Текст книги "Восхождение. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Ald Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13. Бессильные мира сего

В зале Лилландрильского Военного Совета, основанного кинлордом Коридальфом ещё до начала Имперского Симулякра, собрались представители знати и высшие армейские чины. Присутствовали здесь и кинлорд Солтрин, и рив-командующий Талайниан, и леди Ланмилленар со своей свитой. Имперский писец с важным видом сидел за канцелярским столом и описывал ход собрания, а рядом расположился сиродиилец лет сорока пяти с гладко выбритым волевым подбородком и маленькими чёрными глазами. Одетый в генеральскую броню Имперского Темплара и плащ, он красным пятном выделялся на фоне желтого, синего и бледно-розового цветов, превалирующих в зале. Четверо крепких парней, носящих эполеты с волчьими головами, стояли во всеоружии у дверей, блокируя доступ извне. Глава Братства Преследователей застыл безмолвной тенью неподалёку, и, подпирая плечом колонну, внимательно следил за происходящим.

– Насколько далеко вы готовы зайти, рив-командир Талайниан, чтобы не позволить правительству Алинора устанавливать свои порядки на островах? – спросил Онтус Квантиус.

Мер, к которому он обращался, был без сомнения, самым статным и приметным в зале – он выглядел молодо, но внушительно, начищенная до блеска броня сидела на нём как влитая, а в безупречности осанки с ним не мог соревноваться ни имперский генерал, ни сам кинлорд Солтрин. К слову, последний беспокойно блуждал глазами по собранию, нетерпеливо дожидаясь, пока все наконец выскажутся.

– Что я слышу, недоверие? Сомнения? – подался вперёд Талайниан.

– Сомнения в необходимости завоевательной кампании, если желаете, да. Как бы то ни было, в мои полномочия входит поддержание порядка, обеспечение исполнения Имперского Закона на территории Саммерсета, настолько, насколько это возможно без притеснения исконных традиций вашего народа, а также проведение миротворческих миссий в случае возникновения конфликтов. То, что я вижу…

– И есть часть вашей миротворческой миссии, разве нет? – ехидным голоском встряла Ланмилленар.

– Это самая масштабная гражданская война, которую мне довелось здесь видеть. План захвата столицы и уничтожения правящего двора Алинора не может быть утвержден мной единолично. Для этого, возможно, пришлось бы созывать Совет Старейшин, как в таких случаях и…

– Нам плевать на вашу имперскую бюрократию! – вновь перебила генерала леди Ланмилленар. – И на решение вашего Совета! Нам известно гораздо больше, чем ваш Совет может представить! Алинор полон выскочек с захватническими планами, дети самодура Корериила – ростки тирании, проросшие из дурного семени, должны быть выкорчеваны с нашей земли! Талмор не гнушается никакими методами укрепления своей власти! Мы же стоим на страже истинного закона! И мы используем любые методы, чтобы остановить истинных захватчиков – с вами или без вас.

Солтрин взмахнул рукой, подняв три выпрямленных пальца в воздух. Леди неохотно умолкла, продолжив выражать бушующие эмоции постукиванием пальца по навершию своего скипетра.

– Генерал Квантиус, – произнёс кинлорд вкрадчивым и осторожным тоном. – Наше соглашение…

– Я его помню, – отрезал Онтус.

– Кхм, я прошу проявлять уважение… За спинами первого ряда собравшихся разнеслись шепотки придворной свиты и громкое поддакивание Ланмилленар. Перебивать кинлорда – каков наглец! Солтрин с достоинством – всем, которое у него было – продолжал говорить, почти не повысив голос:

– По условиям нашего договора мы предоставили вам полную свободу передвижения по нашим территориям, вложили массу усилий в постройку Форта Солтвест, отдали Морскую Крепость на нужды предстоящей кампании, открыли торговые пути, обеспечили жильём приезжих…

– Кхм! – громко и выразительно кашлянула леди Ланмилленар, обращая всё внимание на себя. – И вы, дорогой Онтус, не хотите – я бы даже сказала, не желаете! – знать с какими трудностями сталкиваются Ависен’эри каждый день, чтобы десятки эфемов не отправились обратно домой в закрытых коробках, а на улицах не вспыхнули массовые беспорядки! Мы сделали для вас гораздо больше, чем вы вообще в состоянии осознать!

Лилландрильские Преследователи гордо подняли головы и выгнули спины – как есть гончие псы после удачной охоты. Ависен же исподлобья взирал бесцветными глазами то на Солтрина, вцепившегося пальцами в подлокотники, то на супругу, в позе оратора стоящую в окружении знатных дам, все как одна ниже её на голову.

– Очень мало чести в том, что мы делаем, защищая имперских… граждан от своих собственных справедливо возмущенных собратьев, – Ависен отозвался глухим голосом, первый раз за час собрания. То, с каким едким сарказмом он произносил слово «честь» сравнимо было с тем, как генерал Феранви Яростная произносит «Тамриэль». – Но я напоминаю, это вынужденная мера. И я не хочу, чтобы генерал Квантиус забывал об ответственности за экспансию, даже если называет её «мирным сотрудничеством». Решение Верховного Кинлорда неоспоримо, разумеется… Но я надеюсь, что впредь иметь дело с последствиями этого «сотрудничества» придётся алинорцам, а не нам. Вы ведь это предусмотрели, кинлорд Солтрин… Не так ли?

– Я не вполне понимаю, к чему вы клоните, сэр, – Онтус слегка качнул головой, так и не дождавшись ответа лилландрильского правителя спустя минуту тяжёлой тишины.

– Я к тому клоню, керум, что ваши легионы прибыли сюда в первую очередь, чтобы воевать… Так займитесь противником, – правильно расставленные акценты заставляли вслушиваться в каждое слово Ависена, улавливать смыслы и задумываться над ответом. – И избавьте город от своего присутствия, чтобы мы могли заняться наведением порядка. Рив-командующий?

Талайниан резко развёл руки в стороны и сделал несколько шагов к Онтусу.

– О чём мы вообще ведём разговор? Почему у вас вообще возникают какие-то сомнения? Нужно обоснование для начальства? Оно у вас есть! Алинорцы похитили Кольцо Воодушевления! Это плевок в лицо каждому из нас! Это объявление войны! И это угроза – прямая угроза свободе воли и благополучию людей и меров!

– Именно, – Онтус вышел в центр зала и примирительно закивал. – Возможно, вы не так поняли меня, господа. Речь не идёт об отказе от военной операции. Я уважаю договор с его высочеством, – имперец развернулся и коротко поклонился Солтрину. – И ваш вклад в поддержание порядка, – он повернулся к Ависену. – Я лишь хочу, чтобы вы уяснили позицию Имперского Легиона в этой войне, – взгляд тёмных глаз человека вновь остановился на суровом татуированном лице Талайниана. – Мы выдвигаемся вместе, я подчёркиваю, вместе, а не в составе лилландрильской армии, с целью проведения миротворческой миссии, как уже было верно замечено. Моя цель здесь – прекращение конфликта, урегулирование ситуации. Вопросом подчинения Алинора имперскому законодательству, положением Талмора, проблемами с многолетней неуплатой пошлин и сокрытием магических артефактов – пусть занимается Император при поддержке Совета Старейшин. Мои легионы не несут ответственности за государственные решения, и я тоже. Ваши планы относительно преемников Алинорского Короля, правительства, вопросы внутреннего влияния – всё это на вашей совести.

– Я рад, что мы пришли к взаимопониманию, – поспешил резюмировать Солтрин, пока леди Ланмилленар не вставила какой-нибудь длинный провокационный комментарий. – Рив-командующий, готовы ли войска к наступлению?

– Так точно, Верховный Кинлорд. Надеюсь, генерал Квантиус не заставит долго себя ждать.

– Мои легионы в полной готовности.

– Прекрасно, – Солтрин сделал взмах рукой. – Перо, пергамент! – слуги засуетились. – Подготовьте всё к немедленному отбытию гонца. Алинор получит известия из Лилландрила, как и полагается.

– С вашего позволения, – Онтус раскланялся и вместе со своим секретарём покинул помещение под бдительными взорами расступившихся Преследователей.

Леди Ланмилленар проводила гостей широкой улыбкой, а её свита в ту же минуту начала возбуждённо шуметь, вздыхать и охать. Талайниан позволил себе улыбнуться, только когда шаги имперских союзников стихли в коридоре. Солтрин был занят составлением послания Алинорскому Двору. Ависен, всё так же стоящий в тени колонны в окружении своей братии, повернулся к одному из Преследователей и раздражённо проговорил:

– Он ценит «наш вклад». Ты слышал? «Вклад». Так теперь называется мой список в тридцать восемь проблемных вопросов, не стоявших до их появления. Всё, что они обязались исполнять по условиям договора, они считают «относительной нормой», и ничего исполнять не собираются. В результате, стража не справляется с мятежными горожанами, имперский произвол ставит власть нашего закона под сомнение, мои братья рискуют собой в стычках с вчерашними соседями. Со всем этим, не считая десятка штатных расследований, должен разбираться я, а имперцы снисходительно «ценят наш вклад». Уёбки. Они не в состоянии понять, чем «дозволение» отличается от «вседозволенности».

– Сомневаюсь, что многие из них вернутся обратно, – злорадно отвечал один из Преследователей. – Если план Талайниана сработает…

– То, возможно, Талайниан найдёт и покарает алинорских воров. В то время как я буду разгребать проблемы в городе, вместо того, чтобы преследовать государственных преступников. Ещё одно пятно на моей репутации.

– Твоя репутация…

– На ней нет чистого места, я знаю.

– Я не это хотел сказать…

– А я – это.

– Ну… Хорошо что хотя бы твоя жена относится к нашему делу со всем почтением! И кстати, она…

– Иди и собери отчёты от постовых, – Ависену внезапно нестерпимо захотелось прервать этот разговор.

– Хм… Есть.

Преследователь кивнул братьям на дверь, и в зале стало ещё на четыре взбудораженных мера меньше. Ависен же остался ещё на минуту, которую провел, уставившись на фрагмент растительного орнамента, украшающий стену за спиной у Солтрина. Талайниан, прямой и неподвижный, как ближайшая колонна, ожидал разрешения поставить подпись на пергаменте. Ланмилленар звонко засмеялась и указала в сторону супруга своим декоративным скипетром. Ависен поспешил ретироваться – его подпись на решении об объявлении войны всё равно не требовалась, а настроение у милейшей супруги сегодня было чересчур приподнятое…

Стоило Ависену отдалиться по коридору к лестнице, как навстречу ему вылетел, чуть не ткнувшись в начальство лбом, ещё один представитель братства.

– А, день добрый. Вы там уже закончили? Прекрасно.

– Что такое?

– Утренние отчёты, – длинноволосый бледный мужчина очень суетился, и выглядел загнанным, хотя подъем по нескольким лестничным виткам едва ли заставил его запыхаться – скорее, дело было в количестве отчётов. Он вытащил пачку бумаг из-под плаща и сунул её Ависену. – И ещё. Стража схватила очередного возмутителя спокойствия, всё как с предыдущим, но по некоторым данным они оба могут быть участниками заговора Тименов, так что его отписали нам.

– Хорошо, допрос не помешает, – Ависен прижал пачку отчётов к груди. – Хотя предполагаю, у них просто свободные камеры кончились. Как будто у меня они бесконечные. Бросить в соседнюю одиночку. Менгидира поставить ответственным.

– Невозможно. Он на смену сегодня не выходил.

– Как не выходил?

У Ависена неприятно похолодел затылок. Он точно знал, когда у Менгидира рабочая смена, и что работу преданный страж никогда не прогуливал.

– Вот так, пришлось Лэйрана вызвать. Видимо, какие-то проблемы возникли.

– Так… Выясни, что за проблемы.

– Это официальное поручение?

– Да, – Ависен начал раздражаться. – Бери своего напарника. Найти Менгидира и предоставить мне объяснения. Немедленно. Даю время до конца дня.

– Будет сделано.

Преследователь отдал честь – не распространенным армейским жестом прикладывания руки к груди, а специальным, принятым у эри способом – плоской ладонью рассекая воздух полукругом от себя. Ависен ответил движением попроще и проводил глазами расторопного подчинённого. В уставшем взгляде вспыхнуло пламя тревоги.

Леди Ланмилленар неслышно подплыла к рив-командующему Талайниану, он издалека уловил боковым зрением её цветочно-розовое с золотом платье, и обернулся с поклоном до того, как она обратилась:

– Можно тебя на минутку, керувал?

Он молча отошёл к письменному столу и опёрся на него сжатым кулаком. Локоны пышной чёлки цвета древесной коры упали на загорелое лицо, украшенное синим узором военной татуировки. Подведенные голубой краской широко расставленные глаза были бесстрастны и холодны в контраст с подчеркнуто яркой внешней атрибутикой. Ланмилленар этот взгляд совсем не понравился. Она изогнула бровь и ответила на молчание с упрёком:

– Я тебя отвлекла от бездействия в ожидании? Может, мне стоит принести извинения?

– Никак нет, – Талайниан ничуть не изменился в лице. – Я внимательно слушаю, леди.

– Слушай… И возможно, тебе понравится то, что ты услышишь. Не спеши отрицать моё предложение, просто попробуй подхватить мысль… – Ланмилленар подвинулась чуть ближе и перешла к сути. – Недалеко от Лилландрила есть поместье, бывшая башня тёмного волшебника, теперь она называется Синерин – в честь своего нового владельца. Этот рассадник преступности под видом добрых соседей помог алинорским лазутчикам скрыться от Ависен’эри! И защищают его представители хорошо известного тебе Ордена Тринимака, наёмные рыцари из так называемой гильдии.

Вот теперь в выражении глаз Талайниана что-то неуловимо изменилось, но лишь на какую-то секунду, затем бесстрастная маска вновь легла на лицо. Ланмилленар продолжала:

– Насколько нам известно, там около трёх десятков солдат, и конечно же, они не представляют угрозы Лилландрилу в прямом противостоянии… Куда сильнее нам угрожает факт их преданности Алинору! Понимаешь ли ты, рив-командующий, что это означает? Что мы пригрели врага под боком и позволяем ему спокойно существовать! Это недопустимо!

– Конечно, Орден Тринимака подчиняется Рыцаря-прародителю в Алиноре… – Талайниан сложил руки на груди и поднял подбородок. – Но это не значит, что Гильдия Защитников, о которой, как я понял, идёт речь, принимает хоть какое-то участие в делах Ордена. Они обязаны следовать исключительно целям своего нанимателя, они могут вообще не поддерживать связи со столицей годами…

– А могут и поддерживать! Что за детский лепет! Я требую отнестись серьезно к моим словам. Быть может, тебе что-то скажет имя Феранви Яростной…

Губы Талайниана сжались в белую линию, а густо накрашенные брови надвинулись на глаза. Ланмилленар ликовала – примерно такой реакции она и ожидала.

– Теперь тебе понятно, чем именно я так обеспокоена? Более про-алинорски настроенной персоны среди так называемых свободных рыцарей представить просто невозможно. Мало того, что она врёт нашим посланникам в глаза, выказывая исключительное презрение к власти Лилландрила в регионе, ни во что не ставит Ависен’эри, так ещё и содействует распространению столичной тирании!.. Именно она и её жалкая гвардия ответственны за наш провал в преследовании Вайнаха и его сообщников!

– От меня-то что требуется? – выдавил из себя Талайниан.

Ланмилленар чуть повернулась в пол-оборота и задержала взгляд на заострённой сережке, которую он носил все время, сколько его знали при лилландрильском дворе. Тень от длинных завитых ресниц превращала прикрытые глаза Ланмилленар в мрачные провалы с мерцающими в глубине хищными огоньками. Талайниан нахмурился ещё сильнее.

– Учитывая, что тебе и твоей армии теперь суждено перехватить нашу цель в Алиноре, и всё по вине противозаконных действий твоей бывшей сослуживицы… Ты мог бы сделать самую малость для Ависен’эри – отправить часть своей армии в карательное наступление! И снести к Дагону ничтожную базу Защитников вместе с Синерином! Продемонстрировать дух братского сотрудничества, готовность решительно отвечать на дерзость, и тактическую проницательность… А также… – Ланмилленар взмахнула ресницами, чуть повернувшись к оставшимся в зале фрейлинам и аристократам, которые очень внимательно слушали разговор. – Также это прекрасная возможность ещё раз подтвердить свою преданность Лилландрилу. Просто исключительная возможность… Ты ведь не хотел бы, чтобы кто-нибудь, например, Ависен’эри, ставили под вопрос твердость твоих убеждений… Хм?

Талайниан смотрел на собеседницу немигающими глазами. Сейчас бы заняться подсчётом, сколько раз она успела оскорбить его за один разговор, но все его мысли теперь занимало участие в деле Феранви, и то, насколько богатая почва для манипуляций, оказывается, есть у жены Ависена.

– Нет, это исключено, – наконец выпалил Талайниан. – Определённо, нет. У нас другие приоритеты. У нас нет лишних ресурсов. Это война, и наша армия готова отправляться в Алинор, не могу же я просто отделить от неё часть и отправить сражаться на другой фронт! Вот это было бы воистину тактически недальновидно. И к тому же, с такими вопросами сначала полагается обращаться к Верховному Кинлорду, я же буду следовать тем интересам, которые он посчитает важнейшими для своего королевства.

– Вот как… О, я обязательно обращусь. Я просто хотела довести до сведения рив-командующего важнейшие данные внешней разведки, – леди слащаво улыбнулась. – И я рада, что была услышана.

Кинлорд Солтрин же делал вид, что ничего не слышит, хотя речь Ланмилленар раздавалась даже за дверью. Он наконец-то дописал послание и окликнул Талайниана. Тот нехотя оставил леди наедине с чувством собственной непревзойденности и склонился над документом. В послании было три строки, всё остальное место на листе занимало полное имя кинлорда, имена его предков и перечисление его титулов. Выводя свою подпись буква за буквой, Талайниан постоянно посматривал на Солтрина, пытаясь уловить его отношение к услышанному, но всё тщетно – глаза кинлорда не выражали ничего… абсолютно ничего.

…

Птичьи трели сменились звоном разбитой посуды и досадливым мурлыканьем хаджитки, которая очень любила тот зеленый кувшин с темно-красной полосой орнамента. Серьезнее этого инцидента в Синерине ничего не случилось за весь день. Серая пасмурность постоянно сменялась волнами яркого света, капли дождя высыхали на крыше беседки быстрее, чем успевали падать вниз.

Алианоре находил очередной повод сбежать от разговора и увернуться от прикосновения теплой руки Аэнеля быстрее, чем тот успевал подобраться ещё хоть немного ближе и узнать хоть немного больше.

С формулировками для Синера по-прежнему было негусто – объясняться господину в своих чувствах к Алианоре не очень-то хотелось, а больше ни о чём мысли в голову упорно не шли. Лучше было просто сказать, что всё уже нормально. Как обычно. Всё равно с побегом было решено повременить.

Лилати весь день бродил по пустому дому, ставшему чужим. Вернувшись ещё на рассвете, завесив окно и прибрав тот бардак, который Ариана навела накануне вечером, он был полностью предоставлен самому себе и своему осознанию: он убийца, и он полностью свободен от неё – от её упрёков, её контроля, её любви. И от недоступных его пониманию правил Гильдии Защитников он тоже был свободен. Найденный в куче прочего барахла украшенный пергамент больше ничего не значил. Лилати забыл, куда положил его в процессе уборки, и не хотел вспоминать. Абсолютная свобода и уединение. Покой и абсолютная пустота.

К вечеру его охватила внезапная тревога. Страх, что тело на складе найдут, царапал рёбра изнутри, холодным обручем сковывал горло, и не давал ни поесть, ни поспать. Лилати метался, как зверь в клетке, то порываясь пойти и проверить, как там дела, то забиваясь в угол и съеживаясь на своей кровати.

К полуночи тревога уступила место усталости, и беспокойное сознание погрузилось в сон.

…

Новый день обрушился шквалом суетного шума – слухи об объявлении войны облетели лилландрильский дворец и постепенно распространялись за его пределами. У Братства Преследователей забот с самого утра хватало.

– Господин Ависен, нам срочно надо поговорить. Очень срочно, Зарксом клянусь…

Взъерошенный докладчик чуть ли не хватался за полы серо-синего плаща командира. Ависену это сразу не понравилось – как и всё, что он видел и слышал в последнее время, так что удивлен он не был. Не удивился он и когда собрат со скорбным видом доложил о подтверждении провала операции по избавлению от пленных.

– Мы всё осмотрели. Никто не выжил, никто! Пленников, конечно же, не нашли. Мы не знаем наверняка, куда их забрали, но скорее всего, в то же самое поместье, будь оно неладно.

Ависен сдвинул густые брови к переносице. Докладчик продолжал:

– Леди Ланмилленар уже сообщили. Она была в ярости. Кричала, что была права, и продолжает твердить про необходимость захвата дорожного пути, тёмной рощи и башни, про объявление Синерина вне закона… – Ависен молча слушал, чуть склонив голову, а брат-преследователь говорил всё сбивчивее. – Притом, чем быстрее, тем лучше. Но как? Какими средствами? Не нашими же? Мы не армия! Я сразу говорю – я не пойду, и не буду ничего штурмом брать, в моей должностной инструкции такого нет, в клятве тоже ничего такого не припоминаю. Быть может, нам стоит ещё раз навестить эту поместную гильдию, побеседовать с ними начистоту… Ну, я имею в виду, настолько, насколько нам это выгодно, конечно! Или припугнуть их, чтобы…

– Замолкни, – прервал Ависен, и тот послушно замолк. – Не надо больше ничего предпринимать. Мы уже достаточно натворили. Пусть они выдадут себя – свою степень осведомлённости, свои намерения, по возможности, как можно больше о своём видении ситуации. Следить и прислушиваться, но на территорию не лезть, ясно?

Преследователь кивнул.

– Но что, если они ничего не выдадут, если просто залягут на своей территории? Что тогда?

– Тогда ничего. Мы уже откровенно облажались в этом деле. Со всеми последствиями я буду разбираться в личном порядке с представителями Защитников, которые, несомненно, нагрянут в Лилландрил очень скоро. А пока следует вспомнить о том, что ситуация в городе бесконечно далека от совершенства. И наша задача – пресечь рост преступности и распространение мятежных настроений. Концентрироваться надо на внутренней безопасности. Напомни об этом всем, кто до сих пор носится с осколками старой разбитой урны. Надеюсь, мне не придется собрание устраивать, чтобы рассказывать вам очевидные вещи.

Преследователь отвернул лицо, задумчиво потирая шею.

– Столько проблем из-за одного рыцаря, – ворчливо пробормотал он. – Минус трое наших, и никакого отмщения!.. Хотелось бы нам иметь хоть четверть того терпения, которым обладаешь ты.

Ависен взглянул сурово, и глаза его сверкнули по-волчьи желтоватым отсветом. Преследователь в одно мгновение пересмотрел свою позицию – это не терпение, это что-то совсем другое, что-то, чего он не понимал и предпочел бы не понимать никогда.

Ависен же продолжал сверлить своим жутким взглядом собеседника и думать о том, о чём вовсе не хотелось думать. «Столько проблем из-за одного рыцаря»?.. Из-за Ланмилленар! Столько проблем из-за неё, не из-за рыцарей, и не из-за ограбления, и вообще – все проблемы мира меркнут по сравнению с ней! И это ясно всем, всем до единого соратникам, от глупых запуганных волчат до матёрых зверей, готовых растерзать зарвавшийся молодняк и за меньшее. Но никто не тронет Ланмилленар, никто даже за глаза упрекать её не решится. Никто не произносит очевидной правды. Молчит и сам Ависен. Как сильно ни хотелось бы кричать. Стоит только протесту подняться против леди-волчицы, стоит брату оскалиться на брата – и стае конец. Он не должен этого допустить, любой ценой.

– Доступ к отчёту о допросе мятежника для рядовых эри будет открыт через день.

– Почему так поздно?

– Потому что данные нуждаются в перепроверке.

– Значит, там что-то интересное выяснилось, так-так… – Преследователь потёр ладони.

– Да уж, скучать не придется, – Ависен деловито покрутил в руке серый карандаш на цепочке – он носил его под браслетом для удобства, вместе с маленьким блокнотом, когда приходилось помногу записывать на ходу. – Стой, куда пошёл. Ещё один вопрос: как продвигаются поиски тюремщика?

– Безрезультатно. Может он сбежал? Понимаешь, не выдержал обстановки…

Ависен надул губы, словно подобное предположение звучало для него оскорбительно. На самом деле, он бы не удивился… Но верить в это не хотелось.

– Мастер Выслеживания ещё советовал каналы мятежников проверить. Может, пока данные перепроверять будете…

– Одно слово нелепее другого.

– Но мы весь город прочесали. Просто так никто не исчезает.

– Это значит, что кто-то не договаривает.

Ажурная коридорная дверь отворилась с щелчком, и Ависен вздрогнул – как он не заметил, что к двери кто-то подошёл?! Надо больше спать, видимо – переутомление плохо сказывается на профессиональных качествах. Ещё более странным было то, что он упустил из внимания не просто чьё-то присутствие, а присутствие самой Ланмилленар – не почувствовал её едких духов, не услышал шелеста плаща по полу – настолько он был поглощён мыслями о том, где сейчас Менгидир.

– Воистину, до чего таинственное дело, – защебетала леди, обмахиваясь большим розовым веером и распространяя волны очередного нестерпимо сладкого аромата. – Никто не может просто взять и исчезнуть, тут наш брат абсолютно прав.

– Тебе что-то известно? – встрепенулся Ависен.

– Возможно…

– Возвращайся к работе, – он толкнул подчинённого, тот отошёл, ладонью рассёк воздух, отдавая честь, и немедленно скрылся из виду.

Ланмилленар лёгким прогулочным шагом направилась к выходу на балкон. Отсюда открывался чудесный пасторальный вид на лазурный сад, плотной стеной окружающий почти каждое строение в дворцовом комплексе. С моря дул холодный горьковатый бриз, и приносил некоторое облегчение, развеивая ауру удушливого парфюма.

Ланмилленар сложила веер, поправила дамскую сумку на поясе, облокотилась на высокое ограждение и вперила пронзительный взгляд в супруга. Под балконом сновали слуги – спешили обслужить компанию советников Солтрина, празднующих грядущую победу над Алинором. Леди наслаждалась пребыванием в обществе даже на некотором отдалении от такового. Откинув голову, она ласковым голоском пропела, так и не дождавшись вопроса:

– Что ж, дорогой муж. Значит, ты ищешь своего любовничка? Какая наивность…

У Ависена похолодели руки. Он сразу понял, о чём будет этот разговор, но всё его существо вопило: «Нет, нет, ты ошибаешься», хотя какая тут может быть ошибка…

– А я предупреждала тебя в прошлый раз… И в позапрошлый раз тоже. Ты совсем не ценишь своих мальчиков, если раз за разом даёшь мне повод жестоко убить их, – голос Ланмилленар понизился и вместо обычной музыкальной плавности, речь разделилась на острые, как осколки стекла, и тяжёлые, как камни, слова. – Хочешь знать, как он умер? Твой рыжеволосый паренёк, трепетный и ничтожный, как кролик в клетке со змеёй? Это было прекрасно. Истинное наслаждение. Особенно для Мелирота. Я давно обещала разрешить ему кусать от освежеванного живого тела – да вечно ситуация требовала каких-то иных методов. Никакой магии, никаких ядов – только нож и острые зубки. О, сколько было крика поначалу… А мольбы… О, как он умолял пощадить его! И звал на помощь… тебя, дорогой мой, тебя, единственного. Сорвал глотку до крови, и все равно повторял твоё имя… Шёпотом. Под звук разрываемой плоти. Как романтично! Должно быть, он верил, что ты придёшь… Как глупо, не правда ли?

Слова доносились до Ависена глухо, словно через плотную завесу, но неотвратимо отчетливо. Из садового лабиринта раздался заливистый смех. Ланмилленар вновь раскрыла свой веер и изящно обмахнулась. Её щеки горели от наслаждения, и наслаждалась она реакцией супруга, который стоял столбом, всё больше белея на глазах, всё сильнее напоминая грубую известняковую статую, только грудь у него вздымалась так, словно воздуха отчаянно не хватало. Бесцветные глаза помутнели и смотрели на Ланмилленар бездумно, бессмысленно, как на пустое место.

– Ах, может, ты мне не веришь? Я предусмотрела и такой вариант, – она вдохновенно распахнула сумку и вытащила оттуда плоскую подарочную коробку, в каких обычно преподносят небольшие предметы гардероба. – Сначала я хотела вернуть тебе самую… важную часть твоего любовника, но подумала, что подарок быстро утратит приглядность, поэтому…

Ависен открыл контейнер и увидел подвязанные лентой медно-коричневые волосы, растрёпанные и ссохшиеся у корней на окровавленном куске кожи. У линии обреза скальп уже начал портиться. Поспешно закрыв коробку, Ависен бросил её на пол рядом с собой.

– А чего ты ожидал?! – резко взвизгнула Ланмилленар, заставив супруга невольно дернуться. – Что я буду это терпеть? Никогда! Приведешь ещё одного – и история повторится! Я твоя жена! Ты должен любить меня! А ты смеешь оскорблять меня своими изменами! Да с кем… С какой-то чернью! А ведь я никогда даже не помышляла о том, чтобы привести кого-то чужого в свою постель!

– Он был не чужим. Он был лучше остальных, – внезапно сорвалось с языка Ависена – он сам не знал, зачем это сказал.

– Да неужели? И в какой же позе?

– Ты совершила большую ошибку, – утробно прорычал Ависен, и выражение глаз его стремительно изменилось на яростное, глубоко ненавидящее – так только близкий человек может возненавидеть близкого.

– О, неужели ты мне угрожаешь? – Ланмилленар игриво затрепетала веером перед лицом.

– Очень большую ошибку, – повторил Ависен ещё более зловещим тоном.

Ланмилленар оттолкнулась от ограждения и припала к супругу грудью, но он оттолкнул её так сильно, что она выронила веер и чуть не оступилась о свой плащ. Азарт её от этого разгорелся лишь сильнее.

– О да, это мне нравится, эта страсть, эта ярость! Я хочу снова видеть тебя таким же страстным, безудержным, как когда-то! Это больше чем стоило того!..

Он не ответил, лишь продолжил сверлить её тяжёлым уничтожающим взглядом.

Ланмилленар присела, чтобы поднять веер, изящно раскланялась, не переставая улыбаться, и перед тем, как покинуть балкон, бросила на прощание:

– Не забывай, кто я такая. Не забывай, что мы друг друга стоим… Мы идеально подходим друг другу. До встречи, мой любимый неудачливый глупый муж.

Шумная компания в саду завела песню, которую часто поют при дворе Лилландрила как местные, так и заезжие барды – о древнем побережье, где зачарованную флягу обронили боги, а охотничий пёс в зубах принёс волшебный сосуд ничего не подозревающим мерам, устроившим привал.

Ависен опустошенно опустился на колени перед приоткрытой коробкой, сел рядом, опустил руку под крышку и накрутил на палец мягкую холодную прядь волос Менгидира. Ощущение было таким приятным и абсолютно, невыносимо чудовищным.

…

Феранви места себе не находила – ожидание никогда не было её сильной стороной. Арек метал дротики в пробковую мишень на стене, которую повесили совсем недавно.