Текст книги "Творец счастья (СИ)"
Автор книги: Alexianna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Между Кириллом и японским боссом завязывается диалог, да такой, весьма пылкий. Ни черта не понять, что они там затевают. Я жестом зову к себе переводчицу. Она, молодец, быстро соображает. Хватает свободный стул и подсаживается ко мне.
– Ой, Михал Михалыч! Господин Кабока говорит, что он в полном восторге. Песня ему понравилась. Говорит, что приятный сюрприз в этой стране услышать родной язык, да еще так лирично. Говорит, что у них тоже есть сюрприз. Вот это водка, называется «Сётю». Господин Кабока говорит, слышал, что русские могут выпить несколько бутылок водки и не запьянеть. Говорит, что не верит. А Кирилл Иванович говорит, что слухи верны и мы, хоть и не совсем русские, очень крепкие парни и нам никакая сётю не страшна. А господин Кабока хочет удостовериться. Ой, Кирилл Иванович, что вы делаете! Господи, они уже по рукам ударили! Михал Михалыч, спасайте! Он один не справится!
– Надя, за мной! – командую я переводчице и в две секунды оказываюсь между Кириллом и японским боссом.
Но поздно, мля, они уже поспорили. Ладно, я тоже встряну. Я все-таки в плане принятия спиртного посильнее буду, чем Кирилл. Говорю Наде: «Переводи» и полуобнимаю двух спорщиков.
– Ну что, мужики, посмотрим, кто больше выпьет? А-а?
Японский босс кивает на подарочную коробку, тарахтит что-то на своем и на нас показывает.
– Господин Кабока говорит, что их сётю уложит русских на третьей рюмке, – переводит Надя.
Что? Да они наш шмурдяк из деревни Синюшино не пробовали, который на курином помете настаивается. Вот тот уложит с третьей рюмки, а их сётю-хренетю – компот!
– Да нифига! – вслух вырывается у меня и Надя переводит.
Японский босс кивает своему коллеге и тот принимает спор со мной. Ну вот, уже лучше – «погнали наши городских»! Их сётю на вкус, мля, гадость еще та, но что поделать, будем отстаивать честь русского алкоголика!
Приняли по первой. Япошки тянутся за закуской.
– Эй, стоп-стоп! – командую я. – Русские после первой не закусывают!
Надя быстро переводит. Узкие глаза наших друзей округляются, как в анимэшных мультиках. Отлично! А вы как думали? Это вам не слащавая Европа, здесь все будет жестко! И это вы еще с челябинскими мужиками не пили – они там настолько суровы, что с бодуна струей унитаз пополам рассекают, если верить «Нашей Раше».
Наливаем по второй. Принимаем. Японцы в ужасе смотрят на меня. Я демонстративно делаю паузу и беру один маринованный огурчик. Бедняги со слезящимися глазами следуют моему примеру.
Поглядываю на Кирилла – он в норме, но я-то знаю, что ему после пятой будет уже тяжко. Думаю о том, что как-то по-тихому его надо будет вывести из игры, то есть сплавить от стола подальше. Для меня же и десять стопарей не предел. Я так натренировался в «борьбе с зеленым змеем» в годы студенчества, когда из закуски было только сало с вареньем, что теперь мне никакая японамать, ваша сётю не страшна.
Наливаем по третьей. Опрокидываем. Делаю знак, мол «теперь можно и закусить». Японцы набрасываются на еду. Но я-то знаю, что уже много не полезет. А еще я знаю, что мужики везде одинаковые. Сейчас этих камикадзев потянет на подвиги. Главное сейчас их тонко зацепить «на слабо», пока они не начали проституток вызывать и требовать стриптиз. У меня здесь такого безобразия не будет, у меня приличное заведение.
– Надя, переводи, – киваю я очумевшей переводчице и обвожу взглядом гостей. – Уважаемые наши, японские друзья, мы будем рады видеть ваших спортсменов на состязаниях борцов. Несомненно, они возьмут высокие награды, но напомните им, что тренироваться они должны со всем старанием, потому что противники их будут сильны и решительно настроены на победу. Им предстоит трудная борьба.
Делаю паузу, Надя переводит. Вижу, как в японцах разгорается спортивный азарт, они нахохливаются и улыбки их уже почти хищные. Отлично. Делаю знак официантам, мол «наливайте уже». Те быстро суетятся, наполняют наши рюмки.
– За победу! – торжественно оглашаю я тост.
Выпиваем. Японцы закусывают и пытаются сфокусировать взгляды на моей физиономии. С удовольствием замечаю, что они уже «поплыли». Наливаем еще по одной – а че долго ждать-то? Выпиваем, закусываем. Один из непьющих япошек уже что-то обеспокоенно талдычит своему пьющему боссу.
– Говорит, что не стОит продолжать, – шепчет мне на ухо Надя.
Я киваю, что понял и смотрю на гостей, пытаясь прикинуть степень их опьянения. Ну, клиенты почти дошли до кондиции. Бросаю быстрый взгляд на Кирилла – он держится огурцом, молодец. Ну и хорошо, тогда переходим к «кондиции» номер два под названием: «А поговорить?» Беру свой стул и подсаживаюсь вплотную к японскому боссу. Приобнимаю его за плечи. А что, я пьяный, мне можно.
– Вот скажите, господин Кабока, как могло так случиться, что на Чемпионате Мира по тхэквондо в прошлом году ваши японские спортсмены не попали в тройку медалистов? А? Это же ваш родной японский вид спорта, должен впитываться с молоком матери, а мастеров нет. Как такое могло случиться? – по-дружески так, нежно, спрашиваю я.
Надя переводит.
Осоловевший японец, выслушав мои сетования на своем уже языке, недовольно кривится. Потом так же по-дружески кладет мне руку на плечи и че-то там талдычит, безнадежно махнув свободной рукой, от чего наши тела делают плавную волну.
– Молодежь не стремится в спорт. У них сейчас другие интересы – компьютеры и виртуальные игры, – переводит Надя.
– А у нас, между прочим, даже айтишники могут любого «на лопатки» положить, – встревает Кирилл, сообразив, какую игру я затеваю. – Вот, хотя бы нашего Михал Михалыча взять, – он тычет пальцем мне в грудь. – У него диплом программиста. Но он легко вашего здоровяка, – тут же показывает на одного из непьющих японских гостей, – одной левой ухандорит.
Надя переводит, запинается и сообщает нам:
– Нет такого слова «ухандорит». Я сказала «победит».
Мы скептически киваем, мол «ладно, куда бедному японскому языку до нашего богатого русского». А япошка, на которого показывал Кирилл, тут же вскакивает и показывает руку, типа «давай, ухандорь меня!»
Я принимаю вызов. А что? Как раз дошли до «кондиции» под названием: «Драку заказывали?»
Даю сигнал официантам, мол «наливай», и те быстро выполняют команду.
– Смелость города берет! – провозглашаю я тост и мы опрокидываем рюмки.
Забрасываю в рот тонкий кругляк ветчины, вытираю руки о салфетку. Ну что, япошка, я готов. Снимаю пиджак и закатываю рукава рубашки. Кирилл в это время дает распоряжения и официанты освобождают от посуды один из столов. Садимся с узкоглазым здоровяком напротив друг друга, сцепляем руки на столе. Армрестлинг? Да не вопрос! Не проходит и трех минут, как я кладу руку противника на стол. Зал гудит. Японский босс удивлен. Мой противник явно не понимает, как это произошло, но принимает поражение с достоинством. Гордо встает, сцепляет руки в замок на груди и кивает. Я отвечаю тем же жестом.
Возвращаемся к столу. Рюмки снова наполнены. Японский босс берет слово.
– За сильных и смелых мужчин! – переводит Надя.
Мы согласно киваем и выпиваем. Кирилл держится молодцом, я этому рад. Смотрю, как он подзывает Константина и дает ему какие-то указания. Тот кивает, мол «будет сделано».
Через полчаса заканчивается-таки подарочный набор сётю и наши гости начинают поглядывать в сторону выхода. Я предлагаю продолжить пари уже нашей водкой, от чего их, бедняг, немного передергивает, но из принципа сдаваться они не хотят. Самураи же, не какие-нибудь гваделупцы.
Официанты быстро наполняют рюмки нашей водкой.
– Чтоб не последняя! – встаю, уже качаясь, провозглашаю тост и опрокидываю в себя жгучую жидкость.
Япошки, услышав перевод, в ужасе наблюдают за нами с Кириллом, когда мы с грохотом ставим наши пустые рюмки на стол, который, вздрогнув, весело звенит посудой.
Японский босс делает знак своим подчиненным, мол «стоп, хватит». Встает напротив меня и протягивает мне руку для дружеского пожатия. С удовольствием отвечаю.
Далее идет длинная сбивчивая речь на японском, которую шустро переводит Надя:
– Спасибо за отличный прием, очень рады, договор пришлем по е-мэйл и так далее…
Мы с Кириллом благодарим наших гостей и наблюдаем, как вся японская делегация, нескладно пошатываясь, направляется на выход.
Кирилл, вроде, как стекло, только немного заикается, дает последние распоряжения насчет гостей и поворачивается ко мне.
– Надо б-было под-да-даться. Нах-хрена ты его ухан-дыдорил? – заплетающимся языком укоряет он меня.
– Н-не рас-щит-т-тал… из-звини… – таким же заплетающимся языком отвечаю я смиренно.
– Мед-дведь, ты, Миш-шка! – хлопает меня по плечу друг и начинает заваливаться на меня.
Эти слова больно полоснули по сердцу – Эльфийка…
– Мишки бывают разные, – шепчу я и, кряхтя, подхватываю Кирилла подмышки.
Вот он же только что стоял, был как огурец, вроде, ни в одном глазу, а как японцы скрылись за дверью, так расслабился. Но молодец, держался все это время. Не ударили лицом в грязь.
Герасим тут же возникает рядом и принимает всю тяжесть туши Кирилла на себя.
– Миша, мне Константин Сергеевич позвонил, сказал, что вы тут будете «в дрова», так я приехал. Отвезу Кирилла домой, – спокойно говорит мне.
– Герыч, н-не д-домой, на Г-город-децкую меня в-вези, – командует Кирилл, повисая на плечах Герасима.
– Да куда ты в таком виде-то? Кирилл Иванович! Нельзя к девушке в виде дров! – не соглашается тот.
– М-можно, Г-герыч… – не унимается мой друг.
– Наверное, л-лучше к К-кате, дейст-твительно, – соглашаюсь я. – Она х-хоть подлечит его ас-спирином, ик… если что.
– А ты, Миш? – беспокоится Герасим, удобнее набрасывая на себя тело Кирилла.
Глотнув минералки прямо из горлышка, я вытираю мокрый подбородок и говорю:
– А я тут останусь. Надо же япошек завтра, ик… подлечить – сауна, бассейн… Прослежу, чтобы все окей…
Герасим кивает и утаскивает моего пьяного «в дрова» друга на выход.
Глава 22
Кирилл
Просыпаюсь от невыносимой пульсирующей боли в голове. Пытаясь открыть глаза, слышу свой полустон-полурык, как только свет бьет в зрительный нерв, боль сразу усиливается, и я зажмуриваюсь, обхватывая голову руками. Сётю, вот же хрень какая! Когда принимал вызов японского босса, знал ведь, что на утро будет хреново, но чтоб аж прям так!
Последнее, что помню перед тем, как отрубиться, это испуганное лицо Кати и ее вопрос: «Он хоть жив?»
Жив я. Жив… Но лучше бы умер вчера…
Катя! Епть! Я ж у нее. Меня же Герасим к ней привез! Подскакиваю и оглядываюсь, тут же боль с новой силой бьет наковальней по темечку, но я, не обращая на нее внимания, расплываюсь в улыбке, потому что вижу золотистые кудряшки, разметавшиеся по подушке, а на лице моей Конфетки сладкое умиротворение. У-у-ф-ф… Все хорошо. Я ничего плохого вчера не сотворил, просто вырубился. А она не скандалила и не выгнала меня. Слава Небесам!
Перевожу взгляд на себя. Меня кто-то раздел до трусов. Отлично, значит не надо ползать по полу в поисках белья. Сейчас надо лишь доползти до кухни и добыть воды, потому что сушняк жжет горло и, кажется, все внутренности тоже.
Тело слушается с трудом, но я кое-как все-таки сползаю с кровати и ковыляю в кухню. Присасываюсь прямо к крану и жадно глотаю холодную воду, обливаясь и закашливаясь. Слышу сзади топот босых ног.
– Кирилл, ты как? – взволнованный голос Кати.
– М-м… норма-ик-но… – отвечаю слабым голосом и засовываю голову под кран.
– Не надо в холодную воду. Я сейчас найду какой-нибудь аспирин, – хлопочет она и начинает шебуршать в шуфлядках кухонных шкафчиков. – Вот, зараза, нет ничего. Только анальгин просроченный на два года. Ща я Варе позвоню, она принесет лекарства, у нее точно есть…
– Не надо звонить, ик… время – шесть утра, люди еще спят, Кать, – хриплю я и обессиленно плюхаюсь на стул.
– Точно, – Катя застывает на минуту, глядя на меня, потом бросается в комнату. Уже оттуда слышу ее голос. – Я сейчас в аптеку круглосуточную сбегаю. Она в соседнем доме. Куплю тебе шипучий аспирин, а ты пока что в ванне полежи, только не в холодной воде.
Я чувствую, что таки да, надо в воду. И она права, надо в горячую воду. Помню, читал где-то, что давление надо поднять, когда бошка с бодуна раскалывается. Сосуды расширить надо и станет легче.
Шатаясь, ковыляю в ванную. Катя, уже одетая, подбегает ко мне.
– Держись, я скоро, – обещает моя спасительница, чмокает меня в щеку и убегает.
Я набираю в ванну горячей воды и окунаюсь, почти с головой. Да, так вроде лучше. Только опять сушит. Но головная боль постепенно отпускает. Хорошо… Все будет хорошо… Я ж здоровый мужик, что мне там какой-то бодун, мля…
Не знаю, как долго валяюсь в ванне. Голова все еще болит, но уже не так сильно, как раньше. Даже начинаю чувствовать запах цветочного мыла, которым намыливаюсь с ног до головы. Еще минут десять стою под теплыми струями душа.
Где Катя? Что ее так долго нет-то? Вроде, говорила, что аптека в соседнем доме. Прошло уже около часа, как она ушла. Не случилось бы с ней чего. Начиная нервничать, наспех обворачиваю бедра обнаруженным в ванной полотенцем и выхожу в прихожую. Позвоню ей сейчас. Где мой телефон?
Полотенце не достаточно длинное, чтобы можно было его зафиксировать на бедрах и мне все время приходится его поддерживать одной рукой. Вожусь в прихожей в поисках своей одежды, когда входная дверь открывается и в квартиру заходит крепкий седой мужик с дорожной сумкой на плече, а за ним пожилая миловидная женщина.
– Руки вверх! – командует мужик громким басом.
Я замираю с поднятой вверх одной рукой, второй держу полотенце.
– А-а-м-м… не могу поднять вторую руку… извините… полотенце упадет, а тут леди… – оправдываюсь я, понимая, что передо мной родители Кати. Видел их на фото, которое стоит на трюмо.
Женщина смущенно улыбается и отводит взгляд. Мужик же непреклонен.
– Кто такой? Что ты тут делаешь? – забрасывает меня строгими вопросами.
– Андрюша, ну не грабитель же он. Что ты вскинулся? – пытается утихомирить мужа моя, я так понимаю, будущая теща.
– Да, – соглашаюсь я, – грабители вряд ли принимают душ, когда грабят…
– Катерина! – басит мужик. – А ну иди сюда!
– Она в аптеку вышла, – сообщаю я, пытаясь уже как-то по-тихому продвинуться к спальне, где, по идее, должна быть моя одежда.
– А ну, стоять! – рычит разгневанный, по всей вероятности, мой будущий тесть. – Кто такой? Отвечать!
– Кирилл я… Катин парень, – робко отвечаю.
Ну, он так напирает, мля. Я даже струхнул слегка. И голос у него такой, командирский.
– И давно? – продолжает допрос разгневанный мужик.
– Месяц уже, примерно, – отвечаю я, лихорадочно вспоминая, сколько времени мы с Катей знакомы.
– Месяц! А уже голый тут бегает! – еще больше злится потенциальный будущий тесть. – А в аптеку она за резинками побежала?!
– Андрюша, ну перестань, – ласково уговаривает его женщина. – Катя взрослая уже давно. Имеет право на личную жизнь.
– Я ей дам, личную жизнь! Распустились совсем! Бордель тут устроила! Забодай тебя комар!
Я молчу. Ёксель-моксель, что тут скажешь? Родители – они всегда правы и имеют право воспитывать, сколько бы тебе ни было лет. К тому же я стою тут голышом. Ну и как тут поспоришь?
Слышу грохот лифта, и через минуту входная дверь открывается.
– Ой, мам, пап, привет, – Конфетка моя щебечет, вроде как обрадовалась визиту предков.
Но переводит взгляд на меня и хмуро спрашивает:
– Что тут происходит?
– Это я у тебя хочу спросить: что тут происходит?! – басит злой папань Кати.
– Меня тут в плен взяли и допрашивают, – жалуюсь я со стеснительной улыбкой.
– Кирилл, вот я купила тебе аспирин, иди выпей и оденься, пожалуйста, – просит она, и я таки проскальзываю в дверь спальни.
– Катерина! – громоподобный голос ее папы доносится из прихожей. – Я тебя такой воспитывал?! Чтоб мужиков к себе водила?!
– Андрюша, пожалуйста, – голос уже почти любимой моей тещи. – Не надо так нервничать. У тебя давление.
– Ты посмотри на него – от него же перегаром за километр разит! Мужика себе нашла! Мозгов совсем нет! Твою дивизию!
– Папа, Кирилл не пьет. Вчера только, один раз всего. И то потому, что у них делегация была из Японии, – защищает меня мой храбрый цыпленок.
Я одеваюсь и пытаюсь привести себя в порядок. Замечаю, что Катя утащила родителей в зал и теперь дорога в ванную не заблокирована. Уже хорошо. Действительно, разит же водкой этой японской, едрён-батон, стыдоба. Надо хоть зубы почистить и, желательно, мятной пастой и, желательно, раз пять.
Через минут двадцать, уже «при всем параде», насколько это вообще возможно с бодуна, захожу в зал. Морда лица у меня, конечно, помята слегка, плюс головная боль, которая не отступает даже после выпитого аспирина, так что вид мой оставляет желать лучшего, но дорогой костюм на мне делает свое дело. Родители Кати уже с бОльшим интересом рассматривают меня.
– Мам, пап, познакомьтесь, это мой парень, Кирилл Рузанов, – представляет меня она и потом рукой показывает на родителей. – Моя мама, Наталья Сергеевна, и папа, Андрей Данилович.
– Очень приятно, – киваю я, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Приятно? Ага, звездец, как приятно было стоять голышом перед ними. Чисто анекдот!
– А как вы познакомились? – спрашивает Наталья Сергеевна и мило улыбается мне, видимо, пытаясь завести светскую беседу.
Я, млять, в шоке. Что сказать-то? Правду? Да они меня на месте придушат тут! Так, Рузанов, быстро соображай!
– Ну, так вышло… – пытается ответить Катя.
– Я случайно стукнул Катину машину, – вру, не моргнув глазом. А куда деваться?
– Да-а? – нахохливается тесть. – А ремонт оплатил?
– Нет, – улыбаюсь я. А что? Подразню чуток старика.
Вижу, взгляд его становится грозным. Ух, какой! Да-а, Кирилл, тесть у тебя будет – сущий тиран. Спуску не даст.
– Новую купил, – с вызовом отвечает Катя.
Я киваю, мол «точно-точно».
– Правда? – удивляется моя уже очень любимая теща.
– Да, мама. Вон, посмотрите, под окном стоит. Серебристая Шеви-круз.
Родители подходят к окну, выглядывают, сосредоточенно рассматривают новый блестящий авто.
– Богатый что ли? – то ли с осуждением, то ли с пренебрежением спрашивает меня будущий тесть.
Пока родители отвлеклись, Катя подходит ко мне.
– Кирюш, ты таблетку выпил? – тихо шепчет и заглядывает в мои мутные глаза. – Тебе уже лучше?
Я осторожно обнимаю ее за плечи и целую в висок.
– Спасибо, котенок, уже лучше, – отвечаю я, чтобы утешить ее, а то ведь так сочувственно смотрит на меня, аж сердце заходится. Вот такая жена будет со мной и в болезни, и в здравии, и трезвости, и с бодуна. И это приятно.
Не получив ответа о моем благосостоянии, Андрей Данилович отрывает взгляд от красавицы Шеви и поворачивается к нам. На лице ожидание моего ответа.
– Достаточно состоятелен, чтобы купить своей любимой девушке новую машину. Ее старый Опель был совсем при смерти. Ремонт был просто бесполезен. Я боялся, что в любой момент могут отказать тормоза или вообще колеса отвалятся. В данном случае лучшим решением было купить новую машину.
– Так ты такой практичный значит? – недовольно спрашивает будущий тесть, возвращаясь от окна и устаиваясь на диване.
– Папа, а ты такой придирчивый! – подбоченивается Катя и с вызовом смотрит на отца.
Я невольно улыбаюсь: она меня защищает. Моя девочка.
– Катюш, пошли завтрак приготовим. Мы сразу с поезда. Голодные. А когда мужчины голодные, они сразу придирчивыми становятся, – хитро улыбается моя очень догадливая теща.
И кто сказал, что тещи плохие? Брехня. Вот Наталья Сергеевна очень мне уже нравится. Хочу ее в тещи!
– Ну, и кто вы по профессии, Кирилл? – сверлит меня своим строгим взглядом Андрей Данилович, когда дверь за нашими женщинами закрывается, а через минуту с кухни доносится позвякивание кухонной утвари.
– Программист, – отвечаю и сажусь в кресло напротив будущего тестя. Скромность – мое второе «я».
– Думаю, не просто программист, – кряхтит он в ответ.
А мужик-то соображает. Сопоставил факты и не сошлось, а?
– Не просто, – соглашаюсь я. – А вы, простите…?
– Подполковник! – громыхает басом тесть.
Точно. Я так и знал. Вот откуда командирский голос такой, мне сразу военного напомнил.
– Ясно. То-то я от этого вашего «Руки вверх!» чуть не обделался, – честно признаюсь я. А что? Пусть порадуется старик, что таки ему удалось напугать меня.
– Видно, не был ты в армии, программист.
– Не был, – соглашаюсь. – Но это не значит, что я слабак. Что не смогу защитить себя и свою семью.
– Может у тебя еще и оружие имеется? – подозрительно щурится подполковник.
– Имеется. И разрешение на него имеется, – невозмутимо отвечаю я.
Странно, но в этот момент вижу, как взгляд тестя теплеет. Или мне показалось? Или такой суровый военный привык уважать силу, даже если эта сила выражается лишь в умении владеть оружием. Да, подполковник, я не слабак, как вам показалось поначалу.
– Помни, программист, обидишь мне дочку – голову оторву и оружие твое не поможет, – после недолгого молчания грозится он.
– Я сам кому хочешь голову оторву за Катю, – отвечаю я и так же пристально буравлю его взглядом. Я настроен решительно, чтоб он знал. Я Катю буду защищать везде и всегда, даже если мне придется защищать ее от родного отца. – Она очень добрый, честный, светлый и ранимый человечек. А ваши обвинения в ее адрес были беспочвенны.
– Бес… что?! – подполковник в шоке.
Я тут пытаюсь его воспитывать, что ли? Ну, типа «сопляк какой-то выпендрился из ниоткуда и мозг мне вставляет!»
– Пожалуйста, не надо оскорблять Катю, – спокойно и уверенно прошу я.
Несколько минут сверлим друг друга взглядами.
– Любишь? – подозрительно спрашивает тесть.
– Люблю, – решительно отвечаю я.
Взгляды наши так и схлестнулись где-то на середине комнаты и, если бы могли излучать электричество, тут бы так заискрило, Тесла бы обзавидовался.
Но электрическому взрыву с фейерверками не судьба была случиться, потому как Катя пришла звать нас на завтрак и мы двинулись на кухню.
Рассаживаемся за стол в тесной обеденной зоне. Я невольно улыбаюсь – а вот и первый завтрак в кругу семьи, так сказать. Ну как тебе, Кирилл Иванович? Да, нормально. Если бы не строгий сверлящий взгляд тестя, вообще было бы хорошо. Интересно, он такой со всеми или только мне так «повезло»? Его можно понять. Вот будь я на его месте, и поймав голого мужика в квартире дочки, чтоб я сделал? Может сразу навалял ему со всей дури, не знаю…
Так, надо как-то разрядить атмосферу. Но что говорить, или спрашивать? Теряюсь… У меня никогда не было семейного завтрака. О чем говорят люди в такой ситуации? О семейных делах? Сижу, тупо уставившись в ароматные, исходящие паром оладушки и понимаю – ничего сейчас в рот не полезет. Мало того, что головная боль не отступает, так она еще и добавляется в виде нервного состояния из-за злого будущего тестя.
– Кирилл, вы покушайте, – говорит Наталья Сергеевна, заботливо накладывает в мою тарелку оладьи и поливает их сметаной. – Станет лучше. Желудок заработает и головная боль отступит.
– Спасибо, – благодарю я свою милую будущую тещу.
Катя в это время ставит передо мной большую кружку ароматного чая.
– Не умеешь пить – не берись! – грохочет бас тестя.
– Иногда, чтобы «отстоять честь мундира» приходится рисковать и делать то, что не умеешь, – невозмутимо отвечаю на выпад, делая большой глоток чая и цепляя вилкой кусок оладьи.
– Ну и что? Отстоял?
– А то! – отвечаю, прожевав вкуснятину и с удивлением отметив, что вкус чувствую и очень даже приятный вкус.
– Так расскажи. Чтоб мы гордились, – подтрунивает подполковник.
И все дружно ждут моего захватывающего рассказа.
Делаю большой глоток чая, запивая очередной кусок оладушки. Смотрю – уставились все на меня и прекратили есть. Ладно, расскажу. Может быть, гордиться тут и нечем, но и стыдится тоже нечего.
– Японцы сказали, что русские слабаки и что от их фирменной водки «сётю» свалятся на третьей рюмке. Ну, слово за слово, и мы с Мишей… э-э… это мой… э-э… – запинаюсь, не хочу признаваться, что мой друг является еще и моим компаньоном в бизнесе.
– Собутыльник, – подсказывает тесть.
– Ну, типа того, – соглашаюсь я и вижу, как Катя подхихикивает, отвернувшись в сторонку. – Так вот, мы ударили «по рукам».
Цепляю еще кусочек оладьи и отправляю в рот. И правда, чуть подкрепившись, кажется, что и голова становится «легче» и желудок обрадовался.
– Ну и? – вопросительно вздергивает бровь подполковник.
– Где-то после пятой рюмки я уже сбился со счета.
– А Миша? – волнуется Катя.
– Когда Герасим уносил меня, Мишка все еще стоял на ногах, – улыбаюсь я.
– А японцы уже лежали? – интересуется тесть, явно проникшись, так сказать, значимостью момента.
– Когда сётю закончилась, мы все уже были «в зюзю» и «под завязку», но сдаваться никто не пожелал, и мы начали разливать нашу водку. Жахнули с Мишей еще по одной и тогда японцы сдались, – гордо отвечаю я. – Я думаю, что сказанный Мишкой тост: «Чтоб не последняя!» их таки добил.
Прогрохотавший в этот момент громоподобный хохот тестя заставляет вздрогнуть всех, в том числе и стоящую на столе посуду.
– Ладно, убедил, – отхохотав, объявляет повеселевший подполковник. – Мать, доставай «Изабеллу».
Наталья Сергеевна незамедлительно скрывается в коридоре и через минуту возвращается с бутылкой крымского вина.
– Давай, программист, опохмелять тебя будем, – миролюбиво предлагает мне внезапно подобревший будущий тесть, выдергивая штопором пробку из пузатой бутыли.
Катя быстренько приносит фужеры. Андрей Данилович, разлив вино в хрустальную посуду, поднимает тост:
– За знакомство!
Все дружно чокаемся. Пить я не тороплюсь. Подношу фужер к носу и вдыхаю сладкий аромат лета. Да, Изабелла всегда у меня ассоциировалась со счастливым солнечным летом и соленым морем.
– Последний раз пил это вино лет пятнадцать назад, – невольно вырывается у меня. – Мы тогда студентами в Судак ездили на виноградники. Подрабатывали летом…
Делаю глоток и смакую вино, зажмурившись, наслаждаясь воспоминаниями о беззаботной юности, которые пробуждаются давно забытым вкусом.
– Подрабатывал, говоришь? – усмехается будущий тесть. – Так значит, не всегда ты был «состоятельным»?
Ну что за мужик, млять! Вот же неймется ему! Хотя, он ведь отец и, конечно, его волнует, что за тип такой с его дочкой встречается. Я бы на его месте, может быть, тоже допрос устраивал. Смирившись со своей участью допрашиваемого, уже открываю рот, чтобы ответить, как в прихожей раздается пиликание дверного звонка.
Катя идет открывать и через минуту в кухне появляется обеспокоенный Герасим.
– Доброе утро, – оглядывает он собравшихся. – Кирилл Иванович, телефон ваш не отвечает, так я забеспокоился…
– Я сейчас поищу твой телефон, – Катя хлопает меня по плечу и убегает из кухни.
– А вы у нас кто такой будете? – интересуется подполковник.
– Я? Так ясно кто – шофер и телохранитель, – наивно сообщает Герасим с невинной улыбкой счастливого амбала.
Я безнадежно закатываю глаза – полное палево…
– А-а-а… Вот даже как, – скрестив руки на груди, снова буравит меня взглядом будущий тесть, зараза.
– Вот, нашла, – Катя протягивает мой мобильный.
Смотрю, действительно, куча не отвеченных звонков, в том числе и от Миши.
– Прошу меня извинить, – я встаю и выхожу в коридор, чтобы без лишних ушей поговорить с другом.
Если он уже пять раз набирал меня, то может быть, что-то случилось там с япошками. Выжили ли они после вчерашнего?
– Герасим, проходите. Позавтракайте с нами, – слышу голос Кати.
– Да-да, проходите, Герасим. Интересно с вами пообщаться, – басит мой будущий тесть.
Набираю Мишин номер и жду ответ.
– Да, не надо. Я уже завтракал, – голос Герасима. – Я лучше пойду, в машине подожду.
– Значит так вас отмуштровали – за один стол с «хозяином» прислуге садиться нельзя? – голос подполковника.
Ах ты, зараза! Теперь понятно, откуда у Кати такие предрассудки насчет барского отношения богатых людей к своим работникам. Конечно, мужик вырос в Советском Союзе, где не было бедных и богатых, то есть где были все бедные. С этим воспитанием уже нет резона бороться. Но Кате зачем было вдалбливать эти советские принципы?
Слушаю длинные гудки в телефоне, а другим ухом прислушиваюсь к диалогу в кухне.
– Я не прислуга, – хладнокровно отвечает Герасим. Ай, молодец, Герыч! – Я наемный работник. У меня есть права и обязанности. Кирилл Иванович делает свою работу, я – свою. А за одним столом мы с ним сидим у него дома, после работы. Что касается ЭТОГО стола, то мне здесь не место, поэтому я пойду. Извините, Катерина Андреевна.
С этими словами Герасим выходит из кухни и подходит ко мне.
– Родители? – тихо спрашивает.
Я киваю, мол «да».
– Ну, держитесь! – сочувственно хлопает меня по спине.
Я вздыхаю и пожимаю плечами, мол: «А что поделаешь? Придется держаться». Герасим уходит, а я, так и не дождавшись ответа Миши, возвращаюсь в кухню, где Наталья Сергеевна строго отчитывает мужа:
– Ну что ты взъелся, Андрей? Зачем ты так? Видишь же – люди как люди. Нормальные, хоть и богатые. Это мы с тобой…
– Хватит, Наташа! – подполковник хлопает тяжелой ладонью по столу. – Жизнь покажет, кто нормальный, а кто ненормальный. Я за дочь беспокоюсь. Знаешь, какой там у них гадюшник, в их этих «высших кругах»?! Думаешь зря за ним телохранитель ходит? Вы, бабы, видите только одну сторону медали: вон какой красавец, видный мужик, богатый, не жадный – предел мечтаний! А сколько таких видных и богатых в могилу легло?! Не задумывались? Один другого за бабло отстреливают, жен и детей не щадят!
Я стою, оперевшись о косяк кухонной двери, слушаю, молчу. Да, во многом подполковник прав. И да, за дочь волнуется, это понятно. Ловлю взгляд Катиного отца. Нет, не злой взгляд. Обеспокоенный.
– Думаешь, я не хочу для дочки хорошей жизни, в достатке и благополучии? – продолжает он, глядя на меня. – Хочу. И счастья ей желаю. Но цена этого счастья бывает слишком высока! – он переводит дыхание, наливает вино в фужеры и машет мне рукой, а потом уже спокойно говорит. – Садись, программист. Еще по одной выпьем, да поедем домой, Наташа.
Я сажусь на свой стул, беру фужер, кручу его в руке. Головная боль отступила, но слова мужчины уже другой болью отдаются в сердце.
– Вы во многом правы, Андрей Данилович, – начинаю я. – Есть в моем положении определенный фактор риска. Полностью отдаю себе в этом отчет, – поднимаю глаза на будущего тестя и со стальной уверенностью в голосе продолжаю. – Я тоже хочу сделать жизнь Кати благополучной и счастливой, поэтому, первым делом, постараюсь по максимуму исключить из нашей жизни эти факторы риска.
– Ты меня понял, программист, – согласно кивает подполковник и после паузы добавляет жестко. – Если с криминалом связан, сразу отвали от нее и не приближайся. Лучше сам, потому что если накопаю на тебя что-то – сидеть тебе однозначно. Я все сказал и ты меня услышал.
