Текст книги "Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ)"

Автор книги: Al1618

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Благо, такой жертвы и не требовалось, «жестким» и «мягким» делить было практически нечего. Более того – сплав мягкой плоти и стали неожиданно оказался прочнее хитина. Но несогласные… несогласные были – а потом их не стало. Таковы пути той Силы, что поднимает разумного к вершинам, а вот за отказ быть им – может и уронить обратно.

И вот спустя столько циклов, причем даже не сотен и тысяч – десятков тысяч, предстоит поставить последнюю точку в одном древнем заблуждении. Пусть тех, кто завязывал этот узел, давно нет – память рода хранит долги надежней самых совершенных машин. И значит решать, что делать с последствиями древней вражды предстоит современникам, а точнее – ей.

____________

Вот и невидимая граница пролегшая по степи, даже многие животные ее не чувствуют, но для того, кто не отделяет понятия «видеть», «слышать», «чувствовать», «думать» от «вкуса» и «запаха», для того она явственней, чем если б была в виде стены высотой в два роста.

Дальше, так нестись не стоит, спешка в таком деле, как налаживание хотя бы нейтральных, не говоря уже о дружеских, отношениях – верный способ завалить все дело. Так что и охрана останется здесь – престиж и традиции это хорошо, но мешать делу они не должны.

Перед тем, как двинутся дальше самой, справа вдруг нарисовался Страж, но не чтобы предупредить об опасности, а вручить пойманную рыбу – странно, хоть это подношение объектам исследования и является традиционным, но команды-то не было! Сделав пометку – разобраться в ситуации, откуда у Стражи вдруг начала появляться самостоятельность в действиях – раз, и почему не была дана команда – два, Исследователь двинулся вперед, пытаясь хоть воспоминаниями восстановить сбитый настрой.

Древние, в свое время, обнаружив новую разумную жизнь, столкнулись с тем, что называется «артефактом», то есть фактом, не объяснимым с научной точки зрения. И совершенно неадекватная реакция того сообщества объясняется именно этим – когда встречаешься с тем, что по твоим представлениям существовать не может, возникает совершенно парадоксальное желание, не изучить и изменить собственные представления, а привести мир в соответствие с установленными воззрениями.

Вся абсурдность такой попытки становится понятной намного позднее.

Эксперимент, начатый на Прерии, был не слишком-то и масштабен, потому собственно и оказался забыт. А начался он, чтобы объяснить совершенно невозможный с точки зрения науки факт – обретение разума существами не специализированными до полной невозможности существования вне сообщества, а универсальными.

Сама идея, что разум способен возникнуть не как плод объединения неразумных составляющих, и только через сотни тысяч циклов целенаправленных усилий может быть распространён на отдельную «клетку» казалась и, между прочим, продолжает казаться, абсурдной. Но гипотезы были, и они требовали проверки.

Ставились ли какие-то иные цели, например – поняв механизм возникновения разума у «мягких» научится создавать заодно и «противовес» этому нашествию туннельных вредителей или наоборот – найти эффективные средства вернуть эту напасть назад, в естественный ареал обитания… об этом сведений не сохранилось. Но ведь обычной практикой проведения фундаментальных исследованиях есть составление прогноза их практического применения заранее.

Вот тогда на поверхности планеты были установлены порталы и через них массовым порядком переброшены виды, которые, по мнению исследователей, должны были создать «среду», сходную с теми условиями, в которой зарождался разум «мягких». За тем, чтобы сюда не попали виды биологически близкие к уже обнаруженным «мягким», проследили особо – эксперимент должен был быть «чистым», и конкуренты были не нужны, даже гипотетические.

А потом – самый слабый биологически, но наделенный некоторой универсальностью вид кошачьих, был подвергнут генетическому вмешательству, насколько бы далеко не заглядывали предки, ждать, что все пройдет естественным путем они не собирались. Впрочем, вмешательство предполагалось минимальным.

Новый вид просто наделили «проклятием» – способностью подавлять собственные инстинкты, ради другого существа. Стратегия с точки зрения выживания индивидуума, проигрышная, но вот сообщество от нее только выигрывало, оставалось мелочь – выяснить, выиграет ли вид в целом.

Для этого точки фокусов портала подняли на геостационарную орбиту, а сами порталы оставили включенными в «шумовом» режиме, что исключало случайное дальнейшее вмешательство. Летать в космосе звери не умели, а постоянно действующий портал блокировал непреднамеренный выход в эту точку кораблей других рас (специально вломиться, конечно, могли, но это требовало значительных усилий и времени, не совместимых с простым проявлением любопытства). Планета оказалась в изоляции, что давало хорошие шансы на «естественный» ход вещей.

И вот теперь надо было подвести итоги результатам нескольких тысяч поколений подстегнутой эволюции. Ну что сказать…

Защитник – Центральной: «Атака на хвост!»

Резкий окрик прервал размышления, заодно разрушив с таким трудом установленный настрой.

Из «зарослей» травы выкатился, незамеченный ранее из-за общей сосредоточенности, пушистый комочек и взвился в воздух, пытаясь достать давно (и нечего было Защитничку так орать!) вознесенный на недоступные для него три с половиной метра кончик хвоста. Последовал вполне закономерный промах и неудачливый охотник с обиженным писком улетел в довольно колючую для него траву, справа по траектории движения.

Одновременно второй комок с другой стороны грамотно атаковал правую заднюю и на тот момент опорную конечность. Но и тут ждала неудача, атакующие не учли скорости реакции существа из совсем другой биосферы – времени с запасом хватило перенести вес на другую сторону и поднять лапу, а потом и, замерев в «позе цапли», пронаблюдать, как атакующий пытается погасить инерцию броска, сначала тормозя коготками и лапами, а потом кувырком.

Два неспешных шага влево-право и выстрелившие в стороны верхние рабочие конечности, и вот в воздухе болтаются аккуратно ухваченные за шкирку два знакомых подопечных. «Личные дела» которых сейчас пополняются новыми записями, поскольку они наглядно демонстрируют разную стратегию выживания.

Тот, что в правой лапе явно собирается дорого продавать свою шкуру, молотя лапами по воздуху и дрыгаясь всем телам, одновременно пытаясь вывернутся из хватки и не переставая устрашающе (как он наверно думает) орать. А ведь действительно, взрослые особи довольно молчаливы, почему они такую способность утрачивают или просто повода достаточного нет?

Левый решил прикинуться дохлым и болтается расслабленной тушкой, даже язык вывалил для пущей убедительности, но изучающий взгляд сквозь прикрытые веки говорит о том, что это игра. Но здесь явно не хватает третьего участника – где самка, что должна следить, за начавшими проявлять самостоятельность котятами?

Защитник – Исследователю: «Хоть внимательность подключи, не говоря уже о настороженности. Ты же половины происходящего вокруг не замечаешь», – а вот это уже завуалированное оскорбление – обратиться по имени функции. Этот мужлан что-то многовато себе позволяет!

Центральная – Защитнику: «Ресурсы внимания нужны для выполнения задач. Конец связи».

Будучи слегка обеспокоенным тем, что Страж, в виду собственной ограниченности, мог ошибиться в докладе, Исследователь поспешил к месту лежки, прихватив, разумеется, малолетних охотничков с собой.

При виде Исследователя лежащая на боку кошечка только фыркнула и отвернулась. Большего она себе позволить не могла, поскольку была занята – под ее брюхом копошились еще четыре комочка, было время кормежки. Да и вообще, для мегакотиков Исследователь представлял загадку – предмет способный двигаться, но неживой (потому как твердый и холодный), за что его старались максимально игнорировать.

Чем он беззастенчиво пользовался, как например, сейчас – подсунув беглецов под брюхо, где они начали активно толкаться, пробиваясь к соскам. Даже родная мамаша какого-то котенка, сунувшаяся к малышам в сей деликатный момент, немало рисковала, не говоря уже о папаше, а вот «ходячему дереву» все сошло «с веток». Ничем, кроме недовольно дернувшегося хвоста, кормилица свое отношение не проявила.

Ситуация с «охотничками» выглядела вполне понятно и, увы, не слишком обнадеживающе. Пока оставленная для присмотра за котятами кошечка, в то время, как их мамаши пошли на охоту вместе с остальными взрослыми прайда, решила их подкормить, парочка самых развитых решила сбежать и разнообразить меню охотой. На что эта недостойная «хранительница кладки» никак не прореагировала, понадеявшись на пару дозорных котов-последов (* подростки из предыдущего выводка) и то, что место вокруг последнее время стало весьма безопасным.

Классический просто, если так вежливо выразится, пример влияния исследователя на предмет исследования – одного наличия на этой территории столь серьезного противника побудило всех остальных участников пищевой пирамиды поискать себе добычу в другом месте. Да и Стражи, почти наверняка, исполняли приказы в меру своего разумения, а склонность к «окончательным» методам разрешения конфликтов в них заложены даже не воспитанием – генетически.

В итоге, объекты наблюдения оказались в очень привилегированном положении. И ведь бросать такое перспективное начинание поздно, уж очень много труда и времени ушло на завоевание доверия прайда, да и на новом месте история вполне может повториться. За всеми этими сомнениями обычная рутина ежедневной работы выполнялась по заведенному распорядку: взвешивание наевшихся личинок, определение ежедневного прироста веса/роста и количества высосанного молока, проверка рефлексов, анализ записей из ошейников кошечки и последов.

Киса эту возню с котятами не одобряла, но на большее чем недовольное размахивание хвостом и полусерьезное изображение удара лапой с невыпущенными когтями, пойти не рисковала. Неудивительно, особенно после того случая, когда охотничьи инстинкты у одной из ее сестер оказались сильней здравого смысла, и она вцепилась в так соблазнительно шевелившийся в траве хвост.

Вот тогда все прочие и уяснили для себя, что прокусить хитин нельзя, даже в относительно слабом сочленении, а вот сломать зуб – запросто. Ну а после процедуры, когда Страж держал, а Доктор походу операции удаления обломка осваивал стоматологию и сразу следом за ней, без перерыва – зубопротезирование… Все взрослые члены прайда после такого, раз и на всегда, отучились следовать «инстинктам», хотя бы по отношению к нему. Видать, созерцание непонятного клыка из черного золота в пасти подружки служило хорошим «подкреплением» вновь приобретенного рефлекса.

Так что «на хвост» теперь охотились только самые маленькие, но они-то как раз не всерьез, больше играя и соответственно не слишком рискуя зубами.

___________

За монотонной работой мысли сами собой вернулись к повторению предварительных выводов по результатам древнего эксперимента. Собственно, к тому моменту, как нынешние «хозяева» умудрились вывалиться на орбиту через открытый портал, о самой планете и попытке сыграть с природой в покер все уже давно и прочно забыли. Это только считается, что Улей помнит все, а вот добраться до некоторых данных порой сложнее, чем наткнутся случайно или изобрести заново.

Да и сама Прерия к тому моменту умудрилась поменять протекторат и теперь находилась в зоне ответственности Идалту, но чехарда вокруг происшествия, разумеется, подняла со дна и этот «подарок потомкам». Впрочем, первые десятки циклов было не до высокой науки и древних загадок. Но рано или поздно надо было подвести итоги, тем более что чистота эксперимента все равно нарушена и планета вышла из искусственной изоляции.

Первое впечатление от знакомства с результатами сильно подорвало почтение к Предкам, да и к Разуму, как таковому, в целом. При попытке сформулировать собственные впечатления от качества выполнения работы, возникал сильный соблазн перейти на язык другой расы. При всей его примитивности, в нем, в отличие от родного, присутствовали специальные термины для обозначения такого головотяпства.

Если же не углубляться в рассмотрение гипотетических методик межвидового скрещивания и последствий подобных попыток, в виде особей с рабочими конечностями, растущими из клоаки, то самым точным было выражение, характеризующее последствия некачественного исполнения абстрактной идеи будет – «хотели как лучше, а получилось – как всегда».

Исследователь встряхнулся и слегка «отстранился», отсекая эмоциональную составляющую – всем хорош родной язык, но вот эта «комплексность», когда символ не оторван от его эмоциональной, тактильной, звуковой и даже вкусовой окраски, всегда доставляла ученым, работающим с «абстракциями», немало неудобств. Буря чувств поутихла, но и для понимания сути стало необходимо прикладывать дополнительные усилия.

Если отбросить эмоции, то Древние, манипулируя с геномом, чтобы сделать из врожденного эгоиста, то есть хищника-одиночки, альтруиста и коллективиста, успеха в этом деле достигли, но умудрились при этом разрушить центр речи!

Точнее не совсем так – пропала «всего лишь» связь между слуховым центром и речевым. А еще верней – какой-то умник связал все центры ощущений вместе напрямую, наградив бедных мегакотоков эйдетическим восприятием.

Видимо считал, что его собственный способ мышления – самый прямой путь к разумности. Так что теперь, услышав мышь, мегакотики ее же «видели», «обоняли» и даже «чувствовали вкус» будущей добычи.

Может такой вариант картины мира и повышал их шансы на выживание, но вот, по крайней мере, слух, запах и вкус с осязанием оказались совершенно оторваны от более «продвинутых» центров обработки информации в мозге, «детализация» намертво забивала любые попытки абстрактного мышления.

То есть, услышав «мышь», мегакотик формировал у себя не «абстрактный» образ «мыши», как это делает большинство разумных «мягкотелых», а вполне конкретную мышь – с возрастом точностью до дней, вполне конкретным запахом и вкусом.

Такое «усовершенствование» почти наверняка лишало подопытных самого важного подспорья в развитии разума – речи. Ведь речь, какой бы она ни была, базируется именно на использовании абстрактных понятий-символов. А если объект вовсе не понимает, что такое абстракция? Эх, повыдергивать бы тому гению лапки, да воткнуть туда, где положено, да не там, где раньше было…

Стоп, похоже, эмоциональный фильтр пробило. Выполнить «отстранение» по новой, и возвращаемся к результатам анализа действий предшественников. И в общем-то, не стоит «задирать антенны вверх, чтобы казаться выше» – еще неизвестно, какими словами и из языка каких рас будут оценивать потомки результаты твоей жизни.

В принципе, на этом эксперимент стоило завершить в виду явной неудачи вмешательства в геном, и, или повторно начинать моделирование будущего «разумного», или выбирать другой объект. Но Предки заложенного загодя провала попросту не заметили, и выпустили несчастных в дикую природу – исполнять свое предназначение и карабкаться вверх по лестнице разума.

Они просто не обратили внимания на тот факт, что сами оборвали крылья тем, кого столкнули в пропасть.

За такое, честно говоря, даже просто убить мало, впрочем, они и так наказаны намного более сурово – о них забыли. Но, увы – вместе с неудачниками-демиургами забыли и об их творениях. Невозможно представить себе через какие терзания пришлось пройти на пути к цели этим созданиям, просто невообразима такая дилемму – иметь цель существования, иметь волю к победе и не иметь почти никаких шансов, добиться реализации своих заложенных генетически желаний.

Более того, даже пусть ограниченная и примитивная речь, основанная на акустических колебаниях, свойственная всем «мягкотелым» с самого их возникновения, для мегакотиков оказалась утеряна. Враз онемевшие, они оказались на грани голодной смерти просто из-за невозможности общаться на охоте.

Собственно это их и спасло – желудок, он очень влияет на скорость принятия решений, и если начинает что-то требовать, то подхлёстнутому вмешательством криволапых генетиков уму – нашлась работа. И выход был найден, и судя по всему – быстро.

Дело в том, что из общего перечня чувств, которые связали вместе, явно выпадало одно – зрение.

«Не верь глазам своим» – это выражение можно встретить во всех языках самых разных видов и рас разумных, вне зависимости от развития их науки и степени знакомства с механизмами формирования зрительных образов.

«Образ» – это очень точное слово, описывающее суть процесса. Просто глаз – очень несовершенное устройство и то, что он видит, имеет весьма отдаленное сходство с реальной картиной мира. Даже «составной глаз», основанный по фасетному принципу, и тот реальность отражает не слишком. По самым оптимистическим мнениям формируемая картинка процентов на восемьдесят пять состоит из творчества мозга. У других видов – и того больше.

То есть то, что мы видим, это не то, что на самом деле есть, а то, как мы это себе представляем – не отражение, а модель. Модель, собранная из одних абстракций, к которым органы чувств, способны лишь добавить пару штрихов для общей достоверности и – не более того.

Вот эту-то особенность предки мегакотиков в полной мере и использовали для собственного выживания, в купе с «проклятием солидаризма», которое просто толкало их на сотрудничество, вместо того, чтобы забиться каждому в свою щель, где и издохнуть.

Практически мгновенно, по историческим меркам, разумеется, возник и развился язык жестов. Потомки подхватили достижение родителей и довели его до полного совершенства – прям хоть философские диспуты веди.

Так что к моменту появления на Прерии «приемной комиссии», из него даже успел выделиться свой «эсперанто». То есть, «язык межнационального общения», который за счет редуцирования был одинаково понятен всем особям этого вида, что позволяло чужаку, пришедшему из дальних краев, быть понятым и решать свои мелкие бытовые проблемы до того, как он изучит настоящий «язык», принятый в этой местности.

Исследователь, прибыв на место, ничего удивительного изначально не обнаружил. Язык жестов для него был родным и знакомым способом передачи информации, при невозможности использовать другие, разумеется, или как дополнение к имеющимся способам коммуникации. Ведь при составлении записей долговременного хранения самый информативный – феромонный вариант речи, скажем так – несколько неудобен, а качественно записывать картину электростатических полей вокруг усиков научились и вовсе относительно недавно. Так что особых проблем с расшифровкой не возникло и лишь со временем недоумение по поводу отсутствия акустической речи вылилось в понимание глубины произошедшего провала, а так же – изящества, с которым из этой пропасти удалось выбраться.

Но это была только одна ловушка, в которую загнали и себя, и новую расу экспериментаторы. И следующий барьер мегакотикам явно не по зубам.

Просто, перед тем, как перекраивать живую природу, никому в голову не пришло хотя бы задать вопрос – почему «мягкотелые» цивилизации, как правило, насилуют естественный порядок вещей, заменяя ее уродством техники? А ведь для того, чтобы не сделать очередной катастрофической ошибки, даже на тот момент, знаний и статистики было накоплено достаточно, да вот похоже не случилось еще достаточно сильной встряски, чтоб начать такие вопросы задавать.

А ответ, пусть и неполный и не вполне правильный, прост – при всей внешней «мягкости» их тел они сделаны из самого неподатливого для внешнего влияния материала во вселенной. «Мягкие» не в состоянии повлиять даже на единственный волосок, и дело отнюдь не в несовершенстве их самих, или их знаний – пример неудачного вмешательства со стороны цивилизации, у которой управление геномом известно чуть не с Первой Матери и вошло в базис цивилизации, более чем нагляден и совсем не случаен.

Ведь Первая Мать строила свой мир не с нуля. В ее распоряжении был отлично работающий механизм Улья, отточенный не одной сотней тысяч циклов не слишком блестящего, но все же успешного выживания. Его было можно и нужно совершенствовать, но все базовые функции там уже успели породить специализированные формы особей, генетически или с помощью влияния на процесс формирования приспособленных для выполнения своих функций. А «мягкотелые» создают пусть и не менее сложные структуры, но – из абсолютно биологически одинаковых элементов.

Даже питание на стадии формировании особи для них может только ухудшить форму, но никак не изменить. Да и наследственной передачи навыков они не знают – каждая особь учится всему, что необходимо, практически с нуля. Это одновременно и проклятие, и благословение – вносить изменения в жизнь гораздо проще, не надо ждать смены поколений, но усилия на воспитание этого самого нового поколения требуются просто титанические.

А при таком раскладе «мягкотелым» остается только самое «экономичное» решение – кроить мертвую материю, с постепенным расширением своего влияния на живую, и так, все выше по лестнице разума, пока разница между живым и мертвым не пропадет. Но это-то, как раз никому в голову и не пришло!

Автоцентризм – страшная вещь, взявшиеся определять чужую судьбу, в своей слепоте не хотели, чтобы их создания строили это противоестественное уродство. И очевидно предполагали, что новая цивилизация будет построена по образцу их собственной – симбионтно-биологической. Пусть так, но ведь даже для этого случая особь должна иметь свободные конечности!

Даже Рабочий всю свою жизнь проводящий «на четырех» имеет свободную пару «рук», а вот об такой очевидно вещи как раз и подзабыли. Нет, передние лапки у мегакотиков вполне могли бы выполнять вполне сложные манипуляции, об этом разработчики позаботились, но для этого, помимо принципиальной возможности, нужна еще и постоянная тренировка.

А для этого – лапы должны быть как минимум свободны. Ну и как такое возможно, если они с задними одной длинны?

Про то, что у их подопытных всего две пары конечностей, а не три, экспериментаторы, такое впечатление что попросту забыли. А при таком раскладе – или ты хорошо владеешь передними, или быстро бегаешь на четырех. Ну, а принимая во внимание, что новый вид «не случайно» был самым физически слабым – желающие развивать руки быстро заканчивались, к тому же не успевая дать потомство.

Подопытные и тут оказались умней собственных создателей – они исключительно благодаря своей способности к сопереживанию умудрились «одомашнить» некоторые более специализированные виды, вроде саблезубов, для которых они играли роль загонщиков, разведки и чуть ли не кормильцев. Длинные клыки хороши для убийства, но мешают нормально объесть добычу. А ловкие лапки способны найти себе поживы в том, что оставил местный «царь» и обобрать все до голого скелета.

Так что, используя для выживания межвидовой симбиоз, новоиспеченные разумные умудрялись развивать и закреплять связку «рука-мозг». Не столь успешно, как им бы хотелось, но все же.

Как обычно происходит, решение одной проблемы породило другую. Те же тигры требуют для прокорма большой территории, и прокормить могут тоже небольшую стаю рядом с собой. А падение плотности популяции резко тормозит развитие мозга, но главная беда была даже не в этом.

Третьим «подарком» от создателей была сниженная численность котят в помете. Это было разумно – вырвавшаяся на просторы хоть планеты, хоть космоса новая раса со скоростью размножения по экспоненте – такого кошмара даже во сне не надо. Да и на стадии становления вида – внимание, оказываемое личинке – залог формирования полноценного разумного. Так что в помете максимум два котенка, и за весь репродуктивный период у самки могло быть не больше четырех родов, обычно – три. Взросление требует длительного периода опеки и грудного кормления, что автоматически гарантировало от следующей беременности. Зато детеныш получал максимум родительского внимания и навыков.

Все было бы прекрасно, но в купе с предыдущими просчетами такой императив поставил вид на грань критического падения численности, а общее изменение биосферы даже по самым оптимистическим прогнозам оставляла котам совсем немного циклов до того, как этот рубеж будет перейден, и отнюдь не в благоприятную для них сторону.

Это общее правило – обретение разума, означает резкое падение численности, потом она начинает расти – за счет освоения новых экологических ниш, но это не тот случай – ни способности измениться самим, ни способности кардинально переделать мир под себя новоиспеченный разумный не имел.

И решение вопроса, что делать с этим – ложилось тяжелым долгом на хребет уже дальних потомков неудачливых экспериментаторов.

Что ж – задача интересная, будем решать.

______________

«Неожиданность вторгается в нашу жизнь с телекоммуникационным вызовом», – отметил про себя Исследователь, и после небольшого анализа поставил на этот вывод «метку общности» – данное утверждение было верно для любых цивилизаций освоивших удаленные коммуникации.

Чтобы понять, что пришел именно вызов – не стоило даже оглядываться, вполне достаточно было поведения кошечки, враз припавшей на лапы, и теперь одновременно демонстрировавшей сразу две противоположные реакции на своем языке. Совершавший подергивающие движения хвост говорил о готовности драться, а вот прижатые к голове ушки, приседание на передние лапы и прижатый почти к земле подбородок – это изъявление покорности более сильному.

Все понятно – драться за котят она была намерена, но собственные шансы осознавала достаточно четко, о чем и сообщала, рассчитывая на некоторое снисхождение и защиту от Исследователя. Остается только дружелюбно помахать хвостом, подняв его почти вертикально и принять покровительственную позу. Дружелюбно – с точки зрения кошечки, кому угодно, включая и самого Исследователя, размахивание более чем трехметровой конечностью с полуметровым костяным крючком на конце, было чем угодно, кроме проявления дружелюбия. Но у настоящего ученого неосознанных движений тела не бывает – если для дела надо заговорить на чужом языке, он заговорит.

Котята давно уже пушистыми шариками исчезли в траве. Чуть успокоившаяся защитница приняла на последок уж совсем подчиненную позу – одновременно засунув хвост между задних лап, признавая полную подчиненность, и игриво прянула вправо передними лапами, отвернув морду – что означает желание поиграть, и предназначено снизить уровень агрессии у собеседника, после чего нырнула в траву следом за котятами.

Трактовать эту пантомиму следовало как – «извините, что помешала Вам заниматься делами недоступными моему пониманию, я пойду?». Исследователь слегка раздраженно (переключения с одного языка жестов на другой у него уже проходили автоматически) повернулся к подошедшему с коммуникатором Стражу. Возникшую из-за такого вмешательства настороженность прайда теперь предстоит преодолевать не одну неделю, но это – будущие заботы, а сейчас важно другое – без существенной необходимости Страж бы никогда не нарушил приказ не приближаться.

Уже забирая аппаратуру и приводя ее в готовность, опытный глаз отметил интересную параллель – если жесты дружелюбия у него и мегакотиков были различны, то выражение подчинения и извинения… Страж сейчас, подобно кошечке, демонстрировал зажатый между задних лап хвост и направленный прямо в грудь собеседника костяной меч на его конце. Такое проявление чувства противоположного агрессии было логичным – демонстрация «изъятия» самого мощного атакующего оружия. Между прочим – рукопожатия нынешних «хозяев» этой планеты, это явление того же плана, «изъятие» самой сильной конечности как проявление доверия. Что не говори про свою «царственность» по отношению ко всему живому – законы природы проявляются в любом разумном сильнее, чем он сам думает.

Есть вещи, с которыми можно смириться, но невозможно понять разумом. Вот, к примеру, каждый раз настраиваешь аппаратуру и мысли сворачивают на одно и тоже – почему другие расы разделяют речь и музыку? Впрочем, все даже сложнее, ведь язык, выраженный в колебаниях воздуха и разговор тела – они тоже разделяют.

И при этом – все прекрасно понимают тех, кто так не делает. Казалось бы, никаких возможностей для контакта между, скажем, представителями Адамитов и Идалту быть не может – слишком различны средства коммуникации.

Идалту «думают носом» и весьма чувствительны к изменению запахов, которые воспринимают не только носом, но и вибриссами – подарок от моря – среды, в которой зародилась их цивилизация. При этом на родном «акустическом» языке говорят на частотах, которые человек (Адамит, он же – Хомо Сапиенс) попросту не слышит – инфразвук и низкое ворчание. В привычном человеческому уху диапазоне лежит только обычное для всех прочих животных горловое «пение». Даже сигналы опасности – большей частью лежат выше порога слышимости, в ультразвуке.

К тому же чистая «акустика» применяется без сопровождения языком жестов, только при общении на больших расстояниях – до десяти километров. А так, без всех этих «помахиваний ухами» и изменения положения тех же вибрисс рискуешь понять все совершенно неверно. А уж как тяжело должно быть им общаться с людьми – и не вообразить. Ведь тот, кто говорит сразу разными способами, привык к тому, чтобы один способ выражения мыслей подтверждал другой.

А тут – тебе словами вещают о «боге и братстве», язык тела рассказывает о горячем желании «развести лоха на бабки», а химия тела – и вовсе призывает партнера к спариванию.

Или вот взять ее саму – химический язык, способный не на банальный мониторинг состояния тела, а одной «каплей» передать чуть не все накопленные за жизнь знания. Древнейший механизм сохранения информации между поколениями, та самая «память Улья». Электростатическое объемное поле антенн, способное на близком расстоянии или при касании передавать данные со скоростями и объемами близкими к тем, с которыми общаются «думающие машины», или, как их называют, «искусственные интеллекты». И язык тела, который неотделим, от процесса мышления.

А в дополнение – органы глотки, вообще не связанные с дыханием и неспособные издавать речь. Нет, конечно, жвалами можно простейший код отбить, как и кое какую музыку извлечь трением лапы об лапу, или лапы об пластины на боку. Можно пошипеть повыразительней, или посвистеть, но на способ выражения мыслей, по сравнению с остальными возможностями, это не тянет. Считай – немая, да еще на фоне врожденного «абсолютного» слуха.

Ну и как тут найти общий язык? Как оказалось – элементарно. Было бы желание, а все остальное можно преодолеть.