Текст книги "Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ)"

Автор книги: Al1618

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Хозяйка при виде ввалившегося чуда только всплеснула руками и села на лавку, но через миг уже взяла себя в руки. Она сняла очки и посмотрела прямо в глаза, будто заглянув в самую душу, «ну а дальше что?» – спрашивал этот взгляд.

Мигом растерявшая весь задор Инга опять полыхнула ушами и сунула в руки фельдшерице забытый за всеми треволнениями «натюрморт». Принятый сверток был не спеша развернут, а потом в полной тишине положен трясущимися руками на стол. Сгорая от стыда, Инга смотрела как из неотрывно смотрящих на ее «подарок» глаз потекли слезы, прочерчивая дорожки по морщинистым старческим щекам.

Немая сцена все длилась и длилась, пока тетя Галя не встала и не обняла прилипшую к полу Ингу, со словами – «огонь в тебе плещется девочка моя, но сердце у тебя доброе». После чего смахнула слезы тыльной стороной ладони, очень осторожно подхватила подарок и унесла его на вторую половину хаты, откуда уже вернулась совершенно спокойная, и с двумя чашками.

– Вижу, что не понимаешь ничего. Все расскажу – ты садись, чайку выпьем, разговор будет долгим.

Оставалось только помешивая в чашке рубинового цвета и непередаваемого аромата отвар пытаться собрать мысли в кучу, безуспешно. Спасибо, хоть хозяйка решила нарушить молчание сама.

– Я вижу, ты не совсем понимаешь значение твоего дара. Оно и понятно, в твоем возрасте десять лет жизни воспринимаются как вечность, а страх смерти почти неведом. Просто поверь – видя край могилы жить, хочется гораздо сильней, чем в молодости, когда готов отдать жизнь за любую глупость. Ты мне только что подарила не менее двадцати дополнительных лет жизни и отплатить мне за это нечем. На земле за один кубик этого богатые люди готовы платить любые деньги, но в деньгах здоровье не оценишь.

– Так это…

– Да, практически панацея от всех болячек включая старость, над загадкой этого вещества бьются уже десятки лет, но толку пока нет – слишком мало его доходит до ученых, слишком много желающих продлить свое существование, заплатив за это всего лишь деньги.

А отвар действительно вкусный, аж забыла зачем пришла, так тихо и спокойно здесь, но хозяйка напоминает о неприятном сама.

– Ты не представляешь дочка, как я тебе завидую… Хозяин, он такой… Очень тебя прошу – не обижай его, отпусти когда поймешь…

И удивленно взглянув на возмущенно вскинувшую голову Ингу, забормотала:

– Ты хочешь сказать, что это не он… но тогда кто, неужто мамка… нет та скорее ребетенка подберет, но тогда выходит что… детишки?

И Галина Прокофьевна замерла, уперев остекленевший взгляд в дверной проем за спиной гостьи. Было, надо сказать, с чего впасть в ступор – там подсвеченная солнцем шевелила ушами парочка знакомых силуэтов. Неугомонная парочка синхронно вытерла лапы и кашлянула, привлекая к себе внимание забывшейся хозяйки.

– Заходите, мои хорошие! – опять всплеснула руками пришедшая в себя тетя Галя, но оторваться от лавки похоже не смогла.

Дальше только оставалось успевать поворачивать глаза, в надежде ухватить хотя бы размытый силуэт – по хате попросту носился смерч, точнее два маленьких торнадо. В считанные минуты все предметы были приподняты, обнюханы, осмотрены и довольно аккуратно водружены на место, ребята умудрились даже перенюхать и попробовать на зуб все связки трав, висящие под крышей и забраться в подпол.

Как ни странно, но столь обстоятельный шмон прошел без разрушений, почти. А потом как-то неожиданно оба представителя неизвестного науке вида оказались за столом, причем чинно усевшись на лавке. Бой было протянул лапу к разложенным на столе вкусностям, за что и получил по ней от Кисуни, после чего ушки дружно повернулись в сторону хозяйки, которая опять всплеснув руками ринулась готовить отвар и для этих оглоедиков.

Новые чашки с напитком появились, ну прям как по волшебству, ребятишки степенно вылили из них чай в подставные блюдца и не спеша принялись лакать, сметая за одно все съестное со стола. Когда там больше ничего не осталось – захрумали колотым сахарком, неспешно долакали остатки из чашек, лизнули хозяйку каждый в свою щечку, дружно промурлыкали в ответ на ее почесывания за ушками, да и вымелись наружу, не забыв поклонится на пороге и дождаться ответного поклона.

Инга взирала на эту пантомиму в изумлении, а хозяйка – умиленно. Что и сказать – легенды про чубакобару или как еще его называли, чтоб не тревожить лишний раз – Хозяине, знали все, но вот увязать это безгранично мудрое и, как говорят, почти всемогущее существо, с вот этими двумя конкретными разгильдяями… Инге и в голову не пришло.

Тетя Галя тем временем смахнула с глаз очередные слезы счастья и умиления и посмотрела на Ингу очень серьезно.

– Дочка, я не рассчитываю на то, что ты меня сейчас поймешь, не по времени тебе это еще, но просто запомни – они могут выполнить твое самое сокровенноежелание, понимаешь – любоежелание. И только через много лет, ты поймешь, что стоило мечтать совсем о другом.

____________

Сиеста сегодня ворчливая. Инга гладит мохнатиков – они ворчат, всем хорошо. Шерстка у них мягкая, но ни на кошку, ни на собаку не похожа. И вообще ощущения странные, будто от ладоней к плечам искорки пробегают. Она уже и любимые места для почесывания выучила.

Кисуне больше всего нравится за ушком, вдоль спинки, и если помассировать плечи или поясницу. А Бой сразу норовит перевернуться, чтобы ему пузико гладили, а больше всего любит, если двумя пальцами слегка сжать сосочки, любые два из восьми – ему без разницы. Вот казалась бы совершенно бесполезная для мужчины деталь, а сделать приятно еще как годится.

Причем именно приятно, никакого возбуждения с момента их совместного холодного купания она за ним не замечала. А вот Кисуня к своим сосочкам даже прикасаться не дает, может ей от этого больно, а может слишком приятно, а размер у нее между прочим меньше даже чем у Инги. Да практически и нет еще там ничего, или вообще быть не должно. Может у нее как у кошки – вырастет, когда понадобится.

Зато урчит подружка сегодня от удовольствия так, что у самой все внутри вибрировать начинает. Мысли об утреннем разговоре только отвлекают. Не замечая, Инга начинает сама приговаривать:

– Ой вы мои хорошенькие, мягонькие… так бы вас никуда и не отпускала. Не ведала, не гадала, а оказывается что вы еще и рыбки золотые. Желания исполнять умеете… Вот только ума не прилажу – как вы меня учится на биолога, отправить сможете. Нет, лучше оставайтесь такими, какими и есть – мне с вами и так хорошо.

И замерла опомнившись, потому как уже некоторое время стояла полная тишина – никакого довольного урчания или сопения. Оба ее друга внимательно и слегка испытующе сморят на нее, от этого взгляда внутри слегка испугано трепыхнулась душа, да и затихла, забившись подальше.

Но смотрели они недолго, переглянулись между собой, сделали ушами «ножнички», да и по ухарски взглянули на Ингу, синхронно поставив одно ухо торчком, а второе загнув горизонтально – дескать «отправить тебя учится на Землю? Да как два пальца…»

После чего сиеста закончилась, из заначки были вытащены те самые туески, которые, как думала Инга, давно были съедены. Вот на них Кисуня и указала лапкой, дескать – «чего еще тебе надо?». Инга чуть не рассмеялась и попробовала объяснить:

– Понимаешь Кисуня, тут по меркам нашего поселка жуткое богатство, но вот хватит его от силы на перелет, на учебу надо намного больше.

В ответ получила слегка расстроенный ее непонятливостью взгляд, и один из туесков был открыт, в нем была та самая смола, что так удивила тетю Галю.

– Извини, об этом действительно забыла. Тут действительно хорошие деньги, эта вещь как золото по весу, но все равно не сильно много.

Странно, Кисуня выглядит растроенно, но не скептическим отношением Инги, а похоже ее недогадливостью. Судя по тому, как стучит согнутым пальчиком ее в лоб и показывает рукой на разложенные туески, предлагая подумать еще раз.

– Кажется поняла, ты говоришь, что гораздо важнее человек умеющий добыть и то и другое. Может ты была бы и права, года за три вполне можно собрать на учебу, но долго хранить это все нельзя. А как только пойдут поставки, мной моментально заинтересуются. Понимаешь – это сейчас я никому не нужна, но как выяснится, что я могу приносить деньги, мигом найдется масса желающих «проявить заботу», тут не то что на учебу собрать, на цепи бы не оказаться, что в переносом смысле, что в прямом. К человеку всегда можно найти «подход».

Почесала расстроенную Кисуню за ушком, пытаясь отвлечь и объяснить, что никакая золотая рыбка в современном мире ничего сделать не может.

– Не переживай, ничего страшного. Просто если решать все и сразу, то нужна просто громадная куча денег или очень ценная вещь, которую легко долго хранить и прятать. Чтобы потом разом получить те же деньги и свалить отсюда побыстрее, чтоб выскользнуть раньше, чем система отреагировать успеет. Да и бежать придется далеко. Туда, где у местных воротил руки коротки. Там конечно будут свои акулы, но для них я уже буду слишком мелкой и неинтересной рыбкой.

К ним подошел Бой, лизнул в ушко успокоительно да царапнул жесткими усиками щеку и шею. Пришлось почесать за ухом и его.

– Спасибо мои хорошие. Но не переживайте, ничего страшного, просто займет все несколько больше времени, лет семь – десять. Надо будет добывать понемногу, да сбывать через разных людей, ну и делиться, разумеется, да следы прятать, ничего – прорвусь. Правда к этому моменту учится я буду уже слегка старовата. Но жизнь она сама все по местам поставит.

Вот вроде и сама успокоилась, и даже цель далеко впереди себе наметила, и вроде как друзей успокоила. Да не тут то было – эта парочка отступать, похоже, не умеет.

Потискались, мурлыкнули успокаивающе, переглянулись, да в затылках почесали и все – план «Б» у них готов. Теперь ртутными каплями катаются вокруг, собираясь в дорогу, потому как все туески, не слушая возражений, запихнули Инге в ранец, да и подхватив под белы рученьки поволокли лесом к неведомой цели.

Шли довольно далеко, но место в конце пути было просто райское. Лесной ручей с довольно большой скоростью несся по приличному уклону, чтобы в конце даже сверзиться вниз полутораметровым водопадиком в уютную ванночку. В ней и выкупались с дороги – нагретая солнцем вода была весьма приятна, мохнатики устроили бурную возню, а Инга просто сидела на бережку, обсыхая. Правда когда эта парочка вылезла на берег все обсыхание пошло насмарку – отряхнулись ребята, что называется от души.

Но оказалось, что пришли сюда они совсем не для принятия ванн. Выше по течению маленькая дамба из палок отводила часть воды в канавку, а на самом дне ручья большими камнями к дну было придавлено целое одеяло из мочала. Мохнатики дружно набросали на него несколько десятков плетеных корзин песка со дна и берега. Полюбовались, как быстрое течение уносит вниз облако мути, и устроили набег на соседний малинник.

После перекуса Бой воткнул в дно плетень, который отвел приличную часть течения в ту самую канавку, дно которой Кисуня успела выстлать громадными листьями лопухов. После чего припахав и Ингу, выволакивали в канаву по очереди плети мочала и с писком и брызгами их там полоскали.

Ингу отправили на солнце сушиться, а неразлучная парочка продолжила плескаться в проточной воде, явно выискивая что-то видимое только им одним. Продолжалось это довольно долго, пока Ингу в конец не изгрызло любопытство.

На прямой вопрос – «ну и что все это значит?», Кисуня нырнула в кусты и приволокла от туда крынку из под молока, чтобы гордо положить к ногам. Ну, как кошка приносит хозяйке придавленную крысу, и выражение на мордашке было похожее, разве что гордо торчащего вверх на манер флага хвоста не хватало.

Инга – девочка весьма физически развитая, сельская жизнь она вообще этому способствует, свежий воздух там и правильное питание натуральными продуктами, да и регулярные упражнения – как же без них. Но этот небольшой горшок, который Кисуня между прочим принесла в одной лапке без всякого напряжения, Инга одной рукой даже пошевелить не смогла – будто к корни пустил. Двумя руками и правильным хватом приподнять его, конечно, получилось, но не так чтобы легко – пуда полтора где-то.

Под крышку после этого можно было и не заглядывать, но глянула – полюбопытствовала, хотя как выглядит этот элемент таблицы Менделеева, который до сих пор почему-то считается эквивалентом человеческого труда, представление имела самое отдаленное.

Захотелось обнять этих доброхотов и расплакаться, но как оказалось сюрпризы на сегодня были не все. Сбоку подошел Бой и протянул ей чашку на дне которой плескалась чистая вода из ручья. Видя, что его не понимают, взял руку и заставил пощупать в чашке дно. Там действительно, как оказалось, что-то лежало. Три маленьких, с пол ногтя на мизинце, прозрачных камешка.

Инга долго вертела в руках один из них – довольно невзрачная вещица, пока поймав удачный угол солнечного луча, он не полыхнул яркой радугой, чтобы в следующий миг погаснуть и опять стать прозрачным.

В бестолковке щелкнуло и наверх всплыла вычитанная в какой-то книжке фраза «алмаз чистой воды», преломление этого камешка таково, что в чистой воде его просто не видно – сливается.

Камешки завернули в листик и положили в заветную кубышку, а кубышку – в рюкзачок, который вызвался нести Бой, проявил, так сказать, галантность. А перед выходом с этого волшебного ручья Кисуня принесла наполненную водой из него поллитровую пластиковую бутылку, что обычно Инга использовала как флягу, да и сунула небрежно в открытый боковой карман рюкзака, внимательно посмотрев перед тем в глаза – на память так сказать, на очень долгую память…

Тут Инга все же не выдержала и расплакалась, обняв своих успокаивающе ворчащих мохнатиков.

______________

Прилет коптера с «властью» это всегда событие. С ним привозят свежую почту – далеко не все доверяют электронной почте и продолжают переписываться по старинке, тоже касается книг и журналов. Он же привозит лекарства для фельдшерского пункта, официальные бумаги и много еще чего. С ним же вывозятся самые дорогие плоды труда, и решается множество организационных вопросов.

«Событие» – это для жителей, а вот для инспектора, что мотается по десяткам поселков, работая извозчиком для почты и всевозможных «оказий», разбирая все мелкие дрязги и принимая товар от заготовительных контор – это жуткая унылая рутина, бег белкой в колесе длинной почти в месяц. Короткая передышка в конце и все начинается по новой.

А уж обязательные «радости» сельского гостеприимства с неизменной жирной едой и плохо очищенной самогонкой. На все это надо иметь ангельский характер, дьявольское терпение и железную печень.

Правда первая остановка в этом пути сулила небольшое развлечение. Среди прочих бумаг в портфеле лежала заверенная голографическими печатями лицензия старателя, и это в ихней-то местности, где ничего ценного отродясь не бывало. Во всяком случае в таких количествах, чтобы считающие каждую копейку местные куркули начать платить деньги государству, вместо того чтобы «договариваться» с торговцами или чиновниками.

Это настораживало, так как сулило изменения в будущем – тут уже не угадаешь к лучшему или нет, ведь хоть изменений к лучшему никто не встречал, но надежда – очень уж живучая бестия.

Вторым курьезом в этой бумаге помимо самого ее наличия было то, что она выписана на двенадцатилетнюю девочку и это там где, прилетая во вполне современный поселок, чувствуешь, что переместился заодно во времени на пару веков назад, настолько архаичные и патриархальные порядки царят вокруг.

Мужик старший в семье тут царь и бог, без позволения которого баба не посмеет и рта раскрыть, «домострой» да и только, и вот на тебе – двенадцатилетняя соплячка объявляет о собственной независимости и финансовой состоятельности, ох и буча будет в этом болоте.

А пока все шло по накатанной колее – поздоровался со старостой, пробежал глазами по празднично одетой толпе надеясь определить будущую бунтарку, принял по описи контейнер от здравпункта – надо же и тут чего-то насобирали, да на немалую сумму.

Потом настала очередь официальных заявлений – о чем и сам не разобрал, текст привычно скользил мимо глаз сразу в забвение. А вот потом наступил черед веселья. Из портфеля появился закатанный в пластик лист бумаги.

– У меня патент на занятие старательской деятельностью на имя Инги Ароновны Старшиновой, есть такая?

– Есть! – раздался справа, из заворочавшейся толпы, звонкий голос и вперед выбралась действительно девица лет тринадцати, хоть и весьма рослая и крепко сбитая.

И одета она была, между прочим, совсем не по-праздничному – камуфляж, штаны, берцы и ранец – только из леса что-ли? Да еще и какая-то берданка на плече. Охрана, что скучала за спиной, мигом оживилась и начала перебрасываться шуточками насчет этой гаубицы. Основной темой было на какой свалке это нечто было найдено и из каких деталей собрано в единое целое. Пришлось даже на них цыкнуть, чтобы не мешали сохранять серьезное выражение лица.

– Подойдите для удостоверения личности.

Прижатая к считывателю ладошка, и многое вопросы отпали сами собой. Девочка – сирота, выросла в городе, но тут живет уже пять лет, опекун – один из местных жителей. Все с этой бунтаркой понятно, вот уж, попало, не пойми что, не пойми куда – то ли жемчужина в навозную кучу, то ли лягушка в крынку с молоком, ну да это местных проблемы.

Несколько секунд на завершение оформления – в оставленное окошко впечатывается папиллярный рисунок большого пальца и покрывается сверху защитой. И формальный вопрос.

– Разрешение Ваше действительно уже три дня, желаете ли сдать часть добычи?

– Желаю! – Неожиданный ответ и еще более неожиданное действие, на столе появляется заполненный на треть наперсток – «его» доля.

Когда-то это называлось «проба» – ее высыпали в блюдце с серной кислотой, чтобы проверить, нет ли в золоте колчедана. Эта часть обычно не попадала во взвешивание и оставалась принимающему. Теперь методы проверки совсем другие, но традиция подмазывать приемщика пережила века. Вот только откуда такое чудо взялось, да еще знающее столь древние обычаи.

Между тем из ранца появилась обычна глиняная крынка, при виде которой охрана насторожилась уже всерьез, а инспектор еде удержался от желания присвистнуть – уж сколько должен весить такой, казалось бы «небольшой» объем, он представлял очень хорошо.

Все было сразу пересыпано в приемный мешок, тот опечатан и опломбирован, емкость возвращена хозайке, а мешок поставили на весы, совмещенные с анализатором состава на основе ЯМР (*ядерный магнитный резонанс). Через сорок секунд на руках были две копии квитанции с содержанием чистого металла, количества примесей и суммы ушедшей на счет старателя. Вся система была построена так, чтобы не дать возможности людям вмешаться и получить свое, но все равно пути находились, люди они не меняются.

От души поздравил, да предупредил, что после процедуры переработки будет доначислено еще несколько процентов суммы, в зависимости от того насколько сложной будет дальнейшая очистка от примесей.

Дальше была развернута проекция и предложено указать место и размеры участка. На то последовал неожиданный отказ.

– В соответствии со своим правом я отказываюсь сообщить место и от государственной защиты прав на разработку участка. – И, по-мальчишески подмигнув, добавила – Пущай поищут, зачем людей удовольствия лишать.

Хотел объяснить, но девчонка уперлась и потребовала зафиксировать данный момент, дескать – «земля она ничья, каждый волен брать, что ему по силам». Вот уж послал господь анархистку доморощенную, хотя, скорее всего тут все село в сговоре – считают, что вместе им тайну и доходы сохранить будет проще, чем государство тот секрет убережёт. Ну и барабан на шею им всем, блажен, кто верует, а гнида всегда найдется.

Улетал инспектор в легком обалдении, даже сам предложил «подбросить», но получил вежливый отказ, видимо не все так плохо у девочки было или рассчитывала на свои силы – если так, то зря.

Проводив взглядом улетевший коптер, дядя позвал ее на «взрослый» разговор. Пошла, но возникло жуткое желание снова стать маленькой девочкой и не думать о том, что будет завтра.

– Ну что, доча, вот и сбылась твоя мечта. Все как ты хотела, поедешь теперь учиться, да еще и на Землю. Сама понимаешь – оставаться тут, тебе смысла теперь нет, да и просто небезопасно. Инспектор человек непонятный, да тут и у не раз проверенного соблазн возникнуть могет немалый. Единственное хорошо – через сеть он такую инфу не сольет, а пока вернется, да сможет с кем переговорить – тебя тут быть уже быть не должно. Понимаешь?

Оставалось только кивнуть, это было понятно с самого начала, но отчего так больно? Неужто не об этом столько лет мечталось?

– Вот, сроку тебе один день – завтра прилетает Яга и заберет тебя по пути. Она человек странный, копейки у нее не выторгуешь, а за порченную шкурку сама удавит, и притом что торговка – бессребреница представляешь? Но слово свое держит крепко и если уж пообещала что довезет и прямо сопровождающей сдаст, то можешь не сомневаться. Ты только это – очень осторожно ее слушай, чтобы мозги не съехали.

– А чем плохо, если торговец честный?

– Торговец – замечательно, да только ненормально. А уж если рядом такой человек образовался, который считает что всем людям помогать надо… Понимаешь – даже из зверей только курица гребет от себя, все остальные – только к себе.

Кирилл потянул из новой пачки папиросу, и поэтому стало понятно, насколько он нервничает, ведь курил отчим очень редко.

– Так по природе свойственно, что даже зверь в первую очередь заботится о семье, потом о стае. И ведь не скажешь, что зверям сострадание несвойственно, есть оно и не только для «своих». Вон видал я видео, как крокодил ухватил антилопу, да и потащил в воду, а тут мимо бегемот шел. И вроде ничем происходящее к нему касательства не имеет, но вломил он крокодилу по первое число, а антилопу вытащил на берег, облизал да пожалел по-своему. Так что зря на зверей наговаривают, но все же свое и родное – ближе.

Дядька посмотрел внимательно в лицо и, не обнаружив понимания продолжил.

– Это я к тому, что среди людей ангелы редкость, каждый свою слабину имеет и надо ее правильно понимать и человека в искушение лишнее не вводить. На голом альтруизме редко что хорошее получается, и верить когда так говорят не стоит совсем. Скорее всего – обмануть хотят. Но даже если это правда, то от такого человека совершенно не знаешь чего ждать. Ведь он тебе помогает не просто так, а по тому, что считает «своим» да вот угадать на что он станет способен, если ты под его критерии вдруг не подойдешь – невозможно совершенно. А критерии те у него в голове и как ни старайся все равно может не выйти.

– Это как с медведем дело иметь, видела ведь в цирке – ему одному ВСЕГДА надевают намордник. Даже с львами и тиграми понятно чего от них ждать, а вот медведь может весело играть и бросится в следующий миг ничем того не показывая. Так что, держись девочка в первую очередь подальше от фанатиков и вообще «идейных», непонятные они. Эх, даже сердце болит тебя отпускать – ведь простых вещей не понимаешь.

______________

За день до этого:

Сегодня у Кирилла собрались все так называемое «обсчество». Не так и много на самом деле – на слишком велико их село, всего то двадцать взрослых мужиков легко поместились в увитой ползуном летней веранде за домом. Впрочем, еще не все. Наконец, явился слегка припозднившийся Петр, дружбан еще по детским шалостям. Какой он тогда был, таким шебутным и остался – с ходу вместо «здрасте» присвистнул окинув все стоящее на столе и прикипел глазами к крынке.

– Что решил Кир, дочку в люди вывести? Залез таки в заветную кубышку?

– Одобряешь?

– Еще и как одобряю, надоело понимашь на просыпающемся вулкане жить, и ждать когда цветочки в виде прокисшего молока в ягодки превращаться начнут. Думаю, и все со мной согласятся.

Общество степенно кивнуло, подав пару одобрительных реплик – дескать, здорово все выходит, Галка еще лет десять протянет, а там глядишь или дочка выучится, или еще чего.

– А вот насчет кубышки – не поверишь… – сказал Кирилл, но был перебит прибывшим.

– Конечно не проверю, пока не пощупаю! Хохол я, или мимо проходил? – И Петр, доставая из кармана лупу, направился к аналитическим весам, на которых стояла кубышка.

Пока признанный эксперт рассматривал добычу, все неспешно обсуждали, как половчее устроить это непростое дело. Самым лёгким вариантом было Кириллу оформить патент старателя, да и сдать золотишко когда в очередной раз в село заглянут власти. А вот камешки стоило провезти на Землю, благо что это несложно да и официального запрета на самом деле нет, где они прекрасно полежат в банке, дожидаясь «удобного случая».

– Уже, – вдруг раздалось из угла, где второй эксперт разбирался с визором.

– Что уже? – все взгляды повернулись в сторону сказавшего.

– Уже патент старателя есть, на Старшинову Ингу Ауроновну, три дня назад оформлен. Значится, завтра ждем полицмейстера, с гербовой бумажкой – ужо он такой конфуз не пропустит и облет начнет прямо с нас. Все же не часто двенадцатилетние девки себе патент старателя берут, хоть законом и не возбраняется.

– Да ты что? – удивился Кирилл, – она ж отсюда ни ногой!

– Ты совсем уж мхом оброс, давно уже чтобы бумаги оформлять никуда ездить не надо – были б деньги и визор. А визор ты сам ей и дал, вот аккурат спустя шесть часов она патент и взяла, прямо из лесу.

– Так я про деньги и толкую – там же на счете хрен чего было.

– Точно мхом покрываешься, раз не знаешь, как девка в лесу может кучу денег заработать. Ты глазами-то не сверкай – я ниче такого ввиду не имею, но знать, что в сети можно на деньги играть – полезно всем, а то это сейчас визоров почитай на все село два, а будь поболе – можно и кучу неприятностей на ровном месте поиметь. Но девка – огонь, ни капли не вложив, за два часа выиграла больше, чем некоторые за месяц имеют. Вся сумма с игрового счета переведена. Вот значит, кто была та «Лучница» которая всех под орех разделала…

Тут увлекшийся «эксперт» смутился, и замолчав уткнулся в визор. Остальные сделали вид, что не заметили оговорки – у каждого свои слабости, некоторые вон голубей с мальчишками гоняют, чего б с той же пацанвой в игры не поиграть, пусть и на деньги.

Кирилл же решил вынести на обсуждение действительно тяжелый вопрос.

– Говорю сразу, – сказал он с нажимом, обегая взглядом лица собравшихся, – я у дочки, где она все это добыла спрашивать, не намерен, одобряете ли?

Как ни странно, но этот вопрос тоже встретил одобрение, хоть во многих глазах огоньки разочарования и промелькнули. Но народ был жизнью тертый и понимал что толку с такого богатства, что не трудом получено, будет меньше чем беспокойства. Конечно, некоторые не откажут себе в соблазне посмотреть, не бегает ли Кирил куда втайне, но, в конце концов – это вообще его дело, что хочет, то и делает. А раз уважил и совета спросил и то хорошо.

Но тут влез отложивший лупу Петр.

– А что она сама сказала?

– Сказала – «прощальный подарок», дескать.

– Однако, как точно выразилась. Всех желающих на досуге поискать в окрестностях золотишко – вынужден огорчить, ничего вам не светит, кроме как на зуб кому попасть. Могли б и сами догадаться, да видать блеск глаза застил – чтобы столько намыть, даже на богатом месте, бригада из семи здоровых мужиков должна с месяц рогом упираться, а тут девчонка.

Переждав волну обменов мнений и всяких – «а я ж еще подумал…» Петр продолжил.

– А теперь, говорю что рассмотрел – золото все старое, намыто не меньше чем, лет тридцать назад, а то и поболе – все помнят, что тогда творилось?

Народ дружно покивал, вспоминая, что творилось, когда случилось землетрясение. И последовал вопрос из зала:

– Так что же выходит, девчонка «горбоча» нашла? Еще с тех времен, шел с добычи, да так и сгинул…

– Многовато для одного, скорее всего тут добыча целого района за несколько дней, если не недель. Видать коптер перекупщиков или курьер до места не долетел. Тогда такое творилось, что искать его не стали, или это вообще не государственные люди были. А девочка по всему нашла что осталось, да и похоронила по-человечески, от того и – «прощальный подарок». В пользу этого еще что говорит – камешки! Кто-нибудь хоть раз слышал, чтобы камни вместе с золотом встречались? То-то и оно… Так что, что и откуда действительно болтать не стоит, а дочку позови – я расскажу, что и как говорить, чтоб косяков не было.

После этого собрание, обменявшись мыслями начало расходится. Задержался лишь Петр и продолжающий копаться в визоре Федор. Друзья встревоженно переглянулись и поинтересовались что там не так.

– Ты вот скажи мне Кирилл, – не спеша начал Федор отложив визор, – ты как дальше думаешь быть после того как деньги за рыжье на счет упадут?

– Куплю билет на космоплан, да с оказией отправлю, на Земле у меня есть, кому ее встретить.

– Так и думал. Тебе и в голову не пришло, сколько надо, чтобы выучится. Нет деньги-то будут, но такая куча бабок… Ты вообще понимаешь, что сейчас ты конечно опекун и все такое, но только до того момента пока девочка нищая никому не нужная сирота. А вот как только деньги на счет упадут, пробудешь ты ее опекуном ровно столько, сколько надо заявление в суд донести. На такое дело всякие детские дома и фонды защиты детей в очередь выстроятся. Ну и прикинь, каковы твои шансы хоть что-то в суде доказать, ты как думаешь?

– Ох, едрить твое налево. Это что же выходит – куда не кинь… И что теперь делать?

– А ничего делать не надо. Все уже, похоже, кто по умнее нас с тобой сделал. Головастая у тебя дочка, пусть учится, не место у нас в глуши для такой умницы. Вот смотри – тягаться с системой человек не может, но можно пользоваться ресурсами другой системы. Вот здесь – пятилетний договор с международной конторой «Протекшион», я проверял – одна из лучших, в этой сфере услуг. Да-да именно сфере, у богатых тоже немало проблем, нам с тобой малоизвестных. Так вот – они обеспечивают защиту прав несовершеннолетних. Включая имущественные, наследство там или опекунский контроль, чтобы чадо все состояние до совершеннолетия не спустило. Так что за то, что девочку без гроша оставят можно не опасаться. Есть и физическое сопровождение – телохранители, есть даже психологи или учителя – к вступлению готовить или с будущей профессией помочь определится.

– И сколько ж это стоить должно?

– Не дороже денег. Там для будущих клиентов набор тестов, чтобы определить сколько затрат на них понадобится. Сам понимаешь, за некоторыми богатыми сосунками двадцать человек надо, только чтоб один горшок выносить. Так вот Инга все это прошла с блеском, причем похоже даже «вычислив» слабые места, в итоге – на все про все, то есть на пять лет, вышло двадцать тысяч.