Текст книги "Беглый (СИ)"

Автор книги: АЗК

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 32

Утро началось с необъяснимой тишины. Город, промытый осенним ночным дождем, выглядел посвежевшим, будто только что вынырнул из-под холодного душа. Асфальт блестел, троллейбусы шуршали плавнее обычного, и даже прохожие ступали мягче. Часы на стене в холле общежития показали 07:20, когда мои ноги меня понесли к остановке.

Штаб округа встретил угрюмо. На КПП, блеклые, серые лица, запах металла и старой проводки. В холле дежурный прапор внимательно изучил мои документы, выписал временной пропуск и, не задавая вопросов, указали направление – второй этаж, кабинет 217.

Здание штаба округа выглядело так, будто оно давно устало от людей. Потёртый гранит ступеней, вытертые до матового блеска латунные ручки, и воздух, напитанный пылью архивов и табачным перегаром.

Дверь оказалась закрытой. Рядом – узкая скамья, под потолком тихо гудела люминесцентная лампа. Ровно в 09:00 щёлкнул замок, и створка двери приоткрылась. Изнутри показался молодой человек с заострённым лицом и внимательным, слегка прищуренным взглядом.

– Константин Витальевич Борисенок? – голос был спокойный, ровный, без каких либо эмоций.

– Так точно.

– Прошу.

Кабинет оказался неожиданно просторным. На стенах – карты, диаграммы, в углу стоял сейф. На столе – ничего лишнего, только бумага, авторучка, пепельница и стеклянный стакан с водой. В голове сама собой всплыла шутка: «В употреблении спиртных напитков замечен не был, но с самого утра в больших количествах пьет воду…» Это воспоминание вызвало невольную улыбку.

– Лейтенант Иванихин, – представился собеседник. – Присаживайтесь, смотрю вам весело, товарищ Борисенок?

Стул скрипнул, лейтенант внимательно посмотрел, будто сканируя каждое движение.

– Не буду ходить вокруг, да около. Поступили интересные сведения, – начал он, перекладывая перед собой лист с машинописным текстом.Лицо его осталось спокойным. Руки лежали на столе, взгляд – прямой, куда-то между моими бровями. Вроде смотрит тебе в лицо, а перехватить невозможно…

Иванихин вздохнул, откинулся на стуле и скрестил руки.

– Такого-то числа, в такое-то время вас остановил пост ГАИ, недалеко от населенного пункта такого-то…

– Да было такое…

– При каких обстоятельствах это произошло?

– Гаишник стоял в оцеплении, впереди по ходу движения органы проводили задержание каких-то особо опасных преступников.

– От куда вам это стало известно?

– Кто то, из таких же как я остановленных, произнес вслух – я запомнил… Там еще пацаны крутились, вполне возможно что они и принесли эту информацию.

– Интересный у вас словарный запас.

Молчание повисло на пару секунд.

– Так как вы объясните это?

– Что конкретно?

– Вы не сказали новость, или слух… Вы сказали информацию…

– Со службы осталась привычка.

– Где служили?

– Разведрота полка ВДВ.

– Вас во время срочной службы неоднократно поощряли, ваш командир отметил что, часто вы задания выполняли не просто отлично, а даже талантливо… Что еще можете сказать?

– Уточните вопрос, о чем?

– Когда вас остановили на шоссе, вы что-то заметили необычное, пока там находились?

– Да нет… Слышал хлопок… Через какое-то время нам разрешили продолжить движение по шоссе.

– Это была граната?

– Нет. Это однозначно, скорее взрывпакет, только звук был резче. Думаю, если находиться рядом с местом подрыва, можно на какое-то время оглохнуть. Скорее всего это была свето-шумовая граната.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– Так говорил народ, что проходит задержание особо опасных преступников. Вот там такой гранате самое место!

– С логикой и аналитическим мышлением у вас все в порядке.

– Спасибо.

– Вы человек технически неплохо подготовленный. Еще до службы получили звание «Мастер-радиоконструктор».

– Было дело…

– Во время срочной службы освоили весь перечень радиоаппаратуры состоящий на вооружении ВДВ, а также участвовали в войсковых испытаниях новейшего образца и даже внесли два существенных улучшения, что привело к росту ТТХ изделия.

– И такое было…

– Уже после службы, устроились в окружной военный госпиталь. Работали с медицинской аппаратурой, чинили электроножи, наладили старенький УЗИ-аппарат, устраняли неполадки, которые не могли устранить штатные техники. Есть основания полагать, что ваши знания… выходят за рамки программы подготовки среднего медперсонала.

– Конечно он выше, вы сами отметили во время нашего разговора, что еще до срочки получил знак «Мастера». Так откуда моему уровню быть ниже, чем в среднем по госпиталю?

Лейтенант небрежно достал вытянутый из папки лист, и переложил его ближе ко мне.

– Что это?

– В этом документе упоминается некий случай в Пицунде. Видеоаппаратура. Некая кассета, которая попала в руки нужных людей. Очень нужных. Нас интересует: как она была снята? И кем?

Наступила пауза, которую я не собирался прерывать, абсолютно спокойно глядя в глаза лейтенанта. Наконец он не выдержал:

– Лично меня, – Иванихин наклонился немного вперёд, – волнует один вопрос. Совпадение ли это – что человек с вашей биографией и квалификацией, оказывается в центре сразу нескольких странных событий? Или не совпадение?

В его руках щелкнула ручка. Лейтенант продолжал глядеть на меня в упор, но без нажима. В его глазах не было злобы – только аналитический интерес. Он искал нестыковки в моих ответах. И явно хотел понять – кто сидит перед ним на самом деле.

– Не волнуйтесь, Борисенок. Я здесь не для того, чтобы сажать, я здесь, чтобы досконально разобраться.

– В чем?

Комната снова погрузилась в тишину. За окном брезжил пасмурный свет. Сейчас мне предстояло решить: рассказать ему правду, или пусть лейтенант копает дальше в поисках меня?

Ответа на мой последний вопрос услышать не удалось. Ну тогда нехай роет дальше… А пока мне стало понятно, что этому парню и его руководству удалось сложить кое-какие фактики в небольшой пазл, и сейчас они хотят расширить круг, поэтому будут просеивать все что попадет в им на глаза через очень мелкое ситичко.

Команда «Мухе» была отдана с чёткой формулировкой:

'Цель: Иванихин. Приоритет: наивысший. Взять под самый плотный контроль этого парня. Немедленно! Доклад каждые полчаса, в случае важной информации – немедленно. Маскировка – максимально естественная.

«Принято, позиция в вентканале за решеткой занята».

«Старайся не попадаться ему на глаза, нам не известно пока, в каком объеме они владеют информацией о нас!»

«Принято!»

Сквозь нейроинтерфейс проскользнул короткий ответ «Мухи» – еле слышное тройное биение, означающее «принято, задача понята».

– Благодарю за визит, Константин Витальевич, – прозвучало от Иванихина почти обыденно, но его глаза выдавали – разговор для него был хоть и не из лёгких, но явно не последний.

– Не за что, – прозвучал в ответ мой спокойный голос. – Если появятся ещё вопросы, лучше через Дубинского. Так будет… логичнее.

– Понял, – кивнул лейтенант. – До встречи.

У двери, ведущей в коридор, Иванихин протянул руку для прощального рукопожатия.

Дверь мягко щёлкнула, выпуская меня из 217 кабинета.

В холле, над входными дверями, стеклянный фонарь пропускал уличный свет, серый и вязкий, как подтаявший свинец.

В это время в кабинете на втором этаже Иванихин сидел в кресле, задумчиво перебирая скрепки. На столе лежала личная папка Борисенок, материалы в которой были пока не подшиты, но аккуратно скреплены. Стеклянная пепельница осталась пустой – курить он так и не начал. Наконец, медленно потянулся к телефону, снял трубку и набрал номер с длинным московским префиксом.

– Генерала Измайлова, пожалуйста. Лейтенант Иванихин. Срочно.

Сделав несколько шагов от крыльца, Костя через нейроинтерфейс получил первый доклад от «Мухи»:

«Объект связался со своим непосредственным начальником в Москве. Воинское звание – генерал. Фамилия Измайлов. Текущий доклад завершен.»

Прошло меньше минуты, прежде чем в трубке раздался характерный голос – с легкой хрипотцой, сдержанный и опасный, как скальпель под кожей:

– Слушаю, Иванихин. Докладывайте.

– Товарищ генерал, Борисенок был у меня. Разговор провёл в рекомендованном ключе. Без жёсткой фиксации. Без провокаций. Общее впечатление… – пауза – … субъект не просто обучен, он нестандартен. Технические навыки слишком широки для его биографии. Поведение уверенное, но не бравада. Уклонений не допустил. Напротив – держался так, будто сам изучал меня.

На другом конце провода повисла короткая тишина. Затем прозвучало:

– Сравнение с другими потенциальными объектами?

– Их, по сути, и нет. Один отмелся по чисто медицинским показателям, второй – сам признался, что на учёте у психиатра. Третий – вообще липа от начала до конца. Борисенок – единственный, кто совпадает по параметрам, указанным в донесении из Пицунды и под Баку.

– Ваш личный вывод?

– Или он, или никто. Слишком чисто. Или нас держат за идиотов… или перед нами самый интересный экземпляр за последнее время.

Ответ прозвучал быстро, без раздумий:

– Возвращайся в Москву. Немедленно. Лично доложите всё. И готовьте материал для совещания в отделе. Сегодня вечером вы должны быть у меня в кабинете.

– Ясно Филипп Иванович.

Трубка легла в гнездо с лёгким стуком. Иванихин встал, подошёл к окну и посмотрел вниз. На улице у штаба фигура Борисенок пересекала асфальт проезжей части, неторопливо, будто ничего не произошло.

– Либо ангел. Либо дьявол, – пробормотал лейтенант. – А может, и то, и другое.

В воздухе кабинета повисло напряжение. Но игра только начиналась.

«Объект с генералом Измайловым разговор закончил. Ему приказано срочно вылететь в Москву. Дополнительная информация: генерала зовут Филипп Иванович, занимает должность начальника отдела. Вечером генералом назначено совещание.»

«Принял. На пару с „Птичкой“ сопровождаете объект в Москву. Постарайтесь выяснить, что будут обсуждать на совещании.»

«Принято».

* * *

Погода к полудню начала сдаваться. Тучи, ещё утром надувшиеся свинцом, расползлись по небу тонкими лоскутами, пропуская редкие лучи. Дорога от штаба округа до госпиталя прошла почти в молчании – не было нужды вслух обдумывать разговор с лейтенантом Иванихиным. В голове уже крутилась следующая задача: сообщить Инне, не вызвав у нее лишней тревоги.

Коридоры госпиталя встретили знакомым запахом хлорки, еле уловимого компота из столовой и чего-то невыразимо больничного, что оседает в стенах, как пыль. У кабинета дежурной медсестры стоял табурет, на котором Инна, переодетая в форменное белое с голубой отделкой, листала какую-то потрёпанную папку.

– Ну наконец-то, – голос прозвучал скорее с облегчением, чем с упрёком. – Сбежал с утра и пропал. Хотела уже посылать санитаров на поиски.

– Были причины, – у меня фраза прозвучала сдержанно и как-то даже вкрадчиво. – Особый отдел округа. Штаб.

Инна подняла глаза от папки. В них – смесь тревоги, любопытства и лёгкого раздражения.

– Что им нужно?

– Обсуждали… события последних недель. Попросили явиться. Вопросов было много, но, в целом, вежливо.

– И?

– И пока всё. Сказали, что свяжутся, если что-то ещё потребуется. А пока – свободен.

Инна встала, сложила папку и поправила прядь волос, выбившуюся из-под колпачка.

– Звучит не очень обнадёживающе. У них ведь такие разговоры просто так не случаются.

– Возможно. Но до допроса не дошло. Просто интересовались. Видимо, кто-то где-то чего-то наплёл.

Она пристально посмотрела, прищурившись, будто могла сквозь зрачки прочитать всё, что не было сказано.

– Эти люди, если захотят…

– Учту, – прозвучало просто.

Инна улыбнулась уголками губ. Тревога в глазах осталась, но чуть потускнела.

– Ужинать будешь дома? Или на своей… базе? – голос прозвучал уже мягче.

– Сегодня – у тебя. После такого дня – только ты и нормальный ужин. Всё остальное – подождёт.

Она кивнула и, уходя, бросила через плечо:

– Только не забудь: ужин без разговоров о штабах и секретных отделах. Хочу пюре с котлетой, а не с паранойей.

– И когда ты успела с ужином?

– Не я, мама. Она недавно звонила. – Не стесняясь, обняла меня и произнесла: – Что бы мы без тебя делали?

– Не знаю солнце мое…

– И мы с мамой не знаем…

Улыбка осталась на губах, даже когда она скрылась за углом. День входил в свою вторую половину. И впереди ещё было много тихих штормов.

Глава 33

Поздний вечер опустился над Минском, как плотное одеяло – с тяжестью в воздухе, с тишиной в многоэтажках, с редким лай собак на задворках. В квартире Инны царила уютная полутьма. В углу кухни медленно остывал чайник, на подоконнике догорала свеча, оставшаяся с обеда.

Гудка в голове не было – «Муха» передала сообщение бесшумно. В интерфейс лёг файл, помеченный как «высший приоритет». Распаковка заняла пару секунд, и перед глазами проступили чёткие строки:

**Стенограмма. Особый отдел. Совещание 17:45 – 18:22. Уровень допуска: Альфа-Восемь.**

Голоса. Сухие, безэмоциональные. Генерал Измайлов, Иванихин, ещё двое не опознанных. Тема – итог поездки лейтенанта в Минск.

«Кандидат один. Поведение логично. Паники – нет. Отказался от ложных выводов, сохранил контроль».

«Наблюдение за объектом продолжается. Слишком стабилен. Или умён. Или не человек».

«На текущий момент – угрозы не представляет. Контакт пока исключить».

«Рекомендация: наблюдение в пассивном режиме. До следующего аномального инцидента».

Сообщение закрылось само. Интерфейс погас. На душе – ни облегчения, ни тревоги. Скорее – принятие. Фора пока сохранялась. А это значило – был шанс спокойно двигаться дальше.

Тишина в комнате была звенящей. Инна лежала рядом, спиной, её дыхание ровное, волосы рассыпаны по подушке. Запах – её шампуня и чего-то, что можно было назвать только одним словом: дом.

Касание к плечу. Она повернулась – без слов. В глазах – не вопрос. В губах – не ожидание. Просто тепло и молчаливое согласие.

Поцелуй не был страстным. Скорее – признательным. Медленным. Глубоким. Шёпот губы об губы:

– Осторожно. Мама ещё не спит.

Рука скользнула по её талии. Она прижалась ближе – доверчиво, мягко, без лишних слов. Простыня сдвинулась, дыхание участилось. Всё было – как первый раз. Без спешки, с тихим трепетом, как будто этот вечер – последнее, что останется в нашей памяти.

Снаружи проехала машина. Где-то этажом выше хлопнула дверь. Всё это – вне. А внутри были только мы двое. Всё остальное не имело значения.

После – тишина. Её пальцы лежали на груди, чуть дрожащие. Улыбка – сквозь сон. Дыхание – ровное.

Свет был выключен. А «Муха» сейчас сидела в канале вентиляции главного здания КГБ СССР на площади Дзержинского в Москве, ее дежурство продолжалось. На орбиту ушел заказ на срочное производство ее собратьев, которые скоро возьмут под плотный контроль всех сотрудников отдела генерала Измайлова.

* * *

Утро выдалось пасмурным, но не противным. В автобусе, пахнущем мазутом и мокрой тряпкой, пассажиры молчали: каждый держался за поручень и свои мысли. Колеса гудели на поворотах, стекла запотевали от дыхания людей.

Устроившись с Инной у окна, среди серых пальто и клетчатых сумок, в голове, как бы сам собой, собирался план.

Нужны свои колеса. Желательно «Нива». В свободной продаже ее нет. Но есть выход на Гринштейн – она же как-то себе сделала машину, значит знает ходы-выходы. Финансовый ресурс – имеется. Пять пачек по сто. Документы – не вопрос, дед не откажет оформить на себя и мне выдать доверенность. Местные всё оформят за малую долю.

Голос «Друга» в интерфейсе прозвучал глухо, как из-за стекла:

– Решение разумное. Статистически: в критической ситуации наличие альтернативного транспортного средства увеличивает шанс выживания на 42,6%.

Мужчина в пыльной телогрейке рядом кашлянул, запах табака и квашеной капусты ударил в нос. Женщина с авоськой протиснулась к выходу.

Рядом девчонка в школьной форме листала тетрадь, на полях которой были нарисованы лошади.

На ближайшей остановке автобус затормозил резко, и кто-то сзади тихо выругался. Мимо проплывали вывески: «Промтовары», «Ателье», «Обувь». Город жил своей жизнью, а в этой жизни начинался новый виток.

Автобус остановился у сквера, за которым располагался госпиталь. Решение принято. Оставалось только реализовать его без шума. Шаг за шагом. Как всегда.

* * *

За пару часов до окончания рабочего дня, решив не откладывать намеченный мной разговор, было принято решение – идти. Воздух внутри одного из зданий госпиталя пропитался запахом формалина, пыли и старого линолеума.

Перед тем как уйти, ноги, как бы сами повернули к начальству. В кабинете моего непосредственного начальника – главного инженера госпиталя, пахло крепким чаем и табаком из «Беломора». Майор Печерский, крепкий, но уже седой мужчина с густыми бровями и характером черноморского портового грузчика, отложил в сторону папку с отчетами и смерил меня взглядом.

– Что хотел Борисенок?

– Сегодня уйти пораньше…

– Надолго отлучаешься? – спросил он, не отрывая пальцев от бумаги.

– Думаю не более часа, а там как получится.

– Куда идешь?

– Нужно уточнить технические детали на АТС-26.

– Лишь бы не к бабам. А если по делу – ступай. Только без фокусов, Борисенок. Ты возвращаться куда будешь, к себе или… – он мотнул головой в сторону отделения, где работала Инна.

– К себе.

– Не забудь зайти к дежурному, если будет что-то срочное, он будет в курсе. Понял?

– Да.

Печерский буркнул:

– Можешь идти, не задерживаю.

Осень в Минске выдыхалась медленно. День клонился к вечеру, небо подёрнулось свинцовой пеленой, а редкие лучи солнца лениво скользили по стеклам окон госпиталя.

Из здания госпиталя вышел легко, будто спрыгнул с подножки старого поезда или трамвая. Дорога на АТС-26 была знакома – шаги несли в сторону проспекта Пушкина, где под гул трансформаторов и запах мокрого бетона доживала свой век старая двухэтажная подстанция.

Снаружи здание выглядело, как и раньше: кое-где облупленная штукатурка, у входа след от старой таблички и небольшая очередь людей у окна с надписью «перевод номеров». Внутри царила атмосфера вечной борьбы между абонентами и связистами.

На втором этаже, в конце длинного коридора, за дверью с надписью «Технический отдел» находилась та самая крепость, где правила Наталья Ароновна Гринштейн. Как оказалось, женщина с мужским характером, точная и, по собранной моими дронами информации, способная продать телефонный номер с таким изяществом, что никто и не заметит, как оказался без кровных.

Дверь оказалась приоткрыта. Стучать не потребовалось – Наталья Ароновна уже увидела меня из-за кипы бумаг.

– А у нас гость, – проговорила она с лёгкой усмешкой, не вставая. – Не прошло и года.

– Не хотелось тревожить, Наталья Ароновна. Но хотел бы уточнить пару моментов – по «Ниве» и документам. И, возможно, кое-что обсудить на будущее.

Женщина откинулась в кресле, поправила стильные, явно не советского производства очки и внимательно на меня посмотрела. В её движениях не было спешки – только выдержанная, деловая плавность.

– Ну, и как тебе она?

– Едет, как по маслу. Хотя, после доработки стала немного не по классу. Но вопросов нет – ласточка.

– Только не смей мне её разбить, – голос её был сух, но с оттенком иронии. – У меня к этой машине слабость. Хоть и продала – а сердце ноет.

Невольно возникло желание уточнить:

– Вы серьёзно не пожалели?

Она посмотрела с лёгким прищуром, потом поднялась, подошла к окну и проговорила, будто в воздух:

– Когда к тебе приходят люди и предлагают не заводить дело в обмен на передачу машины по доверенности – да, сначала немного жалеешь. Потом – перестаёшь. Потому что понимаешь: могла бы и не войти больше в этот кабинет.

Молчание повисло между ними. Потом Наталья Ароновна резко повернулась и добавила:

– Но ты меня удивил. Не стал дальше тянуть бабки, шантажировать, не продал компромат на сторону. Сыграл – по-взрослому. Вот поэтому и не стала жалеть. Умные люди всегда меня пугали.

– Умные люди – это не те, кто делают умный вид. Это те, кто не лезут в глупости, когда знают, что перед ними дураки, – последовал ответ с полуулыбкой.

Женщина засмеялась тихо, но искренне.

– Так чего ты хотел? Не перекинуться же парой слов зашел…

– Нужна еще одна «Нива»…

– О как… И на каких условиях?

– За деньги, товарищ Гринштейн, за деньги.

Она достаточно долго, молча смотрела на меня, слегка прикусив дужку своих очков.

– Вот что, зайди ко мне послезавтра, думаю что уже будет ясность по этому вопросу.

– Буду, Наталья Ароновна.

На выходе из отдела старенькая телефонистка, грея руки у электрочайника, бросила вслед:

– Гринштейн у нас не всем улыбается. Если тебе – значит, ты особенный.

* * *

Всё совпало по времени: на третий день, после обеда, снова зашёл в кабинет Натальи Ароновны. На диванчике уже сидел мужчина – лет под сорок, но уже лысоватый, в тщательно выглаженной рубашке и с выражением лица человека, умеющего считать деньги. Весь его вид говорил: торговец. Сидел расслабленно, но смотрел на меня внимательно.

Наталья Ароновна подняла глаза от бумаг, кивнула:

– Константин Витальевич. Проходите. Знакомьтесь – Исаак Маркович, директор одного из автомагазинов в нашем городе.

Исаак Маркович поднялся, пожал руку и с лёгким прищуром сказал:

– О вас я уже слышал. Только хорошее. Говорят, умеете договариваться.

– Стараюсь, – ответил спокойно, садясь в кресло напротив.

Разговор пошёл быстро, но тонко, с тем самым оттенком, который выдают только коренные минские евреи. Где каждая цифра – не просто сумма, а аргумент, философия и почти анекдот. Постоянно в ход шли фразы вроде: «по-божески», «по-людски» и «ну ведь надо же как-то всё по справедливости», а в глазах – взгляд акулы.

В итоге всё устаканилось. Государственную цену за «Ниву» (в районе 9200 рублей) я должен буду внести в кассу. А сверху, как «благодарность за содействие» – тысяча Наталье Ароновне и тысяча Исааку Марковичу. Всё в рамках традиций.

Когда ударили по рукам, Наталья Ароновна улыбнулась:

– Ну вот и славно. Не зря у нас Минск называют городом культурной дипломатии.

Я кивнул широко улыбаясь, но на выходе дал «Другу» короткую ментальную команду:

– Взять объект «Директор Исаак Маркович» под негласное наблюдение. Проверить связи, источники дохода, отношения с органами.

– Принято, – отозвался «Друг». – Анализ начат.

* * *

Осень в Минске медленно втягивала в себя краски – ещё не зима, но листья уже висели тяжёлыми каплями жёлтого и бронзы, скользили по ветру, прилипали к подошвам. За окном моросил мелкий дождь, а внутри – на втором этаже госпиталя – царила привычная тишина. Шум флюорографа, редкие звонки, бумажный шелест.

Прошла неделя с момента той самой встречи в кабинете Натальи Ароновны, где разговор напоминал изысканный восточный торг. Обещания с обеих сторон были выполнены. И теперь на руках имелся полный комплект документов: «Нива» цвета «Валентина», сверкающая, как свеже отлитая медаль, официально числилась за дедом – Михал Ивановичем Борисенком, жителем Гомеля, заслуженным сапожником и тихим, но упрямым стариком, которому такое было не впервой.

Для оформления машины пришлось сделать два визита: первый – в бухгалтерию автомагазина, второй – в районную ГАИ Гомеля. Подписи, печати, тонкая игра с формулировками, и всё легло в юридическую плоскость. В глазах гомельской ГАИ всё выглядело безупречно: внук решил сделать подарок любимому деду. А на практике – была приобретена машина с будущими уникальными возможностями и характеристиками.

Но важнее автомобиля оказался файл, полученный в ту же неделю от «Друга». В котором обширное, скрупулёзно собранное досье на Исаака Марковича. Работа «Друга» и «Мухи» вызывала восхищение. Пункт за пунктом, абзац за абзацем – шла выверенная картотека жадности, схем, крыш и тонких сделок, которая по совокупности, без всяких разговоров тянула на высшую меру.

Первый раздел – касса. Через личный сейф в подвале магазина шли суммы, в разы превышающие выручку. Там же указывались имена, аккуратно закодированные, но легко дешифруемые: освобожденный парторг одного из крупнейшего минского завода, первый секретарь райкома партии, на территории которого находился магазин, завотделом снабжения Миноблисполкома, двое сотрудников ОБХСС. Все они получали «благодарности» за своевременную поддержку, каждый в своей сфере, часто просто закрывая на глаза на действия шустрого еврея.

Следующий – женщина. Молодая, медсестра по документам, но по стилю жизни – далеко не на одну зарплату. Директор автомагазина снимал ей квартиру в доме на проспекте Машерова. Она любила шампанское, рестораны, иногда летала «в командировки», причём чаще всего в Сочи. С ней были фотографии. Два снимка – особенно ценные: в одном – она с ключами от «Жигулей», в другом – с Исааком на фоне озера Нарочь.

Третий раздел – дача. Расположена в лесной зоне за Заславлем. Вопреки нормам на летний домик по факту, представляла собой коттедж на два уровня с баней, гаражом и скрытым подвалом. По данным наблюдения «Птички», в гараже регулярно выгружались ящики с запчастями без маркировки. Упаковки и сами детали – визуально полностью соответствовали заводским.

И, наконец, четвёртый раздел. Самый интересный. Подпольный цех. Месторасположение: промышленная зона между Чижовкой и Уручьем. Старый склад с официальной функцией «склад временного хранения неисправного оборудования». Внутри – станки, два токаря, три сборщика, один водитель. Производство: тормозные цилиндры, коробочные кронштейны, шестерни. Всё – с соответствующей маркировкой «ВАЗ», нанесённой уже на финальном этапе.

– Подтверждаю, – проговорил «Друг» в нейроинтерфейсе. – Цех зафиксирован в работе. Наблюдение активное. Персонал не подозревает о наблюдении.

– Вероятность использования поддельных комплектующих – высокая. Продукция уходит через сеть автомагазинов по области. Угроза – умеренно системная.

Пауза.

– Рекомендуешь передать в органы?

Ответ «Друга» последовал после паузы, полной контекста:

– Не раньше, чем будет собрана видео фиксация закупки через посредников. Если потребуется – инициировать «контрольную закупку». Угроза разоблачения на текущем этапе – минимальна.

Вывод был очевиден. Машина получена. Контроль над источником установлен. Осталось дождаться повода – и перевести досье туда, где умеют с ним работать. Или, если потребуется, использовать как страховку в случае, если Исаак Маркович решит проявить какую либо инициативу в отношении меня.

Ведь всё, что касается власти – должно быть под наблюдением. Даже если это касается всего лишь не самого крупного автомагазина.