Текст книги "Восхождение. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Ald Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Всё в порядке? – удивился Аэнель. – Эй, ты чего?..

– Нет… – шёпотом пропищал Алианоре. – Нет-нет-нет! – и побежал, не оглядываясь, назад, к вратам Синерина.

Аэнель хотел было броситься следом, но слишком уж сборище на заднем дворе его заинтересовало. А с беспокойным другом он потом поговорит.

Перебравшись через невысокую ограду, Аэнель услышал слова какой-то мрачной литургии, и остановился, чтобы прислушаться, после чего был сразу замечен часовыми, но вместо того, чтобы выпроводить нежданного гостя, они подвели его ближе, приговаривая «Тише, стой там и не отвлекай». Он пробрался между рыцарями, застывшими, как статуи, и наконец увидел причину общего собрания.

– В небесном свете вечном, в океане Этериуса, да встретят души павших своих предков. И да обретут покой они, навеки, с честью, – нараспев закончил речь Тианарен.

В гулкой тишине разнеслась и резко затихла стремительная волна шума, когда рыцари одновременно приложили кулаки к груди и поклонились. Аэнель узнал обоих мертвецов и успел попрощаться с ними мысленно, как умел. А затем Феранви воздела руки к небу, прочла заклинание и обрушила поток огня на низкое ложе с усопшими. Аэнель хорошо помнил, как она делала это в прошлый раз. Ослепительно яркое пламя поглотило тела, ряды собравшихся потеснились назад. Запах горящей плоти и благоухание ароматных трав смешались в воздухе, Аэнеля обдало душным жаром, и он отошёл следом за остальными, но Феранви успела обратить на него внимание. Сизый с чёрным дым поднимался к небу. Сериральда, так и не сойдя со ступеней, смотрела вверх, прижимаясь к двери.

Заклинание воспламенения пришлось повторить дважды. Тамил, окружённый защитой от пламени, внимательно следил за состоянием останков, и когда нужный момент наступил, выпрямился, грациозно изогнул спину и поднял руки, чтобы затушить тлеющее пожарище клубящимся облаком мороза.

«Огонь и лёд, – подумал Аэнель, поглядывая на разгоряченное лицо Феранви, расцвеченное отблесками голубого сияния. – Это им подходит». Охлаждённый прах и кости собирали они же.

Прежде чем рыцарская братия, выстроившись по двое, прошествовала в здание, Сериральда выхватила Тианарена из толпы и опять прицепилась к нему обеими руками.

Аэнель дождался, когда Феранви освободится и выйдет из комнаты для умывания. Тамил покорно ждал своей очереди, теребя в руках обгоревший камешек с места церемонии.

– Не задавай слишком много вопросов, – мягко сказал он, склонив голову. – Думаю, ты уже понял, что день сегодня был насыщенный.

Аэнель растерянно кивнул и последовал за генеральшей в приемную.

– Что с ними случилось? – с порога начал он.

– Битва. Это, знаешь ли, случается – воины иногда погибают.

– Битва? Но с кем?

– Лучше пойди и скажи Синеру, что всё в порядке – он наверняка встревожился, увидев дым.

– И что я ему скажу? Что вы тут прощаетесь с умершими, а в целом всё хорошо?

Феранви хрипло выдохнула.

– Да, так и скажи. Захочет, сам придёт спросить.

– А ему ты тоже не скажешь, с кем вы сражаетесь?

Генеральша промолчала. Она не знала, что ей сказать – что она вообще вправе рассказать Синеру из последних новостей…

Подольше пообщаться им не позволили дела, и Аэнель ушёл, чтобы не раздражать Феранви ещё больше. В последнее время она стала жёстче, чем когда-либо, и словно вся покрылась острыми шипами. Она не доверяла ему свои проблемы, но впрочем, едва ли это его удивляло – представить, что доблестная воительница начнёт жаловаться, было бы просто глупо. Она права – нужно успокоить Синера.

Но затушить пламя собственного любопытства Аэнелю теперь будет непросто.

Порядок на заднем дворе был наведен незамедлительно. Со своего этажа спустился, чтобы предложить помощь, Дарен Гильвейн, но воины отказались, и данмер ушёл, чтобы забрать два рюкзака собранных в дорогу припасов и позвать приемыша.

– Вы уезжаете в ночь? – удивился Немлан. – Не проще ли утром?

– Я всё равно не хочу спать! – героически пискнул Ранмэ и схватился за рюкзаки, как будто их у него отнимают.

– Да, нам всё равно. А вам два раза в конюшню не ходить, – Гильвейн пожал плечами и кивнул на всадника с тяжёлым коробом на седле.

То был гонец, несущий печальные известия семье Нетиль, её личные вещи и прах.

Путь к центру острова предстоял дальний. Ранмэ весь светился от нетерпения, только печалился, что не сумел попрощаться с Дамейлией, которая сейчас отдыхала.

Айвин и Немлан закончили снаряжать лошадей.

– А как там вообще, в Данмерской Общине? – полюбопытствовал Немлан.

– Приезжай как-нибудь, и увидишь. Я замолвлю о вас словечко нашему… рив-куратору, – тёмный эльф ухмыльнулся.

Оставшиеся в приемной рыцари постепенно расходились.

Заэль о чём-то попросил и Феранви и отошёл к стене, задумчиво глядя себе под ноги.

– Они отправляются. А ты что, не поедешь на погребение? – подбежал к нему Арек.

– Нет. Я что, её родственник?

– Ты её сослуживец, ты всё равно имеешь право!

– Она ничего не рассказывала о своей семье. Я их не знаю, я там чужой.

– Ты по каким-то личным причинам не хочешь ехать, да?..

– Оставь меня в покое. Пожалуйста.

Заэль оттолкнулся от стены и твердым шагом направился к лестнице. Арек слегка прикусил губу и пригладил свой ирокез.

– Это пройдет, – как можно более безучастно проговорила Феранви из-за стола. – Однажды это случается со всеми.

Тамил уставился на неё с возражением.

– Нет, не со всеми!

– Со всеми, так или иначе, – мрачно повторила Феранви.

Тамил не сдержал эмоций и хлопнул её по руке, за что в ответ получил такой мощный толчок в плечо, что, неожиданно для себя самого, упал со стула. Арек невольно заулыбался.

Заэль поднялся сначала на второй этаж, потом на третий, и в лестничном пролете пересекся с Дамейлией – она наконец-то показалась из своего тёмного угла и теперь молча бродила по зданию, как привидение. Почему-то Заэлю вдруг очень захотелось её остановить, и он протянул руку, чтобы мягко задержать её за плечо, но она извернулась и испуганно сбежала по лестнице вниз, и он не стал её преследовать.

Сериральда, как и следовало ожидать, осталась на первом этаже вместе с Тианареном. Он не возражал – лишь бы она не помешала ему сегодня хорошенько, крепко поспать.

…

Её высочество, юная принцесса Алинора Римайлия нетерпеливо прохаживалась туда-обратно по пейзажу прекрасного родного города, вытканного на большом напольном полотне. Остановившись на башне дворца, она развернулась к двери. Резким движением она сняла с головы тяжелую металлическую заколку, и длинные роскошные волосы жемчужной волной упали на грудь и запутались в складках пелиатры – шёлковой накидки, одетой поверх лазурного кафтана. Дверь тихо приоткрылась. Слуга, поклонившись, шагнул в сторону, и в покои вошёл, размахивая руками вдоль тела и напряжённо опустив голову, молодой мужчина с яркими золотыми волосами до плеч и в расшитом тонкими завитками костюме чёрного цвета.

– Что это ещё за гневное послание, сестра моя? – принц Селонтарион Аэлуна выхватил заткнутый за пояс свёрток, развернул его и громко зачитал. – «Если ты считаешь себя вправе принимать решения, не посоветовавшись со мной, то я в свою очередь имею полное право потребовать немедленных объяснений…»

Высокая дверь в королевские покои затворилась не сразу, но никто не обратил на это никакого внимания.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал, Селон? – воскликнула Римайлия, ударив ладонью по ажурному столику с набором нетронутых столовых приборов. Бокалы звякнули друг о друга. – Ты отказался от трона в пользу Талмора!

Несмотря на напряжённость, принц Селонтарион не был зол или встревожен – он откровенно наслаждался вызовом, который сестра ему бросала уже не в первый раз.

– Дорогая Рима, Талмору не уместиться на троне при всём желании.

Принцесса не оценила шутки.

– Прекрасно. А что теперь прикажешь делать мне?

– Приказывать тебе я не рискнул бы, даже будь я королём…

– Приказывать нам скоро будет Талмор!

– И я не советую тебе противиться.

– Нет, я не откажусь от своих притязаний.

– Тогда вперёд в Лабиринт Сапиархов, сестра.

– А вы здесь пока наведете свои порядки… На это ты и рассчитывал, так? Избавиться от меня на десять лет, наиграться в правителя Алинора, а что потом? Твоя манера действия мне не понятна, Селон. Иными словами, ты ведёшь себя, как идиот.

– Я веду себя, как дальновидный правитель, который очень любит свои игры, сестра. И очень хорошо знает правила.

– Нельзя быть правителем, когда тебе плевать на потребности народа. А ты их не знаешь и не хочешь знать.

Принц склонил голову и прикрыл синие глаза, густо подведенные чёрной краской.

– Напротив, я знаю больше, чем тебе в принципе может быть доступно. Народу не нужен очередной неопытный монарх. И, уж тем более, не нужна самоуверенная твердолобая комформистка, обремененная принципами, утратившими свою практическую эффективность больше тысячи лет назад.

– Куда лучше, чем прихвостень Талмора, лишённый вообще каких-либо принципов, – Римайлия уперла руки в бедра. Её густые жемчужные волосы до пояса взметнулись и тяжелой волной упали на локти.

– Ах, да – к тому же, оппозиционерка собственного правительства. Это ускользает от твоего понимания, но всё, что я делаю, я делаю в интересах народа – просто я в состоянии заглянуть чуть дальше в будущее. Ты хочешь раздать бедным хлеб – я хочу дать им пашню.

– Ты пляшешь под военные ритмы Талмора. Не будет пашен на выжженной земле, – Римайлия перекрестила руки на пышной груди и отвернулась.

– О, сестра моя, ты, как обычно, преувеличиваешь. И, что гораздо хуже, совершенно в нас не веришь.

Она сделала несколько шагов к большому камину, едва тлеющему за счёт оставшейся в нём магии огня, и мрачно проговорила:

– Я верю, Селон. Верю, что вы продолжите дело Корериила во всем чудовищном его величии, забыв о том, что наша земля страдает – от войны, от таких, как вы, не меньше чем от Лилландрила, от преступности и хаоса, которые отец оставил нам в наследство…

– О нет, это ты забыла – о том, что только мы здесь и занимаемся наведением порядка!

– Вашими методами?

– А у тебя есть другие? – Селонтарион склонился к плечу Римайлии и приобнял её за талию. – Ты можешь взмахнуть волшебным жезлом, и искоренить беззаконие? Развеять недовольство воздушным поцелуем? Своим светлым ликом вернуть трущобам первозданное величие? Нет. Не существует других методов, Рима.

Она побледнела, напряглась и оттолкнула брата от себя.

– Ты должен был обсуждать это со мной до того, как официально поставил Талмор во главе Алинора… и всего Саммерсета. Я не давала своего согласия. Я собираюсь документально опротестовать это решение и передать свой протест Сапиархам. Они не имеют права его не поддержать. А вы не имеете права нас проигнорировать. Ни одно ваше действие не будет законным без моей подписи.

Селонтарион вымученно вздохнул.

– Ты не переиграешь меня, сестра. Тебе лучше передумать, иначе однажды ты неизбежно закончишь свои дни в канаве подполья как апракс.

– Не надейся, что я дам вам повод.

Небесно-синие, как у брата, глаза Римайлии сузились, и тёмная морщина залегла на лбу. Селонтарион подошёл к столику и налил вина себе в бокал.

– Поставь на место, – холодно отрезала принцесса. – И оставь меня одну.

– С чего бы это? Это мой дом так же, как и твой.

Римайлия продолжала смотреть, как угасают угли в камине, её губы дрожали, а кулаки непроизвольно сжались. Иногда она хотела его убить. Но это всегда быстро проходило. И он это знал. За это его хотелось убить ещё сильнее.

Резко развернувшись, Римайлия царственно прошествовала к столику и, налив вина во второй бокал, подняла его перед собой. Селонтарион лучезарно улыбался.

– За победу? – предложил он.

– За победу.

Бокалы звонко столкнулись.

…

В это время под темными сводами древних подземелий звенело оружие, стучали молоты, и разносилось многоголосое эхо. Самый разнообразный народ трудился на благо Двора Каранора, перекладывая и пересчитывая вооружение в больших контейнерах.

– Многовато на «всякий случай», – прищурив один глаз, проскрипел старик-альтмер по прозвищу Архивариус.

Босмер, едва достающий ему до бороды, причмокнул и указал пальцем в длинный разветвленный коридор.

– Нормально. У скольких из беженцев есть своё оружие? У единиц, правильно. А защищёнными себя хотят чувствовать все.

– Да я и не возражаю. Я просто ведомости веду… – старик с детским любопытством покрутил в руке пиратский кортик.

– Не порежься! – весело окликнула его Нирхил, теперь без капюшона, с длинной развевающейся косой, одетая по последней моде алинорского подполья.

– О, красотка! – босмер подбежал и пожал ее татуированную руку. – Несёшь новости, да? И как? Как там в большом городе?

– Как всегда – чуть хуже, чем вчера! – воскликнула она бодро и устремилась пружинистым шагом дальше по коридору. – Каранор сейчас очень занят?

– Как всегда! – засмеялся босмер. – Чуть больше, чем вчера!

Нирхил рассмеялась в ответ и быстро скрылась в полумраке. Столько в ней было энергии, что воздух дрожал, и на мгновение стало светлее вокруг. Босмер вернулся к коллеге и прикрикнул:

– Рот закрой! И хватит пялиться! Ха, при виде нашей Нир даже к древнему Архивариусу возвращается молодость?

Морщинистое лицо старика зарделось румянцем.

Посеревшие, выщербленные камни подземных сводов повидали несчетные века одиночества, прежде чем десятки живых тел и душ населили Норнкаран, вернули ему славу – пусть и в своих узких кругах, сделали его своим домом, укрытием и дворцом.

Нирхил проскользнула мимо нескольких боковых коридоров шириной в половину центрального. В каждом горели факелы и прогуливались стражи по двое, а из залов за их спинами доносились обрывки разговоров, звон посуды, грохот передвигаемых ящиков и предметов мебели. Навстречу девушке двигался ещё один из местных обитателей, в руке у него была связка писем. Но гостью из алинорского подполья интересовали массивные двери, из которых он вышел – покрытые полустертым рисунком каменные врата в самое сердце Норнкарана. Нирхил остановилась, чтобы вытереть ноги – для этого лежал специальный коврик перед входом.

Атмосфера главного зала была полностью противоположной аскетичному быту обжитых руин – воздух здесь был пропитан ароматами эфирных масел, мрачную серость старого камня закрывали бесчисленные гобелены и золотые с белым знамёна Алинора; под высокими куполообразными сводами парили в воздухе разноцветные волшебные шары, освещая пространство причудливым сочетанием теплого и холодного света. Пол был застелен коврами разного размера и с изображением разнообразных узоров, пейзажей и сюжетов. Весь нижний ярус походил на безумную, пёструю картинную галерею или дворец хаджитского торгового барона. Отделенные тонкими ширмами вдоль стен стояли крепкие столы, но ломились они не от яств и питья, а от стопок бумаг, алхимического оборудования, сундучков с переливающимися камнями душ, рунических табличек и прочих полезных вещей. Здесь можно было найти рабочую станцию для представителя любой профессии – даже ткацкий станок и дубильная растяжка не простаивали без дела в углу. За каждым столом кто-то да работал – иногда по двое и даже по трое, но огромное помещение все равно выглядело полупустым. Широкие каменные лестницы вели на второй ярус, который плохо просматривался за балюстрадами, но и там явно было не менее двух десятков «придворных» Каранора. Все были заняты своими делами и не обращали внимания на собратьев внизу. Нирхил громко свистнула, и кто-то сверху помахал ей, а прямо перед ней возник откуда ни возьмись смуглый высокий эльф в вычурной бирюзовой мантии, с высокой причёской и серебряным кольцом в носу.

– Прошу прощения, я просто решил, что появиться самому будет милосерднее… Ведь еще одна секунда, и ты бы врезалась в старого иллюзиониста. Так… внезапно, – голос у мага был басовитый и глубокий, и сразу выделялся на фоне общего гвалта, а вот «старым» иллюзиониста никак нельзя было назвать.

– У тебя шуточки такие, Илмерель? Я тебя от входа видела.

– Не-а. По лицу вижу, что нет.

Нирхил играючи толкнула мужчину в плечо.

– Я, кстати, была в Фестхолде.

– О, и как? Пока еще не прикрыли это увеселительное заведение?

– Ты про Гильдию Магов? Нет, стоит, где была, и работает в штатном режиме. Надеюсь, так и дальше будет. Я принесла еще один подарок от Вейа Нарту. Уже сдала в приемную.

– Ты прелесть.

– Ещё бы, – Нир подмигнула.

– Как Вейа?

– Передавал тебе привет! Кхм, нет, вообще-то шучу, ничего он не передавал. Но я уверена, он имел это в виду. На самом деле, нервный он какой-то – матерится через слово, ворчит, жалуется на жизнь…

– Ты описала обычного Вейасанде, как мне кажется…

– Он даже не спросил по поводу Алианоре. Устал, наверное, спрашивать… – впервые за разговор улыбка сползла с лица подпольщицы, а брови трагически изогнулись. – Если бы Алия был в Фестхолде, Вейа бы сказал об этом, не сомневаюсь. А если его в Фестхолде нет…

– То он может быть в бегах где угодно. Не грусти, Нир, – подбодрил подругу Илмерель.

– Знаешь, что наши говорят? Что это дурной знак. Мы словно лишились чего-то важного… Своего талисмана. Алия нужен Подполью, почти как Каранор – Мятежному Двору. Конечно, не совсем так… Мы можем и не нуждаться в лидере, но в символе… В символах наша сила.

Илмерель мягко взял подругу за запястье и проникновенно проговорил бархатистым басом:

– Хорошая песня не умирает со смертью барда. Хороший символ становится ещё лучше, будучи поднятым на копья.

– А ну прекрати! – Нирхил отпрянула. – Я не верю, что Алия погиб, так что рано ещё говорить о таких вещах.

– Просто на всякий случай… Если произойдёт беда – её вы тоже можете использовать по полной.

Нирхил перекинула косу на грудь и нежно погладила плетение пальцами, помолчала с минуту, и мрачно кивнула.

– Я знаю.

Дальше её путь лежал по одной из лестниц наверх – необходимо было обсудить один жизненно важный вопрос с Каранором лично. Ни Илмерель, ни кто-то ещё из любопытных «придворных» не посмели следовать за единственной и неповторимой союзницей из Алинорского Подполья, бесстрашной, вездесущей и такой небезразличной.

– Я надеюсь, что у неё всё получится, – бойко заявил босмер-снабженец, хлопнув по спине иллюзиониста.

– Я тоже, – отозвался Илмерель. – В нашей версии светлого будущего Подполье и Мятежники вместе поднимают флаг Алинора над руинами Талморского Бастиона. Да, брат?

– Да, брат!

Товарищи звонко столкнули ладони.

Жаль только, что Каранор не разделял их веры в единство столичных изгоев. По крайней мере, пока не разделял. Но они не теряли надежды.

…

Ясная безлунная ночь всё гуще окрашивала редкий пролесок за стенами Фестхолда в мистические синие тона. Указанная Детимусом информация о местонахождении цели оказалась как минимум не совсем точной – руины Силастрии были определенно не «здесь, за городской чертой», а дальше, у самого побережья. Компания из мага и пары авантюристов свернула на север от Замка Рилис, и обогнула острые зубцы непроходимого рельефа, а наниматель всё продолжал твердить, что им надо пройти «ещё чуть дальше».

– И как бы мы искали это место, если бы не взяли тебя с собой, а? – возмущалась Лирхэн. – Вас что там, в Гильдии Магов, картографии не учат?

– Ну, это, конечно, не наш предмет исследования… А я не силен в описаниях…

– Может у тебя и с ориентированием на местности не очень? Куда ты нас ведёшь, а?

– Да нормально всё, Ли. Мы идём правильно, – заверил Нар.

Воровка хмуро повернулась к нему.

– Ты, сукин сын, знал, куда нам надо, всё время пока мы плутали между этими кончеными глыбами, да?

– Конечно, знал, – он растянул губы в ухмылке. – Просто хотел посмотреть на Замок Рилис. Неужели ты думала, что я не исследовал здесь каждый камень и куст, пока имел счастье обитать в Фестхолде?

– Так вы отсюда, – промямлил Детимус. – Я-то сам ни разу не был в Силастрии… Только наслышан.

– А ты? – Лирхэн обратилась к Нару.

– Лет пятьдесят назад.

– И что там?

– Руины! Более определенно спустя пятьдесят лет сказать нельзя. Придём, увидим, что ты дергаешься?

– Опасаюсь, как бы этот хмырь нас не кинул!

– Нет, нет, я клянусь, всё именно так, как я сказал!

– Не нервничайте, – Нар указал на север, отсюда его палец показывал лишь на бескрайнее тёмное Абесинское море. – Сейчас по скалам вниз спускаться будем – вот тогда и понервничаем!

– Смешно ему, гавнюк! А давай я скажу, что боюсь высоты, и ты меня понесешь на своём колдунском горбе, а я буду пинать тебя ногами!

– Ли, я тебя не пинал! И сколько можно напоминать?

Высоты воровка не боялась, но спуск вниз действительно предстоял сложный. Правду говорят, что на севере Ауридона горы громоздятся на горы, но всё же это зрелище ни в какое сравнение не шло с массивными хребтами центрального острова, рассекающими землю и на севере, и на юге. Всё побережье было исковеркано маормерской магией и природными бедствиями, привычных коралловых изваяний у подножья скал не было, зато сами скалы принимали не менее причудливые формы, вымываемые столетиями приливов. Природа создала здесь настоящий парк фантастических скульптур.

– И как мы туда спустимся? – Лирхэн взглянула вниз.

– Это не проблема, если вы позволите, – скромно отозвался Детимус. – Я таки волшебник.

– Верная мысль, – отметил Нар.

– Ну только попробуй сотворить какое-нибудь дерьмо, – недоверчиво отвечала Лирхэн.

Характер у неё всегда был не сахар, но про себя Нар уже не в первый раз заметил, что его любимая авантюристка стала особенно раздражительной и даже злой после Карнвастена. Проблема, конечно, была не в нём, а в бездарно потраченной сумме денег, баснословной по обывательским меркам. Время шло, положение дел не улучшалось, а озлобленность Лирхэн на весь белый свет не уменьшалась. Нужно что-то большее, чем этот заказ на тысячу золотых, чтобы улучшить настроение дамы, думал Нар, что-то действительно грандиозное… и выгодное. И что-нибудь кроме продажи родительского дома в Фестхолде – лишившись его, они рискуют лишиться последнего островка хоть какой-то стабильности и попросту остаться на улице. Всё же как мер, уже поживший в Сиродииле, Нар понимал, что обосноваться в Имперской Провинции не настолько просто, как кажется его партнёрше. Если бы не её принципиальная самостоятельность, она уже сделала бы себе карьеру в Гильдии Воров. Может быть, тогда и колдун-отщепенец ей не был бы нужен…

От размышлений колдуна отвлекло бормотание Детимуса – заклинание замедления падения, сразу определил Нар, хотя имперец явно знает формулу гораздо лучше, чем он. Детимус повторил заклятие три раза, затем, довольный собой, указал на обрыв.

– Пожалуйста!

– После вас, – издевательски ощерилась Лирхэн и неуклюже поклонилась, подражая аристократическим особам. Сразу стало понятно, что этикету эта «леди» не обучалась никогда.

– Хорошо, – Детимус был уверен в себе. Приблизившись к обрыву, он шагнул вперёд, и медленно, как пёрышко, стал опускаться к каменному лесу из неправильной формы столбов. Нар взял подругу за руку и вместе они последовали за своим заказчиком, любуясь видами, и – в случае Лирхэн – отборно матерясь.

…

Синерин ни о чём не ведал, и размеренная вечерняя жизнь плавно текла в нём, увлекая всех своим неспешным течением. Всех, кроме Лилати.

Он бродил непонятно где, пока совсем не стемнело. Синер не вызвал его на воспитательную беседу, Аэнель не нашёл его, чтобы ещё раз поговорить… Всем было на него наплевать. Даже стражники поглядывали как-то лениво и без интереса.

Завязав растрепанные волосы в хвост, поправив на себе одежду – лучшую из той, что у него была, но второй день подряд ношенную и измятую, – Лилати направился к своему дому с дрожащими от злости и обиды руками. Он не знал, как и что теперь будет говорить сестре, не хотел представлять, как она будет объясняться перед ним – он вообще видеть её не хотел, впервые за всю их одну на двоих жизнь. Впервые он не чувствовал благодарности к ней за всю любовь, которую она дарила, за её привязанность – Ариана больше не была естественной частью его существования, и казалась ему присосавшимся паразитом, требующим всё больше и больше, требующей ответа за каждое действие, требующей принадлежать ей целиком.

«Интересно, – вдруг с грустью подумалось Лилати, – может, я такой же паразит для Аэнеля? Может, поэтому его отстраненность так меня бесит?»

Этот голод, это нежелание отпускать донора от себя, это стремление заполнить свою пустую никчемную душу… Если так, то он вполне понимал сестру. И вполне понимал Аэнеля. И сам он был виноват перед сестрой не больше, чем Аэнель перед ним. Теперь он чувствовал скорее правым, чем виноватым.

Дверь в хижину беззвучно отворилась. Первым, что увидел Лилати, был ужасный беспорядок – комод с одеждой, ящики с инструментами, даже постельное бельё и кухонная утварь – всё было разбросано по помещению, словно неуклюжий грабитель перевернул весь дом вверх дном. Ариана копалась в последнем нетронутом шкафу, но, почувствовав присутствие, обернулась и гневно взвизгнула:

– Надеюсь, ты так долго пропадал, потому что тебе было стыдно идти домой!

Лилати зажмурился. Он её ненавидел. Её присутствие было одним ужасным напоминанием обо всех его неудачах, её голос всегда эхом звенел у него в голове, когда она вновь и вновь отчитывала его за глупость, но теперь…

– Мне стыдно?! – он сделал несколько шагов вперед. – Это тебе должно быть стыдно!

– Ты ничего не понимаешь. Ты пытаешься разрушить нашу жизнь по глупости, а я пытаюсь её спасти!

– Спасти? Ты просто хочешь получить меня, как игрушку, в полное распоряжение! – Лилати сам не заметил, что говорит сейчас почти как Аэнель. – Чтобы унижать меня, умиляться моей ничтожности и радоваться тому, что никому я, жалкий, кроме тебя не нужен! Ты хочешь, чтобы я был жалким – для тебя!

Ариана сжала в руках стопку кухонных салфеток и перестала разбрасывать предметы.

– А каким ещё ты можешь быть? – она сморщила свой вздёрнутый носик. – Посмотри на себя! Ты бы видел себя с этим мечом, странно, что ты вообще взял его с правильной стороны! И ради того, чтобы ещё раз выставить себя идиотом, ты рискнул всем, что у нас есть!

У Лилати закружилась голова. Он опёрся рукой на комод, столкнув с него на пол маленький ремонтный молоток и упершись пальцами в кожаную оплётку столярного топорика. Почему-то это мимолётное прикосновение показалось ему таким приятным и волнующим…

– Не трогай там ничего! – отреагировала на звук удара Ариана. – Лучше помоги мне всё переложить! И чем активнее ты будешь помогать, тем скорее я поверю, что больше никакой дряни ты не запрятал в доме!

– Ты про оружие? – хриплым голосом проговорил Лилати. – Я все время держал его при себе.

– А ещё ты обещал держать слово! Обещал, что не сделаешь ничего глупого! Я тебе не верю, хватит с меня. Обыскать бы тебя ещё…

– Я ничего здесь не прятал.

– Уж Феранви точно задаст тебе трепку, какую не могу я!

– Хуже уже не будет. Она изгнала меня из Гильдии.

Ариана бросила переставлять ковши и чашки, выпрямилась и торжествующе расправила плечи.

– Ну неужели? Наконец-то!..

– Ты рада? Ты ведь этого ждала, да? Ты ведь этого и хотела?!

Ему не стоило сообщать известие, которое уже завтра облетело бы Синерин, если он не хотел видеть вполне ожидаемой реакции. Но он это сделал, и было уже поздно – ненависть и обида переполнили Лилати, и, схватив в бешенстве топорик, он сам не заметил, как сделал два шага вперед и одним ударом раскроил сестре голову. Она осела в кучу утвари, прерывисто дыша, и недолго ещё постанывала, а потом вздрогнула, завалилась на бок и затихла. Столярный топорик, застрявший в черепе, глухо стукнул о глиняный пол. Лилати бездумно наблюдал, как красное пятно расползается на зелёном ковре, поглощает светлые кудри Арианы, и, не двигаясь с места, выдохнул в пространство:

– Ты больше никогда не будешь насмехаться надо мной.