Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Не, погоди, дядя Гена, – воспротивился я. – А что не так-то? Что с того, что внучка князя? К ней подходить запрещено? Карается законом?

– Так он подумал, что ты слуга, – догадался Николай, – вот и бесится. Вообще он – странный дед, если честно.

– Но я-то теперь – не слуга. Он ошибся, – сказал я. – И из-за этого пострадала моя сестра… точнее, сводная сестра. Но не суть.

– А это неважно, – объяснил Геннадий. – Василий Степанович – великий князь, и нам придётся с этим считаться. А принимая во внимание то, в каком мы оказались положении, и что защита Борецких нам может понадобиться в любой момент – тем более. Ты, Тёма, конечно, герой, морды бить умеешь, но лучше успокойся. Ты побил дружинников, они побили девчонку. И пусть на этом всё закончится. Слава Богу, если на этом всё закончится!

– Дядя Гена прав, – встал на его сторону Николай. – Не лезь, Артём. Только хуже сделаешь. И так проблем хватает.

– А что, если потребовать наказать их? – предложил я. – Вдруг дружинники Борецкого самоуправством занялись? Обратиться официально, потребовать принести извинения, выплатить компенсацию.

– Нет, Артём, – покачал головой Геннадий, – мы не будем этого делать. Ирина поправится, и всё забудется. Сейчас есть дела поважнее.

– Так говоришь, потому что она – никто? – я посмотрел Геннадию в глаза. – А если бы она была членом рода? Вы бы так просто это оставили?

– Она – не член рода, – строго ответил Геннадий, выдержав мой взгляд, – и даже титул дружинницы пока не получила.

Я вздохнул, но возражать не стал. «Нет уж, – думаю, – пусть для вас – никто, но не для меня. И я так просто это не оставлю».

С одной стороны я хорошо понимал Геннадий. В такой ситуации, в которой мы находились, портить отношения с великим князем – шаг самоубийственный. Когда против нас – такие могущественные враги, друзья должны быть не менее могущественными. А с другой стороны, я не мог смириться с произошедшим. Борецкие были неправы, они учинили произвол, в итоге пострадал невинный человек. Их надо призвать к ответу.

Вот только как? Я пока не знал. Понял одно: Востряковы в этом деле мне – не союзники.

* * *

Василий Степанович нажал кнопу мыши, и на экране появилось лицо племянника. Когда-то давно Владимиру попал в голову осколок, и теперь череп в области левой скулы и надбровной дуги был немного деформирован, а вместо левого глаза стоял протез, который смотрел постоянно в одну точку, что придавало племяннику несколько зловещее выражение лица.

– Добрый вечер, Василий Степанович, – поздоровался Владимир.

– Добрый, Володь, добрый, – ответил великий князь. – Ну как дела, рассказывай.

– Проблема улажена, как вы и просили. Парень получил урок.

– Проблем не возникло?

– Были небольшие проблемы. Двое наших попали в больницу, но я всё уладил.

– Вот так, значит. И где сейчас этот Артём? Жив хоть?

– Он жив. Мы к его сестре наведались. Он получил предупреждение. Надеюсь, это его вразумит. А если нет – у него и другие родственники в Новгороде имеются.

– Хм, – Василий Степанович недовольно свёл брови. – То есть, парень вам начистил рожи, а вы пошли и отлупили его сестру. Я правильно понимаю?

– Э… Вы же сами сказали, попугать. Я сделал всё, как вы просили.

– Хм. Что ж, ладно. А как так получилось, что двое твоих людей оказались в больнице? Сколько ты послал человек?

– Четверых, Василий Степанович.

– Четверых. И все – рунные мастера?

– Трое – мастера, один – энергетик.

– И двое в больнице?

– Именно, Василий Степанович.

– Ну так что ж ты больше-то людей не послал?

– А зачем рисковать-то? Можно же всё проще сделать. На родню надави – кого хочешь, вразумишь. Я, Василий Степанович, знаю, о чём говорю. Будьте спокойны.

– Ладно, Володь. Это действуй, как знаешь. Но мне всё равно этот пацан из головы не вылезает. Кажется, правду Тимофей сказал, что Артём – скорее всего, изгнанный сын Эдуарда Вострякова. Говорят, энергия у парня открылась совсем недавно. В клубе каком-то, говорят, избил нескольких боярских сынков, теперь наших дружинников мутузит. А Востряковы ему новые документы делают, свою фамилию хотят дать. Не нравится мне это, – великий князь потёр подбородок.

– Какие будут указания, Василий Степанович?

– А? По поводу чего?

– Ну, с Артёмом что делать-то? Если надо, я побольше людей пошлю. Десять-пятнадцать дружинников с ним справятся. Если надо, отделаем, а если надо и… того.

– Не, погоди, пока не надо… того. Подумать надо. Говоришь, пятнадцать человек справятся?

– Если будут с боевыми преобразователями – и десять сдюжат.

– Я тебя понял, Володь. Пока отбой. Если что-то изменится, сообщу.

– До свидания, Василий Степанович.

Великий князь попрощался с племянником и закончил сеанс видеосвязи. Откинулся в своё массивное кожаное кресло с высокой спинкой и задумался.

* * *

Облокотившись на блестящие железные перила, я стоял и смотрел сквозь толстое оргстекло, наблюдая за потоком машин внизу на перекрёстке. Через дорогу от меня высилось стеклянное здание «Великой Руси» – управляющей компании рода Борецких.

Вчера с Оболенской встретиться так и не получилось. То Ира оказалась в больнице, то Геннадий вызвал по срочному делу, так что встречу пришлось перенести на сегодня. И теперь я стоял в парке на крыше пятиэтажного торгового комплекса и ждал. Оболенская опаздывала. С назначенного времени прошло уже пять минут.

Я повернулся спиной к перилам и стал осматривать парк, прилегающий к огромному жилому дому, что возвышался над торговыми этажами. Народу было много. Люди гуляли по мощёным дорожкам среди кустов и вокруг фонтана: кто-то – с колясками или с детьми, кто-то – в одиночку или парами. Вечерело, погода стояла тёплая, и люди проводили время на свежем воздухе. Внизу, за стеклянной изгородью, царили шум и гам на запруженных машинами и пешеходами улицах, но сюда звуки доносились вполсилы благодаря толстому звукоизолирующему стеклу.

Пожилой мужчина поднялся с ближайшей лавочки, и я занял его место. Всё тело болело после сегодняшней тренировки. Фёдор Фёдорович с первого дня дал мне серьёзную нагрузку, сравнимую разве что с нагрузкой в тренировочном лагере, вот только вместо марш-бросков и преодоления полос препятствий от меня требовалось выполнение различных форм, сопровождаемое суровыми окриками за малейшую неточность. Собственно, эти формы и способствовали развитию контроля над внутренней силой, поэтому точность имела первоочередное значение.

Одновременно приходилось работать и с мыслями, сосредотачивая энергию в различных точках тела. Азы я знал ещё по школе рукопашного боя, но в полной мере данную науку постигал только сейчас. Такая пытка мне теперь предстояла каждый день по несколько часов кряду. Но не сказать, что я был этим огорчён.

Наконец, я заметил Оболенскую. Она направлялась ко мне от фонтана. Сегодня Мария была одета в брючный чёрный костюм, а на глазах – как и прошлый раз, солнцезащитные очки-интерфейс.

– Здравствуй, Артём, – Оболенская присела рядом на скамейку. – Как поживаешь?

– Да как тебе сказать-то? Вроде неплохо, но и не так, чтобы слишком хорошо, – ответил я. – Проблемы некоторые нарисовались.

– Что-то удалось выяснить?

– Да. Ты была права. За убийством стоят Голицыны. Семья меня приблизила к себе, теперь я – телохранитель Николая, и кое-что мне довелось услышать. В общем, действительно была встреча Голицыных и Эдуарда незадолго до убийства. Он отказался продавать «НовАрму», а вчера у них ещё раз состоялась встреча. Вот только Николай вопреки воле совета снова пошёл в отказ и завод не продал. Такие дела.

– Любопытно.

– Востряковы опасаются, что Голицыны теперь ещё кого-нибудь убьют. Николай считает, что грохнут его. Поэтому просил… в смысле, приказал его охранять на выездах.

– Спасибо за сведения. Будем знать, куда копать. Так ты намерен и дальше служить Востряковым?

– Я пока не решил. Мне непросто сделать выбор. Мои родители всю жизнь служили Востряковым, но, сказать по правде, меня не всё там устраивает. Поэтому думаю.

– Думай, – кивнула Мария. – Есть ещё информация?

– Нет. А у тебя? Что удалось выяснить по поводу нападавших? Ты обещала рассказать.

– Да всё просто. Убитые тобой парни состояли на службе в ЧВК «Русское воинство».

Я поморщил лоб, напрягая память.

– Кто такое? – спросил я, поняв, что название мне ни о чём не говорит. – Никогда прежде не слышал.

– Частная армия, созданная родом Борецких для особых случаев – что-то вроде альтернативы дружине, только во главе угла – не верность роду, а деньги. Ну и работу выполняют разную. Наёмники, одним словом. Обычные наёмники. Берутся за всё: за крупные заказы в горячих точках, за мелкие. Не брезгуют практически ничем.

– Даже за убийства?

– Как видишь.

– Значит, меня Борецкие хотели убить?

– Да не обязательно. Нанимателем мог быть, кто угодно.

– И никаких зацепок?

– Ну почему же? Ты ведь знаешь Белозёрских? Сталкивался, кажется, да?

– Да, было дело, – улыбнулся я, вспомнив рыжеволосую девицу в клубе.

– В пятницу на лицевой счёт «Русского воинства» поступил денежный перевод от Ксении Белозёрской. Если нужно, могу скинуть скан на почту, убедишься сам. Вот только сложно сказать, какой заказ она сделала. Судя по сумме, мелкий.

– Вот оно как, значит? Любопытно. А её можно за это привлечь к ответственности?

– Доказательства лишь косвенные, но гипотетически дело раскрутить можно, если задаться целью. Собираешься с ними судиться?

– Пока не знаю.

Вопрос был сложный. С одной стороны, такое нельзя оставлять без ответа, а с другой – какие меры предпринять? Действовать через суд или потребовать сатисфакции лично? Эх, а ведь, по словам Николая, Белозёрские – наши давние партнёры. А теперь можем с ними поссориться.

Я решил не торопиться и подождать встречи, которую собрался организовать Геннадий с представителями «обиженных» родов. Наверное, в данном случае лучше всего было поговорить с представителем рода Белозёрских с глазу на глаз и потребовать объяснений и, возможно, какую-нибудь компенсацию.

– Слушай, мне бы ещё надо кое-что узнать, – сказал я. – Поможешь?

– Попробуем. Отчего же нет?

– Вчера во второй половине дня в подъезд моего дома зашли несколько человек – дружинники великого князя Борецкого. Они вломились в мою квартиру и избили сестру, да так, что та оказалась в больнице.

– Да ты и Борецким уже успел насолить? – удивилась Мария.

– Скорее, они мне. Так вот, я бы хотел знать, кто это был. Установить их личности. Такое возможно?

– Можно попробовать. Но и у тебя я кое-что попрошу. Согласен?

– Смотря что.

– Только предупреждаю заранее: дело серьёзный, касается государственной безопасности, так что если не готов лезть в эти дебри, откажись сразу. К тому же тебе может не понравиться то, что ты узнаешь о людях, которым служили твои родители.

И тут я крепко задумался. С одной стороны, в такие дебри действительно лезть не хотелось. Слишком скользкий путь. А с другой, если теперь я – один из Востряковых, я должен знать, какие подковёрные игры ведёт род и в каких грязных делах замешан, раз даже ГСБ этим заинтересовались. В конце концов, если я не захочу рассказывать то, что узнаю, я просто не совру, что ничего не выяснил. Фактически я ничем не рисковал.

– Ну? берёшься? – спросила Мария, устав ждать ответа.

– Берусь, – кивнул я. – Что нужно узнать?

Глава 12

– Тогда слушай внимательно и вникай, – сказала Мария. – Ходят слухи, будто несколько князей из северных и западных земель желают отделиться от СРК. Хочу знать, что думают по этому поводу Востряковы и каковы планы у нового главы семейства. Поддерживает ли он данную инициативу или, наоборот, выступают против. Ты сказал, что при тебе иногда обсуждают семейные дела, так? Вот и попробуй выяснить.

– Так вот, значит, зачем ты здесь, – догадался я. – Хочешь раскрыть заговор? А убийство князя Вострякова – всего лишь предлог.

– Кажется, теперь ты знаешь слишком много, – Мария улыбнулась.

– И тебе придётся меня убить? – добавил я.

– Надеюсь, до этого дело не дойдёт, – произнесла Мария, всё так же загадочно улыбаясь, но сквозь непроницаемые чёрные очки я не мог разглядеть выражение её глаз. Но как известно, в шутке могла таиться доля правды.

– Считаешь, что Востряковы замешаны в политическом заговоре?

– Имеются некоторые подозрения. Насколько известно, в заговоре замешаны представители разных семейств.

– Кого-то конкретно подозреваете?

– Извини, но детали следствия я не могу раскрыть. Выясни, что прошу, с остальным мы разберёмся сами.

– Почему ты мне доверяешь такие вопросы? – спросил я. – Я же могу рассказать Востяковым о том, что за ними следит ГСБ? Не боишься?

– Нет, не боюсь.

Ответ показался слишком многозначительным. Интересно, что это значило? У ГСБ есть другие информаторы, а я – для подстраховки? Или меня проверяют этим заданием? А может быть, это надо воспринимать, как угрозу? Оставалось только гадать. Оболенская явно не собиралась раскрывать передо мной все карты.

– Возьмёшься? – спросила она.

– Я постараюсь что-нибудь выяснить, а с вас – личности налётчиков, – напомнил я.

– Только есть один нюанс. Твоих слов будет недостаточно, нужно что-то более весомое: аудио или видеозапись. Постарайся, пожалуйста, записать всё, что услышишь. Это важно.

– Эх, чёрт, лишний геморой.

– Сам же согласился. Не поленись, включи диктофон.

Я решил не затягивать с этим делом. Николай вряд ли будет скрывать от меня свои политические взгляды и отношение к центральной власти. Поэтому я намеревался спросить его прямо, и в то же время постараться сделать это не слишком навязчиво.

Вот только за следующие два дня так и не выдалось удобного случая.

По вечерам я созванивался с Ирой. В пятницу же снова съездил навестил её. По моей просьбе её перевезли в клинику Востряковых, и теперь Ира лежала там, в чистой индивидуально палате. Наконец мы могли пообщаться с ней с глазу на глаз. Вот только говорили мы мало, и никаких серьёзных тем не затрагивали. А когда я пытался расспросить её про налётчиков, она просто замыкалась в себе.

Я беспокоился за состояние Иры, но не столько за физическое, сколько за психическое и эмоциональное. После нападения она сильно изменилась. Ира никогда не была замкнутой и неразговорчивой, а теперь – слова не вытянешь. А в глаза – постоянная тоска. Я очень хотел понять, что у неё творится на душе, но Ира не делилась переживаниями.

Ещё и с Костей мы из-за неё поссорились. В четверг вечером Костя зашёл ко мне и принялся упрекать в легкомыслии, из-за которого, якобы, пострадала Ира. Он что-то слышал про мой конфликт с дружинниками Борецких и решил, что во всём виноват я. Меня разозлили его претензии, и мы поругались. В итоге Костя ушёл злой, как собака, а я даже заснуть не мог, и в этот вечер опять накатили беспричинная тревога, особенно когда я выходил в коридор, полный дверей.

Основное же время в эти дни я занимался тренировками. Они состояли из двух блоков. Первый – под руководством мастера Фёдора Фёдоровича, второй – нашего дворецкого, Ивана Осиповича, который внезапно оказался ещё и мастером природной энергии. Силовых нагрузок он не давал, а все занятия были посвящены дыхательным упражнениям, упражнениям на контроль своего разума и выполнению некоторых форм. По словам Ивана Осиповича для успешного овладения бета-энергией, требовалось войти в изменённое состояние сознания. А этому надо долго учиться, если, конечно, не прибегать к помощи различных препаратов.

В субботу, мы с Иваном Осиповичем, как обычно, отправились в лесопарк на территории усадьбы, и я снова провёл два часа под открытым небом, даже несмотря на небольшой дождик. Благо мой спортивный костюм быстро высох.

– А что даёт эта энергия природы? – спросил я, когда мы закончили занятия. – Покажите, наконец, что умеете? А то уже два дня завтраками кормите.

– Ну что ж, Артём, коли интересно, смотри, – проговорил Иван Осипович. – Видишь то поваленное дерево?

– Ну допустим.

Иван Осипович замер, и секунд пятнадцать стоял, не пошевелив ни одной мышцей, а затем вытянул руку в сторону поваленного дерева и обрёл сосредоточенный, даже немного напряжённый вид.

Вскоре на стволе поваленного дерева заплясали языки пламени. Огонь возник сам по себе, даже несмотря на то, что кора отсырела во время дождя, и разгорался всё сильнее и сильнее. В конце концов, дерево запылало так, словно его облили бензином. Оно обугливалось и превращалось в пепел буквально у меня на глазах. Огонь мог в любой момент перекинуться на траву и соседнюю растительность, но этого не произошло: погас он так же быстро, как и разгорелся.

– Неплохо, – оценил я. – Я в легендах слышал о чём-то подобном. Своими глазами никогда не видел.

– Легенды о многом могут поведать, – важно проговорил Иван Осипович. – В них мудрость веков заключена, не относись к ним снисходительно. Ты прав, именно легенды донесли до нас сказания о волхвах-воинах, которые жили когда-то на земле этой и умели управлять силами природы. Вот только сила их была значительно больше, нежели моя. Многократно больше. Моя сила – жалкие капли по сравнению с той, которой владели древние. Былое величие осталось в прошлом. Или нет? – он вопросительно посмотрел на меня.

– А почём мне знать? Что вы имеете ввиду?

– А ты сам как думаешь? Я всю жизнь ждал этого момента. Ждал ученика, которому передам свои знания. И вот, дождался. Ты – достойный ученик, и добиться сможешь гораздо большего, чем старый слуга, – суровое лицо дворецкого на секунду осветилось тёплой улыбкой.

– То есть, вы на полном серьёзе полагаете, будто я смогу овладеть теми же способностями, что и древние волхвы из сказок?

– Пошли, нам домой пора, Артём. По дороге расскажу.

Мы побрели по узкой тропинке в направлении дома. Находились мы далеко от особняка, в самой дальней и глухой части усадьбы, так что топать предстояло минут двадцать.

– Ты не знаешь истории, Артём, – сказал Иван Осипович, который шёл впереди.

– В школе проходили, но я действительно помню мало, – признался я.

– Я сейчас говорю не про общую историю или историю СРК. Я говорю об истории твоего рода.

– Её-то я как раз знаю. Тарасовы начали служить Востряковым пять поколений назад. Не сказать, что богатая история.

– Я говорю про историю рода Востряковых, – дворецкий обернулся ко мне, наблюдая за моей реакцией.

– Вы уже знаете? – удивился я. – Вам рассказали?

– Ты, кажется, забыл, что я в доме этом служил ещё при твоём деде. Я должен обо всех всё знать… и молчать, пока не придёт время. И время пришло скинуть покров тайны – твоя семья так решила. А значит, тебе пришло время узнать про свой род.

Мы вышли на тропу пошире и зашагали рядом друг с другом, Иван Осипович стал рассказывать историю Востряковых.

– Князья Востряковы ведут родословие от некогда могучих ладожских великих князей, а те, в свою очередь, как гласят легенды – от древних волхвов, которые правили севером с незапамятных времён. Многие сотни лет ладожские князья держали в своих руках территории от скандинавского полуострова, где они граничили с землями ярлов, до Вятки. А потом род начал слабеть и постепенно лишились былого могущества, а около двухсот лет назад и вовсе был подчинён великим князьям новгородским и утратил независимость. Сейчас Востряковы – всего лишь одна из малых княжеских семей, но существует легенда, поверье, пророчество – называй, как хочешь – что однажды в роду снова начнут появляться сильные воины и тогда род возвысится и вернёт былую славу и могущество.

– И вы считаете, что я – один из тех сильных воинов, которые должны появиться?

– Не только я так считаю. В день, когда ты был ранен, твоей бабушке, Анне Васильевне, приснился сон: якобы ясный сокол ринулся с небес на землю и разметал орды врагов. Когда она узнала о том, что ты вернулся и в тебе открылась необычайная сила, сразу поняла, что за сон ей снился. Кстати, она очень хочет с тобой поговорить. Похоже, что-то важное сообщить желать. Да ты и сам видишь, какой силой наделила тебя Вселенная. Однажды ты превзойдёшь и меня, и других твоих учителей. Но для этого надо много и усердно тренироваться, – перешёл на свой любимый менторский тон Иван Осипович. – Так что отнесись, пожалуйста, ответственно к своим занятиям.

Николай сидел на просторной веранде со стороны озера и работал за портативным компьютером. Я заметил его, когда мы с дворецким подходили к особняку, и решил, что сейчас весьма удобный момент, чтобы расспросить Николая о семейных делах.

Когда Иван Осипович скрылся в доме, я включил смарт, который выключал на время тренировок. Хотел заранее включить ещё и диктофон, чтобы записывать разговор с Николаем, но обнаружил четыре пропущенные вызова. Все они исходили с одного номера – с номера Вероники.

Я не думал, что она будет мне звонить, особенно после недавних событий. И всё же она настойчиво пыталась мне дозвониться. Зачем? Нет, выяснять желания не было. Я хорошо помнил, во что вылилось наше с ней общение. Если у неё родственники настолько поехавшие, и если из-за этого могут пострадать близкие мне люди, то ни фиг. На всякий случай я заблокировал номер.

А потом, как и хотел, включил диктофон и направился к Николаю, который, не подозревая о моих коварных замыслах, сидел за компьютером и работал, попивая кофе.

– Сильно занят? – я подошёл и сел напротив. – Поговорить хотел: бизнес, про родовые предприятия.

Николай посмотрел на меня с некоторым удивлением, потом – на наручные часы.

– Могу уделить полчасика, – он выключил голограмму экрана. – Что конкретно интересует?

– Я тут подумал: если я теперь – член семьи, то наверное должен знать, чем наш род занимается и какие держит предприятия.

– Ну что-то ты уже знаешь… – Николай подумал. – Долго рассказывать. Я попрошу секретаря ввести тебя в курс дела.

– Ну а если в общих словах?

– Ну если в общих, тогда ладно, – согласился Николай.

И он начал мне объяснять, как устроен родовой бизнес.

Предприятий, которые принадлежали не отдельным членам семьи, а всему роду и которые входили в холдинг «Север», оказалось около десятка. Самыми крупными из них считались оружейное предприятие «НовАрма», горнодобывающая компания «СеверРуда», ювелирный завод «СеверЗолото», строительная фирма «Новгородец-25» и лесозаготовительное предприятие. Так же имелась сеть отелей на побережье Чёрного моря. А почти двадцать лет назад совместно с псковским родом Островских Востряковы начали развивать компанию по производству электроники. Сейчас в Индии строился третий завод. Сеть универсамов «Великий» тоже, как оказалось, принадлежала Востряковым, как и сеть частных клиник, одну из которых я уже успел посетить. В Ладоге имелись меховая фабрика, металлургический комбинат и множество недвижимости. Помимо всего прочего род держал доли в различных компаниях из СРК, УСФ, а так же за рубежом, в основном на востоке.

Но этими предприятиями владел род целиком в лице семейного совета. Члены рода не могли распоряжаться данным имуществом. Они могли лишь получать дивиденды в соответствии с имеющейся у них долей. Продавать активы рода можно было только другим членам рода, в ином случае требовалось разрешение всё того же совета.

Поскольку род был многочисленный, даже глава семейства не обладал существенной долей. Наш отец держал всего восемь процентов акций компании «Север». А теперь и этот пакет предстояло раздробить. Пятьдесят пять процентов отходили Николаю, как старшему наследнику, сорок – делилось между младшими детьми и старшей женой (в нашем случае, только между детьми), а оставшиеся пять – между «вторыми» жёнами и их отпрысками.

Таково было законодательство СРК: оно не позволяло оставлять кого-либо из детей без наследства. С точки зрения наследников – хорошо. С точки зрения родового бизнеса – так себе решение. Из-за этого все предприятия были обречены на бесконечное дробление и переходы долей к другим семьям. Некоторые соглашались продавать или обмениваться долями для сохранения целостности предприятий, но если кто-то пойдёт в отказ, ему невозможно было воспрепятствовать на законных основаниях.

Агрохолдинг являлся отдельной организацией, куда были включены все вотчинные земли и сельскохозяйственные предприятия. Но он являлся убыточным предприятием, а не продавали его лишь потому что род не хотел терять вотчину. Для князей вотчина являлась чуть ли не священной, и на тех, кто продавал её, смотрели с осуждением.

Кроме коллективного имущества имелось ещё и личное. Эдуарду Вострякову принадлежали загородный особняк, в котором мы сейчас находились, особняк и квартира в Новгороде, поместье в Ладоге. Он владел сетью ресторанов и напополам с родом – транспортной компанией, имел солидный пакет акций в горнодобывающей компании, принадлежащей княжеской семье из Смоленска, долю в машиностроительном заводе «СтарМаш», принадлежащем князьям Залесским и доставшемся ему от покойной супруги, а так же долю в «НовАрма» и «Новгородце». Были и другие активы, помельче, в том числе ценные бумаги в нескольких компаниях Псковского, Смоленского и Черниговского княжества, а так же Турции, Ирана и Хорезма. Теперь всё это предстояло разделить между наследниками.

От такого обилия информации у меня пар повалил из ушей.

– А что насчёт политики? – перешёл я к главному вопросу, который меня интересовал. – Мы поддерживаем канцлера? Как относимся к нынешней власти?

– Да всем по-разному, – проговорил Николай. – Поддерживаем мы, разумеется, своих – то есть, Борецких. Борецкие всегда выдвигают свою кандидатуру, но я не помню уже, когда кто-то из них становился канцлером.

– Пятьдесят лет назад. Мы в школе проходили, – усмехнулся я, вспомнив уроки по истории СРК.

– Ну да, когда-то тогда. А в последнее время москвичи рулят. И что-то мне подсказывает, что Вельяминов будет сидеть и третий и четвёртый срок, а потом Голицыны своих поставят. Нашим теперь не скоро дадут порулить, что печально.

– Наверное, Голицыны не посмели бы лезть сюда, если б канцлер был из Новгорода, – предположил я.

– Верно, а теперь нам приходится отбиваться от московских. И неизвестно, чем это закончится… Но как бы далеко ни зашло, мы своё не отдадим, – дополнил Николай.

– То есть, мы Москву не поддерживаем?

– Это, знаешь ли, скользкая тема. С одной стороны, Москва никому не нравится, с другой – если какие-то серьёзные разногласия между нами начнутся – Союзу конец. А Союз многие хотят сохранить.

– А есть те, кто не хочет?

– Конечно, есть. Слышал, будто существует какой-то сговор с целью образовать новый союз и послать Москву к чёртовой матери. Но я подробностей не знаю и вообще в политику пока лезть не намерен.

– А если всё-таки будет разрыв? Мы – с кем останемся?

– Ну а как ты думаешь? Конечно, с великим князем. Да и вообще, поговори лучше с дядей Геной. Он больше в таких вопросах шарит. А у меня работы много, так что извини.

Николай снова вызвал экран, а я выключил диктофон. Нужная информация была у меня в руках. Осталось только вырезать нужный кусок. Ничего конкретного, с одной стороны, но этого должно хватить, чтобы Мария предоставила сведения о налётчиках. Вот только когда я завершил запись, в душу закрались сомнения: а стоит ли наши семейные разговоры передавать ГСБ? Кто знает, как их используют? Что, если из-за моих действий пострадают Николай, Геннадий, другие члены рода? Что если проблемы начнутся? Моя совесть будет чище, если запись к Оболенской не попадёт. Но тогда придётся устанавливать личность налётчиков иными способами, без помощи Марии. И у меня имелись кое-какие идеи на этот счёт.

– А где, кстати, дядя Гена? – спросил я. – Что-то я давно не встречал его.

– А он на Чёрное море поехал. Там проблемы возникли. Один отель сгорел. Теперь остальные комиссии проверяют.

– Опять козни конкурентов?

– Не исключено, – вздохнул Николай. – Сейчас может быть, что угодно. Лев погиб, шакалы налетели.

– Голицыны?

– Нет. Там у нас другие дрязги. Не спрашивай. Сам мало знаю.

Я поднялся с кресла.

– Ах, да, – вспомнил Николай. – Не забудь: завтра званый ужин. Объявим тебя, наконец, всем. А паспорт и княжеская грамота будут готовы в понедельник. Как там Ира, кстати, поживает?

– Идёт на поправку, – ответил я.

– Хорошо. Часто ты к ней ездишь, смотрю. В среду, вчера ездил…

– Ну так сестра вообще-то… хоть и сводная.

– И с Лёхой у вас опять в воскресенье чуть до драки не дошло. Он сказал, что с Ириной общался, а ты стал угрожать ему.

– И что?

– Да так… Просто рассудил: раз уж ты о ней так печёшься, может быть, подумаешь, с кем её помолвить?

– В смысле? Какой помолвить? Ей вообще-то учиться надо, – недовольно произнёс я.

– Этот так, на будущее. В принципе, помолвить и заранее можно.

– Да что вы к ней все прицепились? Может, оставишь её в покое, пусть сама решает свою судьбу?

– Ладно, не бери в голову, – усмехнулся Николай, увидев мой напряжённый вид. – Тебе, кстати, тоже надо подумать о подходящей партии. По-хорошему, это отец должен делать, но отца – нет, придётся нам с тобой самим решать. А то ты ведь один остался свободный.

– И что предлагаешь? – я снова сел в кресло и облокотился на стол. – Есть кто на примете? Или как это вообще у вас делается?

– Да очень просто. Договариваемся с другим родом. Если мы не против и они не против, тогда – помолвка, а спустя год-другой, ну или как получится – свадьба.

– И с кем мы можем договориться?

– Вариантов – масса. Главное, чтобы у вас было равное положение в обществе. Лучше всего заключить брак с представительницей княжеского рода, но можно – и боярского, если род сильный и приданое хорошее. Желательно укреплять отношения с теми родами, с которыми мы уже дружим. Но можно объединиться с кем-то ещё. Тут надо продумывать стратегию. Моя жена, например – княжна Островская. Востряковы с Островскими – партнёры. Из псковских князей мы сотрудничаем с Репиными и Шаховыми. А если хочешь жену из местных, то либо Залесские, либо Белозёрские.

– Белозёрские?

– Ну да. Тебе же дядя говорил, мы с ними партнёры? У нас договоры. Они нам нефть и газ гонят по малой стоимости, а мы им строим объекты. Ах да, твоё знакомство с Белозёрскими началось не лучшим образом, – оскалился Николай. – Ну ничего, не переживай. Они на нас обиды не держать.

«Ага, только убить пытались. А так, не держат обиды, конечно!» – подумал я. Николай не знал, что Белозёрские наняли боевиков, чтобы покромсать меня в капусту, но я и не собирался пока говорить ему. Вначале сам побеседую с Белозёрскими, посмотрю, как отреагируют.

– А с ними никакого предприятия совместного не держите? – спросил я.

– Пока нет. Есть, конечно, проект в планах. Отец считал, что нам тоже нужно развивать нефтегазовую отрасль. Начать хотя бы с доли в ННПЗ. Но пока всё заглохло. Не знаю, может быть, когда всё уляжется, возобновим переговоры. Я, по крайней мере, надеюсь это сделать, а ещё я хотел бы…