Текст книги "Беглый (СИ)"

Автор книги: АЗК

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Полковник на секунду прикрыл глаза. Видимо, сжал зубы.

– Его застрелили ночью. Прямо в собственной квартире. И это – как-то связано?

– Это связано напрямую. Я могу дать вам материалы. Сейчас – только фотографии. Вечером – плёнку с видео. Но только лично вам в руки.

– Вы хоть понимаете, куда лезете? – Поспелов опустил очки, глядя теперь прямо. – Здесь не просто вороватые мальчики на пляже. Здесь вся милиция устроилась за одной кормушкой. Винный царь, как его тут называют, кормит их всех с руки. Кто поперёк – в морг. Мой друг попал под раздачу. Я-то думал – случайность…

– Теперь вы знаете, что нет. – Я откинулся на спинку стула. – Это не благотворительность, полковник. Просто мне нужно, чтобы моя машина осталась со мной. А заодно, чтобы один нехороший человек получил, наконец, по заслугам. И вы – единственный, кому я могу это доверить.

Он молча взял один из снимков, аккуратно положил в карман.

– Сегодня в девять вечера. Пансионат «Амра».

– Номер 1105…

– Я там. Приходите один. Без кассеты не появляйтесь.

– Разумеется. – Я встал. – Только, прошу, не суетитесь до вечера. Наблюдение идёт. И если они что-то заподозрят, материал может просто сгореть.

– Понял. Я вам не зелёный курсант. До вечера.

Мы не стали прощаться. Просто обменялись взглядами. Я пошёл прочь, чувствуя, как напряжение в груди слегка ослабло. Один узел мы уже развязали. Осталось только успеть на разворот до того, как всё закрутится слишком быстро.

* * *

Вечером я специально не стал брать с собой ничего – в руках была лишь коробка с пустой обложкой от компакт кассеты и конверт с парой дополнительных отпечатков. Всё нужное заранее было спрятано в поясной сумке под рубашкой. Звуковую дорожку на компакт кассету «Друг» закончил монтировать за час до выхода: туда вошли короткие, но насыщенные фрагменты – разговор у «Нивы», момент с фотографом у ворот пансионата, и тихая сцена у кафе, где угонщик жаловался кому-то по телефону, что «блондин с телкой» постоянно путаются под ногами. А самое главное как винный барон приказывает убрать «вонючего мента». Аудио было очищено до предела, слышно было каждое слово.

На одиннадцатом этаже было тихо. Свет приглушён, где-то слышался телевизор. Я постучал дважды, негромко.

Дверь приоткрылась почти сразу, и в проёме появился полковник. На нём была домашняя клетчатая рубашка, застёгнутая не до конца, и тень усталости под глазами. Без слов он сделал шаг в сторону, пропуская внутрь. Я вошёл.

Номер был просторным: кровать у стены, журнальный столик, диван, открытая дверь в санузел. За балконной дверью шуршали листья пальмы, в воздухе висел слабый запах одеколона и табака.

– Проходите, – негромко сказал он. – Жена уснула, таблетку выпила. День был… не из лёгких.

Я сел на стул у стола, достал из поясной сумки кассету и положил её перед ним.

– Вот это – весь концентрат. Без мусора, без лирики. Диалоги, лица, маршруты. Хронология собрана, всё, что смогли вытянуть – внутри.

Он провёл рукой по подбородку, сел напротив и взглянул на кассету.

– Я бы спросил, откуда у вас такие возможности, но что-то мне подсказывает, вы всё равно не ответите. Или не скажете правды.

– Всё проще, чем кажется, – сказал я, не сводя с него взгляда. – И одновременно гораздо сложнее. Поверьте, я бы не вмешался, если бы это не касалось и меня.

– Этот… – он кивнул в сторону кассеты, – тот, что на фото возле вашей машины. Его зовут Азамат Тарбаев. Шестёрка при очень серьёзной крыше. Ему дали задание – найти подходящую машину для жены босса. «Нива» в идеальном состоянии, да ещё на минских номерах, без местной пыли – такая как раз подойдёт.

Я достал из внутреннего кармана один из дополнительных отпечатков – тот, где Тарбаев поправляет козырёк кепки.

– Тут видно лицо, видно поворот. Он не просто присматривался – он уже прицеливался. Это – попытка захвата. Неудачная, к счастью.

Поспелов посмотрел на фото, затем на меня. Задержал взгляд.

– Вы воюете с ними в одиночку?

– Скорее, выживаю. Но иногда можно и ответить. Особенно когда на моей стороне сходятся звезды лучше, чем у них.

Он усмехнулся, но без радости.

– Если то, что вы принесли, окажется юридически чистым, то я завтра выхожу на связь со своими в Москве. Пока – только канал связи, никаких официальных заявлений. А если всё подтвердится… – он помолчал, потом поднялся и добавил: – Тогда будет и зачистка. Но она пройдёт тихо. Как всегда. Без грохота.

– Я не за грохотом пришёл. Мне важна тишина, безопасность – и чтобы «Ниву» не разбирали на винтики под жену очередного бандюка.

Он подошёл к тумбочке, открыл ящик, достал диктофон под компакт кассету и положил рядом с кассетой.

– Сниму копию, посмотрю сегодня ночью. Потом – уничтожу. Вам копию не вернуть?

– Оригинал – у вас. Копия у меня – на всякий случай. Но у вас единственный ключ к её использованию.

Он кивнул, снова устало. Взгляд стал чуть мягче.

– Ты мне нравишься, парень. Хоть и мутный как во время дождя. Но таких мутных я уважаю. Они выживают. И не треплются.

– Спасибо за тёплые слова, – я встал. – Надеюсь, встретимся позже. Но не потому, что опять кто-то полезет ко мне в машину.

– Пусть полезут, – мрачно усмехнулся он. – В этот раз – в нужную машину. Только я уже буду ждать.

Я кивнул и направился к выходу. Внизу, у входа, мимо меня прошла молодая женщина в халате, с книгой в руках. Вероятно, его жена. Она чуть кивнула и скрылась в холле.

Снаружи пахло нагретым асфальтом и вечерней пылью. Я глубоко вдохнул, потом выдохнул и прошептал:

– «Друг», всё прошло нормально. Переходим к следующему этапу. Пусть «Муха» остаётся на месте. Нам нужна ещё пара лиц в фокусе.

Где-то далеко, в темнеющем небе, почти не слышно щёлкнули крылья. Птица продолжала наблюдение.

* * *

Солнце только клонилось к закату, а я всё ещё ощущал лёгкий солоноватый ветер с моря сквозь открытое окно. Инна спала, укрывшись теплым пледом, – последние два дня дались нам не просто. Я старался двигаться потише, подливая себе кофе из маленькой эмалированной турки, которую мы купили на рынке ещё в Сочи.

Я услышал аккуратный, почти незаметный стук в дверь. Почти не удивился – ждал. Я открыл дверь. Полковник стоял передо мной в светлой рубашке с коротким рукавом, в руках держал портфель. На вид – обычный отдыхающий, если не присматриваться к походке, осанке и взгляду. Взгляд у него был тяжёлый, как у человека, привыкшего видеть много дерьма, но при этом не теряющего себя.

Сотрудник МУРа, тот самый, с которым я пару дней назад встретился в кафе «Бриз», сейчас заходил к нам в номер с обещанными новостями. В кафе перед расставанием он тогда сказал: «как только будет что сказать – загляну». Похоже, день настал.

– Разрешите? – спокойно спросил он, глядя мне прямо в глаза.

– Конечно, заходите, – я отошёл в сторону, придерживая дверь, – Инна спит, но это не помешает.

Он прошёл внутрь и молча уселся на кресло у журнального столика. Портфель поставил аккуратно рядом с ногами.

– Вы правы были, Константин. То, что вы передали… это не просто материалы, это, как говорят у нас в отделе, ядерная бомба. Я с таким за всю карьеру сталкивался, пожалуй, раза два. А чтобы всё сразу и в одной куче – впервые.

Я молча кивнул и присел напротив.

– Долго думал, как правильно передать это наверх. Через официальные каналы местные бы всё перехватили, а то и людей положили. Поэтому пошли по линии, которую они, да и вы вряд ли могли предугадать.

– Пилот гражданского борта? – догадался я.

– Именно, – кивнул он, усмехнувшись. – Командир экипажа рейса Сочи – Москва. Наш человек, проверенный уже давно. Прилетел обычным рейсом. Позавчера днем спокойно улетел, не держа в руках ничего. Всё оформлено по высшему разряду, включая ваше заявление.

Я присвистнул, не сдержавшись. Всё же уровень. Он продолжил:

– Как только самолёт приземлился в Москве, его встретил мой доверенный человек. Вышли на самое верхнее руководство. И тогда началась настоящая спецоперация. Чтобы не привлекать внимания, прилетела оперативная группа из Москвы – настоящие зубры уголовного розыска и следствия. Ни тебе местных, ни даже из Сочи никого не задействовали. Посадили их на аэродром ПВО в Гудауте. Всё оформлено как проверка боеготовности ПВО. Борт военный, пилоты их, только пассажиры наши. От них же сопровождение – автоматчики и автотранспорт от дивизии.

– То есть… всё уже началось? – спросил я, приподнимаясь.

Полковник кивнул с одобрением:

– Не просто началось, Константин. Винного барона вашего уже подняли с постели. Даже охрана пикнуть не успела. Оперативники сработали так, будто всю жизнь этим занимались. В Гудауту его уже доставили, через час будет в воздухе. Борт на Москву подготовлен, по документам – «санитарный перелёт». Приземление в Чкаловском, дальше – Лефортово.

Я молчал, обдумывая. Это было больше, чем я ожидал. Намного больше. Даже «Друг» не предполагал, что всё может пойти так быстро.

– А у вас, полковник? Какие ощущения от всего этого? – наконец спросил я.

Он почесал затылок, посмотрел на Инну, которая всё ещё спала, и ответил с лёгкой усталостью:

– Я много кого сажал. Но так, чтобы без единого выстрела, без крови, и чтобы виновный даже не успел никому позвонить – редко бывает. Здесь всё совпало. Ваше видео, съёмки, показания – всё идеально. Даже «чистильщики» из Москвы удивлены. Такое обычно за месяц готовят, а тут – за двое суток. Вы, Константин, или очень везучий, или не совсем обычный человек.

Я усмехнулся, но ничего не ответил. Полковник понял намёк, улыбнулся в ответ, не настаивая.

– Я ещё задержусь здесь дня два, – продолжил он. – Официально – в отпуске, так сказать частное лицо. Если что – вы меня найдёте. Но лучше пока вести себя как обычно. Ни резких движений, ни самодеятельности. Это уже большая игра, и теперь вы – в ней. Хотите вы этого или нет.

Он встал, подхватил портфель и направился к двери. На прощание он сказал:

– Спасибо, Костя. Вы сделали больше, чем некоторые полковники за всю жизнь.

– Просто сделал то, что нужно было сделать, – ответил я, пожимая ему руку.

– Вот мои координаты, – он протянул мне что-то типа визитки, но на ней были только телефоны, написанные от руки.

Когда дверь за ним закрылась, я вернулся к окну. Инна зашевелилась и, приоткрыв глаза, спросила:

– Кто это был?

– Сосед.

Прошло около часа с тех пор, как полковник МУРа закрыл за собой дверь. Я продолжал сидеть у окна, прислушиваясь к тому, как шумят кроны пицундской сосны за балконом, как перекликаются чайки, как мерно дышит Инна во сне, уткнувшись лицом в подушку. Осенний вечер в Пицунде был мягким, как шерстяной плед.

* * *

На следующий день, гуляя по пляжу после завтрака, я коснулся браслета на запястье, сделанного будто бы под янтарь. Никто бы не догадался, что под полупрозрачной вставкой скрыта панель связи с «Другом». Это было проще, чем мысленно активизировать нейроинтерфейс.

– «Друг» приём. Уровень приватности – максимальный, – произнёс я тихо, глядя по сторонам, чтобы убедиться: я один.

– Принимаю. Защищённый канал активирован. Говори, – раздался в голове знакомый тембр. Нейтральный, но с почти незаметной теплотой – будто бот понимал, с кем работает.

– Операция завершена. Цель – нейтрализована. Винного барона забрали. Отправка в Москву прошла через военный канал, как и предполагалось.

– Подтверждаю. Слежение за маршрутом доставки зафиксировано. Борт вылетел из Гудауты вчера в двадцать один тридцать восемь. Аэродром назначения – Чкаловский, далее конвой в Лефортово, как и планировалось. Уровень секретности – наивысший. Проводка через контролируемые узлы прошла без сбоев.

– Есть ли риск утечки информации?

– На текущий момент – минимальный. Агент МУР обеспечил скрытность передачи кассеты с аудиозаписью. Снимки и видео, полученные с дрона «Муха», успешно заархивированы и переданы в бортовой архив. Я также инициировал очистку всех временных буферов на месте съёмки.

– Отлично, – кивнул я, вставая и подходя к пирсу. – Друг, передай благодарность «Мухе». Её работа – выше всех похвал.

– Передано. «Муха» находится в режиме низкой активности. Маскировка активна. Перегрев не зафиксирован. Ждёт дальнейших команд.

Инна прошелестела галькой пляжа за моей спиной, потянулась и, не отрывая глаз, спросила:

– Ты опять с кем-то разговариваешь?

Я повернулся и улыбнулся, подходя ближе к ней:

– Да, разговаривал. Так проще упорядочить свои мысли, поэтому и удрал от тебя на время.

– Послезавтра ведь последний день. Надо будет чемоданы собирать, – она села, закутавшись в прихваченный из номера плед, и зевнула, прикрывая рот рукой. – Я бы тут ещё осталась. Осенью тут как-то по-особенному хорошо.

Глава 25

Я сел рядом, взял её ладонь в свою и мягко сказал:

– Слушай, я тут подумал. Возвращаться назад в Минск тем же путем, слишком просто. А если мы поедем другим маршрутом? Через Тбилиси, потом Баку, а оттуда уже дальше через Ростов? Посмотрим ещё немного Кавказ. Ты ведь не была в Баку, правда?

Инна удивлённо вскинула брови и оживилась:

– Баку? Нет, конечно! Я в детстве максимум до Новороссийска доезжала, а тут… Баку! Это же почти Азия. А Тбилиси? Ты же знаешь, как я обожаю грузинскую кухню. Только, пожалуйста, обещай, что в Тбилиси мы зайдём в настоящую харчевню, где хинкали делают местные бабушки с золотыми зубами.

Я рассмеялся:

– Договорились. Только учти, в Тбилиси у меня могут быть пара встреч… Но всё неопасно. Просто начальник госпиталя просил оказать помощь Закавказскому округу, точнее их окружному госпиталю. А ты пока будешь дегустировать вино и пироги.

– Опять твои «неопасные» связи… – покачала она головой, но без упрёка. – Ладно. Тогда запиши: я хочу фотографию на фоне Куры и минимум одну бутылку вина, которую мы привезём домой, не разбив по дороге.

Я встал и подошёл к воде. Вечер сгущался, а в кронах сосен уже начинали светиться редкие фонари. Всё это – запах моря, влажная хвоя, небо цвета меди – запомнится надолго.

– «Друг», – подумал я, не открывая рта, – подготовь логистику маршрута. Сухуми – Тбилиси – Баку – Ростов-на-Дону – Минск. Предпочтение – хорошие дороги. Минимум риска, максимум визуального сопровождения.

– Принято. Расчёт маршрута начат. Данные поступят на носитель через сорок пять минут.

– Принято, – ответил я мысленно. – Пока отдых. Завтра – дорога.

Я вернулся к Инне, обнял ее за плечи, и мы вместе пошли в сторону пансионата.

* * *

Солнце уже коснулось верхушек кипарисов, когда мы с Инной покинули пансионат. Охранник у шлагбаума махнул рукой, дежурно пожелав счастливого пути. Мы свернули с тенистой аллеи, петляющей между корпусов, и выехали на шоссе. Нива мягко качнулась, поддавшись волне на асфальте, и я, не торопясь, поехал в сторону Сухуми. В зеркале заднего вида отражалось всё сразу – и минувшие две недели, и Иннины волосы, собранные в лёгкий хвост, и слегка прищуренное солнце.

– Устала? – спросил я, бросив взгляд в боковое зеркало.

Инна зевнула, потянулась и уселась поудобнее на пассажирском сиденье.

– Скорее, размякла. Возвращаться не хочется. Только-только вкатились в этот ленивый южный ритм… А ты?

Я кивнул.

– У меня ощущение, что эти дни были чем-то вроде затишья перед чем-то новым. Интуиция меня редко подводит.

Не успел я договорить, как в зеркале замаячила чёрная «Волга». Она приближалась стремительно, с дерзкой уверенностью машины, которой уступают дорогу без светофора. Мгновение спустя она мягко, почти беззвучно обошла нас и остановилась чуть впереди, аккуратно прижавшись к обочине.

– Что-то не так? – спросила Инна, напрягшись.

– Сейчас узнаем, – сказал я и заглушил двигатель.

Из «Волги» вышел молодой человек в светлом костюме. Он оглянулся на нас, затем спокойно, без резких движений, обошёл машину и открыл заднюю правую дверь. Из тени салона медленно выбрался пожилой абхаз – высокий, в твидовом пиджаке, с тёмным платком, аккуратно завязанным на шее. Его движения были неторопливыми, как у человека, привыкшего к уважению окружающих.

Он приблизился к нашей Ниве, не глядя на молодого водителя – тот стоял чуть поодаль, склонив голову.

– Здравствуйте, – произнёс старик, остановившись у моего окна. – Вы не против, если я скажу несколько слов?

– Конечно, пожалуйста, – ответил я и открыл дверь, выбравшись из машины.

Он подал мне руку, и я пожал её. Кожа у него была тёплая и шершавая, как высушенный инжир.

– Моё имя Аслан Гудава, – сказал он. – Вы с мужем моей внучки уже встречались. Точнее, вы видели его машину– две недели назад, на серпантине, недалеко отсюда.

Я напрягся и кивнул. Та самая чёрная «Волга», что тогда выскочила из-за поворота, едва не отправив нас в ущелье.

– Я пришёл, чтобы принести извинения, – продолжил он, – от имени моего внука… точнее, мужа моей внучки. Он… горячий парень. Любит машины и скорость. Когда он увидел вашу Ниву – с широкими колесами, этой трубой – он кивнул в сторону шнорхеля, – с этими блестящими и мощными бамперами – он потерял голову. Захотел показать, на что способна его машина. Но вместо этого – испугал вас. Я об этом узнал позже от внучки. Она у меня умница. Нам не по себе. Не по-абхазски это.

Инна подошла ближе, слегка приобняв меня за руку.

– Спасибо, что нашли возможность сказать это лично, – произнёс я, внимательно глядя ему в глаза. – Мы тогда просто испугались, не больше. Хотя ситуация могла бы закончиться куда хуже.

– И потому, – медленно продолжил старик, – я хочу предложить вам сделку. Не ради искупления вины, а ради уважения. Я предлагаю выкупить ваш автомобиль. Назовите любую цену. Мы готовы.

Я даже не сразу нашёл, что ответить. Слова зависли где-то между ребрами.

– Признаться, не ожидал. Но… а почему именно моя машина?

– Она приглянулась ему, – спокойно пояснил Аслан. – И моей внучке тоже. Её отец – человек в грамотный, и он сказал, что такой надёжной машины он не встречал. Им предстоят поездки в горы. А тут – вы на Ниве, ухоженной. Всё сошлось.

Я посмотрел на Инну, затем на «Ниву». Машина за эти недели стала не просто транспортом – частью нас, свидетелем встреч, ссор, тишины, ночных разговоров и утреннего кофе в термосе.

– Благодарю за предложение, – сказал я, подбирая слова.

Я вздохнул. Ситуация явно требовала не спешки, но и не отказа с порога. Решение пришло само собой – спокойное, расчётливое и, как мне показалось, справедливое.

– Мы сейчас едем в Баку, – сказал я, глядя старику в глаза. – Через Сухуми и Тбилиси. Не спеша. Планируем быть там дня через три.

Он слушал внимательно, слегка склонив голову.

– Если муж вашей внучки будет в Баку в то же время, – продолжил я, – мы можем встретиться у любого нотариуса. Я передам ему машину. Цена – пятьдесят тысяч рублей. Наличными. Иначе – не согласен.

Секунду он молчал. Потом вдруг коротко кивнул, но без эмоций.

– Сумма весомая. Но раз вы назвали её, значит, так и будет. Мы будем в Баку. Где именно вас искать?

Я протянул ему клочок бумаги, вырванный из блокнота, с написанным адресом гостиницы, где планировали остановиться. Он аккуратно сложил его и убрал в портмоне.

– Мы вас не подведём.

– И пусть ваш зять не устраивает тест-драйв по бакинским улицам, – сказал я с лёгкой усмешкой.

Абхаз тоже усмехнулся.

– После того, как я с ним поговорю, он будет ездить медленнее, чем черепаха в саду.

Он снова подал мне руку, и мы распрощались.

Когда они уехали, Инна повернулась ко мне с прищуром:

– Ты только что продал нашу машину?

– Пока что – только пообещал продать, – сказал я, заводя двигатель. – И только если он действительно приедет. А если нет – останемся при своём.

– Пятьдесят тысяч? – переспросила она. – За «Ниву»?

– Да, – ответил я. – И знаешь, если они реально привезут деньги – можно будет купить пять таких.

Инна хмыкнула, не отводя взгляда от дороги:

– А пока ты не продал меня вместе с машиной, давай двигаться дальше. У нас, вроде как, Сухуми на повестке.

Я кивнул, и мы тронулись дальше – в сторону моря, виноградников и новых дней.

* * *

Южное солнце било в лобовое стекло, словно напоминая: «Ты приехал туда, где жара живёт круглый год». Мы двигались вдоль побережья – Шикарные виды сменялись один за другим, и в какой-то момент «Друг», почти виновато, сообщил:

– Вы достигли пункта назначения Сухум.

Я выдохнул. Мотор «Нивы» чуть сбросил тон – будто и она поняла, что наше путешествие на сегодня подошло к концу. За окном – сосны, раскидистые эвкалипты, серебристые пятна морской глади между их стволами. А воздух… да, вот он, густой, солоноватый, чуть дымный от соседских мангалов, от которого в висках вдруг забился пульс – будто юность вернулась, та, в которой мне впервые стукнуло двадцать лет.

– Красиво… – протянула Инна, выглядывая в окно. – Но ты посмотри на эти ржавые ворота! У них вообще кто-нибудь живёт?

– Это же не Сочи, тут всё на расслабоне, – усмехнулся я. – Смотри, вон табличка: «Дом отдыха „Волна“.»

Мы проехали мимо неё и свернули к пляжу. Дорога уводила прямо к морю, за низкий сосновый перелесок. Галька хрустела под широкими шинами. Справа показалась старая база отдыха – несколько полупустых домиков с облупившейся штукатуркой и тремя пляжными топчанами у одного из входов.

– Хочешь, в домике поселимся? – предложил я.

– Ага, чтоб тараканы нас на руках выносили. Нет уж. Я за палатку, у воды, где дует ветер. Только давай без змей, ладно?

Я притормозил на прибрежной площадке, выскочил из машины, вдохнул – да так, чтобы лёгкие затрещали от морского воздуха. За спиной хлопнула дверца – Инна тоже вышла, присела на корточки и сунула ладонь в гальку.

– Тёплая, сухая. Ставим здесь?

– Подходит идеально. Сосны дают тень, море в трёх шагах, линия обзора открыта. – И добавил про себя: «Муха», дай круг по периметру.

– Принято. Начинаю круговое сканирование, – ответил дрон. Я услышал лёгкое «вжж», как от швейной машинки, и «Муха» пошла вверх.

– Смотри, чтоб местные нас не шуганули, – хмыкнула Инна, потянувшись. – Не все любят, когда москвичи ставят лагерь прямо на берегу.

– Мы не совсем москвичи. Мы временные абхазцы, – поправил я. – А временные абхазцы имеют право на палатки.

Пока она разворачивала палатку, я достал складной стол, газовую плитку и канистру с питьевой водой. Всё шло мирно, спокойно – пока не прозвучало предупреждение:

– Медик-инженер второго ранга. В радиусе ста метров зафиксировано длительное наблюдение. Один человек. Положение – северо-запад, за сосновой грядой. Фотофиксация завершена. Уровень угрозы – умеренный. Рекомендую визуальный контакт.

Я напрягся. Словно кто-то вылил холодную воду мне за шиворот. Я развернулся, достал бинокль, медленно повернулся в указанном направлении. Там, за деревьями, мелькнула тень. Человек стоял между стволами, притворяясь случайным прохожим. Но я-то знал этот взгляд – затылком чувствовал. Не турист.

– Инна, не паникуй. У нас гость.

Она мгновенно замерла. Плавно, без суеты, выпрямилась и подошла ко мне.

– Кто? – тихо спросила она.

– Не знаю. Стоит там, за деревьями. Смотрит. Долго. Не фотографирует, не двигается. Просто ждёт.

– Давай я подойду?

– Нет. Пока нет. Если это просто местный – всполошим зря. Давай-ка я сам подойду. Будь здесь, следи за округой. Если что – зови меня, не стесняйся…

Инна кивнула. Я пошёл неспешно, будто просто гулял. Сделал вид, что разглядываю местные растения. Когда подошёл ближе – метров на пятнадцать – тот человек шагнул вперёд.

Это был высокий мужчина, в спортивной куртке, солнцезащитных очках и кепке. Говорил по-русски, без акцента, голос ровный, почти вкрадчивый.

– Красивая у вас машина. Это Питерская сборка?

Я остановился, оглядел его и пожал плечами.

– Переделка. Руки из плеч, немного техники – и вот вам «Нива», которая заедет куда угодно.

Он улыбнулся, но глаза за очками оставались пустыми.

– А вы… надолго?

– Зависит от обстоятельств, – ответил я. – Отдыхать приехали. В море купаться, шашлыки жарить. А вы что здесь делаете?

– Прогуливаюсь, – ответил он.

Сказал и ушёл. Спокойно, не спеша, не оглядываясь.

Я вернулся к лагерю, чувствуя, как внутри холодок не уходит. Инна уже стояла рядом с «Нивой», с включённой рацией.

– Ну?

– Он спрашивал за «Ниву». И намекнул, что за нами будут смотреть.

– Зря мы сюда заехали, – прошептала она. – Думаешь, нас уже ждали?

– Уверен. Этот тип не просто мимо проходил. И он не один. Просто первая пешка, чтоб проверить, кто мы. Ну ничего. Поиграем. Только теперь отдых будет с элементами охоты.

Инна вздохнула, бросила взгляд на морской горизонт:

– Значит, вечер будет долгим.

Я усмехнулся, глядя, как в воздухе снова появилась «Муха».

– И возможно интересным.

Но, на удивление ночь прошла спокойно.