Текст книги "Мы, аристократы - 2 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

  – Говори здесь или не занимай моё время, – сухо потребовал я.

  – Я хочу извиниться... – она уставилась на меня несчастным взглядом. – За то, что накричала на тебя на матче...

  – Можешь не извиняться, вреда ты мне не нанесла. Напротив, я благодарен тебе за то, что ты избавила меня от ответственности за одну безмозглую, крикливую, самоуверенную девчонку.

  – Но... я ведь не знала, а он сказал... Я ни за что бы так не сделала, если бы знала... ты должен был сказать мне...

  – Грейнджер, когда наконец до тебя дойдёт, что магическая Британия – не открытое демократическое общество, а закрытое сословное? Даже если ты не знала, ты могла бы и почитать про наши обычаи. Ты могла бы культурно и вежливо подойти ко мне и спросить, что означают слова Забини. Вместо этого ты накинулась на меня при всех как бешеная собака – а ведь меня могли и оклеветать, недоброжелателей у меня хватает. Считай, что это было испытание, и ты его не выдержала.

  – Поттер, я всё поняла. Если хочешь, придумай мне какое-нибудь наказание, только не сердись на меня больше, ладно?

  – Грейнджер, наказать тебя больше, чем ты сама себя наказала, у меня фантазия отказывает. Не переживай, я на тебя не сержусь.

  – И мы останемся друзьями, да?

  – А говоришь, всё поняла. Грейнджер, я по положению не могу позволить себе в друзьях такую несдержанную особу, – к тому же не было никакой гарантии, что девчонка пришла мириться со мной не по приказу Дамблдора. – Нет уж, ищи себе друзей у грифов, это им терять нечего.

  – Ну не может же быть, чтобы наша дружба вот так закончилась... из-за случайно сказанной глупости...

  – Даже умный враг не так опасен, как глупый друг. Грейнджер, если бы у меня ничего не было за душой, я бы тебя еще на стадионе простил, потому что понимаю, что ты развыступалась не со зла, а из-за своих магловских тараканов в голове. Но я – будущий лорд Поттер, единственный наследник своего рода и кое-чего ещё, у меня достаточно врагов, которые жаждут уничтожить мой род и присвоить моё родовое имущество. На свете также достаточно людей, среди которых до своей выходки была и ты – которым я могу помочь и которых я могу поддержать, насколько позволяет положение в обществе, а оно у меня не маленькое. Одно твоё опрометчивое слово может погубить не только меня, но и их тоже. Я не могу допустить, чтобы их будущее оказалось под угрозой из-за того, что своевольная и, откровенно говоря, никчёмная девчонка-маглокровка желает сунуть свой длинный нос во все мои секреты.

  – Почему никчёмная?! – вскинулась Гермиона, мгновенно отловив наиболее обидное для себя слово.

  – Потому что прямо сейчас у тебя нет ни недвижимости, ни денег, ни связей, ни знания обычаев, ни родовых способностей, ни фамильных библиотек и артефактов, ни хотя бы полноценной наследственности. У тебя даже не хватило благоразумия не потерять шанс получить всё это для своих потомков. Одна твоя хорошая память сама по себе ничего не стоит – на это у нас справочники есть. Как видишь, ради нашей бывшей дружбы я играю с тобой честно, а ведь мог бы прикинуться другом, чтобы дурачить и использовать тебя. Нет, Грейнджер, никакой больше дружбы.

  Всё-таки девчонка была не настолько глупа, чтобы пропустить мою проникновенную речь мимо рассудка. Даже если она со своими магловскими замашками не понимала, почему я так держусь за свои тайны, до неё дошло, что я настроен решительно и больше с ней дружить не собираюсь. Некоторое время она грустно молчала, затем вздохнула и слабым голосом поинтересовалась:

  – Но своё обещание ты держишь? Ты обещал мне посмотреть, нет ли у кого из ваших блокнота Джинни...

  – Я его ни у кого в руках не видел, а шарить по чужим вещам у меня привычки нет. Такой ответ тебя устроит?

  – Если нет другого...

  – Вот и прекрасно. Я тебе ответил, а теперь сойдёмся на том, что больше у меня никаких обещаний тебе не осталось. Если мы сейчас что-то забыли, это недействительно и приставать ко мне с этим не надо. Договорились?

  Гермиона кивнула, скорее машинально, чем осознанно.

  – И больше не подходи ко мне ни с чем, или мне придётся поступить очень обидно для тебя. Это понятно?

  Она опять кивнула. Я развернулся в пошёл обратно в читальный зал.

  24.

  Снейп не поленился зайти к нам на воскресное собрание, чтобы сообщить, что с понедельника я начну отработки у него в зельеварне. Я предпочел бы потратить это время на изучение библиотеки Салазара в тайной комнате, хотя и варка зелий устраивала меня. Навыки постепенно забываются, их нужно подновлять, и я был бы даже доволен назначением, если бы при этом не пришлось иметь дело со Снейпом.

  Прежде я не распространялся о том, что у меня уже есть полтора месяца долгов от декана, и мои друзья были впечатлены размером моих прегрешений. Впрочем, Драко сразу сказал, что нисколько не удивлён, потому что Снейп обожает унижать всех и особенно меня, а я унижений не потерплю. Тед заметно огорчился, потому что наши совместные тренировки в стихийной магии снова откладывались на потом, а меня как наставника он ценил. Оставшись без занятий по магии, он напросился к Винсу с Грегом на их боевые тренировки – надеюсь, парни его, дохляка, сразу не убьют.

  Когда я спустился в зельеварни к восьми вечера, туда на отработку пришла ещё и девчонка. Сначала мне показалось, что это Парвати Патил, и я удивился, потому что этой тихой и прилежной гриффиндорке при мне еще не назначали отработок. Но, приглядевшись, я сообразил, что это её сестра-близнец с Равенкло, Падма. Снейпа еще не было, дожидаться его молча было бы невежливо по отношению к девчонке, а значит, светской беседы было не избежать.

  – Привет, Патил, какими судьбами? – дружелюбно поздоровался я.

  – Привет, Поттер, – повернулась ко мне девчонка. – Зак Смит с Хаффлпаффа – знаешь такого? – подумал, что мне понравится, если он подбросит в мой котёл какую-нибудь взрывоопасную добавку. Когда мой котёл взорвался, мы со Смитом получили отработку. Он на той неделе всё отработал, а я один день провела в медпункте, поэтому дорабатываю сегодня.

  – За что его наказали, это понятно. А тебя-то за что?

  – За компанию.

  Я невесело хмыкнул.

  – Что уж тогда не весь класс, они тоже при этом присутствовали.

  – У меня карма такая. Смит пристаёт ко мне, а ваш декан считает, что моё присутствие провоцирует Смита на хулиганство.

  – Это несправедливо.

  – Сиюминутная несправедливость является отражением высшей справедливости. Наверное, в прошлой жизни мне хотелось внимания мужчин, поэтому Смит теперь преследует меня, а Снейп наказывает меня за его внимание.

  – Что ж я такого натворил в прошлой жизни, если удостоился эксклюзивной ненависти от Снейпа? – задал я риторический вопрос.

  – А что он тебе делает?

  – Считает своим долгом при каждой возможности сообщать мне, что я обладаю всеми отрицательными качествами своего отца.

  – А ты ими обладаешь?

  Я пожал плечами.

  – Сомневаюсь, что сразу всеми. У меня есть собственные недостатки, которые несовместимы с некоторыми отцовскими. Если, конечно, брать на веру слова Снейпа о моём отце.

  Падма хихикнула.

  – Тебя очень огорчает его отношение к тебе? – поинтересовалась она.

  – Да не особо... – я задумался. – Примерно как назойливая кусачая муха – мелочь, но не обращать внимания трудно.

  – Тогда ты можешь оказаться орудием искупления его кармы.

  Ох уж эти странные индийские девчонки... Пока я озадачивался над её словами, подошёл Снейп, и наша беседа закончилась. Декан отправил Падму мыть котлы, а мне поручил приготовить ингредиенты по списку, сказав при этом, что они понадобятся для зелий по заказу клиники Святого Мунго. Значит, работу нужно было выполнить как можно тщательнее.

  Отрабатывали мы с Падмой в одной и той же ассистентской. Я облачился в защитную одежду и занял один из разделочных столов, а девчонка занималась котлами на инвентарном столе рядом с мойкой. Увлекшись работой, я не замечал ничего вокруг, но когда в выданном мне списке осталось два пункта, я почувствовал, что около меня кто-то остановился. Кинув туда взгляд, я обнаружил Падму, наблюдавшую за моей работой.

  Поскольку девчонка молчала, я вернулся к нарезанию спинной струны моко – основного компонента противоопухолевых зелий. Качество нарезки было очень важно, лучше было не отвлекаться до конца работы. Только ссыпав резаную струну в банку и запечатав заклинанием, я обернулся к Падме.

  – Ты так красиво работаешь... – завороженно прошептала она.

  – Как говорят у вас на Востоке, три вещи никогда не надоедают – смотреть на огонь, на воду и на работающего человека, – напомнил я ей, и мы весело засмеялись.

  – Я вымыла котлы, но Снейп велел поставить их на верхнюю полку, а они тяжёлые, – просительно намекнула Падма.

  Не сходя с места, я один за другим переправил её котлы на полку с помощью Вингардиум Левиоза. После длительной практики у Филча я мог вытворять чудеса с этим заклинанием. Если бы я хотел произвести впечатление на девчонку, у меня бы это... впрочем, всё равно получилось.

  – Спасибо, – сказала она, когда последний котёл пристроился в конец ровного ряда на верхней полке. – Ты свою работу закончил?

  – Ещё два пункта, – кивнул я на листок. – А у тебя уже всё?

  – Да.

  – Ну пока... – я вернулся к работе и услышал в спину ответное "пока".

  Падма ушла, а я остался доделывать задание. Я растёр в ступке стограммовую навеску семян бадьяна, затем иссёк банку семян цапня в крупную крошку, после чего пошёл отчитываться Снейпу. Тот придирчиво проверил каждую банку и, похоже, остался доволен моей работой – по выражению лица декана этого нельзя было сказать, но он не наговорил мне гадостей.

  Поставив последнюю банку обратно на стол, Снейп молча воззрился на меня. Я так же молча ждал, что он скажет – если декан надеялся, что я совершу ошибку, высказавшись наподобие "я всё уже сделал, можно мне идти?", ему пришлось обломаться. Максимум, что я себе позволил – скосить глаза на встроенные в стену магочасы, которыми у нас были оборудованы почти все помещения и даже некоторые коридоры. До отбоя оставалось полчаса.

  – Идёмте, Поттер, – сказал декан, не дождавшись от меня ни слова.

  Мы с ним пришли в ту самую комнату, где я заполнял думосброс. Судя по обстановке, она предназначалась для отдыха и для общения с посетителями – двухместный диван, три кресла, круглый стол для кофе и сам кофейный агрегат на стойке у стены, а рядом бар, сквозь переднее стекло которого просвечивали бутылки и бокалы.

  Снейп сел в кресло, я остановился посреди комнаты лицом к нему.

  – Садитесь, Поттер, – кивнул он на кресло напротив.

  Я подчинился. Декан некоторое время изучающе глядел на меня, задумчиво пощипывая пальцами верхнюю губу.

  – Поттер... – начал он наконец. – Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз. Возможно, обсудить кое-что... Что вы на это скажете, Поттер?

  – Ничего, сэр.

  – Вы помните наш последний разговор, Поттер? Вы сказали тогда, что моё предложение о помощи слишком неожиданно для вас. С тех пор прошло достаточно времени – может, теперь оно не будет неожиданным?

  – Профессор, тогда наиболее важным для меня было избавление от необходимости жить у Дурслей. Нашлись люди, которые помогли мне разобраться с этой проблемой и будут помогать в дальнейшем. Со своей стороны я не вижу, чтобы сейчас я нуждался именно в вашей помощи. Возможно, вы видите ситуацию иначе, тогда проясните её.

  – Поттер, мне известны некоторые вещи, неизвестные вам. Сообщить вам я их не могу, но считаю, что без моей помощи вы не обойдётесь.

  – Вы не прояснили ситуацию, профессор. Вы забросили на меня крючок, который выглядит как "я всё знаю, но ничего вам не скажу, поэтому можете начинать глядеть мне в рот". Извините, сэр, но такая позиция меня не устраивает.

  – Вы, Поттер, как всегда... – раздражённо пробурчал Снейп.

  – Да-да, помню – как мой отец, – равнодушно подтвердил я.

  – Поттер, я спускаю вам вашу дерзость только потому, что вы находитесь в реальной опасности.

  – Мне не привыкать, я десять лет находился в ней у Дурслей.

  – Это совсем другая опасность, Поттер.

  – По-вашему, принципиально, от чего именно я расстанусь с жизнью?

  – Чтобы не расстаться с жизнью, вы должны соблюдать осторожность, Поттер.

  – Вот так, вслепую, опасаясь неизвестно чего? Вам не кажется, что умалчивать об опасности – не лучший способ защитить меня от неё?

  – Вы всего лишь маленький глупый мальчишка. Сказать вам лишнее – то же самое, что выйти в Большой Зал во время обеда и прокричать это на весь Хогвартс.

  – Я вроде бы не давал вам повода обвинять меня в болтливости, сэр.

  – Это общеизвестно, что маленькие глупые мальчишки не умеют хранить тайну. Они обязательно расскажут её по секрету своему лучшему другу, а у того есть свой лучший друг, а у того свой, и так далее... Риск слишком велик, Поттер, чтобы доверять вам что-либо серьёзное.

  – Пока вы стращаете меня впустую, сэр. Остерегаться неизвестно чего, неизвестно как и в каких случаях – лучше и не пытаться, всё равно бесполезно. Я знаю свои опасности, их как минимум... – я прикинул навскидку: гомункула пока не считаем, значит, остаётся настырная Гермиона со своим расследованием, Дамблдор со своим обвинением в темном лордстве, хранение запрещённых книг – неужели всё? – ...три. Возможно, ваша уже входит в их число и вы зря беспокоитесь. Тем не менее я благодарен вам за заботу обо мне, сэр. Это всё, что вы хотели сказать, или у вас есть конкретные рекомендации?

  – Я могу предложить вам что-либо конкретное, только если вы будете откровенны со мной, Поттер.

  Это уже становилось интересным...

  – И какого рода откровенность от меня требуется?

  – Я буду задавать вам вопросы, а вы – честно и откровенно отвечать на них. В зависимости от того, насколько вы будете откровенны, настолько и я смогу помочь вам и защитить вас. Не сомневайтесь, Поттер, если вы начнёте врать, я это увижу.

  Что ж, по вопросам тоже можно получить кое-какую информацию. Можно попытаться.

  – Если вы будете ставить вопросы...– я выдержал лёгкую паузу, – ...разумно, я попытаюсь ответить на них настолько откровенно, насколько это возможно. Если же они будут заданы не ради помощи, а окажутся завуалированным допросом, не сомневайтесь, профессор, я это увижу. И, разумеется, буду отвечать на них так, как мне удобнее.

  Я ожидал, что Снейп разозлится, но он только усмехнулся. Похоже, мои слова оказались вызовом его шпионскому самолюбию... или ему понравилась идея поймать меня на лжи и потыкать в неё носом.

  – Пойдёт, Поттер, – и мы начали играть в игру "кто кого обманет".

  – Спрашивайте, профессор.

  Снейп снисходительно посмотрел на меня.

  – Для начала, Поттер, расскажите про ваши три опасности. Сомневаюсь, что они у вас так велики, как вы себе навоображали, но мало ли, вдруг что-то и вправду совпадёт...

  – Ну... – те опасности, в которых меня могли на чём-то поймать, я выдавать не собирался, значит, нужно было сообщить другие. – Недавно выяснилось – неожиданно для всех, включая меня – что я змееуст. В связи с этим обо мне распространились всякие слухи и мне угрожает самосуд от учеников. Один случай уже был – тот самый, после которого мне пришлось покупать новую палочку. Заметьте, профессор, виновные почти не были наказаны. Кстати, – вспомнил я, – а ту палочку, для которой вы передали Олливандеру перо феникса, уже сделали?

  – Сделали, Поттер, – снизошёл он до ответа. – И даже вручили новому хозяину.

  – Это Лонгботтому? – поинтересовался я, потому что Снейп не спешил назвать имя владельца палочки. Он удивлённо застыл на мгновение, а я продолжил: – И как, интересно, он с ней управляется?

  – Прекрасно управляется, – словно отрезал уже пришедший в себя декан. – Перо феникса – это универсальная стихия. Джокер.

  Точно. Я упустил это из вида. Значит, сестра палочки Вольдеморта принадлежит теперь Лонгботтому. Новому Избранному.

  – Как вы узнали про Невилла, Поттер? – требовательно спросил Снейп. – Палочку он получил только в эту субботу, а сегодня у вас была гербалистика и лекции профессора Бинза. Вы не могли видеть её на занятиях.

  Выходит, в субботу Лонгботтом получил мою прежнюю палочку, а в воскресенье декан пришёл к нам и назначил мне у себя отработку. Может, он и вправду беспокоится обо мне?

  – Я видел в воскресенье, как он демонстрировал палочку друзьям, и она напомнила мою прежнюю, – не сморгнув глазом, соврал я, добавив для убедительности: – Поэтому я и спросил вас о ней.

  – Ясно. – Снейп, похоже, поверил мне. – И какова же ваша вторая опасность?

  – Она перекликается с первой. Из-за того, что я змееуст, у руководства школы тоже может возникнуть искушение свалить на меня ответственность за несчастные случаи в школе, произошедшие в конце прошлого года.

  – А вы, Поттер, в этом действительно никак не замешаны?

  – Не больше, чем бедняга Криви, – я досадливо поморщился, вспоминая своё падение с лестницы и потерю блокнота. – Однажды оказался не в то время и не в том месте.

  – А об этом поподробнее, пожалуйста... – нахмурился Снейп.

  – Мы тогда дружили с Гермионой, профессор. Я встретился с ней, чтобы узнать, как получилось, что Криви нашла именно младшая Уизли, а через день после этого Гермиону нашли окаменевшей. Чем не повод для подозрений?

  – Грейнджер действительно рассказала вам что-то важное?

  – Трудно сказать, профессор. Она рассказала мне про тайную комнату Салазара Слизерина – но об этом Бинз в то утро говорил на лекции, которую я пропустил. Это ни для кого уже не было секретом.

  – И всё?

  – Еще она говорила, что младшая Уизли в последнее время стала сама не своя, но это, думаю, к делу не относится. Девчонки...

  – Ладно, Поттер. А третья ваша опасность?

  – Неделю назад я прочитал в "Пророке" заметку, в которой говорилось, что некий Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, бывший председатель Международной Конфедерации Магов, был исключён из её состава по рекомендации Визенгамота, – ещё бы не исключили, там такие акулы, что им только дай повод... – А до этого он лишился поста председателя Визенгамота и был выведен из его состава. С его банковского счёта было снято более семидесяти тысяч галеонов и возвращено ребёнку, пострадавшему от его недобросовестного опекунства. И всё это произошло из-за того, что одному маленькому глупому мальчишке вздумалось сменить опекуна. Профессор, если вы действительно считаете, что наш очень добрый дедушка Дамблдор в этом месте ласково улыбнётся и погладит меня по головке, пожалуйста, убедите меня в этом.

  Снейп созерцал меня довольно долго и весьма задумчиво.

  – Так вы "Пророк" читаете... – нарушил он наконец молчание.

  – И очень внимательно.

  – Я думал, что это целиком и полностью афёра Люциуса, и сожалел о том, что вы имели неосторожность на неё согласиться.

  – Предложил идею лорд Малфой, но если бы он не понял моего намёка, я сам предложил бы её пять минут спустя.

  – Зачем это вам понадобилось, Поттер?

  – Я же маленький ребёнок, профессор. Все мои друзья уехали на рождественские каникулы к Малфоям, им там было весело, а меня лорд Малфой пригласить не мог, потому что из-за работы попечительской комиссии его отношения с директором, и без того непростые, были весьма обострены. Вы сами-то верите, что Дамблдор отпустил бы меня на Рождество к Малфоям?

  – Не верю. Как и в вашу причину, Поттер.

  – Какими бы ни были мои причины, рано или поздно пришлось бы это делать, а момент, согласитесь, был подходящий, – я позволил себе удовлетворённо улыбнуться. – Всего лишь пятнадцать тысяч галеонов расходов, а какой результат...

  Снейп оперся локтем на подлокотник кресла, уткнулся лбом в ладонь и стал издавать кашляющие звуки непонятного происхождения, назначение которых дошло до меня не сразу. Снейп смеялся.

  Наконец он выпрямился, протёр заслезившиеся глаза и произнёс:

  – Поттер, вы сделали мой вечер!

  – Не стоит благодарности, сэр, – вежливо ответил я. – Означают ли ваши слова, что мелкие неприятности, случившиеся в последнее время у директора, не разбили ваше сердце?

  – На моей зарплате в Хогвартсе они никак не отразятся. Возможно, Поттер, вы не так малы и глупы, как я считал, поэтому я кое-что расскажу вам, не вдаваясь в подробности. Более десяти лет назад случилось некое происшествие, чтобы предотвратить которое, я пришёл к Дамблдору и пообещал ему за это всё, что угодно. Я тогда не обратил внимания на то, что взамен он обещал всего лишь попытаться. Старик ничего не сделал, но взял с меня так, словно исполнил мою просьбу, потребовав непреложную клятву, что я буду заботиться о безопасности ребёнка. О вашей, Поттер. Как хотите, Поттер, но любимая женщина и её пискун, как две капли воды похожий на счастливого соперника – не одно и то же, хотя Дамблдор всячески пытался убедить меня в обратном.

  – Теперь понятно. Вы стремитесь защитить меня, потому что вас заставляет магическая клятва, которую вы принесли Дамблдору, – сказал я, потому что Снейп замолчал. – И снять её может либо он сам, либо его смерть.

  Показать воспоминание о гибели своей матери я ему не мог. Фиолетовый луч – создание хоркрукса – не те сведения, которые я был готов кому-либо сообщить. Могли возникнуть неудобные вопросы, тем более, что Снейп был осведомлен о некоторых моих странностях, а там и в Тёмные Лорды было угодить недолго. Я и без того жалел, что рассказал о фиолетовом луче в Визенгамоте – одна надежда, что это достаточно редкое знание.

  – Когда у нас с Дамблдором заходила речь о вас, он всегда называл вас сыном Лили, – продолжил Снейп. – Но вчера он вызвал меня в кабинет и сказал, что мне больше не нужно заботиться о безопасности сына Джеймса, хотя это не избавляет меня от необходимости следить за ним ради общего блага. Затем он отозвал с меня непреложную клятву о вашей защите и попытался настоять, чтобы я дал такую же в отношении Невилла Лонгботтома, но я не согласился. Возможно, всему виной мой поперечный характер, но теперь, когда Дамблдор называет вас сыном Джеймса, я гораздо больше склонен считать вас сыном Лили.

  – Я и мечтать не смею, что вы когда-нибудь будете считать меня самим собой, – мрачно усмехнулся я. – Уведомьте меня, если такое чудо вдруг случится.

  – Не выделывайтесь, Поттер, – на удивление хладнокровно осадил меня Снейп. – Вы не Джеймс и тем более не Лили, но всё-таки вы мне не чужой. Десять с лишним лет я ненавидел вас, потому что меня заставляли вас любить, а теперь я свободен от вас и вправе пересмотреть своё мнение. Но ненависть тоже оставляет свой след, и быть к вам равнодушным я уже не могу. В чём-то мы с вами – товарищи по несчастью, потому что нас обоих кинули, и кинул один и тот же человек.

  Снейп замолчал, а у меня возникла мысль, которую я решил озвучить.

  – Профессор, вы начали наш разговор с предложения помощи, хотя уже были свободны от клятвы. Мне просто интересно, какую цель вы этим преследовали?

  – У вас у самого есть предположения?

  – Вы начали раскручивать меня на откровенность, не поделившись ничем, кроме угрозы от неизвестной опасности. Поэтому не исключено, что вы надеялись вытянуть из меня ценные сведения ради общего блага, сэр.

  Снейп издал пренебрежительное хмыканье.

  – Но потом, когда я построил цепь событий, после которых вы назначили мне отработку, я стал склоняться к тому, что вас действительно беспокоит моя безопасность, – добавил я. – А когда вы рассказали кое-что из вашего прошлого, я заподозрил, что на свете есть люди, которые нравятся вам ещё меньше, чем я.

  – И какой из этих вариантов вы считаете наиболее вероятным?

  – Мне нужны дополнительные сведения, профессор.

  – Интересно. И каких сведений вам не хватает? – поскольку я молчал, он поощрил меня: – Спрашивайте – возможно, я отвечу.

  – Раз вы не против, сэр... тогда скажите, кто обучал вас ментальным техникам?

  Судя по тому, как удивлённо блеснули глаза Снейпа, он ожидал какого угодно вопроса, только не этого.

  – Эйвери-младший. Юджин. Мой однокурсник, он всех нас тогда обучал, потому что нам было что скрывать.

  – Тогда наиболее вероятен третий вариант, профессор.

  Снейп задумался, просчитывая ход моих мыслей, и наконец сдался.

  – Почему именно этот вопрос?

  – Чтобы овладеть ментальными техниками на вашем уровне, нужно начинать обучение не позднее, чем с пятнадцати лет. Вас мог обучать и Дамблдор...

  – И что?

  – Профессор, – я кивнул на магочасы, – уже час ночи.

  Он понял мою увёртку, но не стал настаивать на ответе.

  – Действительно, мы засиделись. Идите, Поттер.

  25.

  Снейп заговорил со мной нормально. Как это могло случиться – может, подменили мой мир, а я и не заметил? Но это вряд ли, хотя здравый смысл подсказывал мне, что произошло эквивалентное по значимости событие. Еще когда мы покупали волшебную палочку, Снейп должен был понять, что я знаю или догадался, как он относится к моим родителям, и на этот раз он только дополнил мои догадки. Значит, тогда он пытался спасти мою мать, а вместо этого получил на шею заботу о моей безопасности. Понятно, почему он ненавидел меня – я бы на его месте тоже себя не полюбил.

  Выходит, Снейп сумел узнать, что моим родителям грозит опасность, иначе он не пошёл бы к Дамблдору на поклон. Это объяснимо – раз у него была метка, он принадлежал к лагерю Вольдеморта и мог там услышать, что на Поттеров готовится налёт. Понятно также, почему он не смог отстоять свою любимую женщину у Вольдеморта – двадцать один год, обыкновенный рядовой Упивающийся, не знатный, не богатый, ничем не отличившийся – кто его будет слушать? Понятно, почему он не пошёл к самой Лили, чтобы предупредить её – с учётом отношения Снейпа к ней и к её мужу она наверняка бы его не послушала. Понятно, почему он не пошёл защищать её сам – что он против Тёмного Лорда? И сам погиб бы, и её не защитил бы.

  Естественно, всё это понимал и Дамблдор.

  И вместо того, чтобы просто пойти и защитить семью своего сторонника, он спросил у Снейпа, что тот за это даст – а затем и взял, не сделав обещанного. Хороший, добрый Дамблдор...

  Освободившись от клятвы, Снейп всё-таки сообщил мне, что ставка Дамблдора теперь не на меня, а на Лонгботтома. Не знаю, чем он руководствовался при этом, но если бы я был способен ненавидеть, с этого вечера я перестал бы ненавидеть Снейпа – ненавидеть нужно не марионетку, а кукловода. Но к Дамблдору у меня и так был счёт, поэтому в моём отношении к нему мало что изменилось.

  Что предназначалось мне и перешло по наследству к Лонгботтому, можно было догадаться из директорских намёков. Если мне обещали великую миссию, а где-то там у Дамблдора вырастает гомункулус, понятно, что невинный и чистый душой ребёнок должен будет сойтись в поединке с другой марионеткой старого прохиндея и победить её. Юный Избранный, само собой, станет символом победы светлых сил, возглавляемых самим пресветлым Альбусом, а тот встанет рядом и с отеческой добротой погладит его по головке. И невинное дитя, разумеется, чистосердечно поведает миру, что всем на свете оно обязано Альбусу и только Альбусу.

  А если ребёнок вдруг не справится? Что ж, добрый Альбус ни в чём не виноват, это не ему предназначалось спасать магическую Британию. Можно перечислить на свои счета унаследованные богатства избранника и начать подготовку нового.

  А если вдруг ребёнок выйдет из-под контроля? Что ж, Тёмные Лорды – это тоже расходный материал, который нуждается в пополнении.

  Я не помню этого, но, оказывается, я уже был Тёмным Лордом. Кого из меня в тот раз готовил Дамблдор изначально? Гриндевальд, бывший друг и любовник Дамблдора, тогда еще годился в Тёмные Лорды – возможно, поначалу я, как и сейчас, был поставлен на роль Избранного. Значит, и тогда я вышел из-под контроля. Где же я ошибся в прошлый раз?

  Сообщив мне то, что он считал моей основной проблемой, Снейп больше не пытался ни расскандалиться, ни сдружиться со мной. Он установил между нами исключительно деловые отношения, практично использовав мою отработку для помощи в заказной работе. Первые несколько дней я подготавливал ингредиенты в ассистентской, затем Снейп перевёл меня в преподавательскую зельеварню и поручил варить зелья для Мунго, сначала несложные. Поначалу он контролировал мою варку, не встревая ни во что и не высовываясь с замечаниями под руку. Удостоверившись, что я справляюсь, он оставлял меня без присмотра, пока я варил ему весь заказ.

  Я продолжал присматривать за Гермионой и её зельем. Она варила что-то сложное, потому что третья неделя пошла, а её варево еще не было готово. С собой она нередко прихватывала Уизли с Лонгботтомом, но было понятно, что они при ней просто так, чтобы не расслаблялись. Как определить, когда оно будет закончено, я понятия не имел, и заходил туда каждый вечер после отработки, чтобы увидеть котелок, мирно кипящий на треноге.

  Поэтому, когда они втроём пришли туда в обычное время после занятий, я не придал этому значения. Обратил только внимание, что в этот раз они там засиделись, но мало ли почему – они могли просто заговориться. Я как раз был у себя в комнате, валялся на кровати и просматривал кое-что из истории магической Британии, потому что Нотт был на тренировке с парнями и через час обещал вернуться, а затем мы с ним собирались в библиотеку. Тед чем дальше, тем больше не любил, когда я уходил заниматься без него, и мне было удобнее подождать, чем потом любоваться на его укоризненную физиономию. Этот хитрец никогда не высказывал своё недовольство вслух, но умел так выразительно молчать, что лучше бы отругал.

  Когда открылась входная дверь, я успел подумать, что Тед сегодня что-то рано с тренировки, не пришлось бы его опять подлечивать... Но вместо Теда в дверях прорисовался Винс, выглядящий более чем странно. Его широкое мускулистое тело ссутулилось наподобие обезьяньего, а по лицу разлилось туповатое выражение, словно у деревенщины.

  – Винс?! – я захлопнул книжку и чуть не подскочил на месте от такого ужасного зрелища. – Что с тобой, каким мешком тебя ушибло?

  – Поттер, ты сиди... – он некультурно махнул на меня рукой, будто одних слов ему было мало. – Булстроуд свой блокнот потеряла – может, она у тебя его забыла... Я щас быстро посмотрю...

  И он полез в наш письменный стол.

  – Винс, ты рехнулся? – ошалело спросил я. – Милли к нам с Тедом ни разу не заходила, как она могла... подожди, какой блокнот???

  – Чёрный такой, вроде вот... – Винс показал руками.

  – Чёрный, значит... – тупо повторил за ним я.

  – Ага, чёрный... она его везде ищет и нас с Гойлом попросила, – он продолжал шарить в ящике Нотта.