Текст книги "Мы, аристократы - 2 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

   Поблизости оказалась Гермиона, всегда реагировавшая на "грязнокровку" как бык на красную тряпку и никогда не упускавшая возможности поучить кого-нибудь уму-разуму.

  – Как тебе не стыдно, Забини! – возмутилась она. – Как можно попрекать человека происхождением, которого он не выбирал!

  Забини не ожидал её вмешательства и в первые мгновения соображал, как на него реагировать.

  – Грейнджер, ты уж проходи, пожалуйста, – посоветовал он наконец. – Это наше мужское дело, девчонок оно не касается.

  Его отговорка только еще больше возмутила Гермиону.

  – Ты, оказывается, ещё и сексист, Забини! – сердито заявила она. – Ну почему со мной ты можешь говорить вежливо, даже слово "пожалуйста" знаешь, а с Томасом не можешь? Он такой же маглорожденный, как и я!

  – Сейчас, такой же... – раздражённо буркнул Забини. – Дин у вас вообще никто, а на тебя сам Поттер заявил права...

  Глаза Гермионы от изумления чуть не выкатились на пол.

  – Что?! Какие права?!

  Забини, сообразивший, что сказал лишнее, только пожал плечами. И без того рассерженная Гермиона от этого жеста завелась окончательно.

  – Какие права?! – повторила она. – Я что ему – рабыня? Сейчас не Средневековье, сейчас двадцатый век на исходе!

  Странно, что она, такая начитанная, до сих пор не удосужилась почитать про общественное устройство магической Британии. Маги живут дольше, поколения у них сменяются реже, поэтому наше общество, в отличие от магловского, всё еще оставалось сословным и в нём сохранялось кое-что от Средневековья.

  Забини отмалчивался. Оскорблённые чувства Гермионы требовали немедленного излияния, и она вспомнила, что где-то здесь должен быть и сам нарушитель её неотъемлемого права на самоопределение личности. Она поискала глазами на нашей трибуне и совсем неподалёку обнаружила нас с Тедом. Словно взбесившийся громамонт, Гермиона устремилась ко мне.

  – Поттер!!!

  Я встал. Тед последовал моему примеру. Сидеть при даме неприлично, да и маленькое это удовольствие, когда над тобой нависает бешеная фурия. Слизеринцы один за другим останавливались, скандал заинтересовал их чрезвычайно. Впрочем, и гриффиндорцев тоже. Те, кто оказался поблизости, окликали тех, кто уже отошёл, и вокруг нас менее чем за минуту собралась внушительная толпа.

  – Поттер, что это значит?! – налетела на меня Гермиона. – Все знают, что ты заявил на меня какие-то права, а я не знаю? Как ты можешь решать что-то обо мне без меня и за меня, Поттер?! Я думала, мы с тобой друзья, а ты такой же подлый, как и все вы, слизеринцы!!!

  Я не стал бы покровительствовать Гермионе без её ведома, но так получилось. Она попала под защиту рода Поттеров, когда я на первом курсе вступился за неё на воскресных посиделках, потому что моё высказывание случайно совпало с одной из форм объявления родового покровительства на официальном собрании. Я сам узнал об этом где-то месяц спустя, когда поинтересовался у Теда, почему слизеринцы перестали задевать Гермиону. Ничего обидного или неприличного в покровительстве не было, оно означало, что род Поттеров заявляет единоличное право на принятие выбранной персоны для службы роду, и считалось доверительным шагом, как и выбор приближённых. Покровительство касалось только межродовых отношений, оно не распространялось на государственные службы и не запрещало поступать туда на работу. Статус мага, принятого под покровительство какого-либо знатного рода, был выше статуса непринятого безродного мага, вне зависимости от чистоты его крови.

  – Грейнджер, замолчи, – попытался остановить её Тед.

  – Я не с тобой разговариваю, а с Поттером! – срезала она его. – Поттер, ты кем меня считаешь? Рабыней? Прислугой? Содержанкой?

  Отвечать ей было бесполезно. Так уж устроены девчонки – если они начали орать, их лучше не перебивать, пока не проорутся. Что, собственно, только что и было продемонстрировано на Нотте.

  Тед поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой. Не его лице было написано "соболезную, но ничего не поделаешь". Я молча выслушивал попрёки Гермионы, пока она не стала выдыхаться и ей не потребовалось подлить масла в свой огонь.

  – Поттер, ты чего молчишь?! Отвечай немедленно!

  – Грейнджер, я так понял, что ты не знаешь, из-за чего возмущаешься, но всё равно категорически против, да?

  – Как это не знаю? – снова взвилась она. – Ты заявил на меня права, как на какую-нибудь вещь – на моём месте кто угодно возмутился бы!

  Если бы у неё хватило дальновидности сначала разобраться в наших обычаях или хотя бы устроить мне скандал с глазу на глаз, всё еще могло бы обойтись. Но стерпеть такую выходку на глазах у половины Хогвартса означало безвозвратно загубить свою репутацию в магическом сообществе.

  – То есть, ты против моего покровительства? – уточнил я.

  – Да!

  – И отказываешься от него?

  – Да!

  Мы были не на официальном собрании, поэтому для отказа требовалась полная формулировка.

  – Ладно, пусть будет так, – я обвел взглядом собравшуюся вокруг толпу и повысил голос: – Я, Гарри Поттер, наследник рода Поттеров, принимаю публичный отказ Гермионы Грейнджер и лишаю её покровительства своего рода.

  Слизеринцы заулыбались и одобрительно загудели. А Уолтер Бойд даже сделал мне ручкой и не удержался, чтобы не выразить своё одобрение:

  – Браво, Поттер, ты не безнадёжен! Надеюсь, это научит тебя не подбирать всякую шваль!

  Поскольку о покровительстве было известно только в Слизерине, гриффиндорцы узнали о нём в тот момент, когда Гермиона его лишилась. Что это для неё означало, не понимали только маглорожденные, поэтому активная поддержка со стороны грифов резко сменилась молчанием. До Гермионы всё-таки дошло, что вокруг происходит что-то неправильное, и теперь она непонимающе оглядывала довольные физиономии слизеринцев и сочувственные гриффиндорцев.

  – Поттер, что это значит? – от растерянности она забыла, что только что кричала на меня, и теперь обращалась ко мне за разъяснением, как к другу.

  Я посмотрел на Гермиону и ничего не сказал. Задерживаться здесь было незачем, и я прошёл мимо неё к выходу со стадиона. Тед последовал за мной. Перед нами расступались.

  Пусть кто-нибудь другой просветит её, что бывают необратимые поступки.

  Субботний вечер был у меня свободен, и я наконец собрался пообщаться с Томом-из-дневника. В туалете Плаксы Миртл весь вечер обреталась Плакса Миртл, поэтому я решил пробраться в тайную комнату через вход около зельеварен. Там как раз никого не было, потому что отработок никому не назначили, а Снейпа вызвал директор. Прихватив с собой самопишущее перо и плащ-невидимку, я бепрепятственно дошёл до зельеварен и отыскал вход. Он находился в преподавательской зельеварне, закрытой на пароль, но поскольку теперь все двери Хогвартса открывались передо мной без пароля, я благополучно проник внутрь.

  Этот вход был короче и чище туалетного. Без ущерба для своей мантии я спустился в зал, где, свернувшись кольцами, дремал Шшесс.

  – Госсподин? – приподнял голову змей. – Ты ссегодня пришшёл другим путём?

  – В туалете ссегодня призрак, Плаксса Миртл, она увидела бы меня. Ей почему-то нравитсся проводить там время.

  – Это для неё мессто привязки, она там умерла.

  – Не повезло девчонке – умереть в туалете, – посочувствовал я.

  – Она умерла из-за меня, госсподин.

  – Из-за тебя? Ты же говорил, что не убиваешшь без приказа?

  – Сслучайноссть. Она увидела меня в проёме, когда меня вызвал Том, и ссразу же захлопнула дверь ссвоей туалетной кабинки. Я ничего не усспел сстереть из её памяти, она умерла от разрыва ссердца. У неё ссердце было сслабое, госсподин.

  – Яссно. Мне сейчасс понадобитсся твоя помощщь, Шшесс. Мне нужно поговорить ссо ссвоей шесстнадцатилетней копией в блокноте-артефакте, но я ей не доверяю. Она может брать под Империо, поэтому нужно, чтобы ты покараулил нашш разговор. Ессли я вдруг пойду сс этим артефактом к выхходу, вытащщи его у меня из рук, договорилиссь?

  – Я посслежу, госсподин, но вам ничего не угрожает. На такие артефакты сставят защщиту, чтобы обезопассить их ссоздателя, но ессли этого нет, вашша копия вссё равно сслабее васс.

  Шшесс пристроился у входа во внутренние покои Салазара, а я вошёл туда и достал с верхней полки блокнот. Едва я открыл его, на первой странице появились слова:

  "Том, ты? Как у тебя дела?"

  Беспокоится, засранец мелкий.

  "Под контролем. Мне нужно спросить тебя кое о чём."

  "Давай."

  "Помнится, ты говорил, что этот блокнот – первый опыт создания хоркруксов, который поставили вы с Дамблдором. Вы собирались продолжать эти опыты?"

  "Да. Дамблдор хотел узнать, сколько можно наделать хоркруксов для одной души без потери её личности. От меня требовалось добровольное согласие, и он взял с меня магическую клятву."

  "Как ты мог согласиться на неё?"

  "Мне это совсем не нравилось, но Дамблдор обещал помочь мне отомстить отцу за меня и за смерть моей матери. И ещё он обещал, что не станет разрушать мою личность – судя по тому, что ты рассказал мне, обещание он не сдержал, но у меня были причины доверять ему. Он ценит не только мою магическую силу, но и мои умственные способности, и не заинтересован в их потере. Кроме того, у него имеется и другой интерес... в общем, на клятву я согласился, все альтернативы были ещё хуже."

  "Понятно. А в какие предметы вы планировали поместить хоркруксы?"

  "Когда мы обсуждали возможные носители хоркруксов, было решено использовать под них что-нибудь ценное – фамильный артефакт или историческую реликвию. На них и чары лучше держатся, и отношение к ним у людей другое. У моих родственников по матери есть фамильное кольцо, которое должно стать следующим хоркруксом. Я о кольце не знал, но Дамблдору откуда-то стало о нём известно, и он предложил мне заполучить его. Ещё он говорил об артефактах Основателей Хогвартса и собирается искать их. Он уже выяснил, что один из них, медальон Слизерина, был у моей матери и что она продала его, чтобы не умереть с голода. Дамблдор не говорил этого прямо, но я догадался, что под свой хоркрукс он предназначает меч Гриффиндора. Он сумел узнать, что меч хранится в директорском кабинете Хогвартса, и теперь спит и видит себя на директорском месте."

  Пока я запоминал слова Тома и раздумывал, не упустил ли я что-нибудь из вида, в блокноте появились слова:

  "Ты не хочешь спросить, почему я не заставил девчонку сразу же вернуть блокнот тебе?"

   "Я это и так знаю. Потому что ты не захотел," – написал я, усмехнувшись про себя. – "Мне нужно обдумать твой рассказ, я еще вернусь."

  Не дожидаясь ответа, я закрыл блокнот. И что мне с тобой делать, Том? Я не настолько слаб, чтобы убить тебя, но и не настолько силён, чтобы освободить тебя. Жди пока, время для тебя ничего не значит. Мне еще рано решать твою судьбу.

  Всю эту неделю, пока я вечерами пропадал у Филча, Тед в одиночку осваивал Выручай-комнату. Вернее, на пару с Дианой, но, как говаривал наш король Эдуард Третий, основатель Благороднейшего Ордена Подвязки – «пусть стыдится тот, кто плохо об этом подумает». Честь юной девы, оставшейся наедине с Тедом, была сохраннее, чем в Гринготсе. Парень был воспитан старой незамужней тёткой на мировой классике не позднее девятнадцатого века и потому был нисколько не заражен таким паскудством, как современные магловские нравы. Я сказал бы, что он был последним романтиком эпохи идеализированного Средневековья, где было поклонение Прекрасной Даме и не было права первой ночи. Не от мира сего – сказали бы про него Дадли с дружками, если бы знали это выражение. Ну и пусть. Хочу в тот мир, от которого Тед.

  Я вернулся из тайной комнаты еще до отбоя. Свободные полчаса я потратил на чтение главы о подарках в своей книге-артефакте и узнал, кому можно дарить простые подарки, кому – намагиченные, а кому – магические, к которым относятся амулеты и артефакты. Перед самым отбоем, когда я дочитывал о том, как выбирать подарки для семейных событий, в дверях появился Тед. Он широко улыбнулся в ответ на мою приветственную улыбку, встал в стойку проведения силы, поднял руки вверх и выбросил пальцы, между которыми заискрили крохотные бело-голубые разряды. Судя по настроению Нотта, вечер у него удался.

  – А знаешь, Диана здорово рисует, – доверительно сообщил он.

  – Ты это только что узнал?

  – Нет, только что захотел рассказать. – Тед вытащил из шкафа свою ночную пижаму и стал скидывать с себя мантию и остальное, готовясь ко сну. – Комната сегодня выдала нам с Дианой почти такую же библиотеку, но обстановка в ней была поприличнее, а на чайных столиках лежала папка для рисования и музыкальный артефакт с моими любимыми колдозаписями. Мы слушали музыку, а Диана рисовала меня.

  – Покажешь?

  – Всё пока там осталось. Когда она закончит, то отдаст мне рисунок, и я тебе покажу. Она обещала.

  – Разве он там сохранится?

  – Если комната одна и та же, там ничего не пропадает. – Тед облачился в пижаму и улёгся в постель. С заметным удовольствием он вытянулся под одеялом и заложил руки за голову. – Гарри, по-моему, нам пора возвращаться к тренировкам. Весна наступает, да и вообще... если мне перед отбоем хочется что-нибудь большое молниями разнести, значит, я слишком мало устаю за день.

  – На улице самая слякоть, туда еще рано. Давай завтра парней позовём и после обеда сходим в Выручай-комнату. Мне давно уже интересно, какой она станет, если запросить боевой зал.

  – Значит, не настолько интересно, если ты никак туда не соберёшься.

  – Дела замучили. После ужина я на следующей неделе занят, у меня ещё неделя отработок у Филча. А до ужина слишком много народа шляется по коридорам.

  – Можно часам к пяти туда собраться. Через подъём в восточном крыле, там мало кто ходит.

  – Я сейчас смогу бывать там два раза в неделю, не чаще. А если у тебя сил многовато остаётся, присоединяйся к тренировкам Грега и Винса, они тебя живо замучают.

  – Да, накачались они неслабо... – Тед хмыкнул. – Надо подумать...

  Прежде, чем звать в Выручай-комнату остальных парней, мы с ним решили сначала сами взглянуть на зал. В воскресенье после обеда мы попросили их дождаться нас в общежитии, а сами из банкетного зала прошли сразу в восточное крыло, где по винтовой лестнице поднялись на седьмой этаж. К этому времени я наловчился вызывать окружающий кусок карты Хогвартса на ходу и держал его в уме на случай, если нам кто вдруг встретится, но в неучебное время здесь действительно никто не ходил. Мы без помех несколько раз прошлись перед Выручай-комнатой, пока не появилась дверь, и вошли внутрь.

   Налево от входа мы увидели такой же уголок отдыха, прямо напротив – занавеску на стене, за которой скрывался проход к санузлам и большому старинному шкафу. Зато направо, если пройти через арку в перегородке, находилась уже не библиотека, а просторный зал с высоким потолком и с гилдероями у торцовой стены.

  – Ничего так зал... – Тед разнёс пару гилдероев в хлам, затем восстановил их. – Привыкаешь всё-таки проводить силу – когда её долго не расходуешь, возникает такое же пресыщение, как при обжорстве.

  – У меня не возникает, я много колдую.

  – Что-то не замечал я...

  – Я в основном невербальные применяю. И на отработке сейчас кое-что трачу на Вингардиум Левиоса.

  – Надо учесть. Пошли за парнями?

  – Пошли.

  Обратно мы спустились другой лестницей, расположенной ближе к нашему общежитию. Я всё время следил в уме за окрестностями и, когда мы собирались выйти с лестничной площадки в коридор, заметил там три движущиеся в нашу сторону точки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся Рональдом Уизли, Грейнджер и Лонгботтомом. Сделав Теду знак прижаться к стене, я накинул на нас обоих заклинание отвода глаз.

  Несколько секунд спустя они миновали лестничный выход. В проёме мелькнула рыжая всклокоченная башка Уизли, лохмы Гермионы и круглое доброе лицо Лонгботтома, совершенно растерянное. Раздался ломкий басок Рональда: "Лонгботтом, да не трясись ты так, ты же храбрый парень", – и приглушённый голос Гермионы, всё равно командный: "Невилл, ты должен идти с нами, ведь мы же друзья, верно?"

  Они скрылись за поворотом, но я продолжал стоять, одной рукой придерживая Теда у стены и просматривая на ментальной карте, куда они направились. Увидев наконец, что компания свернула в запрещённый коридор, я подумал, что им нечего делать в такой близости от входа в тайную комнату. Если бы Пивз сейчас где-нибудь рядом нашёлся... Я напряг мысль в поисках полтергейста на территории Хогвартса.

  – Вы меня звали, мистер Поттер? – я открыл глаза и увидел зависшего передо мной Пивза, неведомо как перенесшегося ко мне.

  – К туалету Плаксы Миртл сейчас прошла компания нарушителей. Сообщи о них Филчу и устрой им весёлую жизнь.

  Пивз злорадно хихикнул и понёсся выполнять задание. Я отпустил Теда и кивком позвал его за собой.

  – Я сплю и вижу сны? – поинтересовался он.

  – Причём такие, о которых лучше никому не рассказывать.

  – Понял. А могу я попросить тебя выступить в роли толкователя снов, раз уж мы их вдвоём видим?

  – Всё прозрачно, Тед. Эта троица пошла к туалету Плаксы Миртл, а ходить там запрещено. Им там нечего делать.

  Нотт скептически фыркнул, но ничего не сказал. В общежитии мы позвали с собой Грега, Винса и Драко, по пути объяснив им принцип проникновения в Выручай-комнату. Парни, в восторге и от зала, и от открывшихся перспектив, с полным пониманием отнеслись к тому, что существование комнаты нужно держать в секрете. В школе, где учится без малого три сотни человек, такой ресурс оказался бы слишком востребованным, чтобы им делиться.

  Мне не понравился интерес гриффиндорской троицы к туалету Плаксы Миртл. Уизли и Лонгботтома я не брал в расчёт, но насколько я знал Гермиону, она ничего не делала просто так. Проследив по карте, что троицу выгнали оттуда, я на обратном пути завернул туда и повесил в начале запрещённого коридора следилку, которая просигналила уже через час. На этот раз Гермиона была одна и около получаса чем-то занималась в туалете Плаксы Миртл.

  Когда она ушла, я взял плащ-невидимку и отправился посмотреть, что привлекло туда Гермиону. Последняя кабинка заброшенного туалета была закрыта на Коллопортус, снять который мне не составило труда. Там на унитазе была установлена пластина с алхимической треногой, на которой грелся котёл с тихо побулькивающим зельем.

  23.

  Гермиону быстро просветили, во что ей обошлось удовольствие наорать на меня публично. Она не только осталась без покровительства рода Поттеров – теперь ни один знатный род, в котором узнают об её отказе, не примет её в круг своих интересов, а слухи у нас расходятся очень быстро. Уже на следующий день девчонка поглядывала на меня виновато и весьма расстроенно.

  Не успел я отработать две недели у Филча, как получил ещё две, и опять из-за Снейпа. Урок зельеварения в вторник, как обычно, начался с зачитывания оценок за сданные на проверку обзоры, сопровождаемого язвительными комментариями Снейпа. Сегодня профессор особенно свирепствовал, отчего оценки были ниже обычного, и даже Гермиона получила "удовлетворительно". Превосходной оценки Снейп ей никогда не ставил, но "выше ожидаемого" она получала у него стабильно.

  – Я устал снисходить к вашим скудным умственным способностям, Грейнджер, – объявил он, возвращая ей свиток. – Вы никогда не научитесь писать обзоры, если я буду вас щадить.

   Глаза Гермионы налились слезами обиды за незаслуженно низкую оценку.

  – Профессор, я же написала тридцать пять дюймов...

  – А с вас сколько требовалось? Пятнадцать.

  – За пятнадцать вы мне вообще "тролля" поставите... – всхлипнула девчонка.

  – Только не ревите, Грейнджер, если не хотите получить его прямо сейчас, – процедил Снейп.

  Тед наклонился ко мне и шепнул:

  – Я тоже поставил бы "тролля", если бы мне пришлось проверять тридцать пять дюймов скатанного из учебников текста вместо пятнадцати...

  Мы с ним понимающе переглянулись и тихонько фыркнули под прикрытием котла. Наш смешок неудачно пришёлся на мгновение абсолютной тишины в испуганно замершем классе и долетел до острого слуха декана. Чёрные глаза Снейпа незамедлительно обратились к нам.

  – Поттер, чему вы там веселитесь во время обсуждения внеклассных заданий? Вы не забыли, что вы на уроке?

  Памятуя, что декан ненавидит ответы прямо с места, я встал.

  – Нет, профессор.

  – Ваши обзоры никогда не тянут более чем на "выше ожидаемого", а у вас одни смешки, Поттер. Раз вы такой умный, объясните Грейнджер, за что она получила "удовлетворительно".

  В обзор Гермионы я не заглядывал, но раз преподаватель спрашивает, придётся отвечать по имеющимся данным.

  – Если вы, сэр, задаете нам пятнадцать дюймов обзора, значит, вы знаете, что ответ на высшую оценку укладывается в этот размер, с поправкой на почерк. Если ответ сильно превышает заданный размер, он точно так же плох, как и ответ, который слишком короток. Короткий ответ свидетельствует о лени ученика, а длинный – об его неспособности структурировать информацию и отличать нужное от ненужного и главное от второстепенного. Вы требуете, чтобы вам написали главное и в собственном изложении, а не переписали всё подряд, что встретилось в книгах на заданную тему.

  – Я вижу, Поттер, что вы понимаете мои требования к обзорам, – нехотя признал Снейп. – Но вы еще не ответили, в чём ошибка Грейнджер.

  – Ошибка Грейнджер в том, что она не переработала эти тридцать пять дюймов в пятнадцать. Подгонять материал к заданному объёму – обычное требование для газетной статьи или научной публикации, с которым Грейнджер не справляется. Судя по вашему недовольству, вы никак не можете научить её тому, что количество информации не является заменой её качества.

  Снейп смерил меня оценивающим взглядом.

  – Раз вы такой умный, Поттер... – его обычное ехидство приняло несколько иной оттенок. – ...раскажите, как количество текста перевести в качество, и тогда, возможно, вам удастся избежать отработки.

  – Ну... – я пробежался глазами по стенам и остановил их где-то на стыке стены с потолком, размышляя, с чего начать.

  – Вы ищете ответ на потолке? – сухо поинтересовался декан, от взгляда которого не ускользало ни малейшее моё движение.

  – Поскольку вы нас этому не учили, мне неоткуда брать ответ, кроме как с потолка, – невозмутимо ответил я. – Как известно, всё в мире организовано иерархически, что позволяет исследователям выявлять отдельные иерархии и находить место каждого явления в них. Можно спорить о том, какая наука является царицей остальных наук – философия или математика – но несомненно то, что систематика является первой фрейлиной любой царицы, а построение иерархии является ключом к решению научной задачи. Даже маглам известно выражение "смотри в корень", что означает "найди опорный элемент иерархической структуры".

  – Это сколько-нибудь относится к обзорам, Поттер?

  – Без этого хороший обзор не получится. Любой обзор нужно начинать с описания положения изучаемых объектов в систематической классификации изучаемой науки. В нашем случае – зельеварения. Поскольку мы на втором курсе, а не на седьмом, устаревшие данные, методы и классификации если и следует упоминать, то в конце обзора, в сносках и примечаниях. Затем даётся общая характеристика группы объектов, затем её подгрупп, затем, если нужно, подробно расписываются отдельные объекты и их свойства. Если есть возможность, последнее лучше свести в таблицу. Если ведётся конспектирование нескольких источников, данные по объектам нужно привести к общему виду, причём за основу берётся наиболее фундаментальный и авторитетный источник. Всякие ошибки, недоработки и частные случаи, связанные с темой обзора, нужно свести в отдельную главку... – я поймал себя на том, что слишком заболтался. – Да что я вам на словах да на словах – посмотрите обзор Малфоя, там всё как надо.

  Драко за соседним столом раздулся от гордости, а Снейп иронически хмыкнул.

  – Замечательно, Поттер, – сказал он таким тоном, словно мой ответ тянул в лучшем случае на "ужасно". – А теперь объясните – если вы так хорошо всё это знаете, почему вы не пишете свои внеклассные задания как надо?

  Я писал рыхлые обзоры, потому что Винс списывал оттуда одно, Грег – другое, а Драко делал по ним те самые безупречно структурированные выжимки на заданную тему, за которые Снейп ставил "превосходно". Декану, вне сомнения, это тоже было известно, потому что это прямо следовало из сравнения наших обзоров.

  – Потому же, почему вы работаете учителем, профессор – при написании обзора я учитываю и другие требования, более насущные, – терпеливо объяснил я. – В принципе меня устроит любая положительная оценка по вашему предмету, сэр. Вы же не думали, что после школы я пойду преподавать танцы ананасов или работать аврором в Министерстве? У лорда Поттера, знаете ли, есть и более подобающие обязанности.

  Взгляд Снейпа снова остановился на мне – но не тот слепой приговаривающий взгляд, который я всё время наблюдал у него прежде. Чёрные пронзительные глаза декана смотрели именно на меня, а не на свои домыслы обо мне.

  – Вот теперь я вижу, Поттер, что вы не ваш отец...

  – И двух лет не прошло, профессор, поздравляю.

  – Но уважения к преподавателям еще никто не отменял. Две недели отработки, Поттер. Садитесь.

  Вот так. Я когда-нибудь избавлюсь от дурной привычки надеяться, что важную мысль всегда поймут, кто бы и как бы её не высказал? Неудобно всё-таки быть ребёнком – какие бы значимые слова ты не говорил взрослым дядям и тётям, для них ты всё равно маленький и глупый, а твои слова ничего не стоят, кроме как хорошего поджопника. Только лорд Малфой сумел переступить через предубеждение – так то Малфой...

  Я представил себе, как мои отработки опережающими темпами переходят на следующий год, а затем и дальше. Нет уж, после окончания школы я ничего не буду отрабатывать, пусть Снейп и не мечтает. Или бросить её в семнадцать лет, досдать остальное экстерном? Но парни продолжат учёбу, а значит, придётся доучиваться и мне. Нужно, чтобы мы были вместе.

  Похоже, было ошибкой считать, что если в Снейпе шевельнулась совесть при виде моих воспоминаний в думосбросе, то он в чём-то изменился. Это тот же самый Снейп, и я больше не стану говорить ему значимых слов. Зачем мне отработки?

   Тед уже отмерил воды в наш котёл, зажёг под ним огонь и теперь аккуратно нарезал корневище ландыша, которое требовалось запускать в воду первым. Я начал с того, что невербально наложил на котёл сферу избирательной защиты, не пропускающую в себя ничего двигающегося слишком быстро. Это заклинание я нашёл в трактате "Бытовая защита" после того, как кто-то из грифов пару раз запульнул к нам в котлы какую-то дрянь, и обучил ему всех наших еще на первом курсе. Затем я подогрел воду в котле посредством Бойлио и стал растирать в ступке измельчённые панцири огнекраба.

  Посреди урока у Лонгботтома, как это у него нередко случалось, взорвалось зелье. В этот раз выброс получился на удивление мощным – кипящие брызги разлетелись по стенам и потолку, щедро оросив по пути весь класс, особенно сидевших неподалёку от Невилла грифов. Снейп кинулся спасать положение, одним движением палочки уничтожив остатки зелья в котле, и начал удалять едкие брызги с обожжённых лиц учеников. Ничего необычного, только Уизли повёл себя как сумасшедший – он накинулся на Винса с Грегом и вцепился им в волосы, крича на весь класс, что он всё видел и что во всём виноваты они. И это притом, что Винс у нас сидел за одним столом с Милли, а Грег – через проход от него, с Малфоем.

  Парни сработали синхронно и чётко. Винс вмазал рыжему слева, а Грег справа, из-за чего Уизли пролетел вдоль всего прохода между рядами и впечатался в преподавательский стол. Наш угол суматоха не затронула – брызги до нас почти не долетели, а драка состоялась в соседнем ряду. Проследив за полётом рыжего, я машинально продолжил движение глазами и вдруг наткнулся на Гермиону, которая только что вышмыгнула из ассистентской. Воровато оглядевшись, девчонка обнаружила, что я смотрю на неё в упор, и густо залилась краской. Ей ничего не осталось, кроме как потихоньку вернуться на своё место, а я провожал её взглядом, начиная догадываться о первопричине переполоха. Ингредиенты воруем, так-так...

  Когда класс был очищен от остатков взрыва, а особо пострадавшие, включая Лонгботтома с обваренным лицом и Уизли с выбитой челюстью, были отправлены в больничку, началась раздача призов. С Лонгботтома было скинуто тридцать баллов, с Уизли – пятьдесят, а Винс и Грег получили по три дня отработок у Хагрида. Драко увидел в этом повод сострить и, не слишком понизив голос, прокомментировал, что у Снейпа все получают отработки днями, и только Поттер – месяцами. И, как следствие, оказался назначен к Хагриду третьим.

  Малфой надулся, а Крэбб с Гойлом нисколько не унывали. Подумаешь, отработка, зато испытание боевых навыков на морде врага прошло блестяще.

  Кроме вывиха челюсти, у младшего Уизли оказалось сотрясение мозга – было бы что сотрясать – а у Лонгботтома пострадали глаза, и оба парня провалялись три дня в больничке. Гермиона навещала своё варево каждый день, о чём я был осведомлен благодаря следилке. Я был не настолько опытен в зельеварении, чтобы определить её недоваренное зелье, и решил дождаться, чем закончится её затея. Было очевидно, что это именно девчонкина затея, потому что любое зелье, до которого способны додуматься Уизли с Лонгботтомом, я определил бы с полувзгляда. А поскольку Гермиона была упряма, лучше было дать ей доварить его, чем выслеживать, где и когда она сварит его заново.

  После нескольких дней настороженных взглядов в мою сторону Гермиона подошла к мне в библиотеке. Мы с Ноттом пришли туда писать очередной обзор по зельеварению, а вскоре за наш стол подсел ещё и Эрни, которому требовалось прояснить кое-что из трансфигурации.

  – Поттер, нам нужно поговорить, – нерешительно выговорила девчонка, остановившись у нашего стола.

  – Мне не нужно, но я не возражаю, – я нехотя оторвался от пергамента. – Говори.

  – Ну не здесь же... – поскольку я молчал, она продолжила: – Это касается только нас с тобой.

  – Не думаю, чтобы у нас нашлось что-то общее.

  – Поттер, ты должен выслушать меня! – жалобно воскликнула девчонка.

  – Вот как? – я изобразил на лице лёгкое удивление. – Я, оказывается, тебе ещё и должен?

  – Поттер, ну пожалуйста...

  С других столов стали оглядываться на нас, и я почёл за лучшее выйти вместе с ней в коридор. Гермиона стала звать меня на террасу, но я сказал, что мне и в коридоре неплохо.