Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23

– Куда собрался? – Николай стоял на крыльце, сунув руки в карманы своих белых штанов.

– На встречу, – я открыл дверь машины и уже собирался сесть за руль, но Николай своим внезапным появлением отвлёк меня.

Приехав после свидания, я забежал домой и по совету Оболенской стёр все данные с жёсткого диска и из облачных хранилищ, а теперь собирался снова ехать в город. Понятия не имел, что мне угрожает. От Марии добиться не удалось ничего, но просьба была столь настойчива, что сразу становилось ясно: случится что-то нехорошее. И я не знал, чего опасаться больше: неизвестной угрозы или агентов ГСБ с их мутными замыслами.

– Что за встреча? – тон Николая был резче обычного. Складывалось ощущение, что брат знает такое, что знать ему не полагалось, или в чём-то меня подозревает.

Мне всё меньше нравились подобные допросы. Второй раз за неделю – это уже слишком. Я даже подумывал, не поселиться ли отдельно, когда получу свою долю наследства. Возьму отцовскую квартиру (особняки пусть забирают и делят, как хотят – на фиг не нужны) и перееду туда вместе с Ирой. Но имелись две проблемы: во-первых – тренировки, из-за которых придётся мотаться сюда каждый день, а во-вторых – безопасность. Здесь спокойнее. Не надо думать о том, что ночью нагрянут враги и зарежут тебя во сне.

– С девушкой встречаюсь, – я почти не соврал. – Вернусь поздно, не ждите.

– А ты разве не со свидания только что?

– И? В чём проблема?

– Ладно, допустим. А в пятницу куда ездил?

– Дела были в другом городе, – я решил говорить максимально честно.

– Что на этот раз за дела?

– Встречался с одним учёным. Это касается моего состояния и галлюцинаций.

– Галлюцинаций? Ты ничего про них не говорил.

– Ты и не спрашивал. Судя по всему, последствия контузии, но точно непонятно. Пытаюсь выяснить.

– Почему не сходить в нашу клинику? Если всё так серьёзно, тебя надо обследовать.

– Много в нашей клинике узнали по поводу моих каналов и моего состояния? Нет. Даже головные боли не вылечили. Вот и пытаюсь найти людей более компетентных в данных вопросах.

– Если у тебя такие проблемы, надо было поставить в известность в первую очередь меня.

– Честно говоря, не хотелось об этом распространять.

– То есть посторонние люди знают, а собственная семья – нет? Ты, кажется, забыл, о чём мы с тобой разговаривали в понедельник?

Я с упрёком посмотрел на Николая:

– Долго меня допрашивать будешь? Я опаздываю.

– И мне не нравится, что ты в город ездишь без охраны. Ты знаешь, как опасно сейчас. Голицыны непонятно, что предпримут. И от старика Борецкого можно ожидать чего угодно.

– Я в одиночку справился с пятнадцатью дружинниками. Думаешь, охрана нужна?

Конечно, я был бы не против дополнительно охраны, вот только не хотелось, чтобы родственники знали о каждом моём шаге, поэтому предпочитал одиночество.

– Все старшие члены семьи ездят с дружиной, даже Лёхе приставили охрану вне академии. И тебе надо. Завтра поговорим об этом. Нам с тобой многое надо обсудить касательно твоего будущего. Ладно, езжай.

В этот раз от брата отвязаться получилось, но вот фраза по типу «нам надо серьёзно поговорить» никогда ничего хорошего не сулила. Ещё и Мария что-то мутное замыслила. Я полагал, что её звонок связан с моей поездкой в Старую Руссу. Но самое главное, что вызывало мои опасения – то, что меня начнут шантажировать и принуждать к сотрудничеству.

Разумеется, оружие было при мне: шашка – на заднем сиденье, телескопическая дубинка – в сложенном виде за ремнём брюк, скрытая пиджаком.

Когда я вырулил на трассу, на улице было уже совсем темно. До Новгорода же добрался практически ночью, в двенадцатом часу.

Остановив пакетник на улице рядом с кремлём, позвонил Оболенской.

– Ты где? – спросила она. – В центре? Хорошо. Ты на чём сейчас?

– Серебристый пятидверный «Карат».

– Номер какой?

– Не помню я. Это машина брата.

– Ладно… – Мария сделала паузу. – Слушай внимательно. Подожди минут десять, а потом езжай по адресу улица Орловская пятьдесят три. Это высотка. Увидишь её, когда подъезжать будешь. Въезд на подземную парковку тоже найдёшь, он прямо с улицы. На охране пропустят без вопросов. Спускаешься на минус второй уровень, становишься на свободное место и ждёшь. Задача ясна?

– Да.

– Действуй.

По навигатору я легко добрался до нужного дома, въезд на подземную парковку тоже нашёл быстро. Охрана ничего не спросила – передо мной без разговоров подняли шлагбаум, и по пандусу я съехал на минус второй уровень, где и припарковался на свободном месте.

Звонок.

– Так, ты уже тут. Хорошо. Езжай в секцию шестнадцать и вставай у стены. Там слепая зона.

Я послушался и заехал на участок, который, по словам Марии, не просматривался камерами видеонаблюдения. Буквально через минуту рядом оказался тёмно-бордовый «Пэйкан» – иранский седан представительского класса с угловатым кузовом и широкими передними фарами.

Тонированное стекло опустилось. За рулём находилась Мария Оболенская.

– Садись в мою машину, – сказала она. – А эту оставь здесь. За тобой следят. Первым делом надо сбросить хвост.

Я взял шашку и пересел на переднее кресло «Пэйкана».

– Кто следит? – спросил я. – Что за опасность мне угрожает?

– Имей терпение. Всё расскажу. За тобой следят многие, в том числе твоя семья.

– Брат установил слежку? Хм. Что ж, стоило ожидать.

– УВР – тоже.

– Разведка? Почему? Что им от меня надо?

– Скоро всё узнаешь, – Мария вдавила педаль газа, и мы выехали по пандусу обратно на улицу.

– И куда едем?

– Говорю же, надо сбросить хвост. Поплутаем по городу.

– А вы разве не заодно с УВР?

– С разведкой? – Мария беззвучно рассмеялась. – Нет, мы не заодно.

Она нажала на кнопку гарнитуры, которая, судя по всему, была от рации:

– Внимание. Выезжаем на Псковский проспект. Объект обнаружен?

Что ей ответили, я не слышал.

Мы выбрались на проспект и помчали в северном направлении. Машин было мало, на светофорах стояли редко, и минут через пятнадцать оказались в промышленной зоне. Тут Мария свернула не улицу поуже. Теперь мы ехали вдоль каких-то предприятий. Вскоре дорога совсем опустела, ограды заводов сменились зарослями, а фонари пропали. Кажется, мы уже покинули город, но Мария продолжала гнать вперёд.

На моих коленях лежала убранная в ножны шашка. Если что-то случится, сумею за себя постоять. Но неизвестность всё равно не давала покоя. Что задумала Оболенская? Зачем везёт меня за город?

– Объект движется за нами? – спросила у кого-то Мария, нажав тангенту на гарнитуре рации. – Хорошо. Веди его. Поворачиваю к фабрике.

Мы свернули на ещё одну дорогу, которая оказалась совсем узкая, да ещё и была разбита в хлам. Наш седан, не предназначенный для подобного покрытия, затрясло на колдобинах и выбоинах.

– Мне это не нравится, – вновь попытался я завести разговор. – Если ты не ответишь, куда мы едем, я уйду, и ты меня не остановишь.

– Никуда. Сейчас обратно поедем. Да не трясись так. Мы тебя же защитить хотим.

– Знать бы от чего…

– Узнаешь скоро.

Добравшись до какого-то заброшенного предприятия с покосившимся бетонным забором и ржавыми воротами, Мария развернула машину, и мы двинулись в обратном направлении. Но вскоре остановились. Впереди показалось ещё одно авто. Оно стояло на обочине с выключенными фарами. Судя по всему, это и был тот самый загадочный «хвост». Она тоже выключила фары и надела тёмные очки, которые, как я предположил, имели функцию ночного видения.

– Впереди машина. Это они? – спросила Мария по рации у загадочного собеседника и дала команду. – Уничтожить, – отпустив тангенту, Мария повернулась ко мне. – Приготовься. Возможно, понадобится твоя помощь.

Вид у неё был сосредоточен, губы сжаты, сильнее обычного, и я понял, что сейчас что-то начнётся.

И не ошибся.

Ярко-синяя вспышка осветила ночную дорогу. Она сопровождалась гулким хлопком и грохотом железа. От стоящей впереди машины отлетели несколько частей. Второй взрыв имел такой же эффект. За ним последовали ещё четыре. Теперь вместо автомобиля перед нами стояла груда металлолома, а вокруг валялись куски кузова.

– Мы выходим, – сказала Мария, нажав тангенту, – не стреляй. Жди. Артём, выходим, – повторила она мне. – Будь осторожнее. Там могут остаться живые люди, как бы ни было трудно в это поверить.

Мы покинули салон авто. Я обнажил шашку, Мария достала пистолет и, удерживая его обеими руками, двинулась к куче железа, в которую превратилась машина недругов. Я шёл на два шага позади.

Чем ближе мы подходили, тем медленнее и осторожнее ступала моя спутница, и внимательнее вглядывалась в темноту.

– Движение! – крикнула Мария и принялась палить из пистолета по груде железа.

В ответ по нам тоже начали стрелять одиночными.

– Ложись! – Мария присела на одно колено, не прекращая стрелять. Я шлёпнулся на землю. Грохотало со всех сторон.

Очень скоро ответный огонь прекратился, и я увидел бегущую на нас фигуру невысокого мужчины, костюм которого был порван в лоскуты. Он держал в руке шашку, глаза его горели оранжевым светом.

– Твою мать! – выругалась Мария, отбросила пистолет и вытащила из-за пояса два предмета, которые оказались тонкими телескопическими дубинками.

Низкорослый мужчина подбежал к Марии и принялся резво махать шашкой, пытаясь достать её. На его запястьях и лбу красовались повязки со светящимися рунами. Мария еле успевала уклоняться и парировать удары одной дубинкой, нанося ответные удары второй. Но противник неумолимо теснил её, а удары не причиняли ему никакого вреда.

Я вскочил и тоже выхватил из-за пояса дубинку. В правой же руке по-прежнему сжимал шашку.

Ринулся на помощь Марии. Мужчина отпихнул её ногой и переключился на меня. Я отклонился от одного удара, парировал второй, ударил дубинкой, противник блокировал её предплечьем и рубанул шашкой мне по шее. Шею словно огнём обожгло. Я еле успел отклониться – лезвие сверкнуло перед глазами, и тут же я получил тычок остриём в грудь. Следующий удар удалось блокировать.

Казалось, мне конец – противник на три головы превосходил меня во владении холодным оружием. Такого быстрого фехтовальщика я ещё не встречал. Но тут снова подоспела Мария.

Противник отбил несколько ударов дубинками. Я напал сзади, но мой удар он тоже парировал. Я едва успел отклонить корпус, остриё шашки прошло в каких-то сантиметрах от моей шеи.

Обе дубинки Марии обрушились на голову и спину мужчины. Тот махнул шашкой, она пригнулась и ударила по ноге и руке противника, затем парировала очередной его выпад. Я рубанул противника по затылку, но шашка не причинила ему вреда – он развернулся, и наши клинки лязгнули друг о друга. Мария же снова атаковала его дубинками.

С нами двоими он ничего не мог сделать. Мы принялись теснить его. Мужчина пропускал удары то дубинкой то шашкой, но держался. Наши клинки издавали слабое сияние, а глаза противника горели огнём в ночи. Я удивлялся тому, как он ловко защищается. Реакция молниеносная. Сражайся я с ним один на один – шансов никаких его одолеть. Даже нам вдвоём с Марией приходилось тяжко.

Я в очередной раз скрестил с ним клинки, ударил ногой в живот, вложив побольше энергии, как меня учили на тренировках, и оттолкнул противник на несколько шагов. Его глаза и руны на повязках потускнели. Я рубанул снова – противник отклонился, рубанул ещё раз – опять мимо. Подключилась Мария, одно дубинкой блокировала шашку, вторую – хлестнула ему по лицу, мужчина пошатнулся, потерял концентрацию. Я воспользовался этим. Короткий замах, удар по шее – голова противника почти отделилась от тела, повиснув на недорубленных мышцах. Тело упало на дорогу.

Мария сложила дубинки и сунула и в чехлы на поясе, которые скрывали полы пиджака.

– Что это было? – посмотрел я на неё.

– Агент УВР.

– Какого хрена он такой сильный? Он нас обоих чуть не зарубил.

– Энергетик и мастер рун высокого ранга. УВР тренируют таких по своим системам. Но ты прав: этот просто зверь какой-то. Еле справились. Шесть выстрелов энергоконцентратными зарядами выдержал, – она посмотрела на меня. – А ты молодец. Тоже шашка тебя не берёт. Тренировал защиту?

– Нет, я пока общие техники только изучаю.

– Понятно. Не подставляйся в следующий раз. Один удар выдержишь, второй пройдёт – тут не угадаешь.

К нам подошёл мужчина с оружием, напоминающим многозарядный гранатомёт с барабаном на шесть патронов. Ствол был закрыт прямоугольным перфорированным кожухом. Мужчину я узнал сразу – это оказался старший следователь Борис Сахаров, который вместе с Марией допрашивал меня в тюрьме.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Сильный оказался, – Мария отряхнулась и поправила пиджак. – Но мы справились. Приберёшься тут? Нам с Артёмом ещё поговорить надо по душам.

– Конечно, езжайте, – кивнули Борис.

Я подошёл к взорванной машине. От неё мало что осталось: колёса, двери, куски кузова и внутренней обшивки валялись в радиусе метров десяти. Рядом зияла воронка. Включив на смарте фонарик, я осмотрел металлолом: местами железо посерело и рассыпалось песком, вокруг воронки тоже асфальт превратилась в серый песок – такой же, какой был в моих видениях.

– Поехали, не стоит задерживаться, – позвала меня Мария.

Она дала мне платок вытереть лицо и руки, затем мы сели в машину и поехали в направлении города.

– Энергоконцентратные снаряды? – спросил я. – Вы их применяете?

– Редко. Эти штуки требуют очень осторожного обращения, но против энергетиков в общем случае работают лучше, чем обычные гранаты и пули. Такие же снаряды использовались при убийстве твоего отца, Эдуарда Вострякова.

– И давно вы в курсе, кто я?

– С тех пор, как ты попал в госпиталь. Навели справки. Это оказалось несложно. И УВР знает.

– Все всё знали… кроме меня. Я, кажется, вообще самый неосведомлённый человек на свете. Что? Зачем? Почему? Одни тайны… А я – как пешка у вас. Недостаточно было отправить меня подыхать на сраную войну. Стоило вернуться, как за меня опять взялись. Что вам всем надо?

Говоря эти слова, я имел ввиду правительство. Именно правительство развязало войну и послало меня туда вместе с тысячами других парней, а теперь хотело использовать в иных своих целях. В последнее время я всё больше думал о том, что лучше работать на семью, чем на них – та хотя бы обеспечивает моё существование и неплохо так обеспечивает.

– Для начала – спасти твою шкуру, – Мария скривила рот в ухмылке.

– От таких же, как вы?

– Не стоит делать преждевременных выводов. Всё сложнее, чем ты думаешь.

– Надеюсь, ты мне всё объяснишь и как можно подробнее.

– Разумеется, – Мария не переставала ухмыляться. – Терпение. Имей терпение.

Машина мчала по проспекту мимо чёрных высоток и неоновых огней витрин и рекламы, пестревшей чуть ли не на каждом доме. Даже сейчас, ночью, город наполняла жизнь, которая не стихала ни на минуту. Светились редкие окна квартир, ездили машины, гуляли компании молодых людей, особенно ближе к центру, где концентрировались все клубы и прочие ночные заведения. Один раз нас обогнал спортивный кабриолет, а по встречной полосе промчала группа байкеров на рычащих агрегатах. Город жил своей жизнью, пребывая в полном неведении того, что происходит на задворках и какие интриги плетутся в высших кругах. Его сытое благополучие оставалось непоколебимым, и хотелось верить, что так оно будет и впредь.

Свернув с Псковского проспекта на Орловскую улицу, мы миновали пятьдесят третий дом и через два квартала заехали на подземную стоянку ещё одной высотки.

– Зайдёшь в гости? – спросила Мария, глуша мотор.

– У меня есть выбор?

– Есть, но альтернатива тебя не обрадует. Возвращаться в поместье сегодня небезопасно. Да и кто нудел всю дорогу, что ему ничего не понятно и нужно объяснение?

Я согласился – нечего другого не оставалось.

Квартира находилась на двадцатом этаже. Тут имелись две спальни и большой зал, но личных вещей я не заметил, как будто здесь никто не жил.

– Твоя конспиративная квартира? – спросил я, осматривая общий зал с диванами, креслами и стеклянным столиком. – Неплохо устроилась.

– Что-то вроде запасного варианта, – сказала Мария. – Ночь проведёшь здесь. Тут тебе ничего не угрожает. Твоих мы скинули возле пятьдесят третьего дома. Они следили за твоей машиной и теперь думают, что ты заночевал там. С УВР мы разобрались. Они пошлют ещё людей, но не сейчас. Да и следят они, главным образом, за мной. Давно пора было их проучить. В общем, дальше – не твоя забота. Иди умойся. Ты весь в крови.

Лицо и руки мои действительно были запачканы кровью, которую не удалось до конца стереть платком. Забрызгался и пиджак, и я его снял. Умывшись, я отправился в большую комнату и устроился на диване. Вскоре с кухни пришла Мария и принесла две бутылки пива.

– Угощайся, – она устроилась на кресло напротив и поставила бутылки на стеклянный стол, где уже лежала открывалка. – Холодное.

Холодное пиво освежило мою пересохшую глотку. То ли от физической активности, то ли нервного напряжения, но пить хотелось ужасно. Мария устроилась в кресле напротив, закинула ногу за ногу и взяла вторую бутыль. Теперь она была без пиджака, очков и кобуры. На её красной блузке виднелись четыре пулевых отверстия.

– Ну вот, кажется, пришла пора раскрыть карты, – Мария открыла другую бутыль и приложилась к горлышку. – Только скажи для начала, а то меня любопытство гложет: зачем ездил в Старую Руссу?

– А вы, я смотрю, уже осведомлены. Тогда зачем спрашиваешь? Ваши ребята мне в пятницу уже намекнули, чтобы я не лез, куда не стоит.

– Наши? – Мария удивлённо скривила рот и покачала головой. – Нет, наши с тобой не разговаривали.

– А кто те два парня с фиолетовыми глазами, которые подошли ко мне в парке?

Мария в недоумении посмотрела:

– Разве к тебе в парке кто-то подходил? Что за люди с фиолетовыми глазами?

– Ты не в курсе?

– Мой агент доложил, что ты дремал в парке на лавочке полтора часа, а потом поехал в гостиницу.

– Кажется, ваш агент кое-что проглядел.

– Не исключено. Но записи с камер подтверждают его слова.

Теперь пришла моя очередь удивлённо смотреть на Марию. Что она городит? Ко мне подходили два человека – я видел их, разговаривал с ними. Или они – тоже галлюцинация?

– Так что за дело тебя туда привело? – повторило вопрос Оболенская.

– Извини, ГСБ не касается то, куда и по каким делам я езжу.

– Ладно, оставим этот вопрос. Ты узнал, как члены твоей семьи относятся к отделению Новгорода?

– Кажется, мне ещё не доверяют такие дела. Ничего не узнал. И я тут не для того, чтобы меня допрашивали.

– Просто пытаюсь понять, могут ли у нас возникнуть дополнительные проблемы.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ладно, не буду тебя томить. Завтра утром в особняк Борецких нагрянет УВР. Они арестуют Николая. В то же время будет произведён арест других членов рода Востряковых по всему Новгороду. Кого именно возьму, точно неизвестно – предположительно, арестуют руководство компании «Север» и «НовАрмы», возможно – весь семейный совет. Обвинение уже выдвинуто и ордера подписаны. Твою семью обвиняют в государственной измене, а если точнее, в поставках оружия повстанцам в Волыни, сотрудничестве с польско-литовской разведкой и пособничестве врагу.

– Вот те на! – не удержал я удивления.

– Поэтому я и привезла тебя сюда, – продолжила Мария. – Мы считаем, УВР может арестовать тебя тоже. Не обязательно, что это случится – просто мера предосторожности. Мы точно не знаем, кого в списках, но под горячую руку им лучше не попадаться. Переждёшь облаву здесь. Завтра станет ясно, можно ли возвращаться домой. Тогда и решим, как быть дальше.

– Востряковы помогают повстанцам? – спросил я.

– Мы не знаем точно, насколько правдивы обвинения. Истинная причина другая. Есть люди, которые копают под твою семью и они подключили УВР, чтобы надавить на вас.

– Голицыны, – догадался я. – Вот же хитрые суки!

– Да. Убийство главы семейства не помогло, и они решили пойти иным путём. Не знаю, закончится ли дело реальными сроками или нет. Скорее всего, это зависит от того, продолжит ли упорствовать Николай или отдаст им то, что они хотят.

Я покачал головой, мысленно поражаясь тому, с какой неожиданной стороны ударил недруг. Ведь действительно, открытые убийства не ведут ни к чему хорошему. Они вносят ненужные раздор и сумятицу. А сейчас, когда Союз на грани развала, могут иметь очень неприятные последствия. Вот Голицыны, видимо, и решили действовать через официальные каналы.

– Значит, УВР подчиняется им?

– Да, УВР и ещё ряд организаций фактически пляшет под их дудку.

– Да уж… – я снова промочил горло и поставил бутылку на стол.

Теперь понятно, почему Мария требовала очистить жёсткий диск и облачные хранилища. Если УВР начнёт обыски и проверки, мой компьютер тоже могут проверить в попытках зацепиться за что-нибудь, чтобы и меня прибрать к рукам.

– И что делать? – спросил я.

– Пока ждём, что предпримет твоя семья.

– А ГСБ? На чьей вы стороне? Как я понял, вы не очень-то дружите с УВР.

– А ты наблюдательный, – съязвила Мария. – Для начала тебе следует кое-что понять. Сейчас в Союзе действуют две противоборствующие силы. На одной стороне – Голицыны в тандеме с Вельяминовыми. Они прочно уселись во власти и теперь подминают под себя бизнес других родов.

– Зачем? – перебил я. – Что им не хватает?

– Они скупают земли в Южной Америке и Европе, и кажется, хотят выкупить Франкфуртскую зону и все прилегающие территории.

– Зачем?

Мария пожала плечам:

– Сложный вопрос.

– Ладно. А другая сторона кто?

– А на другой стороне – те, кто пытается ограничить власть Голицыных и Вельяминовых. Не всё правительство в их руках. Есть дума, есть ГСБ, есть ряд других организаций, которые пока Голицыным и Вельяминовым пока не подвластны. Мы тоже хотим сохранить целостность нашего государства, но под иным началом.

– И под чьим же?

– Под началом закона и порядка. И порядок этот, прежде всего, надо навести во власти, убрав тех, кто пользуется ей для собственного чрезмерного обогащения. Мы хотим вернуть те принципы, на которых строился Союз изначально. Вот за это и боремся.

– Весело у вас, – озадаченно пробормотал я. – А зачем ты мне рассказываешь всё это? И зачем мне помогаешь?

– Вижу в тебе союзника. К тому же твой род – один из тех, на кого мы возлагаем некоторые надежды. Если вы, конечно, не поддержите заговорщиков, желающих отделиться от Союза.

– Я – не самый важный человек в семье. Я вообще далёк от управления.

– Возможно, пока далёк. Но без сомнения ты можешь оказать влияние на своих родственников.

– Думаешь? Что-то мне так не кажется.

– Издревле повелось, что на людей с выдающимися способностями и сильной энергетикой возлагают большие надежды. Может быть, твоя семья и смотрит пока на тебя несколько… скептически. Но о твоей победе над Борецким уже знают многие.

– И ты хочешь, чтобы я пошёл к вам работать?

– Было бы неплохо. ГСБ нужны сильные энергетики.

– Давай будем откровенны. Я пока не намерен этим заниматься. Мне надо учиться. В этом или следующем года я собираюсь поступать в академию. Остальное – потом.

– Что ж, это – твой выбор. Но ты всё равно можешь нам помочь.

– Шпионить за своими?

– Убедить членов своей семьи, что не стоит отделяться от СРК. На данный момент мы подозреваем в заговоре Борецких, в частности великого князя. А ты ведь понимаешь: если великий князь решит порвать с Союзом, все подданные последуют за ним. Поэтому хотелось бы, чтобы во главе княжества стояли более надёжные люди. И надо поскорее закончить войну в Волыни. Если её не завершить в ближайшие два-три месяца, недовольство будет только расти и тогда раскола не избежать. Если же война окончится быстрой победой, это укрепит Союз.

– В этом я с тобой полностью согласен. Вопрос только как?

– Посмотрим. Пока этот вопрос обсуждается.

Эта тема зацепила меня, и я решил предложить то, о чём думал последнюю неделю.

– Если собрать добровольцев из князей и бояр – это поможет? – спросил я. – Ну или создать что-нибудь вроде наёмного отряда из аристократов? Насколько быстро он решит проблему?

– Неплохая идея, между прочим, – согласилась Мария. – Если усилить галицко-волынскую дружину отрядами энергетиков, разумеется, это ускорит победу. Вот только кто за это возьмётся? В верховном командовании делают ставку на регулярные части. Они такой вариант не рассматривают. И кто возглавит такой отряд? Он должен иметь авторитет в глазах князей, иначе князья палец о палец не ударят. Возможно, кто-нибудь из Голицыных или Вельяминовых смог бы организовать княжеское войско. Но мы же не хотим, чтобы их авторитет возрос, так ведь? Стране нужны новые герои.

Я крепко задумался. На что намекает Оболенска? Чтобы я взялся за это дело? Я не собирался возвращаться в Волынь. Казалось, лучше съем собственные ботинки, чем снова пойду воевать. Вот только сейчас вопрос стояли иначе. Ведь я своими действиями помогу быстро завершить войну, предотвратить огромные потери и спасти жизни сотен людей. Эта мысль постоянно вертелась в голове, не давая покоя. И чем сильнее я ей противился, тем твёрже она окапывалась в моём мозгу. Неужели придётся возвращаться? Неужели надо сделать то, что последние два с лишним месяца мне виделось лишь кошмарах?

Второй вопрос, который меня сейчас мучил – кто будет вести семейные дела, если всех арестуют? Кто возьмётся руководить корпорацией? Лёха? Этот раздолбай мало о чём заботился в жизни. Получается, мне придётся принять активное участие в управлении.

Наверное, только сейчас я осознал, да и то лишь после слов Марии, какой авторитет имеет в глазах аристократов всего обладание большой силой. Прежде не особо задумывался над такими вопросами. Значит, надо брать быка за рога и действовать. А там кто знает? Может быть, наш род однажды станет родом великих князей вместо Борецких, а Новгородское княжество будет переименовано в Ладожское? Видимо, это не такая уж заоблачная цель, какой казалась прежде. Оболенская явно на это намекала, говоря, что желает, чтобы во главе княжества стояли более надёжные люди, нежели безумный старик Борецкий. Иначе, зачем всё это? Зачем она мне это сказала? Зачем ГСБ так обо мне печётся?

Внутри страны формировалось сопротивление нынешней власти, и кажется, некоторые влиятельные лица хотели, чтобы я присоединился к нему.

– Я не допущу, чтобы Голицыны дальше нас терроризировали, – произнёс я твёрдо. – Я сделаю всё возможное, чтобы эти ублюдки ответили за свои преступления и прекратили свои грязные дела.

– Это хорошо, – кивнула Мария, – потому что они тоже заинтересовались тобой. Скоро Голицыны придут с предложением сотрудничества. Или попытаются принудить тебя к нему тем или иным способом.

– Для них это ничем хорошим не кончится.

Мария усмехнулась:

– Будем надеяться.

Почти до самого утра мы сидели и обсуждали вопросы, касающиеся внутренней и внешней политики. В основном разговор шёл о необходимости сохранить единство государства и разрешить те противоречия, которые копились десятилетиями и которые привели страну к угрозе раскола.

Оказывается, многие великие князья, особенно, западные, не видели разницы между союзом с Москвой и союзом, например, с Литвой и Польшей, хотя разница была огромна. Вот только последствия ощутят в первую очередь не князья, чей уровень жизни, скорее всего, не сильно изменится, а простое население, которое может лишиться государственных пособий, пенсий и прочих социальных программ, обеспечиваемых Союзом. Если Союз распадётся, не будет и космической программы, что сделает нас во многом зависимыми от Иранской империи и Турции, некоторые крупные научные исследования тоже придётся свернуть. И в конечном итоге, пострадают все. Если сейчас Союз – более менее независимый игрок на мировой арене, то в будущем ситуация может сложиться, как в западной Европе, где последние лет семьдесят существует множество разрозненных полунищих королевств и герцогств, постоянно друг с другом конфликтующих.

Одним словом, страну необходимо удержать от развала. Но проблема в том, что нынешний канцлер под влиянием Голицыных действительно собирался втянуть СРК в войну с Урало-Сибирской Федерацией, и это лишь усугубляло ситуацию. Этого тоже следовало не допустить. Тут я был согласен с Марией на все сто процентов.

Лёг я спать лишь под утро. Устроился в отдельной комнате на просторной кровати и быстро вырубился.

Но скоро меня разбудил звонок. На часах было шесть десять утра. Звонила мама. Она предупреждала меня о том, что в поместье идёт обыск. Явились агенты УВР, арестовали Николая, перевернули вверх дном всю усадьбу.

В десять часов она позвонила снова, сказала, что УВР уехало, и я обещал, что постараюсь скоро быть дома.

Мария позвала меня завтракать, а после завтрака она с кем-то связалась по телефону и сообщила, что пока опасность мне не грозит. Значит, я мог вернуться в поместье.

Этим утром были арестованы многие члены семьи: Николай, дядя, Гена, Иван Ярославович, вторая жена моего отца – Екатерина Сергеевна (она тоже занимала какой-то важный пост в родовой компании) и ещё около десятка человек, состоящих в руководстве семейным холдингом и оружейным заводом. Род был обезглавлен, Голицыны нанесли сокрушительный удар, и следующим шагом, скорее всего, под тем или иным предлогом заберут имущество нашего рода.

А мне предстояло вернуться домой и что-то делать с возникшей проблемой, ведь сейчас из всех наследников главной ветви на свободе оставались только мы с Лёхой, и именно нам придётся принять на себя всю тяжесть последствий.