Текст книги "Тонкий лед (СИ)"

Автор книги: Aka Undertaker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Мы встретились, когда ты тонул в пруду, который вообще-то был покрыт льдом, – мой ироничный тон заставил его закашляться от осознания всей абсурдности ситуации.

– Ну ладно, я не слишком заслуживаю доверия. Но! Я абсолютно прелестен и вообще очень приятный человек. Неужели тебе этого мало?

– А ты в курсе, как отзывались знакомые о самых страшных убийцах?

– Ты такая умная! Мне даже нечем крыть, – он был очень смешливым и вот снова на его губах заиграла веселая улыбка.

– Просто мои знания о маньяках немного выходят за пределы «настоящего детектива», – я чуть слышно фыркнула, скрывая столь неподобающий мне смешок в кружке с какао.

– Ооо! Теперь мой черед настораживаться? – находясь рядом со мной он почти всегда улыбался или даже смеялся. Меня это бесконечно раздражало, потому что эта его эмоция напрочь убивала во мне все желание злиться и возмущаться. И вот вновь его чудесные ямочки просто все испортили.

– А неплохой сюжет для триллера кстати. Маньяк, который сначала вытаскивает своих жертв с того света. Играет в бога так сказать.

– Лайла, ты меня удивляешь! Я думал, что ты засохший хлебушек. А у тебя оказывается даже есть неплохое воображение, – боже, как же он надоел постоянно смеяться. Аж руки чешутся взять и … мягко и нежно погладить его по щеке.

Мои мысли уже не в первый раз за вечер подводили меня и руки уже чесались дать самой себе хорошую отрезвляющую пощечину, но в таком случае из нас двоих клеймо «чокнутой» больше бы подошло мне.

– Засохший хлебушек?! Вообще-то я настоящая сдобная булочка! Просто ты вообще меня не знаешь, вот и допускаешь такие ложные представления, – закончив свою мини речь, я спокойненько так отпила какао, но внутри испытывала непреодолимое желание прямо сейчас провалиться под землю, потому что я совершенно не контролировала себя, когда эти слова срывались с моего языка.

Гарретт был удивлен не меньше моего. Он подавился и долго откашливался, пытаясь восстановить дыхание.

– Вот это и был твой коварный план! Ты все это время претворялась злюкой и врединой, чтобы потом застать меня врасплох и заставить подавиться насмерть! Я разгадал тебя! Но ты слишком рано решила привести в жизнь свой план. Я не был достаточно уверен в твоей сути, чтобы умереть от потрясения, – придя все-таки в себя, парень предстал предо мной в образе гениального детектива, «раскрывая мой злодейский замысел».

Я решила промолчать на такое веское заявление, боясь еще раз необдуманно раскрыть рот. Поэтому Гарретт мог довольно наслаждаться видом того, как я с самым невинным видом попиваю какао.

В один момент ему стало скучно, и он снова завел свою волынку:

– Ну расскажи что-нибудь о себе! Чем ты занимаешься? – в ореховых глазах плескалось такое искреннее живое любопытство, что я решила больше не вредничать.

– Учусь.

Ну как не вредничать, лишь самую чуточку сбавить обороты.

– Где и что учишь?

– В ближайшем от парка университете на молекулярного биолога.

– Ого! Ничего себе! – поняв, о каком заведении идет речь глаза парня округлились от удивления. – Я догадывался, что ты умная, но чтоб настолько! Да еще и научное направление. Лайла, ты что звезда поколения, прирождённый гений?

Я тихо хмыкнула от его высказываний.

– Туда вовсе не так сложно поступить. И я не гений, просто хорошо учусь, – пришло время включать святую скромность, не выдавая простым смертным, каких дьявольских трудов стоил мне этот университет.

– Ну не скромничай. Ты наверняка всю себя вложила, чтобы добиться этого. Да уж, я по сравнению с тобой настоящий бездельник, – он засмеялся неловко и немного грустно. Мне даже захотелось расспросить его подробнее, но на мое счастье болтливый парень все был готов рассказать сам. – Я очень средненько закончил старшую школу и дальше никуда не пошел учиться. Родители хотели, чтобы я поступал в юридический. Но какой из меня юрист, ты согласна? – он снова рассмеялся, скрывая неприятную горечь своих слов.

– Гарретт, почему ты не пошел в музыкальную академию? Я слышала, как ты поешь. Талантом тебя природа не обделила. Да и по манерам ты тот еще артист.

Он отвел взгляд, взлохматил себе волосы на затылке и еле слышно вздохнул. Но буквально через секунду снова посмотрел мне в глаза, лучезарно улыбаясь.

– Родители были бы не в восторге от этой идеи.

========== V. ==========

Я уже хотела выразить свое мнение на этот счет, когда к нам внезапно подошла взволнованно выглядящая Эмили. Она неуверенно улыбалась, стараясь не слишком явно показывать свои переживания.

– Гарретт, можно тебя на минутку? – она взглянула на меня будто извиняясь и обратилась к парню.

Он посмотрел на нее недоуменно, встретился со мной глазами, показывая, что не имеет ни малейшего понятия, что происходит, пожал неуверенно плечами и встал, сопровождая девушку на кухню.

Их не было минут двадцать, я уже успела выпить все какао, сложить салфетки по нескольку раз в известные мне фигурки, потом порвать на мелкие кусочки, построить из них иглу, потом снеговика. Я была уже в процессе сборки кусочков салфетки обратно в полномасштабную салфетку, когда из кухни наконец-то появился Гарретт.

Он выглядел расстроенно и озабоченно, чем ясно давал понять, что случилось что-то напрямую его касающееся и что-то не очень приятное.

Я быстренько собрала кусочки бумаги в аккуратную горку и спрятала ее за кружкой. Тем временем парень уже сел за столик и проявил удивительную для себя рассеянность, не заметив мои маленькие манипуляции с бумагой.

Я пристально уставилась на него, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но он лишь смотрел перед собой невидящим взглядом.

Мы не были хорошо знакомы, но даже я понимала, что такое поведение для него ненормальное. И пусть это шло вразрез с моими принципами, да и вообще с основами моего характера, мне не нравилось видеть его таким.

– Гарретт, – тихо позвала я, но не дождалась ответа.

Я повторила чуть громче, но меня снова не услышали. Парень отозвался лишь на третий раз, когда я уже почти закричала.

– Да? Прости, я немного отвлекся, – он слабо улыбнулся, опуская взгляд на свою кружку.

– Что-то случилось? – у меня даже мурашки побежали от того, насколько непривычно звучал этот банальный вопрос из моих уст.

Гарретт тоже отдал должное тому, насколько я отошла от привычной манеры поведения и принципов. Он удивленно вскинул голову и вопросительно на меня уставился, потом немного подумал и неловко рассмеялся.

– Все в порядке, Лайла. Ничего настолько серьезного. Никто не умирает.

Хотя это и была самая ожидаемая реакция на такой вопрос с моей стороны, мне даже стало немного обидно.

– Я могу поинтересоваться не только, когда существует какая-то смертельная опасность. Не такая уж я злая и черствая.

Гарретт в который раз за вечер уставился на меня с удивлением, явно не ожидая, что я могу обидеться на его вполне обычные слова.

– Лайла, я вовсе не считаю, что ты злая и черствая. Более того, я уверен, что ты одна из самых добрых людей, которых мне приходилось встречать. Но я понимаю, что тебе непривычно проявлять внимание и заботу, и от тебя этого не жду. Тем более, мы не настолько близки, чтобы я позволил себя вообще чего-либо ждать от тебя, – он говорил таким спокойным убеждающим голосом, что я в очередной раз не на шутку поразилась тому, насколько парень все-таки проницательный и умеет находить правильные слова.

– Что произошло? – все еще обиженно буркнула я, не собираясь довольствоваться его пониманием.

– Как я уже сказал, ничего по-настоящему серьезного. Обычные семейные размолвки, в которых по несчастливой случайности приходиться участвовать моим друзьям, – он все еще сохранял спокойствие, но в голосе уже сквозило легкое раздражение и разочарование.

– Я не знаю всей ситуации и твоей семьи в целом, но, пожалуй, могу довольно точно сказать, что для твоих друзей это не проблема. Они скорее всего просто беспокоятся о тебе и желают помочь. Я тебе не друг, можешь даже не надеяться, но, если что-то нужно… – эти слова и ничего похожего я не произносила уже долгие годы, так что в конце просто запнулась, залилась краской и неловко замолчала, не желая поднимать глаза на парня.

Решилась на такой отчаянный шаг я только тогда, когда услышала тихий смешок с его стороны. Первой моей мыслью было разозлиться, накричать на него и забрать свои слова обратно, но подняв все-таки взгляд, я поняла, что это будет неправильная реакция.

Гарретт правда улыбался, но очень и очень грустно, и его глаза блестели от напрашивающихся слез. Он опустил голову и едва слышно пробормотал «А ты и правда мой ангел, да?».

Сделав вид, что такой странной эмоциональной реакции не было, где-то через минуту парень поднял голову и снова улыбнулся весело как ни в чем не бывало.

– Ух, не ожидал от тебя такой душещипательной речи!

Я не знала, как себя вести. С одной стороны, меня раздражало такое неопределенное поведение Гарретта, но с другой, я как адекватный человек понимала, что у него есть на то свои причины, насильно лезть в которые мне не хотелось.

Как раз в этот момент подошла все еще озабоченная Эмили. Гарретт расплатился за напитки и снова с грустью в голосе сказал:

– Как всегда спасибо за все. Надеюсь, скоро увидимся.

Девушка попрощалась и проводила нас тоскливым взглядом. Вся атмосфера напоминала прощание навсегда со смертельно больным или уходящим в последний бой. Опять-таки ситуация меня абсолютно не касалась и несмотря на тревожное чувство, я решила больше никаких вопросов не задавать.

Когда мы вышли на улицу, я в последний раз с любовью посмотрела на теплое уютное заведение и со всей смелостью приняла безжалостный удар февраля.

– Мне хотелось бы проводить тебя до дома, но полагаю я еще не заслужил такого колоссального уровня доверия? – Гарретт тоже бросил последний мечтательный взгляд на кофейню, а потом мягко улыбнулся мне.

– Можешь проводить, – буркнула я, стараясь не давать ему слишком большой повод для радости. Но у меня, конечно же, не получилось, и парень просиял, практически затмевая свет от гирлянд внутри заведения.

– Сегодня Рождество? – его детский восторг от самых не внушающих радость вещей – таких как пешая прогулка со мной на морозе – меня уже порядком раздражал, но я чувствовала себя некомфортно от мысли, что он сейчас уйдет в свой последний бой, а я так ничем помочь и не смогла.

Мы шли в удивительной тишине. Мне казалось, что подобное не может существовать в одном пространстве с Гарреттом, но очевидно чудеса и правда случаются.

По какой-то причине именно в тот момент подобная тишина меня напрягала, и я сделала то, чего не делала никогда в своей жизни: постаралась оживить обстановку.

– Слушай, ты же музыкант или что-то вроде того?

Он уже даже не стал показывать своего удивления, видимо смирившись, что сегодняшний вечер был полон сюрпризов.

– Что-то вроде того. Бренчу на гитаре, иногда подвываю, времена чиркаю песенки.

– И как давно у тебя вот это вот все? – я никогда не была большой фанаткой «артистов», но мне показалось несправедливым то, в какой пренебрежительной манере он это описывал.

– Говоришь, как о заболевании, – он тихо хмыкнул, а я смутилась. – Но ты по-своему права. «Вот это вот все» у меня с детства. Петь стал раньше, чем внятно говорить.

– А ты никогда не брал какие-нибудь уроки, может в хоре состоял в школе?

– Никаких специальных занятий брать возможности не было. Мои родители никогда не поддерживали подобный вид активности, да и творчество в целом. Они считают, что подобные вещи развращают и делают людей бесполезными для общества. Но в школе нужна была какая-то внеклассная активность и я смог записаться в драматический клуб.

– Не понимаю твоих родителей, честно говоря. Я сама не поддерживаю всяких бродячих музыкантов или поэтов там каких-нибудь. Но считать, что люди искусства бесполезны для общества – это уже как-то совсем радикально, – не в моих правилах было критиковать чьи-то взгляды и убеждения, но парень и так знал меня не особо деликатной, так что я сама себе могла это позволить.

– И снова ты права. Они придерживаются слегка радикальных взглядов в том, что касается карьеры, профессии, пользы для общества. Представляешь, какое для них разочарование – иметь такого сына как я, – в голосе Гарретта снова зазвучали эти ужасные тоскливые нотки, такие же холодные как февраль.

– Не думай, что ты мне нравишься или что-то вроде того. Ты сам прекрасно знаешь, что это не так. Но мне кажется, если твои родители и правда испытывают такие чувства по отношению к тебе, что само по себе не позволительно для родителей, то они в любом случае глубоко заблуждаются и не в их силах понять, что их сын вырос хорошим и добрым человеком, – мне на физическом уровне было тяжело говорить что-то приятное этому раздражающему нарушителю моего спокойствия, но я не сожалела ни об одном слове, потому что все они были чистейшей правдой.

– Вот бы мои родители видели меня хоть чуточку таким, каким видишь меня ты. А я ведь тебе даже не нравлюсь! – он тихо засмеялся, вроде бы возвращаясь в свое обычное настроение.

Таким образом мы дошли до моего дома. Я остановилась и смущенно опустила голову, не зная, что делать дальше.

– Полагаю, свою рыцарский долг я исполнил, – я подняла взгляд, чтобы увидеть, как парень, запрокинув голову, рассматривает мой дом и возвышающееся над ним затянутое тучами и февралем ночное небо.

На его замечание я лишь неуверенно кивнула. Не знаю почему, но что-то не давало мне покоя. Я знала, что будет дальше: мы попрощаемся, он развернется и постепенно исчезнет в темноте, я еще некоторое время понаблюдаю за тем, как он отдаляется, а потом тоже развернусь и стану еще дальше от него. И что-то в этом раскладе меня не устраивало.

– Не исчезай, Гарретт. Не делай эту встречу нашей последней. Ты мне еще очень много должен. Не смей сбегать, пока полностью не выплатишь свой долг.

Пожалуй, эти слова были самым большим потрясением для парня. Он замер на мгновение, а потом сделал несколько шагов вперед, наклонился и совсем слегка, нежно как май, приобнял меня.

– Спасибо тебе. Обещаю, что не исчезну. Я всегда буду возвращаться, пока полностью не выплачу свой долг. До скорой встречи, – и с этими последними словами он отпустил меня и ушел, даже не дав мне возможности возмутиться подобной фамильярностью.

Как и в предвиденном мною раскладе, я действительно стояла и наблюдала за тем, как он постепенно исчезает в темноте. Но теперь все это уже не казалось неправильным или незаконченным. Он обещал, что вернется и почему-то я ему верила.

========== VI. ==========

Сломив нас всех, февраль наконец-то угомонился, забрал свои тучи и ледяные ветра и выпустил на свободу весну и теплое солнце.

Но я не радовалась так, как должна была бы. С того дня как Гарретт ушел, меня не покидало тревожное чувство. Я не верила, что раздражающий парень сможет исчезнуть навсегда, но прошли уже две недели, а моя дорога домой оставалась спокойной и безмятежной. Это ощущалось так неправильно, что меня непроизвольно накрывала грусть и какое-то извращенное желание слышать, как он своим таким магически мелодичным голосом несет какую-то бессмысленную для меня чушь. Было так страшно в этом признаваться, но я скучала по его действующей мне на нервы теплой улыбке, такому отвратительно успокаивающему взгляду ореховых глаз и даже по виду его самых неприятных моему сердцу особенностей: длинным кудрявым волосам, ямочкам и родинкам на лице.

Я чувствовала то, что уже думала разучилась чувствовать – одиночество. И как по злому замыслу судьбы, я так и не смогла отдать ему шарф и каждый день он лишь напоминал мне о том, что Гарретт еще не вернулся и я совершенно не знаю никаких деталей его жизни и едва ли могу надеяться, что этот чудак сдержит свое обещание и все-таки появится вновь.

Но кое-что я все-таки знала и ноги сами привели меня к этой крошечной зацепке. Минут через пятнадцать быстрой ходьбы на грани с бегом я, запыхавшись, стояла перед дверями кофейни, при свете дня уже не создававшей такого магического эффекта, но все еще очень уютной.

Я немного поколебалась. Ситуация выглядела для меня странно. Я не была Гарретту другом, мы были настолько чужими, насколько это вообще возможно, но вот она я перед дверьми единственного места, которое хоть как-то нас связывает. И зачем я пришла? Что мне было нужно?

Я одернула себя, когда поняла, что может ситуация и странная, но то, что я стою в нерешительности перед приятной кофейней с очень вкусным какао и прекрасной атмосферой показалось мне просто глупым и твердым шагом направилась внутрь.

Время медленно ползло к четырем часам дня и в заведении было занято больше половины столиков, но, по счастливому стечению обстоятельств, наш угловой столик был свободен. Я села на то же самое место, что и две недели назад и принялась ждать, с некоторой злостью отмечая вновь возникшую тревожность.

Через несколько минут мое ожидание оправдалось, и я увидела именно того, кого ожидала.

– Лайла, как приятно снова тебя видеть! – Эмили тепло мне улыбнулась и в голове у меня пронеслась мысль, что может быть Гарретт на самом деле исключительно хороший или по крайней мере везучий человек, что в его близком окружении есть такая внимательная, добрая и просто чудесная девушка.

– Привет, Эмили. Как у вас дела? – я пришла узнать, куда пропал Гарретт и все ли у него в порядке, но завести этот разговор для меня было настоящим испытанием. Поэтому как минимум стоило начать с вежливых вопросов.

– Справляемся понемножку, но не сочти за грубость, ты ведь пришла не о нашем бизнесе узнать? – она так понимающе мне улыбнулась, что несмотря на смущающие слова, я почувствовала себя спокойно и очень печально одновременно. Словно она позволила мне показать все, что я на самом деле чувствую.

– Да, прости, ты права. Я просто хотела спросить… Этот надоедливый придурок… Он уже две недели не появлялся, а до этого словно преследовал меня. Мне не интересно, я в его жизнь не лезу, но… у него же все в порядке? – слова с таким трудом выходили из меня, словно я родину предавала. В конце речи я уже почти бормотала с огненным от смущения лицом.

Эмили села в кресло напротив и утешающе накрыла мою руку своей теплой и мягкой ладонью.

– Лайла, все в порядке. Ты не должна чувствовать стыд за то, что волнуешься о нем. Я не подумаю, что вас связывает что-то кроме простого знакомства, – она снова одарила меня своей успокаивающей улыбкой, точно прочувствовав все мои личные переживания. – И насчет Гарретта… Даже не знаю, что тебе сказать. Я бы хотела успокоить тебя и сказать, что у него все хорошо. Но я не хочу врать тебе. Я не уверена, как у него дела, и боюсь, что узнать мы сможем только, когда он покажется.

Эмили выглядела не лучше меня. Пожалуй, это было даже очевидно, что она переживала и грустила гораздо сильнее, будучи его близкой подругой.

– А куда он делся? Это из-за того разговора, который у вас был тогда? Он сказал, что это обычные семейные ссоры. Я не думала, что из-за этого ему придется исчезнуть, – я недоуменно заглянула ей в глаза. Девушка в ответ чуть крепче сжала мою руку и с горечью отвернулась.

– Не думаю, что я тот человек, который должен тебе обо всем рассказывать. Скажу только, что это периодически происходит. Примерно каждые два месяца он исчезает, возвращается через месяц в не очень хорошем состоянии. Я не могу рассказать тебе больше, но у него очень тяжелые отношения с семьей, из-за чего все это и происходит. Если ты подождешь еще немного, он обязательно вернется и, возможно ему поможет, если ты будешь рада его видеть. Но просить этого от тебя я, конечно же, не могу. Любить Гарретта, быть его другом – очень сложная задача, но он такой волшебный человек, что, когда он рядом, все эти горечи и переживания меркнут на фоне его яркого света. Если можешь, пожалуйста, дождись его, Лайла. Обещаю, ты не пожалеешь об этом решении.

***

После того разговора с Эмили я чувствовала себя потерянной, словно меня втолкнули в комнату, заполненную людьми, а что делать и с какой я там целью не объяснили. Первой моей реакцией было забыть, что это недоразумение когда-либо случалось со мной, вычеркнуть кудрявого парня по имени Гарретт с двумя ямочками, россыпью родинок на лице и проницательными ореховыми глазами из своей жизни. Но, к сожалению, это оказалось невозможно. Я засыпала с его раздражающим улыбающимся лицом в голове и просыпалась с мыслью «Да куда ты пропал, черт тебя дери?!»

Каждый день после учебы ноги сами вели меня к кофейне Марка и Эмили. Мне было противно это ощущение, но, казалось, словно все это место было пропитано им. Только там я могла чувствовать его невесомое присутствие.

Я хорошо познакомилась с это прекрасной парой. И в очередной раз удивилась, какие хорошие люди окружают Гарретта. И с раздражением подумала, что этому придурку не стоит заставлять этих чудесных людей так долго ждать его и волноваться.

На улице вовсю царствовал март, мягко залечивая раны, оставленные февралем. Было уже достаточно тепло, чтобы перестать носить шарф, оставленный парнем. Но мне не хотелось расставаться с ним.

Я знала, что в этот день кофейня Марка и Эмили была закрыта, потому что пара решила сделать себе выходной по случаю их пятой годовщины свадьбы, поэтому я направлялась прямо домой, наслаждаясь при этом теплой погодой, весенним солнцем и начавшим оживать моим любимым парком.

В те дни, когда я шла домой этим путем, я по привычке останавливалась у пустой скамейки между двумя дубами и наблюдала, как постепенно начинает таять лед.

Вот и в этот раз я собиралась остановиться и может даже присесть на пару минут, но что-то было не так как обычно.

Моя скамейка не пустовала. Парень в этот раз без отвратительной шапки мягко напевал своим высоким и мелодичным голосом.

Мне показалось, что у меня остановилось сердце. На секунду я забыла, как дышать.

До меня доносились слова его песни:

I’ll dive in deeper, deeper for you

Down to the bottom, 10,000 emerald pools

Эти наглые слова вывели меня из себя, тем самым приводя в чувство.

– Не смешно, – произнесла я самым ледяным голосом, остановившись в метре от скамейки.

Он повернулся и, если бог и существует, я клянусь, в тот момент он смотрел на меня из тягучей глубины этих ореховых глаз.

Меня переполнили эмоции, и я просто не знала, как с ними правильно справиться. На глаза навернулись слезы.

– Пошел ты к черту! – злобно выкрикнула я и зашагала в обратную сторону.

Но далеко мне уйти не дали. Самый раздражающий человек на свете остановил меня и прижал к себе. Я начала вырываться.

– Отпусти меня, ты ненормальный, больной придурок! Отпусти и проваливай ко всем чертям! Я не ждала тебя! Уходи откуда пришел! Ты мне не нужен! Не нужен! Отпусти! – сначала я просто кричала, пиналась и пыталась вырваться, но в итоге беспощадные слезы оказались на свободе и мои крики утонули в рыданиях.

Он мягко развернул меня к себе лицом и заключил в объятия теплее мая, невесомо поглаживая по волосам и спине, пока я не успокоилась. Когда парень почувствовал, что мое дыхание восстановилось, он отстранился и осмотрел меня, сопливую с красными опухшими глазами и с самым злобно-смущенным лицом, с ног до головы.

– Привет, Лайла. Я так рад, что ты все еще носишь мой шарф, хотя, пожалуй, середина марта уже не самое подходящее время для вязанных вещей, – он так весело улыбнулся, словно я только что не разваливалась от сотрясающих меня рыданий в его руках.

– Не твое дело, что я ношу. И шарф твой тупой мне не нужен, можешь забрать, – сердито буркнула я, неловко отводя взгляд.

– Тебе он идет больше, – и с самой довольной улыбкой на свете он взял в руки свисающие концы шарфа и аккуратно потянул.

Первый порыв злости прошел, и я даже была готова признать себе, что видеть этого придурка спустя месяц отсутствия было даже приятно, о чем говорить вслух я, конечно, не собиралась.

– Красиво поешь, – тихо пробормотала я, все еще избегая прямого взгляда.

– Спасибо. Эту песню я написал после того, как ты меня спасла, – он неловко засмеялся, словно стыдясь своего творчества. Но я не заметила этого, потому что была слишком смущена этим признанием и еще больше смущена своим покрасневшим лицом.

– А почему не бренчишь? Какой ты музыкант без настоящей музыки? – эти слова я выдавила на последнем издыхании, не зная, как еще улучшить ситуацию лично для себя.

– Ах это… Ну, моя гитара осталась в парке и после того, как меня выписали из больницы, ее здесь уже не было, – он беспомощно пожал плечам.

– Гитару украли?! – это была такая ожидаемая новость, но я удивилась, словно не знала, в каком городе мы живем. – И как ты теперь будешь без нее? Она же и работа твоя и главная любовь.

Да, я была настолько потрясена этой новостью, что перестала замечать, о чем вообще говорю и случайно раскрыла то, что за время его отсутствия выведала у Эмили и Марка.

– Лайла, откуда такие глубокие познания о моих взаимоотношениях с гитарой? – он подозрительно сощурил глаза и хитро ухмыльнулся, уже зная ответ на свой вопрос.

– Ну, зашла пару раз к Эмили и Марку, говорить особо не о чем было, вот и пришлось о тебе речь заводить, – мне было так неловко врать, что мое лицо снова превратилось в переваренного рака.

– То есть Эмили сказала неправду, что ты заходила практический каждый день и расспрашивала ее о моей жизни?

– Эмили, черт тебя подери! – меня раскусили как подгнивший орешек, я была готова провалиться под землю и всерьез раздумывала, как это осуществить.

– Не злись, просто она моя самая лучшая подруга, – он так беззаботно рассмеялся, что мне пришлось отказаться от своего плана. Я так скучала по этим ямочкам. – А за гитару не беспокойся. Из меня все еще неплохой фокусник, я смогу накопить на новую.

– Ты еще не виделся с ребятами?

– Нет, я вернулся только сегодня. Не захотел им портить годовщину, – Гарретт взлохматил свои волосы, выглядя немного озадаченно.

– Не хочешь мне рассказать, почему и куда ты исчез? – вспомнив, что его действительно целый месяц не было ни слуху ни духу, я снова начала злиться и вопрос прозвучал как претензия, о чем я сразу же спохватилась: – Если не хочешь, можешь не говорить. Мне все равно.

– Ты так мило отрицаешь, что тоже волнуешься за меня, – он улыбнулся своей самой противной искренней улыбкой и я снова покраснела и уже собиралась возмутиться, но он продолжил: – Иногда мне приходится возвращаться домой к родителям, они живут в десяти часах езды отсюда. Не могу точно сказать почему, просто иногда это единственный возможный для меня вариант.

Я с недоумением посмотрела на него, а он опустил голову и рассматривал асфальт под ногами. В моей голове не укладывались его слова. Было понятно только то, что его отношения с родителями были гораздо сложнее, чем я предполагала.

– Но теперь-то ты вернулся, правда? И в ближайшее время больше не пропадешь? Только не начинай себе ничего придумывать, мне нет до тебя дела. Но Эмили и Марк очень переживают за тебя и это не хорошо с твой стороны так с ними поступать.

– Да, я знаю, что доставляю им много хлопот. Мне очень жаль, что со мной так тяжело, – похоже своими неосторожными словами я надавила на его больное место и словно выключила яркую лампочку по имени Гарретт. Мне стало так тошно от его поникшего вида, что я постаралась найти самые поддерживающие слова, которые только могла родить моя черствая душонка.

– Слушай, ты не думай, что им было бы лучше без тебя или что-то такое. Я знаю, что какой бы проблемной занозой ты ни был, они любят тебя именно таким и ни за что бы не променяли ни на кого другого. И вообще, вовсе ты не проблемный, а очень даже… – но мою невразумительную речь прервал звонок телефона, доносившийся из моей сумки. – Черт, я совсем забыла, что опаздываю!

– Беги, Лайла. И спасибо тебе за такие добрые слова, – своим мягким голосом парень остановил мои панические попытки найти телефон и придумать отговорку, почему я так запоздала.

Я серьезно посмотрела ему прямо в глаза и только после того, как убедилась, что лампочку я всего лишь неловким движением на мгновение погасила, а не разбила, я кивнула и сказала:

– Прости, совсем забыла, что мне сегодня надо в лабораторию сразу после учебы. И кстати перестань уже выслеживать меня в парке. Давай завтра нормально встретимся у ребят, хорошо? Завтра в пять, договорились?

Он с улыбкой кивнул, и я наконец-то смогла помчаться на всех скоростях к моему научному руководителю, который скорее всего уже был в бешенстве. Но это не играло для меня никого значения, потому что самое важное уже случилось, и такая мелочь не могла затмить теплых ореховых глаз, мелодичного голоса и самой заразительной улыбки на свете, которых мне так сильно не хватало.

========== VII. ==========

В без пятнадцати минут пять я стояла у дверей такого родного заведения, неловко переминаясь с ноги на ногу. Приходить сюда каждый день к Марку и Эмили было совершенно естественно и правильно, но сегодня главным участником был Гарретт и действительно прийти значило бы для меня окончательно и бесповоротно войти в его жизнь.

Я все никак не могла для себя решить, насколько я была готова к такому серьезному решению. По личным причинам я достаточно долго избегала любых близких отношений и этот шаг разрушил бы все мои стены, выстроенные с таким трудом и трепетом.

Время уже близилось к пяти, а я так и не сдвинулась со своего места и не знаю, что я бы сделала в итоге: осталась бы стоять или сбежала, если бы не выглянула Эмили, вытаскивая меня из болезненных сомнений.

– Дорогая, ну заходи уже. У меня сердце кровью обливается на тебя смотреть.

Если я и ждала какого-то ответа или знака, то это он и был и я, собрав все свое мужество, шагнула все-таки внутрь, наперекор всем своим страхам и убеждениям.

Внутри пустовало, что не было удивительным, так как ребята брали выходной на два дня, один из которых так великодушно согласились потратить на совместные посиделки с вернувшимся Гарреттом.

Мы прошли вглубь заведения, где я уже чувствовала себя постоянным посетителем. Главный герой вечера сидел не на привычным для меня месте в углу, а на одном из пяти кресел вокруг длинного кофейного столика в центре зала.

Он был занят дружеской беседой с Марком, поэтому не сразу заметил, как мы вошли и у меня было немного времени понаблюдать за ним со стороны.

Каждый раз, когда я смотрела на него ощущался как самый первый. Только больше меня не охватывало раздраженное недовольство его деликатными и такими гармонично красивыми чертами лица, потому что узнав его лучше, я не видела больше только их. Я начала замечать каждую крошечную деталь, которая делала его самым цепляющим человеком на свете.