Текст книги "Lurk (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Был влюблен, во всяком случае.

– Обычная вечеринка? – спрашивает она, пока они дожидаются, когда их впустят. Стайлз засовывает руки в карманы (этой привычки раньше не было) и вновь ухмыляется. – Это же тривиально для… нас.

– Это необычная вечеринка, Лидия, – он лениво поворачивает голову в ее сторону, и впервые за вечер Лидия испытывает что-то среднее между страхом и волнением. – Вход только по приглашениям. И да, – перед ними открываются двери, музыка набрасывается на них, а Лидия все еще смотрит на Стайлза. – Тут нет ни Эллисон, ни Скотта, ни кого-либо еще. Ведь только ты и я, – он подмигивает ей и отворачивается. Стайлз берет ее за руку, они переступают порог, дверь за их спинами захлопывается.

Лидия ожидала увидеть что-то в стиле фильма: «С широко закрытыми глазами», но ни массовых оргий, ни нечто похожего на притон не было. Хотя и детским стандартным мероприятием это тоже не назовешь, потому что полураздетые постояльцы не имели, видимо, никакого представления о комплексах. Не сказать, чтобы это было своеобразной аллегорией нудистского пляжа, однако вот смотреть на некоторых совершенно не хотелось.

Они шли сквозь толпу к самому центру, пока из колонок (интересно, откуда у Дерека такая стереосистема) разносился «Демон танца»*. Мартин знала эту композицию и помнила, к какому фильму она была саундтреком. На самом деле, ассоциации были жуткими, и Мартин впервые забыла о ментальном блоке. Да и тактильный контакт со Стилински не позволял прятать свои размышления. Лидия оглядывала – пятна прожекторов плясали по стенам, музыка разрывала барабанные перепонки, а раскрашенные фосфором люди совершенно не знали рамок приличия. Теперь Лидия поняла, что представлял из себя мир теней – здесь личность человека стиралась, здесь лица становились похожими, а образ жизни – довольно примитивным. Перед глазами рябило от ярких клякс фосфора, от мигающих прожекторов, а ритмы ощущались тактильно. В каком-то учебнике Лидия читала, что вибрации – это нечто среднее между ощущением и слухом. Так вот, ритм – это сродни вибрации. Ритм дотрагивался до кожи волнами музыки, проникал в голову высокими нотами. Мартин оглядывала контингент. Это были и совершенно юные девушки лет четырнадцати, и довольно-таки взрослые мужчины, которым перевалило за сорок. Все они были на половину обнажены, а их тела были разрисованы. Запахи пота, духов и алкоголя перемешались. Пустые бутылки были разбросаны повсюду. Такой огромный лофт стал еще больше, по крайней мере, визуально.

Они прошли к какой-то девушке с разноцветными кисточками. Она улыбнулась и без слова принялась разрисовывать Лидию, пока Стайлз стоял рядом. Наверно, здесь и не нужно было говорить.

Мартин осмотрела парня еще раз.

Ее сердце стало щемить так, словно кто-то очень близкой предал ее. Лидия не могла понять, откуда в ней такое неприятное чувство и как взять его под контроль. Стайлз стоял рядом, пока по нему скользили лучи прожекторов, а его знакомые улыбались ему и звали на танцпол. Стайлз отнекивался, но он улыбался каждому, кто к ним подходил. Лидия хотела спросить, знает ли он всех тут, но понимала, что из-за музыки не сможет.

Одно она понимала: ей здесь не место. Ей дико хочется домой.

Или к нему на чердак, чтобы читать эти дурацкие комиксы.

Руки девушки были раскрашены. Плечи – тоже. Она выразительно посмотрела на Стайлза, но тот отрицательно покачал головой и повел ее дальше. Лидия не сопротивлялась, потому что не знала правил таких вот сходок. Единственное, что она ощущала – неправильность. Неправильность, которая жгла ее изнутри, будто заставляя бросить все и уйти отсюда.

Уйти куда-нибудь в другое место.

Они поднялись на второй этаж, Стайлз протиснул Лидия через толпу, и через пару минут они оказались уже на балконе. Зря Лидия старалась хоть здесь спрятаться от толпы, но тут был свежий воздух, да и музыка не била по вискам уже так сильно.

Они подошли к перилам. Город раскинулся перед ними услужливым лакеем. Лидия смотрела вниз, думая, что если она упадет, то не умрет, потому что в темноте не умирают. В темноте лишь находятся на грани жизни и смерти.

– Тебе нужно расслабиться, – произносит он. Лидия только счас понимает, как сильно заложило ее барабанные перепонки, потому что она слышит все будто издалека. Она лишь однажды испытывала такое, когда в пятнадцать лет пошла с подружкой впервые на концерт. Они отстояли около трех часов на ногах, а когда вышли, говорили громче обычного, потому что уши заложило от громкой музыки.

И счас было такое чувство, только вместо облегчения и легкого флера радости Лидия ощущала подавленность и скованность.

– Не думай ни о чем, – он то ли подслушивает ее мысли, то ли элементарно догадывается, потому что подходит ближе и говорит громче. Мартин чувствует ненормальное желание вцепиться в его руку и попросить его, чтобы он не отпускал ее. – Не анализируй, а лови каждый ритм.

– Интересно, как? – она не скрывает своего раздражения и своей растерянности. Они стоят на балконе, стоит лишь перешагнуть черту – и никаких терзаний больше не будет. Но Лидия отчаянно хочет жить. Не существовать, а жить.

В последние два месяца она существует и бесполезно это отрицать.

– Расслабься, – он хватает ее за плечи, привлекает к себе. Они слишком часто позволяют себе такую близость, ну да черт с этим. Они слишком сильно отдалились друг от друга, но сейчас они вместе, так что черт с этими последними двумя месяцами безуспешных попыток наладить контакт. Малия влюблена в Стайлза, Малия в больнице, но да черт с ней. Весь мир катится в какую-то пропасть, ну да черт с ним!

Только бы Стайлз вот так крепко держал ее и не слушал эту ебнутую на всю голову Киру.

– Ты же всю жизнь живешь в клетке, – говорит он с отчаянием и прежними стайлзовскими нотками в голосе. – Ты все время притворяешься, прячешься за масками, подыгрываешь всем этим дорогим мальчикам, чтобы поддержать свой статус. А я говорю тебе: наплюй. Наплюй на все.

– Не могу, – цедит она сквозь зубы, стараясь не думать о том, что тут очень холодно, а руки Стилински дарят необычный жар. – Не могу стать такой гедонисткой, какой является твоя подружка.

– Я и не прошу, – он качает головой. Сейчас перед ней стоит прежний Стайлз. Ее Стайлз. Который любил ее. Которым она всегда дорожила, но которому не могла подарить ответные чувства. А теперь… теперь слишком поздно. Время для откровений ушло. – Но хотя бы на одну ночь перестань ты уже за все цепляться, – цедит он сквозь зубы. Прежний Стайлз исчезает, Лидия видит перед собой нового: циничного, резкого и импульсивного. Ей никогда не нравились плохие парни, так почему она бросается в омут с головой в этот раз? – Наплюй на все и перешагни уже через рамки. Никто тебя здесь не знает, никому не важно, с кем ты встречаешься или спишь. Просто развлекайся.

Он отпускает ее. Лидии кажется, будто она падает – падает в пропасть. Набирает скорость с каждой секундой, стремительно пикируя вниз. Она-то понимает, что вот так запросто перешагнуть через себя не получится. На самом деле, человеку очень тяжело решиться на то, что идет вразрез с его мировоззрением.

Но она выдыхает и уверенно поднимает взгляд. Мартин еще совсем не знает, на что подписывается: на алкоголь ли, на наркотики или грязные полуголые танцы, но она решается на этот контракт с дьяволом. Решает продать свою душу, чтобы спасти душу того, кто ей так бешено дорог.

– Хорошо, – произносит она, выше поднимая голову и возвращая своему голосу былое высокомерие. – И что ты предлагаешь?

Он улыбается и первым делом достает из кармана пачку сигарет. Все победы начинаются с малых битв, все войны – с малой крови, все падения – с ничтожного греха. Лидия смотрит на сигареты, потом – на Стайлза. Именно в этот момент она понимает, что прежний Стилински никогда не вернется, потому что человек может меняться, но никогда не становится прежним.

Ну да черт с этим.

Девушка хватает пачку и делает первую в своей жизни затяжку.

Мгновение – и прежний ты больше не существуешь.

4.

Они возвращаются на танцпол спустя десять минут, почему-то держась за руку. У Лидии кружится голова от скуренной сигареты, и душу гложет нечто, чему она не может найти названия, хотя Кира в принципе даже права в чем-то. Иногда надо думать не о том, что это жрет тебя изнутри и уже сожрало Стайлза – нужно думать о том, как с этим смиряться, как от этого избавляться.

На них обрушилась музыка, свет софит заставил распахнуть глаза шире. Лидия переплела свои пальцы с пальцами Стайлза, впервые позволяя такую близость себе. Они двигались в самую пульсацию клуба, и когда оказались в сердце тьмы – в руках у Стайлза уже была бутылка с выпивкой. Они остановились друг напротив друга. Стилински усмехнулся и поднес горлышко к губам девушки, она закрыла глаза и сделала первый глоток. Стайлз аккуратно обнял Лидию за талию, а та откинула голову назад. Спиртное жгло горло, капли стекали по лицу, а сердце выжирало какое-то гадкое чувство.

Музыка лилась из колонок легко и непринуждённо, проникая в тело. То ли это снова «Демон танца», то ли что-то близкое к нему. Лидия выпрямилась. Стайлз улыбнулся – вот она, та Лидия. которая стала бы ему отличной компании, если бы перестала сопротивляться. Вот она, неповторимая в своей первозданности. Немного растерянная и взволнованная, но готовая к новым переменам и новым амплуа. Стайлзу нравилась такая испуганная Лидия, но ему бы хотелось видеть новую Лидию с собой – чем-то похожую на Киру, но которая бы сохраняла свой, лидиевский шарм.

Он подносит бутылку и добивает ее парой глотков, а потом откидывает куда-то в сторону. Девушка оглядывается – здесь люди танцевали, не комплексуя, не задумываясь. Они не осуждали и принимали друг друга такими, какие есть. И от этого захватывало дух. Лидия вновь посмотрела на Стилински с неким ожиданием. Она не знала, что делать после такого посвящения. Спрыгнуть с большой высоты? Ввязаться в драку? Или устроить женские бои без правил?

Но в сознании появляется его голос: «Расслабься». И Лидия внемлет этому голосу, закрывая глаза и начиная подстраиваться под ритм музыку и движения Стайлза. Это выходит вначале неловко, что является верным признаком того, что они изучают друг друга, уже не на эмоциональном и ментальном уровне, а на физическом.

Впервые. И когда это они перешли к следующему разделу физики-химии? Да и не важно это. Музыка здесь совсем не такая как на каких-нибудь детских и наивных школьных вечеринках, а надорванная, громкая, даже однообразная, но набирающая обороты. Подстраиваться под нее непривычно, а сливаться в единый ритм со всеми этими людьми кажется вообще непосильным. Сердце по-прежнему предательски ноет, головная боль стучит в висках, но зрачки увеличиваются, и тело начинает привыкать к вибрациям.

Эти танцы – что-то среднее между языческими плясками и отточенными движениями современных танцев. Пока одна песня быстро сменяет другую, Лидия набирает обороты. Она уже привыкла к Стайлзу, она уже привыкла к этому бешеному темпу и разрисованным фосфором людям. Тела покрываются потом, по шее течет отторгаемый горлом алкоголь, а азарт увлекает ровно настолько, что Стилински и Мартин забывают, что их ждут Эллисон и Скотт на городской площади. Они даже не вспоминают о том, что случилось ровно неделю назад в том баре, не вспоминают о Лиаме и Хейден. Они живут только этим мгновением, пристально смотря друг другу в глаза, изучая руками друг друга и впервые раздвигая границы дозволенного.

Лидия смотрит в глаза парня, понимая только одно – она дышит полной грудью. Потому что этот гипнотизирующий голос группы IAMX, эти ритмы его песен заставляют их то ускориться, то замедлиться. Сердце бьется, дыхание сбивается, а ноги начинают наливаться приятной болью. Лидия не помнит, какую сигарету по счету курит Стайлз, но в какой-то момент он протягивает ее девушке. Она закрывает глаза, обхватывая ладонями запястье парня и делает затяжку. Стайлз тут же закрывает ладонь девушки рукой. И Мартин распахивает глаза, но ее страх тут же отступает. Она доверяет Стайлзу.

Она доверяет новому Стайлзу.

Дым бесчинствует в легких, и Лидия ощущает сильное жжение. Несколько секунд – и она выдыхает яд наружу, а вместе с ним и свое подавленное чувство. Стайлз улыбается, зажимает сигарету между пальцами и пускается в пляс, одной рукой подхватывая за талию и Лидию. Они не помнят, сколько танцуют – двадцать минут или уже второй час подряд. Они не знают, кто их угощает выпивкой, не в курсе, почему эти люди с ними так добры и приглашают их в свою компанию, но Стайлз и Лидия соглашаются, и вот они уже следуют непонятно за кем непонятно куда.

Спускаясь по лестнице вниз, они вновь позволяют себе близость: Стайлз держит ее за талию, а Лидия совсем не по-дружески закинула руку на шею парню. Здесь становится жарко, поэтому они набирают скорость и быстро спускаются по лестнице, расталкивая остальных, следуя за какой-то девушке в ярко-бирюзовом парике. Их приводят к столику, и народ перед ними расступается.

За столиком – накаченные парни с оголенным торсом, на коленях которых восседают девушки разных возрастов. На столике – выпивка, сигареты, кокаин и… карты. Мартин переводит взгляд на Стайлза, понимая, что игра на деньги – еще один уровень, но стоит ли его проходить сегодня?

Стайлз улыбается, и вскоре услужливые лакеи подносят еще два стула. Музыка громкая, алкоголь притупил ментальную связь, и Лидия не может докричаться до Стайлза, но время несется слишком быстро: кто-то быстро раздает карты, а Стайлз достает деньги из кармана и делает ставки.

Лидии страшно. Алкоголь в ее крови несколько приглушает основной инстинкт, который во все горло орет: «Беги отсюда», поэтому она продолжает сидеть на месте и заворожено следить за тем, как начинают разыгрываться первые ходы.

Какая-то худая девушка пропускает дорожку кокса, а когда поднимается и ловит кайф от прихода – лезет с развязными поцелуями к парню. За их спинами один парень на коленях отсасывает другому, на это смотрит четырнадцатилетняя девчонка, которая курит самокрутку и давится гортанным гоготом.

Стайлз в это время вскрывает раньше времени другого игрока и забирает его фишки.

Лидия продолжает вглядываться в грязь дальше. В отдалении две девушки избивают какого-то парня, его лицо напоминает кровавое месиво, но он не сопротивляется. Возле окна парень вдалбливается в какую-то накаченную девчонку, а возле их ног рассыпанный кокаин снюхивает сорокалетний мужик с расстегнутой ширинкой. Лидии кажется, что эта грязь липнет к ней, что никогда она от нее не отмоется, и на секунду ей хочется провалиться в пропасть и исчезнуть.

Она зажмуривается, а Стайлз проигрывает часть своих фишек, но решается на вторую игру.

Лидия продолжает оглядываться.

Вот какой-то до банального зачуханный парень целуется с одной из самых красивых девушек, хотя в реальном мире он терпит издевки и насмешки. Вот пара девушек, совершенно не умеющих танцевать, но находящихся в компании тех, кто их не осудит. Они раскрепощены, вольны и свободны. Вот взрослый мужчина, уставший от гнета жены и двоих детей. И да, он здесь не для дешевого и бесплатного секса – он хочет выпить и забыть на мгновения о своей рутинной работе. А сидящая рядом избитая девушка жалуется на своего тирана-парня, который ревнует ее к каждому столбу. Но ее не гнетет отчаяние – игра, выпивка и свобода стирают любую тревогу в мелкий порошок.

Возгласы возвращают Лидию в реальность. Стайлз проиграл свои деньги, но чудом не оказался в долгах. Лидия хватает его за рукав и утаскивает в толпу. Они снова оказываются в плену музыки и быстрых рваных телодвижений, однако внезапно Стайлз тянет девушку к выходу. Она слушает его. Перед ними снова раскрываются двери, и они бегом спускаются по лестнице. Впервые Лидия рада, что отдала предпочтение балеткам, а не высоким каблукам. Они стремительно спускаются по порожкам, держась за руку, сами не зная от чего бегут.

Они выбегают на улицу, свежий поток ветра заставляет кожу покрыться мурашками. Здесь Лидия делает еще несколько глубоких вдохов – она дышит полной грудью, но не знает, от адреналина ли или от быстрого бега.

Стайлз отпускает руку девушки, и та, оглядываясь, быстрее бежит к машине парня. Он, понимая правила их безмолвной внезапной игры, тоже мчится за ней, но позволяет ей выиграть: Лидия добегает до джипа, опирается на капот и резко поворачивается. Стайлз останавливается рядом.

Они смотрят друг на друга по-настоящему. Стайлз – без розовых очков, а Лидия – без былого высокомерия. И, черт возьми, это прекрасно.

– Танцы, выпивка и карты – и это все? – она понимает, что увидела достаточно, но почему-то решает поднять ставки.

Вот и все. Границы перейдены, мораль перешагнута, остается только одно – падать вниз, пробуя все, что запрещено обществом и наслаждаться обществом друг друга, прикрывая эту аморальность благородными мотивами.

Стайлз улыбается, а потом берет девушку за руку и ведет прямо во мрак переулков и улиц. Лидия больше не боится. То ли алкоголь, то ли азарт, то ли желание удержать Стайлза рядом с собой, но что-то играет с Мартин злую шутку, и она идет вслед за парнем, в этот раз даже не подозревая о том, что ее ждет.

И пусть. Ожидания даже подогревает адреналин.

5.

Они шли по улицам минут двадцать, прячась в тени улиц и деревьев. Лидия даже не могла вспомнить, о чем они разговорили – казалось, обо всем и ни о чем одновременно. Они впервые не обсуждали стаю, Киру и Эйдана. В их общение вернулась легкость. Вроде бы они обсуждали последние вышедшие по комиксам фильмы, а Лидия рассказывала о просмотренном сериале. Ей было плевать на то, что она, выпившая и размалеванная фосфором, шла по темным переулкам в короткой юбке. Рядом со Стайлзом она ощущала безопасность, почему-то не боясь ни уличной шпаны, ни каких-нибудь альф.

Они оба смеялись, вспоминая последние комедийные новинки и рассказывая друг другу анекдоты. Ноги болели просто невероятно, но сложившаяся вокруг них атмосфера не позволяла думать об этом.

– Когда ты вернешься за джипом? – спросила она, когда они завернули на одну из улиц, здесь был своеобразный центр, где стояли закрытые магазинчики, а пустующие качели покачивались как в фильмах ужасов.

– Утром, – он пожимает плечами, а потом улыбается. – Да и кому он нужен?

Она снова вспоминает о том, что было в джипе, но выбрасывает Киру из головы. Она знает, что Стайлзу бесполезно говорить что-либо плохое о Кире, поэтому Лидия и не пыталась. В какой-то момент она снова сплела пальцы Стайлза со своими, и они молча двинулись к одному из магазинов.

– Ты снова хочешь взломать цветочный? – спрашивает Лидия, пока Стайлз нагибается и поднимает увесистый камень. Внутренне чувство подсказывает, что Стайлз не любит банальностей и повторов.

– Не цветочный, – уточняет он, бросая в Лидию один из своих цепких взглядов. – И не я, – он улыбается, а Лидия вдруг вспоминает (вернее, тонет в воспоминаниях Стайлза), как Стайлз и Кира впервые оказались на окраинах, и Стилински решился на свой первый взлом. Именно тогда он пришел на следующий день с сигаретами в рюкзаке.

Лидия это помнила, будто сама была участницей.

– Давай, Лидия, – он подмигнул и передал камень девушке, – сделай это.

Она посмотрела на камень, а потом на витрину. Мартин сглотнула и взглянула уже на их сцепленные руки. Это плохо – терять человека, но вдвойне хуже, когда этот человек будет принадлежать тебе до конца, однако прежним никогда не станет. Чувство потери и единения одновременно.

– А если нас поймают?

– Доверься мне, – произносит он тихо, и Лидия почему-то понимает, что когда она смотрит в его глаза, то приобретает большую уверенность, чем раньше. Может, все дело в том внушении-принуждении, может, в натуре самого Стайлза. Впрочем, это не имеет никакого значения. Лидия уже переступила сегодня черту, так смысл останавливаться? В конце концов, наступит утро и унесет с собой эту ночь в прошлое.

А то, что есть в их воспоминаниях, можно запрятать за третий барьер и не думать об этом.

Лидия вытаскивает руку, хватает камень и подходит к стеклянной витрине. Это обычный продуктовый магазин, наверняка, на сигнализации, но ведь у них есть несколько минут прежде, чем сонные граждане и не менее сонные копы прибудут на место происшествия. К тому же, воровать тоже им особо нечего. Не банки же тушенки.

Девушка оборачивается. Стайлз ухмыляется и подталкивает ее мысленно. Лидия снова смотрит на витрину. В какой-то момент она понимает, что Стайлз разогнался не из-за Киры, а из-за азарта, вот почему он не может остановиться.

Возможно, думает Лидия, если она будет бежать с ним на одной скорости, то сможет его удержать. Мартин поднимает руку и замахивается, совершено забывая о том, что азарт – это инфекция, а когда азартны оба человека – это смертельная инфекция. Лидия также думает о том, что своим криком она могла бы разбить стекла наверняка, но швыряет камень быстрее, чем успевает отдать себе в этом отчет.

Булыжник вонзается в стекла, и округу сокрушает звук битого стекла, но воя сирены почему-то не раздается. В окружающих дома стали стремительно включать свет. Лидия почувствовала, как ее схватили за запястья, а потом она уже стремительно бежала за Стайлзом в… распахнутые кем-то двери магазина. Они оказались внутри, но магазин был ничтожно мал, и здесь их моли застать врасплох в любую секунду.

– Что мы делаем? – Стайлз отпустил ее и кинулся к витринам с выпивкой. Он разбил одну витрину быстрым и молниеносным ударом, достал две бутылки и повернулся к девушке. За дверью слышались шаги и лай собаки. – Мы попадем в тюрьму, Стайлз!

Она испугана, она ошарашена, а Стайлз быстро вручает ей одну бутылку и вновь хватает ее за руку.

Когда они вновь выбегает на улицу, то Лидия ожидает увидеть чуть ли не осаду, но лишь один мужик выходит из дома и направляется к ним. Стилински заливается смехом, сжимает запястье девушки сильнее, и они бросаются вдоль по улице. Ноги от танцев и долгой ходьбы устали, но Лидия бежит за Стайлзом, постоянно оглядываясь, ожидая, что сейчас их догонят и отправят в ближайший полицейский участок. Ей даже рисуются картинки ужасающего будущего, где их родители платят за них баснословные деньги, продавая все движимое и недвижимое имущество. Потом их обоих исключают из школы, они возвращаются в клубы, подсаживаются на наркотики, Лидия залетает от какого-нибудь уличного барыги, а Стайлз цепляет туберкулез или….

Они заворачивают за угол, Стайлз припечатывает девушку к стене, прижимается к ней вплотную и закрывает ей рот ладонью, вслушиваясь в посторонние звуки.

Лидия смотрит на парня, пытаясь увидеть в нем хоть капли прежнего Стайлза, но не может, потому что перед ней стоит совершенно другой человек. Этот незнакомец не боится идти на крайности, он привлекателен, но его привлекательность причиняет боль. Он уверен в себе, но уничтожает уверенность Лидии. Он надежен, но испорчен, верен, но опасен, дорог, но… недоступен.

В эту секунду, пока Стайлз вслушивался, пытаются ли их догнать, Лидия понимала, какой она была для него все эти годы. Недоступной, недосягаемой, непостижимой. Они будто поменялись местами. И теперь Лидию сокрушило сожаление, потому что она хотела бы все исправить, но не могла. Стайлз придавливал ее своим телом к стене в каком-то безлюдном закоулке, но по-прежнему не распускал руки, и даже сейчас, когда она готова была легко поддаться ему, он все равно соблюдал дистанцию.

Она касается его запястья и аккуратно убирает руку. Прислушиваться не зачем – их бы уже давно догнали, если бы преследовали. Они смотрят друг другу в глаза как-то по-новому, потому что познакомились по-настоящему только сейчас. Обращение Скотта лишь сплотило их, но как такового знакомства не было. А теперь, теперь они узнали друг друга по-настоящему, пусть Стайлз и изменился до неузнаваемости.

Он понимает, о чем они думают, они возвращаются на улицу и идут уже не держась за руки, наслаждаясь обрушившейся на них тишиной. Только счас оба вспоминают о стае, но решают, что возвращаться поздно – уже около двенадцати ночи, наверное, все разошлись, а если нет, то собираются расходиться.

– Я все равно не понимаю, – Стайлз испытывает едва ощутимое чувство дежа вю и мимолетно вспоминает о Малии. – В чем суть этого? В чем… смысл побегов, выпивки, этих… грязных танцев?

Стайлз открывает свою бутылку, но из-за темноты, Лидия не может разобрать, что это. Для себя она решает – хватит. Больше пить не будет. Это Стайлз трезвеет слишком быстро. А ей достаточно на сегодня.

– Смысл в том, чтобы наслаждаться молодостью, Лидия. Косячить по полной пограмме, совершать глупые подростковые поступки, пробовать то, что хочется, и бросать то, что надоело.

Ей больно от этих слова, а на языке так и вертится вопрос, который она все никак не решится задать. Неужели он ее тоже решил бросить? Как какую-то привычку? Мартин очень надеется, что Стайлз услышит ее мысли и ответит на них, но он продолжает говорить.

– Мы молоды, Лидия. Мы не только за сверхъестественной дрянью должны гоняться. Мы ведь можем… жить для себя.

– Но это же путь саморазрушения! – она останавливается, заставляя остановиться и его. Стайлз идет на этот компромисс – медленно оборачивается и концертирует на девушке все свое внимание. Даже в таком спокойном разговоре Лидия все равно чувствует холод. Нет, она не оказалась от своей идеи, просто только счас поняла, как трудно ее будет выполнить.

– Как говорил один гений: «Возможно, самосовершенствование – это не все. Возможно, саморазрушение гораздо важнее».

Лидия сжала зубы.

– Так вот в чем дело?! Кира тебя этой паланиковской дрянью нашпиговала как свинцом!

Стайлз улыбнулся и подошел к девушке, внимательно оглядев ее с ног до головы. Тем самым раздевающим взглядом. Взглядом, который бы она хотела, чтобы он на нее смотрел. Но ее желания давно не совпадают с реальностью. Вернее, не всегда совпадают.

– Ты думаешь, это все влияние Киры?

– Да, я думаю именно так! Потому что до нее ты не нюхал эту дрянь, и не курил паршивые сигареты, и не вел себя как последний мудак! – она глядела на него внимательно, гневно выплевывая каждое слово, но понимая, что если не выговорится сейчас, то уже никогда не сможет этого сделать. – Ты можешь, конечно, ошиваться в этих дешевых притонах, сколько угодно, но это совсем не тот идеал гедонизма, который тебе пропагандирует твоя мерзкая, отвратительная, лесбийская Кира! Она разрушает тебя, а тебе кажется, будто она дарит свободу! Свобода – не разрушение!

– Но и не совершенствование, – спокойно он перебивает ее, словно снова становясь прежним Стайлзом. Однако Лидия понимает: она видит то, что хочет видеть. Прежнего Стайлза больше не существует. Все это лишь иллюзии. – Я больше не буду тем пай-мальчиком, каким ты хочешь, чтобы я был. Я не нравился тебе, когда был положительным до мозга костей, и плохим я тебе тоже не нравлю…

– Будь плохим, – она делает шаг вперед и сникает до шепота. Она намеренно выпускает бутылку из рук, и та разбивается об асфальт. К их ногам кровью подтекает спиртное. – Будь плохим или хорошим, только… Только вернись в стаю, без тебя она рассыпается на части.

– Так все дело в стае? – спрашивает он, обнажая свои истинные к ней чувства. Лидия боится сделать еще один шаг ему навстречу, но хочет сделать его. Потому что если не сделает – то окончательно потеряет все возможности.

– И я тоже, – на вдохе произносит она и задерживает дыхание, а потом выдыхает: – рассыпаюсь без тебя на части.

Она смотрит в его глаза так пристально, словно боится упустить хоть один оттенок, и отчего-то чувствует неловкость. Во взгляде Стайлза – неверие и… облегчение. Он оглядывает девушку прежним, родным взглядом, а потом подходит к ней и привлекает к себе, впервые решаясь поцеловать ее. До этого он думал об этом, конечно же, как и любой другой парень, но никогда не решался воплотить эту мечту в реальность. А теперь бутылка выскользнула из его рук, но в его руках оказалось нечто гораздо более ценное – оказалась Лидия. И она обняла его в ответ, прильнула к нему, ответила ему с нежностью и… бешеной отдачей. Она была его. Целиком и полностью. И ее поцелуи отличались от поцелуев Малии или Киры, и ее объятия были нежнее, чем объятия других девушек.

Вот она его, вот она с ним, но почему же так… спокойно? Почему сердце не выпрыгивает из груди?

Потому что он добился ее не сейчас, а намного раньше. Еще в тот день, когда она ворвалась в его дом и заснула рядом с ним.

Он медленно отстраняется и внимательно смотрит в ее глаза, пытаясь найти подвох, но не может. Честно? Он впервые не знает, что ему дальше делать.

– Ты можешь идти, – произносит он, не зная, почему говорит эти слова, но чувствуя, что хочет и сказать. – Тебе лучше уйти. Я хочу побыть один.

Она вспоминает. Вспоминает тот вечер, когда вспарывала его наживую этими самыми репликами.

– Ты мне отомстил? – спрашивает она, чувствуя, как ошпарилась, как ей стало больно до такой степени, что скрывать слез больше не представлялось возможности. – За то, что случилось на песчаной отмели?

– Это больно, не правда ли? Как та пощечина в классе при всех.

Она не может поднять на него взгляд, но понимает одно: ей хочется остаться с ним. Вот тебе и Стайлз Стилински. Вот тебе и ход конем. Он скрывал свои истинные намерения весь вечер, весь вечер претворялся заботящимся и все еще любящим. Но вот он обнажил свою истинную сущность, вот он показал ей то, что она просила – показал нового Стайлза.

Новому Стайлзу больше не нужна была Лидия.

– Я же обещал разлюбить тебя, – режет ее, а девушка уже не скрывает слез, что скатываются по щекам, не скрывает того, что ей больно. По-настоящему больно. Больнее чем было тогда, на песчаной отмели. – Теперь твоя очередь сдержать свое обещание.

Она сглатывает и поднимает заплаканные глаза на парня. Ей бы очень хотелось знать, что сейчас происходит в его голове, но она не может… и, наверное, больше не хочет знать, о чем он думает. Это все. Дальше ничего не будет. Их история закончилась.

– Ты ее любишь? – она даже не знает, кого имеет в виду: Киру или Малию, но почему-то задает этот ненужный вопрос.

– Главное – что тебя я больше не люблю.

Он разворачивается и уходит, а Лидия остается стоять на этой темной улице совершенно одна, захлебываясь слезами и не имея больше возможности докричаться до него.

Комментарий к Глава 19. Мир теней.

* Julian Winding – The Demon Dance – лучшее сопровождение для заключительных глав. Писалось под впечатлением «Неонового демона».

========== Глава 20. А демоны пляшут и пируют. ==========