Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Расскажите лучше, Артём Эдуардович, чем планируете заниматься? – перехватила инициативу Софья Павловна, когда мы расселись за столом. – Уже решили, куда поступать?

– В московскую академию, – сказал я, – а со специальностью ещё не определился. Пока занимаюсь тренировками, а ближе к делу посмотрим. Скорее всего – на управление персоналом, как и оба мои брата.

– В московскую академию целитесь? Похвально. Только смотрите, не останьтесь там, – улыбнулась княгиня.

– Моя семья – тут, – ответил я.

Максимилиан попытался вставить слово, но Софья Павловна больше не собиралась отпускать вожжи, и погнала беседу туда, куда хотела сама. Она решила, что меня надо познакомить со всеми и принялась рассказывать о своих детях.

Сын их оказался «вторым» и обладал очень слабой энергетикой, он в этом году тоже собирался поступать в институт. Младшая дочь занималась музыкой и изобразительными искусствами, что довольно необычно для отпрысков знатных семей, старшая уже вышла замуж (тут её не было), а вот средняя, Ксения, как оказалось, пока даже ни с кем не помолвлена. Сейчас она училась предпоследний год на факультете государственного управления. Помимо учёбы Ксения усиленно занималась боевыми искусствами. Она была способнее многих своих ровесников, обладала большим энергетическим балансом в шестьсот пятьдесят единиц и, по словам мастеров, в будущем могла достичь третьего и даже второго ранга. Плюс ко всему Ксения вела собственный бизнес: в прошлом году она открыла салон красоты, а в этом – собиралась открыть ещё два. Уже сейчас девушка была частично независимой от семейного бюджета.

К счастью, рассказывать о себе мне больше не потребовалось, чему я был несказанно рад, а после ужина Максимилиан Эдуардович позвал меня на разговор с глазу на глаз. Мы устроились за стеклянным столом на закрытой веранде, обращённой во внутренний двор, где сейчас вовсю цвели вишни.

– Вот вы и познакомились с моей семьёй, – дружелюбно улыбнулся Максимилиан Сергеевич, устроившись в плетёном кресле напротив меня.

– Спасибо за гостеприимство, – ответил я. – У вас душевная атмосфера дома.

– Чем богаты, тем и рады. Ну что ж, Артём Эдуардович, перейдём к делу?

– Само собой. Каков же ваш ответ?

– Итак, вы желали приобрести двадцать процентов ННПЗ. Я, как один из владельцев компании, не имею ничего против того, чтобы вы или ваш род имел в ней долю. Но есть две проблемы. Первая – семейный совет. Мои родственники согласны пустить вас в предприятие, но не желают отдавать более десяти процентов. Вторая проблема – Борецкие, которые так же являются соучредителями. И вот с ними-то мы к согласию не пришли. Чтобы вам продать долю в компании, необходимо внести изменения в уставе. Борецкие категорически против этого. Простите, Артём Эдуардович, но я не смог убедить их в обратном.

– Плохо, – сказал я. – Но договориться нам как-то надо.

– У меня есть для вас предложение. Мы намереваемся основать предприятие по производству нефтегазодобывающего оборудования. В конце лета начнётся строительство первого завода. Разумеется, к строительству будет подключена ваша компания. На данный момент больше половины всей техники мы закупаем в Японии, Турции, Киеве и УСФ. Но с УСФ отношения сложные в последнее время, да и хотелось бы меньше зависеть от поставок извне. По плану двадцать пять процентов должны внести Борецкие, но я поговорил с остальными членами семейного совета, и мы решили, что вместо Борецких, которые и так имеют доли во многих предприятиях рода, предложить вам стать нашим партнёром.

Максимилиан Сергеевич рассказал о том, что будем производить, какую сумму необходимо внести и какая ожидается прибыль. Я обещал подумать над данным предложением. Сумма оказалась немалой, поскольку предприятие планировалось крупное, собрать её без помощи рода вряд ли получится, но я всё равно намеревался изыскать нужные средства.

– Ну а теперь второй вопрос, – сказал Максимилиан Сергеевич. – Подумал я вот о чём: мы могли бы устроить помолвку между вами и Ксения. Мы уже давно ищем подходящую партию, но… – он вздохнул, – увы, пока не попадается достойный жених. К тому же Ксения, как бы это сказать… довольно независимая девушка. Но уверен, вы с ней поладите. Да, ей уже двадцать лет – и это большой минус, согласен. К моменту, когда вы закончите академию, ей будет двадцать четыре. Но есть и один огромный плюс. Вы оба – сильные энергетики. Сила эта передастся вашим потомкам.

– И в чём подвох? – спросил я прямо. – В двадцать лет мало кто остаётся без помолвки.

– Да, это так. Ладно, буду с вами откровенен. Двоим претендентам моя дочь отказала. Не понравились, – развёл руками Максимилиан Сергеевич. – Дважды поставила меня в неловкое положение перед другими семьями. Но в этот раз будет иначе. Я с ней поговорил, она всё поняла.

– Спасибо за предложение, Максимилиан Сергеевич, – сказал я, – но есть проблема. До двадцати лет я решил не думать о помолвке. Слишком много дел, много неразрешённых вопросов, я и пока не свыкся со своим новым положением, так что простите, в скором времени ответ точно не дам. Самый ранний срок – осенью. А насчёт завода, отвечу, надеюсь, на этой неделе.

– Понимаю, – кивнул Максимилиан Сергеевич. – Понимаю, и буду ждать. Ну а пока вам с Ксенией, возможно, стоит познакомиться поближе? Поговорите, узнаете немного друг друга?

– Почему бы и нет? Поговорить – всегда можно.

Хитрый жук оказался этот Максимилиан. Решил мне сбагрить свою дочь, которая всем отказывает. Ну что ж, посмотрим, получится ли у нас что-нибудь. Так или иначе, есть запасной вариант в виде Вероники Борецкой. Ну или с псковичами можно договориться.

Но я склонялся к родству с Белозёрскими. В голове моей зрели планы, касающиеся нашего дальнейшего сотрудничества. С Борецкими же родниться не очень хотел. Женитьба на наследнице великого княжеского рода – честь и почёт, но как я понял, Борецкие запустили свои пальцы в бизнес всех новгородских семей, а я, наоборот, подумывал о том, как мне и роду, частью которого я теперь являлся, обрести больше независимости.

Вероника, несмотря на её необузданность, нравилась мне больше, чем Ксения. Ксения тоже была девушкой видной и привлекательной, вот только мне она показалась слишком холодной и напыщенной. Двадцать лет, а уже вся из себя деловая и гордая. Аж убийц наняла, чтобы зарвавшегося слугу проучить. Наверное, для аристократки – хорошие качества, но характерами мы вряд ли сойдёмся.

С Вероникой тоже было не всё понятно. Оклеветала ли она меня, или дед её так подставил? Надо бы выяснить.

В любом случае, в браке меньше всего имели значения личные симпатии – на первом месте всегда стоят выгода и отношения между семьями. Мне, как новоявленному аристократу, тоже предстояло учиться мыслить такими же категориями, но от своих прежних взглядов на жизнь отречься было сложно.

Ксения сидела в бело-зелёной гостиной.

– Как дела? – я плюхнулся на диван напротив. – Хорошая у тебя семья, дружная.

– Полагаю, отец с вами уже говорил о помолвке? – прямо спросила Ксения, не обращая внимания на мои реплики.

– Само собой. Может, на «ты»?

– Хорошо. А отец говорил, что мне пришлось отказать двум претендентам?

– Ага, рассказывал, как ты ставишь семью в неловкое положение. Но не волнуйся, я не обижусь. Я, знаешь ли, сам ещё думаю, соглашаться или нет.

Ксения смерила меня то ли недовольным и презрительным, то ли удивлённым взглядом.

– Но мы с твоим отцом – будущие партнёры, поэтому, нам всё же стоит попытаться наладить отношения. Как считаешь?

– Можно попробовать, – согласилась Ксения с демонстративным равнодушием.

Повисло молчание. Надо было о чём-то говорить, но я чувствовал напряжение между нами, и слова в голове рождались с трудом.

– Ты была там? Среди наёмников? – спросил я. – Было четыре мастера рун и один энергетик примерно твоих роста и комплекции.

Ксения опустила взгляд в пол:

– Да, была.

– Первые две встречи у нас не задались, – хмыкнул я.

– Я посчитала, что ты – слуга. Собственно, им ты тогда и был, поэтому не имел права вести себя так, как вёл в клубе. Я не считаю, что с моей стороны это – ошибка, – выпалила Ксения на одном дыхании.

– То есть нанимать убийц, чтобы кого-нибудь зарезать в тёмном углу для тебя – норма? И со многими из тех, кто смел тебе перечить, ты расправилась?

– Это имеет значение?

– Да, блин, имеет! Хотелось бы знать, с кем имею дело.

– Прежде до убийства не доходило.

– Что ж, хоть это радует… И лучше бы на эту дорожку тебе не становиться.

Опять пауза.

– Тебе нравится заниматься боевыми искусствами? – предпринял я новую попытку завести беседу.

– Это одно из тех дел, в котором я преуспеваю, – ответила Ксения и, помолчав, добавила. – Насколько я знаю, ты – тоже?

– До армии занимался рукопашным боем. Был лучшим в своих весовой и возрастной категориях.

– Что ж, значит, у нас есть что-то общее, – констатировала Ксения.

– Выходит так. Как обычно проводишь свободное время? В клубах тусуешься?

– Бываю в клубах, но редко. Особенно сейчас. Слишком много дел: приходится учиться, заниматься дополнительными тренировками и вести бизнес. Но иногда, разумеется, получается отвлечься от дел. А ты как проводишь свободное время?

– Раньше тоже по клубам шатался. А последние недели даже времени свободного нет. Полдня тренировки, потом обычно какие-нибудь дела.

– Понятно, – сказала Ксения и замолчала.

– Можем куда-нибудь сходим? – спросил я. – Честно говоря, плохо представляю, куда вести девушку благородного происхождения. Никогда с такими не встречался, – я улыбнулся. – Но готов выслушать предложения.

– Мне кажется, в этом нет ничего сложного. Для начала можно пойти в ресторан. Знаю один неплохой в «башне» на сороковом этаже. Только на неделе я занята. Раньше воскресенья не смогу никак.

– Тогда в воскресенье выкрои пару часиков вечером. Позвоню тебе где-нибудь в пятницу.

– Договорились, – согласилась Ксения, и мы обменялись номерами.

– Так значит, ты хочешь пойти на государственную службу? – спросил я. – Куда именно метишь? На какую должность?

– Княжеским и боярским детям проще всего начать карьеру в аппарате думы. Так что либо в думу, либо в министерство информации или МИД.

– На правительство будешь работать, значит? А почему не на семью?

– Я считаю, что новгородские семьи должны принимать больше участия в управлении государством.

– Согласен, а то москвичи все посты заняли. Надо и нам как-то пробиваться, да?

– Да, сейчас в правительственном аппарате преобладают представители центральных княжеств.

Ксения имела хорошую цель. Я же пока настолько широко не мыслил. В настоящий момент для меня приоритетом было устроиться в жизни и попытаться предотвратить ту угрозу, которая висела над родом Востряковых и надо мной, как частью этого рода, а заодно поквитаться за смерть отца.

Но зрела в моей голове и ещё одна мысль. То ли россказни дворецкого и старой княгини так на меня повлияли, то ли – осознание того, что если владею большой силой, значит, надо сделать что-то существенное, но в последнее время я стал задумывать о возможности в будущем возродить Ладожское княжество.

У меня не было конкретных планов или целей, я не собирался заниматься этим прямо сейчас и даже никому не говорил о своих мыслях. Но идея была и прорастала робким ростком в моём сознании. Если бы род Востряковых стал сильнее и богаче, мы могли бы объединиться с соседями и основать собственное княжество с центром в нашей вотчине – примерно так же, как в сорок третьем сделали псковичи. Возможно, получится подмять под себя новгородских великих князей и тогда новгородское княжество станет Ладожским, а великими князьями будут Востряковы.

Последнее выглядело не очень реалистично, и вряд ли было осуществимо, но как я понял, Востряковы все двести лет только и мечтали о том, как бы вернуть себе независимость от Новгорода.

Но пока передо мной стояли гораздо более скромные цели.

– Летом чем обычно занимаешься? На юга ездишь, как все? – спросил я.

– Туризм, сафари – по-разному, – ответила Ксения. – Мне больше нравится в горах, чем на море. Этим летом планирую записаться в спецотряд Союза.

– В армию? Зачем?

– После окончания академии планирую отправиться на год в горячую точку, мне нужна подготовка.

– Зачем? – у меня, наверное, от удивления глаза стали круглыми.

– Испытать в деле себя и свои способности.

– Понятно, – скривил я рот в скептической усмешке. – По-моему, нечего там делать. Не советую, в общем.

– Но ты ведь служил в армии.

– А я что, сам туда пошёл? Хрен бы два я попёрся в эту Волынь воевать.

Ксения приподняла бровь:

– Но тогда почему ты оказался в армии?

– Заставили.

– Отец сказал, что ты герой войны. Думала, ты пошёл добровольцем.

– Ага, млять, герой. Ползать пузом в грязи да смотреть, как твоих товарищей рвёт на куски – вот и весь героизм, – проворчал я.

Я не смотрел на Ксению, а глядел куда-то в угол. Меня ужасно триггерило. В тоне девушки чувствовалось презрение, а возможно, мне так показалось. Накатила злость. Злость на Ксению, которая так легко рассуждала об этих вещах, на правительство, которое посылало молодых парней вроде меня в жопу мира ради каких-то своих целей. Злился на генералов, которые затягивали войну и никак не могли взять этот чёртов Бельск, и которые в ответе за гибель и сломанные жизни сотен ребят.

– Тебе, наверное, кажется, в этом что-то забавное есть? – я посмотрел на Ксению, во взгляде которой теперь читалось недоумение. – Типа, как тигров пострелять на сафари, да? А вот и нихрена в этом нет забавного. Там только смерть и боль. Но если так хочется, езжай, сама увидишь… Ладно, – я вздохнул и поднялся с дивана. – Мне пора. Поздно уже.

Попрощавшись с хозяевами, я покинул дом. Кажется, с Ксенией у нас ничего не получится. Видимо, не судьба породниться с Белозёрскими, если они только не предложат мне в жёны ещё кого-нибудь.

Пока гостил у Белозёрских, мне три раза пытался дозвониться Лёха. Сев в машине, я набрал его. Судя по голосу, Лёха уже был навеселе. А звонил он, чтобы пригласить в клуб. Он что-то там праздновал с друзьями, и звал присоединиться. Я отказался. Настроение не то, да и дома куча дел: предстояло изучить весь пласт информации, которую накопала Ира.

На следующий день, едва у меня закончилась тренировка, позвонил Николай.

– Завтра во второй половине дня у меня опять встреча в городе, – сказал он. – Надо, чтобы ты поехал с дружиной.

– Так у меня тоже завтра вечером встреча, – ответил я. – Не получится.

– Что за встреча?

– А это важно?

– Отмени, мне нужно твоё сопровождение. Мы же договорились, помнишь?

– Что значит – отмени? – удивился я. – Я с человеком тоже договорился. Так дела не делаются. Извини, придётся в этот раз обойтись без меня.

– Так, ладно… зайди ко мне в кабинет, – сухо произнёс Николай после короткой паузы. – Поговорить надо.

Глава 20

Зайдя в кабинет, я взял стул и устроился напротив Николая, который сидел за столом и с кем-то разговаривал по смарту. Пришлось подождать минут пять.

– С кем у тебя завтра встреча? – спросил Николай, завершив звонок.

– Это личное дело, – ответил я.

Николай сцепил пальцы в замок на столе и пристально посмотрел мне в глаза:

– Пойми одну простую вещь: если снова заваришь кашу, расхлёбывать придётся нам – мне, дяде Гене, другим членам рода. А нам этого не очень хочется – и так проблем хватает. Ты – часть семьи. Нельзя делать всё, что взбредёт в голову.

– Я отдаю себе отчёт в своих действиях.

– А я не уверен. Дядя Гена просил тебя охранять меня на выездах? Просил. Так в чём проблема?

– В том, что у меня встреча, о которой я договорился раньше.

– Почему нельзя перенести?

– Потому же, почему и остальные встречи. Непорядочно.

Николай откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

– Да что за дела ты проворачиваешь у нас за спиной? – спросил он. – То с Белозёрскими какие-то планы строите, о которых я ничего не знаю, то тайные встречи… Мне, может, и было бы всё равно, если б твои действия не затрагивали наши отношения с другими родами, но в данном случае каждый твой или мой шаг имеют последствия для всех нас. Тебе недостаточно конфликта с Борецкими? Допустим, сейчас обошлось. Но в другой раз всё может сложиться иначе. И с Борецкими пока непонятно. Если мы примем их предложения, думаю, всё наладится. Но ты, кажется, против, так? И почему с Белозёрскими ведёшь разговоры ты, когда общаться с ними должен я? – Николай сделал паузу, но я отвечать не стал, и он продолжил. – Ты лезешь в вопросы, в которых пока ничего не смыслишь. Слишком самоуверенно и безрассудно с твоей стороны.

– Мои дела с Белозёрскими не касаются нашего рода, – ответил я, когда Николай закончил речь. – А завтра у меня встреча с Тимофеем Лядовым. Ничего секретного там нет. Он пригласил меня на ужин, будет уговаривать дать интервью. Он уже предлагал это в прошлый понедельник. Ты сам слышал.

– Опять этот Лядов, будь он не ладен. И что? Ты намерен согласиться?

– Посмотрим, – пожал я плечами.

– Не стоит этого делать. Вся эта антивоенная кампания – просто политический шаг со стороны тех, кто добивается отделения Новгорода от СРК. Они внушают людям, что Москва ведёт бессмысленную войну, тем самым настраивая население против центральной власти.

– Интересно… А разве Москва не ведёт бессмысленную войну?

– Просто не лезь в это дело. Ладно? Я не хочу, чтобы к нам однажды заявились парни из ГСБ с обвинениями в государственной измене. Не нужно нам этого. Я не лезу в политику, и ты не лезь. По-хорошему прошу, Артём. Давай будем осторожны.

В целом, я подозревал, что-то подобное, но Николаю было известно явно больше, чем он говорил, и мне казалось, я тоже должен знать, что происходит в княжестве, пусть и участвовать в этом не собирался.

– Значит, Лядовы состоят в каком-то заговоре? – спросил я. – Кто ещё хочет отделиться?

– Да пёс их знает… Я же сказал: не лезу в эти вопросы. Ну так что, будешь меня завтра сопровождать?

– Я не стану отменять встречу.

– Послушай…

– Нет, Коля, это ты послушай. Дела так не делаются. Нужно, чтобы я помог – предупреждай заранее. Интервью давать не собираюсь – успокойся, но поскольку я договорился с человеком, ужин переносить не стану. Иначе, какую репутацию я себе заработаю? Сам подумай, – я постучал пальцем по виску.

– Но мы тоже с тобой договорились.

– Я обещал, что съезжу с тобой, если будет время, а не работать твоим личным телохранителем и бросать дела по первому зову.

Николай недовольно поджал губы, но крыть ему было нечем.

– Что ж, придётся завтра взять с собой больше охраны, – произнёс он. – Но насчёт Лядова я тебя предупредил. Не связывайся. А с Белозёрскими что за дела? Ведёшь переговоры по поводу помолвки? Даже со мной не посоветуешься?

– Да не о чем советоваться. Непонятно пока ничего. Может, и с Вероникой придётся обвенчаться. Но у нас с Белозёрскими есть и другие дела. Они касаются меня лично и к бизнесу рода отношения не имеет. Ты мне лучше вот что скажи: когда наследство делить будем? Юристы разобрались?

– Не терпится? – хмыкнул Николай. – Скоро. Если всё будет хорошо, на следующей неделе в понедельник-вторник попробую всех собрать. Не переживай, не убежит от тебя наследство.

– Просто хотелось бы более чётко представлять состояние своих счетов и активов.

– Всем хотелось бы… – Николай пододвинул кресло ближе к столу и уткнулся в монитор, показывая, что разговор окончен. Но мне захотелось пообщаться о текущих событиях в стране, в частности о боевых действиях на западной границе.

– Как думаешь, – спросил я, – сколько будет продолжаться война в Волыни? Что можно сделать, чтобы остановить её?

Николая поморщил лоб:

– Не знаю. Тут одно из двух: либо выбить повстанцев, либо отдать Бельск и Вызну.

– На последнее власти не согласятся. Будут давить до конца.

– Всё зависит от ситуации в стране и от отношений с УСФ. Если Вельяминов решится развязать войну с сибиряками, будет не до Волыни.

– Я вот что думаю… Если бы князья отправили в Волынь свои дружины, насколько быстро можно было бы закончить войну?

– Новгородская дружина туда не поедет. Если только галицко-волынская. Но она и так участвуют в боевых действиях.

– Что-то не видел их там.

– Не удивительно. Дружина – это тебе не армия, тем более у галичан. Человек двести-триста, может, воюет.

– А почему из других княжеств не отправят? Какой смысл посылать умирать простых пацанов, когда есть обученные энергетики, которые разрулят ситуацию в два счёта?

– Дружина охраняет собственную землю и землю великого князя. За чужие владения воевать никто не станет.

– Дааа, – протянул я. – Видать, подыхать на чужбине – удел простонародья. Князья слишком гордые для этого.

– Ни один князь или боярин не пошлёт своих людей на убой без надобности. Если бы правительство потребовало этого, все князья сразу вышли бы из состава Союза.

– Я про то и говорю. Своими людьми дорожим. Пусть пушечным мясом другие будут, кто даже слово против не сможет сказать.

– От меня-то что хочешь? – спросил Николай. – К чему ведёшь это разговор?

– Просто подумал: что если собрать группу добровольцев? Наверняка такие найдутся? Или заплатить князьям, чтоб те отправили дружины. Это сильно упростило бы дело.

Обратно, что ли, хочешь? – насмешливо спросил Николай.

– Да ну на хрен! Просто размышляю.

– Так волнует, что там творится? Войны идут по всей земле. В Европе постоянные конфликты, я не говорю уже про какую-нибудь Африку. Нашёл, о чём думать.

– Я сам там был и всё видел. Говорят, туда опять отправили бригаду. Опять будет, как и весной. Жопа полная, в общем.

– Главное, чтоб у нас её не было.

* * *

Василий Степанович очнулся утром в больничной койке в просторной индивидуально палате. По словам врачей, перелом оказался сложный: сломаны грудина и почти все рёбра, сильно повреждено правое лёгкое, задето сердце. Обычный человек от таких травм, скорее всего, скончался бы на месте, но энергия, которая после завершения боя вновь начала циркулировать, не позволила жизни покинуть поломанное тело старика.

Теперь великий князь лежал весь в гипсе под обезболивающими и с дыхательной маской на лице и думал над произошедшим.

Вспоминая субботний поединок, Василий чувствовал боль, но боль не физическую, которую приглушали препараты, а душевную – боль поражения. Досада грызла великого князя. Ещё бы! Просчитался, не предусмотрел, что парень Востряковых окажется столь сильным, да и сам чуть не погиб. «Позор! – думал Василий Степанович. – Позор на мою седую голову. Проиграть битву какому-то мальчишке, юнцу, у которого молоко на губах не обсохло!» Что могло быть ужаснее для старого опытного воина?

А ужаснее могло быть лишь то, как теперь на него будут смотреть другие князья и бояре. Подумают ведь, что старый осёл совсем из ума выжил. Да и как бы ни прослыть клеветником в глазах всего честного народа.

Больше всего Василий Степанович жалел, что поддался эмоциям и вызвал Артёма на поединок. В ином случае можно было бы всё свалить на Веронику и, если понадобится, даже изгнать её из рода, чтобы ни у кого не осталось вопросов. Но теперь так просто не отделаться. Слухи расползутся, люди будут всякое говорить.

Но главный вопрос: как теперь достать пацана? Неужели убийц придётся нанимать? Нет, не годится. Если что-то случится с парнем, первым делом под подозрение попадёт Василий. Нельзя так запятнать себя. Но не позволять же Артёму и дальше ходить по земле новгородской? Он – бомба замедленного действия, которая однажды уничтожит княжество. И чтобы этого не произошло, Артёма следует устранить. Но пока Василий не знал, что делать. Один план провалился, надо придумывать новый.

За столом возле кровати сидел Тимофей Дуплов. Как только Василий пришёл в себя, сразу же связался с начальником тайного приказа, потребовал зайти и лично доложить, что произошло за последние дни. И худшие опасения подтвердились.

– Востряковы пригласили нас в гости, – сказал Дуплов. – Ростислав предложил Артёму Вострякову службу в нашей дружине и Веронику – в жёны.

– Вот же олух, – с тихой злобой в голосе пробормотал Василий Степанович сквозь дыхательную маску. – О чём думает? Голова на плечах есть? Хочет пацана в наш дом пустить? От него наоборот избавляться надо. Идиоты!

– Боюсь, сейчас невозможно от него избавиться, – произнёс Тимофей. – Я бы советовал повременить с его устранением. Хорошо бы действовать более скрытно.

– Вот и подумай на досуге на эту тему. Эх, жаль Володьки больше нет, он бы придумал какую-нибудь пакость. Видишь, Тимоша, что Артём этот натворил? – Василий Степанович с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на начальника тайного приказа. – Племянника моего сжил со свету и ещё двоих родственников. Уже сейчас от него – одни беды. А что потом будет?

– Ростислав считает, что парень должен служить нам, – сказал Тимофей.

– Я тоже хочу, чтобы он служил нам. Но он не наш, пойми. Он чужой человек и никогда не станет нашим, он всегда будет предан Востряковым. И что это Ростислав так бодро от моего имени начал вещать? Уж не похоронил ли он меня заранее?

– И мыслей не было, Василий Степанович. Так ведь Ростислав – ваш старший наследник. Ему полагается.

– А ты случаем не на его стороне будешь? – Василий прищурился.

– Вы же знаете, Василий Степанович, сторона моя одна – я служу роду.

– Молодей, молодец… – пробормотал Василий. – Думай, что делать нам теперь. Артёма надо убрать.

– Я займусь, – пообещал Дуплов.

Вскоре он ушёл, и Василий Степанович остался один.

Он вспомнил своего младшего брата и то, как избавился от него, когда тот отказался продать личную долю в авиакомпании – первое убийство, которое свершил Василий не на войне. Став великим князем, он пожелал перевести данное предприятие полностью под управление рода, выкупив долю отца, поделённую между наследниками. Остальные согласились, и только брат Андрей отказался. Более того, он не хотел работать на семью. Он намеревался уехать в Турцию и жить собственной жизнью, получая при этом дивиденды родовых акций. Пришлось от него избавиться. В тот раз проблему удалось решить быстро: Василий зарезал Андрея во время встречи в поместье с глазу на глаз. По официально версии смерть произошла от сердечного приступа, после чего поползли слухи, будто великий князь брата отравил. Вот только проблема в том, что с помощью яда сильного энергетика убить почти невозможно. Сильного энергетика вообще трудно убить даже специальными боеприпасами. И если такой рождается, он становится занозой в заднице почти для всех, кроме него самого.

Но теперь появилась и ещё одна проблема – Ростислав, старший сын. Слишком скоро тот свою линию начал гнуть. Значит, недоброе что-то затевает. Заговоры… Одни заговоры вокруг! «Ну ничего, – подумал Василий. – Вы у меня ещё попляшете. Я вас всех к ногтю прижму».

* * *

– Чувствую себя инвалидом каким-то, – Ира посмотрела на меня и улыбнулась. Я вёз её на кресле-каталке по коридору. Кажется, её хандра прошла, и меня это радовало.

– Тебе нельзя много двигаться, – ответил я. – Кажется, идти гулять – плохая идея.

– Хорошая! Я устала уже валяться в кровати. А на улице – солнечно. Хоть кто-то обо мне вспомнил. А то лежу тут, как брошенная кукла.

– Да ладно! Я постоянно захожу. И врачи – тоже.

Мы вышли на крыльцо, я скатил кресло по пандусу. На скамейке перед домом сидел Федя – один из домашних слуг, которых я знал с детства. Я кивнул ему. Федя кивнул в ответ и отправился в сторону особняка.

– Куда прикажете везти? – спросил я. – В сад или на набережную?

– Э… даже не знаю. На набережную спускаться трудно. Давай в сад, на террасу.

– Не вопрос.

Я повёз Иру в сад за гостевым домом. Здесь цвели разноцветные клумбы, между ними роли одиночные кустарники с острыми верхушками, а по периметру – деревья. Со стороны реки имелась длинная мощёная терраса, огороженная мраморной балюстрадой, с беседками в античном стиле и скульптурами. Сегодня немного потеплело, но всё же погода стояла нежаркая. На плечи Иры была накинута лёгкая курочка, а я был в пиджаке и джинсах.

– Я ещё кое-что нашла, – рассказывала Ира по дороге. – Учёные опасаются, что существа могут выйти за пределы серой зоны. Говорят, что приближаться к ним смертельно опасно. И никто не знает, как их уничтожать. Материя, из которой они состоят, не изучена.

– Я тоже читал. А ты, смотрю, конкретно подсела на это дело, – заметил я. – Учёбой-то занимаешься?

– Конечно. Просто это же очень интересно. Не понимаю, почему от людей всё скрывают? Кстати, в институтские базы у меня не получилось пролезть. Там один отдел есть, он так защищён, что я всю голову сломала, но ничего не поняла. Отстой полный, в общем. Думаю, этот отдел как раз и занимается изучением серых зон.

– А ты не нашла, кто отделом им заведует? Я всё-таки хочу поболтать со знающими людьми.

– Может, не надо? – Ира обернулась ко мне.

– Не вертись, – сказал я. – Нельзя тебе пока резких движений делать. Нет другого выхода. Рыться в теневой сети большого смысла нет. Те, кто там пишет, сами ничего не знают. Есть только один способ получить актуальную и достоверную информацию – обратиться к специалистам. Я видел существ. Может, быть это заинтересует учёных.

– Видел?! – Ира опять повернулась ко мне.

Да. У меня было видение. Из него-то я и узнал про существ. А теперь я должен узнать, почему у меня возникают такие видения. Может, они что-то значат? Не думаю, что мне грозит опасность. Пусть мы – малый княжеский род, но всё-таки не абы кто. Без веского основания на меня не наедут. И может, хватит о делах? Давай сегодня о чём-нибудь другом поговорим.

– Ну хорошо. Давай о другом.

Я подкатил кресло к балюстраде. Отсюда открывался отличный вид на озеро, прибрежную полосу и пристань с яхтой и катерами.

– Помнишь, как мы в детстве катались на катере? – спросил я. – Эх, давно это было.

– Да уж, давно, – Ира мечтательно посмотрела вдаль, где небо подёрнулось сизой поволокой, – нас тогда дядя Миша катал с остальными детьми. Тогда же ещё дед Востряковых… в смысле, твой дед жив был.

– Ага. Все господа, наоборот, летом разъезжались по своим курортам, а мы тут развлекались. Хорошее время было.

– Да, хорошее, – Ира улыбнулась, вспоминая наше времяпрепровождение в усадьбе.

– Хочешь тоже съездить на море?

– Наверное. Как-то не задумывалась об этом.

– Съездим. Как только разделаюсь с делами.

– Меня тоже возьмёшь?

– А как же? Тебя в первую очередь.

– Было бы интересно, – Ира попыталась встать с кресла, я помог ей. Она подошла к балюстраде. – Но здесь тоже красиво.

Я облокотился на широкий мраморный поручень:

– А на яхте же мы не катали, да? Надо как-нибудь исправить упущение.

На небе клубилась серая вата облаков. Временами солнце пробивалось сквозь них и бликами отражалось в озёрной глади, что будоражилась от тревожных порывов ветра, которые шумел в листьях деревьев и задувал под пиджак, заставляя ёжиться от холода.