Текст книги "Творец счастья (СИ)"
Автор книги: Alexianna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
Интермедия 2
– Вы что творите, поганцы!? – бурей врывается в офис красавица женщина в развевающихся белых одеждах.
– Серафима, не ругайся, а то перья повыпадают, – предостерегает ее Никодим, а сам пытается спрятаться за полупрозрачным экраном.
– По какому праву вы, мерзавцы, мою Катерину к вашему разгвоздяю отправили?! Вы мне угробили труд двадцати шести земных лет! Это был мой лучший персонаж – талантливая, умная, скромная и не развращенная девушка. А вы в один миг сломали ей жизнь, сволочи!
– Серафимушка, – пытается утихомирить разъяренную красавицу Мефодий, – у нас все под контролем…
– Под контролем!? Вы что не видите, что творит ваш маньяк?! – с этими ее словами экран в комнате моргает пару раз, а потом показывает эротическую картинку. – Это вы называете «под контролем»?! Да я вас сейчас!..
В этот момент гремит гром и молнии обрушиваются на комнату, в которой за небольшим пушистым облачком безуспешно пытаются спрятаться двое незадачливых «творцов счастья». Среди всего этого урагана, в котором вихрем летают белые перышки, стоит женщина в развевающихся белых одеждах и грозно смотрит на экран.
– Серафима, не балуй! – предостерегающе говорит Никодим, понимая, что трепки ему не избежать, но примириться с разгневанной женщиной ему придется. – Посмотри на свою Катерину. Ты ей что прокачивала? Талант, ум, чувство справедливости, скромность, честность и все такое? Ну и что в итоге? Ничего хорошего! Она что, довольна этим? Нет! Уровень счастья у нее не выше 40 %.
– А вы мне ее в один миг осчастливили!? – саркастически качает головой Серафима и упирает руки в бока. – А-ну, откручивайте время назад! Возвращайте мою девушку! Я этому вашему придурку ее не отдам!
– Почему придурку?! Он у меня прокачан до 70-го уровня! Ты несправедлива, Серафима. Такого классного перса еще поискать надо! Знаешь, как долго я его совершенствовал? Он твоей Катерине сейчас неземное блаженство подарит, вот увидишь, – не сдается Никодим и тут же получает поддержку своего коллеги Мефодия.
– Вот-вот, – говорит тот, все еще прячась за облачком. – Наш Кирилл в ЭТОМ деле мастер!
– Ах вы, извращенцы! – бушует Серафима. – А-ну, прекращайте это безобразие! Я на вас рапорт Всемогущему накатаю! Произвол…
– Не кипятись, родная, – уговаривает ее Никодим. – Вон, глянь, кажется у нас все неплохо получилось, а?
Он указывает рукой на экран, где персонаж по имени Катерина с интересом рассматривает раскинувшуюся на кровати фигуру персонажа по имени Кирилл, потом делает несколько снимков на свой телефон и уходит.
– Что это она делает? – утихомирив бурю, удивленно спрашивает Серафима.
– Кажется, он ей понравился, – говорит Мефодий, подлетая к своему коллеге.
– Понравился? Не может быть… – Серафима озадаченно пожимает плечами, потом подходит к экрану и проверяет данные своего персонажа. – Так-так. Немного страха, немного растерянности, но чувство удовлетворения есть. И еще…
– Давай, Серафима, поработаем вместе, а? – предлагает Никодим, осмелившись подойти ближе к экрану и становясь рядом с женщиной. – Обрадуем и твою Катерину и моего Кирилла. Нам же нужно поднимать уровень счастья. А здесь как раз есть потенциал.
– Думаешь? – сомневается женщина, бросая недоверчивые взгляды на своих коллег. – Ладно… Только никаких искусственных дополнений в виде Амуров со стрелами. Поняли?
– Зачем они нам? Они нам тоже не нравятся, – успокаивает ее Мефодий, устраиваясь на плече Никодима. – Все по-честному. Если влюбятся по-настоящему – уровень счастья взлетит, а если не влюбятся, тогда Катерину свою заберешь. По рукам?
– По рукам.
Глава 2
Катя
Вот же, ёшкин-кот, что за день-то такой?! С утра завуч отчитала за то, что я не сдала планы по работе на первую четверть. Я ж им не математичка, мой предмет подразумевает творчество. Ан нет, надо план и все тут! Ну, я его за пять минут и набросала, а завуч все равно осталась недовольна и смотрела на меня зло и раздраженно. Выдра она, как тут не верти.
Потом этот новый физрук руки распускал. Он мне чем-то рептилию напоминает – слизкий и улыбка, как у анаконды. И мне придется в этот террариум на работу ходить.
Потом Игорь. Вроде как в кафе позвал. Я, дура, даже в платье нарядилась. Думала, романтический вечер устроим. Да, он мне «устроил», сволочь… Сказал, что я для него слишком простовата, что выгляжу, как с обложки «Работницы и крестьянки», что ему мой вид глаз не радует. Ага, а вид сытного ужина каждый вечер радовал? А теперь, значит, он решил, что надоело ему со мной и шмотки свои он уже собрал. Нашел, наверное, себе красотку с обложки «Космополитен». Ну и хрен с ним!
Вздыхаю и выхожу на улицу под полуночный моросящий дождь. Подхожу к своему старенькому Опелю и оглядываюсь на дверь кафе – хочу убедиться, что Игорь за мной не вышел. Ловлю себя на мысли, что боюсь, что может догнать и стукнуть. Мля… Слишком уж свирепо смотрел на меня. Уф-ф… не вышел. Слава небесам!
Сажусь за руль и снова вздыхаю. Эх, не везет мне с мужиками. И вроде не дурнушка, и фигура не ужасная, и не дура, опять же. А все какие-то козлы попадаются. Вот и с Игорем все вроде было нормально сначала, а что теперь?
А что значит – нормально? Это ему было нормально, когда поселился у меня. Конечно, есть где жить, что жрать и с кем удовлетворить свои потребности. А я? Я надеялась, что у него ко мне чувства. Первое время вообще обхаживала его, как принца. Потом, правда, пыл мой слегка угас, когда стала замечать его ленивое безразличие. Но жила надеждой. Глупой надеждой. Вот же дура.
А теперь что? У него появились деньги и маленькая Катюха уже не при делах. Он перешел на следующий уровень и, соответственно, на том уровне уже другие девушки, у которых тоже есть те самые деньги и всяческие искусственные телесные прелести. А когда сказал мне, что хочет не такую, как я, «работницу и крестьянку», а холеную красавицу, тут я не выдержала и послала его со злости. И откуда только в моем лексиконе взялся такой отборный мат? Сама удивляюсь.
А я может тоже хочу богатого и красивого, да чтобы был и сильный и мужественный, чтобы страстный был и темпераментный, а не ленивец с завявшим огурцом. А еще, чтобы щедрый, заботливый и добрый, ну и интеллигентный, конечно. Как там было в песенке: Святая Катерина, пошли мне дворянина!
Выезжаю с парковки кафешки, когда молния вдруг рассекает темный купол неба и где-то сбоку в придорожных проводах что-то вспыхивает, и электрические искры сыпятся на асфальт. Хмыкаю сама себе: шарахнуло как раз на пропетой мной строчке из песенки. Не иначе, как Святая Катерина приложила к этому руку.
Но обдумать свои мечты и деяния Святых мне не удается, поскольку через несколько кварталов вижу красный свет светофора и иномарку, стоящую впереди на перекрестке. Жму на тормоз. Что? Не поняла. Жму еще раз и еще… Мля! Жму и чувствую, что педаль провалилась, а машина продолжает двигаться. Глухой удар и меня больно прикладывает грудью к рулю.
Из стукнутой мной иномарки выпрыгивают кавказцы! Мама! Во я влипла! Их трое. Что-то орут на своем языке, машут руками. На меня показывают и ругаются.
Надо быстрее в полицию звонить. Да, я виновата. Да, буду платить штраф. Но с этими орангутангами разговаривать не буду!
Роюсь в сумке в поисках телефона, когда дверь с моей стороны открывается и кавказский галдеж врывается внутрь моего старого бедного Опеля.
– Я сейчас в полицию позвоню! – кричу я этим бусурманам.
– Позвоним, позвоним, красавица, – слышу в ответ и чувствую, как меня вытаскивают из машины.
Я ору и брыкаюсь, но все бесполезно. Куда мне с моими 60-тью цыплячьими килограммами против тонны отборной разъяренной говядины? И эти бычары впихивают-таки меня в свою стукнутую иномарку, я даже номер не смогла рассмотреть во время всей этой возни. Млять… «Хана котенку!» – проносится в голове мысль и я ругаю себя за то, что не яростно сопротивлялась. А потом понимаю: как бы не отбивалась от них, вырваться бы все равно не удалось. Остается только кричать, что сдам их в полицию, но мой писк вызывает лишь умиленные ухмылки похитителей.
Полный звездец… мысленно представляю, как родителей с инфарктом забирает скорая, а единственная, кто поплачет на моей могилке, будет подруга Варя…
Сумку мою вырвали из рук, меня же крепко припечатали к сиденью, а сами продолжают громко трещать на своем языке. Нифига не понятно.
Главный, что уселся на переднее пассажирское сиденье, куда-то звонит, что-то спрашивает, потом удовлетворенно кивает и сообщает что-то своим товарищам. Те тарабанят что-то, похожее на одобрение.
Когда галдеж в машине затихает, пытаюсь начать переговоры:
– Давайте мы с вами договоримся. Я оплачу расходы на ремонт.
Главный поворачивается и ухмыляется загадочно:
– Канэчно договоримся, красавыца.
Тем временем, вижу – выезжаем за город. Я в панике начинаю заметно трястись. А вы бы не тряслись от страха? Ага, еще как! Судорожно вспоминаю хоть одну молитву, но мозг тупит и могу лишь повторять про себя: «Господи, спаси, помилуй!»
Сворачиваем на узкую дорогу. Вокруг лес, темнота, страшнота… Но через пару километров въезжаем в арку и двигаемся вдоль строений, похожих на дом отдыха или что-то в этом роде. Уже лучше – здесь хоть люди есть, ну, я надеюсь, что есть. И, по логике вещей, должна быть охрана.
Останавливаемся напротив коттеджа, вполне приличного и ухоженного. Меня вытаскивают из машины и громила-кавказец, хватая под мышки, волокет ко входу в это строение. Я уже почти не сопротивляюсь, ведь проснулась надежда, что тут таки есть люди и можно попросить их о помощи.
Но надежды мои тают, когда войдя внутрь коттеджа, оглядываюсь – там не обнаруживается ни души. Не поняла, где обслуживающий персонал?
Я снова паникую и мозг, уставший истерить внутри меня, вдруг начинает глючить – мысли летают где-то отстраненно, как в другом измерении, при чем ни одна из них не подсказывает, как выйти из этого затруднительного положения.
Поднимаемся на второй этаж. Главный стучит в дверь комнаты в самом конце коридора. Слышу в ответ мужской низкий голос: «Открыто». Входим в полутемную комнату, в которой обнаруживается мужчина лет тридцати, развалившийся в кресле с жестянкой пива. Быстро разглядываю его. Темные волосы немного растрепаны, над выразительными голубыми глазами густые черные брови, которые чуть нахмурены, прямой аристократический нос, красивой формы губы обрамляет модная щетина. Симпатичный мужик. И вроде как, не кавказец. Это уже хорошо. Я, конечно, за дружбу народов, но предпочитаю, чтобы эта дружба никоем образом меня не касалась, ни в прямом, ни в переносном смысле.
Непроизвольно пытаюсь вырваться из цепких лап амбала, но опять безрезультатно. Мозг продолжает пребывать в прострации – не могу понять, о чем разговаривают мужчины. Замечаю только, что хозяин комнаты говорит без акцента, это дает надежду на взаимопонимание. Но реплики его кажутся раздраженными и даже грозными. Может он не любит кавказцев? Говорит что-то насчет мандаринов и конфеток. Странный разговор или я просто не въезжаю в тему?
В моей голове лишь мысли о недавней аварии, поэтому набираюсь смелости и говорю, что возмещу убытки.
Мужчины замолкают.
Тот, что в кресле, с интересом меня рассматривает. Кавказцы же, тем временем, просачиваются в коридор и закрывают за собой дверь.
Я, чтобы не терять времени, снова говорю, что заплачу сколько надо. Но, кажется…
Что вы говорите? Подойти поближе. Ладно. Иду.
Ой, мама моя родная! Что он делает?! Ничего себе «инструмент»! Я в шоке так и застываю с открытым ртом. Зря. Надо было закрыть его, а то как-то неожиданно в него проник… Хрясь! Простите, я не нарочно, так получилось, просто я не ожидала…
Ну и тут начинается! А я между прочим извинилась! И как вам не стыдно! Я робко отбиваюсь и тут же получаю угрозы. Ой, глаза горят, а сопит-то как возбужденно! Ладно-ладно, я поняла. Сдаюсь. Выбираю вариант безболезненный. Я же понимаю, что мое сопротивление только усилит его злость, поэтому соглашаюсь и готовлюсь стойко и мужественно принять свою участь.
Дальше с трудом понимаю, что все-таки происходит. По идее, ну поскольку он сопел так возбужденно, думала, набросится, как дикий зверь. Но никакого зверства он не делает. Странно даже. Мужчина, явно, опытный любовник, все его действия выверены и точны, поэтому уже через пару минут мое тело «плывет» и надеется получить массу приятностей.
Ласки и нежности, конечно, я не получаю, но и жестокости тоже нет, как нет и издевательств или извращений. Ну и, как ни странно, я расслабляюсь в его руках. Делаю то, что он просит, немного неумело и нерасторопно. Но он терпелив, как ни странно… А потом! Мать моя, женщина! Потом накатывает! Так вот оно как бывает, оказывается. Вот так? А я и не знала. А можно еще разок? Ой, что вы, я молчу, молчу…
Не могу поверить – наконец-то, прочитанное в любовных романах, применено ко мне! Фантастика!
Когда он укладывает меня на спину, могу лучше разглядеть его. И даже пощупать… Да, боюсь не удержусь и потискаю его – он так хорош и мне так хорошо…
Теперь он кажется не таким грозным и даже складки у бровей разглаживаются, а голубые глаза смотрят, как будто с нежностью. Или это я уже себе придумала? Это что уже «стокгольмский синдром» ко мне применился?
Мои руки непроизвольно начинают блуждать по его телу. Красивые мышцы, но не перекаченные, руки сильные, немного с порослью, ну прям, как я люблю. Не удерживаюсь и провожу рукой по его позвоночнику – хриплый стон мужчины говорит мне, что он доволен таким ходом событий.
А я наслаждаюсь. Но откуда-то из подсознания выплывает мысль, что все это не правильно, что это разврат и безобразие, и от этих мыслей становится стыдно. Но в утешение, говорю себе, что это не я соблазняла его, а это он меня принудил. И в это время глубокий оргазм накрывает меня и лишает возможности мыслить. На несколько минут позволяю себе просто «улететь» и обомлеть.
Кажется, он тоже испытал нечто подобное, но вот, что делает дальше – это совсем не понятно. Как будто не устал совсем и как будто совсем не заметил, что уже кончил, он продолжает и как! С еще большим рвением и настойчивостью.
А мне бы уже отползти куда-нибудь в сторонку и вздремнуть. Но вряд ли сейчас он мне это позволит. Ставит на четвереньки и погнал дальше. А у меня уже сил нет держаться, и я падаю на живот. Жду, что будет ругаться и обзывать тем самым словом, которое обозначает собачку женского рода. Но он не возмущается и не злится, а просто фиксирует меня в нужном положении с помощью подушки. Какой умелец!
«Он-то да, умелец, а вот я – извращенка, видимо… – проносится мысль. – Я ж его совсем не знаю, вижу впервые. И не стыдно мне так беспардонно наслаждаться? Ой, стыдно…» Но тут же эту мысль перебивает другая: «Ну и пусть. Хот раз в жизни испытаю на себе потрясный секс с крутым мужиком. Хот будет что вспомнить на старости лет одинокими вечерами в компании десятка кошек».
Как долго длится этот эротический марафон, я уже не могу определить. Все уже как в тумане: волны кайфа, отключка мозга в пользу органа, расположенного метром ниже – полеты во сне и наяву, как говорится.
А когда уже не ощущаю давление мужского тела на себе и в себе, заворачиваюсь в простынь и позволяю своему бренному телу и замученному терзаниями сознанию просто отключиться. Каким-то маленьким, еще активным краем того самого сознания ожидаю, что вытолкает меня с кровати под зад, как отработанную вещь, но он наоборот, прижимает меня к себе, обнимает, утыкается лицом в мои волосы и вдруг спрашивает: «Как тебя зовут, маленькая?» Нерешительно пищу свое имя и задерживаю дыхание. Он повторяет: «Катя…» Как-то очень неожиданно, он произносит мое имя с наслаждением. Мой активный край сознания удивлен!
А мужчина, прижав меня к себе еще сильнее, начинает размеренно дышать и, кажется, засыпает.
Я же заснуть не могу. Сердце, получившее лошадиную дозу адреналина, скачет, пытаясь вырваться из моего уставшего тела. Мысли метаются и путаются, и я ни как не могу ухватить за хвост хоть одну, чтобы остановить ее и ее же подумать.
Что это было? Кто этот мужчина? Владелец стукнутой иномарки? Маньяк-насильник? Что мне сейчас делать? Как вернуться домой? Где теперь искать свою машину? И еще много-много вопросов, на которые я не могу найти ответы.
Долго лежу, не двигаясь и прислушиваясь к дыханию мужчины. Он спит.
Я же пытаюсь унять свое галопирующее сердцебиение и успокоить завихрения мыслей.
«Спокойно, Катюх, надо по порядку: первое – я жива, здорова, ничего не болит и это хорошо; второе – надо в туалет и в душ».
Тихонько выскальзываю из кольца мужских рук. Не проснулся. Отлично. Крадусь в ванную комнату, по дороге подхватывая с пола свою одежду. Быстро смываю с себя следы ночных приключений. Одеваюсь. Платье слегка надорвано на груди, но все выглядит не так страшно, как я предполагала. Становлюсь к зеркалу – вроде бы выгляжу вполне прилично, если рукой придерживать надорванный разрез на груди.
Так, теперь-то что делать? Ночь на дворе. Вернуться в кровать, естественно, не собираюсь. Вдруг он проснется и снова начнет наси… Стоп. Со словом «насиловать» произошедшее ни как не вяжется. Да, заставил, да был настойчив и приказывал. Но, елки-палки, был так хорош! Я, кажется, мазохистка! Вот, мля…
Невесело улыбаюсь себе в зеркало. Вспоминаю, что чувствовала еще пару часов назад и краснею. Мне было очень хорошо и впервые я почувствовала то, ради чего вообще этот процесс существует. Странно только то, что безо всякой любви и нежности, никаких тебе сю-сю-му-сю, лапочек, кисонек, никаких нежных фраз и прикосновений, а какое наслаждение! Это не нормально! Первый раз вижу мужика, он принуждает, угрожает, а я тащусь, как драная кошка! Докатилась, Катюха! Так тебе и надо!
Но тут срабатывает навык, приобретенный на курсах психологической поддержки. Первое правило: никогда не думай о себе плохо, не самокопайся и не самобичуйся. Сразу переключайся на хорошие мысли, на что-нибудь приятное.
Оки. А что у нас приятное в данный момент? Ага, кажется знаю. В данный момент приятно было бы полюбоваться красивым мужиком, тем, который сейчас развалился на кровати в комнате.
Тихонько приоткрываю дверь и выглядываю. Да, хорошо! Как Давид, работы Микеланджело. Накачанное бронзовое тело, но без излишеств, кубики на животе, чуть прикрытое простыней мужское хозяйство. Жаль, что прикрыто, хотелось бы еще раз взглянуть…
Заставляю себя поднять взгляд на его лицо. Не смазлив, но черты очень приятные, можно сказать, классические. Никакого следа от вчерашней усталости и раздражительности, никаких складок у рта и между бровей.
Я жадно рассматриваю его и ловлю себя на шальной мысли: «Подойти, пощупать, погладить, поцеловать…» Ой, нет! Катя, держи себя в руках. Он слишком хорош для тебя. Видно же, что холеный и богатый. А твой крестьянский вид… Да-а-а…
Отвожу взгляд и замечаю свою сумочку на столике у двери. Ох, спасибо Господи! Теперь есть выход. У меня с собой было немного денег, должно хватить на такси. Тихонечко пробираюсь к сумке. Проверяю, все ли на месте. Уф-ф, кажется, кавказцы в ней не копошились.
Достаю телефон – 4:15 утра. Хорошо. Пора «рвать когти», как говорил Лёлик.
Но прежде чем выскользнуть в коридор, делаю несколько снимков спящего эталона мужской красоты. Прекрасен! Буду любоваться потом, а сейчас пора сматываться.
Выскользнув в коридор, набираю скорость и мчусь к лестнице, когда дверь комнаты справа вдруг открывается и из нее выходит высокий крепкий мужчина. На всем скаку налетаю на него, быстро извиняюсь и снова перехожу на бег.
Вот она, лестница. Вот он, выход. Вот она, свобода! Теперь только до шоссе осталось добраться. За парковкой вижу арку импровизированных ворот и надпись на ней «Гостинично-кемпинговый комплекс Дубравушка». Прекрасно, теперь я хоть знаю, куда вызвать такси. Только надо отойти подальше, а то вдруг мой насильник хватится и захочет вернуть меня в свою кровать.
Не сбавляя шаг, на ходу достаю телефон и пытаюсь дозвониться до такси.
«Все будет хорошо, Катюх. Все будет хорошо», – повторяю я себе.
Глава 3
Миша
Кир думает, что один виноват во всем. Надрался вчера, как свин. Как будто это что-то исправит. Алкоголь ничего не исправит – в прошлом проверял сам и неоднократно, поэтому сейчас предпочитаю не злоупотреблять.
Я тоже хорош, гусь. Чего уж там, разгвоздяй еще тот.
Сейчас умоюсь и пойду посмотрю, как он там. Не пережрал пива, надеюсь. Надо будет сегодня быть «огурцами», собрать планерку, провести совещание и подумать, как разрулить ситуацию.
Открываю дверь в коридор. На меня налетает нечто девушкообразное, извиняется и несется к лестнице. Соображаю, мля… от Кирилла вылетела, не иначе.
Врываюсь к нему в комнату:
– Кир, вставай, дрыхляк! Девка от тебя выскочила? Пронеслась, как торпеда. Че-то стырила, наверное. Проверь шмотки, моя ж ты жертва женской преступности!
Кирилл подрывается голяком, начинает шарить по карманам и в бумажнике.
– Да нет, все на месте. Ничего не взяла.
– А чё тогда выскочила, как ошпаренная? – я уже готов сорваться на гогот.
Кирилл впопыхах одевается, хватает телефон, орет:
– Герасим, вставай, заводи шарманку!
Я в ступоре наблюдаю за другом. Удивлен, не то слово!
– Мы что, девку будем догонять?
– Будем, – отвечает Кирилл, натягивая туфли, – причем о-о-очень быстро. Миш, ты бы вещи свои из комнаты забрал по-быстрому, а?
Друг смотрит на меня с тем самым выражением на лице: «ну же, шевели ластами!»
– Вообще-то у меня все при мне, – отвечаю я удивленно.
– Тогда погнали! – командует Кирилл и мы быстрым шагом направляемся к выходу.
– Последний раз, когда мы за девушками бегали, помню, было это еще в универе. Решил молодость вспомнить? – меня распирает смех. – Сейчас они сами за нами бегают. Забыл?
Кирилл не отвечает, только ускоряет шаг. Герасим, вижу, уже ждет нас в машине.
– Недоудовлетворил ее что ли? Заснул на ней, придавленный грузом алкоголя? – ржу, как идиот. Просто взъерошенный вид моего друга только ржак и вызывает.
Он не отвечает и прыгает в машину на заднее сиденье. Я за ним. Герасим плавно выруливает со стоянки в сторону ворот. А Кирилл молчит. Я жду ответ. Мне надо знать, что за хрень тут творится. Вопросительно смотрю на него.
– Просто я… э-э-м… ее, вроде как, немного изнасиловал, – отвечает, наконец.
– А-а-а, так теперь ты решил ее догнать и прикопать тут в лесочке, чтобы заяву на тебя не накатала? – опять ржу я. Прикольно, как Кирилл сейчас выглядит. Весь взлохмаченный, взволнованный, глаза горят – красавец!
– Дурак, ты, мля, – рявкает он.
Выезжаем из-за поворота и видим девушку, торопливо идущую по обочине.
– Герыч, возле девушки притормози, – Командует Кирилл.
Я терпеливо жду развязки. Интересно же. Ржу тихонько в кулак.
Притормаживаем.
Девчонка смотрит на водителя, переводит взгляд на нас и, прежде чем Кирилл успевает открыть свою дверь, сигает куда-то в чащу леса.
Мой друг чертыхается и срывается за ней. Через несколько минут, смотрю, он тащит девчонку в охапке. Она брыкается и орет: «Пусти!»
– Да не ори ты так, голова трещит! Домой тебя отвезем, дуреха, – задыхаясь, говорит мой друг, пропихивая это нечто девушкообразное вопящее и брыкающееся на заднее сиденье.
Залазит сам и захлопывает дверь.
Едем молча несколько минут. Герасим косится на нас в зеркало заднего вида. Кирилл пытается восстановить дыхание. Девчонка зажата между нами в позе суриката, высматривающего опасность. Руки ее, прижимающие к груди сумочку, заметно дрожат. Платье надорвано – да, видимо, Кирюха был ночью не джентльменом. Присматриваюсь к девчонке: синяков нет, ссадин вроде не видно, крови тоже нет нигде. Вообще-то я не верю, что мой друг мог избить девушку. Хотя, после вчерашнего… Кто знает, какой зверь в нем мог проснуться. Тут же себя одергиваю: «Кир, хоть и мудак редкостный, но не садист, это точно».
Девушка сидит, не двигается, смотрит прямо перед собой. Кажется, не дышит даже. Кирилл протягивает мне руку и просит воды. Видимо, братишка, все еще страдает бодуном. Подаю ему пластиковую бутылку. Он жадно припадает к ней и делает несколько глотков, потом опирается на переднее сиденье и нависает над девушкой, пристально уставившись в ее лицо.
Что, за всю ночь не нагляделся? Или обозревал ее совсем в другом ракурсе? Хм… а симпатичная, даже не накрашенная симпатичная. Одергиваю себя: это Кирюхина добыча, я остаюсь в стороне.
Едем молча. Герасим поглядывает на нас в зеркало и хмурится, видимо, думает о нас всякую хрень. Я молчу, жду, когда Кирилл заговорит, но он как-то удивленно впился взглядом в рыжеволосую красавицу и словно речь ему отняло. Она не выдерживает и бросает на Кирилла встревоженные взгляды.
– Что? – вдруг с вызовом отчаянно восклицает она.
Снова тишина. А я начинаю понимать, что друг сейчас хотел бы поговорить с ней без свидетелей. Наше с Герасимом присутствие мешает ему. Возможно, он бы попросил прощения или как-то объяснил свое поведение. Но при нас на такие задушевные речи он не решится. Такое делается без посторонних ушей.
– Кирилл Иванович, – нарочито официально басит Герасим, – куда едем?
– Куда везти тебя? – наконец, спрашивает девушку Кирилл.
– До станции метро, если вас не затруднит, – вежливо просит она.
– Затруднит! – голос Кирилла тверже стали. – Адрес говори.
– Городецкая, 74, – теперь уже в голосе девушки вызов и даже злость.
– Номер квартиры? – не унимается мой друг.
– Зачем?
– Говори, а иначе завезу тебя к себе домой.
«Ух, и торкнуло тебя, Кирюх», – думаю я, отворачиваюсь к окну и беззвучно ржу в кулак.
Девушка вздрагивает. Боится, бедолага. Видимо, перспектива оказаться в доме Кирилла ее дико пугает.
– Двенадцать, – обреченно выдыхает, наконец.
– Уже лучше, – друг кивает Герасиму, тот кивает в ответ, мол «понял».
Через несколько минут, опять же, в полном молчании, подъезжаем к указанному дому. Выпускаем нашу пленницу, которая, не оборачиваясь, устремляется в подъезд.
Когда Кирилл снова запрыгивает в машину, говорю ему:
– Вряд ли сказала правду. Скорее всего живет где-то в соседнем доме. Сейчас дождется, пока мы уедем и побежит домой.
– Наверное… – друг растирает лицо руками, вздыхает тяжко, откидывается на спинку сиденья и устало бросает Герасиму: «Домой».
