Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

– Послушай, Артём, – проговорил мужчина, положив мне руку на плечо, – ты понимаешь, что перешёл границ дозволенного? Сунул свой нос не в свой огород?

Остальные трое стояли посреди дороги в стороне от нас. Я заметил на их запястьях повязки со светящимися рунами, выглядывающие из-под рукавов рубашек.

– Говори прямо, – ответил я. – Чего хочешь?

– Если бы ты был простым человеком, с тобой никто и разговаривать бы не стал, – продолжал мужчина. – Дали бы по башке и оставили бы гнить в канаве. Но поскольку ты служишь не последним людей в княжестве, решил я с тобой поговорить для начала по-хорошему. Надеюсь, что ты понятливый. Так вот. Из-за твоих действий может пострадать репутация рода Борецких и того, которому ты служишь. Ты понимаешь, о чём я?

– Кажется, начинаю догадываться.

– Вот! Уже хорошо. Значит, ты неглупый малый. Вот и держись подальше от представителей нашего рода. Особенно, сам знаешь, от кого. А если тебя ещё раз рядом с молодой княжной увидят, разговаривать будем уже по-другому. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Да, понимаю, – пожал я плечами.

– Хорошо уяснил?

– Да не вопрос. За десять метров буду обходить.

– А лучше за двадцать.

– Как скажешь.

Я не собирался спорить и разжигать вражду. Я догадывался, что наши отношения с Вероникой, если они, конечно, продолжатся, рано или поздно закончатся как-то так. Ещё и у других из-за меня возникнут проблемы. А потому и подумал, что на фиг надо. Лучше решить разногласия мирным путём.

– Отлично, – дружинник хлопнул меня по плечу. – Надеюсь, что мы друг друга поняли, и второго разговора не потребуется.

Он уставился мне в глаза, а я – на него. Секунд десять так стояли. И то ли ему мой взгляд не понравился, то ли ещё что-то…

– Только почему-то я от тебя извинений не услышал? – спросил он.

– За что?

– За свой проступок.

– Допустим… Приношу свои извинения, – произнёс я, сдерживая усиливающееся раздражение.

Разговор уже начал надоедать. И что этот баран докапывается? Вроде бы всё решили, я сказал, что и на шаг не подойду к княжне (и обещание нарушать не собирался), а ему мало. Или я перед ним должен на коленях ползать, прощение вымаливать? Ну во-первых, не за что, а во-вторых, кто он-то такой?

– Почтительности в твоём тоне не чувствуется, – с упрёком покачал головой дружинник.

– И?

– Не уважаешь ты род великого князя. Интересно, Востряковы научили, или это только ты у нас – такой удалой?

– Ты закончил?

– Слушай, приятель, кажется, всё-таки придётся поучить тебя немного уму-разуму. Так, чтобы лучше дошло. Не бойся, калечить не буду.

Дружинник двинул мне кулаком в живот. Удар был обычный, без вложения энергии, и я сдержал его. Дружинник с удивлением посмотрел на меня, и глаза его засветились слабым голубоватым светом. Остальные трое направились к нам.

– А вот это уже зря, – произнёс я.

Рука дружинника лежала на моём плече, я схватил её и выкрутил, дружинник согнулся, и я ударом пяткой по спине, пригвоздил его к асфальту.

Для остальных это стало сигналом к атаке. Они ринулись на меня. Я блокировал хук первого и двинул локтем в голову. Отбил два удара второго и прямым с ноги отбросил его на несколько шагов. От кулака третьего уклонился, схватил противника поперёк туловища и швырнул на дорогу. Первого сбил с ног бэк-киком. Вскочил второй. Я блокировал голенью его ногу, плечом – кулак. Удар в корпус – и противник опять растянулся на дороге. Первый поднялся, я закрылся предплечьем с одновременным ударом коленом и последующим ударом локтем. Второй удар коленом отправил противника в придорожную канаву.

Энергия моя циркулировала всё активнее, удары становились сильнее.

Поднялся дружинник, с которым мы общались. Он достал из-за пазухи пистолет. Я перехватил руку. Выстрел. Пуля пролетела рядом с моим лицом. Я вывернул ему запястье, дружинник выгнулся назад. Удар предплечьем в грудь – и тот опять на дороге. Ногой двинул по руке с пистолетом. Рука хрустнула и впечаталась в асфальт. Дружинник выронил пистолет и заорал, схватившись за запястье.

Один из бойцов извлёк из-под пиджака телескопическую дубинку. Замахнулся. Я поставил блок, провёл апперкот локтем, и ударом ногой сверху вниз прибил его к дороге так, что по асфальт раскололся.

Увернувшись от дубинки следующего дружинника, я поднял лежащий на дороге пистолет. Боец замахнулся снова. Я выстрелил ему в руку. Он схватился за плечо и выронил орудие.

– Стоять! – крикнул я последнему, который выбрался из канавы, достал дубинку и хотел снова напасть на меня. – Хорошо подумал?

Остальные двое тоже поднялись. У главное, который угрожал мне, запястье висело плетью. У другого разве что костюм помялся.

– Вы, ребят, переборщили, – сказал я. – Но сегодня я добрый. Валите, пока не передумал. И передайте великому князю, или кто вас там послал, что если ещё раз вас отправит, получит обратно по частям.

Дружинники, пятясь, отступили к внедорожнику и уехали.

Я осмотрел оружие, которое осталось в моей руке. Такие пистолеты прежде мне не встречались. В задней части, со стороны спускового механизма располагался энергетический блок. В рукоятке, как и у обычных пистолетов, имелся магазин, но вместо патронов он был набит шарообразными пулями из какого-то непонятного сплава. При всём при этом оружие оказалось весьма компактное.

Я догадался, что пистолет этот – энергетический. Вот только за незаконное хранение подобного агрегата могли упечь далеко и надолго, ну и я подумал, что лучше от него избавиться. Блок и обоймы вынул и зашвырнул в кусты, а сам пистолет положил на асфальт и разбил ударом ноги. После чего со спокойной душой сел в машину и поехал дальше.

* * *

Утром меня разбудило пиликание смарт-браслета. Звонил Геннадий Михайлович.

– Артём, зайди после завтрака в кабинет, – велел он.

Утро начиналось не лучшим образом. Я сразу понял: либо мне сейчас будут полоскать мозги из-за очередного конфликта с Лёхой, либо – за нашу «прогулку» с Вероникой Борецкой. Так или иначе, разговор предстоял не из приятных.

Когда я вошёл в кабинет, Геннадий Михайлович и Николай сидели на диванах и что-то обсуждали. На столе лежала пластиковая папка с бумагами.

Я пожелал доброго утра.

– Доброе утро, Артём, присаживайся, – сказал Геннадий Михайлович.

Я устроился на третьем диване. Николай оказался по левую руку от меня, Геннадий – по правую.

– Пришло время, Артём, – сказал Геннадий. – Ты должен узнать одну важную вещь, касающуюся тебя и твоего происхождения, – он пододвинул ко мне папку. – Внимательно изучи эти документы.

Я открыл папку. Внутри лежали несколько бумаг. Я вытащил их и стал просматривать. На одной из них были результаты ДНК-анализа. Четыре колонки. В первой какие-то аббревиатуры, в остальных – числа. Над второй колонокой написано моё имя, над третьей – Эдуард Михайлович Востряков, над четвёртой – Анна Сергеевна Вострякова, в скобочках Елецкая.

Другие документы тоже содержали массу чисел и аббревиатур. Но я понял только один показатель, поскольку к нему имелась расшифровка: ОЭП – общий энергетический потенциал. Напротив – число 1053 и много-много цифр после запятой. Вверху на каждом листе стояли мои имя, фамилия, отчество, год рождения, группа крови.

– Что это значит? – спросил я, положив бумаги на место, хотя я, и сам обо всём догадался. Слова Иры о том, что я – приёмный, великая тайна, которую родители хранили от меня, результат ДНК-теста… Всё встало на свои места. Я понял, кто я, но желал услышать это лично из уст тех, кто сидел в этой комнате.

– По крови ты – Востряков, – объявил Геннадий Михайлович. – Твои настоящие родители – Эдуард и Анна Востряковы. В год тебя отдали в семью Тарасовых. С тех пор они растили и воспитывали тебя.

– Добро пожаловать в семью, брат, – Николай усмехнулся. – Теперь ты – один из нас, – он поднялся и протянул мне руку. Я тоже встал. Он обнял меня и похлопал по спине. То же самое сделал и Геннадий.

Я сел и снова взял бумаги. Надо было что-то спросить, а я не знал, что именно. Словно в ступоре каком-то пребывал. Я не испытывал ни радости, ни удивления. Скорее чувствовал растерянность и непонимание, что всё это значит для меня. И потому я просто перебирал документы, делая вид, что изучаю их.

– Наверное, для тебя это несколько необычно, – нарушил молчание Геннадий. – Ты всю жизнь прожил простым человеком и воспитывался слугами. Теперь всё изменилось. Теперь ты – один из князей Востряковых со всеми вытекающими последствиями. Если есть вопросы, задавай не стесняйся.

– Но почему? – я кинул бумаги на стол и откинулся на спинку дивана. – Почему я воспитывался у Тарасовых, если мои родители – Востряковы?

– Если у отпрыска закрыты каналы, его обычно изгоняют из рода, – ответил Геннадий. – Эдуард решил не дожидаться, пока ты достигнешь сознательного возраста. Посчитал, так будет лучше и для нас, и для тебя.

– А зачем меня отдали в солдаты? Хотели от меня избавиться?

– Понимаешь, Артём, многие вещи объяснить не так просто, как кажется. Твой отец мёртв, и мы никогда не узнаем, чем он руководствовался, идя на этот шаг. Я хорошо знал Эдуарда, но даже я не могу объяснить его поступок. Возможно, он подспудно винил тебя в смерти твоей матери. Она умерла при родах. Эдуард любил её, а тут – такое ужасное совпадение. Эти два несчастья стали для него тяжёлым ударом. Возможно, они и повлияли на его решение, хотя это и не оправдание ни в коем случае.

– А я, значит, должен был расплачиваться, – проговорил я.

– Артём, – строго произнёс Геннадий Михайлович, – никто из нас не без греха. Все люди подвержены эмоциям, многие совершают ошибки. Теперь твой отец мёртв стараниями наших врагов, а ты – здесь, с нами. Может быть, стоит подумать о настоящем, а не ворошить прошлое, вытаскивая старые обиды?

– Ладно, будем думать о настоящем, – пожал я равнодушно плечами.

– На самом деле, Эдуард хотел рассказать тебе о твоём происхождении, – продолжал Геннадий. – Для этого в прошлый четверг он и пригласил тебя на обед. Теперь его воля исполнена: ты полноправный член семьи. Осталось дело за малым: подготовить документы и, поскольку ты – наследник второго порядка, оформить на тебя твою долю. Завещание, по всей вероятности, Эдуард не составил, поэтому тебе по закону полагается четвёртая часть от сорока процентов, то есть десять процентов имущества и активов отойдёт тебе. С наследством сейчас разбираются юристы. Ну и вам всем надо собраться и решить, кому что достанется, как разделите активы, чтобы в будущем не было недопонимания. Но это уже потом, когда будет готов отчёт.

– Неплохо, – согласился я.

– Ещё бы! – рассмеялся Николай. – Да, кстати… Надо это дело отметить, – он поднялся, подошёл к бару и, вынув оттуда бутыль вина и бокалы, налил всем. – Пока в нашем тесном кругу. Остальным сообщим потом.

Мы подняли бокалы, выпили.

– Да, верно, – проговорил Геннадий. – Вначале подготовим тебе документы: паспорт, грамоту и прочее. Полагаю, потребуется около недели. А потом соберём всех и объявим. Как ты на это смотришь?

Я кивнул:

– Пусть так. Девятнадцать лет прожил простолюдином, проживу и ещё неделю.

– Теперь по поводу происшествия в клубе. То, что ты – член княжеской семьи, сильно упрощает дело. По сути, теперь не идёт речи о задетой чести других боярских родов. Обычная драка – не более того. Это тоже нехорошо, тебе придётся выплатить компенсацию заведению и пострадавшим охранникам, но у бояр мы попросим забрать заявления. Вам с Николаем следует поговорить с главами семейств и убедиться, что у них нет к нам претензий. Нам нужны хорошие отношения с соседями.

– Надо – поговорю, – ответил я.

– Я организую встречу в следующий понедельник. Третье, – Геннадий Михайлович сделал паузу. – Наверное, ты хочешь знать, кто убил Эдуарда и твоего приёмного отца. Мы – тоже. Пока у нас только одно предположение. Слышал о компании «НовАрма»?

– Оружейный завод? Да, разумеется.

– Именно. В Москве есть один влиятельный род, который захотел перекупить у нас контрольный пакет акций с целью установить монополию на оборонную промышленность страны. Это Голицыны. Мы подозреваем, что это они заказали Эдуарда. Накануне он общался с их представителем и отказал ему. Последовало убийство. И тут же поступает новое предложение. Выводы делай сам.

– Мы ответим им тем же? – спросил я. – Убьём их представителя?

– Нет, мы согласимся на сделку, – недовольным тоном произнёс Николай. – Совет решил, что мы должны прогнуться.

– Сопротивляться нет смысла, – подтвердил Геннадий. – Мы продадим завод и вложим деньги в другую отрасль. Остальная семья поддержала такой план.

– То есть, вы… точнее, мы спустим им с рук убийство? – удивился я.

– Ага, именно так, – хмыкнул Николай, которому этот план, кажется, тоже не нравился.

– Пойми, Артём, – сказал Геннадий Михайлович, – род Голицыных очень силён, а мы – малые князья, не самые богатые и не самые влиятельные. Наши родственники не сидят ни в правительстве, ни в думе, у нас нет связей в Москве. Если пойдём против Голицыных, хуже будет только нам. Я пекусь о благополучии рода. Лучше сделать малую уступку и спокойно развиваться дальше. Останутся ли безнаказанными? Нет. Мы узнаем, кто конкретно отдал приказ, и убьём его. Это я обещаю.

Я задумался. Всё точь-в-точь, как сказала Мария Оболенская. Голицыны давят конкурентов, причём давят самым наглым и жестоким образом, и никто не может это остановить.

– Мне кажется, если мы уступим, Голицыны продолжат давить на нас дальше, пока не заберут всё, – проговорил я. – Если прокатило один раз, почему нельзя повторить?

– Вот! – воскликнул в сердцах Николай, вскочил с дивана и принялся расхаживать взад-вперёд. – Вот об этом я и говорю! Они нас оберут до нитки, запустят лапы в каждое наше предприятие, полностью подчинят себе. Неужели ты и остальные этого не понимаете?

– Хватит, успокойся, – нахмурился Геннадий Михайлович. – Мы с тобой это обсуждали. Всё уже решено. Если Голицыны не остановятся, мы обратимся к великому князю и, если понадобится, к соседям. Будет война, которая неизвестно чем закончится. Возможно, распадом Союза. Вот только этого никто не хочет.

– Голицыны и Вельяминовы вырезали верхушку рода Оболенских. Думаешь, их это остановит? Ладно, дядь Ген, – Николай вернулся в кресло и залпом выпил остатки вина в бокале, – будем надеяться, твой хитрый план сработает, – он посмотрел на меня. – Видишь, Артём, как у нас тут весело. Политика, мать её!

– И четвёртое, – вернулся к прежнему разговору Геннадий. – Предлагаю тебе, Артём, заняться тренировками. Видел свои показатели? Тысяча единиц – это много. Очень много. Такие уникумы встречаются редко – по пальцам можно сосчитать. Но потенциал надо раскрыть. Ты не умеешь обращаться со своей внутренней силой. Если с гамма-энергией ты худо-бедно управляешься, то альфа и бета для тебя пока – тёмный лес. Общие тренировки будет проводить Фёдор Фёдорович. Ты его не знаешь – это наш дальний родственник, он имеет второй ранг и тренирует боевую дружину. А вот владению бета-энергией обучать тебя будет Иван Осипович.

– Дворецкий?!

– Да. Иван Осипович имеет талант, который род держит в тайне. Он способен повелевать стихиями. Одному Господу ведомо, каким образом в его семье появился такой талант, но факт остаётся фактом. Управление стихиями крайне редко применяется в боевых условиях, но ты всё равно должен перенять имеющийся опыт. Тебе доступен дельта-канал, он позволяет сочетать разные виды энергий. У меня на примете нет того, кто обучил бы тебя данному мастерству, придётся постигать его самому. Но для начала необходимо освоиться с базовой техникой. Ну так что, согласен? Разумеется, это твой выбор. Я не вправе заставлять тебя. Но настоятельно советую.

Я думал недолго.

– Да, я бы хотел тренироваться, – согласился я.

Ну и поскольку я выразил согласие, Геннадий тут же повёл меня знакомить с Фёдором Фёдоровичем. Это был пожилой мастер на вид лет семидесяти. Он всю жизнь служил в боевой дружине и имел за плечами две военные кампании, а занимался обучением. Правда, с совсем зелёными он не работал. Фёдор Фёдорович тренировал энергетиков не ниже шестого ранга, но для меня сделал исключение.

Тренировки начинались с завтрашнего дня. А сегодня я оказался предоставлен самому себе. Не придумав ничего лучшего, я отправился бродить по парку. Погода стояла хоть и тёплая, но пасмурная. Утром прошёл дождь, и в лесу всё ещё было сыро, а по небу плавали жирные тучи, не позволяя солнцу дотянуться своими лучами до земли.

Лишь теперь, оставшись один, я осознал весь масштаб перемен. Отныне я – князь Артём Эдуардович Востряков, у меня есть официальный титул и мне принадлежит часть имущества рода и моего настоящего отца. Для меня – огромные средства. Вот только непонятно, что именно мне достанется. Скорее всего – доля в холдинге «Север», куда входили многие предприятия Востряковых. В общем, надо было выяснить, что конкретно мне полагается.

Разумеется, пока я не ощущал себя князем. В голове царил хаос, вертелась масса вопросов. Как относиться ко всему этому? Как жить дальше? Что теперь делать? Казалось, это какая-то шутка, розыгрыш или сон – настолько нереально и противоестественно выглядели такие перемены в моей жизни. Но Геннадий и Николай были серьёзны и обещали, что через неделю я получу все необходимые документы, подтверждающие мою новую личность.

Самый главный сейчас вопрос стоял передо мной: чем заниматься дальше? С ГСБ я решил повременить. Туда я всегда успею записаться, первым делом надо разобраться с семейными делами, в частности, с наследством.

Я оказался частью чего-то большего, хоть пока до конца не осознавал этого, теперь наследие рода – моё наследие, а проблемы рода – мои проблемы. Насколько я слышал, члены рода даже не всем своим имуществом могут распоряжаться самостоятельно. Были какие-то договоры, запрещающие продавать на сторону активы рода. Возможно, имелись и другие ограничения – никогда этими вопросами не интересовался.

Одно ясно: теперь мне не потребуется заботиться о том, на что жить. Думать предстояло о том, как распорядиться наследством.

А потом я вспомнил про Иру. Получается, она не соврала: мы действительно не родные брат с сестрой, а значит, в наших отношениях не будет ничего дурного. Мне ужасно захотелось увидеть её снова.

Времени до вечера оставалось много, и я решил поехать в город.

Но первым делом надо было позвонить Оболенской, узнать, выяснила ли она что-то про субботнее покушение? Взамен я подтвержу, что её догадки верны и Эдуарда Вострякова заказали Голицыны. Надеюсь, этого хватит. По поводу службы в ГСБ я намеревался тянуть резину: не соглашаться и не отказываться с ходу. Зачем рушить мосты? Знакомые в ГСБ лишними не будут, тем более, у нас с Оболенской одна цель: мы оба хотим добиться справедливого наказания для убийц её и моих родственников.

Визитка лежала в кармане штанов. Я достал её и набрал номер.

– Мария Оболенская. Слушаю, – ответила мне старший следователь.

– Это Артём. Вы узнали, кто меня хотел убить?

– Есть информация, да.

– Я тоже кое-что выяснил про Вострякова.

– Хорошо. Это не телефонный разговор. Можем встретиться сегодня вечером в городе, часов в шесть?

– Да, я подъеду. Куда?

– Башня на перекрёстке Псковской и Воскресенской. Кафе в парке на пятом этаже. Знаешь где это?

– Бывал.

– Жду тебя там.

Что ж, поездка к Ире откладывалась. Вначале – поговорить с Оболенской, потом – всё остальное. А сейчас нужно пообедать и выдвигаться в город.

Вскоре я на синем седане своего покойного приёмного отца мчал к месту встречи. Торопиться не торопился. До встречи было часа полтора, а за рулём я ещё не до конца освоился.

Подъезжая к городу, становился на светофоре. Смарт-браслет запиликал. Я вызвал экран: звонила мама.

– Артём, ты где? – судя по голосу, она была взволнована. – Только что звонили из пятой больницы. Говорят, туда привезли Иру. Её кто-то сильно избил. Мы сейчас с Костей поедем. Ты в усадьбе?

У меня внутри всё похолодело.

– Что с ней?

– Я не знаю. Сейчас поедем выяснять. Вроде бы жизнь вне опасности, но я сама не понимаю, что произошло.

– Я уже в дороге. Сам приеду. В пятой говоришь? Скоро буду.

Загорелся зелёный, и я, втопив педаль газа, обогнал плетущуюся впереди машину. Похоже, встреча с Оболенской откладывалась.

Глава 11

Ира лежала в кровати с приподнятой спинкой. На шее был фиксатор, на лице чернели несколько синяков, верхняя губа – разбита, лоб – перебинтован. Врач сказал, у неё сломаны три ребра и кисть левой руки, выбиты два зуба, но угрозы жизни нет.

Палата была на шесть коек, кроме Иры тут лежали ещё три женщины. Когда я вошёл, а точнее ворвался, одна, с загипсованной ногой, пила чай, сидя на койке, и что-то рассказывала Ире. А та глазела в потолок, будто не обращая внимания.

– Что случилось? – я подбежал к своей сводной сестре. Сердце защемило, когда я увидел её в таком состоянии. – Кто это сделал? И… куда тебя вообще привезли? Почему не в клинику Востряковых? Почему ты не позвонила матери или мне?

Ира смотрела на меня жалобным взглядом, из глаз её потекли слёзы, губы задрожали. Я сел на стул и обхватил обеими руками её здоровую ручку, безвольно лежавшую поверх одеяла.

– Скажи мне, что случилось? Я найду их и все кости им переломаю.

– Дружина Борецких, – выдавил Ира. – Они пришли к нам домой. Они сказали что… передают тебе привет.

Меня затрясло от злости. Я выпустил руку Иры и, облокотившись на колени, схватился за голову.

– Суки, – процедил я. – Какие же твари!

Я жалел, что не прикончил вчера тех четырёх уродов. Ладно ко мне полезли, но к Ире, к моей милой, беззащитной сестрёнке, которую я так любил… Ну теперь-то им точно конец. Найду и головы расшибу. Решили меня наказать, значит? Нет уж, я это так просто не оставлю.

Ира всхлипнула. Я посмотрел на неё, а она уставилась куда-то в стену за моей спиной, словно боясь посмотреть мне в глаза. Какой же несчастной она сейчас выглядела! На лице её была написана боль.

– Они ответят, – сказал я. – Я этих уродов из-под земли достану. Ты их запомнила? Были какие-нибудь особые приметы?

– Не надо, – прошептала Ира. – Они убьют тебя.

– Это мы ещё посмотрим. Ну так что? Ты можешь их описать?

Ира промолчала.

– Ты её парень? – вдруг спросила женщина, пьющая чай.

– Брат, – ответил я.

– Оставь её в покое. У неё стресс, не видишь? Потом поспрашиваешь.

Женщина была права: не стоило сейчас давить на Иру. Лучше подождать, пока она немного отойдёт.

– Ладно, не думай об этом, – сказал я ей. – Всё будет хорошо. Тебе надо перевезти в клинику Востряковых. Я позвоню, скажу им. Скоро приедут мама и Костя. Держись.

Я вышел из палаты и оказался в просторном светлом холле с большими окнами. В моей душе бушевала ярость, и я придумывал самые страшные кары подонкам, которые посмели обидеть Иру. Встав возле окна, попытался унять клокочущие чувства и взять эмоции под контроль. Получилось не сразу, но постепенно я стал успокаиваться, хотя и по-прежнему пылал ненавистью к дружине Борецких. Но теперь я, по крайней мере, мог трезво рассуждать и уже не жалел, что не убил вчера дружинников, а даже порадовался этому. Иначе Борецкие ответили бы жёстче, и мне сегодня пришлось бы ехать в морг, а не в больницу.

Но всё равно этих сволочей следует наказать – это я твёрдо решил для себя. Вот только как? Вломиться в усадьбу великого князя и потребовать правосудия? Нет, это не вариант. Нельзя действовать безрассудно. Дело касалось не только меня и Иры, речь шла о взаимоотношениях двух родов, а потому следовало быть особенно осторожным.

Для начала я решил поставить в известность мою новую родню, послушать, что скажут Николай и Геннадий. Потом надо установить личности нападавших. Гипотетически, это несложно. В подъезде моего дома есть камера, и если дружинники не взломали её, она их запечатлела. Нужен лишь доступ к серверу и базе данных рода Борецких. Так же хорошо бы узнать, кто приказал напасть на Иру: лично великий князь, или инициатива исходила снизу. Если последнее, можно потребовать у Борецких наказать подонков. Я же теперь и сам князь, и с представителями другого рода могу говорить на равных. Если же это приказ сверху, задача усложняется. В общем, надо думать.

Я набрал номер Геннадия или дяди Гены, как он потребовал себя называть.

– Да, Артём, слушаю, – ответил дядя Гена.

– Кто-то вломился в нашу квартиру и избил мою сводную сестру, – сообщил я. – Она в пятой больнице. Перевезите её в свою клинику.

– Кто это сделал?

– Долгая история. Расскажу, когда вернусь. Ну так что, перевезёте?

– Я распоряжусь. Слушай, Артём, я и сам хотел тебя набрать. Ты сейчас в Новгороде?

– Да.

– Срочно возвращайся. У нас проблемы. Я бы даже сказал, охрененные проблемы. Так что ноги в руки – и в поместье.

Матери и брата я не стал дожидаться. Ещё раз заглянул к Ире, пообещал, что позвоню, попрощался и сразу же отправился в усадьбу. Из-за вечерних пробок до поместья добирался почти два часа.

Николай и дядя Гена расположились во флигеле на втором этаже, в просторном помещении с выходом на балкон. Кроме них тут были ещё два члена семьи.

Николай развалился в кресле, подперев голову рукой и исподлобья глядя на собравшихся. Вид у парня был загруженный.

Геннадий сидел за круглым столом, рядом с ним – женщина и мужчина. Последних двух я видел впервые. Дама производила не самое приятное впечатление. Эта строгая сухопарая тётка вызвала у меня ассоциацию со злобной училкой. Наряд – чёрные пиджак и брюки – лишь подчёркивали данный образ.

Рядом с ней расположился лысеющий господин с орлиным носом, на котором держались очки в позолоченной оправе. Он тоже был в чёрном, его костюм имел мелкую полоску.

Я не ожидал увидеть этих двоих и слегка замешкался на пороге, смутившись от присутствия «посторонних» и не зная, как с ними должен себя вести.

– Проходи быстрее, не стесняйся, присаживайся, – бросил мне небрежно Геннадий. – Заждались тебя. Это Артём. Артём – это Иван Ярославич и Светлана Ярославна.

Тётка слегка кивнула и смерила, или скорее просканировала меня, таким взглядом, от которого стало неуютно и захотелось провалиться сквозь землю.

– Новый член семьи, значит? – спросил мужчина с орлиным носом.

Мы с ним поздоровался за руку, и я сел на диван возле камина.

– В общем, Артём, рассказываю вкратце, что случилось, – продолжал Геннадий. – Наш новый глава семейства отжёг по полной. В очередной раз послал Голицыных на все четыре стороны. Так что ситуация, мягко говоря, паршивая. Опасность угрожает каждому из нас. Поэтому всем необходимо усилить бдительность и охрану. Голицыны могут нанести удар, как в ближайшие дни, так и через месяц-другой. А потому нам придётся жить фактически в осадном положении. И всё благодаря тебе, Коля, и твоему наплевательскому отношению к старшим членам рода.

– Я сделал, что считал нужным, – ответил Николай. – И вообще, если они кого и попытаются убить, то только меня. Вам ничего не грозит.

– Очень необдуманный с твоей стороны шаг, Николай, – сухо произнесла Светлана Ярославна.

– Все мы согласились на эту сделку, – добавил Иван Ярославич. – Единоличные решения недопустимы, когда речь идёт о компании рода.

– Вот только прошу не забывать, что глава семейства – я, – Николай наградил хмурым взглядом вначале одну, потом – другого. – А ещё я, как и все члены совета рода, имею право накладывать вето на любое решение. Я осознаю риски. И не надо на меня так укоризненно смотреть. Я не позволю вам всё просрать.

– Следи за языком, Николай, ты не на базаре, – произнесла Светлана Яролавна таким тоном, от которого по коже пробежал холодок. – Какое ты имеешь право принимать единоличные решения в подобных вопросах?

– Старших надо слушаться, Коля, – нравоучительно произнёс Геннадий. – Светлана Ярославна права. И грубить вовсе ни к чему.

– Дядь Ген, не надо строить из себя главного, – Николай с вызовом уставился на Геннадия. – Я – глава семейства и глава совета. Вы хотите продать завод. Я говорю – нет. Я не разрешаю это делать, и я имею на это полное право. Светлана Ярославна, – обратился он к строгой женщине. – Вы, кажется, занимаетесь безопасностью рода? Вот и занимайтесь своим делом. Почему вы лезете туда, куда вас не просят? Я забочусь о благосостоянии и репутации рода. Я никому не позволю собой помыкать, как не позволю и разбазаривать родовое имущество. Нас не уважают. До чего мы докатились, если другие могут придти и забрать то, что наше по праву? Нет! Подобного больше не повторится. Я останусь в имении. Охрана здесь надёжная, вопросы буду решать по возможности дистанционно. Тут до меня не доберутся. Вы Голицыным не нужны, успокойтесь уже, хватит так трястись.

– Будешь сидеть тут до конца жизни? – спросил Геннадий.

– Сколько понадобится, столько буду.

Воцарилось молчание. Похоже, речь Николая произвела на всех впечатление. С Николаем я был согласен. Сам, скорее всего, так поступил бы так же на его месте.

– Да всё правильно, – решил я поддержать брата. – Голицыны убили главу семейства. После такого на уступки идти нельзя, если мы себя уважаем.

– Тебе ещё рано обсуждать такие вопросы, – пронзила меня неприятным взглядом Светлана Николаевна.

– А зачем позвали? Сидеть и молчать в тряпочку?

– Хватит споров! – вклинился Николай. – Разговоры уже ничего не изменят. Глава семейства сказал своё слово. Завод мы не продаём. Готовьтесь к обороне, усиливайте охрану. Что ещё можно предложить в данных обстоятельствах? Будем ждать ответного хода со стороны Голицыных.

Ещё какое-то время родня обсуждала детали, а потом те двое уехали, и мы с дядей Геной и Николаем снова остались втроём.

– Ну что, Артём, – сказал Геннадий, – ты всё сам видел и слышал. Теперь ты понимаешь ситуацию, в которой мы оказались. Семье грозит опасность. Но что мы можем сделать, раз глава семейства так решил? – он покосился на Николая. – Поэтому у нас к тебе просьба. Побудешь сторожем брата своего? Всё равно пока ты тут живёшь. Вот я и подумал: если Коля куда-то поедет, мог бы сопровождать? Если на него устроят покушение, обычные дружинники могут оказаться бессильны, а терять второго главу семейства подряд как-то, знаешь ли, не слишком хорошо.

– Если не занят буду, могу съездить, – пожал я плечами.

– Вот и прекрасно. А что ты говорил, произошло с Ириной? Кто на неё напал?

Пришлось поставить Геннадий и Николая в известность нашей с Вероникой прогулки по набережной (хотя чем всё закончилось, я рассказывать не стал), и поведать о вчерашнем нападении великокняжеских дружинников, которые угрожали мне, а в итоге, сами же и огребли по полной.

– А сегодня они вломились в мою квартиру и избили Ирину, – закончил я.

– Час от часу не легче, – Геннадий тяжело вздохнул. – Один хочет воевать с Голицыными, второй пытается поссориться с великим князем. Да вы, парни, просто молодцы! Стоите друг друга. Вероника Борецкая – внучка великого князя, дочь главного наследника. Ты хоть понимаешь, какой скандал может разразиться?