Текст книги "Мы, аристократы - 2 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

  За сыновьями они явились вместе – сам Малфой, с ним Крэбб, Гойл и Нотт – видимо, они списались и собрались сначала у Малфоя. Двоих из них я видел впервые. Гойл-старший был высоким и светловолосым, крепкого, но не кряжистого сложения – значит, фигуру Грег унаследовал от отца, а тёмные волосы от матери. Нотт-старший был тощим сухарём среднего роста, русоволосым, рано поседевшим, с таким же узким породистым лицом и зоркими тёмно-серыми глазами, как у сына. Все четверо были в благодушном настроении и общались друг с другом как давние приятели.

  Малфой представил нас друг другу, а затем сказал:

  – Юные джентльмены, вы можете пока собираться домой, а у нас есть вопросы к мистеру Поттеру. Сын, жди здесь.

  Драко недовольно поджал губы, но безропотно сел на диван, а Малфой повёл нас в комнату сына.

  – Мистер Поттер, мне сказать о вас несколько слов или вы предпочитаете сами? – спросил он, когда мы уселись.

  – Как вы сочтёте нужным, лорд Малфой.

  – Джентльмены, как вам известно, мистер Поттер дружен с моим сыном, -приятельская интонация Малфоя указывала, что он привычно соблюдает этикет, но обращается к друзьям. – У нас с мистером Поттером имеются общие интересы, и мы с ним находимся в неофициальном сотрудничестве. Если конкретнее, то у мистера Поттера проблема с Тёмным Лордом, который наверняка захочет убить его, если воплотится снова, и с Дамблдором, который намерен подготовить из него послушное орудие своей политики, а у нас – проблема с Тёмным Лордом, который, мягко говоря, не оправдал наших ожиданий, и с Дамблдором, чья политика направлена против нас. Так что точки соприкосновения очевидны. Не смотрите на возраст мистера Поттера, он не простой ребёнок хотя бы потому, что Тёмный Лорд развоплотился, пытаясь убить его. Вы не ошибётесь, если будете разговаривать с ним как со взрослым.

  Пока он говорил, я наблюдал за его друзьями. Крэбб-старший и Гойл-старший, приближённые Малфоя, уже наслышанные обо мне от своих сыновей, согласно кивали в поддержку слов сюзерена. Нотт-старший слушал со скептическим выражением лица и изучающе поглядывал в мою сторону. Тед наверняка скрытничал про меня, поэтому я был для Нотта-старшего мальчишкой, в свиту которого зачем-то напросился его сын, не уступающий знатностью Малфоям.

  Малфой замолчал. Понятно, что его друзья пришли сюда ради меток, но он представил им меня не как мальчика на побегушках, а как полноправного союзника. Он говорил от моего имени, значит, ожидался ход с их стороны. А поскольку Крэбб и Гойл здесь подчинялись Малфою, слово обо мне предназначалось в первую очередь Нотту.

  – Мистер Поттер, – заговорил Нотт, как я и ожидал. – У вас имеются какие-либо долгосрочные планы... – он сделал крохотную паузу и слегка приподнял бровь, – ...с точки зрения неофициального сотрудничества?

  – Имеются, лорд Нотт. Полагаю, что их обсуждение будет преждевременным, пока моим опекуном является Дамблдор. Первым пунктом в них стоит достижение моего совершеннолетия и избавление от опекунства с наименьшим ущербом, но если получится сменить опекуна, кое-что можно будет начать и раньше. Если вы не против, я выскажу свою позицию, а мои планы, естественно, опираются на неё.

  Я вопросительно глянул на Нотта, тот подтверждающе кивнул.

  – Гражданская война сейчас смертельно опасна для всего магического мира, – продолжил я. – Идеи, под которыми Тёмный Лорд объединил сподвижников, в современной обстановке могут только завести в тупик, сейчас нужно действовать иначе. Насильственное подчинение союзников я считаю недопустимым, поэтому Вольдеморта я никогда не поддержу. Идеи Дамблдора, по моему мнению, ещё опаснее, потому что если под правлением Вольдеморта мы истребим самих себя, то вследствие влияния идей Дамблдора нас прикончат маглы, заодно уничтожив и всю планету. Старичок родился в прошлом веке и безнадёжно отстал от современности. Сейчас он почти прожил свою жизнь и, видимо, считает, что на его век поиграться хватит, а после него хоть потоп. Поэтому я и Дамблдора никогда не поддержу.

  – Интересно... – Нотт глядел на меня оценивающе. – Мистер Поттер, что вы имеете в виду под словами "сейчас нужно действовать иначе"?

  – Я считаю, что сто пятьдесят лет назад утрата влияния на маглов была ошибкой и что его нужно возвращать, причём тайно от них. Военные методы сейчас неприемлемы, зато информационные технологии маглов позволяют в разумные сроки подчинить их экономику, а с помощью экономики можно повлиять на что угодно.

  – Что я тебе говорил, Конрад! – с довольным видом усмехнулся Малфой.

  – Нам нужно срочно прекращать внутренние раздоры и объединяться для защиты от внешнего фактора – маглов, – снова заговорил я. – Правила приёма маглорожденных в магическое сообщество и их обучение нужно пересмотреть с точки зрения утечки информации и влияния на нас магловской культуры, обучающие программы – тоже. Я считаю также, что нужно адаптировать достижения магловского научно-технического прогресса к использованию в условиях магии. У нас сейчас застой, а нам нужен свой прогресс, научно-магический, или волшебный мир вымрет в ближайшую пару столетий. Понятно, что на это потребуется время и ресурсы, в этом направлении у нас вообще ничего не делается. Маглы сумели замириться и процветают вместе, а мы всё еще уничтожаем друг друга.

  – Интересно, весьма интересно, – повторил Нотт. – Что бы вы посоветовали на ближайшие годы, пока вы не достигли совершеннолетия?

  – Изучение магловских научных достижений и подготовку общественного мнения. И, разумеется, прекращение внутренней розни.

  – Вольдеморт возрождается. Мистер Поттер, вы понимаете, что за этим последует новый виток внутренней розни?

  – Сколько человек он может собрать сразу же после возрождения?

  Нотт взглянул на Малфоя, тот подтверждающе кивнул и заговорил:

  – Насколько мне известно, меченых осталось человек тридцать. Десять человек сейчас еще живы в Азкабане, четверо нас, несколько человек в Министерстве, кое-кто в бегах и ещё несколько оправданных и затаившихся, вроде тебя, Конрад. Не подчиниться метке невозможно, значит, все, у кого она есть, либо явятся к Лорду, либо уедут спасаться на другой конец света – в Америку или в Австралию. Начнёт он с набора новых меченых, первыми кандидатами окажутся сотрудники Министерства и дети тех, кто уже носит метку.

  – Нужно узнать, кто из них не хочет возвращаться к Вольдеморту. Я дезактивирую их метки, чтобы они могли не подчиняться вызову. И давайте разберёмся наконец с вашими метками.

  Нотт, Крэбб и Гойл поочерёдно обнажили метки, и я дезактивировал их.

  – Найдётся ещё несколько человек, которые захотят отстраниться от Вольдеморта, – сказал Малфой, когда я закончил с метками. – Я договорюсь с ними и сообщу вам, мистер Поттер.

  – Только не через Снейпа, – предупредил я. – Лорд Малфой, на думосброс я согласен, потому что это всё равно пойдёт в прессу, но больше никаких дел со мной через Снейпа не ведите.

  Судя по тому, как насторожились все четверо, они его хорошо знали.

  – Почему, мистер Поттер, – встревожился Малфой. – Что вы имеете против Снейпа?

  – Он не может поставить дело выше своей предвзятости. Как я понял по его же словам, Снейп ненавидит меня только за то, что я сын своего отца, с которым он враждовал в юности. Человек, который так легко идёт на поводу своей предвзятости, не способен оценивать обстоятельства трезво и потому ненадёжен.

  – Я всегда недолюбливал этого Снейпа, – проворчал Нотт.

  – А Вольдеморт так не считал, – заметил Гойл. – Помнится, Снейп пользовался его особым расположением.

  – У него тоже есть метка?!

  – Да, мистер Поттер, у Снейпа есть метка, – подтвердил Малфой. – Он примкнул к Вольдеморту на последнем курсе, а затем устроился в Хогвартс преподавателем, чтобы шпионить за Дамблдором. После развоплощения Вольдеморта шпионская деятельность Снейпа потеряла смысл, но я с ним по-прежнему общаюсь, чтобы быть в курсе школьных новостей.

  Что-то в рассказе Малфоя вызвало у меня смутное беспокойство. Я сосредоточился на этом ощущении, пытаясь уловить зацепку.

  – В чём дело, мистер Поттер? – спросил Малфой, когда молчание сильно затянулось.

  – Снейп не врождённый менталист, но очень сильный. Для этого нужно усердно тренировать ментальные техники с четырнадцати лет, а не после совершеннолетия, потому что с семнадцати лет обучаемость ментальной магии резко падает. В одиночку этому научиться нельзя, нужен опытный спарринг-партнёр.

  – И что?

  – Наиболее вероятно, что Снейпа целенаправленно обучал Дамблдор, поэтому я хорошо подумал бы, прежде чем утверждать, чей он шпион. Чем меньше Снейп знает обо мне и о нашем неформальном сотрудничестве, тем лучше.

  Малфой недобро сощурился.

  – Я доверял ему достаточно, чтобы поручить присмотр за своим сыном.

  – Мои выводы ничем не подтверждены, лорд Малфой, просто имеется некий факт, который наводит на размышления, – поспешил сказать я. – Их нужно проверять, а пока они не проверены, нужно быть осторожнее. Но даже если окажется так, вы всё равно используете Снейпа, значит, он нужен вам и разоблачать его незачем. В конце концов, через него можно и дезу слить.

  – Я проверю... – пообещал Малфой. – Я даже знаю, как. На сегодня мы закончим, а то ребята нас уже заждались. Когда найдутся ещё желающие избавиться от метки, я сведу их с вами, мистер Поттер.

  16.

  Мои друзья давно сидели в гостиной, дожидаясь своих отцов. Они радовались каникулам, только Драко сидел надувшись, потому что его всё чаще выставляли из собственной комнаты – впрочем, зла на меня он не держал. Все тепло попрощались со мной и ушли. Я видел со спины, как Тед с отцом переглянулись на ходу и тот обнял сына одной рукой за плечи, на мгновение прижав к себе. Как я понял, все четыре семьи собрались на рождественские праздники у Малфоя, только я остался здесь. Возможно, Малфой сумел бы надавить на Дамблдора, но сейчас я должен был изображать несчастного сироту, которому некуда податься на праздник из опасной школы.

  Напуганные газетной шумихой родители забрали на каникулы почти всех детей, остались только те, кому было совсем некуда деваться. Даже Уизли не вернулись с похорон, поэтому на ужине за гриффиндорским столом сидело всего четыре человека. Остались также двое старшекурсников с Хаффлпаффа и один первокурсник с Равенкло.

  Прежде я не замечал его, но сейчас, когда он сидел в одиночестве за факультетским столом, я волей-неволей обратил на него внимание. Этот заморенный, не по возрасту серьёзный парнишка весь ужин поглядывал на меня так, словно примеривался заговорить. И действительно, после ужина он нагнал меня в коридоре и охрипшим от робости голосом окликнул:

  – Поттер?

  Я замедлил шаг, давая парню возможность догнать меня, и спросил, когда он поравнялся со мной.

  – В чём дело?

  – Можно с тобой поговорить? – полушёпотом попросил он.

  – Просто так или о чём-то?

  – О чём-то.

  – Тогда иди на второй этаж в малую гостиную, я сейчас подойду.

  В малую гостиную ближе всего было идти через банкетный зал, поэтому мальчишка развернулся и поспешил туда. Сам я пошёл более длинным путём, через библиотечную лестницу. Когда я пришёл на назначенное место, он уже сидел там.

  – Для начала скажи, как тебя зовут, – спросил я, усевшись рядом с ним.

  – Эрнан Диас. Эрни.

  – Ты не очень-то похож на испанца, – заметил я. Хорошенькая мордашка парня свидетельствовала скорее о французских корнях.

  – Я как раз об этом и хочу с тобой поговорить. Ты ведь тоже сирота и тоже воспитывался у маглов, ты должен понять...

  – Ты воспитывался у магловских родственников?

  – Нет, в приюте. Я совсем не знаю, кто мои родители. Меня назвали по фамилии нищего испанца-имигранта, который нашёл меня на улице. В приюте записали меня как трёхмесячного, но ошиблись на две недели, а письмо из Хогвартса пришло в мой настоящий день рождения. Они откуда-то его знали...

  – А фамилия на конверте была настоящая?

  – Там было написано – Эрнану Диасу. Никакой другой фамилии здесь не знают, я спрашивал у Флитвика. Меня записали как маглорожденного, но мало ли, вдруг я вовсе не маглорожденный... У нас на факультете говорили, что слизеринцы в этом разбираются... я давно хотел спросить кого-нибудь из вас, но...

  Парень запнулся. Понятно, боялся, что высмеют или просто пошлют. А сейчас я был одиноким и выглядел доступнее для общения.

  – Шляпа предлагала тебе Слизерин?

  – Нет, только Равенкло.

  – Тебе назначили магического опекуна?

  – Нет, я на попечении приюта.

  Я стал вспоминать, что я на эту тему слышал летом от Малфоя. Мальчишка тем временем заглядывал мне в лицо, пытаясь прочитать там ответ. Мерлин, я всего на год старше его, а он смотрит на меня так, словно я его последняя надежда...

  – У тебя какая палочка? – спросил я наконец.

  – Вяз и перо гиппогрифа.

  Значит, воздух и земля, причём воздух сильнее. А раз так, для пробы подойдёт левитация. Я порылся по карманам и среди прочего хлама обнаружил там обёртку от шоколадки.

  – Палочка у тебя с собой? Вингардиум Левиоза знаешь? – я положил бумажку на журнальный столик рядом с диваном и указал на неё. – Подними. А теперь всячески подвигай её в воздухе.

  Хорошая у него левитация, вон он как бумажку крутит. Я велел вернуть её на место.

  – А теперь сделай то же самое, только не произноси заклинание вслух.

  Парень кивнул и движением палочки поднял бумажку в воздух. Перемещал он её по воздуху ничуть не хуже, чем при вербальном палочковом.

  – Опускай на место и убери палочку, – скомандовал я. – А теперь подними бумажку в воздух без палочки. Можешь использовать жесты и слова – как тебе удобнее, но лучше обойтись без слов.

  Он снова кивнул и нацелился на бумажку правой рукой. Где-то через минуту она шевельнулась и поднялась в воздух, затем поплыла в сторону, повинуясь движению его пальцев, и упала на пол.

  – Теперь молча, без рук, заставь её двигаться.

  Бумажка поползла по полу, иногда подпрыгивая наподобие лягушки.

  – Достаточно, – я уничтожил бумажку невербальным Эванеско. – Ты в приюте использовал невербальную магию?

  – Использовал. Только я не знал, что это так называется.

  – Диас, ты скорее всего чистокровный, – сообщил я просиявшему мальчишке. – Если бы у тебя ничего не получилось с беспалочковой, не имело бы смысла проверять дальше, но теперь видно, что у тебя неплохие шансы. Родство проверяют гоблины в Гринготсе, как они это делают, я не знаю и завтра с утра спрошу у них письмом. В три часа дня мы с тобой встретимся здесь же и обсудим, что делать дальше. Никому об этом не рассказывай. Никому – это никому, преподаватели и лучшие друзья туда же относятся.

  – У меня нет друзей.

  – Значит, не говори преподавателям. Ко мне не подходи и со мной не заговаривай, я сам напишу тебе, если что-то понадобится.

  – Поттер, почему такая секретность?

  – Потому что ты – одинокий и совершенно бесправный в магическом сообществе ребёнок. Дети болтливы, а взрослые ставят свои интересы выше интересов чужого беззащитного ребёнка. Ты же приютский, сам должен понимать.

  Лицо мальчишки ожесточилось.

  – Понимаю...

  Письмо в Гринготс я отправил еще до завтрака. Помимо описания процедур поиска родственников я запросил у гоблинов отчёт о расходах своего детского сейфа, который мог пригодиться в предстоящей кампании за смену опекуна. Перед обедом мне пришёл ответ, к которому прилагалась отчётная записка, заверенная печатью банка. Из записки следовало, что моим опекуном было получено семьдесят пять тысяч шестьсот галеонов, по шесть тысяч триста за каждый год опекунства. Процедура установления кровного родства занимала несколько минут и стоила пятьдесят галеонов, в приписке очень рекомендовалось пройти её, потому что во время войны с Тёмным Лордом некоторые известные роды были уничтожены полностью.

  Догадываясь, что у Диаса нет своих денег, я отложил для него сотню галеонов в свой старый кошелёк и к назначенному сроку пришёл в гостиную. Парень, уже дожидавшийся меня, нетерпеливо вскочил ко мне навстречу.

  – Ответ пришёл, – сообщил я ему. – Тебе нужно прийти в Гринготс и обратиться к одному из гоблинов-операторов. Так как ты на самом деле не Диас, тебе требуется пройти процедуру не поиска родственников, а установления кровного родства. Если первая – бесплатная, то вторая стоит пятьдесят галеонов.

  На лице Эрни отразился ужас.

  – У меня нет таких огромных денег, – прошептал он. – МакГонаголл приехала за мной в приют и выдала мне пятнадцать галеонов из фонда школы на покупку учебных принадлежностей. Когда мы всё купили, у меня осталось только двадцать три сикля... – он опустил голову, пряча навернувшиеся слёзы.

  – Не хнычь, я знаю, что у тебя таких денег нет. Я дам тебе денег, считай это моим рождественским подарком. От тебя требуется, чтобы ты уговорил Флитвика сводить тебя в Косой переулок за покупками. Скажешь ему, что друзья подарили тебе немного денег, чтобы ты купил себе подарки к Рождеству. Флитвик не такая сволочь, как наш декан, его можно уговорить.

  Я отдал Диасу кошелёк и сказал:

  – Здесь сто галеонов, их хватит и в Гринготс, и на подарки. Кошелёк оставь себе, это мой старый и мне он не нужен. Уколи чем-нибудь палец и выдави каплю крови на кошелёк, чтобы настроить его на себя и активировать чары защиты от воров.

  – Спасибо, Поттер...– мальчишка поднял на меня покрасневшие глаза и хлюпнул носом.

  – Слушай дальше. Когда вы окажетесь в Косом переулке, сразу же попроси Флитвика зайти с тобой в Гринготс. Скажи ему, что друзья посоветовали тебе проверить в Гринготсе, есть ли у тебя родственники. Не перепутай – именно этими словами. Если он станет возражать, уговори. Праздник и всё такое, захочешь – получится. Вы придёте к гоблину-оператору, который отведёт тебя в отдельный кабинет. Если Флитвик пойдёт за тобой, попроси его подождать в зале – гоблин поддержит тебя, потому что без твоего согласия на этой процедуре никто присутствовать не может. Когда вы с гоблином окажетесь вдвоём в кабинете, попроси его провести процедуру установления кровного родства, она займёт несколько минут. Если родственники найдутся, спроси о своём имуществе. Запомни всё, что узнаешь, а Флитвику независимо от результата скажи, что никого не обнаружено, и не забудь сделать расстроенную физиономию. Затем иди с ним и покупай себе подарки. Когда вернёшься, пришли мне сову с запиской "всё сделано" и ни в коем случае никому ничего не болтай – если ты остался сиротой на улице, возможно, твои родители кому-то помешали. Я напишу тебе, где и когда мы встретимся. Если ты всё запомнил, тогда свободен.

   На том мы с Эрни расстались. Когда я вернулся в общежитие, там меня дожидался Снейп, раздражённый до предела – значит, он явился за мной не меньше пяти минут назад.

  – Поттер, где вы шляетесь? – зашипел он на меня. – Малфой, надеюсь, не забыл сообщить вам, что его интересуют какие-то из ваших воспоминаний? Идёмте!

  Не дожидаясь моего ответа, Снейп направился в зельеварни, я поспешил за ним. Мы прошли мимо классов в комнаты декана, располагавшиеся дальше по коридору. Когда мы оказались в крохотной гостиной, Снейп выставил передо мной думосброс.

  – Выкладывайте, Поттер! Да поскорее, я не намерен ждать вас целую вечность!

  Разумеется, он и не подумал объяснить мне, как пользоваться артефактом, но мне это было известно. Я стал сбрасывать туда воспоминания одно за другим, не задерживаясь, так как заранее выбрал их из памяти маленького Гарри.

  – Сколько же их у вас там, Поттер... – шипел над ухом Снейп.

  – Много, профессор, – сдержанно отвечал я. – Пусть лучше их будет с запасом, чем не хватит.

  Поскольку декан не предложил мне сесть, я простоял над думосбросом не меньше получаса. Моя спина затекла, и я наконец с облегчением выпрямился.

  – Скажите лорду Малфою, что эти самые интересные. Если их мало, у меня ещё есть.

  – Я вам не мальчик на посылках, – буркнул Снейп. – А теперь проваливайте отсюда!

  – Больше вам не придётся утруждаться из-за меня, – буркнул я в ответ. – Я уже предупредил лорда Малфоя, чтобы он никогда ничего не поручал для меня через вас.

  Отчётную записку из Гринготса я тоже отправил с совой Малфою, подумав, что эти сведения будут не лишними. За ужином Эрни слегка кивнул мне в знак того, что он договорился насчёт покупок, я сделал ответный знак глазами, что принял к сведению. Мне тоже следовало побеспокоиться о подарках для друзей, а моим деканом был не Флитвик, так что приходилось выкручиваться.

  До Рождества оставалось два дня, и я всё следующее утро гонял Хедвиг за покупками. Сначала открытки, затем коробка всевозможных волшебных сладостей для Гермионы и наконец пять заготовок для амулетов – четыре для друзей и одну для Филча. Я зачаровывал вторую заготовку, когда на моём столе материализовалась Фиби и положила передо мной записку от Диаса. Закончив работу, я передал с домовичкой ответное письмо и пошёл на встречу с парнем.

  Эрни старался выглядеть серьёзным, но глаза выдавали его с головой.

  – Вижу, новости хорошие, – сказал я, когда он подошёл ко мне. – Садись, рассказывай.

  – Я сделал всё, как ты говорил, – начал он рассказывать. – Флитвик у нас добрый, он сразу согласился, и за покупками, и в банк. Мои родители чистокровные, как я и надеялся. Все мои родные мертвы, я один остался, – на лице Эрни мелькнуло мгновенное расстройство, но парень был слишком рад остальному, чтобы переживать долго. – Эдна и Ивэн Розье, может, слышал?

  Если я и слышал, то сейчас вспомнить не мог. Я отрицательно покачал головой.

  – У меня есть знакомый, которому я достаточно доверяю. Я сегодня же напишу ему и спрошу.

  – А меня на самом деле зовут Эрнест Розье. Тоже Эрни, правда, здорово? Гоблин сказал, что имущество моей семьи хотело конфисковать Министерство, но поскольку я был жив, этого нельзя было сделать по закону, поэтому всё осталось мне. Когда я стану совершеннолетним, то получу всё наследство, а сейчас мне доступен детский сейф, там десять тысяч галеонов наличностью и двадцать тысяч в активах. Поттер, а что такое активы?

  – Это деньги, которые банк пускает в оборот и с которых тебе начисляются проценты, – машинально ответил я. – Эрни, до совершеннолетия ты должен оставаться Диасом. А может, и дольше.

  – Почему? – насторожился мальчишка, услышав, каким тоном я это сказал.

  – Если Министерство хотело наложить лапу на имущество твоей семьи, вполне возможно, что твоя семья поддерживала Тёмного Лорда, а это не то, чем сейчас хвастаются. И в любом случае, если о твоём чистокровном происхождении узнают, тебе назначат магического опекуна, а он основательно обчистит твой детский сейф. Поэтому тебе пока лучше оставаться маглорожденным и приютским, а деньгами из сейфа будешь пользоваться потихоньку.

  – Тёмного Лорда... – парень заметно потускнел. – Я даже не знаю своих родителей – неужели я отвечаю за них?

  – Дело не в том, отвечаешь ты или не отвечаешь. Дело в том, что с тебя есть что взять. Кто ты на самом деле, сейчас знаем ты, я и гоблин, который тебя не выдаст. За себя я ручаюсь, значит, вся тайна зависит от тебя. Пока ты её сохраняешь, ты в безопасности. Если директор заметит, что у нас с тобой какие-то отношения, он обязательно покопается в твоей голове и всё узнает, поэтому общаться мы будем скрытно. Я на днях выясню о твоей семье у своего знакомого, дальше мы будем исходить из того, что он скажет. А пока не переживай и спокойно празднуй Рождество – подарки ты себе, надеюсь, купил?

  – Да, купил, – Эрни осторожно улыбнулся. – И книги, и сладости, и еще осталось. Спасибо тебе.

  – Пустяки, пользуйся.

  – А это ничего, что я буду считаться маглорожденным? У нас говорят, что слизеринский ужас нападает только на них.

  – Ничего с тобой не случится, это слухи.

  – Но ведь было же...

  – Больше не будет, не бойся. Но если что, раскаменяющего зелья сейчас на всю школу хватит, – подмигнул я. – Все пострадавшие пока живы.

  – А Уизли?

  – Она как бы чистокровная. Комиссия считает, что у неё было плохо со здоровьем и что она вовремя не обратилась к Помфри. Побудь маглорожденным, а если кто-то начнёт обижать тебя, говори мне. Я разберусь.

  – И на летние каникулы мне придётся возвращаться в приют...

  – Возможно, и не придётся. А если придётся, я научу тебя, как защищаться. Ладно, иди.

  Эрни, обрадованный, побежал по своим делам, а я пошёл писать письмо Малфою старшему, чтобы тот сообщил мне, кто такие Розье.

  17.

  Завтра уже Рождество, а чем я занимаюсь? Хотел ведь за каникулы вволю приобщиться к наследию Салазара, да и с Шшессом не помешало бы поболтать. Но нет, я только что закончил зачаровывать последний подарочный амулет, а ещё предстоит подписывать кучу открыток, рассылать подарки и поздравления с припиской домовикам, чтобы вручили завтра с утра. И об ёлочке для Филча нужно позаботиться, приятный же подарок... кстати, сделаю-ка я такую же себе в спальню – и красиво, и в трансфигурации нужно тренироваться.

  И ещё этот первокурсник Диас...

  Нет, я не добрый. Просто есть такое правило – если проблема настаивает, чтобы её решил именно я, с ней нужно разобраться. Возможно, помочь. Возможно, наказать или пренебречь, но сначала разобраться. В данном случае оказалось – помочь.

  К вечеру Малфой-старший прислал мне ответ. Без обращения и подписи, так что невозможно было определить, кто и кому писал, если письмо попадёт в чужие руки.

  "Семья Розье во время войны 1978 – 1980 годов была на стороне Вольдеморта. Розье-старший вступил туда в 1971-м году, когда начался расширенный набор в Упивающиеся. Его уговорил Рабастан Лестрейндж, с целью работы над созданием службы Контроля Крови. Розье-младший вступил в Упивающиеся летом 1980-го, под давлением Лорда на его отца. 12-го ноября 1980 года на особняк Розье состоялось нападение авроров. Все члены семейства погибли при сопротивлении аресту, в том числе немощная прабабка и трёхмесячный младенец. Полагаю, такое ожесточённое сопротивление семьи было вызвано тем, что у неё не было британских родственников, имеющих право наследования от государственных преступников. Тем не менее, Гринготс отказался выдать Министерству имущество семьи Розье, и оно сейчас в статусе сохраняемого.

  Искренне ваш..."

  Я назначил Эрни встречу через домовика и показал письмо. Парень оказался понятливым и признал необходимость оставаться Диасом.

  – Удивительно, что ты вообще уцелел, – сказал я. – Тебя наверняка тщательно разыскивали.

  – Это из-за описки... – подавленно прошептал Эрни. – В приюте записали, что я поступил туда 12-го октября... Мне теперь всю жизнь прятаться, да?

  Перед встречей я прочитал соответствующий раздел из Свода Законов, поэтому мог дать точную справку.

  – Ты не государственный преступник, значит, имущество семьи Розье нельзя будет конфисковать после того, как ты его унаследуешь. После тебя наследует твоя французская родня, Министерству будет уже невыгодно избавляться от тебя. Но на твоём месте я сохранял бы инкогнито до конца обучения в Хогвартсе, здесь ты очень уязвим.

  – Значит, нищета и приют до окончания школы – а я-то размечтался... – Эрни вздохнул. – Зато живой.

  – Правильно мыслишь. А насчёт нищеты и приюта мы что-нибудь придумаем. Общаться прилюдно нам пока нельзя, жди писем и сам пиши, если что.

  К ужину я наконец разобрался с мелочами и почувствовал себя свободнее. Сейчас поужинаю и пойду в тайную комнату, поздравлю Шшесса с наступающим, посижу за книгами в уютной тишине библиотеки Салазара... интересно, домовиков туда можно вызывать или им туда запрещено?

  Мерлин, почему Снейп так пристально смотрит на меня с преподавательского стола? Нутром чую, он отработку для меня замышляет, я ему как-никак полтора месяца должен. С него станется, в ночь перед Рождеством... Так и придётся сидеть в общежитии до отбоя, ведь если декан меня там не найдёт, он всю школу на уши поставит.

  Я расположился в гостиной, просмотрел родословную Розье, затем стал изучать Свод Законов. Странные у нас законы, неполные и противоречивые, щелей и дыр в них больше, чем в термитнике... Может, мне показалось, и Снейп сегодня не явится по мою заблудшую душу?

  Но нет, около девяти вечера декан всё-таки явился в общежитие. Увидел, какую книгу я читаю на ночь, криво усмехнулся. Я закрыл Свод Законов и отложил на соседний столик, догадываясь, что сейчас начнётся нечто... Тьфу.

  Декан остановился передо мной, и мне тоже пришлось встать.

  – Поттер, – начал он. – Я хочу сказать... что, возможно, я был слишком строг с вами...

  Так... надо думать, в Запретном лесу что-то огромное сдохло. Или проще – Снейп заглянул в мой думосброс. Нет, всё равно сдохло. Надеюсь, не Шшесс.

  – Вы не сообщили мне ничего нового, профессор, – устало сказал я.

  – До сих пор я считал вас избалованным и испорченным ребёнком...

  Где я мог избаловаться? У этих маглов? Впрочем, своего Дадли они успешно избаловали. Всё-таки дело не в средствах, а в желании.

  – Я полагал, что Дамблдор знал, что делает, когда он поселил вас у вашей тёти.

  – Он действительно знал, что делает, и Дурсли оправдали его надежды, – подтвердил я.

  – Это серьёзное обвинение, Поттер, и оно ни на чём не основано. Дамблдор просто не представлял, что ваши родные способны так обращаться с вами.

  Я сказал бы Снейпу, что на Петунию было наложено заклинание неприязни ко мне, мог бы даже воспоминание показать, где я это заклинание снимаю, но как бы наш декан не помчался устраивать разборку с нашим директором... Чувства у него впереди мозгов бегут, с большим отрывом.

  – За десять лет ни разу не проверить, как живёт спаситель всего магического мира? Что ваш директор – такой наивный простак, это вы кому-нибудь другому рассказывайте.

  – Дамблдор очень хороший человек, Поттер, а хорошие люди часто склонны верить в лучшее и доверять другим людям.

  Я так и думал, что те, кого весь мир считает очень хорошими людьми – натуральные суки. Нормальные люди не должны нравиться всем без исключения. Или уж сказать Снейпу про заклинание неприязни? Хотя нет, если он навоображал невесть что обо мне и о директоре – и умудряется строить свою жизнь, исходя из своих фантазий – раскрывать ему глаза себе дороже.

  – Что вы сейчас хотите от меня, профессор?

  – Я хочу, чтобы вы поняли, что все мы желаем вам только блага.

  – Прекрасно, будем считать, что я понял, – собачиться с ним на эту тему было бесполезным занятием. – Это не значит, что я с этим согласен и что мне это нравится, но я понял – вы хотите блага.

  Не будем уточнять, кому.

  – Поэтому вы должны понять, что если у нас случаются ошибки и перегибы, это не потому, что мы специально усложняем вашу жизнь, – продолжил Снейп.