Текст книги "Наследник древней силы (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Николай забыл о делах, и с увлечением принялся рассказывать о собственных идеях развития семейного бизнеса. Мне эта тема тоже показалась интересной, и я захотел выведать у брата, как можно больше. Но скоро наш разговор прервали.

На веранду вышла камеристка нашей бабушки, Анны Васильевны – крупная щекастая женщина, замкнутая и нелюдимая. Я её помнил с детства: пятнадцать лет назад она была такой же, ни капли не изменилась. Мы с ребятнёй часто прикалывались над ней, а кто-то даже поговаривал, что в свои пятьдесят она ещё ходит в девках.

– Прошу прощения, – обратилась она к Николаю. – Артём, Анна Васильевна желает видеть тебя в своём кабинете.

– Сейчас буду, – я поднялся с кресла.

– Тебе образование надо получать, – сказала Николай напоследок. – Сейчас семье нужны управленцы. Компания растёт и множится, персонала нужно много, а членов рода и дружинников не хватает, приходится со стороны брать массу народа, которого мы не знаем. Ты теперь – часть рода и, как и все мы, должен работать ради процветания нашего общего дела. Ну ладно, это уже отдельная тема. Иди, бабушка ждёт.

Глава 13

Кабинет Анны Васильевны, как и весь дом, был выдержан в старинном стиле. На оклеенных зелёными обоями стенах висели портреты в массивных деревянных рамках с потрескавшейся от времени позолотой.

Книжный шкаф упирался в потолок. Древесина была очень старая, как и содержимое шкафа: тома в обветшавших переплётах, которые, вероятно, застали ещё первых Востряковых, важно и тоскливо взирали на нас с полок, словно понимая, что теперь их единственное предназначение – не нести знания и мудрость веков, а всего лишь украшать богатое жилище.

На массивном дубовом столе стоял жидкокристаллический монитор, а рядом с ним – статуэтка из оникса, другие статуэтки и вазочки поселились на полках в шкафу, на криволапом комоде в углу, на камине. На тумбе под одним из окон росли цветы. Высокие двустворчатые двери вели из кабинета в смежную комнату, где виднелись туалетный столик и огромное зеркало в позолоченной оправе.

Анна Васильевна сидела в огромном кресле спиной к окну и читала книгу. На столике рядом располагались чашка, сахарница, заварной чайничек и посудина с вареньем, расписанные под хохлому. Когда я вошёл, бабушка окинула меня взглядом поверх очков.

– Рада, что навестил, Артём, бери стул, садись сюда, – произнесла Анна Васильевна в ответ на моё приветствие. – Слышала, ты тренируешься? Как проходят занятия? Не сильно тебя мастера гоняют?

Я взял стул и сел напротив бабушки.

– Не жалуемся. Бывало и хуже, – ответил я. – Мне нравится тренироваться.

– Молодец, внучик, всё правильно, – её морщинистое лицо озарилось добродушной улыбкой. – Тренировки – путь к чистоте разума и внутренней гармонии. А где чистота и гармония – там сила. Все эти годы я наблюдала, как ты рос, я верила, что тебе уготована особая роль, и никогда не разделяла взгляды моих мужа и сына на твой счёт. Если уж послан отпрыск, то какой бы он ни был – в нём течёт наша кровь, и мы должны её беречь. Но кто я такая, чтобы указывать мужчинам? – бабушка улыбнулась, но на этот раз с тоской. – Но Вселенная даровала тебе силу, Артём, справедливость восторжествовала, скоро тебя официально объявят членом семьи.

Она отложила книгу на столик, надела другие очки и внимательно оглядела меня своими подслеповатыми глазами:

– Ты похож на своего отца больше, чем я думала. Все вы похожи: ты, Алёша, Коля. Во всех вас одна кровь.

«Вот только характеры разные», – подумал я. Николай пёкся о процветании семьи, он был полон идей, горел желанием развивать бизнес, к чему-то стремился, а Алексей, кажется, стремился только гулять и бухать.

– Рад это слышать, – сказал я из вежливости.

– А ты заходи как-нибудь, бери книги почитать, – она указала на шкаф. – История рода, как-никак. Ты должен её знать… Так, ладно, о чём это я… Недавно сон видела. Сны обычно растворяются, словно туман, а этот – перед глазами до сих пор, как живой. Видела я, как ясный сокол низринулся с неба, и началась битва великая с тьмой. Со всех сторон тьма обступала, а он сражался с ней. А потом это оказалась не тьма, а вражеские рати. Я сразу поняла смысл увиденного. Знак это – знак того, что род вновь обретёт величие и врагов своих изничтожит. А потом узнала, что у тебя появилась сила. Сколько каналов у тебя открыто?

– Все четыре, Анна Васильевна.

– Все четыре… – задумчиво повторила она. – Это хорошо. В нашем роду давно таких не было. Очень давно. Уже и не помнит никто, когда последний раз рождался энергетик с четырьмя каналами. Быть может, это тоже знак? Что если Ладога снова возвысится, и не мы новгородцам будем кланяться, а они – нам, а? Эх, мечты. Мой-то род тоже от ладожских ведёт родословие. Знаешь ведь, из какого я рода? Островские, как и невестка моя нынешняя. Только они во Пскове, а вы здесь. Но кровь-то одна! Нельзя забывать. А ты, Артём, прилежно учись. Это важно очень. Род должен гордиться тобой.

– Я понимаю это и приложу все усилия.

– Чувствую, близок мой час, Артём, – продолжала бабушка, которой явно хотелось с кем-то поболтать, и теперь она отрывалась на мне. – Сердце пошаливает, а врачи эти, шарлатаны, только руками разводят и таблетками пичкают. Но им не дано понять. А я знаю: каждому отведён свой час. И даже рада этому, поскольку скоро моё сознание сольётся со Вселенной, скоро это бренное существование окончится. Да, да, не удивляйся, твоя бабушка в эту ерунду про ад и рай не верит и никогда не верила. Истину я познала давно… – она печально улыбнулась, словно от приятных воспоминаний. – «Община третьей ступени познания» – слышал про такую? В молодости я увлекалась, как их теперь обозвали, оккультными практиками. На пути моём встретился человек, и человек этот показал истину. Он общался с самими просветлёнными, – княгиня подняла указательный палец. – Ты знаешь, кто такие просветлённые?

– В интернете читал про них, – ответил я.

– Их никто никогда не видел, и найти их невозможно. Только избранные способны с ними общаться. Просветлённые – потомки древних волхвов, что правили этой землёй давным-давно. Они наблюдают за нами, за деяниями нашими и ищут достойных.

– Зачем? – не удержался я от вопроса.

– О, это великая тайна. Но что точно могу сказать: многие княжеские роды северных земель – их потомки. А самые достойные получают дар. Они избрали тебя. Ты стал одним из тех, кому дарована древняя сила.

– Но почему я? Мало у князей других отпрысков?

– Не нам судить, Артём, да и знаю я не так много, чтобы твоё любопытство удовлетворить. Но я знаю, кто может тебе помочь и ответить на интересующие вопросы. Илларион. Он живёт где-то здесь, в Новгороде. Возьми, позвони ему.

На столике рядом с чайником лежала визитка с написанным от руки номером телефона поверх старого напечатанного. Анна Васильевна взяла её и протянула мне.

Найди его. Он расскажет больше, чем эти ваши… интернеты.

* * *

Вероника была в бешенстве. Артём не отвечал ни на один звонок. То ли его смарт был выключен, то ли Артём заблокировал её номер. Да и на неделе ни разу не позвонил. Это было возмутительно!

Всю неделю Вероника только и думала о нём, вспоминала их разговор, поцелуй и всё что за этим последовало. Всю неделю она жила с мыслями о новой встрече. Но на этот раз всё должно произойти не так сумбурно, как в прошлое воскресенье, а как полагается: они куда-нибудь сходят, проведут вместе время, снимут номер в гостинице и займутся любовью на большой просторной кровати, а не на корнях и ветках.

Она даже придумала, как свалить из-под надзора. Дед жил в загородной усадьбе, а здесь, в отцовском доме, это труда не представляло.

Вероника напредставляла многое, а в итоге – облом. Артём не брал трубку.

После очередной тщетной попытки дозвониться, Вероника окончательно разозлилась, зашвырнула смарт-браслет в стену, благо тот был противоударный, и стала расхаживать из угла в угол, проклиная то Артёма, то себя за то, что она – такая дура и вместо того, чтоб послать этого мудака подальше и забыть о нём, пытается ему дозвониться. Как будто парней мало. Хотя, если учесть, что её фактически посадили под домашний арест, а в лицее парни и девчонки учились отдельно, то да – в ближайшие месяцы придётся несладко.

И тут Веронике пришла мысль. Она выскочила в коридор и побежала к Ольге, которая на выходные обычно приезжала в домой. Оля торчала в своей комнате и занималась чем-то умным и ужасно скучным.

Вероника без стука вломилась к сестре. Слишком взбудораженное было состояние, чтобы думать о таких мелочах.

– Эй, стучаться не учили? – Ольга гневно взглянула на сестру.

– Мне нужен твой смарт, – заявила Вероника.

– Зачем?

– Нужен. Позвонить.

– Своего нет что ли?

– Ну мне буквально на минутку. Жалко что ли? Ну пожааалуйста! Мне очень-очень нужно. Ну я же тебя не душу продать прошу.

– Ладно, – недовольно произнесла Ольга и пододвинула на край стола браслет с прикреплённой к нему гарнитурой.

– Спасибо, сестричка, верну через минуту, – Вероника схватила браслет и пулей вылетела из комнаты.

Вскоре она, сидя на своей кровати, уже набирала номер Артёма.

Что удивительно, на этот раз звонок прошёл. В наушнике послышались длинные гудки.

– Алло, – ответил Артём.

– Привет, это я, – сказала Вероника.

Секундное молчание.

– Вероника? Привет. Слушай, такое дело…

– Ты что, игнорировать меня вздумал? – прервала его Вероника. – Ты ни разу не позвонил мне. И почему с моего номера звонок тебе не проходит?

– Извини. Я должен кое-что объяснить.

– Я слушаю.

– У нас ничего не получится. Мы не должны больше видеться.

– Чего? Ты меня бросаешь? Меня?! – возмутилась Вероника.

– Я же говорю…

– Значит, ты трахнул меня – и всё? Посылаешь куда подальше? Ну нихрена себе!

– Из-за тебя пострадал близкий мне человек. Больше рисковать я не намерен, – проговорил Артём раздражённо. – Так что всё, наше общение окончено.

– Что? Да как… Ты пожалеешь об этом. Да кто ты…

– Всё, до свидания, – Артём сбросил вызов.

– Вот ты сволочь! – Вероника вскочила с кровати и зашвырнула смарт в стену, благо тот тоже был противоударный. А потом бросилась лицом в подушку и зарыдала.

Постучались. Вошла сестра.

– Ника, что с тобой? – в тоне её чувствовалось искреннее участие, но Веронике было всё равно.

– Отвали, – всхлипнула она, не отрывая лица от подушки.

– Ну как хочешь, – Ольга подняла с пола браслет и ушла.

А Вероника продолжала реветь. Сейчас ей казалось, что она никому не нужна в этом мире, и никто не любит – только используют. Для родителей она – словно товар, который хотят продать повыгоднее, а молодой человек, с которым она захотела встречаться, бросил её после первой же ночи.

Через полчаса она всё же успокоилась, а когда слезы высохли, накрасилась, надела топик и мини-юбку, взяла сумочку и, дождавшись, пока слуги уйдут спать, выбралась из дома через чёрный ход.

* * *

Звонок Вероники меня разозлил. Я держал на неё зуб за то, что случилось с Ирой. Формально Ира пострадал из-за уродов дружинников, решивших отыграться на ней за то, что огребли от меня, но начало-то конфликту положила Вероника, которая стала клеиться ко мне, тогда как ей, судя по всему, это было запрещено. А досталось в итоге даже не мне, а моей семье. А теперь Вероника ещё возмущалась так, как будто я ей миллион должен.

Разумеется, я распрощался с ней и заблокировал этот номер тоже, надеясь, что доставать она меня больше не станет.

В воскресенье, как и было обещано, Николай собрал за ужином всех членов семьи, которые в настоящее время проживали в Великом Новгороде, а я ради такого случая даже надел свой единственный костюм.

Во главе длинного стола сидели Николай со своей молодой супругой. Рядом – я и Лёха. Среди родственников я заметил и строгую тётку, Светлану Ярославну и её братца, Ивана Ярославича. А вот бабушки за столом не было, как не было и дяди Гены. Те, кто ещё не знали, кто я (а таких тут было большинство), с удивлением косились на меня, не понимая, почему слуга ужинает вместе с членами семьи.

От взглядов этих я чувствовал себя неуютно. Никак не мог привыкнуть к аристократическому обществу, более того, я обнаружил, что все эти чванливые особы вызывают у меня неприязнь, хоть умом я понимал, что и сам теперь – один из них.

Как только все собрались и приготовились есть, Николай поднялся и попросил минуточку внимания.

– Итак, дамы и господа, позвал я в этот вечер вас не просто так. Есть важное объявление, которое я, как глава семейства, обязан сделать.

Собравшиеся отложили столовые приборы и устремили взоры на Николая.

– Некоторые из вас знают, – продолжал он, – что у моего покойного отца кроме нас с Алексеем был ещё и третий сны, который от рождения не имел ни одного открытого энергетического канала. В раннем возрасте мальчик в связи вышеуказанной причиной был изгнан из рода и с десяти месяцев воспитывался в семье Тарасовых. Но недавно произошло событие невероятное и весьма радостное для нас: у изгнанного отпрыска нашего рода всё же открылись энергетические каналы. В связи с этим мы приняли решение вернуть его в семью. Возможно, вы уже догадались, о ком идёт речь. Артём, поднимись. С этого дня Артём Тарасов объявляется членом рода и отныне носит имя Артём Эдуардович Востряков.

Я поднялся, и теперь собравшиеся ещё пристальнее уставились на меня, за столом послышался шёпот. Особенно удивлённое лицо было Лёхи – у него, казалось, ещё чуть-чуть и челюсть отвиснет.

– Прошу любить и жаловать, – продолжал Николай, – Артём, добро пожаловать в семью. Теперь уже официально, – он пожал мне руку.

Я опустился на стул. Те, кто сидел рядом и напротив, стали поздравлять меня. И только один мужчина – светловолосый и лопоухий, с перстнями на пальцах, спросил у Николая, есть ли подтверждение, что по крови я – Востряков. Николай ответил

– Да, дядя Андрей, – ответил Николай, – результаты ДНК-анализа уже получены, и никаких сомнений в происхождении Артёма быть не может. Разумеется, если у кого-то есть желание, можно ознакомиться с соответствующими документами.

– Кто бы мог подумать, – сказал Лёха, сидевший по левую руку от меня. – Так у меня, получается, младший брат теперь есть? Вот так сюрприз! Тебе, наверное, тоже? Ну и как ощущения… брат?

В словах Лёхи не было враждебности, но в интонации его чувствовались недобрые нотки. Оно и понятно: мало того, что я уязвил его самолюбие, причём два раза, так ещё и наследством надо делиться. То они со старшими сёстрами поделили бы долю на три части, а теперь придётся – на четыре.

– Нормально, – ответил я, – постепенно привыкаю.

Слуги, что словно надзиратели, стояли у нас за спинами разлили вино по бокалам, семья выпила за моё здоровье и за то, чтобы я стал достойным членом рода, а потом все навалились на еду. А я почувствовать себя ещё более неловко, поскольку теперь всё внимание было сосредоточено на мне. Приходилось постоянно отвечать на вопросы, которые сыпались со всех сторон. Даже поесть толком не дали.

После ужина мои мучения не закончились. Родня никак не расходилась, ко мне опять пристали с вопросами и поздравлениями, теперь уже другие – те, кто за ужином сидел далеко от меня. Потом собралась молодёжь, в основном «вторые» дети всей моей знатной родни. Спрашивали «а ты правда был на войне?» и всё такое прочее, и откровенно задолбали меня этим. Но из вежливости приходилось отвечать.

Наконец, встреча окончилась. Гости уехали, супруга Николая удалилась к себе, и остались мы втроём с братьями.

На улице разразилась гроза. Дождь лил, как оглашенный, раскаты грома сотрясали сумрачное небо цвета мокрого асфальта, молнии ломаными линиями резали воздух. И чудилось мне, что грохочут орудия вдалеке, и от этого опять становилось тревожно. Ещё за ужином заболела голова, после еды боль лишь усилилась, приходилось терпеть.

Мы прошли в небольшую уютную гостиную. Тут над камином висело чучело медвежьей головы, на одной из стен – ковёр с двумя саблями и старинным ружьём, на другой – огромное полотно со сценой охоты.

– Будет кто? – Николай извлёк из бара бутыль.

– Наливай, – Лёха плюхнулся на диван с подушками и закинул ногу за ногу.

– Мне не надо, – отказался я.

Николай налили себе и Лёхе, подошёл с бокалом к окну и стал смотреть на омываемую дождём дорогу и большую круглую клумбу перед главным входом. Я стоял рядом.

– Я договорился со всеми четырьмя семьями, – сообщил Николай. – Их главы соберутся завтра на ужин, и мы с ними потолкуем, объясним ситуацию. Надеюсь, они отзовут иски. Иначе придётся судиться.

– Белозёрские тоже приедут?

– Да, Максимилиан Белозёрский будет вместе с дочерью.

– С Ксенией?

– С ней самой. Заодно помиритесь.

Вот это сюрприз! Значит, завтра мне предстоит встретиться лицом к лицу с человеком, который заказал моё убийство.

– И да. Вчера я извинился перед Василием Степановичем и сообщил ему, что ты тоже – Востряков. Он извинения принял, инцидент исчерпан.

– Извинился? – я посмотрел на него с недоумением. – После того, что произошло? А передо мной и Ирой кто будет извиняться?

– Послушай, Тёма, – раздражённо произнёс брат. – Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. Мелкие дрязги не стоят того, чтобы ссориться с великим князем. Да он – старый маразматик, но тем опаснее его злить. Ты тоже постарался на славу: двух его дружинников отправил в больницу.

– Я защищался.

– Какая разница? Всё. Все стороны удовлетворены. И больше не ссорься с Борецкими, ладно?

– Странный ты, конечно… Это я-то ссорился?

– Ты сегодня будешь в дом переезжать? – перевёл разговор Николай. – Комнату тебе уже приготовили. Будешь жить на втором этаже рядом с нами.

– Давай завтра. Сегодня хочу поговорить с матерью… в смысле… ну ты понял, в общем. А этот дом, кстати, тоже будем делить?

– Не знаю, – удручённо произнёс Николай и уставил на потоки ливня за окном. – Надо собраться и обсудить, кому что достанется. Надо, чтобы сёстры приехали. Лично я предложил бы не делить недвижимость, а чтобы у каждого имелось собственное жилище. Но это сложно будет сделать. Ладно, потом обсудим. Я к себе пойду. Спокойной ночи всем, – он допил остатки спиртного, поставил бокал на стол и вышел.

Я тоже хотел уйти, но Лёха остановил.

– Ну так что, мир? – спросил он. – Злишься, что ли? Да хорош! Слушай, мне и самому досадно было. А ещё и дядя Гена начал тебя выгораживать. А я всё не мог понять: что за хрень? Почему он слугу какого-то защищает? Сразу не дано было объяснить, что к чему? А то всё тайны у них! А ты, оказывается, мой младший брательник. Блин, ну отец и учудил. Слушай! Так Ирка, значит, не твоя сестра, получается?

– Если пальцем её тронешь, я не посмотрю, что ты – мой брат.

– Воу, полегче, – Лёха рассмеялся. – Да всё в порядке, не трону. Чего так взъелся?

– Просто держись от неё подальше.

– Всё, понял, не вопрос. А вообще предлагаю отметить твоё… повышение. Давай вечеринку закатим? Прямо здесь, а? Вон яхта у нас даже есть. Девчонок позовём. Я своих приглашу. Только без драк, ладно?

– Что Коля скажет?

– Да что скажет? Ничего. Теперь-то дом наш, общий.

Он так говорил, как будто только и ждал, что папаша откинется, чтобы тот не мешал ему развлекаться в загородной усадьбе. Может, и нет, но у меня сложилось такое впечатление.

– Не самое подходящее время, – ответил я. – Вначале с делами давай разберёмся.

– Да успеются дела твои, не убегут. Ладно, я тебе позвоню, когда придумаю что-нибудь.

– Хорошо. Мне пора, – закончил я разговор.

Лёха как пытался со мной помириться, но было что-то отталкивающее в его поведении. Я не знал, как на это реагировать и как общаться с ним. Последнее мне просто не хотелось. Я ещё помнил, как он унижал меня и домогался Иры. Может, постепенно всё уляжется, а может, и нет. Но Лёха, как был мудаком, так мудаком и останется.

Я домчал под дождём до подъезда. Когда был уже совсем близко, сверкнула молния и над головой раздался оглушительный треск. Я подбежал к двери и спиной прислонился к стене, пытаясь унять бешеный стук сердца. Возле воронки лежали мёртвый пулемётчик и ещё один солдат без ноги и руки. Он вопил от боли и ужаса. А в ушах моих – голос лейтенанта: «Заходи, блядь! Заходи, хули тормозим? Сержант, продолжать наступление! Выполняй приказ!»

Дождь лил, капли бешено стучали по асфальту, лупили по газону и кустам. В сумерках среди потоков ливня я заметил силуэты. Вначале не поверил глазам, стал вглядываться. Тени стояли неподвижно. Они были похожи на те, что я видел под Бельском, в серой пустыне, представшей в моём видении. Но здесь-то они откуда?

В голову закралась странная мысль, что я снова потерял сознание, и теперь мерещится всякое. Я ущипнул себя. Огляделся. Мир вокруг выглядел реальным и обыденным, каким он был всегда. Я снова всмотрелся сквозь потоки ливня – силуэты пропали. Кажется, галлюцинации. Может, Ира права? Может, действительно к доктору сходить?

Я вошёл в дом и быстро зашагал по коридору. Голова раскалывалась, надо было срочно выпить таблетку.

* * *

Василий Степанович стоял возле большого, во всю стену, окна гостиной на первом этаже, и наблюдал, как льются с неба потоки воды. Как всегда, он думал о делах – делах рода и княжества. Вот уже почти двадцать лет Василию Степановичу приходилось единолично удерживать бразды правления Новгородом.

Василий Степанович никому не доверял и полагался только на себя. За остальными требовался глаз да глаз, подчинённые могли напортачить, а родственники – то ещё ворьё, для которых княжеская администрация – одна большая кормушка. Поэтому если не обо всём, то о многом приходилось думать самому.

Василий Степанович знал, кто ворует, как, сколько, но относился к этому, как к неизбежному злу. Ведь если не позволить родне воровать, они начнут проявлять недовольство и строить козни. Так что пусть лучше воруют.

Один из вопросов, который в последнее время мучил великого князя – куда пристроить дочерей своего старшего сына. Ольге уже пора выходить замуж, да и Веронике скоро подойдёт срок, а достойных кандидатов нет. Голицыны уже неоднократно изъявляли желание сочетать узами брака своего отпрыска с Ольгой и тем самым укрепить отношения между Москвой и Новгородом. Но Василий Степанович не собирался укреплять отношения, зная, сколь агрессивную политику ведут Голицыны. Вместе с внучкой Голицыным неизбежно отойдёт приданое и, позже, часть наследства. Хотел ли это Василий Степанович? Нет. Только не им. В последнее время Голицыны никаких границ не видят, везде и всюду свои загребущие лапы тянут, да и с Москвой в любой момент мог произойти разрыв, а потому Василий Степанович медлил соглашаться.

С младшей внучкой – отдельная история. Её ужасный нрав не давал покоя никому. Она и раньше не сковывала себя рамками приличия, а в субботу выкинула такой фортель, что хоть стой, хоть падай. Ушла из дома на ночь глядя, на звонки не отвечала. Нашли только благодаря тому, что расплатилась кредиткой в клубе, где нажралась в усмерть в обществе какой-то мутной компании и принялась отплясывать стриптиз на глазах у всех. На весь город свой род опозорила. Это же надо такое учудить! И что с ней после этого делать? Не розгами же пороть? Хотя стоило. Или из рода выгнать – и пусть творит, что хочет.

Вспомнил Василий Степанович и про Востряковых. Вчера новый глава семейства позвонил ему, объяснил ситуацию и извинился за действия Артёма Тарасова, а точнее, Артёма Вострякова, который оказался, как и предполагал Василий Степанович (а точнее, как ему доложил начальник тайного приказа), некогда изгнанным членом семьи.

Что делать? Пришлось простить. Василий Степанович прекрасно понимал, чем Вероника с Артёмом занималась, якобы «прогуливаясь» в парке, но ничего подсудного в этом не было, да и по современным меркам, в общем-то, являлось обычным делом, если не афишировалось сие публично. Василий Степанович ещё застал то время, когда знатной незамужней даме даже прогуливаться наедине с незнакомым молодым человеком считалось дурным тоном, и искренне скорбел по нему. Нынче молодёжь совсем распустилась.

Сегодня утром Тимофей отправил на почту некоторые сведения. Его люди на какого-то доктора надавили, он им всё и выложил. Оказалось, у Артёма этого энергетический баланс зашкаливает. Как его родня прежде не заметила – неясно. Зато теперь Василию Степановичу – лишний повод для беспокойства. Что если Востряковы, получив сильного энергетика, захотят возродить независимое Ладожское княжество? Подобные инциденты уже случались. В сороковых таким образом псковичи отделились, хотя до этого сто лет находились в составе Новгородской земли.

Вот и вопрос: что с ним делать? Убийц нанять? Или придумать иной способ его устранить? У Василия Степанович имелась одна мысль, и он собирался в скором времени обсудить её с племянником.

В комнату вошёл боярин Тимофей Дуплов – глава тайного приказа. Внешность Тимофей имел колоритную, напоминал древнего богатыря с картин. Он обладал могучей фигура и одутловатым лицом с маленькими заплывшими глазками и густой бородой. Голову Тимофей всегда брил на лысо.

Дупловы, будучи дальними родственниками Борецких, уже давно занимали различные должности в княжеских приказах. И хоть Тимофей воровал, как и остальная родня, но некоторые вещи ему можно доверить. Человеком он был надёжным в той мере, в которой может быть надёжным родственник, сидящий у кормушки.

– Добрый вечер, Василий Степанович, – поздоровался Тимофей.

– Добрый. Присаживайся, Тимоша, – великий князь устроился за круглым столиком. Тимофей сел напротив. – Давай только без лишней болтовни. Час поздний уже. Что выяснил?

– Я обо всём договорился. Чарторыйский согласился на переговоры. Будем мы и Глинские. Встреча в Волховойске завтра.

– Меня больше Глинские волнуют. Они откажутся от своих прав на Бельск и Вызну? Если нет, шляхта вряд ли пойдёт с нами на соглашение.

– Согласятся. Но мы должны гарантировать вывод войск Союза из Волыни. Это уже сложнее.

– Скоро Союзу будет не до Волыни. Слышал я, у них заварушка покрупнее намечается.

– Это точно, – согласился Дуплов. – Главное, чтоб нас не затянули.

– Вертолёт готов?

– Готов, Василий Степанович. С погодой бы только обождать. Дождь закончится – сразу полетим.