Текст книги "Lurk (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Ты отключился, и я привезла тебя домой. Твой отец помог отнести тебя в комнату. У тебя физическое переутомление, Стайлз. Тебе нужен отдых.

Она отвечает спокойно и лаконично. Стилински медленно делает шаги навстречу, безбоязненно, но скрепя сердцем сокращая расстояние между ними. Его совершенно не интересует, как он оказался дома – ему важно другое: почему они она были на той трассе, но на два дня исчез он? что за отметины на его шее? каким образом Лидия проникла в его сознание? и что, черт возьми, с ним происходит?

Кира складывает руки на груди и пластмассово улыбается. Она привлекает его в той же мере, что и отталкивает. Она вводит его в ужас и успокаивает. Он видит в ней свое спасение и свою гибель.

Он идет ей навстречу, но с паузами – замирая на несколько секунд на одном месте.

– Что со мной происходит? – спрашивает он, чувствуя усталость, но уже душевную. Ему хочется избавиться от того, что его гнетет, и чему он не может найти объяснения. – Почему мир вокруг меня все время движется?

Кира усмехается. От нее пахнет хвоей, морозом и свежестью. Она едва заметно опускает взгляд, а затем снова вонзает его в парня.

– Это интоксикация, Стайлз, – его имя звучит четко и ясно – каждый звук произносится гласно. Стилински снова делает несколько шагов навстречу. – Твой организм… привыкает. Вырабатывает иммунитет. Адаптируется.

– Что ты со мной сделала? – между ними расстояние вытянутой рукой. Стайлз снова ощущает накатывающуюся на него слабость, но у него еще есть силы противостоять ей. Кира же так не считает. Она аккуратно и почти бесшумно подходит к парню, берет его за руку и помогает сесть за стол – Стилински не сопротивляется. Он надеется на облегчение, когда Кира касается его, но облегчения не случается. Парень опускается на стул, Кира садится напротив.

В ее глазах – стекло. В ее глазах невозможно прочесть ни единого оттенка эмоций. Стайлз подпирает голову кулаком и все еще устало таращится на девушку. Он скоро снова отключится – он уже не сомневается в этом.

– Тогда на пляже, – начинает она, чуть меняя тональность своего голоса и плавно переходя на шепот, – на песчаной отмели я будто увидела призрака прошлого. Я ведь… была такой же как и ты – неуклюжей, заботливой и будто лишней в компании моих друзей. Я была отчаянно влюблена в человека, который относился к моим чувствам как к алгебре – это неизбежно и доставляет кучу хлопот, но это можно пережить. Вот почему я подошла к тебе.

Она приковывает внимание. Стайлз не может отвести от нее глаз. Это похоже на гипноз, это похоже на обман, когда фокусник делает отвлекающий маневр, проворачивая в это время какой-то фокус. Стилински смотрит на свою собеседницу и понимает одно – не важно, как обрывки газет из его сна оказались в его машине, как он выпал из реальности на двое суток, и как Лидия проникла в его воспоминания. Важно другое – Кира знает, что с ним происходит. Кира может помочь. Просто надо узнать, что ей нужно взамен.

Это она его отравила.

– И когда я подошла к тебе, я увидела, что из всей компании ты единственный у кого нет никаких способностей. В тебе не было ни зависти, ни желания стать равным с тем же Скоттом или молокососом-Лиамом. Ты был бескорыстен, искренен, отзывчив. Вот почему я пожала тебе руку.

Стайлз вспоминает события на песчаной отмели, но как бы он не старался сконцентрироваться на своих мыслях о знакомстве с этой сущностью в человеческом облике, он безнадежно и постоянно вспоминает о Мартин. Потому что именно в этот вечер Эйдан ее ударил, потому что именно в этот вечер он подумал о том, что сможет добиться ее.

Его иллюзии были так реальны!

– А когда я пожала тебе руку, то увидела, насколько ты… безнадежен… И… как сильно тебя цепляет эта банши, – Стайлз старается не подавать виду, но его воспоминания на секунду прервались: он вернулся в реальность, уже не сомневаясь в том, что Кира если и человек, то явно не самой обычной закваски. – Ты в тени, Стайлз. В тени своего друга, в тени заслуг своего отца, в тени красоты тех людей, с которыми общаешься. Все на тебя смотрят как… на помеху. Как на алгебру. Как на бесплатное приложение.

– Это ты загнула, – он еле-еле ворочает языком. Его клонит в сон, его мучает жажда и безысходность. Ему кажется, что он слышит языческие напевы – или это просто шум в ушах?

– Ты достоин большего, – произносит она. – Поэтому я и отдала тебе… часть того, что есть у меня.

Стайлз усмехается. На некоторое время мрак, который снова его окутывает, начинает отступать, и Стайлз даже чувствует некий прилив сил, он кладет руки на стол как примерный ученик, а затем чуть подается вперед и произносит:

– Я просто изрядно вымотался.

– Сон тебе не поможет, – тут же парирует она, тоже подаваясь вперед. Она сексуальна, привлекательна и по-прежнему опасна. Стайлз рядом с ней не боится, но чувствует дискомфорт. Он по-прежнему смотрит в ее глаза и внемлет каждому ее слову. – И еда тоже. Сейчас твое зрение, твой слух приобретают новую силу, поэтому мир вокруг тебя вращается, и в ушах у тебя постоянно шумит. Период интоксикации длится до тех пор, пока ты сам не примешь то, что тебе подарили. Потом тебе станет легче… – она выдерживает паузу и осторожно добавляет: – И ты вновь сможешь дышать.

Стайлз впадает в оцепенение, а потом… усмехается. Картонный и полуреальный смех разрезает тишину. До чего же нелепо выглядят его так называемые новые способности. Скотт, Лидия, Джексон выглядели куда более привлекательно, когда получали свои силы.

Это просто шутка, и все.

Лишь обман…

Или фокус.

– И что же это за сила? Я имею в виду, кто же мы теперь?

Кира отмахивается с флёром легкого пренебрежения и явного высокомерия. Стайлз следит за ее повадками, запоминает ее мимику, концентрирует внимание на ее словах, но при этом все еще не в состоянии вынырнуть из глубины ее взгляда, утягивающего как водоворот.

– Почему у всего должно быть название? Какие-то характеристики? Классификации? Почему все нужно описывать, когда намного легче принять это… и извлекать из этого выгоду, – Кира выпрямляется, достает пачку сигарет и неспешно вытягивает одну. Ее пальцы – тонкие и длинные с невероятно длинными ногтями. Ухоженные руки привлекают внимание. Стайлз продолжает осматривать девушку, пока та подносит сигарету к губам и медленно достает зажигалку. Волосы девушки длинные и рассыпчатые, как у моделей в рекламах. Ее движения выверены и точны.

Она обворожительна.

Страх отступает.

– И какая с этого выгода мне? – спрашивает он, разбивая хрусталь тишины. Воздух насыщается запахом никотина. Ароматы хвои и дождя улетучиваются.

Кира улыбается, снова приковывает леденящий взор к Стайлзу и отчеканивает лишь одно:

– Выйти из тени.

Она не дополняет, что он может теперь стать равным Скотту, что он может привлечь внимание Лидии – все это и так проносится в его голове, а потом сознание пронзает лишь одна мысль: это реально. Все, что творилось эти дни, казалось сюрреалистичным, но эти минуты самые что ни на есть настоящие. Может быть, его и обманывали эти стуки, но только не сейчас.

У Стайлза нет доказательств. Но он верит.

– Всем нужен Скотт МакКолл, всем нужен Скотт МакКолл – разве тебя это не бесит? – она спокойна и абсолютно бесстрастна в своих речах. Ее эмоции – скорее жалкая пародия на человеческие чувства. – В тебе нет зависти и желания иметь похожую силу, но у тебя есть свои мечты, Стайлз. И ты можешь осуществить их, – она затягивается, выпускает дым, а потом чуть приподнимается и перегибается через стол. Ее лицо слишком близко к лицу Стайлза. Непозволительно близко. Так близко, что импульсы в низу живота рождают какие-то новые ненормально-нормальные желания. Девушка улыбается, а потом снова сникает до шепота: – Ты просто должен принять ту силу, что покоится теперь в твоем теле. Приняв свое новое «Я» ты обретешь свободу. В свободе твой шарм. Ты освободишься от всего, что тебя сковывает. Выйдешь из тени.

Она опускает взгляд на губы парня, Стайлз следует ее примеру, почему-то уверенный, что из-за этого ему станет легче. Соблазн слишком велик, слишком силен, слишком… реален. Сопротивляться ему – как сопротивляться нахлынувшей слабости – невозможно. Стилински помнит боль от разговоров с Лидией, помнит отчуждение Скотта, помнит излишнюю и не к месту оказанную заботу и помощь. Стайлз устал. Он хочет добиться девушку, в которую влюблен с детства – что в этом плохого?

Ничего.

– Что ты хочешь взамен? – шепчет он, вновь поднимая взгляд на Киру и подаваясь ей навстречу.

– Лишь одно. Хранить в тайне наш маленький секрет, – она улыбается, в этот раз – по-настоящему. Ее губы почти касаются его. Дыхание холодное и свежее, совсем не пахнущее сигаретами. Стайлз чувствует успокоение и то, что с каждым вдохом усталость… отступает. Может, это самовнушение, очередной сон или обман – но в последние дни он слишком долго находился под воздействием этой разрушительной интоксикации, поэтому решает, что глупо пренебрегать представленной возможностью.

– И в чем смысл? – спрашивает он, а потом находит в себе силы оторвать припаянные к столу руки и прикоснуться к обнаженной шее собеседницы.

– В том, чтобы показать, как отношение к тебе будет меняться… Просто прими. Просто поверь, что ты больше не… такой обычный, как раньше, – она закрывает глаза, Стайлз следует ее примеру, а потом привлекает девушку к себе и целует… Целует! Целует! Целует! Усталость и тяжесть разбиваются как волны о рифы. Кира кажется идеалом, хоть и мнимым. Стайлз уверен, что это нельзя назвать изменой, потому что его сердце все еще отдано Лидии. И потому что саму Лидию это не зацепит – она ведь теперь с Эйданом.

«Это ненадолго», – проносится в его сознании. Этого достаточно, чтобы Стайлз окончательно поддался соблазну, окончательно свихнулся в своем желании добиться девушки, которая к нему безразлична. Этого достаточно, чтобы он принял, чтобы поверил в то, что Кира и он теперь… если не друзья, то соратники.

Или партнеры.

Кира отрывается. Стайлз открывает глаза, улыбается девушке, к которой не чувствует ничего кроме банально-скучного интереса и некой благодарности.

– Есть только одно условие, Стайлз, – шепчет она, – маленькая плата за энергию внутри тебя.

Стилински с самого начала знал, что игры с дьяволом обязывают к двустороннему процессу, а потому, даже не напрягаясь, задает вполне логичный вопрос:

– И в чем суть?

2.

Стайлз провожает девушку до дверей. Они не произносят больше ни слова. И Стайлз уже не валится с ног от усталости, потому что Кира… забирает его эмоциональное напряжение, испепеляет физический недуг и уничтожает ненужные мысли. Кира выгодна ему, и он ей, наверное, тоже.

На пороге Кира целует Стайлза в щеку. Парень улавливает ароматы хвои, дождя и свежести, вдыхает их полной грудью, потому что его легкие больше ничто не сдавливает, и он может дышать полной грудью. Девушка подмигивает, затем разворачивается и уходит. Стайлз закрывает за ней дверь, за спиной слышит шаги отца и неспешно поворачивается к нему.

– Это твоя… девушка? – спрашивает он осторожно и словно стараясь не перешагнуть границ. Стайлз понимает его намерения, понимает его заботу и в эту минуту осознает, как сильно любит единственного родственника. Больше ему не о ком заботиться.

– Подруга, пап, – отвечает он, специально подчеркивая, насколько велика разница между девушкой и подругой. Отец по-доброму улыбается и испытывает явную неловкость, а Стайлз молча подходит и… обнимает его.

– Спасибо, – произносит он, чувствуя ответные объятия. Стайлз поднимает взгляд, а затем медленно закрывает глаза и произносит уже скорее на автомате: – мне, правда, было плохо. Видимо, инфекция какая-то…

Отец ничего не отвечает. Его объятия крепкие и теплые. А Стайлз усиливает свою хватку и концентрируется лишь на эмоциях Джона, пытается прочувствовать их. Спустя милисекунды мгновений он ощущает заботу, усталость, подавленность уже на эмоциональном уровне. И эти чувства суммируются, становятся единым сгустком энергии, который Стайлз, по-прежнему не открывая глаз, словно сжимает в руках. Эти эмоции переплетаются между собой как ленты, а затем медленно проникают в кровь и сознание, отчего телу становится необычайно легко и… комфортно. Отрицательная энергетика, подавленные чувства и плохое настроение отпускают Джона и переходят к Стайлзу. Все это проходит за считанные секунды. Они оба это чувствуют, но ничего не скажут друг другу.

Стайлз открывает глаза, отстраняется от отца и становится обычным Стайлзом – улыбчивым и заботливым сыном.

– Я пойду делать уроки, – говорит он. – Теперь я чувствую себя лучше.

Он уходит сразу же, стараясь не смотреть в глаза и не замечать, что выжатый досуха Джон медленно садится на диван и сразу хватает початую бутылку с журнального столика.

3.

– Так что у тебя с Айзеком? – спрашивает Лидия, а потом достает свой блеск из сумочки и почти вплотную приближается к зеркалу. Эллисон стоит рядом, опустив голову и застенчиво улыбаясь, но не подавая при этом виду, что слова Мартин хоть как-то ее зацепили.

«Здесь каждый шифруется, – думает Лидия, – каждый скрывает что-то».

– О чем ты? – задает заранее обреченный, но вполне предсказуемый вопрос. Лидия красит губы розовым блеском, медленно и осторожно, а еще – неспешно, словно звонок на урок прозвенел не для них.

– О твоих странных переглядываниях с Лейхи, – продолжает Лидия, потом отстраняется от зеркала, закрывает блеск и прячет его обратно в зеркало. – Вы встречаетесь?

– Нет, – отвечает Эллисон вполне уверенно и спокойно, словно внутри нее не взрываются гейзеры. Лидия понимает, что для Арджент общение с Айзеком кажется чем-то вроде… измены. Но сама Лидия точно уверена, что если общение исчерпало себя, то не стоит о нем и сокрушаться – есть другие интересные люди и куча возможностей.

– А стоило бы, – пожимает плечами Мартин и оборачивается к подруге. Правда, теперь Эллисон процеживает взглядом не пол, а дальний конец коридора. Лидия поворачивает голову и смотрит в ту же сторону, что и ее подруга, надеясь увидеть что-то сенсационное.

Но она не видит ничего необычного. Просто Стайлз Стилински, идущий по коридору с… Кирой. Было бы намного необычнее, если бы он шел с той же Малией. Но в его общении с этой до одури странной Кирой уже не было никакой специфики.

– Что с тобой вчера было? – аккуратно спрашивает Эллисон, устремляя взгляд на Мартин. – С вами? – поправляет она саму себя. Лидия вглядывается в идущих навстречу Стилински и Юкимуру, но не может прочувствовать ничего. Словно все ее способности разом кто-то заблокировал.

– Я не помню, – отвечает она. Это почти не ложь, потому что Лидия действительно не помнит половину из того, что видела в воспоминаниях Стилински.

Но она отлично знает, что каким-то образом проникла в его голову, что Стайлз прочувствовал это, и что он обещал сходить к Дитону. Мартин стряхивает с себя объятия оцепенения, вскидывает голову и уверенным шагом направляется к идущим навстречу… приятелям? Или кем они теперь друг другу приходятся?

В коридоре пусто, поскольку все ребята разошлись по классам. Размеренный стук каблуков привлекает внимание – и Стайлз и Кира разом отрываются друг от друга и от какого-то важного разговора, концентрируя свое внимание на Лидии. Та останавливается на приличном расстоянии от них, но на секунды теряется, потому что, кажется, только сейчас замечает то, что подметила ее подруга пару минут назад.

Стайлз больше не выглядит так, словно его протаранила фура на несколько метров. Он вполне отлично себя чувствует, его взгляд уверенный и внимательный, его не сваливает с ног слабость, на губах – привычная стайлзовская улыбка.

– Нам… – Лидия запинается, но потом снова одергивает себя и подбирает нужные слова: – Мы можем поговорить?

Она упорно глядит на Стилински, тот поворачивает голову в сторону подруги, едва заметно кивает, и Кира без слов уходит. Она даже ничего не говорит типа: «Увидимся на переменах» или что-то в этом роде. Лишь кивает и уходит. Лидия оборачивается, просит Эллисон не ждать ее. Арджент что-то отвечает – Мартин особо не вслушивается – а затем тоже удаляется. Некоторое время слышатся шаги, потом в коридоре воцаряется тишина. Лидия неуверенно поворачивается к парню, а затем быстро подходит к нему.

– Что сказал Дитон? – спрашивает она заботливо и дружелюбно. Она переживает, это видно. Но это совсем не те переживания, которые хотелось бы видеть в ее взгляде.

– Я не был у Дитона, – пожимает плечами Стилински, а потом тут же добавляет: – Те отметины… Ну, это называется «фигура Лихтенберга». Обычно бывает после удара молнией. Я думаю, тогда за городом я попал в грозу. Это объясняет мое двухдневное отсутствие и эти полосы…

– Если не учитывать того, что на прошлой неделе не было никакой грозы.

Его ложь не прокатывает. Стайлз виновато опускает взгляд. Некоторое время тишина просверливает трещины в их отношениях. В их дружбе, вернее. Затем Стилински снова поднимает взгляд и подбирает нужные слова:

– Со мной все в порядке, правда, – он ее заверяет. В нем абсолютно ничего не изменилось – тот же проникновенный взгляд, тот же чуть хрипловатый голос, та же забота… Но только что-то не так.

У Лидии чувство, будто ее обманывают. Будто концентрируют ее внимание на мелочах, из-за чего она не может увидеть целостной картинки.

«Это фокус», – пулей пролетает в сознании.

– Это ложь, и мы оба это знаем.

– Может, – он пожимает плечами и затем усмехается, – может, тебе хочется, чтобы это было ложью.

Тот Стайлз, которого она знала, так бы не сказал. И так бы не смотрел. Лидия внимательно вглядывалась в него, но провалиться в его воспоминания у нее больше не получалось.

– Ты поступаешь со мной так из-за Эйдана? – это не то, что она хотела сказать. И вообще, отчитываться за свои поступки не в ее компетенции. И уж перед Стилински так тем более. Но вопрос сорвался с губ быстрее, чем Лидия успела себя остановить.

– Нет, – он улыбается. – Я принимаю твой выбор. И ты мое смирение тоже прими. Хорошо? – он снова улыбается, смотрит в ее глаза, а Лидия ловит себя на мысли, что не может оторвать от него взгляда. Потому что раньше она не видела в нем… чего-то цепкого и… будто бы не его. – Нам пора на урок, – произносит он, а потом направляется вдаль по коридору, оставляя за собой шлейф недосказанности и едва уловимый аромат сигарет.

========== Глава 8. Не подавай виду. ==========

1.

Последующую неделю все было спокойно. Стайлз продолжал исчезать с Кирой, но он уже не выглядел таким мрачным и уничтоженным как раньше. Лидия внимательно следила за его взглядами, неоднократно пыталась проникнуть в его мысли и даже мысли остальных членов стаи, но у нее абсолютно ничего не получалось. Единственное, что она делала с прежним превосходством, так это спала с Эйданом, к которому ее надежно кто-то пришил. Эйдан, правда, внимательный. Он из кожи вон лезет, лишь бы загладить вину. Но Лидии вообще о случившимся не хочется вспоминать. И чем больше она игнорирует все эти подарки и цветы, тем настойчивость Эйдана становится более ярко выраженной.

Лидия решает не предавать значения этим ухаживаниям. Она проводит с Эйданом несколько минут во время перемен, ограничивается скорыми и неполноценными оргазмами, а затем возвращается к друзьям. Эллисон все чаще садится рядом с Айзеком. Скотт ревнует, но держит себя в руках. Мартин замечает, что каждый старается спрятать свои эмоции. Айзек и Эллисон скрывают свою взаимную симпатию. Скотт – явную ревность. Стайлз – то, что с ним что-то происходит. Даже сама Лидия предпочитает умалчивать о насущных проблемах. Все они настолько привыкли к вечной борьбе с нечистью, что совершенно отвыкли делиться личными переживаниями. Из-за этого в их компании витает вполне ощутимое напряжение, которое замечает каждый, но каждый опять же делает вид, что все в порядке.

Куда делась вся искренность?

И только Малия в силу своей все еще неприрученной дикости остается открытой в своих эмоциях и словах. Она говорит то, что думает, поступает так, как хочет, совершенно не беспокоится о чужом мнении. Мир для нее пока – лишь новый увлекательный фильм. И она не соотносит свою причастность к нему.

Иногда Лидия завидует этой способности Хейл. Она бы тоже хотела быть такой раскрепощенной в своих чувствах и поступках.

Кира постоянно ошивается возле Стилински, но с остальными держится отстраненно и холодно. Лидия уверена, что у них – один секрет на двоих. Мартин это не обижает. У нее есть Эйдан и популярность, ей этого достаточно. Стайлз же стал прежним. С той лишь разницей, что теперь он совсем не против, когда Эйдан сидит с ними за одним столиком. Он даже может поддержать разговор. И саму Лидию он тоже не замечает. Мартин от этого даже немного легче дышать стало. Единственное, что ее временами беспокоит – почти не уловимый запах сигарет и чрезмерная увлеченность Кирой.

Потому что Лидия не доверяет Кире.

Хотя та никогда не сидит с ними за одним столиком в столовой, и Стайлз тоже к ней не подсаживается. Стайлз по-прежнему в стае.

Но его разум не здесь.

И он знает о том, что Лидия об этом догадывается.

Никто больше не заводил разговор о двухдневном отсутствии или странных отметинах на шее. Никто не вспоминал о том, что случилось на песчаной отмели. Среди близких некогда друзей стала появляться недоговоренность, которая так же старательно всеми игнорировалась. Лидия переживала по этому поводу. Если говорить начистоту, то это было единственным, что ее по-настоящему беспокоило. Но она ничего не предпринимала, чтобы хоть как-то наладить ситуацию.

Ведь

все

в порядке.

В порядке же?

2.

Кира напоминала Стайлзу легкое дуновение ветра или мимолетное призрачное видение – когда не страшно, но жутковато. Стайлз по-прежнему посвящал каждый удар своего сердца Лидии, но Кира подарила ему нечто, что теперь словно притупляло его чувства. И Стилински почти не реагировал на чрезмерную близость Лидии и Эйдана. Его убаюкивали нашептывания Киры, которые похожи были больше на мантры, чем на реальные слова, потому что Стайлз ни слова понять не мог из того, что она ему порой говорила.

– Тебе тоже кто-то отдал часть своей силы? – спросил он ее, когда они шли к кабинету алгебры. Стайлзу нравилась Кира еще и потому, что она всегда отвечала на его вопросы. Может, не всегда точно и понятно, но она не тянула с ответами, и самое характерное – ничего не требовала взамен.

– Мне это передалось от мамы, – ответила она.

Стайлз видел в ней… опору. Стайлз сильно нуждался сейчас в простой поддержке, без всех этих: «С тобой что-то не так, Стайлз», «Тебе нужна помощь, Стайлз», «Ты скоро подохнешь, Стайлз». Стайлз находил эту поддержку в Кире. Нет, он по-прежнему дорожил и Скоттом, и Эллисон, и Лидией безусловно и всеми остальными, но Кира стала его… колыбелью. И он не видел ничего плохого в общении с ней.

Они шли по коридору, по самому центру, прижимая остальных к стенам, как будто они были грешными богами, снизошедшими до обычных смертных. Кира всегда смотрела вперед и людей, казалось, не замечала вовсе. Стайлз пока еще не научился глядеть сквозь предметы, но теперь он шел плавно, уверенно, всегда смотря на остальных будто свысока.

Мир вокруг него больше не вращался. И дышать было теперь не в тягость.

Они подходили к кабинету алгебры. Звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту, остальные школьники либо лениво плелись по коридору, либо стремительно влетали в кабинет, снося все на своем пути. Стайлз смотрел на этих ребят и не верил, что когда-то… он был таким же.

Они остановились у самых дверей, потому что мимо них пронесся какой-то парень. И если Кира и Стайлз остались не задетыми, то учебники и тетради Малии рухнули на пол, а сама девушка чуть подалась назад. Она – хищник, у нее превосходные инстинкты, но она совершенно не привыкла к школьной жизни.

Стилински повернул голову в сторону Киры. Та будто прочитала его мысли и кивнула, а затем улыбнулась и прошла мимо. Стайлз подошел к Малии. Он аккуратно присел рядом и стал медленно собирать все эти раскиданные листки.

Как же,

мать твою,

банально.

Но Малия видела мало фильмов, а потому не осознавала, насколько эта ситуация дешевая и ширпотребная. Она просто смотрела на парня, который возле ее ног собирал ее же вещи. Безмолвно и безропотно, словно он хотел этого очень давно и лишь ждал подходящего момента. Малия смотрела на руки с выпирающими венами, на широкие плечи и думала о том, что раньше так… внимательно она на Стайлза не смотрела. Парень тем временем поднялся, тут же поймал ее взгляд – растерянный, несколько дикий и взрослый для школы. Он протянул ей ее вещи, улыбнулся по-стайлзовски.

Малия приняла вещи. Ее пальцы случайно (?) коснулись его рук. Его рук с этими выпирающими венами и слишком уж широкими плечами. Девушка выхватила вещи и, забыв о благодарности, направилась в класс. Она прошла мимо парня и тоже ощутила аромат хвои и сигарет. Стайлз позволил ей пройти первой специально. Намеренно. Только после того как она оказалась на достаточном от него расстоянии, он вошел в кабинет.

Какое-то внутреннее, неизвестное ранее чувство подсказывало, что так… было правильно поступить. И Кира это подтвердила. Что-то внутри требовало оттока, требовало отвлечения, и ответ нашелся моментально.

Ответ – Малия.

Наверняка, она несколько смущена из-за того, что было на парковке и в коридорах. Наверняка, им бы стоило это обсудить, но зачем обсуждать и пытаться дать всему название? Почему нельзя просто принять?

Стилински сел за свою парту и даже не посмотрел ни в сторону Киры, ни в сторону Малии. Самое характерное заключалось в том, что сам парень не чувствовал потребности поделиться своим секретом. Вот Скотт что-то бурно обсуждает с Эллисон, вот ему же наверняка будет все равно. Даже если не все равно, то он начнет искать лекарство или объяснения.

Стайлз хочет просто привлечь внимание Лидии и стать… другим. Он всегда мечтал быть другим, но его желаниями не суждено было сбыться из-за гиперактивности и прирожденной незаметности.

– Ты ведь тоже пойдешь? – внезапно спрашивает Скотт, вырывая из потока мыслей. Стайлз выпрямляется, поворачивается к ребятам и всем своим видом дает понять, что он не слушал.

Скотта это напрягает, потому что Стилински в курсе почти всех событий.

– Вечер в честь юбилея со дня основания школы через два дня, – влезает в разговор Эллисон. – Ты придешь? – она улыбается. Это всегда такая улыбчивая и заботливая Эллисон сейчас казалась какой-то ненастоящей, словно Стайлз смотрел на все эти разговоры через призму из другой вселенной.

– Да, конечно, – моментально соглашается он, а потом тут же машинально спрашивает: – А ты… организовываешь этот вечер?

Он смотрит в ее глаза и видит там… изумление с легкой примесью восхищения. Потом на губах девушки появляется улыбка, но сама Арджент почему-то не может оторвать взгляда от Стилински. Не столько потому, что он ее хоть как-то привлекает, сколько потому, что ей будто что-то не позволяет смотреть на кого-либо.

– Да. Я решила… отвлечься. Да и к тому же, сейчас все равно нечем заняться, – она пожимает плечами, волосы струятся по ее телу, и Стайлз незаметно для остальных, – но вполне ощутимо для них двоих, – опускает взгляд на ее плечи и затем снова устремляет его на девушку.

Арджент вспыхивает как спичка. В считанные секунды. Стилински сам не понимает, как у него это получается, потому что раньше он на такое не был способен.

– Нужна помощь? – спрашивает он и вновь ловит взгляд Арджент. Слух его теперь позволяет уловить неслышимый для остальных смешок Киры. Ее одобрение придает ему уверенности.

– Да, – кивает она, а потом смущается так, будто кто-то сказал что-то слишком уж неприличное. Стилински решает больше не мучить ее, а потому отвечает, что он сможет завтра после уроков помочь с приготовлениями и отворачивается от Эллисон.

Каждый осознает, что что-то произошло, но никто не понимает, что именно. Стайлз не собирается покорять сердце Малии или уж тем более сердце Эллисон. Он лишь тренируется – оттачивает свои недавно обретенные способности, не более. У него есть одно простое намерение – добиться Лидии. И средства он будет использовать совершенно разные. В конце концов, решает Сталйз, если играешь по правилам и все равно проигрываешь, почему бы не начать мухлевать?

3.

Они выходят из класса после урока одной большой компанией, и Кира теперь не старается обособиться. Все обсуждают предстоящий вечер, в коридоре к ним подходят Айзек и Лидия, которые мгновенно включаются в разговор. Стайлз не смотрит на Лидию, та поступает так же, не удостаивая его взглядом. Напряжение между ними вполне ощутимо, но пока что старательно игнорируется. Разговор в основном сводится к самому банальному – во сколько мероприятие, что нам нем будет, кто придет, кто в чем будет одет. Когда речь заходит о том, кто кого будет приглашать, повисает неловкое молчание. Стайлз осматривает каждого – он улавливает переглядки Айзека и Эллисон, напряжение Скотта и затем плавно переводит взгляд на Лидию. Та прижимает к себе учебники и выглядит почти невинной в этой толпе.

Стайлз чувствует, как желание растерзать зарождается внезапно и становится все больше и больше с каждой секундой, пока он глядит на Мартин, наивно надеясь, что та тоже потонет в его взгляде.

Но она смотрит в сторону.

И Стилински поворачивается к Хейл:

– Мы пойдем с Малией вместе, – он улыбается, старается косить под непринужденного и наглого подростка. У него получается, потому что почти все испытывают заметное облегчение и не придают поведению Стилински никакого значения. – Ты ведь не против, Малия?

Лидия только в эту секунду обращает на Стайлза внимание. Она видит растерянность Хейл, ее… то ли смущение, то ли облегчение, а потом переводит взгляд на Стилински и понимает одно – Стайлз говорит не все. Потому что в тех вращающихся коридорах что-то было.

Потому что Лидия знает, что именно. Она видит перед своим мысленным взором парковку, растерянную Малию, а затем испытывает… облегчение. Она смотрит на мир глазами Стайлза, она в его воспоминаниях проносится как тайфун – от момента вращающихся коридоров, к парковке и к поцелуям в тех же коридорах. Она даже не вглядывается в детали, потому что знает, как все было, потому что помнит все чувства, все эмоции и все ощущения, будто воспоминания Стайлза стали ее воспоминаниями.

И затем ее вышвыривает из головы Стилински. Она хлопает несколько раз глазами, оглядывает ребят, продолжающих беседовать на тему вечера.

Никто

ничего

не

заметил.

Лидия быстро посмотрела на Стайлза. Тот кивнул в ответ на ее предположение, а потом снова уставился на Малию, словно он и не отрывался от разговора. Как он чувствует, что она проникает в его мысли? И почему ощущения, которые он испытывал с Малией такие… странные? Они вполне не такие, какими должны быть?