Текст книги "Lurk (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

А теперь она ехала на заднем сиденье этой неприглядной машины и чувствовала себя такой неопытной, словно все эти ухаживания случались не с ней, словно по-настоящему первый флирт случился только сейчас. Лидия подняла взгляд и уставилась в зеркало заднего вида. Она понятия не имела, что пытается там увидеть, но решила, что в этот раз глаз не отведет.

Ее попытки оказались, однако, тщетны, потому что больше Сталйз на нее не смотрел. Теперь его взгляды стали более редкими, но гораздо более пронзительными. И от этого почему-то странно сводило желудок.

3.

В кинозал пока никого не пускали. Стайлз держал упаковку с попкорном – как и все – но скорее и не думал его есть. На его лице было отсутствующее выражение лица, он с апатией рассматривал афиши предстоящих премьер. Все остальные ребята сидели на кожаных диванчиках, ожидая того времени, когда грузная тетя-контролер начнет пропускать глумных подростков. Стилински медленно расхаживал вдоль стены, разглядывая все те же афиши, а в его наушниках вновь ворчала музыка.

– И давно он такой? – Скотт повернулся к Лидии, встретил ее недоуменный – наконец-то-ты-заметил – взгляд, но решил никак на него не реагировать.

– Пару недель, – девушка взмахнула руками, то ли стремясь изобразить очевидное, то ли уже не скрывая свое удивление.

– Подержи-ка, – он всучил ей свою упаковку попкорна, а затем поднялся и быстро направился к другу. Скотт был еще слишком взвинчен, чтобы подмечать такие детали, а вот Лидия заметила, что Стайлз вытащил наушник за пару секунд до того, как МакКолл к нему подошел. Словно он знал, что его в очередной раз пытаются… спасти.

– Лидия сказала мне, – он сделал очень уверенный вид, хотя его блеф можно было учуять за милю. Стайлз усмехнулся и повернул голову в сторону друга. – О том, что с тобой происходит, – решил пояснить он. Тяжелый взгляд Стилински метнулся к Мартин, а затем снова устремился на Скотта.

– Ладно, – он пожал плечами, демонстрируя свое явное пренебрежение. Казалось, ему было плевать на важность своей тайны.

На самом деле, Стайлз знал, что Лидия не рассказала. Она могла в очередной раз просверлить МакКоллу мозг чем-нибудь вроде «со Стайлзом что-то не так, обрати же ты наконец на это внимание!», но она не стала бы рассказывать. Она сама еще до конца не переварила полученную информацию.

– Послушай, – Скотт коснулся плеча друга, заставляя его развернуться. Так он заполучил полное внимание Стайлза. МакКолл вслушивался в сердцебиение, частоту дыхания, но Стилински был абсолютно спокоен. – Послушай, ты можешь доверять мне, что бы ни случилось. Всем нам.

Скотт убрал руку, а Стайлз пожал плечами.

– Наверное, пока не могу, – будто извиняясь произнес он, – пока вы не поймете, что со мной все на самом деле в порядке.

– Раньше ты не курил. И у тебя не было той силы, благодаря которой ты так легко швырял меня от стены к стене в больнице.

Контролер стала впускать зрителей внутрь. Ребята заняли очередь, но Скотт и Стайлз оставались на месте, потому что им нужно было произнести еще несколько метких фраз для завершения этого диалога.

– Это было состояние аффекта, – он выключил плеер и спрятал его в карман. – А что касается сигарет, то Кира была права. Мои новые привычки вам не нравятся. Вы сразу пытаетесь их ликвидировать, – а затем он сделал шаг вперед и, пристально глядя в глаза МакКолл, на полтона ниже произнес: – Не надо лезть в это.

Эти слова прозвучали как угроза. И в самих глазах что-то изменилось. Скотт даже не знал, что его озадачило больше – эта завуалированная угроза или изменившиеся глаза. Нет, не взгляд, а глаза, но что в них не так, он еще понять не мог.

– И что будет завтра на игре? Очередное твое наплевательское отношение или твоя депрессия? – ему не хотелось опускаться до таких дешевых ссор, но нужные слова как назло не приходили на ум.

– Мы выиграем, – он улыбнулся.

– Ты уверен?

– Вот поэтому я и общаюсь с Кирой. Она не пытается исправить меня, и она верит в меня, – после чего он прошел мимо Скотта и втиснулся в очередь.

МакКолл не знал, что произошло с его лучшим другом и кто – или что – этому виной. В одном он точно не сомневался: Стайлз Стилински – прежний Стайлз Стилински – больше не существует. И вряд ли его можно будет спасти.

Как и завтрашнюю заранее обреченную на поражение игру.

4.

Скотт идет к Стайлзу так быстро, что еле-еле сдерживает себя, лишь бы не спуститься в бег. На самом деле, ему стоило бы порадоваться, ведь они выиграли с большим отрывом, но все, что чувствует МакКолл – злость, и он не может с ней совладать.

– МакКолл! Тебе бы следовала брать пример с Билински! – Финсток сияет так, словно рядом с ним стоит какой-нибудь Майкл Джордан, хотя Майкл Джордан вообще из другой направленности.

– Стайлза ищет его отец. Это важно, – Скотт хватает друга за локоть и выводит из толпы. Он знает, что с трибун радостно смотрят Эллисон, Азйзек, Лиам и Хейден, а вот взгляд Лидии наверняка сосредоточен и проницателен. Впрочем, с ней он поговорит позже. Сейчас Скотт отводит Стайлза в сторону трибун, нисколько не заботясь о том, что его ложь совершенно неубедительна, а затем становится напротив Стилински и пытается в этом нахальном незнакомце увидеть своего старого приятеля.

Не видит.

– Ты, – он тут же меняет свой тон, с обеспокоенного переходит на обвинительный и укоризненный. – Во время игры я видел твой взгляд.

Теперь, после наблюдений на поле, и сопоставляя увиденное сегодня с увиденным на следующий день, Скотт отлично понимает, что не так с глазами Стайлза.

Они стали бледнее. Вернее, не выцвели и не стали какого-то неестественного цвета, но просто на тон стали светлее – это не так-то сразу легко заметить, поэтому Скотт сразу и не понял, что его смущает. А когда Стайлз подключает свою сверхъестественную быстроту, реакцию, то его глаза становятся еще более бледными, будто меняя оттенки.

Стилински в удивлении вскидывает брови и усмехается.

– И то, что ты стал быстрее и ловчее, а все еще ломали голову над тем, как ты пропустил шесть мячей из двадцати.

– Но ведь ты тоже стал капитанам таким весьма нечестным путем, – Стайлз достает эту козырную карту из кармана и режет ею прежнюю уверенность Скотта. Более того, Стайлз даже не отрицает наблюдения МакКолла, впервые нарушая безмолвное правило всей стаи – молчать и скрываться, прятать свои секреты и не подавать виду, что ты что-то знаешь.

– Ты отдаляешься от нас.

Стайлз вскидывает голову и… смеется. Его картонный смех гвоздит к земле последнюю уверенность, и теперь Скотт стоит обескураженный и ошарашенный. Стилински все еще держит стик в руке (несколько мячей забросили с его подачи) и выглядит таким чужим, что от этого становится… больно. А потом парень, улыбаясь, вновь переводит взгляд на Скотта и, давясь смехом, говорит:

– Мы с тобой прямо как идеальная супружеская пара, – Скотт не оценивает его шутки и явно не улавливает прямой отсылки к паланиковскому «Бойцовскому клубу», но Стайлз даже не пытается объяснить тонкости своего изречения. Вместо этого он кладет руку на плечо другу и дружески похлопывает, как бы заверяя: «Расслабься, друг, ты слишком взвинчен, а потому так зол. На самом деле, все как и прежде». – Слушай, Финсток счас оторвет нам головы, а вечером я хотел встретиться с Кирой. Так что я, пожалуй, пойду.

Он уходит, все еще смеясь то ли над собственным сарказмом, то ли над излишним вниманием МакКолла. Скотт провожает Стайлза взглядом, пока тот не скрывается в толпе, а потом ощущает себя несколько… обманутым. Словно его одурачили. Он стоит возле трибун, которые ревут и визжат от столь неожидаемой победы, вся команда радостно улыбается и машет, а Скотт чувствует себя здесь потерянным.

А потом он чувствует чью-то руку на своей. Поворачивая голову вправо, он видит Лидию и теперь разделяет ее беспокойство, но от этого ему становится еще хуже.

– Ты ведь знаешь немного больше, да? – он заранее знает ответ, но почему-то даже не ожидает, что Лидия раскроет все карты. Она сжимает его руку – поддерживает и понимает. Они оба теряют что-то важное.

Теряют часть себя.

– Я могу проникать в его мысли, – быстро произносит Лидия, и оба понимаю, т что эти слова – единственная роскошь, которую оба себе могут позволить. Скотт сжимает ее руку, как бы благодаря ее за эту самую роскошь. Нет, ему стало окончательно тяжко, потому что только сейчас он начинает понимать, как громко Лидия кричала, как старательно он ее игнорировал и как много теперь упустил. – Зачастую это выходит случайно, я пока не научилась контролировать, но его воспоминания иногда будто выходят из его контроля. Тогда я вижу то, что с ним недавно случилось. Я думаю, если я смогу сконцентрироваться, то, может быть, вновь проникну в его сознание.

Лидия вспоминает об Эллисон и понимает, что после того случая на вечеринке она вообще с ней не общается. Мартин в какое-то мгновение хочется сказать, что она видела в мыслях Арджент, но в следующую секунду ей это кажется преступлением по отношению ко всем троим: по отношению к Скотту, Айзеку и Эллисон.

Особенно Эллисон.

– Тогда поговори с ним, – он не задает никаких вопросов, просто верит Лидии на слово, потому что теперь чувствует перед ней вину и потому что теперь доверяет ей на все сто процентов. Девушка кивает, а затем ее рука выскальзывает, и она уходит, направляясь к парковке.

Скотт искренне верит, что Лидия еще имеет над ним влияние.

Лидия понимает: больше ничто не властно над Стайлзом.

5.

Она стоит возле его машины добрых полчаса, даже нисколько не сомневаясь в своем намерении поговорить. На расспросы Айзека и Эллисон ей не пришлось отвечать, так как Скотт во время увел их. Лидия осталась стоять возле джипа в ожидании, пока Стайлз сойдет со своего пантеона славы и вернется к простым смертным. Мартин даже была готова в очередной раз встретиться с Кирой, но вот уже второй день подряд она удачно избегала с ней контакта.

Это, впрочем, не снимало напряжения. Лидия все еще чувствовала себя где-то между молотом и наковальней. Она и будет испытывать это неопределенное и жгучее чувство, пока все не вернется на круги своя.

Что-то внутри демоном шепчет, что ничего назад не вернется. Мартин закрывает на секунды глаза, опираясь на капот, и старается прислушаться к посторонним звукам, чтобы немного разгрузить бешеный поток мыслей. Однако ей не удается этого сделать – она чувствует приближение Стилински (оно сопровождается холодом), распахивает глаза и тут же натыкается на его осколочный и чужой взгляд. Стайлз останавливается на расстоянии метра, засовывает руки в карманы, и Лидия вновь улавливает запах сигарет.

– Пришла поговорить об игре? – он делает шаг в ее сторону, а Лидия почему-то вжимается в джип, чувствуя то ли страх, то ли отчуждение. В ее памяти вспыхивают обрывки ее недавнего сна, и ее накрывают те чувства, что она испытывала – теплота, покой, страсть, ощущение востребованности и любви. Совершенно не то, что она испытывает теперь.

– Скотт замечет за тобой странности, он тебя в покое не оставит.

Губы Стайлза изламываются в циничной ухмылке, а во взгляде блестит едкое равнодушие. Лидии кажется, что она попала в ловушку. В капкан, если хотите.

– Послушайте, я ведь не собираюсь покорять мир или строить какие-то дьявольские планы, – он произносит эти слова с некой усталостью, словно ему уже не хочется продолжать эти игры, словно ему хочется сесть в свою машину и просто укатить отсюда подальше.

– Но ты больше не тот, что раньше, – это – последняя попытка. Лидия все еще надеется переубедить его.

– И что во мне тебя не устраивает? Я больше не звоню тебе посреди ночи, не говорю о том, что Бэйкон Хиллс что-то происходит, и не надоедаю ненужными ухаживаниями. Что тебе во мне не нравится, помимо моего общения с Кирой?

На самом деле, много чего, но Лидия не может связать и двух слов. Она испуганно смотрит на Стайлза, вспоминая свое вчерашнее смущение от его подмигивания, вспоминая этот треклятый сон, вспоминая его переживания из-за Малии, вспоминая его плачевное состояние в уборной. Он, правда, ничего плохого не делал, просто стал чуть увереннее и… заметнее в толпе. У него появилась девушка, он лучше играет в лакросс, он вышел из тени.

Он перестал быть ее ручным псом.

– Но ты ведь вытягиваешь из людей энергию, – это довольно-таки слабоватый аргумент, но Лидия решает, что будет потом заниматься самоедством, если не прибегнет к нему.

– Просто избавляю людей от отрицательных эмоций. Им становится легче, мне становится легче. Никто не страдает.

Она смотрит на него в упор, пытается вспомнить, как у нее получалось отшивать его одним словом, пытается вспомнить, когда именно она его упустила, но все что приходит на ум – песчаная отмель. Все началось с песчаной отмели.

– Но ты… Ты стал другим, – она сникает до шепота и признает тем самым свое поражение. Стайлз подходит к ней совсем близко, и в их памяти – одновременно – всплывают фрагменты того, что случилось на парковке с Малией. Но это было несколько иное ощущение, словно они оба объединили ход своих мыслей и вспомнили именно этот момент по взаимному согласию. Это как сон Лидии, только теперь наяву, и теперь это не фантазия, а реальные воспоминания.

– Я бы хотела, чтобы вернулся прежний Стайлз, – вновь произносит она, оставляя без комментариев их ментальную связь.

– Хорошо, – он вновь улыбается, но в этой улыбке Лидия опять не видит ничего родного. Однако теперь в ней нет цинизма. Есть вызов, есть холодная страсть, есть отчужденность, но нет цинизма, и Лидии становится чуть легче дышать, – но прежде чем ты начнешь носиться со Скоттом по всему Бэйкон Хиллс, ища способы сделать меня прежним, не хочешь ли… немного развеяться?

– Что ты имеешь в виду?

Он улыбается, и Лидия понимает одно – над ней тоже никто не властен.

Кроме него.

========== Глава 16. Короткие замыкания Лидии. ==========

1.

Он не сжимает сигарету пальцами, а едва-едва держит ее. Его старый и потрепанный джип едет плавно, и на какие-то секунды Лидии кажется, что счас они взлетят. Эта абсурдная мысль не вызывает даже и намека на улыбку, а напряжение в позвоночнике усиливается. Ровно как и головная боль. Неприятное, тягучее чувство смолой сковывает душу. Ей хочется избавиться от этого камня на сердце, но она не может объяснить причину его появления даже самой себе. Стайлз рядом, не совершает ничего из ряда вон выходящего. Он много молчит в последнее время, но это вряд ли даже с натяжкой можно назвать причиной головной боли или внутреннего неудовлетворения.

– И куда мы едем? – Мартин нарушает тишину, пропитываясь насквозь сухим безразличием. Стилински бросает в сторону – подруги? девушки? – быстрый и колкий взгляд, а потом снова затягивается.

– Тебе понравится, – он улыбается и снова выпускает дым из легких. Глядя на курящего Стайлза, Лидия испытывает стыд. Ей кажется все это до боли неправильным, но она согласилась на эту безумную полуночную поездку лишь потому, что у Стилински конкретно рвет крышу, хоть он сам это и не признает.

– Это банально, Стилински. Побеги, клубы, сигареты – это действительно то, что должно мне понравиться? – ее голос становится привычным: с нотками капризности и тонной напускного пренебрежения.

Стайлз разбивает ее самоуверенность вдребезги, когда откидывает голову и смеется. Его смех беззлобный, и вряд ли его можно подогнать под описание «злодейского смеха», но в нем Лидия ощущает что-то чужое. Камень становится еще тяжелее.

– Думаешь, это свидание? – он улыбается, снова подносит сигарету к губам, делает глубокую втяжку.

Лидия завороженно смотрит на это. Со скрещенными на груди руками, правда, но с каким-то несвойственным ей изумлением.

– Расслабься, Лидия, – он отмахивается то ли от возникшего в воздухе пренебрежения, то ли от того, что мысли о свидании кажутся теперь ему абсурдным. Лидия не знает почему, но ее это задевает. – Это не свидание. И не клубы. Это просто своеобразный эскапизм.*

– Слишком натянуто для эскапизма, – она все еще гнет свою линию, пытаясь сохранить амплуа вредной и недовольной девочки. Стайлзу это кажется забавным. Теперь, когда он перестал стремиться угодить ее, когда стал свободнее, многие вещи оказались гораздо более простыми, чем казались.

– Ты хуже никотина.** Ты понимаешь?

Он поворачивает голову в ее сторону, ведет бровью, смотрит в ее глаза. Сигарета между его пальцами тлеет, а нервы Лидии вот-вот замкнет как провода, и ее сознание окончательно вырубится. Она почему-то мимолетно думает о том, что когда в этом городе отрубят электричество – для них двоих оставят резервное питание.

Стайлз снова смеется, снова затягивается, видимо, после такой долгой паузы уже и не ожидая какой-то ответной реплики. Лидия не может вспомнить, когда Стайлз вел себя так непринужденно. Ее все еще замыкает, поэтому ее реакции на его тонкие замечания остаются без внимания.

Раньше она просто не обращала на его слова внимания, а теперь словно не успевает за ним.

– Это слова из песни, расслабься, – он затягивается в последний раз и выкидывает сигарету в открытое окно. Лидия смотрит на длинные пальцы парня, вспоминая фрагменты из сна. Она медленно поднимает взгляд и совершенно по-новому разглядывает его профиль, отдаленно начиная понимать, что в нем нашла Кира.

Кира воспламеняет ее терпение, и Лидия выходит из транса. Она полуповорачивается к парню и подсаживается ближе. Стилински позволяет ей себя рассматривать, делая вид, что не замечает ее изучающих взглядов. Мартин не может понять, нравится ему это или уже нет.

Теперь она вообще не понимает, что творится в его голове.

– И часто ты сбегаешь из дома? – ее вопрос весьма логичный и правильный в контексте этой ночи. Перед ними – раскинувшаяся лента дороги, которая почему-то совершенно безлюдна. Никаких лихачей и спешащих домой бизнесменов, только они одни, и все, что их окружает – мрак и звенящая тишина.

– Иногда.

– С Кирой?

– Ага, – он чуть сбавляет скорость, меняя передачу, видимо давая им время – ей, если быть точнее – задать все необходимые вопросы. Эта подачка – роскошь для них, которую они позволяют себе.

– Расскажи мне. О ваших отношениях, – она парцеллирует фразы, специально заостряя внимание на словах «мне» и «отношениях». В ее речи – все тот же надменно-императивный тон, к которому Стайлз так привык. Он вновь бросает в ее сторону льдистый взгляд, в котором нет ни былого восхищения, ни трепетной любви. Лишь холодное оценивание – не больше.

Она ожидает что-то типа: «Если ты мне расскажешь о своих», но он уже давно не интересуется ее с Эйданом отношениями, и Лидия смиряется.

– Кира мне помогала, – начинает он, как-то легко поддаваясь на ее уговоры. Это немного тешит самолюбие Лидии – все-таки пока еще она имеет над ним власть. Однако следом за этой мыслью появляется другая – Стайлз просто отвечает на ее вопрос. Он стал намного проще относиться к ее словам и ее вниманию, уже не стелясь к ее ногам тем заискивающим щенком, каким когда-то был. – Я не знаю, почему тогда исчез на два дня. Когда я искал ее, я попал в какое-то странное место – то ли в другую реальность, то ли в ее сознание, то ли в ее сны – не знаю. Было жутковато, – он улыбается, вспоминая о тех своих страхах, как о чем-то необоснованном. От него пахнет сигаретами и отрешенностью, Лидии нравится этот полный горечи аромат, она вдыхает его полной грудью и облокачивается о кресло. – Но потом Кира научила меня принимать действительность такой, какая она есть. Научила меня смиряться со многими вещами. Научила… выходить из тени.

– Это у тебя получается отлично, – она произносит эти слова быстрее, чем успевает себе отдать отчет, а потом быстро закусывает губу и резко отворачивается, окончательно выдавая себя. Ей хочется взять эту Киру, вывезти ее куда-нибудь вМексику и оставить там, чтобы она больше не вмешивалась в их жизнь.

Это паршиво признавать – даже самой себе, но она скучает по старому-доброму Стайлзу.

– Она мой друг, Лидия. Впервые человеку от меня ничего не нужно.

– Скотту тоже от тебя ничего не нужно, – она в последний момент меняет «от меня» на «Скотту», понимая, что ее снова замыкает, и слова все хуже поддается контролю. В какой-то момент ей хочется высказать все, но она молчит. Молчит, вжимаясь в кресло, пока Стайлз заворачивает на какую-то улицу, сбавляя скорость еще больше.

– Она принимает меня таким, каков я есть, – он словно и не слышит ее реплику. Лидия вновь робко смотрит на парня, подмечая, как изменились интонации в его голосе: холод исчез, осталась доброта, осталась благодарность – Стайлз будто стал прежним.

Может, он и не менялся? Может, он просто перестал смотреть на Лидию, как Бога? Может, Кира просто-напросто разбила его идеал?

– Даже мир теней мне показала во всем его отвратительном великолепии, – усмехается, но опять же беззлобно. Мартин кажется, что даже сейчас Кира с ними. Это злит ее еще больше, ее на несколько секунд снова замыкает, и она только через пару мгновений переспрашивает:

– Мир теней?

– Я тебе расскажу когда-нибудь.

– И когда же? – спрашивает она. В ее нотках голоса угадывается прежняя высокомерная Лидия. Высокомерная Лидия и улыбчивый Стайлз – может, все все-таки вернется на свои места?

– Когда научишься принимать действительность такой, какая есть, – он паркуется в каком-то задрыпаном дворике возле какого-то задрыпанного магазина и глушит мотор. Лидия недоуменно смотрит на Стилински, ожидая объяснений, но тот молча вылезает из машины. Мартин следует его примеру, понимая одно: он привел ее к неизбежности.

2.

Они выходят в зябкую и одинокую ночь, где им никто не может помешать. Пустые улицы этого переулка заставляют Лидию почувствовать себя зябко и жутко. Девушка кутается в кофту и шагает за Стайлзом, осматриваясь по сторонам, ожидая подвоха, но почему-то не сомневаясь, что его нет.

– Что это за место, Стайлз? – она осматривает тусклые витрины, но не видит, что в них. Стайлз ведет ее за здание, к черному ходу, видимо. Мартин – даже сейчас – и не допускает мысли, что может случиться что-то плохое в этом безлюдном закутке, с парнем, который хочет ее заполучить с третьего класса.

Хотел во всяком случае.

Они заворачивают, Стайлз нагибается и вставляет что-то в замок, начиная медленно прокручивать.

– Что ты делаешь?! – ее правильность снова прорезана нотками надменности и неприятия. Стайлз улыбается, и Лидии думается, что ему не хватает сигареты для окончательного завершения образа плохого мальчика.

– Взламываю дверь, – констатирует он, снова поворачивая отмычкой в замке и на мгновения замирая, видимо, пытаясь понять, правильно он делает или нет. Затем слышит щелчок – и дверь поддается.

Там, за ней, неизбежность. Лидия знает, если перешагнет порог, то окончательно потеряет реальность и себя вместе с ней. Стайлз пришьет ее к себе крепкими нитками, и ее сутки станут под завязку набитыми им – этим мальчиком, с кучей диагнозов и недостатков. Лидии этого не хочется.

– Пошли, – говорит он, обращая на нее свой взгляд. К горлу Мартин подступает страх – она не хочет быть пришитой к Стилински, а потому отступает назад.

– Я не хочу потом объяснять своей матери и твоему отцу, зачем мы взломали магазин.

Стайлз улыбается, потом поворачивается к Лидии и, подходя, касается ее плеча. Его прикосновение ледяное, Мартин чувствует это даже через ткань своей кофточки. Она хочет избавиться от этого тактильного контакта, боится, что Стайлз узнает о ее мыслях, и у нее не останется последних сокровенных тайн.

– Не бойся, если нас поймают, ты будешь не при делах, – он говорит убедительно, потом обнимает ее и ведет к двери. Лидия поддается, чувствуя боль в щиколотках от высоких каблуков. Она боится перешагнуть эту грань, отделяющую ее от неизбежности, но отступать ей некуда.

Стайлз открывает дверь, и они проваливаются в темноту.

Стайлз закрывает дверь и щелкает выключателем – тусклый свет вмиг озаряет некоторые уголки мрака, и Лидия вязнет в болоте.

Стайлз проводит ее через служебное помещение в большое, предназначенное для покупателей, и Лидия понимает, что она больше не может дышать.

За ними захлопывается еще одна дверь, они остаются в этом хрустальном-витринном доме, вокруг них – разнообразие запахов, которые кружат голову подобно дурману. Стайлз опускает руку и отходит, Лидия опускает свои руки и озирается по сторонам, не в силах сделать и шага. Стилински же дает ей несколько секунд, чтобы прийти в себя: он снимает свою толстовку, вновь оказываясь в этой черной облегающей футболке. И когда это Лидия пропустила момент его столь быстрого возмужания?

Впрочем, это не важно.

Стайлз привел ее не в клубы и не на какие-нибудь крыши, чтобы смотреть на звезды. Он создал для нее земную версию Эдема, он подарил ей нечто большее, чем дарили все ее парни. И теперь Лидия перешагнула границу, теперь ее поглотила неизбежность, она хочет сбежать отсюда и разрыдаться или кинуться к Стайлзу и тоже разрыдаться.

Но она просто молчит, пока Стайлз садится на прилавок, предназначенный для покупателей.

– Ты здесь был с Кирой? – она пытается скрыть свое восхищение-смущение, Стайлз позволяет ей это. Он усмехается, опирается о руки и разглядывает потолок как звездное небо.

– Нет, я здесь был один.

Девушка делает глубокий вдох и вновь ловит на себе взгляд Стилински, такой же, как тогда на танцах: глубокий, проникновенный и очень-очень внимательный, фиксирующий каждую деталь. Лидия чувствует, как он проникает в ее мысли, перерывает там отрывки из того сна, заставляя низ живота предательски заныть. Мартин понимает, что это неправильно: эти ощущения, это не-свидание, эти цветы, рассыпанные у ее ног, эти ароматы роз, лилий, маргариток и астр. Она отводит взгляд, начиная медленно обходить пространство небольшого цветочного магазина. Ее каблуки нарушают тишину размеренным стуком, ее взгляд направлен на ярко-алые розы в вазах, на белоснежно-белые каллы в корзинах и синевато-фиолетовые фиалки в горшках. Цветы повсюду – куда не посмотри, они окружают ее теплом, одаривают колоритом разнообразных оттенков, успокаивают ароматами и стирают боль, которая кипела с момента событий на песчаной отмели, потом усиливалась из-за отчуждения Стайлза, молчания в стае и отдаления Эллисон. А счас Лидия вдыхала этот смешанный запах и понимала одно: ей спокойно. На пару секунд, но все же.

– Это не так банально как клубы? – его голос звучит на несколько тонов тише, оттого он становится более хриплым, чем был раньше. Лидия поворачивает в сторону парня голову, потом прищуривается и медленно подходит. Она останавливается совсем рядом, смотрит на него – впервые – снизу вверх и – тоже впервые – говорит правду.

– Это восхитительно, – пространство между ними – сплошное электричество. И Лидия уже не помнит, что она боялась этого электричества – неизбежности – еще пару минут назад. Теперь ей кажется странным, почему она раньше не позволяла себе переступить эту самую черту.

Стайлз улыбается и спрыгивает с прилавка, а потом садится рядом на пол, вновь оказываясь возле ног Лидии.

Словно возвращая ей ее законное место.

Мартин опускается и садится рядом. Она по-прежнему чувствует боль в щиколотках, но теперь она кажется даже приятной. Ее плечо касается плеча Стайлза – крепкого, надежного и сильного. Лидия вдыхает еще один запах – его запах, с нотками никотина, пота и капельками одеколона.

Лидия сглатывает и старается притупить эту ноющую боль внизу живота разговорами.

– Что случилось с Малией? – она задает этот вопрос без предварительных «могу я спросить?», «могу я узнать еще хоть что-то о тебе?». Она решает, что сегодня слишком глупо прятать искренние чувства под маской тривиальности. К тому же, Стайлз уже копается в ее первом или втором барьере разума, так смысл скрываться?

– Я сожалею, что с ней все вышло из-под контроля.

– Вышло из-под контроля? – она кладет руку на пол, случайно касается его руки. Электричество становится еще более высоким. Для нее, что чувствует он – она не знает.

– За третий барьер можно проникнуть не только, когда человек спит или находится на грани жизни и смерти. Есть и третий способ.

Лидия внимательно смотрит на него, а Стайлз улыбается, а потом впервые прячет взгляд, тут же отвечая на ее немой вопрос:

– Секс, – он смотрит на нее, теперь Мартин прячет взгляд, вспоминая те злосчастные танцы. Она вновь закусывает губу, а Стайлз продолжает: – Проникая за третий барьер, ты насыщаешься быстрее всего, потому что там самые сильные эмоции. Но если ты превышаешь лимит – это ведет либо к депрессии, либо к физическому переутомлению, что и случилось с Малией.

Все, что связано со словом «проникновение» и его производными вгоняет в краску, хотя Лидия уже переросла тот возраст, когда девочки краснеют, слыша двусмысленные слова. Она старается сконцентрироваться на словах Стилински, но в голову как назло лезут воспоминания того вечера и их общего сна: интересно, было Стайлзу приятнее с Малией или с ней? И если было приятнее с ней, хотел бы он это повторить? Или ему выгоднее быть с Малией?

– У вас серьезно? – спрашивает Мартин, нарушая переполненную током тишину. Они сидят плечом к плечу, руки все так же невзначай касаются друг друга. Боль внизу живота становится просто нестерпимой.

– Тогда, когда я увидел ее в палате, я пообещал ей – и себе, – что да, – он выдерживает паузу, каким-то невероятным способом заставляя девушку взглянуть на себя. – Но я не могу полюбить ее, так как уже влюблен.

Глаза в глаза. Этот зрительный контакт порождает новые заряды, девушке кажется, что она тонет не в болоте, а в воронке. Их окружают эти многообразные запахи, заставляющие дышать полной грудью. Их окружает откровение, заставляющее окончательно обнажить свои мысли. И сейчас Лидия чувствует, как ей становится легче дышать, как с плеч падает напряжение, как головная боль отступает – Стайлз ее. Он все еще ее.

– Если ты любишь меня, пожалуйста, скажи, что ты не будешь больше отдаляться.

Зрительный контакт неразрывен. Лидия быстро касается пальцами его руки, сжимает ее, и блеск в глазах Стайлза снова меняется – там воспламеняются искры, там дым и пепел, там пламя и тление. Девушка не чувствует ответного прикосновения, но ей этого и не требуется. Теперь Лидия понимает, что любовь Стайлза… эволюционировала. Теперь он научился просто быть рядом, научился быть более спокойным рядом с ней, научился дышать, а не задыхаться. Он подарил ей земную версию Рая, спрятав где-то среди этих цветов свое сердце.

Он не просто вышел из тени.

Он стал ее личным солнечным затмением.

Она смотрит на него, ожидая ответа или очередного провала в его сознание, но он не пускает ее в свою голову. Да, она по-прежнему в его сердце, но что касается его мыслей? Лидия не уверена.