Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Мы сидели в просторном кабинете на чёрных диванах, поставленных вокруг журнального столика. Уголок этот был отгорожен деревянной складной ширмой, убранство помещения отдавало стариной. Меня привезли в усадьбу на берегу озера – место, которое являлось практически моим вторым домом. Я жил тут до семи лет, пока не пошёл в школу, а потом иногда приезжал на выходные или каникулы. Вот только в особняке я никогда не был. Родители жили в отдельном здании, предназначенном для слуг, которое располагалось возле парка. А теперь пригласили в господский дом.

Рядом со мной сидел Геннадий Михайлович, а напротив – Николай Востряков, старший сын Эдуарда Михайловича. Внешне Николай походил на брата: ростом они были примерно одинаковы, черты лица тоже схожи. Вот только Николай виски не брил и чёлку не отращивал, а носил короткую стрижку, длинные узкие бакенбарды и эспаньолку, придающую ему весьма респектабельный вид.

Странно, что в следственный изолятор за мной приехали лично брат покойного князя, а не какой-нибудь дружинник. И зачем за меня внесли залог? Зачем я им понадобился? Возможно, дело в моей силе. Если уж ГСБ ей заинтересовалась, то роду, которому служит моя семья, грех не полюбопытствовать. А это значит – опять расспросы, и опять придётся говорить, что я ничего не знаю. Наверное, ещё и за инцидент в баре мне устроят головомойку. Но хоть не тюрьма и не полиция – и то ладно. Впрочем, Геннадий Михайлович, казалось, был настроен благодушно.

– Ну вот, Артём, наконец, ты здесь, – сказал он. – Полагаю, догадываешься, почему? Нас интересует, что произошло в среду вечером в клубе «Белая ночь». Ты всё-таки сын уважаемого дружинника, и мы должны лично во всём разобраться, прежде чем дело дойдёт до суда. Расскажешь, как всё было?

Я рассказал. И про то, как мне позвонила сестра с мольбой о помощи, и про то, как я проник в клуб через чёрный ход, и про то, как Алексей не пожелал отпускать Иру, а в итоге я набил лицо ему и за компанию – шестерым боярским отпрыскам, вступившимся за Алексея.

– Алексей говорит иначе, – сообщил Николай, который был настроен не столь дружелюбно, как Геннадий Михайлович. – Он утверждает, что Ирина согласилась поехать с ним, а ты вломился в клуб и насильно поволок её домой, сказав, что её, якобы, ждут родители. Он врёт?

– Да, ваше сиятельство, – произнёс я. – Он врёт. Вы Ирину спрашивали? Где она?

– Здесь в поместье. Слушай, Артём, тут мы задаём вопросы.

– Тогда я ещё раз скажу: Алексей запугал её и повёз в клуб против воли. Неизвестно, чтобы они там с ней сделали, если бы я не вмешался. Не верите – спросите её.

– Но если она не хотела, зачем поехала? Он насильно её затащил в машину?

Мне сейчас хотелось сказать: «Ты что, идиот?». Но сдержался. Моё положение и так было шатким.

– Вы понимаете, что девушка испугалась? – спросил я, пристально глядя Николаю в глаза. – Она тайком позвонила мне из клуба и сказала, что её не отпускают.

– Ладно, оставим споры, – вмешался Геннадий Михайлович. – Это сейчас не имеет значения.

На столе лежал портативник. Геннадий Михайлович вызвал голографический экран и включил видео с камеры наблюдения, заснявшей нашу драку.

– Ловко ты их, – с усмешкой произнёс Геннадий Михайлович. – А ведь все эти ребята – энергетики седьмого, восьмого рангов. Признаться, я не поверил, что это возможно, пока сам не увидел. Когда стало известно о твоей необычайно быстрой регенерации, мы заподозрили, что ты обладаешь большими задатками. Этот драка лишь ещё раз подтвердила это. Твой потенциал велик, его следует развивать.

Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, как будто ожидая ответной реплики, но я молчал и ждал.

– Только вот вопрос: что делать с ребятами, которых ты отмутузил? – спросил Геннадий Михайлович. – Это дети важных людей, отпрыски боярских и княжеских родов. Этот, – он указал на здорового малого в белом костюме, которого я вырубил первым, – старший сын боярина Лядова. Это, – палец Геннадия Михайловича ткнул в парнишку в полосатой рубахе, – внук боярина Кускова, с которым мы сотрудничаем. А эти двое – братья Мясновы. Дед их – глава монетного приказа, там же служит и отец. Выходцы из простонародья в третьем поколении, у которых внезапно открылись энергетические каналы. Им покровительствует сам великий князь. А вот эта рыжая бестия, – он указал на девушку, которую я избил последней, – княжна Ксения Белозёрская – средняя дочь Мстислава Григорьевича Белозёрского. Белозёрские – наши соседи и давние партнёры, они держат нефтегазовую отрасль. Девчонка, кстати, удалая. Двадцать лет и уже – шестой ранг, очень способная. Но ты справился даже с ней – удивительно. Так вот, Артём, как думаешь, легко ли нам будет уладить проблемы со всеми этими людьми?

Я промолчал. Нелегко – и ежу понятно. Но судя по тону, Геннадий на моей стороне. Не слышал я в его голосе угрозы.

– Проблему ты создал семье, Артём, – Геннадий Михайлович выключил компьютер. – Сам ты, понятное дело, это всё не разгребёшь. Придётся роду браться. Белозёрские требуют извинений, а боярские роды подали в суд. И они попытаются выбить для тебя самый большой срок, какой только возможен. Заседание назначено на среду, двадцать шестого мая. Хотели раньше, но я выпросил отсрочку. Судя по видео, ты действовал в рамках самозащиты, так что шансы есть. Но вот на чью сторону встанет суд – вопрос, если учесть, какие связи у Мясновых.

– Не могу знать, – ответил я. Подумал, у Востряковых тоже связей полно, так что шансы примерно равны. Хотя, конечно, если на стороне обвинителей великий князь, то скорее всего, мои дела плохи. Вся надежда тогда только на общесоюзный суд.

– Ладно, Артём, придумаем что-нибудь. Главное, чтобы в это непростое время держаться вместе. Мы все потеряли близких людей. Ты потерял отца, Николай – тоже, я – брата. Но это не повод опускать руки. Тот, кто сделал это, своё ещё получит. Мы позаботимся. Полагаю, ты хочешь этого не меньше нашего.

– Да, я бы хотел, чтобы преступники понесли наказание. Вы знаете, кто это сделал?

– Пока точно неизвестно, но скоро мы это выясним. Ну так что, ты с нами?

Можно подумать, у меня есть выбор. Отец служил Востряковым, мать служит Востряковым, брат служит. Видимо, и мне на роду написано. Ну хоть не требуют вернуться в армию.

– Что от меня требуется? – Спросил я.

– Сферу твоей ответственности мы обсудим позже. Вначале я должен посмотреть, на что ты способен, потом ещё раз съездим в больницу, возьмём у тебя кровь на анализ – обычная процедура, ничего особенного.

«Опять», – я подавил тяжёлый вздох. Пока в больнице лежал, меня задолбали с анализами. Но сейчас это – не самое ужасное из того, что меня могло ждать.

– Хорошо, ваше сиятельство, как вам будет угодно, – произнёс я без особого энтузиазма.

– Завтра займёмся, – сказал Геннадий Михайлович. – Пока поживёшь в доме слуг, потом посмотрим. И да, тебе придётся помириться с Алексеем.

Геннадий Михайлович набрал номер младшего Вострякова. Тот тоже находился в особняке и минут через десять явился в кабинет.

– А он что тут делает? – нахмурился Алексей, обнаружив меня сидящим на диване.

Во мне поднялась буря негодования, когда я увидел этого франта, который чуть не совратил мою сестру.

– Да ты проходи, присаживайся, – кивнул Геннадий Михайлович Алексею на место напротив.

Алексей сел и недовольно уставился на меня, а я – исподлобья на него.

– В общем, парни, миритесь, – объявил Геннадий Михайлович.

– Чего, дядь Ген? Мириться? С ним? – возмутился Алексей.

– Да, да с ним. Давайте пожмите друг другу руки и чтобы я больше никакой вражды между вами не видел. Вам понятно?

– Ты знаешь, что он сделал? – Алексей возмущённо указал на меня рукой. – Этот хрен вломился в клуб и начал избивать всех подряд. И вы так это оставите?

– Не ври! – взорвался я. – Ты насильно потащил туда мою сестру, ты…

– Хватит! – рявкнул Геннадий Михайлович и, выдержав паузу, продолжил прежним миролюбивым тоном. – Считайте, был дружеский поединок. Помутузили друг друга – и довольно. Никто не пострадал, так ведь? Так. Тогда в чём проблема, молодые люди? – он посмотрел на меня, потом – на Алексея. Алексей под взглядом дяди потупился, хоть выражение лица его было по-прежнему недовольным. – Миритесь.

– Я тоже считаю, что вам надо помириться, – произнёс Николай. – Для семьи это важно, Лёх. Не будем накалять обстановку. А по поводу того инцидента мы с тобой отдельно поговорим.

Алексей посмотрел с сомнением на брата.

– Ладно, – пожал он плечами.

Согласился он явно без особого удовольствия. Да и мне с этим идиотом мириться не хотелось, но Геннадий Михайлович был прав: если никто не пострадал, то и повода злиться друг на друга нет, тем более под одной крышей предстоит жить.

– Если он снова попытается совратить мою сестру… – начал я.

– Не попытается, – ответил Геннадий Михайлович и повернулся к Алексею. – Так ведь?

– Да нужна она, – буркнул Алексей. – Девок мало что ли?

Мы поднялись и пожали друг другу руки.

Меня разместили в доме слуг. Он располагался возле большого парка, тянущегося вдоль берега озера. Рядом кучковались гаражи и все хозяйственные постройки. Здание имело три этажа. На первом находилось что-то вроде общежития с одиночными комнатушками. Оно делилось на два половины: мужскую и женскую. Второй и третий этаж занимали полноценные квартиры для семей. Мои родители жили на третьем этаже. Не сказать, что я ощущал себя здесь, как дома (слишком давно я приезжал сюда последний раз), но хотя бы обстановка была знакомой.

Мне выделили пустующую комнатушку на первом этаже в мужской половине. Помещение оказалось просторное, мебели – по минимуму. Вещей у меня, правда, с собой не было, даже смарта. Я подумал, что завтра хорошо бы съездить домой и забрать всё необходимое. Надеялся, отпустят.

А пока, воспользовавшись свободной минутой, я поднялся на третий этаж, чтобы навестить маму и узнать, как у неё дела. Ира и мой старший брат Костя были уже у неё. Когда я вошёл в квартиру, пахло едой. Оказалось, семья ужинала.

– Ну ты, Тёма, и учудил, – встретил меня Костя, выходя вместе со всеми в прихожую. – Скажи спасибо, что Геннадий Михайлович и Николай Эдуардович залог внесли, а то так бы и сидеть тебе за решёткой. А если и адвоката хорошего оплатят, так век за них Богу молиться должны будем.

– Я тоже рад тебя видеть, Костян, – сказал я. – А чего за них молиться? Князья, как известно, к боженьке без стука заходят, не то, что мы.

– Ну ты это, не богухульствуй. Уважение имей, – осадил меня брат.

Я только хмыкнул в ответ. Не сказать, что я был сильно благодарен Востряковым. За решётку ведь я попал из-за мудака Лёхи, который решил, что любая девка, особенно если это дочь слуг, должна давать ему без разговоров. Да и отец погиб, по большому счёту, только потому что оказался рядом с князем в неподходящий момент, погиб из-за разборок аристократов, к коим не имел никакого отношения. А то, что меня освободили – так ничего удивительного. Не появись у меня особой силы, даже не почесались бы. Не знаю почему, но в отличие от большинства своих родственников, я никогда не питал особого почтения к князьям, хотя казалось бы, воспитывался в тех же традициях, что и остальные.

Я обнял маму, поинтересовался самочувствием. Она несколько осунулась за эти дни, под глазами появились круги, но мама была не из тех, кто выставлял эмоции напоказ. Жизнь в поместье и служение научили всё держать в себе.

– В порядке, Тёма, в порядке, – произнесла она с лёгкой улыбкой. – Твой отец погиб достойной смертью, защищая князя. Мы должны годиться им. И должны быть благодарны, что род вызволил тебя. Не знаю, откуда у тебя такая сила, главное, чтоб ты распорядился ей достойно и глупостей больше не наделал. Ну ладно, довольно болтовни. Что стоим-то? Давайте за стол, ужин стынет.

* * *

– В общем, Лёх, – сказала Николай брату, когда они остановились в коридоре возле окна, – не приставай ни к пацану, ни к сестре его, понял? У нас и так проблем полно. Неизвестно, что нас вообще ждёт. Только раздоров в поместье не хватало.

Алексей стоял, сунув руки в карманы, и слушал с показным пренебрежением.

– А он что, тут будет жить? – спросил он.

– Где надо, там и будет. Что за вопросы?

Алексей театрально пожал плечами:

– Да нужны они мне. Как будто заняться больше нечем.

Но Николай видел, что брат придуривается. Его ребячество и вредность сейчас раздражали Николая, как никогда ранее. Николай чувствовал на себя огромную ответственность, которая свалилась на него без предупреждения вместе со смертью отца, а для Лёхи словно ничего и не поменялось. Он явно не осознавал всей серьёзности ситуации.

– Хватит юродствовать. Ты меня понял? – проговорил Николай с заметным раздражением.

– Да понял, понял, – буркнул Лёха. – Не трону я их, блин. Что ты за этого слугу так заступаешься?

– Поймёшь скоро, – сказал Николай и вернулся в кабинет.

В это время Геннадий сидел на диване и пересматривал запись с камеры видеонаблюдения, которая запечатлела, как Артём раскидывает боярских детей, словно тряпичные куклы. Николай сел рядом:

– Неплохо дерётся.

– Техника у него так себе, – небрежно ответил дядя. – Оттачивать и оттачивать. Завтра хочу устроить с ним тренировочный бой, посмотрю, на что парень способен. С шестым рангом он справился, а вот с третьим…

– Когда ему скажем-то?

Геннадий остановил видео и выключил экран:

– Вот как будут готовы результаты ДНК-теста, так и скажем. В понедельник, скорее всего.

– А остальным?

– Посмотрим. Не торопись. До суда, в любом случае, все должны узнать.

– Думаешь, бояре отзовут заявления?

– Надо поговорить с ними. Я надеюсь, что удастся уладить дело миром, без всяких судов. У нас и так с разделом наследства волокиты по горло, а ещё суды. Да тут и оснований-то для возбуждения дела нет. Разве что ущерб заведению и паре охранников шишки набил. Но это мелочи. Как Лёха? Вразумил его?

– Вразумил… надеюсь. Его не поймёшь. У нас жопа полная, а у него – дурь в голове одна.

– Всему своё время. Повзрослеет. Кстати, мне тут Пётр Голицын звонил, принёс соболезнования. Собирается лично приехать на похороны.

– Вот же сука! – процедил Николай. – Они же издеваются над нами. Что хочет? Завод ему продать?

– Насчёт завода ничего не сказал, но думаю, послезавтра мы всё узнаем.

– Я бы его послезавтра же и грохнул, – Николай встал с дивана и подошёл к окну. На улице уже начинало темнеть. – Если Голицыны снова заведут разговор о продаже завода, значит, это точно они. Тогда мы их и прижмём. Эти скоты должны поплатиться за содеянное.

– Тогда мы согласимся, – поправил Геннадий.

– Чего? – Николай обернулся и с недоумением уставился на дядю.

– Мы продадим контрольный пакт акций «НовАрмы», – повторил Геннадий спокойно. – Так будет лучше для всех.

– Нет, ты же не серьёзно… Ты что, в самом деле, хочешь продать завод? Уступить этим уродам, которые убили отца? Ты бредишь, дядь Ген?

– Да ты успокойся, сядь. Я тебе сейчас всё объясню.

– Я не собираюсь продавать завод, и совет рода не пойдёт на это. Глупости, – отрезал Николай и опять уставился в окно.

– Голицыны – слишком сильный и влиятельный конкурент, – проговорил Геннадий. – Нам с ними тягаться не с руки. Эдуард этого не понял и поплатился жизнью. Будем сопротивляться – закончим так же. Они нас задавят, как задавили Оболенских. Голицыны хотят установить монополию на военную промышленность и добьются этого рано или поздно. Почему не уступить сейчас? Вырученные средства мы вложим в освоение севера: полезные ископаемые, нефть, газ, много чего. Андрей дело предлагает: надо изменить стратегию, сосредоточиться на чём-то одном. И насчёт совета ты не прав. Вчера я разговаривал с Владимиром Святославовичем – он поддержал мою идею. Поддержат и остальные.

– Что ты такое говоришь? – Николай подошёл к дивану и встал напротив дяди. – Мало того, что ты хочешь оставить безнаказанной смерть отца, так ещё и потакаешь подонкам, убившим его? Я не позволю продать завод. Мы усилим охрану, обратимся к Борецким за помощью. Мы выстоим. Голицыны до нас не доберутся.

– Сколько ты сможешь жить в осадном положении? Месяц, два? Год? Сколько? Они подождут. Кто-кто, а Голицыны найдут способ надавать на нас. Да и потом, кто сказал, что я хочу оставить безнаказанным убийство? Пойми, получив то, что они хотят, Голицыны расслабятся, они решат, что мы сломлены и не буду ждать удара. И вот тогда-то мы и отомстим. Ты пойми, спешка хороша при ловле блох. А в этом деле торопиться ни к чему. Я сколько раз тебя учил?

– Не понимаю, – Николай плюхнулся на диван и, вытянув ноги, угрюмо уставился в стол. – Я нихрена не понимаю. Если мы уступим завод, остальные роды подумают, что мы слабы, что к нам можно придти и что угодно забрать. Я не допущу, чтобы мой род считали слабым. Отец не позволил бы так поступить.

– Ошибаешься, Коля, – дядя печально улыбнулся. – Во время последней нашей встречи он сам сказал мне почти то же самое. Он знал, что его достанут. Голицыны угрожали. Не прямо, конечно, но он всё понял.

– И всё же он им отказал.

– Если бы он знал, как всё получится, поступил бы иначе.

– Чушь, – безучастно пробормотал Николай. Слова дядя звучали убедительно, и всё же он не мог принять эту идею, внутри поднималась волна протеста, боль и негодование разрывали душу. И всё же дядя Гена был прав, как всегда…

Глава 6

После ужина мы с Ирой немного побродили по парку. Ира боялась оставаться в усадьбе, потому что тут – Алексей. Она беспокоилась, что он снова будет к ней приставать или решит отомстить за то, что она сказала правду про события в клубе. Но я всё-таки надеялся, что старшие члены рода по-настоящему, а не только на словах, желают сгладить конфликт и поговорят с Алексеем, чтобы он моей сестры больше не домогался. Ира должна была остаться здесь с мамой до понедельника, когда состоятся похороны отца, а потом вернуться домой. Ну а мне, кажется, предстояло поселиться в усадьбе надолго. Когда я сказал об этом за ужином, и брат, и мама порадовались тому, что род всё же решил взять меня на службу, а брат начал наставлять: якобы это большая честь и я не должен подвести род.

Вот только я относился к данному вопросу не столь однозначно. Конечно, служить княжескому роду – это хорошо, лучше, чем опять идти в солдаты, теперь передо мной открывались некоторые пути в жизни, но глубоко внутри я чувствовал неудовлетворённость. Я хотел что-то другое, а что именно, сам не знал.

Утро следующего дня началось с тренировочного поединка. На территории усадьбы имелся спортивный комплекс, где был большой зал с матами и снарядами для занятий рукопашным боем. Туда-то мы с Геннадием Михайловичем и отправились.

Мы вышли на маты. На мне были длинные боксёрские шорты до колен, а запястья и ступни обмотаны эластичными бинтами. Так же оделся и мой соперник. Геннадий Михайлович обладал мощным торсом, а кулаки походили на две кувалды. Внешне он сильно отличался от своего старшего брата Эдуарда, которые имел более аристократические черты. Геннадий же не только выглядел по-простому, но и вёл себя по-свойски, чем почти сразу и заслужил моё расположение. По крайней мере, из всей княжеской семьи он казался самым нормальным типом.

– Ты не бойся, сильно бить не буду, – ухмылялся Геннадий Михайлович, стоя напротив. – Вполсилы поколочу, – тут он обратил внимания на шрамы на моём теле. – С войны?

– Да, – сказал я, – мина взорвалась рядом.

Он понимающе закивал:

– Тоже довелось повоевать. Куусаммо, две тысячи восьмой.

– Скандинавская кампания? – догадался я.

– Она самая. Тоже ранили. Энергетическим снарядом, – Геннадий показал на шрам на правой стороне груди. – Я тогда имел не столь высокий ранг, а для энергетического снаряда пробить защиту – не проблема. Гаврила, мой двоюродный брат, погиб в той кампании.

– Жарко было?

– Не то слово, – произнёс Геннадий Михайлович, и по глазам его я увидел, что он м мыслями вернулся в те времена. – Вся нагрузка легла на нас, энергетиков. Регулярная армия была разбита. СРК послал всего одну бригаду, которая неделю сдерживала наступление норвежцев и к моменту, когда мы подоспели, та практически полностью утратила боеспособность.

– В Волыни – тоже та ещё задница, – сказал я.

– Там ужас что творится, если судить по новостям.

– Тогда почему княжеские дружины не вмешиваются? Почему обычные ребята подыхают непонятно за что?

– Это непросто объяснить. Политика, да и вообще… Давай уже драться. Потом как-нибудь поболтаем. А то сегодня у нас ещё много дел.

И опять эта странность: Геннадий Михайлович общался со мной не как господин со слугой (уж я-то хорошо знал, как обращаются со слугами), а будто с равным. И с какой стати мне такая честь?

Геннадий принял низкую стойку, он производил впечатление скалы, которую с места не сдвинешь. Но разные весовые категории у нас с ним в данном случае проблемой не являлись. Когда идёт речь о поединке энергетиков, решающую роль играют навыки управления энергией. Впрочем, они у Геннадия Михайловича были на высоте, он имел два открытых канала – альфа и гамма и обладал третьим рангом. С шестым рангом я справился, теперь предстояло тягаться с третьим.

Моя стойка была стандартной, средней. Я обучался комбинированной технике – одной из разновидностей северо-индийского бокса, несколько видоизменённого русскими мастерами. Она включала в себя, как удары руками, ногами, локтями и коленями, характерные почти для любой школы бокса, распространённой на территории СРК и УСФ, так и захваты и броски. Фехтованием я тоже занимался, как и полагалось всем детям дружинников, но в нём не достиг такого мастерства, как в рукопашном бою.

Геннадий не стал долго выжидать. Сделал пару обманных выпадов и ринулся в атаку. Лоукик я блокировал голенью, уклонился от джеба и правого хука, разорвал дистанцию. Геннадий нанёс серию прямых ударов руками, я отбил их. Прямой удар ногой я принял на пресс. Геннадий пока не вкладывал много энергии, и его атаки проблем не доставляли.

Я закрылся от хука и одновременно ударил коленом. В ответ последовал такой же удар, потом – локтем с разворота, который я заблокировал, и подсечка. В неё Геннадий вложил немного больше энергии, и я оказался на матах. Еле успел откатиться от добивающего удара ногой и подняться. Ага, а говорил, сильно бить не будет! Впрочем, чутьё мне подсказывало, этот только разминка и мой противник пока сдерживался. Да и моя энергия ещё не набрала обороты. Я чувствовал, как она циркулирует всё активнее, но управлять данным процессом не умел.

Некоторое время мы кружились, делая обманные выпады и выжидая момент, а потом Геннадий начал теснить меня с новой силой. Он атаковал руками и ногами, я блокировал. Пропустил колено в живот. Следующий удары руками я снова блокировал, но мощный бэк-кик в грудь заставил меня отскочить на несколько шагов. Удар сопровождался световой вспышкой, и я понял, что Геннадий вложил в него значительно больше энергии, нежели раньше.

– Ну что, продолжаем? – Геннадий смотрел на меня и ухмылялся.

– Продолжаем, – ответил я и первым ринулся в атаку, решив перехватить инициативу.

Поднырнув под встречный хук, пробил в корпус, затем нацелился в челюсть, но Геннадий блокировал и длинным хуком ударил мне в голову. Я поставил плечо. Схватив противника за шею и войдя в клинч, я принялся лупить его коленями по рёбрам. Но вдруг меня отбросило, словно взрывной волной, и я покатился по полу. Это уже была какая-то незнакомая мне техника.

Я вскочил. Геннадий на секунду застыл, выставив обе ладони вперёд, но тут же сжал их в кулаки и принял боевую стойку.

– Давай, давай, – подначивал он меня, – почти получилось.

Я изменил тактику. Принялся атаковать ногами. Лоукик, ещё лоукик, боковой удар, который Геннадий отбил. Обманный выпад, и бэк-кик, который, наконец, достал Геннадия. Каждый удар сопровождался световой вспышкой. Энергия бурлила и рвалась на свободу. Но мой соперник твёрдо стоял на ногах, тогда как бойцы более низкого ранга улетали от такого на несколько метров.

Инициативу снова перехватил Геннадий. Он резко сократил дистанцию и принялся атаковать коленями и локтями. Несколько ударов я блокировал, но потом начал пропускать их один за другим. Я потерял концентрацию и никак не мог ни разорвать дистанцию, ни уследить за движениями противника. Несколько раз Геннадий пробил мне локтями в голову, затем коленом – в живот. Обоими предплечьями я встретил очередной удар коленом, но тут же получил локтем в челюсть. Поставил голень на лоукик, нырнул от локтя. Блокировал вторую руку, хотел сделать захват, но не получилось. Отбил голенью ногу противника и ударил локтем назад.

Кажется, Геннадий не ожидал такого, опустил руки, а я вскочил на его выставленное вперёд бедро и в прыжке треснул локтем в макушку. Выход энергии сопровождался яркой вспышкой. Геннадий попятился и чуть не упал. А я решил не сбавлять натиск.

Пробил коленом в прыжке, Геннадий отступил, хук и апперкот он тоже пропустил, и я уже думал, что победа за мной, как вдруг мой кулак провалился в пустоту, и в следующий миг я получил локтем в грудь, вспышка на миг ослепила меня. Затем – хай-кик в голову и с разворота ногой – в печень. Я обнаружил себя сидящим на матах. Вскочил.

– Неплохо! – сказал Геннадий. – Ну как? Сдаёшься?

– Ни за что! – проговорил я или скорее даже прорычал. Энергия циркулировала сильнее, чем когда-либо прежде. Мои руки светились от её переизбытка.

– Как скажешь, – Геннадий снова принял боевую стойку, сжал кулаки, которые тоже источали свет. Кажется, теперь всё будет по-серьёзному.

Бой продолжился. Мы принялись обмениваться ударами. Несмотря на усталость, я держался на ногах и отбивался, не сдавая позиций.

Но вскоре я опять стал пропускать. Геннадий ударил в прыжке коленом, меня отбросило на несколько шагов. Я поднялся, хотел продолжить бой, но Геннадий нанёс удар кулаком по воздуху, и я ощутил, как сильный толчок чуть не сбил меня с ног. Ещё один «воздушный» удар, и меня снова отбросило. Геннадий сделал непонятное движение обеими руками и резко выкинул их вперёд. Невидимая волна шибанула меня так, что я оказался на матах у противоположной стены. Но тут же вскочил и приготовился к бою.

– Всё, достаточно на сегодня, – вдруг сказал Геннадий. – Сойдёмся на ничье, согласен?

Я удивился такому повороту, но возражать не стал. Мне тоже порядком надоела эта драка, хотя силы я ещё ощущал в теле.

– Ты молодец, – похвали меня Геннадий, – ты хорошо обучен, твоя энергия сильна, но технику ещё надо оттачивать. И внутреннего покоя не хватает. Ты постоянно утрачиваешь концентрацию. Один раз пропустишь удар – и всё, становишься грушей для битья. Но потенциал у тебя высок. Будешь тренироваться каждый день – добьёшься многого.

– Что это было? – спросил я. – Эти удары в воздух – это что такое? Я никогда не слышал о подобной технике.

– Альфа-энергия, «энергия неба». Насколько я знаю, у тебя тоже открыт этот канал, но ты пока не умеешь в должной степени управлять с ним. Мы подыщем тренера, который раскроет твой потенциал. Мастеров, обучающих владением «энергией неба» мало, но мы что-нибудь придумаем.

* * *

После того, как мы с Геннадием Михайловичем (который снова зачем-то сопровождал меня лично) съездили в клинику и у меня взяли кровь на анализ, я отправился домой за вещами. Геннадий Михайлович на своём лимузине довёз меня до дома, но обратно в усадьбу мне предстояло добираться самостоятельно, поскольку у Геннадия имелись другие дела. Добираться отсюда до усадьбы было не самым простым занятием. Ехать приходилось с пересадкой, да и автобус ходил только до ближайшего посёлка, а от конечной до загородного особняка Востряковых требовалось топать ещё километра три. Дорогу знал хорошо и уверил Геннадия, что не заблужусь. Тот на всякий случай дал мне номер своего телефона.

Я поднялся на лифте на свой этаж, прошёл по коридору и, оказавшись возле двери, стал шарить в кармане, выуживая оттуда ключи. Шаги. Я обернулся.

– Добрый день, Артём, – в коридоре стояла Мария Оболенская, одетая в чёрный кожаный плащ, её глаза были спрятаны под солнцезащитными очками. Судя по тому, что одна дужка крепилась к гарнитуре, на очки выводился интерфейс смарта, позволяющий зрительно управлять функциями. Читал два года назад про такие, тогда это было ноу-хау, а сейчас они уже использовались повсеместно. А у спецслужб наверняка были какие-то продвинутые системы.

– Э… Здрасьте, – я немного растерялся от её столь неожиданного появления.

– Узнала, что вас выпустили под залог, – Оболенская подошла ближе. – Родственники постарались или род?

– Следите за мной? – спросил я.

– Вы забыли, что на сегодня у нас назначена встреча.

– Я всё рассказал, больше мне нечего неизвестно, – я инстинктивно огляделся по сторонам. Мне не нравилось появление здесь агента. Если меня схватит ГСБ, Востряковы уже не помогут. Вот только бежать было некуда, да и у подъезда меня наверняка уже ждут. Похоже, я встрял.

– Не волнуйтесь, это не допрос, – сказала Оболенская, заметив, что я нервничаю. – Просто разговор. Мы хотим вам помочь, Артём.

Девушка стояла напротив и словно сканировала меня взглядом сквозь чёрные очки. Руки она держала в карманах плаща.

– Извините, но мне пока помощь не требуется, – ответил я, стараясь сохранять видимое спокойствие и судорожно думая, как отвязаться от этой барышни.

– Уверены? Так вы уже знаете, кто убийцы твоего отца?

– Это имеет значение?

– Короче, Артём, хватит вилять, – резко изменила манеру Оболенская. – Это неофициальный разговор и не допрос. Считай, я тут как частное лицо. Ну так что, будешь строить из себя недотрогу или пообщаемся по-человечески? Если не хочешь, я настаивать не буду. Могу уйти. Вот только ты тогда не узнаешь, почему погиб твой отец. И вообще, со мной лучше дружить, особенно в той ситуации, в которой ты оказался. Учти это, прежде чем ответить.

Последние слова заставили задуматься. Похоже, меня арестовывать не собирались. И если Оболенская не соврала, и она знает что-то про убийц моего отца, пожалуй, не стоит отказываться от этой информации.

– Ладно, говорите, что хотели, только быстро, – сказал я. – Я тороплюсь.

– Не здесь. Пошли на балкон.

Мы вышли на просторный балкон, куда вела дверь из коридора. Здесь имелась пара лавок и мусорка с пепельницей. Был и выход на лестницу, которой, впрочем, редко кто пользовался в двадцати пяти этажном доме. Отсюда открылся вид на внутренний дворик с фонтаном и парк, разбитый на площадке на уровне четвёртого этажа. Ветер дул прохладный, он продумал мою толстовку, заставляя ёжиться.

Мы сели на скамейку, Оболенская сняла очки и положила в карман плаща.

– Так зачем вы меня выслеживаете? – спросил я.