Текст книги "Lurk (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== Присказка. ==========

Парень встречает девушку.

Добивается девушки.

Убивает девушку?

Плохих людей не бывает.

Бывают плохие намерения.

Если вам что-либо интересно о Стайлзе Стилински, то знайте, что он – хороший парень. На него всегда можно положиться. Ему всегда можно довериться. С ним можно договориться, если речь не идет о чем-то, что нарушает правила морали и нравственности. Стайлз Стилински – заботливый сын, надежный друг и почти прилежный ученик (во всяком случае, у него не возникало проблем с учебой или учителями). Он не курит, выпивает редко и не так уж сильно зависим от общественного мнения.

Если вам что-либо интересно о Стайлзе, то знайте, что он не нелюдим. Среди его друзей – Скотт МакКолл (капитан команды по лакроссу), Эллисон Арджент (активистка и отличница), Лиам Данбар (подающий большие надежды первокурсник) и Малия Тейт (наверное, единственная из всей компании, которая не отличается чем-то особенным). Стилински убежден, что друзей и не должно быть много. Он любит их, они любят его. Им нравится проводить время вместе: ходить в боулинг, посещать вечеринки и колесить ночами по городу.

Если вам что-либо интересно о нем, то знайте, что из родственников у него только отец, который всю свою нерастраченную любовь дарит ему. Стайлз тоже печется о единственном родственнике. У него нет секретов от отца, а тот в свою очередь доверяет сыну мельчайшие подробности расследуемых дел. Так что да, в семье у Стайлза тоже все в порядке.

Из ценного у Стилински только потрепанный пыльный джип, – который еще ездит каким-то чудом, – телефон с треснувшим дисплеем и недавно купленный новый ноутбук (единственное новое, что у него есть).

Минусов у него не так уж и много – он гиперактивен, слишком любопытен и неугомонен. Стилински уже почти не тратится на аддерол и почти контролирует свои эмоции. Он болтлив, но вы можете доверить ему свой секрет. Он зачастую импульсивен и горяч, но сможет успокоить вас и удержать от опрометчивых поступков.

Стайлз Стилински хороший.

Если говорить о его слабостях… то это Лидия Мартин.

Все знают, что Стайлз влюблен в нее с третьего класса. На самом деле, Стилински не помнит, когда осознал, что увлекся ею. Он даже не помнит, с чего все началось. Наверное, с банальной симпатии. С нее же и начинается большинство любовных историй – мальчик замечает девушку в толпе, мальчик ей улыбается, мальчик влюбляется.

Лидия выделялась из толпы, Лидия была умной и привлекательной, а еще – уверенной в себе и слишком самодостаточной, чтобы нуждаться в подхалимках-подругах, которые бы ей подражали. Но Стайлза не волновали ее отношения с другими учениками – ему просто нравилось смотреть на нее. Ему нравилось и на других девочек смотреть, но на Лидию – особенно.

Позже он стал смотреть на нее несколько иначе – стал подмечать ее повадки, ее жесты, несколько увлекаясь мелочами – цветом волос или глаз, особенностями походки, запахом духов. Эти мелочи впитывались, заседали где-то на подкорку сознания, становились важными. За счет них Лидия для Стайлза начала превосходить других.

Так сформировался идеал.

Не то чтобы Стилински был одержим ею или зависим от нее. Он по-прежнему оставался хорошим и милым парнем, готовым прийти на помощь, поддержать или утешить. Он не терял голову. Просто этот образ идеальной девушки стирал другие образы в мелкий-мелкий порошок. И именно тогда Стилински стал концентрироваться не только на внешности. Просто… в один день – резко и спонтанно – ему захотелось подружиться с ней. Ему захотелось с ней разговаривать, проводить свободное время, быть в ее обществе. Его не останавливали ее высокомерие, ее завышенные требования к людям, ее напускная глупость. Он видел ее притворство, видел ее настоящую. И ему казалось, что никто, кроме него, настоящую Лидию и не замечает – никто не видит ее проницательного взгляда, не понимает ее поведения, не предает значимости ее словам. Для всех Лидия Мартин была просто популярной школьницей, просто красивой девочкой, способной поднять чей-то социальный статус в школьной иерархии. В глубине души Стилински был разочарован, что Лидия продает себя за бесценок в этом обществе, но он старался не думать об этом, а концентрироваться на обычных вещах – на желании поговорить с ней или сходить в кино.

Как друзья.

Он мог обойтись и без большего, потому что был смышленым и понимал, что требования школьной стратификации не позволят Лидии отказаться от капитана команды по лакроссу, Джексона, ради какого-то там Стилински, сидящего вечно в запасе.

Он мог обойтись и без большего, но ему захотелось. Захотелось, когда к ним в школу перевелась Эллисон, которая быстро нашла с Мартин общий язык. Захотелось, когда Мартин стала частью его компании, когда он получил, наконец, возможность поговорить с ней о чем-то бытовом и незначительном. Тогда-то, наверное, и пришло понимание того, что другие девушки Стайлза не интересуют, что все его мысли свелись к Мартин, только к ней одной.

С этим нужно было как-то смириться.

Не смириться даже, а привыкнуть. Стайлз плохо контролировал свои эмоции, и скрывать свои чувства у него тоже не получилось, но он как-то и не старался сохранить в секрете свою увлеченность, относясь к этому даже с неким юмором. Влюбиться в красивую девочку, когда тебе семнадцать не так уж и необычно, чтобы на это обращали внимание. Остальные тоже отнеслись к этому довольно просто, а Лидия так и вовсе не воспринимала всерьез все эти взгляды и перешептывания.

Стайлз не сердился. Он же… хороший, он не одержим какой-то животно-дешевой страстью, какую часто описывают на страницах любовных романов в мягких обложках. Ему нравится Лидия. Он влюблен в нее. Он хотел бы с ней встречаться. Но он спокойно переживет эту безответность, если будет хотя бы рядом с ней.

Он чересчур спокойно относился к быстро сменяющимся парням Мартин, к ее ветрености и ее пренебрежительному отношению к нему. Он уже и не пытался оправдать свое слишком детское поведение и свои слишком пылкие речи.

А потом, – так же внезапно, как и желание поговорить, – в нем зародилось другое желание – добиться ее.

Так что если вам действительно что-либо интересно о нем, то слушайте, потому что именно с этого момента у Стайлза Стилински появились новые ценности, новые знакомые.

И новые секреты.

========== Глава 1. Что-то происходит в Бэйкон Хиллс. ==========

1.

Стайлз отзывается на свое имя лишь с четвертого раза, и только потому, что тренер Финсток нависает грозовой тучей. Стайлз возвращается в реальность, и на него тут же обрушивается гневная речь тренера. Финсток плюется словами, его рот широко открыт, пока он тянет гласные, а глаза выпучены как у рыбы, которую выбросило на берег. Стилински даже не вслушивается в этот поток бессвязных предложений, а лишь молча таращится на учителя экономики, думая о том, стоит ли ему спрятать папку с фотографиями, сделанными на недавнем месте преступления, или не дергаться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Стайлз не сильно обеспокоен по поводу такого пристального внимания. Если честно, он особо-то и не комплектует, когда его отчитывают на глазах у всех.

Он думает о странном убийстве, которое произошло недавно в – как же предсказуемо! – городском парке и пытается связать его с остальными, но пока тщетно. Единственное, что было на месте преступления – это рассыпчатое вещество, больше похожее на пыль неизвестного происхождения. И все. Скотт говорит, что Стайлзу надо расслабиться, отвлечься, забыться, но Стилински лишь просматривает папки на столе своего отца и не может угомониться.

Вся суть заключается в том, что Стайлз без проблем – не Стайлз. Ему необходимы какие-то задачи и проблемы, ему жизненно важно чем-то наполнять пустоту своих вечеров. У Скотта есть сила альфы, у Лидии – ее новые способности, у Эллисон – умения охотника и сноровка, а у Стайлза есть лишь эти преступления, от расследования которых он не намерен отказываться, хотя все эти игры в детектива даже ему кажутся порой слишком детскими.

Когда тренер заканчивает свою гневную тираду внезапным оповещением того, что на следующем занятии будет тест по пройденному материалу, Стилински тут же получает несколько колких и злых взглядов. Сам парень виновато-безразлично пожимает плечами и захлопывает папку, пряча ее под учебник. Он решает пока не рисковать, и это – единственное здравое решение за последние несколько дней.

Стайлз опирается на спинку стула и оглядывает класс. Скотт слишком увлечен перепиской с Эллисон, чтобы спросить Стилински в порядке ли он, да и нет в этом, наверное, необходимости. Эллисон слишком увлечена Скоттом, а Лидия посещает более сложные предметы.

О ней Стилински решает не думать. И о ее новом парне, Эйдане-Итане-или-как-там-его. Стайлз уверен, что с этими близнецами все не так уж просто, но станет ли Мартин прислушиваться к его мнению? Стайлз уже даже не расстраивается, что его беспокойство всегда встречают с насмешкой. Его радует просто перспектива сказать: «Я же был прав» в тот момент, когда все становится хуже некуда.

Особенно когда все становится хуже некуда.

Но в последнее время в Бэйкон Хиллс тишь да гладь. Стилински цепляется за любое происшествие, иногда ошиваясь рядом с полицейским участком. Он словно ждет подвоха, словно пытается понять раньше остальных, где они промахнулись – но вот уже второй месяц ничего не происходит.

Абсолютно ничего.

Ни-че-го.

Это больше похоже на сон, чем на реальность, потому что в Бэйкон Хиллс всегда что-то происходит. Чем меньше городок, чем он провинциальнее, тем больше там заморочек и проблем. Вот это-то и не дает Стайлзу покоя, поэтому он просматривает все дела, которые кажутся ему необычными. Но раз за разом убийства оказываются раскрытыми, люди не исчезают, и Лидия больше не ходит по ночам в поисках очередного тела.

Лидия только с Эйданом-Итаном зажимается в углах школы и обеспокоена посещением самых крутых вечеринок. Скотт, Эллисон, Малия и Лиам тоже в принципе довольны спокойствием и стабильностью. А Стайлз чувствует, как скука прокрадывается к нему все ближе и ближе, будто стремится с ним слиться, догнать его и поглотить.

Уже после звонка Стилински лениво закидывает тетрадки в рюкзак и вместе с ними – папку, документы которой прочитал уже шесть или семь раз. Он решает, что ему надо выпить кофе (хотя энергии в нем и так хоть отбавляй) и прислушаться-таки к совету Скотта – ему надо перестать думать о всех этих преступлениях.

И о Лидии.

2.

Не думать о Лидии не получается, потому что в столовую она приходит не сразу, потому что когда она заходит, то рядом с ней идет Эйдан-Итан, и выглядят эти двое более, чем довольными. Стилински усмехается, подпирает голову кулаком и переводит взгляд на кофе.

– Ну, так ты идешь? – спрашивает Скотт, хотя он и так знает ответ. Стайлз переключается на предмет их разговора. – На песчаную отмель сегодня?

Эту очередную вечеринку устраивают в честь очередного-не-важно-какого события. Стайлз не очень-то любит все эти шумные сборища, но в свете того, что делать ему вечером все равно нечего, соглашается идти. Лидия садится рядом, тут же начиная выгружать поток ненужной информации, основная суть которых сводится к последним школьным сплетням и интригам. Эллисон смеется, а Малия молча листает учебник по математике, пытаясь понять суть тригонометрических уравнений. Стилински молчит и таращится на свой кофе.

А потом он решает мельком взглянуть на Лидию. «Мельком» растягивается до нескольких секунд, а потом – до целой минуты, и в это время парень сожалеет лишь об одном – что он не сидит где-нибудь в отдалении, чтобы его никто не мог запалить.

Сожаление удручает и ухудшает и без того плохое настроение.

Он решает спросить, кто еще едет на песчаную отмель сегодня, но ответ слишком уж очевиден, поэтому Стилински продолжает молчать, смотря то на кофе, к которому он так и не прикоснулся, то вновь на Лидию.

Лидия – это как не заживающая царапина. Нельзя сдирать корочку, но ведь не устоять. Или как язвочка на нёбе, или еще что-нибудь колкое и грозящее попаданием инфекции в организм. Иногда Стилински думает о том, что обращение Скотта во многом упростило задачу – ведь если бы этого не произошло, Лидия так бы и проходила мимо, совершенно никого не замечая.

Она и сейчас так проходит.

Но Стайлз по крайней мере может с ней общаться, и этого пока хватает.

Наверное, хватает.

– Так, во сколько вы заедете? – интересуется Эллисон, снова возвращаясь к прежней теме разговора.

– В восемь, – тут же отвечает Скотт. – За тобой и Лидией, а потом за Малией.

– За мной не надо заезжать, – тут же обрывает Мартин. Этот тон в ее голосе не предполагает споров, она уже все решила. Она выдерживает паузу в несколько секунд, а потом решает объяснить: – Эйдан заедет за мной.

– Да брось, – фыркает Стилински, – эти братья какие-то странные, и все мы это знаем.

Лидия стреляет колким взглядом, прося то ли заткнуться, то ли не лезть не в свое дело. Стайлз говорит это потому, что беспокоится за Мартин, а не потому, что ревнует ее. Это странно, но он почти не ревнует Лидию. Он смиряется с ее выходками, с ее парнями и с ее безрассудным отношением к своей жизни. Конечно, ему неприятно смотреть на нее и Эйдана, но он не ревнует.

Ему так кажется.

Стайлз смотрит в ее глаза уверенно и настырно, он абсолютно уверен в своей правоте, на его языке крутится что-то типа: «Тебе Джексона было мало?», но он решает промолчать, а потому едва заметно качает головой и делает пару глотков кофе.

Эллисон решает развеять напряженную атмосферу и начинает что-то рассказывать про то, что сегодня у них был новый учитель истории. Стилински по-прежнему молчит. Скотт уверен, что последствием этого долгого молчания будет словесный взрыв или чрезмерная активность на вечеринке на песчаной отмели, но решает оставить это мнение при себе. В конце концов, Стайлзу просто нужно привыкнуть к обычному – прежнему – укладу их жизней и смириться с тем, что все, наконец-таки, нормализовалось.

3.

Нужно сказать, что Лидия Мартин была слишком умна и безупречна для банального «напиться до чертиков». Она привыкла держать марку, привыкла идти прямо и уверенно, смотря на все – всех – свысока. Пить она себе позволяла редко, но посещала все необходимые вечеринки лишь потому, что ей нужно было поддерживать свой статус и свою репутацию. А еще она любила музыку и танцы, но это уже скорее косвенные причины.

Она должна была поехать туда именно с Эйданом, потому что ей необходимо доказать всей школе, что она – Лидия Мартин – никогда не бывает одна, что встречается она только с крутыми парнями. И пусть Эйдан не играл в лакросс, тем не менее, он входил в элиту школы, и этого было достаточно. Эйдан нравился Лидии внешне, ей нравился секс с ним – зачастую быстрый, но какой-то чувственный. После Джексона она решила завязать с серьезными отношениями и позволить себе… просто расслабиться. Чувства и эмоции по отношению к кому-либо (кроме друзей) Лидия себе запретила.

Она решила руководствоваться лишь холодным расчетом, наивно полагая, что в этом есть нечто здравое. Наверное, так оно и было, потому что Мартин особо не расстраивалась, когда Эйдан пропадал на несколько дней со своим братом или когда пытался ввязаться в драку с Дереком или Скоттом на почве пустых ссор. Она даже не расстраивалась из-за его поведения зачастую слишком резкого, но не сказать чтобы грубого.

Лидия привыкла.

Мартин переросла тот возраст, когда плакала в машине из-за того, что ее бросили. Она переросла себя, перестала реагировать на чьи-либо выпады, перестала беспокоиться по поводу своих недавно открывшихся способностей. Лидия решила стать еще более холодной и безразличной, чем она была.

Лидия никогда не отступается от своих принципов. Не отступится и в этот раз.

У Эйдеана неплохая машина какой-то элитной марки с вполне неплохой аудиосистемой. Эйдан улыбается, молчит и надеется на очередной секс на этой вечеринке. Лидия не уверена, позволит ли она этому случиться, но ей нравятся это многообещающее молчание между ними и играющая шумная музыка. А еще ей нравится перспектива провести этот вечер в компании дорогих ей людей под звездным небом – ей нравится снова быть подростком, обремененным лишь тусовками и отношениями.

Когда они приезжают на отмель, то уже слышат громкую музыку и восторженные возгласы. Кое-где видны разожженные костры, кое-где – танцующие уже полуобнаженые девушки в обнимку с накаченными и такими же полуобнаженными парнями. Выпивка повсюду – в коробках, на капотах машин, на столиках. В воздухе ощущается запах сигарет и смешения одеколонов и духов. Барабанные перепонки разрывает от громкой музыки (у кого-то аудиосистема оказалась круче, чем у Эйдана). Лидия оглядывается, замечает Эллисон и направляется к ней, оставляя Эйдана за спиной. Эллисон за талию обнимает Скотт.

Нужно сказать, что Эйдан редко вот так обнимает Лидию на глазах у толпы. И вообще, он не особо-то и нежен. Не то чтобы Мартин задевало это, но в глубине души она была бы не против, если бы ее любили, если бы ее боготворили так, как Скотт боготворит Эллисон.

Лидия подходит к друзьям, она бросает быстрый взгляд на Стайлза, Малию, Лиама и Хейден, но тут же вновь концентрирует его на Эллисон. От нее Лидия заряжается позитивным настроем и тоже улыбается, что-то отвечая на вопрос Малии, в суть которого она даже не вникает.

– О, Лидия! Ты отлично выглядишь, – произносит Стайлз, выглядит он уже не таким напряженным как утром в школе. Лидия едва заметно улыбается, принимая комплимент как должное, ничего на это не отвечая. Стилински она тоже оценивает, но Стилински остается Стилински – этаким гиперактивным раздолбаем, неизменный стиль которого – клетчатые рубашки и толстовки, надетые поверх однотонных футболок. В смокингах Стайлз всегда выглядит нелепо, но Лидия редко когда обращает на это внимание.

Лидия вообще относится к Стайлзу как к некому предмету мебели. Не то чтобы она была такой плохой, или Стилински ее так сильно раздражал, просто он действительно не вызывал в ней никаких эмоций.

Вообще никаких, кроме иногда редкого раздражения.

– Послушайте, мы должны съездить в парк. Лидия может что-то почувствовать, – Стайлз решил вернуться к тому, с чего они начали. От отца он сегодня узнал, что тело исчезло из морга, и эта информация окончательно вскружила его голову.

Скотт был прав – Стилински прорвало.

– Мы никуда не поедем. Тебе надо расслабиться, – уверенно заявила Эллисон, потом посмотрела на Мартин и добавила: – и Лидии тоже. Уж ей тем более.

– Да вы не понимаете! Тело исчезло, а когда его обнаружили, то рядом с ним было…

– О, я тебя знаю! – ее голос раздается совсем близко, Стайлз поворачивает голову вправо и видит стоящую рядом с собой девушку. Она достаточно мила, ее улыбка приветлива, да и в общем ее поведение дружелюбно. Незнакомка держит в руке красный стаканчик с выпивкой и, внимательно смотря только на Стилински, улыбается. Выглядело это несколько маниакально, если учитывать еще и ее стиль в одежде – эту клетчатую короткую юбку, черные чулки, огромные ботинки и железный пояс на талии. Она походила на молчаливую убийцу из фильмов, снятых в стиле Квентино Тарантино.

Стайлз отметил про себя, что для завершения образа ей не хватает мачете или чего-нибудь подобного.

– Ты – Стайлз, да? – спрашивает она, но, не дожидаясь ответа, тут же протягивает руку. – Я Кира. Перевелась пару дней назад.

– А-ага, – он пожимает ее руку, несколько озадаченный таким вниманием в свою сторону. Стилински неуверенно посмотрел на друзей, которые были сражены не меньше, а потом снова взглянул на Киру.

Кира улыбалась. И что-то было в этой улыбке не то – нет, это было не двуличие, не презрение, не насмешка, но что-то, что определенно отталкивало.

– Приятно познакомиться, – произнесла она, нарушая безмолвие. Других Кира словно не замечала, она смотрела только на Стайлза, будто старалась прочесть его мысли или заглянуть в глубину его души.

– Мне тоже… Это мои друзья, кстати. Это Скотт, Лидия, Эллисон… – он быстро называет их имена, быстро указывает кто есть кто, но Кира даже не смотрит в их сторону. Она просто молча кивает, когда Стайлз снова обращает на нее свое внимание. Недосказанность создает напряжение, пристальный взгляд вводит в ступор, и все шаблонные и саркастичные фразы Стилински резко забывает под гнетом такого пристального внимания.

– Я знаю, – она склоняет голову набок, она все еще улыбается, и Стайлз точно убеждается в том, что эта Кира ненормальная на всю голову. – До встречи в школе, – произносит она, а потом разворачивается и уходит. Скрывается в толпе.

– Ты ее знаешь? – спрашивает Лидия, впервые, наверное, проявляя заинтересованность. Впрочем, Стайлз сейчас как-то и не отмечает этого про себя.

– Первый раз ее вижу.

– Видимо, ты ей понравился, – пожимает плечами Эллисон. Эллисон всегда видит в людях хорошее, даже когда там нет ни капли чего-либо положительного. – Она смотрела только на тебя.

– А мне она не понравилась. Странная какая-то, – произносит он, все еще смотря на толпу, в которой скрылась Кира.

– Вы бы отлично смотрелись вместе, – она язвит, скрещивает руки на груди и нисколько не беспокоится по поводу того, а не задела ли она его чувства? Стилински несколько ошарашено смотрит на нее, потом решает что-то сказать в ответ, но так некстати появляется Эйдан и приглашает Лидию на танец.

Мартин уходит. Стайлз провожает ее взглядом и мигом забывает о Кире с ее маниакальным стилем.

4.

У костра тепло, и это единственное место, где нет лобызающихся и виснущих друг на друге подростках. Пока Малия безуспешно пытается опьянеть, Стайлз держит бутылку в своей руке и думает о том, что ему надо бы присоединиться к Хейл. Ему стоит выпить, ему стоит хотя бы охмелеть, но он не может себя заставить – алкоголь его не подкупает.

Стайлз поднимает взгляд и видит Лидию, танцующую с Эллисон. К Лидии липнет Эйдан, и она позволяет его рукам… многое. Стилински снова смотрит на бутылку, а Малия, сидящая рядом, осушает уже вторую бутылку какого-то пойла, но по-прежнему остается трезвой. Она все еще наивно полагает, что сможет-таки добиться желаемого, но Стайлз знает, что некоторые желания, какие бы усердия ты не прикладывал, не сбываются.

– У тебя не получится, – озвучивает он, безлично обращаясь к Малии, несколько дикой для этого места. Малия смотрится неестественно в этой компании так же, как Стайлз – рядом с Лидией. – Вы не пьянеете. У Скотта не получалось, сколько он ни пытался.

Малия садится рядом, рассматривает Стилински слишком уж любопытно. Она не знает, что неприлично вот так таращиться, и нет никого, кто бы мог ее научить. От нее пахнет… чем-то сладковато-терпким, и Стайлз даже невольно поворачивает голову в ее сторону.

– А ты почему не пьешь? Здесь все пьют.

– Я предпочитаю быть на чеку, – он улыбается в свойственной ему манере, но Хейл не понимает природу этой улыбки. Она пока плохо разбирается в человеческих эмоциях, в поведении людей и уж тем более в их словах. Это делает ее иногда забавной.

Это сделало бы ее особенной, не существуй в этой мире Лидия.

– Я не понимаю, – она придвигается ближе. Ей холодно даже тут, у костра, но Стайлз перебарывает желание взять ее руки в свои. Он просто смотрит на нее так, как смотрит на всех – дружелюбно и заботливо. Малия помогает ему отвлечься. – Почти все сюда пришли, чтобы напиться, тогда ты зачем здесь?

Она ему нравится – его цепляет ее искреннее недопонимание, ее внимательный взгляд и ее прямые вопросы без подтекстов. Стайлз чувствует образовывающуюся внутри него пустоту, сущность которой он не может пока понять, как Малия не может понять сущность человеческих эмоций. Стайлз думает о том, что каждый человек в этом мире в какой-то степени дикарь.

– Я просто хочу провести свободное время с друзьями.

– С друзьями или с Лидией? – уточняет она, все еще внимательно смотря на парня. Тот переводит взгляд на некое подобие танцевальной площадки и отмечает про себя, что Лидии в этой толпе нет. И Эйдана нет. Как же предсказуемо!

– Лидия и есть мой друг, – отвечает он, а потом находит-таки взглядом девушку, но не ту, которую искал. Кира стоит в этой толпе неподвижно, все с тем же красным стаканчиком в руке. Ее взгляд непроницаемый и уверенный, а ее внешность по-прежнему кажется отталкивающей. И даже несмотря на предчувствие, несмотря на эти проницательные глаза, направленные только на него – Стилински ощущал то, что перебарывало в нем неприязнь.

Его словно притягивало к Кире. Не потому, что она была хороша собой, не потому, что смотрела только на него, не потому, что в ней был некий шарм… к ней банально тянуло, как тянет заглянуть под кровать после ночного кошмара. Просто чтобы убедиться, что все увиденное – лишь сон, что это нереально.

Но проблема заключалась в том, что в Бэйкон Хиллс все монстры были вполне реальны.

– А ты можешь кое-что разузнать? – спрашивает он, вновь поворачиваясь к Малии, та ничего не отвечает, но Стайлз знает, что его просьбу выполнят. – Можешь познакомиться с ней? – он внимательно еще несколько секунд смотрит на собеседницу, потом кивает для достоверности. Малия понимает суть просьбы, молча поднимается и направляется в толпу. Стилински тоже поднимается. Ему нужно отыскать Лидию, чтобы просто убедиться, что с ней все в порядке.

Это не займет много времени.

========== Глава 2. Зыбучие пески. ==========

1.

Мгновения – это резкие повороты, которых ты не увидел в темноте, и из-за которых тебя вынесло на встречку. Или в кювет – в зависимости от случая. Мгновения решают все, мгновения показывают тебе – и всем остальным – тебя настоящего. Просто всего лишь одна пятисекундная запредельная ситуация – и ты становишься для себя совершенно незнакомым человеком.

Словно кто-то внутри тебя получает временную власть, такую быстротечную, но сладкую и желанную, что достаточно и секунд.

Дело не в том, что в нас якобы спрятано нечто святое и нечто низкое. Дело в том, что нас изменяют люди, ради которых мы совершаем определенные поступки.

Он был уверен, что найдет Лидию достаточно быстро – так и получилось. Он ожидал увидеть ее с Эйданом – он и увидел ее с Эйданом. Он думал, что застанет их за чем-то – он и застал. Но он никак не мог предположить, что вместо того, чтобы уйти, убедившись, что с Лидией все в порядке, он резко двинется на Эйдана, ударит его с такой силой, что этого накаченного и сильного парня свалит с ног.

Потому что Лидия не была в порядке. И виной этому был Эйдан.

Стайлз появился как раз в тот момент, когда Мартин, зажмурившись, вжималась в капот, рукой прикрывая горящую от пощечины щеку. Она не всхлипывала, не шептала, не издавала ни звука – просто молчала, прижимаясь к машине, пока Эйдан стоял на расстоянии метра от нее, тяжело дыша и гневно процеживая ее взглядом. Стайлзу хватило доли секунды, чтобы взглянуть на Лидию, потом на этого ублюдка и ринуться к нему, нисколько не соизмеряя силы. Стайлзу было плевать на возможные угрозы и опасности – он просто чувствовал, как кровь шумит в ушах, как пальцы сами собой сжимаются в кулак до такой силы, что ногти впиваются в ладонь, а кости начинают болеть от перенапряжения. А потом он замахнулся и ударил этого Итана-Эйдана по лицу, который отшатнулся, а затем рухнул на землю.

Лицо было окровавлено, и Стайлз плохо соображал – рассек он ему губу или сломал нос, но вряд ли он пекся об этом. Он чувствовал злобу, подступающую откуда-то от желудка к горлу. Она застревала в глотке комком, мешала дышать, и из-за нехватки кислорода разум окончательно стал мутнеть – все это происходило в считанные секунды. Стилински подошел к парню, наклонился и потом снова замахнулся. Он нанес еще два удара прежде, чем услышал крик Лидии, который остановил его.

Эйдан-Итан даже не пытался отбиться. Стилински держал его за ворот, а другая его рука была отведена в сторону для еще одного удара. Стайлз только после крика – ее крика – увидел взгляд напротив, только после крика – крика Лидии – осознал, что до этого он никогда и ни с кем не дрался.

– Остановись, Стайлз! Остановись! – она плакала, ее голос вот-вот должен был сорваться, и только она могла отрезвить его. Стилински оттолкнул от себя Эйдана, поднялся и, обернувшись, посмотрел на Мартин.

Лидия была слишком хороша и слишком дорога для таких вот банальных разборок. Вряд ли ее били до этого, вряд ли так обижали – и Лидия не хотела, чтобы об этом узнал кто-то еще. Она по-прежнему стояла у чьей-то машины, прижимая руку к щеке и во все глаза смотря на Стилински, за что-то сердясь на него и по-прежнему беспокоясь за Эйдана, хотя он заслужил. Стайлз развернулся к девушке, потом сделал шаг навстречу и когда убедился, что та не собирается кричать или бежать, подошел к ней. Она взглянула на него, потом опустила взгляд и снова беззвучно заплакала.

Лидия – вестник смерти, ее крик способен услышать каждый в Бэйкон Хиллс, и сейчас Лидия, эта опасная и смертоносная девочка, боялась – и не могла – произнести и звука. Стилински аккуратно коснулся плеч девушки, потом почувствовал податливость ее тела под своими пальцами и прижал к себе.

Крепко и сильно.

Он обнимал ее, словно пытаясь этим сказать, что будет защищать ее до последнего. И он чувствовал хлесткое и удушающее удивление, смешанное со страхом. Пока кровь застывала на сбитых пальцах, пока кости начинало медленно саднить от боли – в голове как на быстрой перемотке проносились кадры только что случившегося происшествия.

Секунды – и ты себя не контролируешь.

Секунды – и ты уже совершенно другой человек.

Стилински через плечо взглянул на избитого им парня, который счас медленно поднимался и испуганно таращился на Мартин, рыдающую в плечо Стайлза. Эйдан поднялся и сделал шаг навстречу. Стайлз резко обернулся, рефлекторно прикрыв собой Лидию.

– Просто оставь нас, – процедил он сквозь зубы. Вряд ли бы он еще раз смог сбить с ног этого громилу, но тон его голоса был… убедительным.

– Я не хотел, Лидия, – виновато произнес Эйдан. Стайлз напрягся еще больше, боль в руках он снова перестал чувствовать – в висках пульсировала злоба, душу переполняло неистовство, а рассудок был на грани. Стилински и слышал-то себя будто со стороны, словно кто-то говорил за него, словно это был не его собственный голос.

– Уходи, – прошипел он снова, а потом развернулся к девушке и, обняв ее за плечо, повел прочь от этого места.

2.

Ей было больно не столько физически, сколько эмоционально. Ее унизили, ее оскорбили, ее предали – ее будто вывернули наизнанку. Она прижималась к Стилински, потому что даже несмотря на его худощавость, бледность и неуклюжесть она все равно чувствовала в нем защиту. Она была почему-то уверена в том, что он не даст ее в обиду.