Текст книги "Незаконченная сказка (СИ)"
Автор книги: anatta707
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Нет. Мой самый близкий друг интересуется балетом, но сам не танцует.
– Жаль… Завтра в Кинкан Таун будут проходить грандиозные выступления, на которые приедут Их Величества король с королевой и наследный принц. У вас безо всякой дополнительной подготовки были бы очень высокие шансы произвести на них сильное впечатление. Однако вам нужно найти хорошо подготовленного партнёра для па-де-де. Возможно, кто-нибудь из старшеклассников согласится выступить с вами? У меня есть на примете достойные кандидатуры.
Пике невольно вздрогнула и, замерев, с трепетом стала ждать ответа Элен. Что делать, если та согласится, а учитель решит назначить её партнёром Факира? Что тогда? К счастью, семпай словно прочла мысли своей новой подруги.
– Нет, простите, сенсей. К сожалению, это невозможно. Я не хочу подвести ни вас, ни уважаемого Августа-сама. Я всего лишь новая ученица, и я прекрасно понимаю, что ещё не достаточно подготовлена для столь серьёзного мероприятия. Позвольте мне просто заниматься с остальными учениками до окончания учебного года, – и она вежливо поклонилась.
Хонма-сенсей одобрительно посмотрел на Элен. Кажется, его внезапное предложение содержало в себе некоторую долю провокации. Он просто проверял новенькую, правильно ли она оценивает свои силы, и явно остался доволен её ответом.
– Что ж… Я бы очень хотел увидеть вас завтра на сцене с остальными участницами, но если вы не желаете этого, я, конечно, не могу вас принуждать. Можете теперь присоединиться к остальным, – и Хонма-сенсей указал кивком в ту сторону зала, где сгруппировались подружки Бертильды, шушукаясь и переглядываясь между собой.
На Элен они смотрели с нескрываемым любопытством. Одна директорская дочка сверлила нежданно объявившуюся талантливую соперницу взглядом, полным страха.
«Она почему-то боится! – с удивлением поняла Пике, наблюдая за Бертильдой. – Неужели оттого, что семпай, приглядевшись получше, способна признать в ней или в одной из её подруг ту самую девицу, ударившую её вчера дверью? Хм, возможно, дело именно в этом».
И Пике с нетерпением стала ждать момента, когда Элен узнает в ком-то из присутствующих вчерашнюю незваную гостью, переворошившую вещи в комнате.
Семпай решительно двинулась по направлению к Бертильде, но та вдруг намеренно отступила подальше, встала у стены вместе со своими подружками, собрав их в тесный кружок и игнорируя приближение новенькой. Тогда Элен как ни в чём не бывало прошла мимо и встала поодаль. На её лице не отразилось никаких эмоций. Бертильда же, похоже, по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, постоянно бросая нервные взгляды в сторону Элен.
После двух первых уроков танцевальный зал освободили для генеральной репетиции. Хонма-сенсей отпустил учениц, не участвующих в завтрашних выступлениях, и пригласил на первый этаж юношей из образцового класса, Августа-сама и пожилого преподавателя, исполняющего роль помощника директора и консультанта для молодых учителей. Втроём они уселись на стулья в углу зала, чтобы посмотреть на то, как подготовились пары к грядущему выходу на сцену.
В выступлениях собирались участвовать шестнадцать пар. Хонма-сенсей внимательно смотрел па-де-де снова и снова, не упуская из виду ни единой мелочи. Ни одна из пар танцующих не вызвала ни у него, ни у директора, ни у консультанта серьёзных замечаний.
– Я доволен, – наконец, подытожил Хонма-сенсей, когда все участники, включая Пике и Факира, показали свой танец. – Надеюсь, и завтра вы не ударите в грязь лицом. Сцену на главной площади ранним утром украсят гирляндами чудесных цветов, и вы будете выступать будто в благоухающем раю. Постарайтесь представить себя ангелами, танцуйте от души, чтобы порадовать всех!
С таким напутствием учитель отпустил всех отдыхать по домам.
– Не трать время! Скорее переодевайся и выходи на улицу. Я провожу тебя к родителям, – торопливо проговорил Факир, приближаясь к Пике.
Бертильда глянула в их сторону с таким гневом, что у Пике перехватило дыхание. Глаза директорской дочки сверкали, словно у тигрицы, готовой к прыжку. Резко развернувшись, Бертильда вместе с кузеном покинула зал.
– Удачи, ты непременно справишься, – внезапно услышала Пике негромкий голос позади и не поверила ушам.
– Спасибо, сенсей! – радостно воскликнула она, оборачиваясь, но учитель быстрым шагом направился к дверям и ничего больше не ответил.
Провожая Пике до общежития, Факир, как обычно, был бесстрастен и молчалив. У девочки же всё трепетало внутри от волнения.
– Беспокоишься? – внезапно спросил Факир, заметив её состояние.
Голос его был непривычно доброжелательным. Пике кивнула.
– Я жду выступления и в то же время боюсь. Хочу, чтобы это всё скорее завершилось, и в то же время мне страшно осознавать, что завтра всё закончится.
– Что тебя на самом деле пугает?
– То, – она запнулась, потом набралась смелости и закончила фразу. – То, что уже завтра мы больше не будем вот так идти по улице вместе… И я начну каждый день скучать, а вам это будет безразлично! Вы даже не подойдёте ко мне после занятий, не скажете ни слова. Я… Я просто умру, наверное! Простите, семпай. Я снова несу чушь, которая вам не интересна.
Руки Факира осторожно коснулись её плеча. Они оба остановились посреди улицы.
– Пике, ты не должна переживать. Это нелепые страхи. Я никогда не перестану общаться с тобой. И если в будущем ты попросишь меня о помощи, и это окажется в моих силах, я не откажу. Мы же друзья.
– Вы впервые назвали меня по имени! – обрадовалась девочка.
На глазах её невольно выступили слёзы. Впервые Пике видела Факира смущённым.
– Извини. Я не привык выражать свои чувства. Мне это чуждо, и я не знаю, как реагировать.
Он отпустил её плечи и отступил на шаг.
– Тебе нужен человек, похожий на тебя. Поверь, однажды ты увидишь, что какой-то другой юноша… лучше меня во много раз. Ты непременно его встретишь и будешь счастлива. Так что прекрати бояться… И да, перестань нести чушь про смерть. Поняла?
Пике ощутила, как внутри расцветает тёплый цветок счастья.
– Спасибо, – прошептала она, обнимая Факира и прижимаясь щекой к его груди, и он не стал отталкивать девочку, тоже обняв её.
«И это тоже сохраню в памяти», – подумала Пике, на секунду закрывая глаза.
Вечером в гостиной дома Гретхен перед зажжённым камином сидели трое: серый кот, зеленоглазый юноша и жёлтая уточка. Портниха ушла к соседке отдавать заказ и, наверное, осталась там на ужин или чай.
«Это правильно, – думал Факир, нежно поглаживая перья уточки, которую держал на руках. – Гретхен-сан пора обзаводиться новыми друзьями. Теми, кто протянет ей руку в трудную минуту, не будет насмехаться и захочет иногда обсудить житейские новости. Я, кажется, сам начинаю ценить такие мелочи, которые не замечал прежде…»
Уточка завозилась, удобнее устраиваясь у него на руках.
– И ты волнуешься? – шутливо спросил Факир, заглядывая в голубые глаза, похожие на безоблачное небо. – Совсем как твоя подруга. Та тоже вся извелась, хотя особых причин нет. Нам надо просто собраться с духом и сделать всё в лучшем виде. Я вот сейчас спокоен. А ты?
– Кря-яяя, – несчастным голосом протянула уточка, в одной интонации выказывая разом все свои волнения.
Ахиру в самом деле не знала, как пережить завтрашний день. С тех пор, как Факир намекнул вчера, что на грядущих выступлениях, возможно, решится её судьба, и она получит некую волшебную возможность навсегда остаться девочкой, она не находила себе места.
Время тянулось убийственно медленно. “Этот завтрашний день, наверное, никогда не наступит”, – думала Ахиру.
Однако медленно, но верно приближался вечер, а теперь и ночь. «Всего одна ночь, а завтра всё будет в порядке», – мысленно проговорил Факир, успокаивая себя самого.
– Запомни ещё раз и не забудь, что я сказал тебе, когда мы вчера выходили на улицу, чтобы Пике не услышала. В общем, лучше снова повторю. Будь готова к тому, что Гретхен-сан заберёт тебя утром с собой. Сиди на её руках смирно, тихо и не крякай. Всё-таки завтра на главной площади соберутся разом мэр с женой, Август-сама, Хонма-сенсей, но, самое главное, вся королевская семья в полном составе. И мы должны вести себя достойно. Если всё получится, как я запланировал, а я надеюсь … Ох, Ахиру, я так боюсь давать тебе обещания, которые не исполнятся, но и молчать больше не могу! Однако если всё получится, как я задумал, то король, сам о том не догадываясь, поможет мне вернуть тебя в тело девочки! Навсегда. А потом… Я прошу заранее только об одном: прости меня, дурака, когда это случится! Простишь? Вот обещай прямо сейчас, ладно?
Ахиру потрясённо поглядела на Факира. Во взгляде её читалось недоумение.
«Прощать? Но за что? Ты же пытаешься помочь мне», – говорили её глаза.
Факир ещё крепче обнял уточку и зарылся лицом в пушистые перья.
– Прости за то, что я с самого детства и до сих пор был законченным идиотом и несчастным кретином, который сначала что-то делает и лишь потом думает. Ты завтра сама поймёшь, что я имел в виду. И вот, когда поймёшь, тогда прости. А если не сможешь… Не знаю тогда, что делать буду… Пойду к тому проклятому озеру, сяду на берегу и буду там торчать, как камыш, до самой смерти, чтобы наказать себя за всё, что когда-то натворил!
– Кря, – удивлённо изрекла уточка.
Она ни слова не поняла из сумбурных объяснений Факира, но уже заранее готова была простить ему всё, что он называл ошибкой и глупостью, лишь бы он вот так сидел всегда с ней у камина, не выпуская её из объятий.
====== Глава 30. Прибытие короля ======
Жители Кинкан Таун долго гадали, каким образом их досточтимый мэр собирается выпутываться из щекотливого положения. Строительство главной дороги, ведущей к городу, так и не началось, а король, прибыв на показательные выступления, непременно поинтересовался бы судьбой канувших в небытие государственных денег.
Однако жители недооценивали сообразительность Понсе-сама. Они забывали о том, что на вершину общественной иерархии в результате процесса естественного отбора всегда попадал самый находчивый и бережливый гражданин. Действующий мэр отнюдь не являлся исключением из правил. Он не предполагал отвечать на неудобные вопросы короля. Задачей Понсе-сама было не допустить, чтобы такие вопросы вообще возникли. Кроме того, он не собирался тратить ни единой монеты ни из городской казны, ни из собственного кармана на встречу высокопоставленных гостей.
За три месяца до приезда Его Величества мэр начал последовательно осуществлять свой гениальный план. Он рассчитывал не только не потерять должность, не оказаться в тюрьме или, того хуже, на эшафоте за растрату, но даже получить от визита главы государства ощутимую выгоду.
С этой целью в начале февраля Понсе-сама собрал в своём доме всех именитых особ Кинкан Таун и предложил им принять участие в торжественном пиршестве, посвящённом приезду королевской семьи. Когда все присутствующие выразили абсолютное согласие с такой замечательной идеей, мэр, проявив недюжинную смекалку, с сожалением объявил графам, виконтам и баронам, что в местной казне средств на богатый обед для Его Величества недостаточно, поэтому городу потребуется внушительная материальная помощь. Зато тот, кто пожертвует львиную долю средств на праздничный обед, окажется за столом в непосредственной близости от короля и королевы.
Разумеется, такое обещание вдохновило именитых горожан на негласное соревнование друг с другом. Деньги в казну потекли рекой. На внесённые добровольные пожертвования, откровенно говоря, можно было устроить не только банкет для короля, но и дважды выложить злополучную дорогу серебряными плитами, однако Понсе-сама не посчитал нужным так затруднять себя. Он по-прежнему не сделал ничего. Разве что купил пять породистых скакунов, новую карету, три шикарных паланкина, обновил мебель в доме и завёл в саду незамерзающий пруд с золотыми рыбками.
Проблема с главным подъездным путём к Кинкан Таун от этих “великих деяний”, разумеется, не исчезла, но решать её хитроумный мэр собрался иначе. Не так, как думали бедняки, и даже не так, как предполагала городская знать. Всё было гораздо интереснее, но притом намного проще.
Незадолго до дня выступлений Понсе-сама распорядился прислать на городскую площадь десяток столяров, и те соорудили огромную сцену.
В день прибытия короля улицу, ведущую к площади, украсили гирляндами цветов, разноцветными лентами, шарами и флагами. Городские ворота и сцена утопали в цветах. По всему пути следования королевской кареты от въезда в город и до самого дома мэра стояли улыбающиеся юные девушки разных сословий с корзинами, полными розовых лепестков. А за воротами по всей протяжённости ухабистой дороги выстроились толпы бедняков, которым мэр пообещал бесплатное угощение и десять монет серебром за незначительную услугу. Бедняки должны были громко хлопать в ладоши и радостно выкрикивать приветствия в адрес короля, привлекая к себе внимание.
Уловка удалась. Как только конный королевский эскорт приблизился к кромке леса, где отсутствие хорошей дороги становилось очевидным даже для слепого, нетрезвого или спящего, Его Величество со всевозможными почестями встретили слуги, присланные из дома мэра, и под видом соблюдения безопасности пересадили вместе с королевой и принцем в роскошные паланкины. Те самые, купленные на любезно предоставленные графами, баронами и виконтами средства.
Шестеро сильных мужчин подхватили паланкины и аккуратно понесли их к городским воротам, ловко обходя заполненные дождевой водой ямы, а бедняки на обочине тем временем восторженно выкрикивали приветствия, подпрыгивали и громко хлопали в ладоши, отвлекая внимание на себя. Тем самым для Их Величеств полностью исключалась возможность посмотреть вниз и полюбоваться непролазной трясиной, через которую их несли. Пустая карета легко проехала по глине, не застряв в ней. Эскорт следовал за каретой верхом, поэтому со всадниками проблем тоже не возникло. Выносливые, отлично натренированные лошади легко преодолели ямы и ухабы.
Таким образом, до городских ворот король, королева и принц добрались с максимальными удобствами. Конечно, выйдя из паланкина и снова пересаживаясь в карету, король мог бы поинтересоваться, почему у лошадей и носильщиков такие грязные ноги, однако именно в этот момент к Их Величествам поспешили нарядные жительницы Кинкан Таун в разноцветных платьях с глубокими вырезами и начали щедро осыпать всех лепестками роз. Само собой, королю сразу стало не до того, чтобы интересоваться чистотой конских копыт. Девушки, встречавшие его семью, были, как на подбор, стройны и прекрасны. Они смущённо краснели и улыбались принцу Мартину, и, несмотря на некоторое недовольство королевы одеяниями девушек, сам король остался очень доволен встречей.
Город благоухал цветами. Мэр был предельно любезен, низко раскланиваясь и приглашая высокопоставленных гостей на завтрак, на обед и на ужин к себе в личные апартаменты. Директор Академии обещал незабываемое па-де-де на городской площади. Девушки продолжали подбрасывать вверх нескончаемые лепестки, бедняки усердно кричали приветствия, и король, совершенно растроганный такой горячей любовью подданных, напрочь забыл, что собирался потребовать у мэра отчёт о проделанной работе.
Понсе-сама только того и было нужно. Убедившись, что опасность миновала, мэр выдохнул с облегчением.
На завтрак к королю графов и баронов не пустили, чему те необычайно возмутились. Мэр, спустившись к воротам дома, напомнил недовольным, что речь три месяца назад шла только об обеде с королём, а на обед он всех непременно впустит. После этого он пожелал возмущённой знати доброго утра и ещё раз напомнил о показательных выступлениях, которые должны были состояться в центре города через два с половиной часа.
Площадь понемногу заполнялась зрителями. Один за другим приходили и рассаживались на деревянных лавках рабочий люд и торговцы. Лавки, застеленные коврами, занимали богачи. Охрана расположилась возле дорогих, обитых бархатом кресел из красного дерева с высокими спинками, предназначенных для короля, королевы и принца. Кресла установили на возвышении напротив сцены, чтобы Их Величествам было прекрасно видно, что там происходит.
За час до выступления на площадь пришла Гретхен. Одной рукой молодая женщина прижимала к себе объёмный свёрток, другой – притихшую и взволнованную Ахиру. У ног портнихи тёрся Ульрих, который не смог усидеть дома в такой ответственный день. Стоило Гретхен усесться на лавку, кот запрыгнул к ней на колени и свернулся там клубочком. Сердце женщины учащённо билось, и она чувствовала, что-то же самое происходит с Ахиру. Уточка никак не могла успокоиться, даже отказалась утром от еды.
– Всё будет хорошо, – погладила её по перьям Гретхен, но говорила она это не столько для Ахиру, сколько для себя самой.
У неё всё внутри переворачивалось от волнения при мысли о том, что, возможно, сегодня она, наконец, увидит Катарину. Но ещё больше молодая женщина, конечно, боялась, что у Факира ничего не выйдет, и тогда её долгожданная встреча с дочерью отложится на неопределённый срок или вообще не состоится.
Несколько месяцев тому назад Гретхен ещё переживала бы из-за того, что на площади очень много тех, кто недавно смеялся над ней и унижал её, и ей придётся сидеть рядом с ними и, возможно, терпеть новые насмешки. Однако именно сегодня молодая женщина была даже рада присутствию такого большого количества зрителей. Это заставляло ненадолго отвлечься и забыть о других своих страхах.
Участники показательных выступлений уже давно собрались за сценой вместе с Хонма-сенсеем и с нетерпением ожидали начала мероприятия.
Факир, улучив момент, когда на него никто не смотрел, быстро вытащил из-за пазухи белые пуанты и укрыл их под ближайшей лавкой, завернув в собственную рубашку. Пике заметила его странные манипуляции и, не сдержав любопытства, шёпотом спросила:
– А это для кого, семпай?
Факир вздрогнул. Он не ожидал, что Пике заметит пуанты, которые он приготовил для Ахиру.
– Так. На всякий случай, – туманно отозвался он.
Пике понимающе кивнула.
– Запасные?
– Вроде того.
– Спасибо за вашу заботу!
Факир растерялся. Похоже, Пике решила, что он беспокоится за неё и потому приготовил другие пуанты на случай непредвиденных обстоятельств... Наверное, не стоит разубеждать девочку, чтобы не расстраивать её?
– Не стоит благодарности, – смущённо пробормотал он и отвернулся, скрывая пылающие от стыда щёки.
Недомолвки, как и ложь, всегда давались ему с огромным трудом. Пике отодвинула край занавеса и выглянула наружу.
– Оркестр собирается, – негромко сообщила она Факиру. – Рассаживаются по местам и раскладывают ноты. А Их Величеств всё ещё нет, хотя пора бы им и появиться…
– Королям свойственно опаздывать, особенно если их где-то хорошо угощают, – хмыкнул Факир. – Например, в доме мэра на деньги местной знати.
Пике, не сдержавшись, хихикнула и быстро прикрыла рот ладонью.
– Итак, надеюсь, мои наиболее талантливые ученики готовы показать себя сегодня с лучшей стороны?
Хонма-сенсей, одетый по случаю торжества в строгий серый костюм, приблизился к Пике и Факиру в сопровождении широко улыбающейся Бертильды и Уилфреда. Кузен Бертильды был облачён в чёрное трико и белый колет, безвкусно расшитый крупными оранжевыми и розовыми блёстками. Факир удивлённо взирал на такое странное сочетание цветов. Уилфред заметил это и смерил Факира презрительным взглядом, после чего, хмыкнув, отвернулся.
– Как вы себя чувствуете? – с неожиданной заботой в голосе обратился учитель к Пике.
– Всё прекрасно. Спасибо, – смущённо пролепетала девочка, не ожидавшая, что на неё вообще обратят внимание.
– Удачного выступления, – коротко бросил ей Хонма-сенсей и уже совершенно иным тоном заговорил с Факиром. – Для того, чтобы в дальнейшем не возникло вопросов, поясню сразу: объявлять все выступающие пары и названия их номеров буду я. А сейчас мы должны определиться с одним важным вопросом – последовательностью вашего выхода на сцену. Логика моя проста: более слабые и менее интересные танцоры должны выступить первыми, а те, у кого наилучшая подготовка по результатам тренировок, показать свои способности чуть позже, – и, предваряя возможные вопросы, учитель сразу добавил. – Сами посудите, если Их Величества увидят первыми сильных выступающих, им потом скучно будет смотреть на слабых. Этого нельзя допустить. Королевская скука и, как следствие, королевский гнев, чреваты наказанием для всех. Мне уже удалось определиться с последовательностью выхода на сцену остальных учеников. Но я ничего не могу решить насчёт вас. Я в затруднении. Передо мной две отлично подготовленные пары. Ваши балетные номера в равной степени интересны. Поэтому решайте сами, кто из вас пойдёт на сцену предпоследним, а кто завершит выступления!
Факир крепко задумался, мрачно глядя на ехидную дочку директора и её самодовольного родственника.
«Вот только закулисных ссор нам и не хватало! – невольно мелькнуло у него в голове. – И зачем только Хонма-сенсей ставит нас перед таким сложным выбором? Внёс бы этих двоих в список выступающих последними, признав за ними негласное первенство, и дело с концом. К чему вообще заводить этот разговор? Неужели он не понимает, что теперь станет только хуже, какое бы решение мы с Пике ни приняли?»
Пике тоже молчала и не спешила отвечать, очевидно, думая о том же самом.
– Честно говоря, пять минут назад я предложил Бертильде-сан и Уилфреду-сан выйти на сцену в финале, – неожиданно заговорил учитель снова, – однако Бертильда-сан предложила сначала спросить у вас, как нам лучше поступить, чтобы ни у кого не возникло обид. И я решил прислушаться к её словам, ибо они прозвучали разумно.
– Я подумала, может, вы с Пике-сан захотите выйти последними? – очаровательно улыбнулась вдруг директорская дочка, скромно потупляя взор, отчего Факир на мгновение утратил дар речи. – Я готова уступить наше с Уильфредом место вам, – торопливо добавила она. – Признаться, я даже рада буду сделать что-то приятное для вас, пусть незначительную мелочь. Вы примете от меня этот маленький подарок в знак примирения?
«Подозрительная щедрость, – подумал Факир. – Стоит ли на неё соглашаться?»
Но учитель уже радостно хлопнул в ладоши.
– Вот трудность и решилась. Мне кажется, вам не стоит отказываться от такого замечательного предложения, Факир-сан!
Юноша сверлил пристальным взглядом улыбающуюся Бертильду и ничего не отвечал.
– Пике-сан, – внезапно проговорил Хонма-сенсей, поворачиваясь к девочке, – а вы что скажете?
Кажется, Пике тоже подозревала западню, потому и не спешила говорить «да».
– Что такое? – искренне расстроился Хонма-сенсей. – Неужели вы даже теперь не можете прийти к согласию? Неужели мои ученики будут сомневаться и не доверять один другому? Пике-сан, Факир-сан, что бы между вами, Бертильдой-сан и Уилфредом-сан ни случилось в прошлом, неужели нельзя хотя бы сегодня отбросить свою неприязнь и протянуть руку дружбы? Всего на день. Тем более, когда вам навстречу делают первый шаг!
Факир вздохнул и обречённо кивнул.
– Хорошо, я согласен.
– О, замечательно! – искренне обрадовался учитель. – Пике-сан? А вы?
– Если Факир-семпай не против, я тоже не возражаю, – растерянно пробормотала Пике.
Девочка всем сердцем чувствовала подвох в происходящем, но что она могла поделать? Факир согласился, учитель упрашивал не противиться предложению Бертильды…
Что дочка директора задумала на сей раз? Пике не могла даже приблизительно понять ход мыслей соперницы. Ведь на глазах у всех невозможно тайком навредить кому-то! Наверное, не стоит придумывать то, чего нет? Может, Бертильда в самом деле желает примирения. Впрочем, в подобное слабо верится...
– Я буду внимательно наблюдать за ней и сумею тебя защитить в случае опасности, – пообещал Факир, когда Бертильда, Хонма-сенсей и Уилфред отдалились от них снова. – Но, поверь, она ничего и не сможет подстроить незаметно. Посмотри, сколько людей собралось! И все смотрят на сцену. У Бертильды ничего не выйдет.
Оркестр начал настраивать инструменты. Пике крепко обхватила себя за плечи, пытаясь успокоиться. Руки её дрожали. Чувство надвигающейся беды всё равно не проходило. Слова Факира, которые обычно усмиряли волнение, на сей раз не помогли.
– Там Гретхен-сан, – шептала девочка себе под нос, снова украдкой выглянув из-за занавеса, – и Лили. Они пришли поддержать нас. Да, нечего думать о плохом! Бертильда бессильна навредить кому-либо из нас перед таким количеством зрителей.
Сзади послышался шорох юбки.
– Добрый день! Надеюсь увидеть сегодня прекрасное па-де-де в вашем исполнении.
Пике обернулась и изумлённо охнула. Рядом с ней стояла улыбающаяся Элен в синем платье с ажурными рукавами. Густые локоны девушки, перевитые белой шёлковой лентой, струились до пояса.
– Элен-семпай! – восхищённо воскликнула Пике. – Вы… выглядите потрясающе!
– Спасибо, – с достоинством улыбнулась девушка. – Я пришла сказать, что собираюсь остаться здесь, за кулисами вместе с Хонма-сенсеем. Или, возможно, ненадолго пересяду туда, – она указала кивком на одну из лавок справа от сцены, где уже расположился Август-сама с женой, консультанты, помощник директора и несколько отличников-старшеклассников, любимчиков директора. – Однако будьте уверены, я пришла не только как зритель. Я останусь бдительной и найду способ помочь, если кто-нибудь захочет выкинуть фокус и помешать выступлению… Так что не волнуйтесь и думайте только о балете. Я хочу видеть вашу блистательную победу.
Быстро проговорив это и даже не дождавшись ответа от Пике или Факира, Элен стала спускаться вниз со сцены. Её слова подбодрили Пике и придали уверенности в себе.
– Всё верно. У нас с семпаем достаточно друзей, и они ждут нашей победы, поэтому я не должна подвести никого, – прошептала девочка одними губами так тихо, чтобы её не услышал даже стоящий рядом Факир.
Оркестр из-за занавеса грянул военный марш, а потом торжественно заиграл государственный гимн. Это могло означать лишь одно: на городскую площадь, наконец, прибыл король.
====== Глава 31. За кулисами и на сцене ======
Под оглушительные звуки оркестра, приветственные крики и громкие аплодисменты Их Величества с достоинством поднялись на возвышение и расселись по местам.
Пике вместе с остальными балеринами с любопытством выглянула наружу из-за занавеса, чтобы лучше рассмотреть королевскую семью, ибо до сих пор она их видела только на портретах.
Его Величество король Альберт оказался кареглазым мужчиной среднего роста, подтянутым и крепким, с коротко остриженными русыми волосами, тронутыми сединой, бородкой и усами. Возраст его неумолимо близился к пятидесяти пяти, но король оставался по-прежнему жизнерадостным и энергичным, словно двадцатилетний юноша.
Королева Ядвига являла собой полную противоположность мужу. Одетая в платье цвета шоколада с высоким кружевным воротником, с волосами, собранными в косу под тяжёлой диадемой, со сжатыми в тонкую линию губами она казалась много старше своих лет. Ей не исполнилось и сорока, но выглядела она ровесницей своего супруга. Глядя на суровое лицо королевы, трудно было представить её улыбающейся, однако никто бы не стал спорить с тем, что Её Величество красива.
Принц Мартин удивительным образом сочетал в себе черты обоих родителей. От матери он унаследовал приятную наружность, от отца – лёгкий нрав и жизнелюбие. Возможно, поэтому юный наследник престола так нравился многим девушкам. Пике удостоверилась ещё раз в популярности принца, когда стоящие рядом с ней балерины начали вздыхать и охать, шепча наперебой, какие у Его Высочества «чудесные глаза», «прекрасные волосы», «бесподобная фигура» и какой он «несравненный». Одним словом, «тот-самый-идеал».
Пике только покачала головой и тихо отошла в сторону. Ей было трудно разделить общие восторги по поводу принца, ибо совсем другие глаза казались девочке лучшими на свете. Подняв голову, Пике вдруг заметила, что Факир всё это время стоял позади неё, скрестив руки на груди, и с хмурым неодобрением взирал на спины восторженно охающих балерин.
Пике невольно улыбнулась, встретившись с ним взглядом:
– Считаете, наверное, что мы ведём себя глупо, да, семпай?
Факир отрицательно качнул головой.
– Но нелепо же выглядит, когда толпа девчонок пялится на одного-единственного парня, пусть он и принц?
– Это вполне в женском духе, – усмехнулся Факир.
– Так вот, значит, что вы думаете о девушках… – возмущённо начала Пике, но не договорила, потому что её решительно перебили.
– Я никого не осуждаю. Парни ведут себя так же. Если бы сюда приехала принцесса, у занавеса торчали бы одни мужские головы.
Пике с облегчением рассмеялась.
– Каждый раз, стоит мне только обидеться на вас, вы одной фразой ухитряетесь уничтожить всю обиду. Как вам это удаётся?
– Я лишь говорю то, что думаю, – пожал плечами Факир.
В этот миг музыка умолкла, а занавес начал медленно подниматься. Юные балерины, украдкой любовавшиеся принцем, испуганно брызнули в разные стороны.
Из первого ряда на сцену поднялся облачённый в торжественные одеяния Понсе-сама. Он исполнил хвалебный гимн неизвестного автора в честь короля, королевы и принца, затем плавно перешёл к истории Кинкан Таун, перечислил имена достойных жителей, совершивших когда-либо подвиги во славу родины, рассказал о традициях и процветающих ремёслах в городе, не забыв мимоходом похвалить себя за прекрасную работу по улучшению благосостояния народа… Наконец, в его монологе, изрядно утомившем всех, мелькнуло упоминание об Академии и, в частности, о балете. Все слушатели, включая короля и королеву, мысленно перекрестились и возблагодарили небеса за то, что блистательная речь, наконец, подошла к логическому завершению, но в этот момент Понсе-сама дал слово директору Академии.
Следующим на сцене возник льстиво улыбающийся отец Бертильды, и медоточивые восхваления в адрес королевской семьи теперь хлынули из его уст. Ульрих успел заснуть и проснуться, как и многие зрители, пришедшие полюбоваться балетом, однако речь Августа-сама практически не оставляла им шанса сделать это в ближайшие полтора часа...
Хонма-сенсей, стоя за сценой и в отчаянии закрыв лицо руками, беспомощно ждал, когда остановится бесконечный поток словоизвержения. К счастью, полноводная река директорского красноречия иссякла быстро и внезапно. Кто-то из задних рядов показал Августу-сама довольно грубой, но понятной жестикуляцией, что пора бы и честь знать, да и на лице короля появились заметные признаки неудовольствия. Август-сама заткнулся на полуслове, заторопился и свернул речь за пару минут, кратко описав суть и смысл ежегодных показательных выступлений, после чего откланялся и удалился, пригласив следом учителя балета.
