Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

Утром меня разбудил стук в дверь. Пришёл Иван Осипович – дворецкий, один из старших слуг поместья. Я знал его с детства, он был для меня практически вторым отцом или, скорее, дедушкой (дед умер ещё до моего рождения). Отец постоянно находился в разъездах, иногда ночевал в городском особняке, и Иван Осипович временами приглядывал за мной.

Это был пожилой человек с седыми волосами, зачёсанными на бок, и спокойным умиротворённым лицом, которое порой казалось довольно надменным. Как и все слуги мужского пола, он носил чёрные фрак и брюки и коричневую жилетку. Я даже не помню, видел ли его когда-то в ином облачении. Носил он эту «униформу» с гордостью и роль свою в господском доме считал крайне важной. Гордился он и своим родословием, в котором должность дворецкого несколько поколений передавалась от отца к сыну, хотя его собственный сын, насколько я слышал, работал в родовой корпорации. Поговаривали, Иван Осипович даже владел какими-то энергиями, но так ли это на самом деле, никто точно не знал.

В усадьбе дворецкий отвечал за парадную часть дома и занимался организацией мероприятий. Моя же мать заведовала остальным хозяйством и управляла женской прислугой в количестве аж целых четырёх человек.

Несмотря на то, что с подчинёнными Иван Осипович был довольно строг, ко мне он всегда относился с особой теплотой, выделяя из всей остальной ребятни.

– Доброе утро, Артём, – поздоровался дворецкий, входя в мой «номер». В левой руке он держал чехол с костюмом, правую протянул мне. – Как отдохнул? Рад вернуться в родные пенаты?

– И вам доброе утро, Иван Осипович, – я пожал его узловатую и всё ещё крепкую ладонь. – Да как сказать… Давно я тут не был, отвык.

– Ну ничего, привыкнешь. Теперь ты на своём месте. Слышал я про твой талант – необычный он, но видимо, Вселенной так угодно, чтобы обрёл ты силу. Для рода непростые времена настали. Слушай, Артём, тут дел невпроворот, поэтому я ненадолго, не обессудь. Его сиятельство Геннадий Михайлович велел напомнить, чтобы ты был в кабинете ровно в десять. И надень вот это, – он вручил мне чехол с костюмом.

– Да-да, я помню, – лениво ответил я, забирая одежду.

– Давай, Артём, поторопись, приводи себя в порядок. Негоже опаздывать. Завтрак-то ты уже пропустил.

Действительно, шёл уже девятый час, а слуги обычно ели в семь. Вчера я лёг рано, но усталость была столь сильна, что проспал до почти полдевятого, и ещё бы дрых, если бы не Иван Осипович.

В доме слуг царила суета. Все готовились к предстоящему мероприятию. Сегодня – похороны князя Эдуарда Михайловича, там будут все родственники, а так же бояре и князья, что захотят отдать последнюю дань уважения покойному. После этого, как я слышал, планируется застолье в особняке.

Я перекусил тем, что нашёл на кухне, нарядился в костюм, который, как ни странно, сидел, словно влитой, и в назначенное время явился в кабинет, где позавчера мы беседовали с Геннадием и Николаем. Сейчас тут был только Геннадий Михайлович. Он сидел за столом и что-то делал за компьютером.

– Готов? – Геннадий бросил на меня быстрый взгляд. – Присаживайся.

– Готов, ваше сиятельство, – я сел на стул, – только к чему, позвольте спросить?

– С нами поедешь. Буду честен: мы опасаемся нового нападения. Возможно, под удар попадёт ещё кто-то из членов семьи. Это только предположение, но осторожность не помешает. Дружина будет охранять периметр, несколько человек будут среди гостей, ты же должен держаться рядом со мной и братьями.

– Типа телохранителем быть?

– Можно и так сказать. Ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Просто будь рядом, наблюдай за тем, что происходит вокруг. Если что-то подозрительное заметишь – сразу говоришь мне или Николаю. Ясно?

– Понял.

– Очень хорошо. Через час выезжаем. Побудь пока внизу, в гостиной. Только не пей много, смотри, – с ехидной усмешкой закончил Геннадий.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство, много – не буду, – улыбнулся я в ответ.

Я не думал, что придётся переться со всеми. Собирался побыть с Ирой, поскольку та останется на полдня совсем одна, а я после разговора с Лёхой забеспокоился ещё больше. Вчера предупредил её, чтобы эти дни она не покидала дом, но мало ли, что взбредёт в голову дебилу Алёшеньке? Я, конечно, не хотел конфликтовать и искать себе на жопу новых неприятностей, но если он к Ире ещё раз полезет, я твёрдо решил, что закатаю его в асфальт – и будь что будет.

А теперь придётся тащиться на похороны. Утешало то, что Алексей тоже там будет, поэтому опасаться по сути нечего. А завтра после похорон отца Ира вернётся домой.

Приехали на место. Перед храмом, где собирались отпевать князя, к моменту нашего прибытия уже выстроилась очередь лимузинов, а у крыльца толпилось полно народу – сотни две или больше. И стар и млад. Да ещё и Востряковых приехало человек тридцать, не считая дружины. Вдоль тротуара стояли охранники в чёрных костюмах.

Кода Геннадий, Николай и Алексей вышли из машины, все присутствующие стали здороваться с ними, выражать соболезнование. Тянулось это долго, и я еле дождался, когда все поприветствуют друг друга и начнётся отпевание.

Среди гостей мне особенно запомнился могучий мордоворот метра под два ростом с моржовыми усами, тяжёлыми густыми бровями и сединой в волосах – великий князь Василий Степанович Борецкий. Его-то физиономию было грех не узнать. Возле великого князя вертелся полный, круглолицый мужчина, под руку его держала высокая стройная женщина в чёрном платье. Рядом с этой парой я заметил двух девушек, подвёзших меня вчера. Тут я их смог рассмотреть получше.

Одна – та, что вчера вела машину – была высокой и стройной, обладала тонкими приятными чертами лица, а её прямые волосы были собраны в пучок на затылке. Она вежливо улыбалась и кивала всем во время приветствий, храня горделивый, неприступный вид.

Вторая была пониже и более фигуристой, лицо – шире, а губы – пухлее. Её роскошные длинные волосы сейчас были уложены замысловатым образом в какую-то объёмную конструкцию. Она тоже улыбалась и кивала всем, но лицо её выражало нечто совсем другое. Девушка усиленно старалась держаться важно и скромно, как и первая, но вид у неё был явно скучающим.

Обе девушки были одеты в чёрные облегающие платья, но при этом без вырезов и декольте.

А я всё гадал, кто они. Точно какие-то близкие родственницы, возможно, даже внучки великого князя. Ничего себе, с какими высокородными дамами мне довелось пообщаться! Кто бы мог подумать…

Девушки меня долгое время не замечали, поскольку я держался позади членов семьи. Но когда мы стояли на отпевании вокруг гроба, одна из них – та, которая вчера донимала меня расспросами – всё же обратила на меня внимание. Наши глаза встретились, и мне показалось, что девушка едва заметно улыбнулась, даже лицо её как будто оживилось. Она толкнула вторую и кивнула в мою сторону. Вторая посмотрела куда-то мимо меня и, ничего не ответив, снова уставилась на гроб с телом.

А в это время князь Эдуард Востряков молча лежал в гробу, закрыв глаза и не обращая внимания ни на монотонно-распевный бубнёж священника, ни на толпу родственников и знакомых, собравшихся, чтобы воздать ему последние почести. На лысоватой голове мёртвого князя виднелся длинный шрам – след от шашки.

После отпевания поехали на кладбище Востряковых, которое находилось рядом с загородным поместьем, а потом – в особняк. Господа отправились поминать усопшего, а я оказался свободен. Наконец можно было вздохнуть с облегчением. Ничего плохого на похоронах не случилось, никто не нас не напал, да и вряд ли кто-то решился бы напасть на такую толпу князей и бояр, так что моё присутствие являлось лишней предосторожностью.

Для слуг и дружинников, которые не были заняты в организации торжества, накрыли стол в доме слуг на первом этаже. Народу, правда, собралось мало: большинство всё-таки были заняты. Присутствовали садовники, несколько человек из технического персонала и полтора десятка дружинников. Многих я знал. Ну и мы с Ирой тоже решили посидеть со всеми. Ни мамы, ни брата, правда, не было.

Первое, что я сделал – снял надоевший галстук и навалился на жаркое под соусом, поскольку весь день ничего не ел и был жутко голоден.

Меня стали расспрашивать про войну и ранение. Разговаривать на эти темы не хотелось, но чтобы никого не обидеть, я всё же отвечал на вопросы – отвечал коротко и общо, не вдаваясь в подробности. Вскоре от меня отстали и переключились на другие темы, ну и как часто бывает, разговор зашёл о политике.

Стали спорить о том, участвует ли Иранская империя в волынском конфликте. Официально она, естественно, не участвовала, но ходили упорные слухи, что в зоне боевых действий наблюдались иранские военные и техника, но это не точно. Я, по крайней мере, не видел за всю зиму ничего такого.

Потом обсудили сдачу Бельска. Тут мнения тоже разделились. Одни полагали, что в военном командовании сидят предатели, другие придерживались официальной версии: якобы, на западной границе у нас оказалось недостаточно войск для столь широкомасштабной операции. Один из дружинников стал с авторитетным видом объяснять, что основные силы регулярной армии Союза сейчас сосредоточены в Предуралье на границе с Урало-Сибирской федерацией, и на Волынь народу не хватило. Отсюда и проблема.

Разговор плавно перешёл на ситуацию в Предуралье. Мелкие столкновения в этой области были не редкостью. УСФ и СРК с момента своего образования конфликтовали из-за приграничных территорий. Многие думали, что нынешний канцлер обязательно развяжет войну с сибиряками. Кто-то считал, что так им и надо, поскольку УСФ, якобы, пытается оттеснить нас с Урала и вообще они – нехорошие люди и надо показать им, где раки зимуют, а кто-то наоборот, полагал, что не следует допускать очередной войны, поскольку никому от этого лучше не станет.

– СРК и так слишком много воюет, – сказал садовник. – Сколько можно-то? Для чего Новгород к СРК присоединился? Чтобы за москвичей впрягаться в каждую их разборку?

– И не говорите, – согласилась пожилая служанка. – Не дай Боже ещё и с Сибирью воевать начнём. Большая будет война.

– Там может, Новгород выйдет из СРК, – ляпнул один из дружинников.

Но тут все остальные принялись доказывать, что этого не произойдёт, что Союзу уже более ста лет, у нас есть регулярная армия, космическая программа, государственная поддержка промышленности и никто не пойдёт на то, чтобы это всё сломать.

В какой-то момент мне стало скучно слушать эти разговоры. Я был на стороне противников войны, но какой смысл об этом спорить? Те, кто сейчас у руля, плевать хотели на моё мнение и мнение собравшейся здесь прислуги. Меня больше заботило другое.

Ира сидела рядом, и я нет-нет, да поглядывал на неё, думая о том, как здорово, если б мы не были братом и сестрой. Мне нравилась Ира и внешностью, и характером. В ней не чувствовались меркантильность и расчётливость, которые у девиц, приближённых к аристократическим семействам, проявляются довольно рано. Вращаясь среди слуг, я много наслушался историй о том, как простолюдинки пытаются захомутать отпрысков знатных семей, чтобы оказаться на положении «вторых» жён или хотя бы любовниц на полном содержании.

У Иры подобных стремлений я не замечал. Наоборот, она хотела получить образование и пойти работать в корпорацию. Ира считала, что должна приносить пользу роду и реализоваться в той области, которая ей интересна, то есть в программировании. Об остальном почти не думала.

Если бы только мы могли быть парой… Но мы были братом и сестрой, и изменить это невозможно. Оставалось надеяться, что князья найдут ей удачную партию и она будет счастлива. А пока я должен оберегать её от всяких моральных уродов, вроде Лёхи Вострякова.

Набив брюхо, я решил пройтись по набережной, подышать свежим воздухом.

На улице уже почти стемнело, начинало холодать, хотя днём сегодня было жарко. Я спустился к набережной, дошёл до полукруглой выступающей площадки и, облокотившись на перила балюстрады, стал смотреть на волны, что умиротворённо плескалась внизу. Загорелись фонари, и их свет отразился игрой бликов на водной ряби. Слева виднелся причал с катерами, лодками и большой прогулочной яхтой, справа – парк, дремлющий в вечерних сумерках. Особняк находился за моей спиной на возвышенности, и к набережной от него вели две полукруглые лестницы.

После вчерашнего разговора с Алексеем я всё больше склонялся принять предложение ГСБ. Иначе меня тут так и будут прессовать, а я должен гнуть спину перед всяким хамами, вроде Алёшеньки, называть их «Ваше сиятельство» и всячески угождать им. Допустим, Геннадий Михайлович – нормальный чел, но он же тут не единственный. Был и Лёха, которому хотелось лицо набить, и другие члены семьи, с которыми ещё непонятно, как ладить. Такие люди, как Иван Осипович или моя мама, гордились тем, что служат княжескому роду, а я почему-то придерживался иного взгляда. Видимо, воспитывали меня плохо.

Завтра предстояло хоронить отца, а послезавтра я собирался связаться с Марией и узнать, что известно о нападавших, а заодно дать понять, что не против служить в ГСБ.

От мыслей отвлек стук каблуков за спиной. Я обернулся и увидел ту саму девушку, которая вчера донимала меня расспросами.

– Надо же, какие люди! – воскликнула она. – Неожиданная встреча. Чего тут делаешь?

– Смотрю на воду, – ответил я, – а ты что тут делаешь? Застолье уже закончилось?

Девушка подошла и, облокотившись на перила, взглянула вниз, как будто желая узнать, что я там увидел интересного.

– Да так, – сказала она. – Захотелось подышать свежим воздухом. Мне от этих застолий становится плохо. А похороны вообще – скука смертная. Но такова моя судьба: торжественные мероприятия, званые ужины и прочая хренатень. И ведь никуда не денешься!

Только теперь я заметил, что собеседница была немного пьяна.

– Ты из Борецких? – спросил я.

– Ну да. Кстати, мы так и не познакомились. Вероника Борецкая. А та, тощая за рулём вчера – это моя сестра, Олька.

– Очень приятно. Артём, – представился я.

– Ты охранник или дружинник или… кем тут работаешь?

– Сам пока не знаю, кто я.

– Это как? Ты же служишь Востряковым, да?

– Да… Нет, не совсем. Всё сложно, в общем.

– Да неужели? – Вероника повернулась ко мне и стала пожирать меня взглядом. Её глаза были подведены тушью, от чего ресницы казались просто длиннющими. – Интересно. Расскажи.

– А ты любопытная… Долго рассказывать.

– Куда-то торопишься?

– Нет, – помотал я задумчиво головой. – Некуда мне больше торопиться.

– Ну тогда… – Вероника оглянулась по сторонам, – может, пройдёмся? Проведи мне экскурсию. Я же у вас в гостях, как-никак. Там у вас пристань? Хочу туда.

Я пожал плечами, и мы медленно побрели в сторону пристани.

– Ну так что у тебя за история? – спросила Вероника.

– Да я и сам толком не понимаю, что происходит, – ответил я. – После ранения у меня открылись каналы, и теперь род думает, куда меня пристроить.

– Интересно… У тебя что, каналы были закрыты? Но если они закрыты с рождения, как они могут открыться потом? А ты где воевал? Тебя ранили, да?

– Я воевал в Волыни. Я говорил вчера.

– Ах да, точно, вспомнила, – Вероника оскалила свои ровные белые зубы, от чего её лицо приобрело какое-то хищническое выражение.

– А насчёт каналов можешь не спрашивать – не знаю, – сказал я.

– Расскажи про войну. Ты в каких войсках служил? Ты убивал людей?

– Э, погоди, не так быстро, – рассмеялся я. – Ты вопросы задаёшь быстрее, чем я успеваю на них ответить. Я в пехоте служил – ничего особенного. Да и вообще, нет там ничего интересного. Как приехал, так и уехал. А всё, что видел – грязь, да окопы. Не было времени достопримечательности рассматривать.

– А сколько ты человек застрелил?

– Не видел. Скорее всего, ни одного.

– В смысле? А чем ты там занимался?

– Чем? Да окопы рыл, ящики таскал, мешки. В лужах спал в блиндаже… От обстрелов прятался. Как и все, в общем-то. Чем ещё на войне занимаются?

– А интересное что-нибудь было?

– Да нет, интересного не было. Было грязно и сыро, вши были, антисанитария. У парня из нашего взвода прыщ на ноге вскочил, он его расчешешь, а через три дня нога загнила, его – в госпиталь отправили. А как-то раз нам несколько ящиков испорченной тушёнки привезли, тоже было весело… Тебе всё ещё интересно?

– Да, очень! Не, я серьёзно. Что было-то?

Я вздохнул. Вероника была ужасно назойливой девушкой.

– Догадайся… Может, о чём-нибудь другом поговорим? – я посмотрел на неё с надеждой.

– Ладно, так и быть. Какие у тебя открыты каналы?

– Все.

– Все?

– Да, все четыре.

– Апупеть! Я ещё не встречала людей, у которых открыты все четыре канала.

– Теперь встретила.

– А что ты умеешь делать? Слышала, те, кто владеет природной энергией, могут поджигать вещи на расстоянии и превращать воду в лёд. Это правда? Ты так умеешь?

– Да ничего не умею. У меня каналы открылись только два месяца назад. Я ещё ничему не научился.

– Жаль. Ну когда научишься, скажешь. Я хочу посмотреть.

Этот безапеляционный тон меня рассмешил.

– Я что-то смешное сказала? – Вероника недовольно покосилась на меня.

– Не-не, ничего такого. Конечно, покажу. Как прикажете.

– Вот это другой разговор.

Мы почти добрались до пристани. На улице совсем стемнело, и озеро превратилось в чёрную равнину, что раскинулась до самого горизонта. Только у берега в воде поблёскивали блики от фонарей.

– У меня идея, – заявила Вероника. – Хочу покататься на катере. Прокатишь?

– А я не умею им управлять.

– Зато я умею, мне папа показывал, как рулить.

– Прекрасно. Но у меня нет ключей.

– А у кого есть?

– Да без понятия. Я тут недавно, и мало что знаю. И вообще, мне кажется, не стоит ничего трогать без разрешения хозяев.

– Что ты такой скучный? А, ладно, не хочешь, как хочешь. Пошли обратно. Эх, если бы не похороны, я бы точно покаталась. Сегодня такая погода хорошая – а я весь день на похоронах торчу. В следующие выходные дождь обещали. Блин, обидно так.

«Да вообще, не жизнь, а сплошные страдания», – подумал я скептически. Нет, всё-таки эти знатные отпрыски с жиру бесятся, пока другие умирают…

– А ты чем занимаешься? – решил спросить я.

– В лицее учусь, чем же ещё? Через месяц – экзамены, а потом – академия. Только родители пока не решили, в какую меня отправить: в новгородскую или в московскую. Московская престижнее, но дед о москвичах плохо отзывался. Значит, наверное, в нашу отдадут. А я бы хотела в Москву. Там больше разных интересных мест и от родителей подальше. А ты здесь живёшь, в поместье? – Вероника снова перехватила инициативу в свои руки.

– Да, в доме для слуг, – я указал в направлении, где за деревьями пряталось здание.

– А девушка у тебя есть?

Этот вопрос показался неожиданным. Я даже не сразу ответил.

– Пока нет… Точнее, была, но мы расстались ещё до армии.

– Она тебя бросила, потому что в армию пошёл?

– Нет, там другое. Характерами не сошлись.

– Бывает. А как ты в армии оказался? В нашей семье детей слуг и дружинников не отправляют в солдаты.

– В нашей – тоже, но, видимо, я – особенный.

– И чем же?

Я пожал плечами:

– Сам бы хотел знать.

– Прохладно что-то, – Вероника поёжилась, и вопросительно посмотрела на меня. Я снял пиджак и накинул ей на плечи.

– Так-то лучше, – она улыбнулась. – А ты вообще чем-нибудь увлекаешься? Музыку слушаешь? Какие у тебя любимые группы?

Мы пообщались немного по поводу музыки. Вероника слушала в основном иранских и частично индийских популярных исполнителей, но я подобным не интересовался, и имена, которые она называла, мне ни о чём не говорили. А то, что слушал я, ей тоже было незнакомо.

За болтовнёй не заметили, как дошли до парка и углубились в чащу. Мощёная плиткой дорожка закончилась, началась грунтовая тропа.

– Далеко мы забрели, – сказал я. – Тебя семья ещё не ищет?

– Нужно будет, позвонят, – небрежно бросила Вероника. – А у нас почти так же, только дорожки все мощёные. А там что, беседка?

Мы пошли туда. Но до беседки так и не добрались. Вероника то ли подвернула каблук, то ли сделал вид. Я еле успел подхватить её за талию. На несколько секунд мы застыли в таком положении. Наши глаза встретились.

– И долго мы так будем стоять? – спросила она.

– Э… прости, – я попытался отдёрнуть руку, но Вероника схватила мою ладонь, не позволив это сделать, а потом прижалась ко мне всем телом. Я понял, что она хочет, и коснулся своими губами её губ. В следующий миг язык её оказался в моём рту.

Я ощущал ужасное возбуждение, и Вероника не могла не чувствовать это… своим животом. Но лишь сильнее прижималась ко мне.

– Я хочу, – сказала она, прекратив, наконец, поцелуй.

– Прямо здесь?

– Да! Тут нет камер? – она огляделась.

Ближайшая камера оказалась рядом фонарном столбе.

– Там, кажется, нет, – указал я вглубь парка.

– Пошли! – Вероника потащила меня за руку прямиком через лес.

Когда оказались среди деревьев, она снова прильнула ко мне, и мы опять начали целоваться. Я прижал Веронику к дереву и обеими руками схватил за задницу, обтянутую эластичной тканью платья. Мои пальцы впивались в её мягкое тело, и мне казалось, что я кончу прямо сейчас.

– Так, погоди, – Вероника остановила меня, – надо как-то тут устроиться… Давай здесь.

Сюда почти не проникал свет фонарей, мы находились в кромешной тьме. Вероника постелила под деревом мой пиджак и уселась на него, я – рядом. Обхватил девушку за талию, и наш долгий поцелуй продолжился. Повалил её на землю.

– Чёрт, тут ветка, – Вероника вытащила ветку и отбросила в сторону. – Куда ваши садовники смотрят?

– Давай, лучше сюда в сторону.

– Да, так лучше. Только причёску мне не помни.

Я принялся целовать Веронике шею, а рукой стал задирать её платье. Вероника изо всех сил помогала мне и стягивала с себя трусы. Затем я стал расстёгивать свои брюки.

Вероника взяла мой член и направила, куда надо. Она была там вся влажная, и я легко вошёл.

– Нормально?

– Ага, порядок… Не, погоди. Тут корни какие-то что ли?

– Так лучше? – я передвинул её в сторону.

– Ага, всё, не отвлекай, продолжай.

Она обхватила меня ногами. А я одной рукой облокотился на землю, второй продолжал мять девушке задницу, не прекращая двигаться.

Ногти Вероники впились мне в шею, она закрыла глаза и приоткрыла ротик. Наши лица почти соприкасались, и в нос мне бил запах дорогих духов. Вероника извивалась подо мной и стонала всё громче и громче.

– Тихо ты. Услышат, – сказал я.

– И что? – прошептала она.

– С ума сошла? Тут дома рядом. Мало ли кто ходит? – я огляделся, но кажется, было тихо.

– Хорошо, не останавливайся только…

Чтобы Вероника гарантированно не издавала никаких звуков, я снова засосал её. Она закусила мою губу, видимо, на пике страсти. Я чуть не вскрикнул от боли.

– Что творишь? Не кусайся.

Вероника не ответила. На её смарте замигала лампочка – кто-то звонил, но девушка даже внимания не обратила.

– Ты всё? – спросила она, тяжело дыша, когда мы остановились.

– Ага, а ты? – я тоже запыхался.

– Да. Подожди, не вытаскивай. Надо вытереть чем-то.

– Травой? – я стал нащупывать растительность рядом.

– Ничего другого нет?

– Носовой платок есть и галстук, но их не дам, извини.

– Блин. Ладно, давай травой.

Освободившись, наконец, из объятий Вероники, я лёг рядом на спину, застёгивая штаны. Напряжение спало, стало легко и хорошо на душе. Теперь я хотя бы мог осмыслить произошедшее, а то всё случилось так быстро, что я даже подумать ни о чём не успел. По всей видимости, я сейчас трахнул внучку великого князя. Это нормально вообще? Надеюсь, да. Главное, чтоб никто ничего не узнал.

– У меня так ещё никогда не было, – Вероника, опершись на мою грудь обеими локтями, и смотрела на меня с довольным видом, её растрепавшиеся волосы касались моего лица. – Только неудобно пипец. Надо повторить в нормальных условиях.

Я отстранил девушку, поднялся и сел, отряхнулся, поправил сместившуюся гарнитуру:

– Да уж, я бы тоже не отказался повторить.

Я снова огляделся по сторонам и прислушался.

– Ты должен меня сводить куда-нибудь. Пошли вместе на концерт в следующие выходные? – спросила Вероника.

– Прости, денег нет. Я только из больницы выписался, – улыбнулся я.

– Прикалываешься что ли? Нашёл проблему. Я хочу, чтобы ты меня куда-нибудь сводил. Ясно?

Я ответить не успел. На смарт-браслете Вероники вновь замигала лампочка.

– Ну кто, блин, звонит-то? – проворчала Вероника и вызвала экран. – Они уже домой, что ли, собрались? – она ткнула кнопку. – Да. Чего звонишь, Оль?.. Я где? Да так, гуляю, а вы – всё?.. Ладно, сейчас иду. Подожди немного, – она завершила звонок. – Чёрт, они уже уезжают. Мы далеко? – Вероника вскочила, поправляя платье и причёску. – Отряхни мне спину.

Я накинул пиджак, и мы выбрались на освещённую дорожку. Я принялся отряхивать её платье.

– Надеюсь, не заметят, вся испачкалась, – Вероника стала оттирать какой-то пятно. – Эй, ты там отряхиваешь или что? Хватит меня по попе шлёпать. Давай быстрее.

– Отряхиваю я, погоди ты. Ты вся в земле. А у меня грязный пиджак, глянь?

– Сойдёт, – Вероника небрежно смахнула мне что-то со спины. – У тебя такой пиджак, что без разницы. На распродаже купил что ли? Всё, пошли. Только быстро. Меня ждут.

Мы расстались возле особняка, обменявшись напоследок телефонами. Вероника взяла с меня обещание, что буду ей звонить. Хотя, сказать по правде, я этого делать не собирался. Может быть, в других обстоятельствах я бы и не против был бы с ней пообщаться, но не сейчас. Я не знал, какими делами предстоит заниматься в ближайшие дни и выдастся ли свободное время. Да и вряд ли из нас получится пара: слишком разные у нас положения в обществе. Она и сама меня забудет через два дня. Ну а если нет… Будем смотреть по обстоятельствам.

Я отправился домой. В столовой свет не горел: все уже разошлись. Первый этаж погрузился в сумрак, хоть час был и не самый поздний. Наверное, просто дома мало кто был – все торчали в особняке, прибирались после гостей.

Я подходил к крыльцу, как вдруг понял, что из окна в меня кто-то целится. Я не видел, кто там, но знал, что противник притаился за этими стенами и вот-вот начнёт стрелять. Я стоял прямо на линии огня. Хлопок, выстрелы. В нос ударил запах пороха и дыма. Трассеры резали воздух, парни вокруг падали в грязь и кричали, а я смотрел в эти проклятые чёрные окна, ощущая полную беззащитность. Паника овладела мной. Я был один против всех их – тех, кто скрывался внутри.

– Эй, Тёма, всё в порядке? – окликнул меня один из компании дружинников, которые только что вышли из дома, хлопнув дверью. Меня отпустило.

– Да-да… – растерянно пробормотал я, – всё нормально.

Я вздохнул с облегчением. Опасность мне не угрожала. Просто дурацкие воспоминания.

Первым делом я поднялся на третий этаж, постучался в нашу квартиру. Мне не открыли. Дверь оказалась заперта. Мама, скорее всего, ещё была занята, а Ира… Ира должна уже быть дома. Где она? Спит? Я забеспокоился. Вызвал экран и набрал её номер. Гудки быстро оборвались. Странно.

Я вышел на улицу. Душу грызли нехорошие предчувствия. Куда могла пропасть сестра, я понятия не имел, но у меня было стойкое чувство, что случилось недоброе. Вспомнились вчерашние слова Алексея: «если мне что-то нужно, я это получаю».

«Вот же гадство! Не уследил, – корил я себя. – И куда пошёл, баран? Как будто не знаешь, что этот мудень тут рядом ошивается».

Бродя в поисках Иры, я снова оказался на набережной. На полукруглом выступе, где какой-то час назад мы болтали с Вероникой, заметил две человеческие фигуры. Когда подошёл ближе, различил их: это были Алексей и Ира. Быстрым шагом я направился к ним.