспективе ведь и рост нашей компании намечается, и дети ж растут, которых тоже связью обеспечить надо будет, как вырастут, и подвижные радиотелефонные точки для армии и спецслужб со временем напрашиваются, и в других городах резиденции понадобятся вроде этой моей лакобрижской. Туда, кстати, с наших компактных корзиночных антенн сигнал добивает уже с трудом – там уже с колонки не послушаешь, и приходится слушать через наушники, а в колонку уже не говорить, а орать, если отдельным микрофоном пользоваться лениво. Так вот, с учётом "на вырост", так минимум полторы, а лучше – все две или три сотни "номеров" вынь, да положь. Частично эта проблема облегчается самим ограничением дальности действия этой местной связи – на Азорах, например, когда у нас уже и до их "телефонизации" руки дойдут, можно будет спокойно пользоваться всё теми же самыми "номерами", что и здесь, а вот в относительной близости от Оссонобы это хрен прокатит.

Тот "конференц-режим", который у нас получается при звонках с нескольких аппаратов на один и тот же "номер" – это неизбежное следствие простоты нашей сети. В нашей части, где я срочную служил, такая же сеть была между караулкой и постами, и даже номеров не было, а была просто вертушка – звонит один, слушают и могут ответить все. Мы этим на постах пользовались, когда скучно становилось – вертушку не вертели, чтоб караулку не беспокоить, а дули в трубку вместо звонка и болтали меж собой, коротая время до смены. У нас связь беспроводная, но при настройке на один и тот же "номер" и эффект получается тот же самый.

Вот с трубкой нормальной – с той облом вышел. Я ведь уже упоминал, какой ток требуется для работы нашей платиновой лампочки накаливания? Ага, все семь ампер, если кто запамятовал. В наших условиях пока-что легче его обеспечить, чем сверхтонкую проволочку вытянуть, не говоря уже о том, чтобы хоть какие-то светодиоды замутить. А как ещё "номер" определять прикажете? Ну и проводка со всеми прочими прибамбасами тому току под стать, включая и угольные микрофоны, так что в нормальную телефонную трубку образца двадцатого века хрен тут уместишься, и вместо неё получилась колонка. Зато мощная – сидишь просто перед ней и общаешься в режиме громкой связи…

20. Ураниды

– Милят! Так не сделай! Больно!

– Тебе можно, а нам нет? С какой стати?

– Эээ, я так когда деляль?

– Да всё время! Геласу кто вчера фингал поставил? А сегодня Парату?

– Он не умеет – сам виноват!

– А сейчас ты не сумел, и кто тебе виноват?

– Эээ, так не скажи! Я хорошо умею! Он раб, а я…

– Головка ты от хрена!

– Эээ, ти как посмел так сказать?! Ти раб!

– Да иди ты на хрен, обезьяна!

– За такой слово сразу убиваю!

– Ну, попробуй!

Судя по энергичному перестуку деревяшек, детвора продолжила свою разборку на тех же деревянных мечах, которыми и в войнушку играла. Звуки доносились сбоку, со стороны ещё недостроенной инсулы, и с нашего балкона было не разглядеть, что там на самом деле творится.

– Наш ругается похлеще тебя, – сообщила мне с балкона Велия, когда с улицы донёсся очередной поток матерщины – правильной, но с хорошо заметным турдетанским акцентом.

– Весь в меня! – прикололся я, – Я в его годы тоже не был пай-мальчиком. Они же в войну играют. Для них это бой, а в бою разве до хороших манер?

Потом очередной меткий удар сопроводился металлическим лязгом и ревом с визгливой руганью уже по-турдетански, на которую по-турдетански же и ответили в том же духе, что перед тем по-русски, то бишь направили примата далеко и надолго, а когда тот не понял, добавился сочный шлепок, вызвавший уже откровенный визг…

– Сказано тебе, иди на хрен, значит – проваливай! – снова по-русски, и это уже определённо моего спиногрыза голос, – На дереве твоё место, макака, млять, а не с нами! – раньше они бабуинами особо обезьянистых называли, но осенью из Мавритании в наш зверинец привезли и атласских макак маготов, поведение которых бывает иной раз ещё омерзительнее павианьего.

– Юля жаловалась мне, что Волний и в школе на переменах ругается, – сказала моя, – Она считает, что это очень нехорошо…

– А кто в его годы не выражается? У нас даже шутка такая есть – "Что вы матом ругаетесь, как дети малые?" А училки – ну, они почти все считают, что пацанва должна ходить ровно по струнке – ага, как дрессированная цирковая живность. Нельзя же так!

– Но на всю улицу зачем ЭТО выкрикивать?

– На всю, конечно, не стоило. Это они увлеклись…

У Юльки в самом деле идея-фикс, будто матерщине школоту исключительно наш Волний учит, и не могу сказать, чтобы это было целиком высосано ей из пальца – не без него, конечно. Но во-первых, что тут страшного? Не детская дворовая компания и не школа сделали меня матерщинником, а вполне взрослый обезьяний социум на заводе. А во-вторых, и не один только Волний. Наши Кайсар и Мато с ним в школу пошли, а они постарше, что тоже фактор не последний. Ну, девок-то юлькиных и наташкиных того же возраста не считаем – у их хозяек в этом смысле хрен забалуешь, но ведь и солдатню со счёту сбрасывать не следует, особенно наших бодигардов – уж на ломаном-то русском практически каждый изъясняется, хоть и не у каждого лексикон так уж сильно превышает таковой у ильфо-петровской Эллочки Щукиной, но вот русская матерщина в нём прочно прописана у всех. Юлька иногда, заслышав краем уха очередной матерный перл посреди турдетанской речи служивых, подгрёбывает нас насчёт самого успешного направления нашего цивилизаторства среди античных варваров…

Затрезвонил звонок, и я прошёл за ширму в аппаратную – лампочка указывает на аппарат из городской квартиры Серёги с Юлькой.

– Слушаю! – отозвался я, щёлкнув тумблером.

– Макс, у вас всё готово? – так и есть – Юлька, легка на помине.

– Давно уже. Велтур и Аглея уже у нас, Васькин вот недавно звонил – тоже на подходе. Где вы там с этим вашим учёным грекой?

– Уже собираемся. Мой с детьми остаётся, Володя с Наташей уже подошли, а с Деметрием встречаемся в парке и идём к вам.

Деметрий этот – как раз и есть означенный учёный грека. Вот только чему он там учёный, хрен его знает – судя по тому, что предварительно Юлька порекомендовала мне перечитать в ефремовской "Таиске" главу про орфиков и концовку, где означенная Таиска с подругой в Уранополис эмигрировала, боюсь, что совсем не тому, чего нам от передовой в античном мире греческой культуры нужно. Нам технари нужны – механики, архитекторы, агрономы наконец, а историчнейшая наша, кажись, философа откопала, и не аристотелевского даже типа, а как бы не чистого моралиста-идиолога. Вот спрашивается, нам тут такие нахрена сдались? Для того ли мы недавно секту дионисанутых зачищали, чтоб противоположной крайности место расчистить? Но – так и быть, заслушаем греку…

Суть там вот в чём, если кто не в курсах. Орфики – последователи Орфея, если буквально – на самом деле просто индийское учение о карме и реинкарнациях, то бишь о переселении душ, исповедуют, а Орфей тут затесался оттого, что по греческой мифологии он – единственный, кто из Аида обратно в мир живых выбрался. Карма с реинкарнациями и в ДЭИРовской школе присутствуют вместе с биоэнергетическими и вполне техничными приёмами по удалению негативной кармы. Верить ли навороченной теоретической лабуде об означенных реинкарнациях – хрен её знает, и меня об этом не спрашивайте. Памяти о прошлых жизнях у меня как-то не открылось, а в этой окочуриться и переродиться я пока тоже ещё как-то не сподобился. Но приёмы по кармодёрству очень даже работают, и как раз на них и мои собственные наработки базируются, включая и паранормальщину. Ими всё, что угодно нарабатывать можно, удаляя помехи в виде негативной кармы, так почему бы и не особые способности? Но то в ДЭИРе, учении современном, с максимумом техник и минимумом мистики, а у тех индусов всё в морализаторство упёрлось, в ДЭИРе, мягко говоря, не приветствуемое. Восток – он такой. Ты, типа, веди праведную жизнь и улучшай этим свою карму, а наработанная тобой при жизни положительная карма поспособствует, чтобы при твоём перерождении твоя следующая жизнь получше этой оказалась. Удобное для кастового социума учение, весьма его стабильности способствующее. Вот и орфики эти греческие как раз в этой чисто морально-идиологической форме то индийское учение и переняли. Ну, с некоторыми йоговскими практиками, если верить Ефремову.

Ефремов, если кто не читал, "свою" Таис Афинскую с Аристотелем в Афинах вдрызг рассорил и в Египет её из ставших небезопасными для неё Афин "эмигрировал" с подругой-спартанкой и спартанскими наёмниками, а уж там и с теми орфиками её свёл, которые её в своём учении поднатаскали. Достоверных исторических сведений об этом нет никаких, так что всё это, надо думать, реально увлекавшимся йогой мэтром из пальца высосано, как и концовка, в которой он спровадил "свою" Таис после ейного разрыва с Птолемеем через Кипр в Уранополис на юге Малой Азии.

Был такой тиран Кассандр, после смерти Филиппыча управлявший Македонией на правах регента при малолетнем наследнике, но разделавшийся и с самим наследником, и с прочими гражданами Аргеадовыми, дабы усадить на македонском троне собственную династию. В общем, хулиган был ещё тот. Но у этого хулигана был братец Алексарх, и этот был морально-этически озабоченным философом как раз орфического толка. Ну а при таком крутом родственном блате, да не попытаться свои сверхценные идеи в жизнь воплотить? Короче, дал ему Кассандр, дабы тот со своим морализаторством под ногами не путался, землю в Халкидике возле горы Афон, где тот и начал строить свой Уранополис, в честь Афродиты Урании так обозванный. Афродита Урания у греков небесной гармонии соответствует, а сей Алексарх означенный созданием идеального гармоничного социума озаботился. Хрен его знает, чего он там наворотил, но попросили его оттуда вскоре, и он тогда в Памфилию на юге Малой Азии перебрался, где новый Уранополис основал.

Чем там с тем новым Уранополисом в Памфилии дело кончилось, даже Юлька не в курсах, но кончилось тоже достаточно скоро – и земля в той Памфилии для гористой Малой Азии одна из самых плодородных, и район в целом стратегически важный – оба фактора в войнах диадохов немалую роль сыграли, грызлись за эти земли и Антигон, и Селевк, и Птолемей, так что уцелеть между теми диадоховскими жерновами полис тех пацифистов орфических не мог в принципе. У них ведь все люди – братья, а разве полезно для кармы братоубийство? Они и не охотятся, и вообще мяса-то в большинстве своём не едят, чтоб живность не убивать – это тоже для их тонкой и ранимой кармы весьма вредно. А уж брата-человека завалить – лучше уж дать ему себя убить, если собственная карма настолько плоха, что даже убежать не сумел. Ну и как тут им было при такой хреновой карме отстоять свой идеальный полис? Разве только отдельные адепты с самой лучшей кармой разбежаться успели, своего рода тайное общество создав, и теперь вот, похоже, Юлька предлагает с одним из таких орфиенутых или ураниенутых пообщаться…

Тут и Хренио подошёл, и мы, пока не подтянулись остальные, вышли на балкон перекурить и обсудить ситуёвину предварительно.

– Криминального этим уранидам вменить нечего, – сказал мент, – Не стяжают, не вымогают, никаких заговоров не строют – по сравнению с этой задавленной нами сектой Диониса просто агнцы божьи. Но они проповедуют своё учение, и мне кажется, что не слишком оно подходит для нашего государства. Что-то, смахивающее на наших современных леваков, которым хоть кол на голове теши, толку не добьёшься. Эти, правда, законопослушнее и силой своей правды другим не навязывают, но тоже упрямы как ослы в своём тупом фанатизме. Ну, как ранние христиане в языческом Риме, что ли?

– Утописты, ты хочешь сказать?

– Да, вроде этого. Выступают за идеальное общество и искренне не понимают всей несбыточности своей мечты.

– Послушаем их главного и разберёмся. Если это в самом деле непрошибаемый тупизм – запретим их проповеди и порекомендуем им самим поскорее покинуть страну во избежание неприятностей…

Как и полагалось авторитетному античному философу, учёный грека оказался пожилым и полуседым бородачом. И Юлька таки не ошиблась, не говоря уже об агентуре Васкеса – старый философ был как раз из этих уранидов, буквально – детей Неба. Это они за святую гармоничную праведность своего учения так себя возносят. Собственно, те же самые орфики, только более практичной направленности – те считают, что сперва надо всё человечество перевоспитать, а потом уж из того перевоспитанного человечества свой идеальный социум строить, а эти считают примерно как один наш политик с родинкой – что главное нАчать, углУбить, а там уж процесс и сам пойдёт. Вот они и ищут со времён своего отца-основателя Алексарха, где бы им ещё нАчать так, чтоб ни одна сволочь под ногами не путалась и не мешала углУбить, пока процесс в натуре сам не пойдёт, гы-гы!

От мясного Деметрий и в самом деле отказался наотрез, полностью подтвердив наши сведения об евонных "братьях по разуму", но рыбным блюдам и моллюскам грек должное отдал – как оказалось, запрет распространяется только на теплокровных, а рыбу и всевозможных гадов им есть можно. Но и совсем уж фанатичного святошу он из себя не корчил и при виде того, как насыщаемся мясными блюдами мы, нотаций нам не читал и даже не морщился. Заинтересовался и яичницей, от которой отказался лишь потому, что она на сале, и я велел слугам зажарить ему яичницу на оливковом масле, которую он и уплёл с удовольствием. Не возбраняла уранидам их вера и вино, которое Деметрий тоже с наслаждением дегустировал из серебряной чаши – понемногу, как и мы, поскольку тоже не стал его водой разбавлять, когда ему объяснили, что это только испортит вкус напитка, а разбавить и уже в желудке можно – вот сок стоит, чтоб запить. В общем, мужик вёл себя вполне вменяемо, насколько это вообще возможно для ураниенутого.

– Афродита Урания и само Небо учат нас, что все люди – братья независимо от своего племени, и неправы те из эллинов, кто считает свой народ выше любого другого, – начал он наконец проповедь своего учения, – Варвары, конечно, остаются варварами, но это не их вина – это их беда. Никто не просветил их, не научил их Добру и не отвратил от Зла, – судя по его интонации, именно так, с больших букв, – Священный долг детей Неба – собственным примером указать правильный путь всем тем, кто всё ещё пребывает во тьме невежества, и тогда Добро воцарится во всей Ойкумене. На монетах Уранополиса сама Афродита Урания восседает на сфере, символизирующей весь мир, – грек показал нам успевшую уже почернеть от времени маленькую бронзовую монетку, на которой в самом деле просматривалось что-то вроде бабы, судя по длинному подолу, прибомбившейся на что-то такое в самом деле шарообразное и даже с намёком на координатную сетку, – Мало сохранилось таких монет, и теперь мы по ним распознаём своих братьев и сестёр.

– Сферическое сидение вашей Афродиты Урании на этой монете символизирует небесную сферу или земную? – поинтересовался я.

– В сферичность Земли как наиболее гармоничную форму для неё мы верим со времён Пифагора, – ответил Деметрий, – Тем более убедительны для нас и доводы самого Аристотеля, хоть и не в почёте у нас его учение в целом. Но просвещённость – пока удел немногих, и для большинства мы говорим о небесной сфере, в которую поверить легче, для нас же это обе сферы – и небесная, и земная.

– А на обороте – солнце?

– Солнце для непосвящённых, а для наших братьев и сестёр – любая звезда из тех, которыми усеяно небо, и которые – такие же солнца, как и наше, только они очень далёки от нас. Возможно, возле них есть и планеты, подобные нашей Земле, и наверное, Афродита Урания откроет нашим потомкам путь к ним, когда всё земное человечество достигнет небесной гармонии…