Текст книги "Беглый (СИ)"
Автор книги: АЗК
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 22
Она села на край кровати, потянулась и посмотрела на меня с той полуулыбкой, от которой мне всегда становилось тепло.
– А знаешь, чего не хватает? – спросила она, облокотившись на подушку.
– Предполагаю: чего-нибудь холодного, шипучего и игривого? – я открыл сумку, откуда вытащил припасённую бутылку шампанского и два бокала.
– Ты читаешь мысли! – засмеялась Инна. – Я в ванну, а ты пока настраивай праздничное настроение.
Когда в ванной послышался шум воды, я расставил бокалы, достал из сумки виноград, предусмотрительно купленный на трассе, и включил тихо радиоприёмник. Сначала хрипела грузинская станция, потом нашёл какую-то спокойную волну с джазом. В этот момент вернулась Инна – в белом халате, с влажными волосами и сияющими глазами.
– Здесь так хорошо, что я начинаю забывать, зачем мы вообще ехали, – сказала она, беря бокал.
– Чтобы вспомнить, как пахнет настоящее море, – я присел рядом, касаясь её плеча. – И чтобы, если что, отдохнуть перед бурей.
Она сделала глоток и приложилась к моей щеке.
– Какая буря, Костя? Мы же на отдыхе.
– Вокруг нас слишком много случайностей. И «Волга» эта… – я на мгновение замолчал. – Но давай отложим тревоги до завтра.
Мы сели в тёплую ванну, и между нами повисло молчание, в котором не было неловкости – только доверие и близость. Тепло воды, пузыри, бокалы, звон стекла и мягкий свет ночника. Пару раз она засмеялась, когда я поддразнивал её рассказами о наших приключениях, преувеличивая опасности и приукрашивая свою храбрость.
Но в самый разгар тихого счастья что-то резануло слух – знакомый, дребезжащий звук сигнализации. Мы одновременно замерли, замерев в полувоздушной тишине ванной.
– Это не может быть ветер, – произнесла Инна, выпрямляясь.
– Ветер не открывает двери и не дёргает за ручки, – я уже вставал, вытираясь на ходу, – оставайся здесь. Я быстро.
Схватив штаны, надел их на ходу, накинул куртку и выбежал вниз. Двор был тих и пустынен, но красная «Нива» не стояла на месте где я ее оставил, и на её панели всё ещё мигал диод сигнализации. Моя хитрая уловка сработала. Обычную сигнализацию воры отключили, но она была лишь для отвода глаз. Основным контуром защиты было обычное реле времени, которое через двадцать секунд глушило мотор и снова становилось в дежурный режим. Таким образом воры не укладываясь в свой тайминг были вынуждены прекратить попытку угона.
Я медленно обошёл машину по периметру. На земле, прямо у заднего колеса, были свежие следы – чьих-то ботинок, одна подошва была с характерной трещиной по носку. И след тыльной части ладони на стекле пассажирской двери.
– «Друг», сканируй окрестности, – тихо прошептал я, прижимаясь к кузову. – Кто-то тут был. Только что.
– Визуальный контакт потерян. Подозреваемый ушёл к пляжу через дальнюю зону парковки. «Муха » наблюдает за ним, «Птичка» в ожидании. Могу скинуть через нейроинтерфейс видео попытки угона.
Я выдохнул. Кто бы это ни был, он знал, какую машину искать.
Я вернулся в номер и застал Инну в халате у окна. Она не спрашивала, но по её глазам я понял – она всё поняла.
– Снаружи кто-то был, – сказал я негромко. – Но теперь они знают, что мы настороже.
– Значит, отпуск действительно будет с сюжетом, – слабо улыбнулась она.
– Только бы это был не триллер, – буркнул я, наливая остатки шампанского.
Мы допили молча. За окном шумело море, как будто ничего не произошло.
* * *
Я лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел в тёмный потолок, будто надеясь там найти ответы. В комнате было тихо. Тишина курортной ночи, нарушаемая лишь ровным дыханием Инны, прижавшейся ко мне, как будто и во сне не хотела терять со мной контакт. Но спать мне пока не удавалось. Я аккуратно вытянул руку из-под её плеч, стараясь не разбудить, и активировал нейроинтерфейс.
Перед внутренним взором всплыл фрагмент записи с камеры наблюдения, установленной в заднем борту «Нивы». Видео автоматически подгрузилось из буфера «Птички», дрона, который не прекращал наблюдение за нами всеми ни на минуту. Запись начиналась с того, как на стоянке, чуть позже полуночи, к машине подошёл мужчина. Типичная кавказская внешность – аккуратная щетина, немного вьющиеся волосы, спортивная куртка с капюшоном, натянутая на лоб. Он оглянулся, быстро проверил, нет ли свидетелей, затем нагнулся к водительской двери, держа в руках отмычку. Видно было, что он не дилетант – работал быстро и без суеты.
Я промотал кадры. Он провёл по стеклу чем-то вроде линейки. Стекло дёрнулось, но не пошло вниз, затем открылась дверь. Несколько секунд – и машина завелась. Он тронулся, но через двадцать секунд заглохла. На автомате он завел еще раз, опять немного проехал и снова заглох. Мужчина вздрогнул, Выругался и выскочил наружу, прижал капюшон и, не оглядываясь, быстро скрылся в тени между деревьями. Я остановил запись на моменте, когда лицо попало в кадр целиком. Застывший кадр – чёткий профиль, немного прищур, плотно сжатые губы.
– «Друг», – мысленно позвал я, не убирая картинку, – мне нужно это изображение перенести на физический носитель. Желательно без привлечения внимания спецслужб и с сохранением качества. Есть варианты?
ИИ не заставил себя ждать:
– В твоём распоряжении есть фотоаппарат Инны. В темном помещении я могу развернуть голограмму, а снимешь изображение на фотопленку. Еще вариант подключиться напрямую к принтеру в бухгалтерии пансионата, но сильно потеряем в качестве.
– Ясно, – пробормотал я вслух, и Инна во сне что-то неразборчиво сказала, ворочаясь. Я снова притих, продолжая мысленно: – Хорошо. Значит, либо фото с голограммы, либо некачественный портрет на бумаге.
– Верно. Если хочешь – сделаю запись на магнитофон в формате VHS, потом сможешь воспроизвести с помощью видеомагнитофона. Примитивно, но эффективно.
Я невольно усмехнулся – странная комбинация технологий моего времени с костылями восьмидесятых. Но ведь работает же.
– Сделаем первый и третий вариант, но наверное завтра – нужна катушка цветной фотопленки и чистая видеокассета. На всякий случай. И запомни это лицо. Возможно, он работает не один.
– Лицо записано. Сопоставлю по открытым источникам, базам паспортов и визуальных паттернов. Если увижу снова – сообщу.
– Благодарю, напарник. Ты, как всегда, на высоте. Кстати о базе паспортов – изучи размеры, формы, и цветовые схемы штампов во внутренних паспортах о бракосочетании.
– Я понял медик-навигатор. Все сделаю.
Я отключил интерфейс. Лёгкая пульсация в затылке напомнила, что пора бы уже спать. Я аккуратно повернулся к Инне, прижал её ближе, и она, всё ещё во сне, прижалась ко мне бедром и положила ладонь на грудь.
– Всё хорошо, – прошептал я, не зная, слышит ли она. – Я не дам тебе в обиду. Никому.
Мы лежали в полумраке, и ночной ветер шелестел за окном, как будто напевал забытую мелодию, – ту самую, которую слышишь, когда впервые понимаешь, что ты здесь не случайно.
* * *
Утро в Пицунде было таким, каким его будут описывать в рекламных буклетах: воздух пах сосновой хвоей, в окно пробивались лучи низкого октябрьского солнца, и даже шум прибоя казался каким-то особенно ленивым. Я проснулся первым, не сразу сообразив, где нахожусь. Но мягкое тепло Инны, её волосы, рассыпавшиеся по подушке, и лёгкий аромат персикового крема быстро вернули меня к реальности. Я повернулся, коснулся губами её плеча и тихо прошептал:
– Доброе утро, моя героиня.
Она что-то пробормотала и прижалась ко мне крепче, но уже через минуту открыла глаза и потянулась, зевнув сладко, как кошка на солнце.
– Утро? Уже? – спросила она, не отрываясь от подушки.
– Да, и пора вставать. У нас сегодня важный день. Фотопрогулка, расследование, и, возможно, немного авантюры вместе с аферой.
– Тогда я иду умываться первой, пока ты не занял ванную, – сказала она и, подмигнув, исчезла в душевой.
Пока Инна собиралась, я активировал нейроинтерфейс. «Муха» уже с утра передавала свежую информацию. Вор, тот самый парень с кавказской внешностью, снова был в зоне наблюдения. Он бродил по пешеходной улице рядом с рынком, явно ища что-то глазами. Поведение у него было нервное – часто оглядывался, курил одну сигарету за другой.
– «Друг», продолжай наблюдение. Фиксируй контакты. Если начнёт подходить к машине – дай сигнал, – мысленно отдал я команду.
– Принято. Камеры и микрофон активны. Аудио зафиксировано – в данный момент он говорит с мужчиной в спортивной ветровке, обсуждают какую-то «Волгу» из Сухуми. Неопознанная фигура. Рекомендую дополнительное наблюдение.
– Одобряю. Без вмешательства. Пока.
* * *
На завтрак мы пошли в столовую пансионата. Уютно, даже как-то душевно: аккуратные скатерти, стеклянные маслёнки и громоздкий радиоприёмник на подоконнике, играющий негромкий джаз. На выбор была манная каша, омлет с сосиской и кофе, который скорее напоминал разведённый цикорий, но после насыщенной ночи он показался мне чуть ли не нектаром.
Инна взяла с собой «Зенит» с запасным объективом и фотоэкспонометром. Повернулась ко мне на выходе из столовой:
– Ты обещал прогулку с фотосессией. И если сегодня не снимешь меня на фоне моря, обижусь на весь отпуск.
– Уже выполняю. Но сначала – нужно найти немного плёнки. Та, что у нас, кончилась ещё в Краснодаре.
На набережной мы быстро наткнулись на местного курортного фотографа – крепкий мужчина лет пятидесяти с рюкзаком, фирменным «Кодаком» на шее и тройкой стоек. Он бодро подмигнул, глядя на мой аппарат:
– О, коллега! Что, плёнка нужна?
– Угадали, – ответил я, подходя ближе. – ORWO есть?
– А как же! Немецкая. Пять катушек могу уступить. Немного просрочена, но ещё годная. Держал в холодильнике.
– Сколько просишь?
– Для тебя, брат, по три рубля за катушку. И один рубль сверху – за то, что свои.
Инна вмешалась:
– А если не свои, то по сколько?
– А если не свои – то вообще не продаю, – рассмеялся он.
Мы рассмеялись в ответ. Я расплатился, и, убирая плёнку в рюкзак, спросил:
– А где тут у вас проявить можно?
– Лаборатория на рынке, заходите во двор возле парикмахерской, там вывеска «Фотоуслуги». Делают хорошо, хоть и долго. День – два, как повезёт.
– А отпечатки?
– Там же. Можешь сказать, что от Жоры. Тогда сделают аккуратнее.
– Принято. Спасибо, Жора.
– Обращайся, коллега! И не забудь потом показать, что наснимал. Часто всплывают сногсшибательные ракурсы!
– Договорились.
* * *
На пешеходной улице, мимо сувенирных лавок и стендов с кукурузой, я заметил знакомую витрину – видеосалон. Внутри, за стеклом, тускло мигала лампа проектора, и на афише кто-то из «Рэмбо» в плохой печати глядел на меня с укором.
– Надо взять чистую кассету, – сказал я, заходя внутрь. – И попробовать договориться об аренде видака.
Молодой парень в майке с надписью «Rocky» и профилем Сталонне в фирменных джинсах посмотрел на нас с подозрением:
– Чистая кассета? Зачем?
– Для записи. Я журналист. Работаю над материалом про курорты. Надо кое-что смонтировать.
Он почесал затылок:
– Ну, если аккуратно… У нас тут «Акай» и «Голд Стар», оба рабочие, но залог нужен. Или рекомендация.
Я переглянулся с Инной:
– Рекомендация? Легко! Я от Жоры и рублей пять сверху?
Парень кивнул:
– Сойдётся. Тогда вечером забирай. Принесу в пансионат видак и кассету. С тебя аккуратность. И чтоб к завтрашнему утру вернул.
* * *
Пока мы гуляли вдоль пляжа, «Муха» не прекращала наблюдение и фиксацию. Я мысленно подключался раз в пятнадцать минут, отслеживая координаты. Угонщик, похоже, остановился в районе летнего кинотеатра, где-то во дворе. Он что-то передавал из рук в руки какому-то человеку в чёрной куртке – разрешение камеры было невысоким, но «Друг» сохранял каждый кадр в буфере.
– Отчёт соберёшь ближе к ночи, – мысленно уточнил я. – И подготовь сравнение лиц по архивам МВД, по возможности.
– Уже выполняется. Первые совпадения есть, но точность пока недостаточна. Нужно больше данных. Рекомендую использовать фотоаппарат для съёмки снаружи. Мы можем зафиксировать через визир.
– Учтено. Сделаю позже. Пока пусть бегает. Главное – не спугнуть.
Мы вернулись на территорию пансионата, и Инна остановилась у клумбы с георгинами:
– Давай теперь ты. Снимай. Солнце отличное, фон сказочный.
Я поднял «Зенит», проверил экспозицию, и нажал спуск. На несколько секунд весь этот сложный, многослойный день сузился до простого щелчка затвора.
И в этот миг я понял: у нас всё приключения ещё впереди. Прямо что-то в воздухе подсказывало – ждать осталось недолго.
Глава 23
Когда за окном окончательно сгустились сумерки, и волны уже не сверкали под солнцем, а лишь глухо катились к берегу, мы вернулись в номер. Инна после ужина, где нам подали жареный сыр сулугуни и фантастическую кукурузную кашу с мясной подливкой – сразу улеглась в постель. Она уютно устроилась у меня под боком, прижавшись щекой к плечу и улыбаясь в полусне:
– Знаешь, тут у тебя такой голос. Очень низкий, глубокий. Я засыпаю под него, как под колыбельную…
Я провёл ладонью по её спине, почувствовав, как она расслабилась, как её дыхание стало ровным. Она уже спала, а я лежал с открытыми глазами, слушая ночную Пицунду, где-то вдалеке ещё доносились крики чаек.
Когда за дверью раздался тихий стук, я аккуратно выбрался из-под одеяла, накинул футболку и вышел в коридор.
– Кто там? – негромко спросил я, открывая дверь.
– Договаривались. Видак принес и кассету, – кивнул парень из видеосалона, передавая мне увесистую сумку. – Все как и договаривались. Пальцами внутрь не лезь, и не давай перегреваться – голова у неё капризная.
– Понял. Всё будет в лучшем виде.
– Тогда завтра с утра принесу обратно. И ты – не тормози. Мы тут все друг друга знаем. Слухи любят бегать.
– Угу. Не волнуйся, всё будет чисто. На держи за кассету.
Он молча кивнул и растворился в темноте. Я вернулся в номер, поставил аппаратуру на стол, подключил к «Рубину», убедился, что всё работает, и снова взглянул на Инну. Она спала, прижимая подушку к груди, с таким беззащитным выражением лица, что я на секунду замер, почувствовав, как в груди становится теплее.
– Прости, малышка. Ночь будет длинной, – шепнул я и мягко прикрыл за собой дверь ванной, чтобы ей не мешала голограмма.
* * *
«Муха» давно уже передала мне все необходимые координаты. Я активировал нейроинтерфейс, снова вызвал голографическое изображение лица угонщика, зафиксированное в самый подходящий момент. Контрастный профиль, напряжённый взгляд, короткая стрижка, аккуратные усы и тонкий след от шрама на скуле. Всё, как надо.
– «Друг», ты с нами? – спросил я мысленно, переключая режим визуализации на статичную проекцию.
– Всегда, – последовал ответ безо всякой задержки. – Передаю ключевые фрагменты наблюдения. Запись формата VHS началась. Сжатие до предела, приоритет – звуковой фон, лица, номера. Поверх записан внешний таймер, чтобы не вызывать подозрения.
– Отлично. Одновременно сделаю фотосъёмку. Надо будет распечатать и показать кое-кому.
На голограмме лицо угонщика застыло, и я, тщательно выставляя выдержку и диафрагму, начал снимать. Плёнка в «Зените» была хорошая. Снял три кадра – фас, три четверти и профиль. После сделал пару дублирующих на всякий случай.
– Продолжай запись, «Друг», – сказал я, переходя к просмотру видео.
На экране появилась та самая сцена: угонщик переговаривается с мужчиной в чёрной кожанке, худощавым, с цепью на шее. Голоса звучали слабо, но нейроинтерфейс «Друга» усилил звук и отфильтровал помехи.
– Ты уверен, что это та самая «Нива»? – спросил человек в кожанке.
– Да я что, зря два дня пас её? Она самая, считай без сигналки, да ещё и со свежей резиной «Пирелли» – конкретная фирмА. Сам винный барон хочет своей жене подарить.
– Тенгиз Алабидзе?
– Он самый. Он уже людям в милиции платит, чтобы не мешали. Мы только должны перегнать и всё. Пацаны на блокпосту подмазаны, прикроют если что.
Я замер.
– «Друг», перепроверка: кто такой этот винный барон?
– Тенгиз Алабидзе. 52 года, Директор винзавода. Известен связями с региональной милицией и рядом теневых структур. Под подозрением в контрабанде и рэкете. Официальных дел не заведено. Судя по анализу, угон предназначен для его новой супруги – Тамары, 28 лет.
– То есть они действительно хотят угнать машину. Мою машину. Для какой-то местной бабы!
– Подтверждаю. Уровень угрозы выше среднего. Их поддержка среди местных структур затрудняет официальное обращение.
– Ну и славно. Значит, играем по своим правилам.
– Запись закончена.
Я вынул кассету, промаркировал её химическим карандашом: «ЧАСТНОЕ ВИДЕО. НЕ СТИРАТЬ». Отметил тайм код ключевого диалога. Всё готово к тому, чтобы показать это нужным людям – и при случае ударить на опережение. Большой вопрос только кому?
Вернувшись в комнату, я аккуратно снова забрался под одеяло. Инна приоткрыла глаза, лениво глядя на меня:
– Где ты пропадал?
– Работа. моя звёздочка. Но всё уже позади.
– Хм… еще немного и я, подумала бы, что у тебя любовница.
Я улыбнулся, поцеловал её в висок и прижал к себе.
– Единственная любовница у меня – это ты. И ещё немного твой фотоаппарат. Всё остальное – сплошные временные трудности.
Она уснула снова почти сразу, а я ещё долго лежал, глядя в потолок и перебирая в голове варианты, как грамотно вытащить «Ниву» из-под удара. С таким покровителем у тех ребят были реальные шансы на успех, если действовать быстро. Но я тоже не вчера родился. И это был мой автомобиль!
* * *
Утро выдалось сонное и тягучее, как кипящий виноградный сок, который мы пробовали вчера в кафе на пляже. Солнечные лучи пробивались сквозь плотные занавески, лениво ползали по потолку и стенам, пока Инна, ещё не до конца проснувшись, зарывалась в подушку и мурлыкала что-то про «ещё пять минут». Я уже был на ногах, в плавках и майке, пил крепкий растворимый кофе, который сварганил прямо в кружке, и мысленно перебирал список дел.
«Друг» вышел на связь практически сразу, как только я активировал нейроинтерфейс. Его голос прозвучал чётко, без эмоций, как будто за окном не шумел морской бриз, а мы сидели в штабе на случай Третьей мировой.
– Зафиксирован потенциальный адресат для передачи компрометирующих данных, – сообщил он.
– И кто же это у нас на курорте, кроме чайки на балконе, заслуживает доверия?
– Полковник Московского уголовного розыска. По данным «Мухи», прибыл на территорию пансионата вечером вчера, зарегистрирован под фамилией Поспелов. Проживает с супругой, не в служебной командировке. Частное лицо.
– Полковник МУРа? – я задумался, уставившись в кружку. – Чего он тут забыл?
– Вероятно, отпуск. Однако утром ему сообщили о смерти близкого друга – капитана местной милиции. Тот погиб при невыясненных обстоятельствах. «Муха» зафиксировала реакцию через аудио канал: эмоциональный всплеск, звонок в Москву из номера, затем диалог с супругой. Анализ речи указывает на скорбь и раздражение.
– Минутку… – я опёрся локтем на подоконник. – Ты что, за ним следишь?
– Не напрямую. Его номер попал в поле слежения, так как находится в зоне рядом с твоим. «Муха» фиксирует сигнал, перехватывает акустические колебания через открытую форточку. Это было случайным образом, но информация представляет интерес.
– Что-то мне подсказывает, что этот Поспелов может оказаться весьма полезным человеком, если мы подкинем ему пару улик. Только надо действовать тонко. Такие ребята не любят, когда им лезут в душу.
Я присел на край кровати, глядя, как Инна всё-таки выбирается из-под одеяла. Она потянулась, глаза её были ещё полузакрыты.
– Костя… А ты чего такой серьёзный? Что-то случилось?
– Всё хорошо, солнышко. Просто думаю, как бы снять закат так, чтобы все цвета не выгорели на плёнке.
Она хмыкнула и села на кровати, накидывая халат.
– У тебя вечная проблема – ты не фотограф, ты какой-то тайный агент. Постоянно с умным видом что-то решаешь, а мне потом голову морочишь.
– Ну уж прости. У меня просто башка такая, конструктивная.
– Тогда иди конструктивно достань мне пирожное. И ещё бутылку минеральной. А я пока в душ.
– В употреблении спиртных напитков замечена не была, но утром жадно пила минеральную воду…
Она поцеловала меня в щёку и исчезла за дверью ванной. Я же тем временем снова включился в интерфейс.
– «Друг», дай краткое досье по Поспелову. Чем он нам может быть полезен, кроме наличия удостоверения с гербом?
– Полковник Павел Анатольевич Поспелов. Оперативник с двадцатилетним стажем, участник крупных расследований. В Москве работает в отделе особо тяжких преступлений. Судя по данным, имеет твёрдую репутацию и развитую сеть личных контактов. Вынужден был взять отпуск после ряда громких дел. По неподтверждённым данным, недоволен ситуацией в системе МВД. Симпатизирует не ангажированным сотрудникам и структурам.
– То есть у него есть мозги, нервы, и он в бешенстве от того, что грохнули его товарища.
– Вероятность позитивной реакции на предоставление информации – шестьдесят девять процентов. Вероятность оперативного вмешательства – сорок три. Вероятность того, что он сам передаст материалы в надлежащие инстанции – восемьдесят два.
– Хм… Ладно. Тогда мне нужен контакт. Визуальный и личный. Без лишней театральщины.
– «Муха» уже анализирует маршрут его утренней прогулки. Вероятно, он направится в сторону пляжа около одиннадцати. Предлагаю перехват у кафе «Бриз».
– Отлично. Как только появится, шепни. Надо подготовить два конверта. Один с распечатками фоток, другой – с фрагментами видео. Печать снимков я сейчас организую, кассета готова. Я сам передам ему компромат при личной встрече.
– Выполняется.
Я выдохнул и открыл шкаф, доставая рубашку и штаны. Взгляд скользнул по зеркалу. Я выглядел расслабленно. Как обычный отпускник. Но внутри меня уже стучал старый боевой ритм – тот, что включался, когда приходилось шевелиться между политикой, криминалом и здравым смыслом.
В этот раз мы с «Другом» решили сыграть на опережение. Пускай у винного барона и есть связи, но у нас – информация. И полковник МУРа, который только что потерял друга. И которому, возможно, нужен повод для мести.
* * *
Когда я мчался по пыльной курортной улочке с целлофановым пакетом в руке, полупустая пляжная набережная перед глазами размазывалась от встречного ветра, а в голове, как барабанный бой, стучало: «Не дай бог он уйдёт раньше. Не дай бог, я приду позже.»
Плёнку проявили по тройному тарифу, хотя я и не спорил – времени было меньше, чем надо, а фотографии были нужны не просто срочно, а ещё вчера. Мужик за прилавком, седой и с руками в проявочной химии, цедил сквозь зубы:
– Ты чего, фотожурналист что ли? На голову себе напечатай. Плёнку прожёг едва не насквозь – давно таких не приносили, из ГДР, аж ORWO. Да и негатива через пару лет не останется – храните в тени.
– Спасибо, выручили. Я в долгу не останусь, – отозвался я, хватая конверт с отпечатками, ещё пахнущий уксусом и химией.
Снимки были слегка влажные – несколько углов уже закрутились, но изображение держалось. Контуры лица молодого кавказца, застывшего в резком движении у моей «Нивы», на одном из кадров были особенно резкие. Это и был мой козырь.
Свернул за угол, перепрыгнул через лужу, где купались голуби, и почти влетел на террасу кафе «Бриз». Тень от навеса была как глоток воды после зноя, но я едва на неё обратил свое внимание. За дальним столиком, в синих очках и с газетой в руках, сидел нужный мне человек. Вторая чашка кофе рядом говорила, что он кого-то ждёт. Или не прочь поговорить.
Я подошёл не спеша, но быстро. Полковник оторвался от газеты, посмотрел на меня поверх очков. Лицо у него было квадратное, с короткой армейской стрижкой, взгляд – тяжёлый и опытный, но не злобный. Скорее усталый и немного настороженный.
– Доброе утро, полковник Поспелов? – начал я с прямого подхода, кладя на стол прозрачный пакет с фотографиями.
Он нахмурился, но не отшатнулся. Поднял пакет, взглянул на снимки. Долго смотреть не пришлось – лицо угонщика сразу привлекло внимание.
– И кто вы такой, что приходите ко мне с этим? – его голос был тихим, но плотным, как у человека, привыкшего отдавать приказы без крика.
– Можно считать меня неравнодушным свидетелем. Или просто тем, у кого случайно оказались глаза там, где они были нужны.
– Очень завуалированно, – буркнул он. – Садитесь, раз пришли.
Я сел напротив. Кофе в его чашке был почти нетронут, он деликатно сдвинул его ко мне.
– Местные про вас ничего не хотят говорить. Но вы тот у кого прошлой ночью пытались угнать «Ниву» – добавил Поспелов.
– Все правильно. Уверен, что практически весь пансионат в курсе этого.
– Это интересно, – сказал он кивая на снимки. – И где же снято?
– Прямо у моего автомобиля. «Ниву» хотели угнать, не зная, что она под наблюдением. Выборочный контроль, скажем так. Удалось засечь не только лицо, но и разговоры этого типа. И он привел меня к одному вашему знакомому – уже бывшему, как я понимаю.
