Текст книги "Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ)"

Автор книги: Al1618

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Внешний вид Зяблика при том был, надо сказать, не самым замечательным. Помимо лангеты, тельце украшало множество царапин и мест, где кусочки шкуры были вырваны что называется «с мясом», хватало и следов укусов. Словом, было впечатление, что боец явился домой прямо с жестокой кошачьей драки.

Впрочем, почему «впечатление»? – в отличие от Улья, где ранг устанавливается с рождения и поддерживается «биением сердца», у мягкотелых уровни подчинения определяются каждой особью экспериментально. И если взрослые обычно обходятся наблюдениями и выводами, то попытка присоединится к молодежной «стае» практически наверняка означала цепочку выяснений «кто круче», прежде чем чужака признают и примут.

Все это было ясно заранее, но вот результат, честно говоря, заставлял задуматься. Количество повреждений наводило на мысль, что против слишком наглого и непокорного чужака объединились все остальные, но вопрос был даже не в этом. Вдоль хребта от ягодиц до загривка шли две очень характерных «ленточки», мало похожих на след от когтей или зубов.

Хранитель, пожалуй, сказал-бы что это следы от удара хвостом, боевым шупальцем Стража или вероятнее всего Хранителя кладки. Словом, две эти отметины и точно такая же – от верхней части живота до ключицы, были оставлены чем-то тонким, гибким, способным растягиваться при замахе и сжиматься в момент удара. Вот только ни хвостов, ни щупалец у идалту не было…

Секундой позже память выдала «на гора» два, как казалось ранее, несвязанных между собой факта:

Первый состоял в том, что основной обязанностью местного аналога Матки – главы клана, является именно воспитание молодняка. И данная обязанность в отличие от всех прочих, вплоть до участия в размножении, не может быть им никому делегирована. Значит, скорее всего, момент «прописки» новичка глава клана наблюдал лично.

Факт второй гласил, что атрибутом власти главы клана является как раз весьма интересный инструмент – шестиметровый бич с электроразрядником на конце. Таким предметом он привлекает внимание остальных к надлежащему исполнению их обязанностей, в случае проявления ими неудовольствия и недостаточного рвения.

Вывод: топать к местной «матери», чтобы выяснить, знает ли она о произошедшем сегодня в ясельной группе, и как к этому относится – бесполезно. Глава клана все видел лично и выразил свое отношение однозначно. Три раза.

***

Ночь прошла в беспокойных размышлениях о развитии ситуации, к тому же малыш, в этот раз считавший ниже своего достоинства показывать что ему больно, когда заснул начал скулить и жаловаться при каждой попытке устроится поудобнее, что в его состоянии было и вовсе нерешаемой задачкой.

Утром отпускать его от себя не хотелось, но делать было нечего – иначе даже вчерашние «успехи» добытые немалой ценой оказались бы напрасными, и позднее пришлось бы все начинать сначала. Зяблик то ли тоже так считал, то ли действовал исходя из инстинкта, но «на выход» отправился сам, едва стоило появиться сопровождающему. Наблюдая за уходящей по туннелю маленькой фигуркой шествующей с самым независимым видом и «гордо вздернутым отсутствующим хвостом», оставалось только надеяться, и преисполнятся дурных предчувствий.

Предчувствия не обманули – это уже начинало становиться традицией.

Зяблика ближе к вечеру ей принесли. В лукошке. Хорошо хоть одним куском. Правда на том что доставили – живого места не было.

Она так и замерла, не зная что делать и пришлось незнакомой самочке, прежний сопровождающей в этот раз не появился, в кремовой шубке в черные пятнышки пахнущей чем-то межрасово-медицинским, самой перекладывать пациента в гнездышко. Малыш сумел только повернуть шею, радостно пошевелить ушами при виде замершей столбом мамы, да и уронил головку. Из левого глаза выкатилась слеза, даже на жалобы сил у него похоже не было…

– Его убьют? – Спросил Хранитель наблюдая как самочка вылизывает расстроенную мордашку. Судя по тому, что пациент на эту процедуру никак не реагировал, сил у него действительно не было или происходящее вокруг он воспринимал не в полном объеме.

– Нет, это вряд ли, сейчас, по крайней мере. Но если ситуация в ближайшие дни не изменится участь его может выйти и по хуже смерти…

Докторша, а только они умеют совмещать ласковое отношение с предельным цинизмом, отпустила пострадавшего, который мигом скрутился бубликом, пытаясь хоть таким образом спрятаться от окружающего мира, и оттащила Хранителя в уголок для разговора.

– Понимаешь, ребенок с рождения имеет два непререкаемых авторитета. Это мама – самая сильная, добрая, ласковая и такая вкусная; и глава клана – строгий и властный. Обеспечивает такую связь импритинг, именно поэтому глава клана всегда принимает роды и всегда первым предъявляет новорожденного остальным. Дальше, когда маленький выясняет что мама отнюдь не самая сильная и смелая, и она тоже кому-то подчиняется он вполне естественным образом и сознательно встраивается вовнутрь клановых отношений.

– А тут…

– А тут – данный порядок был и вовсе нарушен. Не то, что главы клана – при родах не было вовсе никого. Так что первоначального опыта подчинения у него нет, зато есть мама – действительно самая сильная, смелая и никого не боящаяся. Так что и он должен соответствовать. Была бы девочка – она-бы не смогла не признать силу самца-альфы, просто инстинкт бы не позволил. Но у нас мальчик, да еще сам альфа, тут думать нечего. Вот у них с главой клана и нашла коса на камень.

Докторша бросила взгляд в сторону гнезда и начала расхаживать из стороны в сторону пытаясь найти нужные слова.

– Понимаешь, боль тут ведь не главное. Нет такой цели – сломать и добиться повиновения силой, наоборот – решение должно быть принято сознательно. Как решение подчинятся, так и решение бросить вызов и стать главой клана самому. Но ведь не объяснишь никак по другому малолетнему эгоисту, что надо подождать. Становится главой клана ему еще рано, нет у него для этого ни сил не соображения, зато упрямства и гонора – более чем достаточно. Участь одиночки неспособного подчинить себя ради других, более чем печальна. Обычно это смерть, выжить в самостоятельно невозможно даже в современной «цивилизованной» природе, но вдвоем у вас может и выйти. А ведь через некоторое время справиться с ним сможешь только ты, и не потому, что мама, а по тому, что действительно намного сильнее и быстрее. Даже не знаю что сказать… это ведь самый страшный кошмар – зверь-хищник не признающий ничьих интересов кроме собственных с разумом человека…

Хранитель мысленно покрутил возможные варианты, выглядели они совсем не радужно. Ближайшая перспектива была и вовсе неясна – похоже, педагогика не смогла найти подходящего решения, и не факт что сможет. Исходя из чего перспектива дальняя, на самом деле выглядела еще более мрачной, чем ее рисовала самочка.

– Даже не знаю, может мне с главой все же поговорить…

– Поговорить? – в карих глазах докторши явственно зажглись темные огоньки, – а ведь это мысль! Сиди с ребенком, ты ему сейчас нужнее я сама с этим хрычом «поговорю»! А то прибьешь еще… – губы растянулись в стороны, обнажая кончики клыков в довольной улыбке.

Размытая фигурка, из-за распушившейся шерсти, как то разом оказалась в створе двери, но там замерла, видно что-то припомнив.

– Ты мелкого до моего возвращения покорми по плотнее, только этого симулянта сильно не жалей. Во-первых, не все так страшно как выглядит, а во-вторых, я его в обезболивающем считай что выкупала.

И исчезла, оставив после себя только удаляющийся цокот коготков по полу.

***

Вернулась она через две сотни микроциклов, когда Зяблик уже давно вовсю дрых как ни в чем небывало.

– Как поговорили… – дернулся было навстречу Хранитель, да так и замер.

Ну, если это называется «поговорить» то как тогда здесь ругаются? Выглядела Стрелка (имя легко удалось выяснить за время ее отсутствия, а профессию и так угадала – заведующая карантинным блоком) еще похлеще Зяблика, но смотрела куда как жизнерадостней.

Больше всего бросались в глаза четыре полосы от лба к подбородку, одна из которых четка прошла через кончик носа, а две других поделили верхнюю губу на три части. А еще – половинка, оставшаяся от левого уха. Из правого, впрочем, был выдран приличный треугольный клок. Ну а все остальное выглядело несколько полосатенько – из-за многочисленных мест, где вместо шерсти красовались полоски медицинского клея.

– Отлично поговорили! Я под конец даже признала собственную неправоту, – попытка улыбнутся и не потревожить склеенную на живую нитку губу, выглядела несколько вымучено, но глаза сверкали задором – надо ведь беречь мужское самолюбие, да и мне совсем ни к чему вешать себе на шею хомут в виде целого клана.

– А как тебе…

– Ну, нос – это было больно. Да и ухо жалко, теперь пока отрастет… Зато «бессменный наш» находится в нужном расположении духа. А маленького я у тебя, извини, но на ночь к себе заберу, и так его приволокла сюда из медицинской части ради душевного спокойствия… всеобщего, пожалуй.

Как-то ухитрившись переложить объект обсуждения, не разбудив при этом, в корзинку Стрелка утащила ее с собой, бросив напоследок:

– Завтра он отправится в ясли прямо от меня, но я забегу – расскажу что и как, так что ты не переживай, все будет хорошо. Иначе – я просто дура набитая и без уха осталась поделом.

***

Утром Стрелка действительно забежала и рассказала, ухохатываясь, как два незаслуженно обиженных страдальца – старый да малый – всю ночь друг другу жаловались на несправедливость мироустройства, пытаясь хоть как-то устроиться поудобнее. Благо оказались они совместными стараниями на соседних койках в медотсеке. А с самого утра парочка отправилась в ясли, хоть и не выспавшимися, но уже что называется «не разлей вода».

Посмотрим, конечно, насколько хватит такого благолепия, но, по крайней мере, «медицина обнадеживает».

Довольная мордашка принесенного вечером Стрелкой сорванца и его бурное желание поделиться впечатлениями «как сегодня было интересно», это подтверждали.

Дальше стало полегче, хотя в состоянии «шерсть клочьями» Зяблик прибывал домой еще не раз, но это были уже «рабочие моменты» по ходу встраивания в иерархию уже принявшей его стаи.

Хранитель между тем зарылся в литературу по педагогике. И был немало ошарашен достижениями, которые позволили в свое время из не признающего никакой власти над собой хищника сделать вполне социализированное существо. Да, методы применяющиеся при этом были очень жесткими – на грани дрессуры. Но и это понятно, из-за маленького размера и отсутствии «родничка» дети идалту рождались с не полностью сформировавшимся мозгом.

По сути, до достижения возраста в полтора цикла, когда рост мозга завершался, они были просто хищными зверенышами без проблеска разума. И, между прочим, не задумываясь атаковали любой движущийся предмет в пределах досягаемости, который не был «мамой» или «главой клана». Еще под «мораторий» попадал папа, поскольку от него пахло мамой, но данный способ далеко не всегда работал без сбоев. Потому поток покусанных папаш, через медслужбу, в которой Хранитель теперь в меру сил помогал Стрелке, не ослабевал.

И вот из этого чудовища методом кнута и пряника, но больше все же опираясь на любопытство и стремление быть первым, постепенно выковывался настоящий разум, который без самоограничения, как известно, не существует.

В арсенале воспитателей, конечно, был не один десяток отработанных приемов. Одни игрушки, которые по мере роста личинок становились все массивным, и играть которыми без сотрудничества было просто невозможно, чего стоят! Хранитель как-то побывал в кладовке «детского садика», самую тяжелую деталь «конструктора» он конечно поднять бы смог, но вот детям такое было под силу только всей группой разом.

Но самой важной составляющей в этом нелегком деле воспитания была все же не техника, а любовь и четкое понимание – без этого невозможно будущее. Потому как без постоянного воспроизведения себя в детях, разум будет утрачен практически мгновенно. Причем ведь и просто останавливаться на достигнутом было нельзя, любой застой будет лишь началом падения.

Дела между тем шли своим чередом. Хранителя все чаще привлекали на внешние работы, туда, где нужна была его сила или умения. Но про себя он отметил также еще одну особенность – работа обязательно была связана с сотрудничеством с другими членами клана. Похоже помимо Зяблика тут проходил социализацию кое кто-то еще.

И что интересно – с противоположным знаком. Его наоборот – старательно учили проявлять инициативу и не принимать к безусловному исполнению любое отданное руководителем распоряжение. Проверяли на способность оказать сопротивление чужому влиянию и настоять на своем.

Видимо, они на пару с сыном успешно прошли это испытание, да и прочие смогли преодолеть себя.

Так что три знаменательных события совпали во времени, наверняка не без чьего-то умысла. Во-первых, их с Зябликом выселили из изолятора и выделили место для проживания вместе со всеми. Во-вторых, некоему Исследователю присвоили четвертую степень и опять «ввиду заслуг».

А в третьих – родной Улей, в лице Матери, выразил свою благодарность «за достижения на благо Улья» и объявлял ее «Второй царицей»… в изгнании. Что с одновременными уверениями о всемерной ее поддержке «всеми имеющимися средствами и авторитетом» наверняка образовывало для всех прочих «иных» неразрешимый ребус.

А для Исследователя все было ясно – оборвалась последняя ниточка к дому. Слишком «иной» стала она, слишком прониклась чужим чтобы можно было принять ее назад. Улей действительно будет ее поддерживать в любых начинаниях. Но переступить порог дома она сможет только если пожелает бросить вызов Матери.

Существовал, конечно, и другой путь – создать свой собственный Улей, но сейчас она была очень далека от этого решения. Сначала надо было завершить выполнение предыдущей задачи, а уж потом думать о выборе новой стези.

________________

Вживание в клан происходило неспешно и форсировать его вряд ли имело смысл. Хранитель хорошо понимал, какие трудности испытывают окружающие в его присутствии и сильно старался глаза не мозолить. Пусть привыкнут для начала.

И на то, что при его приближении матери пытались детишек попрятать и вообще – отойти подальше, он совсем не обижался. Потому как прекрасно мог представить себе их ощущения – соотношение в росте и весе между ним и самым крупным идалту было как между взрослым и ребенком. Кто угодно будет чувствовать себя неуютно рядом, скажем со слоном, а уж если принять во внимание что этот «слон» сплошь когтисто-шипастый и совсем не травкой питается…

Тут ведь не будешь каждому объяснять, что у тебя зрение устроено по другому и наступить случайно не получится – глаза прекрасно видят куда опускается лапа. Каждая из шести одновременно. Но интригу по преодолению «барьера отчуждения» Исследователь, конечно, подготовил, но пока решил не спешить с ее запуском на исполнение.

Жизнь, впрочем, сделала выбор за него.

Зяблик своей привычки «конных прогулок», разумеется, не оставил, нравилось ему смотреть на все вокруг с высоты пяти собственных росточков. В результате чего их ежедневный променад собирал немалое число завистливых взглядов. Да и Исследователь взял за привычку, когда его «выпускали из заточения», думать на ходу неспешно топая по периметру детской площадки.

Сначала мамаши, приглядывавшие за ребятней, с беспокойством провожали наворачивающую круги «сухопутную акулу», но потом, как-то разом и вдруг, перестали обращать внимание. Видимо она тут была не единственной, кто строил интриги по «ассимиляции» одного изгоя-фермика, и этот «кто-то» куда как лучше сумел донести до соотечественников простые мысли. Вроде той, что теперь любому желающему добраться до детишек придется сначала озаботиться обзавестись танковой броней, ну или крыльями. Притом не факт, что и броня, и крылья окажутся сколько-нибудь эффективными против разозленного фермика.

Во время такого «патрулирования» и произошел инцидент, пробивший первую трещину в скорлупе отчуждения. Хранитель тогда как раз совершал трех сотенный круг, дожидаясь пока из «яслей» вернут Зяблика и можно будет прогуляться по окрестностям. Последнее время обычные маршруты этого непоседу не устраивали, да и самой было интересно осваивать дальние уголки нового места проживания.

Вот в этот момент ее и тормознула крохотная девчушка, не больше трех циклов от поклевки. С бесстрашием свойственным этому возрасту та выпрыгнула из кустов и ухватилась за костяной крючок на хвосте, наивно пологая, что ее сил достаточно, чтобы остановить движение «тети Жучки».

Впрочем, Хранитель давно отследил «засаду» и сразу встал как копанный. Кроха забежала вперед и, ткнув пальчиком, безапелляционно заявила – «покатай», после чего опять рванула «в хвост поезда» где пыхтя от усердия, принялась карабкаться по левой задней конечности на спину.

Оставалось только сделать успокаивающий жест нарисовавшейся из тех же кустов растерянной мамаше и подстраховать это чадо развернутым шупальцем. А потом и вовсе, подхватить и усадить себе на шею, точнее – на свернутые вокруг шеи боевые конечности, которым сегодня предстояло служить сиденьем и пристежными ремнями одновременно.

Оказавшая на высоте больше чем два с половиной метра кроха заерзала как-то неуверенно, но на вопрос – «не страшно?», ответила возмущенным фырканьем и попыткой пришпорить чересчур разговорчивое транспортное средство. Оставалось только неспешным шагом совершить круг почета под всеобщими напряженными взглядами.

Финишировал «забег» у лежавшего на земле ствола дерева, который мамочки обустроили в качестве командно-наблюдательного пункта. Где вся из себя изнервничавшаяся мамаша попробовала получить назад свое чудо, но не тут-то было – даже после того как Хранитель прилег на землю, слазить кроха отказывалась и предупреждающе насупившись требовала продолжения покатушек.

Чуть было не возымел действие аргумент – «ты же уже большая, тете Жу тяжело тебя носить – слазь, пожалуйста», но его разрушил сам Хранитель свято уверенный, что обманывать детей нехорошо.

– За это можете не волноваться, я вешу почти четыреста кило и могу без потери подвижности спокойно нести три собственных веса.

И рассмотрев расстроенную физиономию мамочки не в тему добавил.

– А с незначительной потерей – пятикратный. Вас на меня столько все равно не поместится. Просто не удержитесь.

В глазах присутствующих тут же солидных матрон заплясали бесенята и спустя сотню микроциклов все кому «не хватило места на поезде» наблюдали за попыткой проверить это рискованное утверждение на практике.

Зрелище было еще то – громадный пищащий и мохнатый ком из сцепившихся тел, не спеша полз по беговой дорожке теряя по дороге самых неустойчивых и каждый миг рискуя завалится на сторону целиком.

Повеселись от души, да и настороженность вся куда-то разом пропала. Были, впрочем, и более конкретные последствия – у Хранителя после этого появились постоянные задачи.

***

Если одним словом – то она работала… школьным автобусом. Кажется, именно так это называется.

После того как Зяблик утром отправлялся в свои ясли, образовывалось довольно много свободного времени. В отличии от всех прочих малышей пребывающих в группе по три сотни микроциклов, после чего их приходилось отправлять к мамочкам, он проходил ускоренный курс молодого бойца.

В последнем утверждении практически не было преувеличения. Переходя из одной группы в другую он успевал заново перезнакомиться и выяснить отношения практически со всем, отнюдь не малым, детским контингентом. Побоищами его игры, впрочем, уже не сопровождались, даже «выяснения отношений» стали редкостью, но выматывался малыш настолько, что даже для обычных шалостей сил не оставалось.

Вот и прибывал освободившийся до вечера Хранитель на остановку «Песочница» где его уже поджидала длинная очередь желающих малышей в возрасте трех-шести циклов, которые сегодня отправлялись на уроки в учебные корпуса. Понятно, что имеющейся технике легко было решить вопрос с доставкой, но с появлением шестилапого транспорта даже перелет по воздуху сместился на второе место в табели о рангах по привлекательности.

Что удивительно – посадка проходила совершенно спокойно, без толкотни и даже обид, не говоря уже о ссорах. Просто степенные «старшие» которым было «аж» по восемь-девять циклов выдергивали из собравшихся нужное число счастливых «захребетников», а остальные, построившись в три колонны топали к другим «автобусам».

Пробежку в десяток километров серьезной назвать было сложно, как по нагрузкам, так и по настроению – малышня, вынужденная цепляться друг за друга, чтобы не свалится, веселилась во всю, приветствуя каждый поворот радостным писком. Эти сорванцы приспособились даже на прямых участках на полном ходу бегать по хвосту аж до жала, благо цепкие нижние руки им это позволяли. Хранитель со своей стороны добавлял градусов в это веселье подбрасывая самых смелых хвостом в воздух и ловя их боевыми конечностями на полном ходу.

Так что путешествия происходили весело и весьма приятственно. Портило удовольствие только одно наблюдение – вдоль всего их маршрута постоянно попадались «прохожие», старательно делающие вид, что они тут «просто гуляют». И если первые два десятка малых циклов такое отношение можно было объяснить опасением что «личинки вкусные», то дальнейшее непрекращающееся наблюдение начало волновать отсутствием понимания логики происходящего.

Так что однажды Хранитель, за счет небольшого сокращения маршрута, выкроил время на разговор. Личинки, правда, в ходе форсирования горной речушки по скрытым под водой камням чуть не попадали в воду от восторга. А самый азартный и вовсе сиганул вниз, увидев мелькнувшую в воде тень, и был пойман за «левую заднюю» щупальцем уже над самой поверхностью, но при этом добычу не выпустил и часть пути на спине происходил процесс дележки с переходом в дружное чавканье.

Для «выяснения вопроса» был выбран пожилой самец, который старательно делал вид, что занят какими-то приборами, установленными на высоком пригорке, а так же то, что весящая на ремне через плечо дура «для стрельбы по низколетящим танкам» ему совсем не мешает, так – повесил на плечо утром, да и забыл снять.

Выбор был не случаен, просто в «носимой части» этого оружия пятидесяти двух миллиметровый ствол служил скорее для самоуспокоения стрелка, самой же серьезной частью была систем наведения, сопряженная с мобильным комплексом ПКО (*противо-космическая оборона). Расположившаяся где-то на ближайшей высотке мелкокалиберная пушка – вторая часть этого комплекса, позволяла оператору положить летящий со скоростью в несколько сотен километров в микроцикл снаряд, в весящее на дереве яблоко, или летящую ворону, или в верхний левый глазок неспешно бегущего на скорости четыреста метров за микроцикл фермика, без разницы. Дальность стрельбы этой связки звучала как «в прямой видимости», что с любого бугра составляет десятки километров. Этот момент позволял предположить, что все происходящее в округе контролируется именно этой особью.

При приближении «вероятного противника» идалту не стал направлять оружие в его сторону, а наоборот ткнул пальцем под стволом, отключая систему наведения, и забросил стрелялку за спину. Весьма миролюбивый жест, если не принимать во внимание что тем самым он передал комплекс под управление другого оператора, не находящегося в непосредственной близости от вероятной цели.

– Привет. Может все же объяснишь, чем обязана столь плотным вниманием? – Не зная с чего начать, Хранитель решил не разводить политесов.

Собеседник видимо попытался почесать в затылке, но потом просто махнул лапой и ответил так же прямо.

– Да просто все – ты что делать будешь если на тебя, скажем гварх выскочит? Пусть их в окрестностях уже лет пятьдесят никто не видел, но все же может ведь и забрести какой.

Вопрос поставил, честно говоря, в тупик. Ругая себя на все корки – такие вещи надо просчитывать заранее, а не тогда когда могут понадобиться мгновенные действия, Хранитель судорожно пытался найти решение возникшей ситуации и с ужасом понимал – в схватке с противником не уступающим ему ни в массе, ни в реакции, он рисковал оказаться полностью беспомощным из-за необходимости защищать пассажиров. Впрочем, подхлестнутый «боевым» течением субъективного времени и подключением к задаче Защитника, мозг все же сформулировал решение, пусть и за непозволительно большой срок – почти двадцатая часть микроцикла. Однако замешательства собеседник не заметил, такие задержки у мягкотелых вполне в пределах физиологической скорости реакций.

– Плюну. – Судя по выпученным глазам собеседника, такого варианта развития событий от нее никто не ожидал. Струя содержимого желудков по шоковому воздействию мало чем отличалось от залпа из огнемета, и вполне могла остановить кого угодно.

– Эээ, так ведь такое вроде только воины могут?

– Возможности тела совсем не есть данность, определяемая при Кладке. Точнее тогда она действительно закладывается, но если особь требуется Улью на другом месте – тело вполне может перестроиться под новые обязанности самостоятельно или с помощью Докторов.

Так, судя по вставшим торчком ушам, кто-то только что выболтал немалую военную тайну.

– Это «во-первых». А во-вторых – я ведь не зря таскаю каждый раз на своей шее эту хмурую убийцу.

При этих словах, девчушка лет десяти, действительно обычно очень серьезная от осознания собственной взрослости и, между прочим, действительно с пристегнутой к правой лапе «силовой кобурой», так развеселилась, что от падения ее удержали только другие «захребетники».

– Оружие у нее очень уж характерное, явно в «свободных кланах» выросла, а это значит, что всю обойму на двадцать зарядов она расстреляет меньше чем за десятую часть микроцикла, и именно в цель. Что-то в итоге да попадет – или мой плевок, или ее выстрел, и то и другое вполне в состоянии остановить кого угодно даже в середине броска.

– Ну а дальше?

– А что дальше? – встану на задние лапы и рвану вперед с ускорением. Детишки попадают, в этом случае и клещу не удержатся, и между ними и опасностью окажусь я, пусть гварх меня и тяжелее вдвое, зато разгоняюсь на коротком участке намного быстрее, так что опрокинуть при столкновении меня у него не выйдет.

– И какие шансы у тебя при таком столкновении?

Хранитель переступил с лапы на лапу и помахал в задумчивости хвостом. Но ответил честно.

– Не очень, голова может сильно пострадать, но я его и без башки на кусочки разберу, – и, заметив непонимание, добавил:

– Понимаешь, это сейчас я варианты прикидываю и сомневаюсь, в случае же реальной угрозы на первую линию выйдет Защитник, а он к сомнениям не приучен, и понятий не то, что о страхе, даже об инстинкте самосохранения не имеет. Действовать при защите Личинок будет наверняка, с максимальной эффективностью, без оглядки на собственные повреждения.

Так, судя по отвалившейся челюсти – количество раскрытых тайн за один сегодняшний разговор, превышает все добытое разведкой за последние три сотни циклов. Надо закругляться.

– Но вообще-то, озаботиться оружием действительно стоит. А то я тут как на прогулке, можешь попросить за меня главу клана об аудиенции по прибытии? Надо урегулировать этот вопрос…

Собеседник вышел из ступора, и кивнул с отсутствующим взглядом, уверив, что, дескать – «по прибытии проводят», а Хранитель рванул дальше по маршруту – надо было нагонять график.

После «разгрузки», которая заключалась в том, что пассажиров по очереди забрасывали на дерево возле учебного корпуса, с веток которого они перебирались в класс через окно самостоятельно, ее действительно сопроводили в святая святых – «сердце клана» в том виде как это принято у этого мягкотелых.

Там Исследователь и получил очередной удар по самолюбию:

Как вы думаете – кто оказался местной «Маткой»? Да тот самый дедушка, что встречал их на орбите, а потом водил Зяблика в ясли в первые разы.

Эгоцентризм – прицепчивая штука, и ведь было понятно, что такое необычное прибавление клана без внимания самого главного пройти не может, а вот заскочило в подкорку, что Матка без усилий сотен Рабочих куда либо переместится на в состоянии, и все тут. Вот и ждала, что их призовут «пред светлы очи» и удивлялась, что этого не происходит.

А ларчик открывался просто – глава клана, пусть и сгорбленный от возраста, но подвижности не терял и они и так все время были у него на глазах.

Зато, Защитник в арсенале, куда его препроводил глава клана самолично, отвел душу по-полной. Количество собранных там трофеев просто ошарашивало и вызывало уважение к работе разведки. Видимо она просто была слишком зациклена на сборе «материальных» сведений, просто считая информацию, касающуюся психологии и культуры фермиков «принципиально непостижимой».

Подобрать оружие «по руке» удалось без особых усилий. Они, усилия, понадобились, чтобы убедить Защитника не выйти оттуда в виде «тяжелого шагающего танка поддержки пехоты». Исследователь целую лекцию по биосфере данной планеты прочитал, доказывая, что для любого местного объекта простого микроволнового излучателя хватит с избытком. И интегрировать его тоже нет никакой необходимости, нет тут живности, способной двигаться со сверхзвуковой скоростью, даже в воздухе, не говоря уже о воде. Но все равно Защитник еле оторвался от столь милых его существу игрушек, большинство которых он и в вирте не опробовал.

С этого момента (когда «тазики» средней пары лап украсили консоли крепления волноводов излучателей) у Исследователя возникла полная уверенность в том, что его наконец перестали воспринимать как «странного». Видимо в этом насквозь милитаризованном сообществе «нечто» шестилапое и хитиновое воспринималось менее чужеродным элементом, чем особь, полагающаяся исключительно на свои данные от природы силы.

А как только начал таскать с собой два пятидесятимиллиметровых ствола постоянно – так мигом стал домашним и понятным.

__________________

Много чего еще было вспомнить, да вот только «бессонная ночь воспоминаний» подошла к концу. Еще десяток микроциклов и надо будет выбираться наружу, чтобы поприветствовать новый день. Благо набившиеся Стражи грели всю ночь и начинать день с разминания суставов не придется.

Что же есть у нас в сухом остатке? Кроме более менее приведенного в нормальное состояние душевного равновесия, пожалуй только прекрасное расположение духа и готовность к новым свершениям.

Ну и, разумеется, очередное подтверждение поговорки – «Маленькие дети не дают спать. А большие… с большими – сама не уснешь».