Текст книги "Мед.ведь.ма (СИ)"
Автор книги: AlmaZa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)
– Не отмечал его, как уехал от родителей, – передернул плечами Чживон. – Не придавал значения этому дню.
– Ви, а ты? – отвлекла того от поедания личи из банки Дохи. Он морщился от непонятного вкуса, но жевал.
– Я первый раз лет десять назад отметил его… Мне нравятся наряженные ёлки и подарки, – заметил он.
Кое-как насытившись тем, что было найдено, приезжие побрели искать кровати. Тэхён не отставал от влюбленной парочки, и обосновался после того, как они выбрали комнату, в соседней. Чживон с Дохи вошли в помещение, где стояла кровать. Одна. Но двухспальная. Матрас не был застелен, и Бобби принялся рыскать по шкафам и тумбочкам, пока не нашёл наволочки на подушки и простыню. Вскинув её над кроватью, он гадал, как бы помягче сообщить девушке о том, что ему всё-таки придётся заглянуть к бывшей любовнице? Поверит ли она после этого, что между ними был только разговор? Дохи схватила простыню за противоположные края, и они с Бобби вместе расправили её на матрасе.
– Я думала, что Шаньси управляют китаянки.
– Так и есть, генеральши – коренные шаньсийки, а Черити, Минзи и им подобные – исполнительницы, они не занимают в иерархии клана Ян высоких мест, но Черити обладает авторитетом за то, что она великий воин. А Минзи – она чосончжог*, родилась и выросла здесь. Клан Ян принимает любых иностранок, взбунтовавшихся против мужчин, с этим проблем нет, но прийти к власти эти иностранки вряд ли тут смогут. Ханьский национализм… он не изживаем.
– Покажи мне нацию, у которой бы не было этого горделивого самосознания? – вздохнула Дохи и села, одевая подушку. Бобби взялся натягивать наволочку на вторую, и сел рядом.
– Хомячок…
– Мм?
– Она отказалась со мной говорить где-либо, кроме своей спальни. Черити. – Дохи внимательно выслушала, и, думая о своём, напустила на себя веселье:
– В спальне, которая сгорела?
– Нет, другой… Я не хочу туда идти, но мне нужно узнать то, что она наверняка знает.
– Надо – так иди.
– Дохи! – отобрал у неё подушку и взял за освободившиеся руки Чживон. Они встретились взглядами. – Я серьёзно, я не хочу её, не хочу с ней спать, мне ты нужна, больше никто. Но я не знаю, какой подвох она может устроить.
– Бобби, – забралась с ногами и придвинулась к нему девушка. Он прижал её к себе, гладя плечи в мягком шерстяном свитере. – Неважно, что будет происходить, ты только живой и невредимый в итоге окажись. Я уже пережила одну ночь на реке Хан, которая снится мне в кошмарах, мне уже всё равно, какие у тебя недостатки, какое прошлое, ты только не погибай больше, ладно? – Своей маленькой ладонью она погладила его по волосам, разглядывая каждый шрам, каждую старую ссадину, каждую клеточку его кожи. Бобби опустил лицо и поцеловал Дохи в губы. Это был их первый поцелуй с тех пор, как они покинули клинику. Столько часов пути, столько километров преодолели, но не решались отдаться желанию и любви. Они держались за руки, обнимались и согревали друг друга прикосновениями, невинными, целомудренными, но не доходили прилюдно до того, чтобы целоваться. Чживону любовь к Дохи казалась слишком сакральной и святой, чтобы кто-то присутствовал при ней, чтобы видели посторонние. Его девушка и сама была не сорванным цветком, который хотелось беречь. И сорвать самостоятельно, но при подобающих условиях, когда неприятности закончатся.
– Тогда не буду откладывать. Лучше схожу сейчас, – ещё несколько раз, лёгкими урывками поцеловал Бобби Дохи, и покинул комнату. Проводив его с улыбкой, она отодвинулась к спинке кровати, подсунула под спину подушку, и погрустнела. Ревность в меньшей степени, чем волнение за него, охватывали сердце. Ей вовсе не хотелось, чтобы ему пришлось переступать через себя, чувствовать муку совести. Но может ли она предотвратить что-то, помешать чему-то? Лучше отвлечься и не накручивать себя, а то, чего доброго, сорвётся и побежит выдирать золотистые волосёнки этой Милосердной.
Дохи слезла с кровати и подошла к окну. От него немного дуло холодом, на улице – холодище, стужа, заледеневшие лужи, где-то вдали лай собак. Как там Хосок и Чонгук? Бедные ребята, им же некуда зайти и согреться! Такси не проезжало ни одного круглосуточного магазина, где можно было бы купить еды или горячего чая на вынос, да и стали бы эти парни отвлекаться и ходить куда-то, если пообещали страховать троицу, проникнувшую в дом опасной убийцы? Дохи зашторила поплотнее окно и отошла от него. Она не сможет лечь спать до возвращения Бобби. То есть, лечь-то можно, но уснуть – никогда. Пойти погулять по особняку? Нервы трепыхались, но успокоить их привычным методом – опустошением холодильника, не пришло девушке на ум. В другой раз она бы уже наяривала булочек, забывая обо всём, но теперь всё было иначе. За дверью послышались шаги, и Дохи замерла, понимая, что они движутся к её двери.
***
Ви отлучился на минуту в туалет, убедившись, что Чживон со своей девушкой шепчутся в комнате. Когда он вернулся – они ещё разговаривали. Не подслушивая, золотой вошёл в свою комнату через стенку. Вскоре Бобби сам к нему заглянул. Предупредив, что идёт к Черити, пытаться узнать что-то об Элии, он попросил приглядывать за Дохи. Тэхён заходил по полу туда-сюда, предчувствуя, что где-то рядом изменяется некое биополе, информационное или энергетическое, оно несёт слова об Элии Чживону, он вперёд узнает о том, где его медведьма, а Тэхён будет сидеть тут, ожидать, когда ему принесут новости в готовом виде. Как же это сложно! Как трудно находиться в стороне. Ви обратился в слух, слышал каждый шорох, но уши его были не настолько чувствительны, чтобы услышать беседу Черити и Чживона. Захотелось курить, но идти на улицу совсем не время. Вдруг раздались шаги. Тэхён застыл и выпрямился. Они приближаются. Чживон не мог вернуться так быстро, а хозяйке дома тут нечего делать, она же ждёт гостя у себя… В доме кто-то ещё! Ви в два прыжка сиганул к двери и рванул её на себя, после чего почувствовал удар и отлетел обратно в комнату. За стеной раздался вскрик Дохи.
___________________
Примечание:
* чосончжоги – этнические корейцы, живущие в других странах, кроме РФ и стран СНГ, этих называют корё сарам или чосон сарам
Минзи
Бобби постучал в дверь, под которой ярко желтела полоса света. Зазор между дверью и дверной коробкой выдавал, что не заперто, но молодой человек всё равно ударил несколько раз костяшками пальцев по дереву, оповещая о своём приходе.
– Открыто! – позволил голос Черин войти. В нём не было томности, скорее напускная отрешенность. К добру это или худу? Застать хищную мечницу в нижнем белье и чулках, как раньше, найти её готовой к совокуплению и жаждущую не входило в список желаний Чживона. Она не стояла у входа и не таилась, как бывало раньше, а её потешные атаки ради разминки сулили куда более мирные переговоры, чем отчужденная вежливость.
Черин лежала на кровати, но не раздетая, а всё в том же черном обтягивающем комбинезоне, только меховой жилет пропал. Так, вальяжно и расслабленно, можно было бы смотреть телевизор, но напротив неё, на стене, не висело экрана. По её взгляду, по выражению лица, по позе Бобби угадал, что она не готовилась к его приходу, посещая душ, не настраивала себя на интимные ласки. Но всё-таки она выбрала спальню для поздних разговоров, а это что-то значило.
– Присаживайся, – глазами указала она на место возле себя, на кровати. Чживон огляделся в поисках стула, нашёл один, но на нём горой замерли вещи. Лучше подвинуть их и сесть. – Ты меня боишься? – поняв, что собирается сделать бывший наёмник, спросила девушка.
– Нет, не хочу искушать судьбу, – хмыкнул Бобби. Черин настойчиво указала на угол кровати:
– Садись сюда, я не буду приставать. И кусаться.
Молодой человек не то чтобы сдался, но, поразмыслив, не нашёл ничего опасного в том, что сядет на два метра ближе к воительнице. Реакция у них обоих хорошая, если решат подраться – такое пространство между ними ничего не решит. Поэтому он всё-таки занял место, на которое был приглашён.
– Итак, ты не по заданию Утёса? – уточнила Черин.
– Нет, как я и сказал, я по личному делу.
– А с Утёсом ты порвал? Не вижу твоего кольца. – Бобби машинально оглядел свои пальцы. Да, прежде, чтобы заявить о себе, кто он такой, прибывая куда-либо, Эвр нанизывал печатку с тремя треугольниками.
– С тех пор, как меня считают мёртвым, я не появлялся на Утёсе, там меня тоже похоронили, скорее всего.
– И ты не хочешь, чтобы я кому-либо сообщала, что ты жив?
– Я был бы за это благодарен.
– Ох, Бобби, что твоя благодарность? Чем она выражается и какая от неё польза?
– Смотря, что тебе нужно. Я могу быть хорошим другом, и ты знаешь это.
– Я знаю тебя, как хорошего любовника. Что ты можешь предложить мне, как друг? Отштукатурить мою пострадавшую комнату? – Черин переливчато, женственно засмеялась. В отличие от манеры говорить, смех её был не грубым, не вызывающим, а приятным и гармоничным.
– Ты можешь меня представить со шпателем и валиком?
– А почему нет? – Девушка села и подтянулась к Бобби, просто и беззастенчиво, без единой нотки флирта, тронула его плечо, затянутое в тёмную водолазку. – Я бы посмотрела, как перекатываются эти мышцы, не только во время боя.
Чживон знал, что Дохи было бы неприятно видеть, как его щупают, но не решился отбросить от себя руку Черин. Зачем её злить лишний раз? Он только остановил её ладонь, накрыв своей.
– Ты помнишь девчонку, с которой я был у тебя года два назад? – Черин перевела взор с плеча на его лицо. В её узких глазах, которые она любила подчеркивать жирными чёрными линиями, продолжающимися стрелками к вискам, нельзя было увидеть ничего, слишком уж они прятались в задумчивом прищуре. Чживон дополнил свой вопрос: – Прости, вернее будет сказать, помнишь ли ты тот единственный раз, когда я припёрся к тебе с девчонкой?
– У меня память не идеальная, но трудно забыть то полупрозрачное создание, которое мы возили к нашей матушке Му.
– Да, речь именно о ней. Я ищу её, Черин, и есть сведения, что она в Шаньси. Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Я должна знать всё, что происходит в Шаньси?
– Не всё, но то, что представляет собой важное и интересное – наверняка. А Элия, та девчонка, несомненно играет не последнюю роль в разборках китайской мафии.
– Ты разве не к Дракону её утаскивал? Не верю, что тот её проворонил, – по-прежнему нечитаемо изрекала Черин тоном, не несущим никаких оттенков.
– Так, ты ничего о ней не знаешь? – Бобби не хотелось бы сразу сесть на мель. Он не знал, к кому ещё обратиться здесь, к кому в Шаньси поехать, чтобы с ним пошли на контакт?
– Может, и знаю, – плавно растянулась улыбка на её губах, – поцелуй меня – скажу.
– Черин, я бы не хотел отвлекаться от дела…
– Раньше тебе это не мешало делать дела.
– То было раньше. Как ты уже сама заметила и сказала – я изменился.
– Стал скучным?
– Наверное. Но мне точно не до веселья сейчас, и не до удовольствий.
– Потому что ты таскаешься с очередной девкой, ещё страшнее предыдущей? – хмыкнула Черин. Бобби дёрнул желваками, побледнев.
– Не говори так о Дохи.
– А что такого? Она избранная? И зачем тебе предыдущая, если есть эта? – Амазонка была совсем близко от его лица, и смотрела так разоблачающе, что, в конце концов, хмыкнула ещё раз, продолжив говорить под тяжёлое молчание Чживона: – Подожди-подожди, дай угадаю! Она не жертва, так? Она не новое твоё задание. Она твоя настоящая девушка, я права?
– Да, – не стал отпираться бывший вольный брат. Черин свистнула.
– Вот так-так! Какая неожиданность! Возлюбленная Эвра, ловеласа, крушителя женских сердец, губителя женских судеб. Неужели и на него нашлась управа? И кем! Дохи? Так её зовут? Кто она? Дочь миллионера, главаря какого-то клана, президента, банкира?
– Речь не о ней, Черин, мне нужно найти Элию.
– Бобби… разве я тебя не просила и не предупреждала? – Ловко захватив его за предплечье, девушка до боли нажала на какую-то точку и, пока Чживон сморщился от боли, она повалила его за лопатки и забралась сверху, оседлав. Парень тронул то место, которое отпустила Черин, и насторожился, начав следить за каждым её жестом. – Разве я не говорила тебе, что мы друг другу не изменяем, и следует иметь уважение к любовникам, а? Я не говорила тебе, чтоб больше не мельтешил перед моим носом с другими бабами?
– Черин, я пришёл к тебе, как к другу…
– Дружба между мужчиной и женщиной? – повела бровью она. – Только через постель.
– Нет, Черин, – Бобби попытался подняться, но воительница надавила на его грудь ладонью, наклонившись к его лицу.
– А если я всё-таки знаю, где Элия? – Чживон вновь перестал сопротивляться, застыв. – Я готова поделиться тем, что знаю. Всего один поцелуй, Бобби, в знак нашей дружбы. Разве поцелуй – такая уж измена?
– Ну, я бы не обрадовался, если бы Дохи поцеловал кто-то другой.
– Ревность уместна тогда, когда флирт и действие ведут к чему-то, когда за ними может последовать продолжение. А наш поцелуй будет прощальным, ведь так? Ты прощаешься с образом Эвра, ты нашёл себе невесту, значит, мы с тобой имеем право попрощаться. Бобби, ладно тебе, ты никогда не был таким трусом, в чём проблема?
– Что ты знаешь об Элии? – упрямо задал он вопрос.
– Я знаю о ней то, что тебе нужно. – Черин закрыла глаза и наклонилась ещё, её губы оказались у самых губ Чживона. Не испытывая желания совершать это, лёжа под женщиной, которая когда-то его сильно возбуждала и заводила, а теперь… теперь казалась ему немного чужой и незнакомой, Бобби понимал, что найти Элию очень важно, первостепенно, без этого они с Дохи не обретут покой и счастье, и ради этого, наверное, стоит поступиться частичкой совести. Раньше он не знал, что это такое, и так легко было!
Бобби не стал уклоняться и тоже закрыл глаза. Черин закончила слияние сама. Её уста, чуть влажные и властные, опустились сверху и завладели губами Чживона так, будто они принадлежали ей. Погладив его плечи, от шеи, она провела руками по его рукам, заводя их за его голову и, когда Бобби подумал, что дружеское прощание затягивается, превращаясь в слишком эротическое, и решил воспротивиться, боясь, что Черин почувствует сквозь рукав его огрубевшую кожу, его затвердевшую покалеченную руку, он вдруг ощутил холодную хватку металла и рванул вперёд, но было поздно. Черин защёлкнула на его запястьях наручники, приковав к железной спинке кровати.
– Что за?!.. – ошеломлённый, даже не выругался от неожиданности Бобби. Он только дёргал руки, убеждаясь, что его привязали к месту, и он не может покинуть эту кровать. – Черин! – со злостью крикнул он ей, изгибаясь и сбрасывая её с себя бёдрами. Но девушка уже сама скатилась с него, смеясь.
– Бобби, тебе придётся смириться с таким положением. Я не привыкла, чтобы меня использовали по своему усмотрению, заявлялись ко мне со своими пассиями, хотя вроде бы проявляли интерес ко мне, требовали от меня какой-то информации.
– Я не требовал, а просил! Отстегни меня, Черин!
– Не брыкайся ты так, Бобби, успокойся, гнев не поможет. – Он дышал всё тяжелее, ярясь, что его провели и обезвредили. Он и так бы, наверняка, проиграл в сражении Расточающей Милосердие, но таким вот образом… что она замыслила с ним сделать? – Ты же хотел что-то узнать от меня? Так я расскажу. – Она сама бесцеремонно подвинула вещи, вершина которых упала на пол, села на стул, не обращая на то внимания. Закинув ногу за ногу, Черин положила обе ладони, одну на другую, поверх колена. – Была тут твоя белёсая… – процедила шаньсийская карательница, ища глазами, на чём бы остановить зрительное внимание, тогда как Чживон всё своё слуховое сосредоточил на её словах. Неподалёку стояла тарелка с недоеденной булкой. Дотянувшись до неё, девушка взялась её щипать, класть в рот, проглатывать и говорить. Бобби плавно водил оковами по перекладине, за которую его зацепили. Он слушал и думал о том, как освободиться. – Заявилась с жалобным видом, как покинутая всеми бедняжка. Я не очень-то хотела с ней возиться, но Минзи, глупая и сострадательная Минзи уговорила впустить её и выслушать. Мне сразу что-то не понравилось в этой Элии. Она изменилась с тех пор, как я её видела последний раз. За ужином она рассказывала, как Джиён заставлял предсказывать ему будущее, разоблачать правду о конкурентах, как ей пришлось начать врать ему и разыгрывать ошибки, чтобы он её освободил, и только так ей удалось стать ему ненужной, добиться свободы, которую Дракон даровал добровольно бракованному приобретению. Признаться, я поверила, всё звучало правдоподобно. А потом я проснулась среди ночи от того, что всё вокруг меня горит. Я чуть не сгорела заживо, чертов Бобби! – поднялась Черин и крикнула на него, нависнув над кроватью. Было ощутимо, что она пережила ужас той ночью. Ещё бы, судя по обугленным следам, видимым с улицы, там огнём занялось всё. – А твоя проклятая ведьма стояла в дверях и смеялась! Я чудом успела выпрыгнуть в окно, разбудила всех в доме и мы принялись тушить его, а когда опомнились, той девки уже не было. – Черин сжала кулаки и с ненавистью посмотрела на бывшего любовника. – Во что ты меня втянул, а? Смеясь, она сыпала проклятья на мою голову и обещала погибель. Знаешь, за что? – Чживон вытянулся. Он догадывался. – За то, что ты со мной спал! Эта безумная альбиноска ещё и ревнивая дура! Зачем ты ей разболтал о нашей связи? Чтобы ополчить против меня?
– Я ей ничего не рассказывал! – подёргал опять наручники Бобби. Бесполезно.
– То есть, она и это узнала сама? – прищурилась вновь Черин.
– Да, она видит прошлое и будущее, она увидела нас с тобой, когда… когда я с ней переспал.
– О, страдалец ты наш, ты это всё-таки сделал? – проворковала с издевкой девушка. – Какой же ты говнюк, Бобби, скольким женщинам причинил зло, скольких заставил страдать, породил вражду между ними…
– Я жалею о том, чем занимался…
– Жалеешь? В самом деле? А я-то думала, что тебе доставляет удовольствие смотреть, как мучаются женщины. Может, ты просто давно этого не видел? Мне кажется, ты до конца не осознаёшь, что именно творил. – Черин подошла к двери, открыла её и приказала куда-то в коридор: – Ведите сюда!
Бобби застыл. Он перестал тянуть руки, и попытался приподняться, но получилось лишь приподнять голову, напрягая шею. В комнату вошло двое мужчин, обычные и неказистые, безликие, как все мафиозные шестёрки, и поношенные жизнью. Но страшнее было другое – они втащили сюда же Дохи, держа её под руки.
– Черин! – испуганно гаркнул Бобби, поглядев на знакомую. Та самодовольно улыбнулась. Он вернул взгляд к Дохи. Она не дрожала и не сопротивлялась, видя, что не поборет двух неизвестных мужиков, но в глазах её читалась паника.
– Бобби… – произнесла она, видя, что он прикован, и не поможет ей.
– Черин, зачем ты привела сюда Дохи? Мы договаривались обсудить всё вдвоём!
– Мы и обсудили. А теперь, мне кажется, ты заслужил расплату за то, что делал все эти годы, за то, как жил.
– Какую ещё расплату, Черин? – Ему уже было плевать, что кто-то узнает её настоящее имя, ему было не до тайн и солидарности. – Что ты хочешь сделать? Вот он я, перед тобой! Хочешь сразиться? Я согласен!
Черин слушала его, но будто не слышала. Она не замечала его нарастающего гнева, от которого он тряс кровать, и та разве что не подпрыгивала. Лихая и жестокая Черити Лавишес повернулась к мужчинам, что держали студентку.
– Изнасилуйте её. У него на глазах, – велела она, и опустилась обратно, на стул.
– Нет! – проорал Чживон.
– Нет! – ахнула Дохи, поняв, что речь идёт о ней. Мужчины переглянулись и, хмыкая, принялись стягивать с неё одежду. Теперь девушка засопротивлялась, начиная отбиваться и пытаться увильнуть, но у неё этого не получалось.
– Черин, остановись! Черин! – Бобби бился на кровати, надрываясь от усилий, но наручники не рвались, спинка кровати не отрывалась, кровать не сдвигалась. Черин всё так же спокойно ухмылялась в стороне. – Черин, я прошу тебя! Черин, скажи им, чтобы прекратили! Эй, уроды, уберите руки, вы слышите меня?!
– Пожалуйста, не надо, не трогайте меня, – увещевала их Дохи, но, пойманная за свитер, она застряла в нём, как мошка в паутине, и бандиты, растягивая ворот и рукава, смеясь, срывали и рвали его. – Пожалуйста, пустите!
– Черин, я убью тебя! Я убью тебя, если ты не прекратишь это! – голосил Чживон, не помня ни о чем, кроме того, что стояло перед его глазами: беззащитная девушка, его любимая девушка, терзаемая двумя преступниками, которые оголяют её, пихают и трогают, её, которую не трогал даже он. – Ублюдки, прекратите это! – надрывал горло Бобби.
– А что такого, дорогой? – покосилась на него Черин. – Разве ты ни разу так не поступал? Что иное делал ты? Милая, – из-за спины тех, кому отдала приказ, взглянула Расточающая Милосердие на Дохи, – ты же знала, что твой возлюбленный трахал невинных девочек и бросал их? Ты уверена, что он не собирался поступить с тобой так же? Ему за это обычно платили большие деньги. – Дохи не могла ничего ответить, оставшись в одном лифчике и стараясь прикрыться руками, и в то же время не дать стянуть с себя брюки, за которые взялись насильники. Чживон смотрел на обнажающуюся Дохи, и ему было стыдно за то, что он смотрит, за то, что он допустил подобное. Он знал, как она комплексует из-за своего тела, хоть и не показывает этого, и знал, какое унижение сейчас она испытывает, какой кошмар творится на её душе, он знал, что она не сможет забыть этого, и он не сможет забыть, и простить себе, и Дохи не должна будет его прощать, ведь это он думал, что ей с ним будет безопаснее, и притащил её туда, где подставил под месть, нацеленную на него.
– Черин, я умоляю тебя, я умоляю тебя, Черин, отпусти её, скажи им, чтобы прекратили, – в какой-то миг перестал дёргаться Чживон. Ему было больно, больнее, чем когда гнила его рука, больнее, чем когда он попадал в аварии или его избивали. Ему никогда не было больно так, как сейчас, когда Дохи начинала всё сильнее кричать и к её крику подступали слёзы. У него поплыло сознание, он терял голос, и всё же орал, охрипший, пытаясь достучаться до Черин: – Останови их, я молю тебя, убей меня, если хочешь, Черин, убей, отпусти её, отпусти! – сам не зная как дошёл до этого, Бобби заплакал, он чувствовал слёзы на своих щеках, они жгли его глаза. Дохи мельком взглянула на него, заметив то смятение, тот аффект в который он впадал.
– Бобби, ничего, я выдержу, – откуда-то взяв стойкость и твердость, бросила ему Дохи, прежде чем её повалили на пол, разорвав на ней брюки. Но вопреки желанию держаться и не причинять мучений Чживону своими слезами, стерпеть она не могла, и завизжала от того, что понимала – её не спасут. Чужие и бестактные руки лапали её плечи, в уши сыпались какие-то пошлые и отвратительные фразочки, комментарии к тому, как она выглядела, полунагая и плачущая, грубые окрики, чтобы она не ерепенилась напрасно.
Черин наслаждалась состоянием бывшего любовника. Он покраснел до того, что впору вызывать скорую помощь, сосуды выступили на лбу, дыхание участилось и грудь вздымалась, как бешеная. Черин была привязана к нему, очень сильно привязана, она не считала, что способна любить или испытывать глубокие чувства, но её неуправляемо охватил гнев, когда она поняла, что он притащился с той, которую любит, что он собирается спать с другой у неё под носом. А ведь она когда-то по-человечески просила его соблюдать приличие, уважение к их партнёрским отношениям, и не раздражать её подобным! А тут ещё эта Элия, которая едва не спалила всё здесь, и она тоже совершила это из-за Бобби. Слишком много от него проблем, неприятностей и негативных эмоций. Черин жаждала его крови, но убивать казалось скучным при таких обстоятельствах. Он сам сунул ей оружие против себя же.
– Не-ет! – рыдая, лупила без разбору перед собой руками Дохи, прижимаемая к полу.
Чживону показалось, что он потерял сознание. В какой-то миг в глазах потемнело, это напоминало те его приступы, когда он переставал владеть собой, и в то же время он не перестал думать о том, что нужно спасти Дохи, что нужно освободить Дохи от двух насильников. Он опять яростно заметался по постели, забрыкался и, сжав зубы и до боли стиснув пальцы, рванул вперёд ещё раз. Рука, его травмированная, но восстановленная рука, которая отвердела и превратилась в непонятную смесь костей и камня, пробилась к воле и сорвала скрепляющую браслеты цепочку. Металл порвался, и Бобби резко сел на кровати. Черин вскочила со стула, увидев его лишённое тормозов лицо.
– Черт, стреляйте в него! – сообразив, что вот-вот произойдёт, Расточающая Милосердие схватила со стены меч. Бобби оттолкнулся от кровати. – Стреляйте!
Один из насильников отвлёкся и, вытащив из-за ремня пистолет, спешно направил его в Чживона, не думая нажав на курок. Чживон интуитивно закрылся новой, или скорее усовершенствованной рукой, от которой пуля отскочила рикошетом, только дырка в рукаве образовалась. Увидев это, Черин округлила глаза, понимая, что происходит нечто неправильное, необъяснимое. Бывший наёмник даже не поморщился, он отвёл руку, как ни в чем не бывало и, добравшись до того, кто в него выстрелил, схватил пистолет за дуло, выкрутил, вывихнув запястье закричавшему мужчине и, не сомневаясь и не медля, пристрелил его на месте, выпустив пол-обоймы и сразу же переключаясь на второго, торопливо поднимающегося с Дохи, чтобы ретироваться. Черин молниеносно оценила ситуацию: Бобби по какой-то причине непробиваем, у него пистолет, а кашу заварила она. Воительница, используя шанс, что о ней пока не вспомнили, распахнула окно и выскочила туда, в ночь, со второго этажа.
Чживон схватил бандита за горло и, подняв бугрящейся, уродливой рукой, чего под рукавом было не видно, ударил со всей силы о пол головой, затылком, потом приподнял и ударил снова, повторил это несколько раз, пока мужчина не затих, и тогда Бобби принялся избивать его лицо, методично, обрушивая кулак со страшной силой, раз за разом, пока лицо не стёрлось под месивом из хрящей, крови и содранной кожи. Нос, глаза, брови и рот слились в набор неразличимых черт.
– Бобби, Бобби… где твои таблетки, Бобби? – вторглось в его сознание со стороны. Перед глазами начало проясняться. – Бобби, хороший мой, Бобби, тихо-тихо, успокойся! – Чживон тряхнул головой, озираясь вокруг. Черин! Её нужно догнать! Он подорвался к окну, добежал до него, но понял, что его имя называла Дохи, она здесь, он не может оставить её! Но наказать Черин… и не оставить Дохи… Бобби нащупал взором свою девушку, зажавшуюся в угол за кроватью, прикрывающуюся варварски разорванным свитером, смотрящую на него одновременно с любовью и страхом.
Он сделал шаг к ней, но её взгляд будто бы удерживал его от резких движений. Чживон опустил лицо, посмотрел на свои руки. Обе в крови, ладони алые, может, кровь обагрила его до локтей, но тёмная водолазка не даёт это видеть, хотя чувствуется, что она промокла. От пота или крови? Он обозрел комнату, где валялось два трупа, бездыханных, только что созданных его волей. Чживон вновь поднял лицо к Дохи. Она тоже ещё раз оглядела поле битвы и, найдя для себя какой-то ответ в глазах Бобби, протянула к нему руку. Сорвавшись с места, бывший наёмник перескочил через кровать и рухнул на колени перед студенткой. Обняв её, он прижал к своей груди трясущееся, мягкое тело, уткнувшееся и вцепившееся в него. Дохи издала громкий протяжный звук, в котором было всё: стон, жалоба, облегчение, прорвавшееся рыдание и страх.
– Не оставляй меня, пожалуйста, не покидай меня больше, Бобби, пожалуйста, Бобби, – залепетала она, переборов истерику.
– Всё хорошо, всё в порядке, Хомячок, моя маленькая, моя малышка. – Чживон сжимал её и целовал, забывая о Черин и убитых, он только хотел знать, что с Дохи ничего не случилось. – Пока я жив, никто тебя не тронет, никто, никто!
Ви приложил ладонь к груди, в которую его так сильно толкнули, что он едва не разучился дышать, и посмотрел на нападающего. Но это был не он, а она. Какая-то девушка, в штанах и с боевой палкой, горящими презрением и гордостью глазами. В воздухе всё ещё дребезжало эхо заглушенного крика Дохи, и Ви понимал, что должен защитить её, пробиться к ней, поэтому перевёл дыхание и атаковал незнакомку. Прежде ему не приходилось биться с женщинами. Многие золотые рассказывали о том, как сложно это сделать впервые, как сложно убить женщину, понимая, что это нужно сделать, и вот пришёл его час. Он схватил табуретку в комнате и, расшибив её об стену, добыл себе короткую палку, для более-менее честной дуэли. Тэхён не стал доставать из кармана нож, не представляя, как заставит себя порезать девушку, достаточно молодую и ничего плохого пока что ему не сделавшую. Ему удалось не только отбить атаку и удачно обороняться, но и заставить соперницу отступить. Но когда они оказались в коридоре, из-за угла появилась ещё одна неизвестная. Ви ошарашено посмотрел на обеих и, не представляя, чего ещё ждать от этого дома-ловушки, вернулся в спальню сам, обескуражив резкой сменой поведения противницу. Он раскрыл окно и, сев на него и свесив ноги на улицу, оглушительно свистнул. Девица и та, что явилась ей на подмогу, поспешили к нему, но Тэхён уже зацепился за козырёк крыши и, подтянувшись, забрался на неё. Нужно попытаться обойти препятствие в виде китаянок, и догнать тех, кто схватил Дохи. Осторожно ступая по черепице, чтобы не соскользнуть по схваченному морозом снегу, Ви обернулся, видя, как одна за другой забрались на крышу и шаньсийские дамы. Ему хотелось бы выяснить, что им вообще от него нужно и нельзя ли договориться и разойтись мирно, но Ви до сих пор не умел быстро находить общий язык с противоположным полом, а потому очень надеялся на скорейшее появление друзей.
Поспешив вперёд, Тэхён заметил третью девушку, возникшую на другом конце крыши.
– Держи его! – крикнули ей на китайском подруги.
– Я не дам ему уйти! – пообещала она, но темнота не способствовала ничьей победе, там, где снег сполз с крыши, оставив её такой, какая она есть – тёмно-серой, можно было пригнуться и остаться почти невидимым. Ви уже рассматривал эту возможность обвести вокруг пальца амазонок, когда услышал испуганный писк. Он снова оглянулся назад. Силуэт Хосока на самом краю, у карниза, отвлёк на себя внимание одной, а образовавшийся словно из ниоткуда через секунду Чонгук – другой. Теперь Тэхён мог сосредоточиться только на той, что преграждала ему путь.
У него в руке всё ещё была ножка от табуретки, у противницы – нунчаки. Она крутила ими мастерски, но Ви знал оборонительный танец, и удары его почти не достигали. У девушки было преимущество в оружии, у него же умение ориентироваться в темноте. Тигриный лог давал важные и пригождающиеся практики. Иногда удавалось отбиться и той самой ножкой, но что сделать было труднее всего, так это обезвредить воительницу. Ловкостью они с Ви стоили друг друга, стараясь при этом осторожно переставлять ноги, чтобы не поехать по скату вниз.
