Текст книги "Мед.ведь.ма (СИ)"
Автор книги: AlmaZa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 49 страниц)
– Алло?
– Привет, – послышался голос друга, не ставшего спрашивать неуместное «не занят?». Дело, по которому он звонил, было первостепенным, и подходов издалека не требовало. – Послушай… Я лечу в Сингапур… увидеться с Драконом. – Биай хотел что-нибудь спросить, но не нашёлся так сразу, что именно. – Мне просто нужно предупредить тебя, если вдруг драконы начнут на тебя катить, или Джиён вызовет для объяснений, какая легенда родилась. В общем, так: я провалил задание от Дзи-си, ну, с той Джинни, едва не погиб, но люди Дзи-си меня вытащили и выходили, и дали шанс заслужить прощение, добыв им ведьму. Поэтому я еду к Джиёну, чтобы объяснить…
– Он не станет тебя слушать, – прервал друга Ханбин, зная Дракона намного лучше, чем Бобби.
– Почему?
– Потому что он тебя к себе даже не подпустит. Ты наёмник.
– Я попрошу Тэяна организовать встречу…
– Забудь, Бобби. Я сказал тебе – не видать тебе Джиёна, и если ты хочешь доказать, что это не так, то только зря потеряешь время. Почему ты решил переть дуром?
– Обстоятельства. Ну, и время идёт, знаешь ли.
– О, спасибо! А то я забыл! Я в курсе, что время катастрофически жмёт, оно мне жмёт так, словно тиски на яйцах. Но что-то хреновый у тебя план. Или это те умники, что тебя держат, придумали? Специально тебя решили подставить?
– Это я предложил лететь в Сингапур и себя в роли парламентёра. – Чживон замолчал, а Ханбин вздохнул:
– Чжунэ сказал, что чувачок из этих кожаноштанных не промах был, что, не тупее нас они, а?
– Да уж, не дебилы, – хохотнул Чживон, оглядывая свою руку и посылая молчаливые приветы Ю Ёндже. Биай замолчал, понимая, что и соперники, и союзники – всё перемешалось, и уже не знаешь, кто сильнее, кто мудрее, кто правильнее. Он знал только, что похищена его сестра, а подставить себя хочет его лучший друг.
– Дракон учует запах лжи, когда ты ещё лететь в Сингапур будешь, Бобби, – сказал он. – Дзи-си обещал прощение? Ха! Смешно. И ты, наёмник, не придумал ничего лучше, как прибежать и попросить? Это бред, Чживон, серьёзно, надуманное фуфло, дурно пахнущее подставой. Я знаю, что тёлкам ты мозги пудришь на отлично, но ты Джиёна-то за тёлочку не держи. Он тебя вздрючит быстрее, чем ты последнюю шалаву.
– И что ты предлагаешь?
– В Сингапур лечу я. – Теперь замолчал Чживон. Точнее, растерялся и выдержал паузу дольше, чем хотел, но потом нащупал спутанными мыслями аргумент, который был уместен:
– Ведьму спёр я, мне и разгребать. Это мои проблемы, Ханбин.
– А Бёль спёрли у меня. Бобби, у нас нет отдельных проблем, мы всегда всё делили поровну, и сейчас мы замешаны одинаково оба, да только я в более выгодном положении, мне почти не придётся врать. Посуди сам, я прилетаю к Джиёну с жалобой на злодеев, которые украли мою сестру – правда? Правда.
– Ты должен будешь сказать, что её украли люди Дзи-си.
– Да причём тут Дзи-си?
– Так надо.
– Приказ, который не обсуждается?
– Да.
– Хорошо, – вздохнул снова Ханбин, понимая, что не может спорить с теми, кто сейчас находится рядом с Бобби и даёт ему указания. – Я говорю, что люди Дзи-си украли у меня сестру, и требуют ведьму. Тут правда абсолютно всё, кроме названия группировки, которая толкает нас на это. Хотя, кто знает? Может, эти люди с ним и связаны, может, даже тут в чём-то будет правда. Тебе в этом контексте даже всплывать не обязательно, мне не придётся компрометировать себя ложью перед Джиёном, ведь для него ты умер, погиб, даже с наших слов. Со всех сторон, как не верти, лететь должен я.
– Биай…
– Не спорь, прошу тебя, Бобби. Ты уже натерпелся, намотался. А мне невыносимо сидеть сложа руки, когда Бёль чёрт знает где. Прошу, не лишай меня возможности действовать.
– Я всё равно не могу согласиться, потому что люди, с которыми я всё это обсуждаю…
– Я понимаю, ты должен предупредить их об этом. Ты сможешь поговорить с ними и перезвонить мне через какое-то время? Чтобы сказать, согласны они или нет.
– Думаю, что смогу.
– Тогда жду. – Ханбин повесил трубку и увидел перед собой Хёну, вытершую насухо всю посуду, которую вымыла. Она смотрела на него с переживанием и беспокойством. Он давно уже не обращал на неё внимания в том плане, что она может узнать какие-то секреты, услышать лишнее. Нет, для Биая она была не предметом обстановки без своего мнения и права голоса, просто он зарубил себе на носу, что эта девушка никогда не бросит, не предаст и не использует никакую информацию против него. При ней можно было говорить всё, от души, любое наболевшее и заветное, и она не вывернет, не перевернёт, не запомнит, чтобы проучить, но запомнит, чтобы иметь в виду и не обидеть, не задеть, не оскорбить.
– Куда ты собрался?
– В Сингапур. – Биай усмехнулся. – Отдохнуть, позагорать, оттянуться. – Хёна слышала разговор, но он всё равно нелепо хохмил о своих планах. Юмор иссяк, и он ядовито бросил: – Джиёну ноги облизать.
– Это опасно?
– Не опаснее, чем сидеть тут, и дожидаться неизвестно чего. Я устал, мне надоело смотреть в потолок, когда Бёль у каких-то уродов, и они даже не думают отдать мне её назад без какой-то поганой колдуньи.
– Не ездил бы ты… – несмело протянула девушка, но Биай махнул рукой, и она замолчала.
– Я тебе ключи оставлю, можешь дальше тут жить…
– Мне без тебя тут делать нечего.
– А то со мной есть чего? – надменно прыснул Ханбин, продолжая то и дело намекать, что дальше интимных услуг у него с женщинами отношения не заходят. Иногда он срывался, и как-то слишком мягко брал Хёну за руку, слишком долго смотрел ей в глаза, слишком горячо целовал и слишком нежно шептал что-нибудь перед сном, но потом, будто ужаленный, сочился цинизмом и напоминал о своём кредо, вёл себя по-скотски и поддевал Хёну, как можно более унизительно. Привыкшая, она и в этот раз пропустила слова мимо себя.
– Совсем скоро Рождество, я надеялась, что мы встретим его вместе…
– Если я и поеду, то вернусь до Рождества. – Мобильный в его ладони опять зазвучал и зашевелился, и Биай скорее принял вызов: – Да, Бобби?
– Они согласны. Только не смей проколоться, что Бёль не у Дзи-си. Она у синьцзянцев, ты понял?
– Я понял, Бобби, не ссы. Я сделаю всё, даже невозможное, чтобы девку их вернуть. Только скажи им, что вне зависимости от того, вернусь ли я, Бёль должна быть возвращена отцу. – Чживон сглотнул слюну, понимая, что это такое, ехать к Дракону и говорить, что тебя послал его враг с какими-то требованиями. Возможно, это их последний разговор с другом.
– Я скажу, Биай. И… удачи тебе!
Попрощавшись с приятелем, король университета и сын миллиардера, Ким Ханбин прокрутил список контактов до определённого номера. Этот номер без дрожи в руке могло набирать человек пять на земном шаре, но ему, вдруг почувствовашему себя юным и придурковатым студентом, необходимо было назначить встречу с этой персоной, скрытой за цифрами, и попытаться ничем не выдать настоящей подоплеки происходящего.
Вылетев на следующий же день, Биай дремал в самолёте или застывал, глядя в иллюминатор. Ему не хотелось думать о плохом, но прогнозируя итоги беседы с Квон Джиёном, то и дело приходилось учитывать возможность оказаться в бетоне. Нужно быть внимательным, слышать каждую свою фразу, слышать каждое слово Джиёна, понимать его настроение, читать направление мыслей Дракона по каким-нибудь признакам, только каким? Все знали, что негласного повелителя Сингапура разоблачить нельзя никак, он непредсказуем, он убивает тех, с кем никогда не ссорился, он забывает напрочь о тех, с кем мог бы поквитаться. Джиён во всём ищет выгоду, однако с тех пор, как денег и власти у него стало несметное количество, выгода приобрела новые, никому не понятные формы. Король забавляется* – не иначе! Современная гротескная абсолютная монархия с её неограниченной ничем волей, закреплённая силой не закона, а хитрости и оружия.
Чтобы не перенервничать, Биай отвлекался от воображаемой встречи на воспоминания о минувшей ночи, проведённой с Хёной, полученной от неё нежности и ласке, беззаветной любви, с которой она отдавалась возлюбленному, как в первый раз, никогда не упрекая его жестокими поступками и совершенными изменами. Порой Ханбина раздражала эта её бесхребетность, бесило неумение противостоять, сплошные прогибы. Но если бы она взбунтовалась и показала характер, он не продержал бы её с собой и дня, потому что никогда не терпел от женщин давления, указок и настойчивости. Он не был женоненавистником в полной мере, не считал их низшими существами, но для себя не признавал равенства. Среди своего пола он тоже редко с кем считал себя на одной ступени, чаще – выше, и только с Джиёном…
Мысль опять вернулась к образу короля Сингапура, и Ханбин судорожно стал повторять себе правила, которые нужно соблюдать: «Я спокоен, не бегать взглядом, не отводить его, не суетиться руками, потирая их, или пряча в карманы… И не называть прямо Дзи-си, так никто не делает, это слишком плоско. Бёль украли, люди из Китая, судя по произношению – западного Китая. Не станут же они представляться? Естественно, если бы они через меня обращались к Джиёну, то сказали бы, что от Дзи-си, передай то и то, но так, украв мою сестру, они не станут объясняться, от чьего лица действуют, как не объяснились и на самом деле эти уроды в черных штанах и золотых масках».
Посещая крошечное государство и огромный город в одном лице в сотый раз – сколько раз точно он здесь был, Биай уже и не помнил, – он не осматривался и ничего не замечал вокруг. Джиён согласился с ним поговорить и назначил время, к которому нельзя опаздывать. В аэропорту студента встретил Мино, посадив в свою синюю тойоту и повезя прочь. Улыбнувшись при приветствии и пожатии руки, тот полюбопытствовал:
– Так внезапно нагрянул, почему не прилетал вместе с Чжунэ? Ты по делам?
– В Сеуле неприятности, – произнёс Биай и отвернулся, закрыв глаза. Мино почувствовал, что произошло нечто серьёзное, поэтому убрал улыбку с лица и, не задавая больше вопросов, довёз товарища до Сентозы, куда и просил Дракон доставить своего подчинённого. Мино не хотелось знать о проблемах, которые его не касались, чтобы невольно в них не увязнуть, меньше знаешь – крепче спишь.
Яркое солнце пробивалось сквозь тропические растения, запах отдыха и неспешности, всё размеренное, вязко-сладкое, изумрудное и золотистое, как праздничная ель, и всё это не соответствовало внутреннему состоянию Биая. Мино передал его неподалёку от парковки двум ребятам из Аяксов, и уехал обратно, выполнять свою функцию в механизме драконьего царства. Телохранители Дракона оглядели Биая на наличие оружия и, убедившись, что у того с собой ничего опасного нет, указали вперёд, сопровождая. Только теперь Ханбин поднял голову и прочёл надпись «Марин лайф парк». Джиён назначил ему встречу в океанариуме? Почему? Что это значит? Он уже что-то знает? Что-то подозревает? Биай попытался успокоить себя, чтобы не выдать себя напрасными тревогами. Бывает и так, что надумаешь себе лишнего, и именно дрожью или изменённым поведением обнаруживаешь себя. Но что ему было выдать? Он же не против Джиёна что-то задумал, вовсе нет, он не собирается на него покушаться или плести паутину за спиной того. Всего лишь недоскажет всю правду.
Биай шествовал между Аяксами, чуть впереди, мимо отдыхающих, детей и взрослых, молодёжи и зрелых пар, местных и приезжих, резвящихся в парке там и тут, он проходил мимо ещё не снятых плакатов «10 лет нашему океанариуму!», с информационными статьями под заглавиями, рассказывающими, какую невидаль можно посмотреть в галереях подводного музея. «Марин лайф парк» – парк «Морская жизнь», был крупнейшим в мире океанариумом, и сюда стекались толпы людей со всех концов света. Почему Джиён, избегающий столпотворения и не любящий людские массы, вдруг позвал его сюда?
Они вошли в подводную часть парка, и пошли по коридорам, накрытым стеклом и тысячами тонн воды за ним. Синева и голубой свет разлились перед глазами, лица, одежды и руки покрылись бирюзой. Множество азиатов и европейцев слонялось вдоль обзорных витрин, за которыми плавали рыбы, медузы, громоздились кораллы, ползали крабы, лежали моллюски. Ощущение, что бредёшь по морскому дну, как призрачный моряк из фильмов о пиратах Карибского моря, не покидало Биая. Проходящие сквозь воду дрожащие лучи плескались на всём, куда попадали. Окрашенная синевой прохлада превращала переходы для туристов в таинственные пещеры, а вода будто застывала, расступаясь перед людьми. Аяксы не носили пистолеты на виду, поэтому тройка не привлекала ненужных взглядов, и спокойно шествовала к месту встречи. Некоторые галереи были тематическими, другие вели к подводному кафе или ресторану, где можно было отобедать, глядя на скатов или проплывающую рыбу-молот. Ханбину указали на дверь, где висела табличка с предупреждением «закрыто на уборку». Один из Аяксов смело отворил её и пропустил молодого человека внутрь. Перешагнув порог, он ощутил, как беззвучно прикрылась дверь за его спиной.
Джиён стоял задом, с сомкнутыми на уровне копчика руками; пальцы одной держали другую за запястье, нагруженное тяжёлым серебряным браслетом, граммов в сто пятьдесят – двести. Зал был почти круглым, чуть затемнённым. Морская живность плавно огибала стеклянный купол, и Дракон увлеченно наблюдал за ней, как маленький мальчик. Он слышал, что кто-то вошёл, и не скрывал этого, поведя лицом, но не доведя его до разворота, позволяющего встретиться взглядами.
– Привет, Джиён, – негромко поздоровался Биай, совладав с голосом.
– Привет, – ответил Дракон, и продолжил стоять, не оборачиваясь. Помешкав, Ханбин сделал шаг и остановился.
– Не подумай, что я отнимаю твоё время из-за ерунды… То есть, конечно, это не совсем твоя проблема… – Мужчина не реагировал, но и не перебивал. Это позволило сделать по направлению к нему ещё шаг. – У меня похитили сестру, Джиён. Из квартиры, или на улице – я точно не знаю, какие-то люди из Китая… Я думаю, что это синьцзянцы, они пригрозили, чтобы я не смел докладывать тебе…
– Подойди, – позволил Джиён ему, наконец, приблизиться достаточно, и Биай закончил движение, встав рядом с боссом и рассказывая дальше его профилю:
– Я боялся за Бёль, и не решался говорить тебе, я искал её сам, чтобы вернуть, но не смог, и… И я уже в безвыходном положении, я не знаю, где она, и не могу её вернуть, а назначенное ими время иссякает…
– Чего они хотят? – спокойно спросил Джиён. Ханбин сглотнул слюну.
– Они говорили о какой-то девке со способностями гадалки, об альбиноске, которая якобы у тебя есть. Они велели мне найти её и привезти им, но я не знаю ни о какой такой альбиноске! Я не решился позвонить тебе и спросить, поэтому пытался найти Бёль, я перевернул весь Сеул, они не могли увезти её далеко, но всё равно ничего не нашёл, поэтому вынужден обратиться к тебе…
– Что же ты сразу не спросил у меня о какой-то альбиноске, если тебе сказали, что она у меня? – Джиён повернулся к нему, устало вздохнув, но взор его не выражал ничего, ни призрения, ни утомлённости, ни иронии – ничего.
– Я боялся. Боялся за Бёль… они же сказали, что если посмею, то всё… – Ханбин запнулся, переволновавшись. Ведь о сестре всё было правдой, он извёлся, думая о ней. – Я люблю её, Джиён, очень люблю, я не мог рисковать, просто не мог… У тебя никогда не было сестры**, возможно, тебе трудно меня понять…
– Что верно, то верно, – перебил его Джиён, достав зажигалку и закрутив. – Не походив в чужих мокасинах – не поймёшь, почему другой идёт именно так.
– Джиён, ты умный человек, очень умный, прости, если я где-то что-то не правильно сделал, возможно, по незнанию, но что я мог? Но вот, как только я понял, что ничего сам не смогу сделать, я обращаюсь к тебе и спрашиваю, скажи, что это за альбиноска, ради которой похитили мою Бёль? И можешь ли ты помочь мне, обменяв её на мою сестру?
Дракон достал пачку сигарет, выудил одну, закурил, убрал пачку обратно. Ханбин стоял в растерянности. Молчание выводило из себя, но показать этого нельзя. А Джиён ведёт себя, будто не слышит обращённых к нему слов. Владыка Сингапура выпустил дым и опять увлёкся подводным миром, раскинувшимся за стеклом.
– Ты когда-нибудь тонул, Биай? – внезапно спросил он. Ханбин ощутил холодную лапу смерти на своём горле и стал понимать, почему ему назначили встречу именно здесь. Дракон уже обо всём знает, и ему не угодила скрытность своего человека. Он хочет пустить его на корм рыбам, а до этого измучить предвкушением и ожиданием умирания. Есть ли шанс спастись? Есть ли смысл пытаться?
– Н-нет, Джиён, никогда. – Перед глазами пронеслись ночные кунания в поиске Бобби в глубинах реки Хан. Но он не тонул, тонул его друг. Биаю не доводилось испытывать этого пути к гибели.
– А со мной бывало, – прищурился Джиён, дымя. – Я был младше, чем ты сейчас. Пытался быть крутым, связывался с уже крутыми, влезал в долги, вертелся, низко и унизительно, но не парился по этому поводу ни тогда, ни сейчас. Результат ведь достигнут, верно? Что ж тогда жалеть и чего стесняться? Однажды я заторчал столько бабок – по нынешним моим меркам жалкие гроши, но тогда было иначе, – что ко мне явились коллекторы. Они кунали мою голову в наполненную водой раковину, и не давали глотнуть воздуха до самого последнего момента. Они мастера в этом деле, знают ту секунду, когда поздно, а когда в самый раз доставать должника. Когда моё лицо было под водой, и я всерьёз думал, что мне пришёл пиздец, я чуть не обосрался от страха. Можешь ли ты себе представить? Уверенность, что тебе пиздец! Я готов был плакать и, наверное, даже отсосать за спасение. И вот, меня достают, диктуют условия, кунают снова, а я уже в таком состоянии, что готов на всё, лишь бы отпустили. И когда они отпускают и уходят, обещая вернуться, если денег не будет, я не могу спать и есть, не добыв им денег, потому что не хочу повторения этого ужаса. О, а я был в ужасе! Огромном, как океан, хотя топили в домашней раковине. И я нахожу деньги, но оказывается, что набежали проценты, и я должен заплатить и их, и меня снова кунают… У них это игра такая, забава, поймать человека на крючок и заставлять носить им деньги, грозясь смертью. Но, знаешь, во второй раз было не страшно, не так, чтобы вообще, но почему-то уже живёт уверенность, что выживешь, и надо просто потерпеть. И так и получается – потерпел, выжил, побежал искать деньги. В третий раз… знаешь, что я испытывал третий раз, лицом в раковине? Возмущение. Ненависть. Силу. Я считал секунды, уже зная примерно, сколько они держат под водой, и чувствовал, как наливаюсь силой. Знаешь, откуда берётся она и рождается гнев? Оттуда, что думаешь: «Какого ж блядь хера, я столько пережил, а теперь, блядь, откинусь? Нет уж! Выкусите!». После того, как избежишь смерти раз-другой, ты весомо ощущаешь рост ценности своей жизни, ты думаешь, блядь, да я ж герой драгоценный, я натерпелся не для того, чтобы меня закопали, и я превратился в перегной. – Джиён замолчал, докуривая. Биай не мог понять, зачем ему рассказывают этот кусок биографии, если не для того, чтобы пощекотать нервы? Вряд ли Дракон стал бы откровенничать с кем-то, кто останется жив. – Говорят, что те, пытки над кем не прекращаются, начинают думать иначе, не о том, какими они стали драгоценными, а о том, как бы поскорее прекратить эти страдания и сдохнуть. Я не хотел дойти до такой стадии, и когда меня отпустили третий раз, я перерезал бритвой горло обоим, благодаря той самой силе, что сказала мне, что я пережил и испытал достаточно, чтобы иметь право стать победителем. – Он вновь притих, и Ханбин не решался прервать эту тишину. Ему хотелось, чтобы Дракон сам объяснил назначение этой исповеди. Ухмыльнувшись, Джиён вдруг негромко заметил: – Я вчера чуть не захлебнулся. Хорошо, что ты позвонил, прям выручил.
– Ты…плавал? – несмело предположил Биай.
– Нет, блядь, в своих слезах чуть не захлебнулся! – засмеялся Джиён и, похлопав по плечу парня, признался: – Вот за что не люблю воду, так за то, что в ней невозможно курить.
– Джиён…
– Что касается альбиноски, которую у тебя потребовали, то ты опоздал буквально на три дня. Она была у меня, и я с удовольствием бы тебе её сейчас отдал, но у меня её больше нет. Я её… отпустил.
– Отпустил? – непонимающе переспросил Ханбин, считая, что под этим скрывалось «избавился» или «выбросил».
– Да, отпустил туда, откуда взял. Так что если тем людям она нужна, пусть едут и сами её берут, в Шэньси, где-то в Хуацине, должно быть, если она никуда не убежала оттуда. Она задолбала меня, к тому же, стала бесполезной, и даже вредной. Я не храню хлам. Так что, пожалуйста, пусть берут. – Джиён взял пальцами плечо Ханбина, на этот раз не хлопал, а именно взялся за него. – А сестру твою, скажи, чтобы вернули, если они мне никаких претензий личных выдвинуть не хотят, а если хотят, так я разберусь с теми, кто посчитал свои яйца достаточно железными, чтобы наехать на моих людей в Сеуле. Иди, и передай им это. – Дракон разомкнул пальцы. Биай, не веря, что произошло то, что произошло, что всё обошлось и его отпускают, как и, видимо, какую-то пророчицу, вкопался на месте, не смея сделав шаг.
– Я… могу идти?
– Да, если ноги ходят, – захохотал Джиён. – Тебе виднее, можешь или нет, со стороны ты выглядишь ходячим.
– Хорошо, тогда… я поеду… в Шэньси, значит?
– Да, её отвезли под гору Лишань, должны были оставить там. Куда она направится дальше, знать не могу, я-то не гадалка, – расплывшись, похоже, в добром расположении духа, шутил Джиён. – Езжай, и помни, что трогать моих людей – никому не позволено, если не вернут твою… Бёль, ты сказал? – Ханбин кивнул. – Мы у них тоже найдём, что пощипать.
– Спасибо, Джиён, – поклонился Ханбин и, выдыхая, вышел из зала. Следом за ним, надвинув на голову кепку и опустив лицо, быстро покинул помещение Дракон, в момент затерявшись в толпе снующих туристов. Аяксы сами проследили за тем, как Джиён растворился, и переждали какое-то время, прежде чем двинуться за Биаем, прервавшим, судя по всему, обмусоливание каких-то слухов и сплетен. Думая о своём, о том, что выжил, что Дракон поступил так… человечно и беззлобно, Ханбин фоном вырывал фразы из разговора Аяксов:
– …и он всё-таки выстрелил, представляешь? Аквариум разлетелся вдребезги!..
– Вот ему эта шкура-то нужна?
– Теперь он на крючке Дракона… будет отстёгивать бабки…
– В делах бабы всегда всё портят…
– Потому Джи их и не вмешивает… а эту удачно сцапал…
– Не ожидал я от этого Ли такого…
Биай попрощался с ними, доведенный до парковки, и вызвал такси до аэропорта, параллельно звоня на тот номер, с которого с ним связывался Бобби, и выкладывая то, что узнал от Джиёна.
***
Чонгук открыл съёмную квартиру, и услышал множество звуков и голосов. В зале Шуга с Джинни смотрели телевизор и обсуждали то, что смотрели. Чимин на кухне болтал с Джеро. Минуя их всех, только кивая головой, золотой дошёл до дальней двери в спальню и вошёл без стука. Тэхён лежал на кровати, чиркая что-то в разлинованной тетрадке. Он даже не высунулся из-за неё. Чонгук взялся за спинку стула, застыв возле постели и лежавшего на ней друга.
– Ви…
– Ммм? – из-за обложки промычал товарищ.
– Стало известно, где Элия. Нужно ехать. – Тетрадка резко, не в манере Ви, отвелась в сторону. Парень сел, уставившись на Чонгука. Секундная пауза. Не произнося ни слова, Ви вытянул из-под кровати рюкзак, повесил его на плечо и поднялся.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Примечания:
*аллюзия на одноимённую пьесу Виктора Гюго «Король забавляется», где французский король Франциск I творит беззакония и посвящает всю свою жизнь порокам и получаемым от них наслаждениям, в ходе которых соблазняет и обесчещивает прекрасную дочь своего придворного шута – Бланш (в переводе с фр. яз. «Белая»)
** напоминаю, что о существовании Квон Дами знает читатель и золотые, а не все персонажи произведения
