Текст книги "Мы, аристократы - 2 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

  – Леди, джентльмены, мы прибыли! А теперь – все расслабились, – я перевёл взгляд на девчонку. – Диана, мы здесь упражняемся в стихийной магии. У тебя какая палочка?

  – Берёза и перо розового фламинго.

  – Значит, воздушница и лекарь. Подожди пока, я сегодня кое-что Нотту обещал. Ребята, вы тоже подождите, сначала Тед повоюет.

  Я вынул палочку и сконфигурировал из песка мишени. Сегодня я создал их не в виде обычных чучел, а в виде Гилдероев на палочке, в попугайском костюме, с растрёпанными желтыми лохмами и идиотским выражением лица. Получилось так забавно, что даже самому понравилось. Винс и Грег хохотали, Драко чуть ли не икал со смеха, Тед предвкушающе ухмылялся.

  – Давай, Тед, вали эту гилдеройскую армию!

  Нотт был хорош. В считанные секунды он разнёс молниями проклятых гилдероев. Я восстановил их, и они были уничтожены по новой. Мы повторили веселуху несколько раз, и Тед, улыбаясь, поднял руки вверх в знак того, что ему достаточно.

  – Гарри, что же ты этого прежде не придумал! – в восторге восклицал Драко. – Ведь мы не только гилдероев крушить можем, но и Уизли, и Дина и даже самого Дамблдора! Слушай, поставь мне пару дамблдоров, я жахну!

  Я выставил ему пяток дамблдоров, и Драко от души разнёс их. Стоящая рядом со мной Диана улыбалась, как королева на представлении.

  – Всё, сами кого хотите конфигурируйте. Тед, иди сюда!

  По физиономии Нотта было видно, что он в отличнейшем настроении.

  – Что такое? – спросил он, подойдя.

  – Диана у нас, как и ты, воздушница, научи её чему-нибудь несложному и полезному. А я пойду тоже пару дамблдоров грохну.

  Полчаса спустя я вспомнил о Теде и порученной ему девчонке. Они с Дианой стояли лицом к лицу, он держал её за руку с палочкой и поправлял постановку её кисти. Диана тщательно повторяла движение за ним, от усердия она раскраснелась, её невзрачное лицо засияло изнутри, делая её почти хорошенькой. Тед что-то разъяснял ей, жестикулируя свободной рукой и взблёскивая мгновенной улыбкой.

  – Ну как у вас дела? – спросил я, подходя.

  Оба глянули на меня одновременно и одинаково, потом друг на друга, потом снова на меня.

  – Диана очень способная, она мгновенно обучается, – с лучезарной улыбкой сообщил Тед. Я и не знал, что он умеет улыбаться так. Лицо девчонки просияло от его похвалы.

  – Замечательно. Раз так, Диана, если ты захочешь продолжать занятия стихийной магией, за помощью обращайся к Нотту. Малфой у нас тоже воздушник, но что-то я сомневаюсь, что у него есть педагогические задатки. Мы ходим сюда почти каждый день. Специально звать и ждать тебя мы не будем, но если ты увидишь, что мы собираемся, можешь присоединяться.

  Ещё через полчаса сожжения дамблдоров я снова вспомнил про Диану. С непривычки она наверняка утомилась, ей на сегодня было достаточно. Тед всё еще обучал её, сквозь оживление девчонки явственно просвечивала усталость.

  – Тед!

  Оба едва заметно вздрогнули от моего слишком резкого голоса и уставились на меня.

  – Да?

  – Ты уморишь свою ученицу. Разве ты не видишь, что она устала?

  На его лице отразились разом испуг, смущение и вина.

  – Но я нисколько не устала, – запротестовала Диана.

  – Тебе нравится колдовать, поэтому ты неточно оцениваешь своё состояние. Не уверен, что тебе будет легко дойти до школы. Тебе ведь уже зябнется?

  – Не так чтобы... – она поёжилась.

  – Ясно, – не хватало ещё, чтобы девчонка упала в обморок на обратном пути. Я трансфигурировал песок в скамейку и расстелил на ней свой плащ. – Тед, позаботься о леди.

  Нужно было дозваться отсюда до хогвартского домовика. Трансфигурировав перед скамейкой невысокий стол, я постучал по нему и сосредоточился на вызове. Отклик пришёл, хотя и слабый.

  – Крепкий сладкий чай на шестерых, – стал я делать заказ.

  – И воздушных бомбочек, – подсказал Тед.

  – И много воздушных бомбочек, – я не сомневался, что один Винс сейчас их целую гору съест.

  Тед усадил Диану на скамью, закутал в свой плащ и подал ей чашку горячего чая с накрытого домовичкой стола. Парни один за другим подходили и усаживались вокруг стола прямо на песок, не утруждая себя конфигурацией.

  – Поттер, какой мажордом в тебе пропадает! – в который раз поддел меня Драко, уплетая бомбочки. – Неужели после школы ты не пойдёшь ко мне работать, я этого не переживу!

  – Обломись, Малфой, у тебя Добби есть.

  – Поттер, не напоминай! Это не домовик, это проклятье всего рода Малфоев!

  Добби мы все знали, поэтому хохот был дружным. Его не знала только Диана, но она видела, что всем хорошо и весело, и тоже улыбалась.

  Мы допили чай, устранили все следы нашей тренировки и не спеша отправились домой, обсуждая по пути, кто сколько уложил гилдероев и дамблдоров. Тед всю дорогу увлечённо рассказывал Диане о тонкостях воздушной магии, бережно поддерживая её под локоток. Девчонка вписалась в нашу дружную мужскую компанию гораздо легче, чем та же Гермиона.

  От хандры Нотта не осталось и следа. Массовое уничтожение гилдероев пошло ему на пользу, и на его лицо вернулась легкая полуулыбочка, свидетельствовавшая о его полном довольстве жизнью.

  – Тед, – окликнул я его, когда мы укладывались спать.

  – Что?

  – Ты бабник.

  – Ага.

  – Ты дурак.

  – Уже нет.

  – Спокойной ночи.

  – И тебе тоже.

  7.

  День рождения Гермионы пришёлся на субботу. Подарки для неё мы с Ноттом купили еще в последние дни лета, незадолго до отъезда в школу. Лучшим подарком для нашей умницы были книги, поэтому мы купили ей по книге и по коробке со сладостями. Думали, что это будет нашим маленьким праздником на троих, но Гермиона всё еще не разговаривала с Тедом, дожидаясь, что он начнёт мириться первым. Сплетни слизеринского общежития никогда не просачивались наружу, и она не знала, что в последние два дня Тед очень занят обучением Дианы.

  – У Грейнджер завтра день рождения, – сказал я ему накануне перед сном.

  Нотт посмотрел на меня так, словно я обязан найти ему хоть какой-то выход из положения.

  – Вручишь ей свой подарок, и она тебя простит, – продолжил я.

  – А оно мне надо? – неловкость во взгляде Теда перекрывалась решимостью. – Пусть сердится, я не против. Гарри, сам подумай – Грейнджер тащится от Гилдероя. Я у неё виноват тем, что пытаюсь вразумить её, и ещё тем, что я на него не похож. Гарри, ну зачем ей я, когда вон он живьём расхаживает! И, главное, зачем это мне?

  – Может, ты еще не делал ничего такого, из-за чего нельзя притвориться, что это было исключительно по-дружески? – предположил я, зная его деликатность с девчонками. – Что звал по имени – у маглорожденных это ни о чём не говорит. Допустим, ты просто хотел сделать ей приятное...

  Нотт просиял.

  – Точно, Поттер! Я тебе уже говорил, что ты гений?

  После завтрака мы взяли подарки и пошли искать Гермиону. Её нигде не было, и мы в конце концов узнали от попавшегося навстречу Колина Криви, что сейчас её поздравляют с днём рождения в гриффиндорском общежитии.

  – А давай пошлём ей подарки с совами? – обрадовался Тед. – Сколько можно круги по школе нарезать...

  Из совятни мы вернулись в общежитие. В гостиной, как обычно, сидела Диана с книжкой. Тед сел рядом с ней на диван, негромко спросил её о чём-то, кивнув на книжку, девчонка ответила. О чём они разговаривали, я подслушивать не стал, зато нельзя было не заметить, как говорили их взгляды. Что-то я не припомню, чтобы Тед так смотрел на свеженькую ясноглазую Гермиону, как на эту тощую бледную жердь бесполой внешности. Но девчонка оказалась умной, она точно подгадала момент, когда попасться ему на глаза. Приворотом она не пользовалась, я проверял, значит, мой друг клюнул на её незаурядность, романтик мерлинов... Впрочем, судя по тому, как она на него смотрела, я мог быть за него спокоен. Эта ни на каких Гилдероев не поведётся.

  Драко ушёл на тренировку, Винс и Грег пошли вместе с ним. Это что же, получается, что у меня наконец нашлось время на личные дела?

  В спальне я достал из своего сундучка блокнот Тома Риддла. Пока он лежал в сундучке, я никак его не ощущал, потому что заклинания на сундучке скрывали содержимое, но, вынув блокнот, я сразу же ощутил связь между ним и собой. Артефакт следовало замаскировать, чтобы его не заметил кто-нибудь из преподавателей. Кое-какие щиты я уже изучил за лето, но все они были боевыми, а мне был нужен маскирующий.

  Я положил блокнот в папку, с которой мы ходили на занятия, добавил туда перо, несколько листов пергамента, и пошёл в библиотеку. Там я взял пособие по щитам и стал выбирать подходящий. Кроме меня, в библиотеке никого не было, даже Гермионы, но минут через пять дверь в библиотеку отворилась, и в зал вошла младшая Уизли с сильно потрёпанной папкой под мышкой. Похоже, рыжая надоеда опять выследила меня и надумала позаниматься в библиотеке одновременно со мной. Она взяла у мадам Пинс какую-то книгу, села так, чтобы оказаться лицом ко мне, и стала писать обзор.

  Я пересел спиной к девчонке и вскоре забыл про неё. Библиотекарша ушла за полки, где она обычно что-нибудь читала, а я стал изучать маскирующие щиты, с помощью палочки пробуя их на блокноте. Наконец мне попался щит, полностью скрывший артефактную природу блокнота, в том числе и его связь со мной, но не мешавший работать с ним как с артефактом. Мне хотелось замаскировать сам артефакт и оставить связь, но таких щитов я в пособии не нашёл. Пришлось поставить хотя бы этот.

  Теперь мне предстояло разобраться с блокнотом. Я раскрыл его и полистал желтоватые потёртые страницы. Его можно было читать – но читать в нём было нечего, кроме подписи владельца. По словам Малфоя-старшего, общеизвестные проявители тайнописи на него не действовали, значит, нужно было искать малоизвестные проявители или вообще иные способы чтения. Ещё в нём можно было писать – но, как утверждал тот же Малфой, чернила вскоре исчезали со страниц. А раз так, я ничем не рискую, если напишу в нём что-нибудь.

  Я взял перо и, задумавшись на мгновение, вывел в блокноте "Том Риддл". Вполне подходящие к случаю слова, если писать совсем нечего.

  И вдруг – сюрприз! – под моей надписью стала появляться ещё одна.

  "Я здесь. Ты кто?"

  Довольно долго я созерцал проявившуюся строчку. Сначала я осознавал, что мне кто-то отвечает. Затем – что он считает себя Томом Риддлом. Затем – что я наверняка могу пообщаться с ним через блокнот. И наконец – как мне ему представиться.

  Учитывая, что между мной и артефактом имеется связь, лучше отвечать честно.

  "Я тоже Том Риддл", – написал я.

  "Я опознал тебя, но всё-таки спросил, потому что ты странно себя ведёшь. Я почувствовал, что ты не знаешь, как ко мне обратиться, и подсказал тебе."

  "Ты это можешь?"

  "Я могу внушать мысли тем, кто держит блокнот в руках, и накладывать на них Империо. Еще я могу забирать магическую энергию у людей, накапливать её и использовать для защиты артефакта. Когда мы с тобой общались в прошлый раз, мы договорились, что если человек – твой подчинённый, я его не истощаю. На твоих подчинённых есть твои метки, их видно на магическом плане."

  "А если метки нет?"

  "Заставлю его вернуть блокнот. Возможно, сначала как-то ещё с ним развлекусь, всё-таки моё нынешнее существование скучновато. Общаться с ним я буду за счёт его магической энергии, а не своей. Я, кстати, не понимаю, почему ты меня об этом спрашиваешь."

  "У меня обширное повреждение памяти."

  "Как тебя угораздило?"

  "В том-то и дело, что не помню. Об этом я и хочу поговорить."

  "Говори."

  Разговор, похоже, предстоял долгий. Я огляделся – рыжая писала свой отчёт, кроме неё, в библиотеке появились ещё две девчонки с Равенкло.

  "Здесь неподходящее место для серьёзного разговора", – написал я.

  "Понял, ищи другое."

  "Щит тебе не повредит?"

  "Нет."

  "Мне снимать щит, когда я обращаюсь к тебе?"

  "Не обязательно."

  "Тогда я попозже тебе напишу."

  "Давай."

  Я восстановил щит и убрал блокнот в папку. Возвращаясь в общежитие, я вспоминал, где можно пообщаться с артефактом и не быть случайно застигнутым. В нашей спальне было нельзя, туда в любую минуту мог войти Тед. Я ему доверяю, но он не владеет окклюменцией и поэтому не должен знать о блокноте. В библиотеку пока заходит мало учеников, но все равно они помешают сосредоточиться и могут заметить лишнее. Если где-нибудь в общих гостиных – малопосещаемых комнатах, потому что ученики предпочитают сидеть по общежитиям – но и туда может забежать на свидание парочка старшекурсников. Наконец мне вспомнилась куча пустых хозяйственных помещений, которые я видел в прошлом году неподалёку от кухни. Если забраться в одно из них и запереться на Коллопортус, вряд ли меня кто-нибудь потревожит.

  Я занёс блокнот в общежитие и пошёл на обед, а затем мы всей компанией отправились на озеро и пробыли там допоздна. Тед не забывал пригласить Диану, и теперь она ходила на озеро с нами. После ужина я прихватил с собой плащ-невидимку, надел его в туалете, накидал на себя скрывающих заклинаний и отправился в одну из хозяйственных каморок.

  "Том Риддл", – написал я в блокноте, устроившись в каморке поудобнее.

  "Я здесь", – пришёл отзыв.

  "Меня долго не было?"

  "Я не чувствую хода времени. Если блокнот никто не держит в руках, я нахожусь в состоянии сна без сновидений. Что у тебя случилось?"

  "Я не помню ничего о своём прошлом. Мне потребовалось полтора года, чтобы узнать хоть что-то о себе. Этот блокнот мне дал Малфой – знаешь такого?"

  "Абраксас?"

  "Нет, Люциус, его сын. Он хранил у себя этот блокнот до того, как отдать мне."

  "Выходит, это Люциус пытался что-то сделать с блокнотом – но я убедил его, что этот артефакт лучше не трогать. А до него кто был?"

  "Люциус утверждает, что прежде этот блокнот был у Беллатрикс Лестрейндж, хотя кто его знает."

  "Кто это такая?"

  "Ты и её не знаешь? Она – твоё наиболее доверенное лицо."

  "Не моё, а твоё. Я – это ты на семнадцатом году жизни. Что у тебя было позже, я плохо представляю. Ты мне почти ничего не сообщал."

  "Объяснись. Как это понимать – на семнадцатом году жизни?"

  "Ты совсем не помнишь свои школьные годы? И Дамблдора? И то, как создавал блокнот?"

  "Для меня это новости. Расскажи об этом."

  "Как тебе лучше – словами или скинуть память? Если память, то сними с меня щит."

  Насчёт скидывания памяти я засомневался. Насколько мне было известно из ментальной магии, чужие воспоминания пойдут подряд, и еще вопрос, как они лягут на мою собственную память."

  "Давай пока словами, самое главное."

  "Ты знаешь Альбуса Дамблдора?"

  "Он сейчас директор в Хогвартсе."

  "У тебя не осталось никаких воспоминаний о нём?"

  "Нет. На уровне интуиции я ощущаю, что его нужно опасаться, и догадываюсь, что он – врождённый легилимент."

  "Повезло тебе. Век бы его не помнил. Он – мой преподаватель трансфигурации и подонок еще тот. Ментальной магии меня, а значит, и тебя, научил он – в своих интересах, потому что ему есть что скрывать, а я кое-что из этого знаю. Этот блокнот был создан с его помощью. Как это сделать, он узнал у своего друга Слагхорна, профессора зельеварения. Меня он заставил участвовать в этом, потому что ему был нужен кто-нибудь для опытов, а я ему подходил. Так получилось, что по моей вине девчонка погибла, случайно. Дамблдор меня отмазал, подставив вместо меня Хагрида, которого он давно хотел выгнать из школы. Теперь Хагрид без палочки, а я завишу от Дамблдора и вынужден подчиняться ему, а то он меня сдаст. Я приютский, мне просто деваться больше некуда."

  "Дамблдор хотел выгнать Хагрида?!"

  "Да, он считал, что ему нельзя давать в руки палочку."

  "Откровенно говоря, и я так считаю."

  "И я тоже. Жалко, что ты не помнишь, как Дамблдор ухватился за эту возможность. Я ведь хотел прийти к директору с повинной – и надо было прийти. Но если ты знаешь Дамблдора, то наверняка знаешь, каким добрым дяденькой он бывает. Он мне тогда сказал, что я очень талантливый парень и что признание испортит мою будущность, а Хагриду в школе всё равно делать нечего. Ну я уши по ветру и распустил..."

  "А Хагрид до сих пор Дамблдору предан как собака за то, что тот его хотя бы при Хогвартсе оставил."

  "Дамблдор это умеет. Обдерёт догола, руки-ноги поотрывает, а затем всё вывернет так, что ты еще за это будешь ему благодарен. Ты сейчас от него сильно зависишь?"

  "Не настолько, как ты. И надеюсь переиграть его, а для этого мне нужно кое с чем разобраться, в том числе и с блокнотом. Расскажи, для чего блокнот был создан и что он из себя представляет?"

  "Это копия твоей памяти на момент создания и осколок твоей души. Такой артефакт называется хоркруксом и служит для восстановления после смерти. Дамблдор хочет сделать для себя хоркрукс, поэтому он поставил опыт на мне. Он считал, что убийство раскалывает душу и что оно необходимо для создания хоркрукса, поэтому торопил меня с ритуалом, но во время ритуала я обнаружил, что убийство не раскалывает душу – во всяком случае, непреднамеренное. Это очень осложнило ход ритуала, хотя в конце концов оказалось, что осколок души можно отколоть силой мага, проводящего ритуал. Дамблдор очень сильный маг, он с этим справился. Это последнее, что я помню как Том Риддл."

  Вот, значит, почему этот блокнот был таким ценным – он предназначался, чтобы вернуть Тома Риддла к жизни, если тот умрёт.

  "Такого осколка достаточно, чтобы возродить полноценную душу? И в каком виде возрождается личность после гибели мага?"

  "Хоркрукс сам по себе не может возродить полноценную душу – это как бы якорь души умершего. Благодаря ему погибший маг в бестелесном виде остаётся в материальном мире и может вернуть себе тело. Для этого он вселяется в какого-либо человека, подчиняет его и заставляет провести ритуал по восстановлению своего тела. Можно также вытеснить прежнюю душу и остаться в подчинённом теле, но у тех, чья душа легко вытесняется, обычно и тело никудышное. Если хоркрукс разрушить, его содержимое объединяется с душой мага, от которой оно было отделено, хотя с помощью некоторых артефактов его можно уничтожить вместе с содержимым. Чтобы маг сохранил свою личность с полноценной душой, нельзя создавать больше одного хоркрукса, так как после отделения осколка души для её восстановления требуются десятилетия. Видимо, имеется критический минимум, после которого нельзя восстановить душу, но чтобы это проверить, нужно создать несколько хоркруксов."

  "Если ты – только осколок души, как ты можешь думать и разговаривать?"

  "Я не осколок души. Со мной был проведён усложнённый ритуал, чтобы я мог рассказать о ходе опыта, а для общения со мной был взят блокнот в качестве носителя хоркрукса. До начала ритуала создания хоркрукса была сделана полная копия моей личности, поэтому с тобой я разговариваю как призрак, заточённый в блокнот, а осколок души сам по себе и не относится к тому, что я могу думать и разговаривать. После опыта меня расспрашивали вы оба – ты и Дамблдор."

  Сведения от Тома, хотя и были шокирующе новыми, довольно-таки легко уложились в моей голове. Но поразмыслить было над чем, поскольку блокнот был создан в 1942-м году, а я, по всей видимости, был продуктом 1980-го года. С тех пор много воды утекло...

  "Почему ты молчишь?" – появилась строка в блокноте.

  "Обдумываю то, что ты сказал. А разве ты сейчас не спишь?"

  "Пока я у тебя в руках, я бодрствую и могу думать. Дамблдор начал изучать хоркруксы недавно, но кое-что я уже знаю. Могу и подсказать что-нибудь. Ты говоришь, у тебя потеря памяти – это не из-за болезни или возраста?"

  "Видимо, из-за травмы. Что касается возраста, моему телу сейчас двенадцать лет. В десять лет я сильно разбил голову, очнулся в больнице и с тех пор осознаю себя как личность. Сам я ощущаю себя взрослым."

  "Очень интересно. Расскажи подробнее."

  "Когда я очнулся, я осознавал себя как взрослую личность без малейших сведений о себе – примерно как в первое мгновение пробуждения, когда сознание уже включилось, а мозги еще не заработали. У меня были воспоминания ребёнка, которому принадлежало тело, но я знал, что эти воспоминания не мои. Никаких собственных воспоминаний о прежней жизни у меня не было и до сих пор нет. Зато есть знания, причём неплохие. Они становятся доступными только после того, как я сталкиваюсь с ситуацией, в которой они применяются. Пока этого не случилось, я не знаю, есть они у меня или нет. Сейчас я предполагаю, что в голову ребёнка я попал, когда ему было полтора года. Если тебе что-то говорит имя Вольдеморт, этот маг тогда оставил на лбу ребёнка неисчезающий шрам."

  Где-то с минуту ответа не было, словно заключённый в блокноте Том и вправду размышлял. Затем появился ответ:

  "Да, я еще на втором курсе придумал себе это прозвище. С какой дури я мог устроить такое с ребёнком, я не представляю – это было бы смертельно опасно в первую очередь для меня. Хоркрукс нельзя помещать в разумное существо, особенно в голову, потому что туда может отделиться главная часть души. Если это произошло, маг перестаёт быть самостоятельной личностью. Знания и навыки откладываются в главной части души, а память о событиях – в её других частицах, отсюда следует, что с тобой так и получилось. Судя по твоим словам, ты – пробуждённый хоркрукс прежнего Тома Риддла, созданный из ядра его души. Наверное, после травмы ребёнок долго был без сознания, а ты пробудился и занял его место, потому что телу грозила гибель. Фактически, Том Риддл – это теперь ты, даже если его тело еще живое."

  "Оно живое, я в прошлом году обнаружил его в Хогвартсе. Дамблдор сохраняет его."

  "Педик чёртов!!! Или я там старый?"

  "Я бы дал лет сорок. И я понимаю, о чём ты."

  "Прискорбно. Какие у тебя с Дамблдором общие дела?"

  "Я учусь в его школе, он мой опекун."

  "И больше ничего?"

  "Нет."

  "Завидую. Держись от него подальше, или он выпьет тебя досуха, как паук муху. Он говорит, что делает всё ради высшего блага, но умалчивает, что высшее благо – это его благо."

  "Догадываюсь. Давай прервёмся, а то у меня в голове каша и я уже не соображаю, о чём спрашивать. Мне нужно обдумать, что ты мне рассказал."

  "Давай. Пока."

  8.

  К понедельнику нужно было написать отчёт по зельеварению, поэтому мы с Ноттом после завтрака пошли в библиотеку. Чуть позже туда пришла Гермиона и сразу же подсела к нам.

  – Спасибо, ребята, за подарки, я очень тронута, – сказала она. – Вчера я искала вас, чтобы поблагодарить, но не нашла.

  – Извини, что мы не вручили их лично. Вчера мы целый час разыскивали тебя по школе, пока Криви не сказал нам, что ты в общежитии. Так и пришлось послать подарки с совами, – ответил я. – Как тебя поздравили грифы?

  – Замечательно, – просияла Гермиона. – Мне надарили конфет, открыток и даже цветов. С вашими подарками, конечно, не сравнить, только вы двое догадались подарить мне книги, но всё равно приятно. И, Поттер, не называй нас грифами, это всё-таки мой факультет.

  – Хорошо, учту.

  – Знаешь, мы с Джинни теперь лучшие подруги. Она со мной только о тебе и говорит.

  – Джинни – это кто?

  – Как кто? – опешила Гермиона. – Джинни – это младшая сестра Рона, она в этом году в Гриффиндор поступила.

  Я закатил глаза к потолку. Мысленно. Рыжая-бесстыжая – вот о ней я и не подумал.

  – Надеюсь, ты ей ничего обо мне не рассказываешь?

  – Что нельзя рассказывать, то я не рассказываю. Но ей ведь и остальное интересно – как ты учишься, что ты любишь, что читаешь...

  – Не надо ей вообще ничего рассказывать.

  – Поттер, но почему? Это всё равно никакая не тайна. Что тут плохого, если я расскажу?

  – Что я читаю – это, кстати, тайна.

  Ничего не поделаешь, трепаться обо мне всё равно будут. Зря я надеялся, что хотя бы Грейнджер этим не страдает.

  – Что ты читаешь, Джинни и не спрашивает, это я так... – Гермиона слегка зарумянилась. – Она больше спрашивает, какие девчонки тебе нравятся и как тебе понравиться.

  – И что ты ей сказала? – вот здесь мне действительно стало интересно.

  – По правде говоря, Поттер, я сама не знаю, что ей говорить. Я пока сказала, что умные.

  – Грейнджер, ты молодец, – Гермиона улыбнулась, ей было приятно, что она догадалась. – И не забудь сказать ей, что я люблю воспитанных девчонок, а не таких, которые всё время бегают за мной и глазеют на меня, как на музейный экспонат. И ещё добавь, что меня тошнит от рыжих и что веснушки я ненавижу. А если она начнёт спрашивать, какие у неё шансы, постарайся довести до её сведения, что я не стану мутить с ней, даже если она останется последней девчонкой на земле. Лучше человечеству вымереть, чем жить с таким генофондом.

  Тед рядом со мной хмыкнул в кулак – он уже знал из магловских книг, что такое генофонд. Гермиона возмущённо уставилась на меня.

  – Поттер, ну нельзя же так! У Джинни к тебе чувства, их надо щадить!

  – Зачем?

  – Чтобы ей больно не было!

  – А обо мне подумать? Эта рыжая дура меня уже так достала, что я закоулками по школе пробираюсь, лишь бы не попадаться ей на глаза. Грейнджер, если ты жалеешь чувства своей лучшей подруги, разъясни ей это в мягкой форме, или она услышит это в жёсткой.

  – Ты... ты... – Гермиона сердито сверлила меня глазами – я посмел не восхититься её лучшей подругой. – Джинни очень отзывчивая, она за меня перед Дином заступилась, а ты...

  – Грейнджер, давай эту тему закроем. Не навязывай мне свою подругу в заступницы, с Дином я как-нибудь сам справлюсь.

  – Поттер, если ты мне друг, не смей так отзываться о моей подруге! Мы с тобой друзья или нет?

  – Как скажешь.

  – Поттер, ты невозможен.

  – Грейнджер, какой есть.

  Гермионе хотелось надуться на меня, но она еще не помирилась с Тедом. Первой заговаривать с парнем она не собиралась, но, судя по брошенным вкользь взглядам, ожидала, что он заговорит с ней, и тогда мир будет подписан. Ей нельзя было ссориться сразу с обоими, тогда у неё не оставалось причин находиться в нашей компании – поэтому она только нахмурилась и стала листать учебник. Когда мы с Тедом закончили писать обзоры, он пошёл сдавать книги, а я попрощался с Гермионой, и мы с ним покинули читальный зал.

  Пообщаться с Томом в воскресенье у меня не получилось. Днём я был с друзьями на озере, а после ужина у нас было воскресное собрание, закончившееся очень поздно. У меня созрели вопросы к Тому и мне не терпелось задать их, поэтому я решил поговорить с ним в понедельник после занятий, пока меня не отловили для других дел. После обеда я захватил с собой блокнот и плотно обвязался под мантией плащом-невидимкой, рассчитывая надеть плащ в туалете и улизнуть в каморку.

  Но на последнем занятии, по пути с лекции по гербалистике в теплицы, случилась неприятность. Когда наш класс спускался по лестнице, кто-то на самом её верху поскользнулся и покатился вниз, сметая на своём пути всех, кто шёл перед ним. К основанию лестницы прибыла куча слизеринцев вперемешку с гриффиндорцами, прямо под ноги к авторам заподлянки – близнецам Уизли и их закадычному приятелю Ли Джордану, который, помнится, участвовал в нападении на кошку. Здесь же крутились Колин Криви с фотоаппаратом и мелкая Уизли.

  Пока мы вставали и собирали разлетевшиеся учебные принадлежности, пока отправляли в больничку Парвати Патил с переломом руки, близнецы с Джорданом стояли и ржали как идиоты, а Криви непрерывно щелкал фотоаппаратом. Я пролетел две трети лестницы и очень больно ушибся, хоть и не подавал вида. Кое-как дотерпев до конца урока, я всё-таки накинул плащ и пробрался в каморку.

  Блокнота в папке не было.

  Долго вспоминать не пришлось – было понятно, что когда я после падения собирал вещи и у меня в глазах темнело от боли, я забыл про блокнот. Он мог отлететь в угол или его по ошибке мог подобрать кто-то другой. Там было столько учеников, что я не знал, на кого и думать.

  Разумеется, я побывал на месте происшествия и тщательно осмотрел холл под лестницей, с которой мы скатились, но никакого блокнота там не нашлось. Значит, кто-то подобрал его, если не сразу, то позже. Мне вспомнились слова Тома, что он может заставить владельца вернуть блокнот – но для этого блокнот нужно было держать в руках. Мерлин, кто бы снёс этим рыжим придуркам их пакостливые головы, насколько бы мир стал чище...

  Я отнёс плащ-невидимку в общежитие и пошёл сдаваться мадам Помфри. Как оказалось, у меня треснули два ребра, которыми я приложился об угол ступеньки. Впрочем, во вторник с утра меня уже выписали.

  В последующие дни блокнот не вернулся ко мне. Скорее всего, кто-то бросил его в свои вещи и забыл о нём. Теперь я жалел, что наложил на блокнот щит и из-за этого не мог отследить его местоположение, а ведь такой удачной идеей казалось... По слухам, Дамблдор должен был появиться в школе в первых числах октября, а после возвращения он, несомненно, захочет пообщаться со мной. Ему наверняка уже донесли, что летом меня видели с Малфоями, и если он не вызвал меня сразу же, значит, у него было дело поважнее, чем Мальчик-Который-Выжил.

  Мне не хотелось выдавать ему свои ментальные способности, поэтому я снова начал настраивать защиту Элузио, выбрав для неё несколько школьных воспоминаний прошедшего месяца, в том числе падение нашего класса с лестницы, со смеющимися рожами близнецов Уизли на первом плане, и моё последующее посещение больнички. Пусть посмотрит.

  Внезапно мне пришло в голову, что магловские зеркальные очки могут оказаться хорошей защитой от проникновения в память. Зеркальные очки появились сравнительно недавно – неудивительно, что в консервативном магическом мире с его пренебрежением ко всему магловскому не додумались использовать их для защиты.

  Эта идея так захватила меня, что я сразу же написал Малфою-старшему письмо и переслал через Драко. Лорд Малфой явился в Хогвартс уже на следующий день, прихватив с собой несколько зеркальных очков различного дизайна. Хотя родителям было запрещено навещать детей во время учёбы, у Малфоя, как председателя попечительского совета Хогвартса, был свободный доступ в школу через каминную сеть.

  Мы впятером вместе с Малфоем-старшим собрались в спальне Драко. О том, почему нельзя смотреть в глаза Дамблдору и Снейпу, мои друзья узнали еще летом. Всем было уже известно, что я читал о ментальной магии и кое-что о ней знаю.

  – Нужно проверять, – сказал я, когда Малфой-старший выложил очки на стол. – Тед, придётся пробовать на тебе.

  Нотт слегка поморщился – кому понравится, когда у него роются в памяти – но выбора у нас с ним не было.

  – Что я должен делать? – спросил он.

  – Сначала я посмотрю твою память, а потом ты наденешь очки, чтобы я мог сравнить, – я сунул ему в руку очки. – Если не хочешь, чтобы я случайно прочитал что-то ненужное, выбери какое-нибудь воспоминание и сосредоточься на нём. Готов?