Текст книги "Мед.ведь.ма (СИ)"
Автор книги: AlmaZa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)
Я продержала краску почти два часа, заверяя, что волосы должны пропитаться, что белые, как и седые, очень трудно закрашиваются, и так далее, и тому подобное. Цель у меня была одна – максимально задержаться до вечера, чтобы дать шанс Вону найти меня и повести на свидание. Но планы были сорваны дважды. Я смыла краску под какой-то колонкой, под зоркими взорами бродящих в переулке старушек, которые и не пытались скрыть любопытства. Мимо пробежала свора ребят, четыре мальчишки и две девчонки от шести до двенадцати лет. Они брызгались из пластиковых бутылок, и им явно хотелось подобраться к колонке после нас, поэтому они некоторое время постояли около, глазея. Поняв, что я быстро не закончу, они побежали дальше, но их визг, смех и гомон были слышны где-то за ближайшими домами. Однако черной я не стала. Цвет лёг ровно, но как-то прозрачно, делая меня выглядящей так же искусственно, как белый парик Юнги. У того был сиреневый оттенок, а у меня фиолетовый. Нет, я скорее была темно-фиолетовой, и только в темноте могла стать черноватой. К тому же, до вечера ещё была прорва времени.
– Может, сходить ещё за краской и закрепить по второму разу? – спросила я у Ви, когда мы купили обед в столовой на колесах. В оживленных района Китая попадаются такие заведения, где можно взять суп, лапшу и выпечку очень дешево, пусть многое из этого и сделано на пережаренном многократно масле. Стоял плотный запах сои и кунжута, которыми можно было занюхивать вместо употребления соусов. Жара накаляла улицы, и мы спрятались под зонтик, воткнутый в середину пластикового столика.
– Нет, нормально. Сейчас поедим и в путь.
– Я похожа на сливу. Скажи, я ведь теперь одного с ней цвета? – Дух посмотрел на меня и лукаво улыбнулся.
– Я люблю сливы. Особенно сладкие. Мы с… Я как-то переел их. Потом болел живот, да и туалет долго манил. Но я всё равно ими объедаюсь, когда есть возможность. – Уже почти делая замечание, я вспомнила, что первое же при знакомстве, что потребовал Ви – это поесть. Так что дух, видимо, всегда ел, как люди. Его рассказ меня не очень успокоил, и я сидела всё такая же грустная. А если в таком виде я Вону совсем не понравлюсь? Если я ему нравилась именно белокурой? Ах, если бы встретиться с ним хоть разочек ещё, уже не до узнаваний или симпатий, мы ведь можем никогда уже не встретиться! Слёзы просились к глазам. Мой первый поцелуй… это было здорово. Но вряд ли повторится. – Эя, выше нос! – Дотянулся рукой до моей Ви и потрепал её. – Ты как аметист. Видела когда-нибудь этот камень? – Я кивнула.
– Бабушка много рассказывала мне не только о растениях, но и о камнях. Она говорила, что аметист – камень тайных знаний. А ещё, что он символ преданности и вечной любви.
– Вот видишь! – В кармане Ви завибрировал телефон, который оставили ему Чонгук с Шугой. Он поднял. – Да? Выезжаете из Синтая? Хорошо. Да, у нас всё тихо и спокойно. Хорошо. Да? Осторожнее. Будьте внимательнее. И не давай Сахару выделываться, ладно? А то он как всегда… Давайте, угу. – Ви положил трубку и посмотрел на меня. – Они смогли. Слежка ушла за ними. Синьцзянцы побежали в сторону Шицзячжуана, за парнями. Так что пора трогаться. – Он поднялся. Я загнано вцепилась в лапшу, которую доедала, хотя начала приподниматься тоже.
– Их же не поймают? Они справятся?
– Без нас им будет легче, они смогут не останавливаться больше суток, гнать на север и путать этих гадов. Им главное додержаться до Пекина. Там должен быть кто-то из наших.
– А мы?
– Чонгук велел отклониться на восток. Доедем на попутке до перекрёстка двадцать второй и сорок пятой трасс, и уже там изменим направление тоже на север. Чонгук обещал вернуться, сделав крюк. Может, мы встретим его в Хэншуе, может чуть позже. – Я неохотно оставила в покое три недоеденные макаронины и пошла за Ви. Поглядывая вокруг и изучая каждого прохожего, я чувствовала, как всё теснее жмёт грудь, как тает надежда на то, что увижу Вона.
Мы добрались на автобусе до края города. Приятно было замечать, что нас не окружают подозрительные личности, что не надо убегать, что никто не стреляет, и не появляются темные костюмы, не странные или какие-то особенные, но почему-то сразу выдающие принадлежность к китайской мафии. Хорошо было ощущать себя среди обычных людей, которые живут обычной жизнью, гуляют, едут на работу или из гостей, или в поликлинику, или в какую-нибудь службу что-нибудь оформить. Я тоже хотела бы вернуться к такой жизни. Возможно, не совсем той, какой жила вдвоём с бабушкой. Сейчас я понимаю, что это было слишком сурово, вдали от людей, от новых знакомств, от вероятности того, что кто-то там, в горах, найдёт меня и посмотрит, как Вон… С Мао мы жили немного веселее. Пусть тяжело и бедно, пусть мне не всё давалось, и многого у меня не было, но это была мирная и стабильная жизнь, в которой было к чему стремиться, кроме выживания, которым я озабочена последние пять дней.
Ви заметил моё нарастающее уныние по мере удаления от Ханьданя. Когда он сумел договориться с супружеской парой, двигающейся в Ляочэн на своём автомобиле, что они высадят нас по пути, я совсем безвольно погрузилась в салон и прижалась к окну заднего сиденья, наблюдая, как отчаливает из моей судьбы город, который принёс мне самые незабываемые эмоции. Перестрелка, погоня, гонка, первый поцелуй. Удаляющиеся дома угнетали и всем своим видом говорили «прощай!». Я смотрела в их многочисленные окна, слепые к моей драме, и завидовала каждому, кто живёт в этих квартирах, кто может прийти в любой момент домой, в Ханьдане, пойти прогуляться, посидеть в парке, учиться и работать. Я должна была спросить Вона в каком он баре подрабатывает! Я могла бы зайти и попрощаться с ним сама. Почему я не додумалась?
– Отсюда до моря буквально часов восемь остаётся, даже меньше, возможно, – пытался отвлечь меня от глубокой задумчивости Ви. – Ты же никогда не была на побережье?
– Никогда, – согласилась я.
– Заметила, что тут воздух стал более влажным? Тут уже всё не так, как в более южных провинциях. – Единственное, что я заметила, это что нет больше гор вокруг, стоило выехать из Ханьданя. Я так привыкла к ним, выросла среди них, все эти дни карабкалась по ним и пряталась в них. И вдруг всё стало почти ровно. Ровно и пусто – почему-то эти значения показались мне синонимичными.
– Если Чонгук и Шуга увели преследователей, – заговорила я тихо, чтобы не слышали мужчина и женщина впереди, – почему мы не могли подождать и отдохнуть подольше? Отъехали бы завтра, или послезавтра… – Взгляд Ви, старавшегося вселять в меня свои бодрость и задор, немного потух.
– Потому что надо было это сделать, пока не разоблачили подставу, и пока вообще их стало меньше здесь, – не нервничая, но безрадостно пояснил мой дух. Следующие слова объяснили мне, что дело вовсе не в том, что я выгляжу глупой и непонимающей: – Тебе так хотелось остаться с тем парнем?
– Я… – Что я могла сказать? Очевидно, что жизни дороже влюбленности, которую Ви, наверняка, считает мимолетной и быстротечной. – Я даже не попрощалась с ним, а ведь он меня спас.
– Когда мы доберемся до Кореи, и всё будет хорошо, ты сможешь послать ему открытку с благодарностью. – Нечасто Ви говорил с таким ехидством, которое содержалось в смысле слов, но совершенно не отображалось голосом. Он у моего духа всегда был бархатистый и добрый. И вот таким медовым голосом он поиздевался над тем, как хочу я увидеть Вона! Обидевшись на него снова, я отвернулась к окну опять. Вид по-прежнему не утешал, а нагонял ещё большую меланхолию и отчужденность.
Нас высадили на перекрестке, не взяв денег. Ви солгал, что мы брат с сестрой, и навещали тайком отца, с которым мать в разводе, и они враждуют, поэтому не любят знать друг о друге. И вот, улизнув на выходной от матери, мы совершили такое путешествие. Пара прониклась нашими юными проблемами, сказали, что у них один сын, и им трудно было бы поделить его, разведись они, поэтому, скорее всего, враждовали бы не меньше. Правда, их занял вопрос о том, кто наши родители, что им позволили завести второго ребенка в те годы, когда существовал строгий запрет, ведь реформа по разрешению второго ребенка повсеместно как раз совсем недавно прошла окончательное рассмотрение. Ви выкрутился, что его родили в Корее и гражданство у него тамошнее.
Мы долго-долго шли параллельно дороге, но чуть поодаль от неё, среди распаханных полей, чтобы не бросаться в глаза проезжающим машинам. Потом дошли до автобусной остановки напротив какого-то поселка и вышли к ней, чтобы сесть на скамейку и передохнуть. Я подогнула ноги по очереди, затянув шнурки на кедах, вытерла невидимую пыль со лба тыльной стороной ладони. Ви протянул мне конфету с таким милым лицом, что я не смогла не улыбнуться.
– Спасибо. – По трассе без остановки ехали авто, легковые, грузовые, разных цветов. Шум стоял, как в промышленной зоне, хотя иногда и можно было сказать что-нибудь, не крича. Два раза проскочили мотоциклы, и меня чуть не дёрнуло к ним, выбежать на шоссе и разглядеть хорошенько, кто это так рычит мотором? Но потом я видела, как они проносятся, совсем не серебряные и без черных полос. Вечерело и освещение напротив, где был населенный пункт, по ту сторону дороги, уже зажигалось. – Будем ловить попутку или подождём автобус? – Ви встал и подошел к расписанию.
– Сейчас посмотрим… – раздался очередной шум мотора, на который я механически повернула лицо, уже ни на что не надеясь. Ви вёл пальцем по металлической таблице со временем остановок автобуса, а гул, приближаясь, заставил меня всё-таки задрожать и привстать, чтобы высунуться из-под каркаса с крышей. Когда я выглянула, фара была совсем рядом, и я, видя, что она как будто съезжает с дороги, отступила. Не прошло и полминуты, как к самому краю остановки причалил байк и, не веря своим глазам, я стала опознавать и цвет, и рисунок полос, и нашивки на байкерской куртке и шлем, который снял Вон, не глуша мотор. Забыв о том, что происходило до его появления, я прижала ладонь к щекам, краснея, бросаемая в жар, едва стоящая, чтобы не упасть, не запрыгать и не затанцевать. Хотелось делать всё и сразу. Но улыбка, показавшаяся из-под защитного шлема, стоила всего этого безнадежного дня. Вон убрал шлем подмышку левой руки и, распахнув правую, как бы освобождая доступ к своей груди, произнес хрипловато:
– Иди сюда. – Устоять было невозможно. Я сорвалась с места и, хотя всего лишь хотела обнять его слегка от радости, очутилась в крепкой хватке, прижавшей меня к нему, и он, чуть наклонив своё лицо, поймал мои губы, чтобы впиться в них поцелуем. Я только тогда вспомнила, что позади стоит Ви и почему-то пристыдилась происходящего, но прерваться не могла, не могла оттолкнуть Вона, который всё-таки нашёл меня, который не обманул! Который приехал, чтобы свидание состоялось. Его поцелуй был куда настойчивее и горячее, чем вчера. Он будто показал, каким образом может поймать и не отпускать, и для этого ему хватит одной только силы губ, их магии. Колени задрожали и я, когда он закончил, не решилась сразу оглянуться. Только посмотрела на Вона, чьи глаза уже испытующе глядели на того, кто был сзади. Они с Ви, очевидно, смотрели в глаза друг другу. – Это один из твоих друзей?
– Да, – тихо прошептала я, и только тогда посмотрела на моего духа. Стиснув челюсть так, что она стала какой-то заострившейся, Ви испепелял Вона взором. Я даже испугалась, а не применит ли он своё бесовское колдовство и не сделает ли чего с Воном? Я хотела представить их друг другу, но Ви опередил какие-либо разговоры вопросом:
– Как ты её нашёл? – Байкер не растерялся и, улыбнувшись той невинной улыбкой, когда показывались его верхние зубы, придающие ему вид нашкодившего зайца, ответил:
– Любящее сердце способно на многое. – Я растаяла от его слов, сказанных не мне, но ко мне обращенных, и обняла его сильнее. Ви шаркнул ногой.
– Это ты девчонкам будешь на уши вешать, а я жду конкретного объяснения, как тебе это удалось?
– Слушай, парень, ты чего такой нервный? Прячешься от кого-то? Я байкер. Ты знаешь, какая система связи одна из самых надёжных во всех странах мира? Байкерская. Потому что нас много, мы везде, и мы все друг за друга.
– Мушкетёры на колёсах… – проворчал Ви, и на его языке неозвученным повисло «прям у байкеров система лучше, чем у мафии?», но мне было смешно об этом думать. Всё гораздо проще, Вон же вчера высадил меня к ним, он мог не уехать далеко, а понаблюдать, куда я денусь, чтобы потом сделать сюрприз. И он удался! Будда, как же я была счастлива!
– Познакомьтесь, для начала, а то вчера я не успела вас представить, – попыталась я расслабить между молодыми людьми неприязнь, которая ощущалась. Она была больше односторонней, со стороны Ви, Вону определенно было по боку на отношение к нему моего духа. Но я бы хотела, чтобы они подружились. – Ви, это Вон, Вон – это Ви. – Мотоциклист протянул руку, сняв перчатку. Мой сверхъестественный товарищ осторожно подошел и, не меняя выражения сморщенного носа, пожал её. Вон сразу же забрал свою обратно и, забыв о ком-либо ещё, посмотрел мне в глаза, тронув щеку.
– Я же говорил, что не упущу тебя, Элия. Моя маленькая девочка… – Поцеловав меня в щеку, он продолжал собственнически обнимать меня за плечо. У меня упал такой груз с души, что мне больше не хотелось ничего, не хотелось идти куда-то, скрываться. Почему-то мне показалось, что Вон даже более надежен, чем золотые, хотя я и видела, как дерется Чонгук, и на что способны ребята, но они не давали мне ощущения вот такой опоры, когда можно закрыть глаза, услышать «моя» и забыть обо всем. Вон не заставлял решать труднейшие проблемы, которые распутывали золотые, он увозил от них, и становилось легко. И сейчас я тоже очень хотела уехать с ним куда-нибудь, хотя и знала, что ни за что не брошу Ви.
– Я боялась, что ты не узнаешь меня, что я тебе разонравлюсь, – признала я, алая от любви и смущения.
– Какие глупости, – шептал он, рассматривая на своей ладони мои новые, фиолетовые волосы, которые почернеют только с ночью, – разве дело в цвете волос? Я узнал бы, даже если тебя спрятали под колпаком. – Его губы коснулись моего уха и по спине побежали мурашки, вызывая чувство, которого я никогда прежде не испытывала. Его голос смешивался с дыханием и вливался в меня. – Так что насчет свидания?
– Я… я… нам с Ви нужно на север, я не могу остановиться…
– Давай я тебя подвезу?
– Я не могу… оставить Ви, – я посмотрела на него, столбом вставшего рядом с нами. Несомненно, большую часть разговора он слышал, за исключением того, что Вон шептал мне прямо в ухо. Мотоциклист бросил взгляд на моего духа.
– Умеешь водить байк? Я могу найти тебе второй, и мы поедем, куда вам надо…
– Нам не нужны попутчики, – отрезал дух.
– Ви!.. – отругала и попросила одновременно я, чтобы он разрешил и не был груб. Вон помолчал, раздумывая или подождав, скажет ли ещё что-то оппонент? Но тот был нем.
– Так… ты со мной не поедешь? – спросил он ещё раз у меня. Я посмотрела на Ви, мечтая о том, что он махнет рукой и скажет: «Всё в порядке, езжай, я тебя найду потом», или что-то вроде этого. Но он едва помотал головой, запрещая мне помышлять садиться на байк, и мчать куда-то. Я и так бы его не бросила, только если бы Ви сам дал мне пинка. И вот об этом пинке я и мечтала. Я так боялась, что если откажу Вону, то он уедет, и теперь уже точно пропадёт. Он проделал такой путь следом! А я даже не согласилась поехать с ним. Будда, ну почему в этом мире всё так трудно? Правду ты говорил, чем больше желаний, тем больше страданий. Я хочу побыть с Воном, провести с ним время, и становится больно, ведь это никак не возможно сейчас.
– Прости, но нет…
– Куда вы едете? Я могу встретить вас там.
– Правда?! – оживилась я. – Ви, куда мы едем? Напомни! В этот, как его… Хэй, Хэн… Хэн…
– Хэншуй, – угрюмо пробасил дух.
– Да! Точно! Хэншуй.
– А, ну, так до туда часа полтора-два, если движение медленное будет. Мне-то быстрее, – постучал ласково по Волчице Вон. – Что ж, тогда встретимся там? – Надежда снова ожила, подпитывала меня и радовала. Поцелуй, короткие объятия и, попрощавшись «до скорого», Вон надел шлем и тронулся, наконец. Я развернулась к Ви.
– Так что там с автобусом? Попутка быстрее будет, давай поймаем? Деньги же ещё есть? Вон встретит…
– Никакого Хэншуя, – резко отсёк Ви, подходя ко мне. – Вернёмся на двадцать вторую трассу и поедем в Ляочэн. Думаю, чем быстрее мы доберемся до моря, тем лучше.
– Но Чонгук…
– Чонгук не видел этого твоего ухажера. А я о нем обязательно упомяну, когда мы созвонимся. Пошли на ту сторону, едем обратно. – Ви взял меня за руку, но я её вырвала.
– Нет! – громко и настойчиво сказала я. – Мы едем в Хэншуй! И если ты не поедешь туда со мной, то я поеду одна!
Хэншуй
– Элия! – Когда Ви назвал меня по имени, мне стало немного не по себе, и мой пыл несколько угас. Он почти всегда прибегал к каким-нибудь безобидным кличкам, и такое официальное обращение заставило посмотреть на ситуацию спокойнее. – Тебе не кажется, что сохранить жизнь сейчас несколько важнее, чем мчаться за черт пойми кем, не зная толком, что он собой представляет?
– Я никуда за ним не мчусь! – Обидело меня то, что правда была слишком заметной, и мне не постеснялись указать в неё носом, не щадя моего девичьего чувства собственного достоинства. – Это он за мной примчался…
– Вот и пусть мчится дальше! С какой стати ты ему доверяешь?
– А с какой стати я доверилась Чонгуку и Шуге, оставив Баосин?! – возразила я. Ви не растерялся:
– Потому что я тебе сказал, что на них можно положиться! Я ведь твой дух-хранитель, не забыла?
– Допустим, ты знал, что они золотые, и что пришли помочь. Но что ты знаешь о Воне? Ты знаешь о нём что-то плохое?
– Я… – Ви хлопнул губами, как аквариумная рыбка, посмотрел на небо, будто выискивая там стаю птиц, на которых меня можно было бы отвлечь. Потом сунул одну руку в карман и перенес вес с одной ноги на другую. – Я знаю, что ты видишь его второй раз в жизни, он незнакомец, и ведёт себя слишком нагло и беспечно для того, чтобы быть надежным. И вообще, кто такие байкеры? Эти парни колесят по свету без обязательств и сожалений, они бросают девчонок на каждой станции, много пьют и дебоширят, когда пиво заливает им глаза. Вот такой вот твой Вон.
– Ты ничего о нём не знаешь, – покачала я головой. – Потому что очеловечиваешься, и потерял способность знать всё о людях. – Я посмотрела на его огорчившееся лицо. Ему было неприятно, что я не слушаюсь его беззаветно, как раньше. Мне хотелось бы, я знала, что Ви хочет, как лучше, но почему-то его аргументы потеряли убедительность. Разве может человек быть плохим только потому, что он ездит на мотоцикле, а не на автобусе, или не ходит пешком? И Вон не выглядел выпивающим. И ещё он не колесил по свету, а учился и работал в Ханьдане, пока не появилась я.
– Каким бы я не становился и не был, я не утерял способности разбираться в мужской психологии. Поверь, она мне не чужда, – он подошёл к краю автобусной остановки, приложив к ней локоть и продолжая говорить, – влюбляться таким образом, какой показывает твой байкер способны шестнадцатилетние мальчишки. Ну, восемнадцатилетние максимум. Которые держат над кроватью постеры любимой актрисы в купальнике и только с ним и целовались. Похож ли на такого Вон? – Я поджала губы. Да, он сказал, что целовался много с кем. – Сколько ему лет? Наверняка примерно мой ровесник… – Ви запнулся, поймав мой непонимающий взгляд. – Я хочу сказать, что выглядит он, как я, а я выгляжу на двадцать три года. В таком возрасте парни уже знают много чего, и хотят они не романтической любви, а потрахаться.
– Ви! – покраснела я.
– Что? Я говорю с тобой прямо, чтобы ты поняла.
– Вон не сделал ни малейшего намёка на что-то… что-то подобное.
– Что ещё более подозрительно, – повёл бровью Ви.
– Тебя не поймёшь! Тебе не нравится, если он будет приставать ко мне, но если он не пристаёт, то он вообще ходячее зло?! – Мои нервы опять накалялись. Мне не нравилась противоречивость объяснений, по ним выходило, что каким бы не был Вон, он всё равно не подходил мне и не годился нам в компанию.
– Я всего лишь не верю в его бескорыстный интерес, и тебе верить не советую.
– Тебя послушать, так порядочных молодых людей не существует! Но как же тогда Чонгук и Шуга?
– Они – золотые, это совсем другое! – возмутился он.
– Да что ж они из-за этого, не люди что ли? Не могут хотеть, как ты это назвал, потрахаться? Они тоже ко мне не пристают, почему же это не подозрительно?
– У них есть цель, ты знаешь о причинах их действий, они искали тебя, чтобы доставить в безопасное место. А причины поведения Вона не ясны вообще!
– Любовь! – воскликнула я оскорблённо, будто пытаясь доораться до глухого. – Или это уже недостаточный повод, чтобы отправиться за девушкой в другой город?
– Ну, какая любовь возникает вот так?!
– Может, ты хотел сказать, какая любовь может возникнуть ко мне?! – Уже на последнем слове у меня прыснули слёзы. Я отошла вглубь остановки и села на лавочку, заплакав сильно, но не громко, во весь голос, а скрежещущим надрывом оставляя всё бурлить в горле и биться о стиснутые зубы. Лицо покраснело и намокло, пальцы вцепились в пластиковое сиденье и темные волосы, упав вперед, качались туда-сюда при каждом всхлипе. – П-понятно, п-почему ты не веришь Вону, – запинаясь, сквозь слёзы жаловалась я, – п-потому что считаешь, что н-на м-меня никто не обратил бы в-внимания. Т-тем более, такой красивый п-парень…
Ви сел рядом, замолчав. Я чувствовала, что он смотрит на меня, но не отвечала на его взгляд. Мне всё стало ясно, все его сомнения и их происхождение. Даже ребята, с которыми я уже пять дней в пути не попытались заигрывать со мной или приглашать на свидание, и до этого, в Баосине, друзья Мао, когда вынуждены были делить моё общество, никогда не просили повторных встреч или уединиться, как делали это с радостью с самой Мао.
– Я настолько некрасивая, – чуть успокоившись и помолчав, заговорила я, – что для интереса ко мне нужен какой угодно повод, но не любовь?
– Не говори так, нет, я не это имел в виду, – забормотал Ви, но я всё равно не смотрела на него, отвернув лицо в сторону машин. – Я… ну, считай, что я слишком многое повидал на земле, чтобы верить в саму любовь. Даже дети, которые рождаются у пар, иногда не могут служить поводом быть вместе. Даже материнская любовь не всегда вечна, а ты хочешь поверить в недоказанные и непроверенные чувства какого-то типа, чей поступок лишь доказал, как легко он всё бросает. Стал бы ответственный парень забивать на обустроенную жизнь и срываться в неизвестность? А если он всегда так запросто влюбляется? – Я хотела возразить, что это у него впервые, Вон сам сказал, но разве Ви послушает слова человека, к которому предвзято расположен в принципе?
– Мои родители погибли, потому что любили друг друга так сильно, что не могли прожить один без второго. – Только теперь я поглядела на Ви. – И ты говоришь мне, что любви не бывает?
– Твой отец был золотым, – снова вставил своё любимое оправдание Ви, будто был уверен, что кроме золотых в мире не существует доблести, благородства, преданности и горячих сердец.
– Что ж, может, Вон тоже им станет?
– Не вздумай ни слова говорить ему о них! – испугано дернулся Ви, округлив глаза.
– И не собиралась, я просто сказала, что в них ведь вступают? Возможно, однажды судьба приведёт его в их ряды. Ты же сам туда собирался и говорил, что ненастоящие отсеиваются сами, не выдерживают. А истинные золотые проходят проверку. – Мимо пронеслось несколько автомобилей, заставив нас остановить беседу, но она так и не возобновилась. Нам нечего было сказать друг другу. Вернее не так: мы могли говорить только то, что второму не понравится, поэтому лучше было избегать слов. В тишине, отвлеченная от нужды подбирать фразы, чтобы выиграть спор, я ощутила лёгкую жажду, но бутылка с водой была у Ви, носившего мою сумку. Я не могла заставить себя обратиться к нему. Я замечала, что часто в его глазах бывает огромная недоговорённость, и он, затаившись, вместо того, чтобы озвучить мысли, ждёт чего-то, какого-то подходящего момента, но он не наступает. Несмотря на то, что Ви выглядел самостоятельным и смелым, порой в нём образовывалась такая скованность, что ткни пальцем – он убежит и спрячется. Он был странным, как и положено, наверное, духам быть по сравнению с людьми. В нём, возможно, на самом деле сейчас жило два мира, небесный и земной, потому что одну минуту он был дерзким, как и Шуга с Гуком, а потом вдруг превращался в заоблачного, словно вспоминая, что есть и какой-то другой Ви, который иначе относится к чему бы то ни было.
– Через пятнадцать минут на той стороне будет автобус, – вкрадчиво вторгся в молчание Ви. Не зря изучил расписание.
– Я ведь не собиралась мчаться за Воном, – уязвленная, вспомнила я, что так убедительно и не отвергла обвинение. – Мы ведь и собирались в Хэншуй. Ты сказал, что Чонгук может туда вернуться…
– А если он синьцзянец, этот Вон? – перебил меня Ви. – Или дракон.
– Но он спас меня, – мирно, подражая тональности духа, выдохнула я. – Он забрал меня от опасности и вернул вам. Желай он меня украсть или убить, у него были самые лучшие возможности из всех, что имели все те бандиты.
– Но мы действительно не знаем, что конкретно они хотят от тебя. Вы сказали, что они не хотели поранить тебя.
– Это так.
– Если он пока посчитал, что мы его победим? Или что ты сумеешь вырваться?
– Как он мог случайно оказаться на светофоре, к которому я случайно подбежала? Ви, ты сам можешь себе представить подобное совпадение, что я сама наткнулась среди тысяч прохожих на того, от кого должна скрываться?
– Но здесь он тебя обнаружил с легкостью…
– Не начинай. – Мы снова замолкли. Долго так не может продолжаться, мы всё время бьёмся о стену непонимания.
– Может, пойдём на ту сторону? – попытался сделать вид, что ищет компромисс Ви, но это было его желание, и мои не учитывались. Я даже не думала, что учитывалась моя безопасность. Гук говорил, что на побережье всегда пруд пруди преступников, так что не отмахнуться, и совершенно нет никого из золотых. И туда хочет тащить меня мой дух? Я озвучила ему все эти соображения, добавив:
– Ты уверен, что сможешь в одиночку, без помощи и поддержки довести меня до порта, откуда мы отплывём в Корею? Ты уверен в том, что защитишь меня без Гука, Шуги? И даже Вона, который, мне кажется, хотя бы способен помочь нам быстро смотаться на мотоцикле, если понадобится. Ты настолько силён и хитёр, чтобы гарантировать нам безопасность по пути к побережью? – Я, наконец, тронула ту тему, которая оказалась слабой. По лицу Ви было видно, что уверенности в нем нет, он знает, что напади на нас несколько человек, и мы окажемся в ловушке, в западне. Он не отобьёт меня у пятерых-десятерых мужиков в черных костюмах, если они появятся. И пока Ви осознавал, что сам не потянет предложенный им план, я решила ковать, пока горячо. – Когда пойдёт автобус в Хэншуй?
– Где-то через полчаса, должно быть, – достал он мобильный и посмотрел на время.
– Мы можем поехать в обратную сторону. Удалиться от Чонгука, предпринять на свой страх и риск непонятный манёвр, разбить мне сердце, – мой голос дрогнул, и Ви нахмурился, уставившись в землю. Его пальцы беспокойно гладили корпус сотового. Мне опять хотелось плакать. – Давай, посмотрим, что из этого получится. Ты же будешь рад, что мы избавились от Вона! Хоть в пасть к чудовищу, только не с ним, да? Мы одинаково можем быть убиты на побережье или в Хэншуе, но в последнем, по крайней мере, я бы не умерла такой несчастной, какой буду у моря. – Я поднялась, потянув свою сумку с плеча Ви и вытаскивая воду. – Впрочем, одно меня успокаивает. Направляясь на восток, а не север, я не подставлю под опасность Вона. Он же не виноват, что связался со мной. Ему незачем страдать. Страдать буду я. Пошли, – кивнула я на дорогу, попив и указывая, что надо перейти её. Отвернувшись, я сделала несколько шагов и была поймана Ви за лямку сумки, болтавшейся теперь на мне.
– Подождём автобус с этой стороны, – сдавшись, отвёл глаза он, когда я в них взглянула. – Я не думаю, что смогу достойно защитить тебя в одиночку. – Я замерла, не реагируя. Окончательное ли это решение? – И я не хочу, чтобы ты страдала, – прошептал Ви и вернулся на лавочку.
Автобус шёл около двух часов, как и предсказывал Вон. В темнеющих полях уже не было рабочих, но сами они, кое-где уже убранные, виднелись ровно очерченными, более светлыми или темными, квадратами и прямоугольниками обрабатываемой земли. Хэбэй южной половиной располагалась на Великой китайской равнине, плодородной и изобилующей, когда не случались наводнения Хуанхэ и Янцзы, на западе её отгораживал от провинции Шаньси Тайханшаньский хребет, а на севере, куда мы направлялись, только ещё дальше, от степей и пустынь Монголии, врагов и иноземцев, огораживали не только горы Цзяньдушань, но и Великая китайская стена. Меня всегда забавляла страсть китайцев называть всё великим, правда, нужно было отдать им должное, масштабы их исполинских сооружений заслуживали этих титулов, что стена, что канал, что знаменитые карезы* Синьцзяна, тянущиеся на много километров. И тем все эти задумки были легендарнее, что заложены людьми более двух тысяч лет назад. Тибет, где я выросла, до сих пор во многих местах не мог похвастаться даже сколько-нибудь пригодной системой отопления, кроме очага посреди главной комнаты, а у китайского народа мудрости и смекалки хватало ещё тогда, когда по большей части планеты другие народы бродили с дубинками. Разве после этого не захочется назвать и самих китайцев великими?
Ви умолк и не пытался развлекать меня, как бывало в начале нашего путешествия, поэтому я и занимала себя мыслями о Китае. Не знаю, что больше влияло, наша размолвка или его сожаление, что он не герой, который был бы способен справиться со всем без посторонних? Нет, мне кажется, что мой дух был лишён амбиций и гордости, которые заставили бы его стыдиться отсутствия сверхспособностей. Надо же, какое парадоксальное явление: сверхъестественное создание без сверхспособностей! Я улыбнулась, уткнувшись в окно, чтобы Ви не видел, что я перестала дуться. Пусть мы и сделали, как того хотелось мне, но от разлада с моим другом сделалось как-то не очень весело. В любой битве не обходится без потерь с обеих сторон, даже в словесной. Это и имел в виду Чонгук, когда цитировал мне какой-то военный трактат, где утверждалось, что единственная верная победа – это предотвращение конфликта. Но разве жизнь способна быть такой, чтобы в ней никогда не возникало противоречий? Вот у меня есть Ви, который мне очень дорог, и Вон, в которого я влюбилась. Они не смогут, возможно, поладить, но я же не стану отказываться от одного ради другого, поэтому мне придётся существовать в секторе вечного напряжения.
