Текст книги "Тонкий лед (СИ)"

Автор книги: Aka Undertaker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== I. ==========

Однажды эта мерзкая зима закончится. Однажды каждый чертов день перестанет выглядеть тоскливо. Однажды придет время, когда февраля больше не будет существовать. Кому вообще может нравиться февраль? Сырой, промозглый. Омерзительно холодный и серый-серый. Ненавижу февраль, ко всему прочему у меня в этот период всегда начинается простуда. Но почему-то никто не считает февраль достаточно хорошим оправданием, чтобы не вылезать из постели. Приходилось даже посещаться универ, а скучнейшие лекции в ледяных аудиториях явно не делали ситуацию лучше.

Вот и мой любимый, всегда такой красивый парк превращался в февральское тухлое болото. Но выбора, конечно же, особо нет. Этот парк был самым быстрым способом добраться до моей квартиры. В феврале тут редко бывали люди, разве что собачники. Они всегда появлялись в темноте: либо солнце еще не встало, либо уже село. Но в только зарождающихся сумерках парк пустовал. Выглядел как картина погруженного в депрессию художника-неудачника.

Сегодня по сценарию парк снова должен был быть мертвым, но тихие гитарные аккорды нарушали весь порядок событий. Я была даже возмущена таким вторжением в привычную тишину. Мне совершенно не хотелось видеть тоскливо-зимних людей, но по звукам гитарист был как раз у меня на пути. И действительно, метров через пятьдесят его можно было заметить, сидящим на скамейке у подмерзшего пруда. Какой-то парень в отвратительной шапке что-то наигрывал и мягко напевал. Обычно такие люди вызывали у меня омерзение, но в феврале их существовать не могло. Я пришла к выводу, что этот бездомный/хипстер/романтик должно быть сломан, раз не впал в спячку, как и все остальные особи его рода.

Я даже подошла поближе, чтобы рассмотреть такого уникального представителя вида «утонченных созданий». Скамейка стояла у самого берега пруда между двумя большими дубами, спиной к дорожке. Вот за одним из этих дубов я и встала, чтобы более тщательно провести наблюдения.

На общий вид парень ничем не отличался от подобных нарушителей моего спокойствия. Одет «модно» и волосы длинные и кудрявые, пальцы в кольцах, проколото ухо. Да и в принципе главный герой влажных снов любой четырнадцатилетки.

Напевал приятно, ничего не могу возразить. Голос у него был такой необычно высокий, но очень мелодичный. В общем и целом, ничего интересного, за чем стоило бы понаблюдать, поэтому я уж было решила отправляться восвояси, но тут произошло что-то необъяснимое.

Я уже вернулась на дорожку и вообще перестала обращать всякое внимание на парня, как вдруг услышала хруст льда и плеск. С удивлением я обернулась, чтобы лицезреть треснувший лед ближе к глубокой середине пруда и исчезнувшего парня.

– Твою мать! – вот и все что я могла сказать в данной ситуации. Я бросилась к пруду как какой-то супергерой из второсортных фильмов. У берега лед был достаточно крепкий, чтобы выдержать мой вес, но вот ближе к дыре, которую проделал придурошный, он уже был покрыт трещинами. Я не хотела ему помогать. Объективно, он был идиотом. Но еще меньше мне хотелось мучаться всю жизнь чувством вины и кошмарами, если он тут на моих глазах подохнет.

Я легла на лед и аккуратно поползла к середине пруда. Уже у самой дыры произошла вторая необъяснимая вещь – над поверхностью воды появилась рука. Видимо, у парня все-таки не было в планах подыхать. Я успела схватиться за ледяную руку, проклиная все на свете. Я потянула изо всех сил, стараясь при этом не нанести дальнейших повреждений льду. Не знаю как, каким чудом мне удалось вытащить его и не провалиться самой. Не знаю как, мне даже удалось дотащить его еле шевелящегося до берега и сохранять при этом спокойствие. Но вот стоило только тяжелому телу плюхнуться на твердую землю, меня прорвало:

– Ты совсем поехавший или как?! Ты чем думал вообще?! Ледяной пруд – это тебе не прогулочная площадка! Ты что подохнуть хотел?! Мне плевать, что ты творишь со своей жизнью! Ты мог подохнуть на моих глазах! – я кричала на него, сама не заметив, как по щекам полились слезы.

Парень приоткрыл глаза и едва слышно выдохнул «не плачь» перед тем, как отключиться.

– Вот скот, блин. Еще и указывать мне вздумал, – пробурчала я злобно и лишь потом осознала, что может из воды я его и вытащила, но он все еще может откинуться тут от обморожения. – Да чтоб тебя черти драли! – провыла я и вызвала наконец-то скорую.

Ну, а до приезда неотложки мне пришлось вспомнить все курсы первой помощи и снова спасать жизнь этому недоразумению. Я стянула с него большую часть уже почти заледеневшей одежды, пожертвовала своей курткой и в принципе все. Больше ничего вспомнить я не смогла, но к счастью скорая уже подъехала. Я уж было обрадовалась, что могу наконец-то пойти домой, но этот черт придурошный и тут создал мне проблемы. Врачи сказали, что я должна поехать с ними. Зашибись, классный получился обычный февральский день. Чтоб всем этим бездомным/хипстерам/романтикам под лед провалиться.

***

Я сидела в больнице и ждала новостей из реанимации, как будто мне не было плевать на этого парня. Но у него при себе не было ни телефона, ни документов. Не знаю почему, но мне стало холодно от мысли, что этот ненормальный очнется в одиночестве в больничной палате. Не то, чтобы я была добрым или сопереживающим человеком, но холод мне никогда не нравился.

Спустя примерно полчаса появился врач с новостями, что состояние стабильное и его переводят в обычную палату. Даже сказал, что я могу к нему зайти. Ну, я в любом случае торчала в больнице не просто так.

Палата была белая, как в принципе и все в этой больнице. Белый самый ужасный цвет, от него холоднее всего.

Он лежал в белой больничной рубашке на белой подушке среди белых простыней и казался умиротворенным. Каштановые кудри разметались по подушке, веки с узорами капилляров, недлинные, но густые ресницы, две родинки под левой скулой. Ну да, красавчик.

Я уже заканчивала свой неторопливый анализ его лица, когда он очнулся. Он не выглядел удивленным, испуганным или хотя бы заинтересованным. Просто смотрел своими ореховыми глазами прямо на меня и молчал.

– И на что пялишься? – я, к слову, никогда не была любителем таинственных молчаний.

Он хмыкнул и отвел взгляд.

– Ты в курсе, что ты придурок? Жить надоело? Поплавать захотелось?

Он улыбнулся и поднял на меня глаза.

– Эй, я просто захотел прогуляться по озеру, – голос у красавчика кстати оказался почти таким же, как и когда он напевал – мелодичный и высокий.

– А думать головой, а не задницей ты не хотел? С чего ты решил вообще, что это хорошая идея ходить по тонкому льду?

– Я же не знал, что пруд недостаточно заледенел. Просто смотрел на него, а он когда покрыт льдом такой красивый. Как будто по зеркалу ходишь и словно совершенно в другом мире, – видимо предавшись воспоминаниям, парень прикрыл глаза и слегла откинул голову.

– Ты ненормальный идиот.

На мою трезвую оценку он лишь негромко засмеялся.

– Спасибо, что спасла меня, – и снова он уставился на меня своими мечтательными глазами.

– Я это не ради тебя сделала. Просто не хотела, чтобы меня потом в кошмарах мучило то, что ты ласты склеил у меня на глазах.

– И правда. Прости, надо было не только о себе думать. Хотя, я ведь даже не знал, что там кто-то еще есть. Я был уверен, что это очередной убитый февралем парк.

– Я тоже не ждала тебя там увидеть, обычно я единственный его недобровольный посетитель.

– Видишь, каким удивительным образом нас жизнь свела. И все в выигрыше, – он довольно заулыбался, как будто совершил подвиг.

– Неужели, гений? И в чем же выгода?

– Ну, смотри, я живой, а ты со мной познакомилась.

– И каким образом знакомство с поехавшим фриком должно мне помочь?

– Ты практически выиграла в лотерею. Я прелесть! – и вновь он освятил помещение своей

улыбкой.

Но я в принципе никогда не велась на красавчиков, а именно этот меня уже порядком достал, не говоря уж о том, что он изначально подпортил мне день. Вот я и наконец-то сделала то, чего давно хотела – развернулась и пошла к двери.

– Меня Гарретт зовут! – сказал мне в спину парень, когда я уже открывала дверь.

– Ага, мне плевать, – и дверь за мной закрылась, оставляя Гарретта в одиночестве с моими недружелюбными словами.

========== II. ==========

Прошла неделя после моего знакомства с Гарреттом. Февраль бушевал в самую силу, покрывая унынием все до чего мог дотянуться своими промёрзлыми щупальцами. Я обходила парк стороной все это время, несмотря на то что таким образом моя дорога домой увеличивалась на двадцать минут. Картина идущего на дно парня не выходила у меня из головы, хотя я и не позволила ему умереть. Чертов музыкантишка все равно преследовал меня в кошмарах.

Понедельник новой недели выдался особенно холодным, февраль применил тяжелую артиллерию – ледяной ветер. И, как назло, именно в этот день я забыла надеть шарф, свой главный шерстяной доспех. Идея снова огибать парк и удлинять эту пытку показалась невыносимой. Собрав все свое мужество, я шагнула на дорожку с мыслью, что в такую погоду никакие призраки не сравнятся с февралем.

Приближаясь к пруду, я ускорила шаг и опустила голову. Будто мимо места преступления проходила, ей богу. Злополучная скамейка между двух дубов уже почти осталась позади, как мои призраки внезапно обрели жизнь и мелодичный высокий голос.

– Эй, подожди!

Я еле слышно чертыхнулась и еще сильнее ускорила шаг, но придурошный не отставал.

– Ну куда ты бежишь? Притормози, пожалуйста!

Я уж было хотела броситься в бегство, но как роялем по голове ударила мысль.

«Почему я убегаю как преступница?»

Я резко затормозила и сердито развернулась, чтобы увидеть, как парень все в той же омерзительной шапке почти бегом приближается ко мне. Он остановился в метрах десяти и пристально уставился на меня.

– Ну и что тебе надо? – холодно и раздраженно спросила я. Мне вовсе не хотелось стоять на ветру и выяснять отношения с парнем, который мерещился мне тонущим в ледяной воде.

– Ты не назвала своего имени. Я приходил сюда каждый день, в надежде снова тебя увидеть. И вот ты наконец появилась, – он улыбнулся прямо как тогда в больничной палате. Ненормальный идиот.

– Что тебе от меня надо? Почему ты не можешь оставить меня в покое? – мой голос зазвучал еще раздраженнее, хотя мне казалось, что это уже невозможно.

– Ты же мне жизнь спасла! Я твой должник. Я хотел бы хотя бы имя твое узнать, – и он вновь уставился мне прямо в глаза. Какая раздражающая привычка.

– Я смотрю, ты сухой, – «И тепло одетый» – добавила я про себя, подмечая толстый шерстяной шарф крупной вязки.

– Да, после переохлаждения я подхватил простуду, и врач запретил любые водные процедуры на свежем воздухе, – он весело рассмеялся, словно его жизнь тогда не висела на волоске. – Кстати о переохлаждении… – он окинул меня внимательным взглядом и продолжил фразу: – я, кажется, знаю, с чего могу начать отдавать свой долг.

Сказав это, он начала сокращать дистанцию между нами и остановился на расстоянии вытянутой руки. Я не поняла, что он задумал и не успела среагировать прежде, чем его теплый шарф оказался на мне.

– Ты что творишь?! – только и успела, что возмутиться.

– Ты почти синяя. И ты очень не любишь холод.

– А кто вообще его любит, – это был добрый жест, поэтому хоть мне и хотелось возразить и разозлиться, я могла лишь опустить глаза и бубнить.

– Ну вот и все. А теперь, пока я не усугубил свою простуду и не заставил тебя чувствовать себя виноватой, я, пожалуй, ретируюсь.

И с этими словами он прошел мимо меня в сторону выхода из парка.

Я растерялась, не знала, что нужно сказать или сделать, но вся ситуация ощущалась как-то неправильно, не закончено. Не придумав ничего получше, я крикнула ему вдогонку:

– Меня зовут Лайла!

Гарретт поднял руку, прощаясь, и хоть я и не видела его лица, во мне жила абсолютная уверенность, что он улыбался довольно как мартовский кот, своим теплом и светом отпугивая февраль.

Дома было почти что жарко. Дымящийся черный чай с имбирем и лимоном, включенные гирлянды и задернутые занавески защищали меня изнутри от февраля.

Я уже минут десять пялилась на лежащий на кровати шарф Гарретта и не знала, что думать. Меня разрывали два равносильных желания: никогда больше не видеть парня и отдать ему злополучный шарф. Очевидно, одно противоречило другому.

Меня воспитывали вежливой, добропорядочной и благодарной. Из всего этого более-менее удалось сохранить только добропорядочность, и именно она не позволяла мне просто выбросить шерстяную вещь из окна и навсегда забыть об этой ходячей неприятности.

Пока я терзалась размышлениями, моя кошка обнаружила новый предмет и очень заинтересовалась. Я пулей соскочила со своего места, чтобы выдернуть шарф из когтей пушистого хищника. На мое счастье преступница еще не успела сотворить непоправимое. Я долго выдохнула, успокаивая бешено колотящееся сердце.

– Ну что ты творишь, Анет?! Ты что не видишь, какая тут вязка? Знаешь ведь, что его очень легко испортить. А я ведь не умею вязать, и без понятия, как можно и можно ли вообще что-то исправить в такой ситуации, – идеи лучше, чем отчитывать кошку у меня не было. Но дикарке было все равно на искусную вязку, потеряв игрушку, она лишь незаинтересованно мяукнула и спрыгнула с кровати.

– Иди-иди! Подумай над своим поведением. Мне и так тошно, что надо будет еще раз увидеть этого чокнутого, так ты еще чуть было не заставила меня придумывать оправдания, почему его собственность травмирована.

Излив свои переживания в пространство, я села на кровать и пусто уставилась на вещь в моих руках.

«Мягкий, теплый» – пронеслось у меня в голове. И следующая мысль заставила меня сделать кое-что странное и для меня необъяснимое. Я поднесла шарф к лицу и глубоко вдохнула. Шерсть пахла зимой, уличным ледяным ветром, моими духами и солнечной улыбкой Гарретта. От подобной ассоциации я густо покраснела и выбросила шарф обратно на кровать.

«Я не знаю, как пахнет этот придурок. Не могу знать и не хочу».

Раздраженная, я встала с кровати и снова вернулась за свой стол, не оборачиваясь и отгоняя мысли, что Аннет снова может на него покуситься.

«Мне все равно. Пусть хоть на шерстинки его раздерет. Сам виноват, нечего незнакомцам вещи раздавать. Ненормальный идиот. И хватит уже улыбаться так тепло и радостно!»

========== III. ==========

Со следующего дня начались мои безуспешные попытки поймать Гарретта. Я, конечно, не делала для этого ничего, кроме того, что возвращалась домой своим привычным маршрутом, но несмотря на мои ожидания, парня в парке я больше не встречала.

Я носила с собой чертов шарф каждый день на протяжении целой третьей недели февраля. Иногда даже надевала, должна признаться. Я ничего не могла поделать со своей непереносимостью холода, а шерстяная вещь грела лучше, чем все слои моей одежды.

В пятницу я снова шла через парк и на привычном месте у пруда между двумя дубами парня снова не было. Почему-то мне стало немного грустно от вида пустой скамейки, но подобные чувства мне были не свойственны, так что я решила, что просто устала и нужно немного посидеть.

Я подошла к пруду неторопливо, чтобы не воссоздавать сцену того дня. Морозы ни на день не отступали, поэтому пруд все также был покрыт довольно плотной коркой льда. Я пристально пригляделась к середине водоема и в голове зазвучал мечтательный голос Гарретта «он когда покрыт льдом такой красивый. Как будто по зеркалу ходишь и словно совершенно в другом мире». И правда, абсолютно сказочный вид. Словно я заблудившаяся принцесса и вот-вот из-за деревьев должен показаться мой друг фавн, который сопроводит меня обратно во дворец.

Картинка получилась такой завораживающей, что казалось, будто пара шажков по ледяной поверхности перенесут меня туда. Я уже ступила на поверхности пруда, когда мой друг фавн ворвался в фантазию взволнованным голосом Гарретта:

– Лайла, не надо этого делать!

От неожиданности я аж отшатнулась назад и резко повернулась к бегущему ко мне встревоженному парню.

– Ты что здесь делаешь? – растерявшись, я не знала, что еще сказать.

– Хотел бы у тебя тоже самое спросить! Ты же злилась, что у меня хватило ума ходить по льду, а теперь сама туда же? – за наше недолгое знакомство я в первый раз видела парня взволнованным и даже рассерженным.

– Во-первых, не твое дело, что я тут делаю. А во-вторых, я вовсе не планировала по пруду разгуливать, я же не сумасшедшая.

– А по-моему, ты вполне однозначно собиралась наступить на лед! – я чуть было не раскрыла рот в изумлении, когда Гарретт повысил на меня голос. Каждый раз он выглядел таким умиротворённым и расслабленным, что создавал впечатление довольного жизнью кота, а теперь этот беззаботный придурок отчитывал меня и злился. – Не делай так больше, пожалуйста. Мне очень повезло, что ты тогда оказалась рядом, но этот парк сейчас не самое оживленное место. Спасителя могло бы не оказаться поблизости.

Он успокоился и закончил свою речь так, словно очень беспокоился за меня.

– Расслабься, парень. Не надо делать вид, что тебе не плевать. Какая разница, что со мной случиться. Это вообще тебя не касается, – я никогда не любила наигранную заботу, когда на самом деле человеку плевать на тебя с высокой башни. И тем более мне хотелось принимать такую заботу от приносящего одни неприятности придурка.

Он уставился на меня с недопониманием в глазах. Потом внимательно осмотрел с ног до головы и снова уставился так, как будто я сейчас с абсолютной уверенностью заявила, что Кеннеди жив, а его «убийство» масонский заговор.

– Ты совсем глупая, да?

– Что? – теперь пришла моя очередь недоуменно пялиться.

– Ты не понимаешь, что не всем в этом мире плевать, что с тобой произойдет? Ты не понимаешь, что я отношусь к тебе не как простой прохожий к незнакомцу? Ты не понимаешь, что я на вполне сознательном уровне волнуюсь за тебя и хочу защищать? Ты мне жизнь спасла! Ты для меня как мессия!

Его слова словно резанули по сердцу. Я не верила ничему из сказанного. Подобное казалось мне самым большим бредом на земле, но парень произнес все очень искренне.

– Гарретт, ты перегибаешь палку, – только и смогла я сказать, чтобы охладить его пыл.

– Нет, это не я перегибаю палку. Это ты недооцениваешь своей значимости для человека, которого с того света вытянула. Слушай, Лайла, – с этими словами он подошел ближе и положил руки мне на плечи: – я вижу, что ты как злой орешек, закрытый в скорлупку недоверия и отчужденности, но ты моя спасительница. Я сейчас могу стоять здесь и нести весь этот, как ты считаешь «бред», только потому что ты была достаточно храброй, чтобы помчаться вытаскивать незнакомца из ледяной воды. Можешь считать, что в моей жизни нет цели важнее, чем убедить тебя в том, что мне не все равно.

Я слушала его глупые слова и все мое нутро им сопротивлялось, но проблема была в том, что эти ореховые глаза смотрели, не отрываясь, прямо в мои и убеждали все сильнее и сильнее в искренности их владельца.

Никакие даже самые медовые слова не могли полностью прогнать мой скептицизм. Так что несмотря на все попытки парня до меня что-то донести, мне было безразлично абсолютно все кроме того, что его руки находились на моих плечах.

– Все сказал? – грубо и холодно спросила я, глядя сердито прямо в растерявшиеся ореховые глаза.

– Да.

– Руки убери.

Поняв причину моего недовольства, Гарретт отдернул руки и неловко засмеялся, подняв их над головой как пойманный преступник.

– Прости, мне не следовало так фамильярно к тебе прикасаться, – он неуверенно улыбнулся. И пусть я всей душой хотела на него хорошенько позлиться за подобную беспардонность, но от этой улыбки весь мой гнев отступил.

– Я знаю тебя пару недель, но ты уже первый в списке самых раздражающих людей в мире, – я могла только ворчать, чтобы ни в коем случае не позволить парню решить, что я сменила гнев на милость.

– Мне часто говорят, что я приставучий. Прости, ничего не могу поделать – природа такая, – он развел руками, наглядно подтверждая свою беспомощность и улыбнулся уже гораздо увереннее. И черт бы побрал этого парня! Серьезно, от такой улыбки даже февраль стал теплее.

– Господь с тобой. Я домой пошла, хватит с меня ненормальных на сегодня, – я устало вздохнула и прошла мимо Гарретта подальше от пруда.

– Подожди! – парень перекрыл мне дорогу, но напрямую не прикасался. – Давай выпьем кофе. Я очень хочу узнать тебя получше.

– Нет, – коротко отрезала я и снова попыталась пройти мимо, но парень был упертым как баран.

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Ты можешь просто отстать от меня, забыть о моем существовании и больше никогда не мозолить мне глаза?

– Нет!

Ну, а собственно какого ответа я еще могла ожидать? Я не хотела уступать, не хотела никуда с ним идти и вообще каким-либо образом с ним контактировать, но за наше недолгое вынужденное знакомство я как минимум успела понять, что Гарретт ужасно доставучий и просто так не отстанет.

– Ладно, пошли, – и это были самые вымученные слова в моей жизни, зато парень практически засиял, снова напоминая довольнейшего кота.

– Я знаю неподалеку уютное местечко. Не думаю, что тебе понравится, но в основном люди там чувствуют себя комфортно, – от радости он чуть ли не подпрыгивал, из-за чего его кудряшки забавно взлетали вверх.

Всю дорогу я стойко игнорировала восторженные абсолютно не информационные речи Гарретта, но, когда я увидела, куда он меня привел, я не смогла сдержать эмоций и издала восторженный звук.

На улице уже сгущались холодные зимние сумерки, но все горело мягким желтым светом от огромного количества тут и там развешанных гирлянд. На стеклах все еще висели ручной работы тонкие снежинки, внутри было много диванчиков и мягких кресел и просто море подушек. Я словно попала в мягкий, теплый рай, где нет места февралю.

– Я рад, что тебе понравилось, – донесся тихий веселый голос Гарретта и самое ужасное во всей ситуации было то, что в этом раю, где я бы хотела остаться навечно, этот мелодичный голос звучал так, словно он всегда был здесь, словно это главная райская музыка, словно он – прекраснейший ангел, приведший меня к счастью.

========== IV. ==========

Первым моим осознанным желанием было сбежать, пока это прекрасное, но без сомнений лживое наваждение не поглотило меня безвозвратно. Гарретт словно прочел мои мысли и, казалось бы, случайно преградил мне путь к отступлению. Делать было нечего, пришлось пройти вглубь и полностью отдаться этой мягкой и уютной фантазии.

Мы заняли два мягких кресла в углу, что словно отделило нас от всей остальной комнаты и создало подобие интимной обстановки.

– Я подозревал, но не мог себя в этом убедить, – первое что сказал парень, весело хихикнув, когда уже опустился в кресло.

– О чем ты? – несмотря на все вокруг, я пока что умудрялась сохранять свой ворчливый тон и недовольное лицо.

– Ты гораздо мягче и ранимее, чем пытаешься казаться, – он вытянул ноги под невысоким столиком, соединил руки в замок на уровне пояса и улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.

– Ты меня совершенно не знаешь и не надо делать обо мне какие бы то ни было выводы, – он вероятно думал, что раскусил меня и я как в каком-нибудь глупом романчике сразу же растекусь розовой лужицей от счастья, что «кто-то увидел настоящую меня».

– Я вовсе не рассчитывал, что ты вот так сразу раскроешь мне все карты. Не смотри на меня как на врага народа, – самый раздражающий в мире человек по всей видимости и правда научился читать мои мысли и теперь довольно смеялся.

– Господь, о чем я вообще думала, соглашаясь с тобой куда-то идти. Я же знаю тебя по нескольким встречам. Ты же скорее всего маньяк какой-нибудь.

– Да, именно так. А ты только что попала в мое логово. Сюда я заманиваю молодых девушек, расчленяю и готовлю на гриле их внутренности, – он понизил голос, нагнетая обстановку и обвел комнату рукой, демонстрируя свое «логово» во всей его красе.

Ну да, мое заявление выглядело еще глупее на фоне обитых плюшем подушек и фонариков в форме звездочек, которые как раз висели над нашей головой.

– Ну, может ты и не сюда меня заманить хотел. Ты так пытаешься усыпить мои подозрения, чтобы я потом согласилась пойти с тобой в твое настоящее логово!

– И что, получается у меня усыпить твои подозрения? Может, ты даже в итоге согласишься пойти со мной еще куда-нибудь? – он уже не улыбался, но в его голосе так явно слышалось веселье, что я и сама была готова рассмеяться от своих претензий.

– Никуда я с тобой больше не пойду.

– Вот именно. Я, наверное, никогда не смогу опровергнуть твои подозрения, – он в бессилье развел руками, и я как по мановению волшебной палочки успокоилась.

И в этот момент к нам наконец-то подошла официантка, закладывая во мне подозрения, что она специально ждала, когда мы договорим.

– Гарретт, как приятно тебя видеть! – девушка с улыбкой поприветствовала моего придурковатого спутника.

– Эмили, как идут дела? – парень в ответ так же тепло улыбнулся девушке, при этом я почему-то почувствовала себя задетой.

– Хорошо, но без тебя тут стало пусто. Возвращайся в любое время, ты главное украшение этого заведения, – их разговор все больше ставил меня в тупик, но я терпеливо не влезала и все-таки дождалась, пока девушка не обратила на меня внимание: – Добрый вечер, вы подруга Гарретта?

К моему удивлению девушка поприветствовала меня так же радостно, как и Гарретта. Я пришла к выводу, что их должно быть не связывает ничего, кроме теплой дружбы.

– Она моя спасительница. Мой ангел хранитель. Я в вечном долгу перед ней, – несмотря на абсурдность своих слов, лицо и тон парня были предельно серьезными.

– Мы просто знакомые. Знаем друг друга пару недель, – не знаю, почему мне было так стыдно слушать его глупости и так необходимо было прояснить ситуацию, чтобы эта девушка не подумала ничего лишнего.

– Гарретт снова излишне драматизирует? – девушка с притворным осуждением посмотрела на сделавшего самый невинный вид парня. – Простите его, он иногда такой ребенок. Давайте я приму ваш заказ, вы уже долго ждете.

И вскоре, приняв наш заказ на какао и кленовый латте, Эмили удалилась.

– Ты здесь работал? – у меня наконец-то появился шанс прояснить для себя суть их разговора.

– Не совсем, – он мечтательно улыбнулся, видимо вспоминая дела минувших дней. – Было время, когда я приходил почти каждый день. Иногда играл на гитаре и пел, временами показывал фокусы. Эмили и Марк – хозяева этой кофейни – никогда меня не прогоняли и даже всегда были рады. Говорили, что среди их постоянных посетителей у меня есть фанаты.

– Подожди, так ты еще и фокусник? – удивленно спросила я, поражаясь как в одном человеке умудрилось собраться все, что я стараюсь избегать в людях.

– Немного, просто любимое хобби. Можешь даже не говорить, что я в твоих глазах опустился еще ниже, я и так это уже понял, – в третий раз за день продемонстрировав свою поразительную способность понимать все мои мысли, Гарретт снова рассмеялся. Видимо радость от одного моего согласия прийти с ним сюда будет греть его весь оставшийся февраль. И я в первый раз за все разы, когда он при мне улыбался, заметила ту самую деталь, которая делала его радость такой привлекательной и заразительной – даже при легкой улыбке на его лице появлялись очень отчетливые ямочки, делая такую простую эмоцию немного волшебной.

Это замечание так сильно меня поразило, что я сама того не замечая, просто пристально пялилась на парня. Я сразу поняла, что он очевидный красавчик, но почему-то до меня не доходило, что он гораздо больше, чем просто «красавчик». Он самый настоящий, живой и искренний человек, каждая эмоция которого так отчетливо и так красиво отражалось на его лице.

– Лайла, что-то случилось? – он наклонился над столом, чтобы поближе заглянуть мне в глаза. Его обеспокоенный голос и взволнованный взгляд моментально меня отрезвили. Я отпрянула от него назад и разозлилась на себя за подобные мысли. Он все еще оставался самой большой занозой в мягком месте и самым раздражающим человеком на планете.

– Ничего не случилось, – сердито буркнула я, и Гарретт сразу же вернулся в нормальное положение, поняв, что если что-то и произошло, то его я в это точно посвящать не стану.

Очень вовремя подошла Эмили с напитками. Заметив мое недовольное лицо, она бросила недоуменный взгляд на парня, безмолвно спрашивая, что он такого натворил. Но тот лишь пожал плечами и улыбнулся. Как минимум девушка точно не была ни в чем виновата и мне не хотелось переносить свое раздражение на нее, поэтому я благодарно ей улыбнулась и отпила горячий шоколадный напиток из огромной молочно голубой кружки.

Сладкая молочно-шоколадная жидкость обогрела меня изнутри, прогоняя последнее присутствие февраля из моего тела. Внутреннее тепло благотворно отразилось на моем настроение, и я великодушно одарила Гарретта незлобным взглядом. Он тем временем спокойно пил свой латте и даже не особо обратил внимание на мой благородный жест. Я недовольно фыркнула, привлекая наконец его внимание. Он вопросительно приподнял бровь, снова меня раздражая. Ну почему он должен всегда быть таким красивым?!

– Лайла, расскажи мне о себе, – игнорируя мой снова недовольный вид, Гарретт поставил на стол кружку, закинул ногу на ногу и сложив руки на коленях в позе интервьюера, начал лезть в мою жизнь.

– Я не хочу ничего тебе о себе сообщать. Ты все еще числишься маньяком в моем мировоззрении, – на самом деле я вовсе уже не была настроена категорично против парня, но просто так все ему раскрывать тоже не собиралась.

– В твоих же интересах тогда поведать мне всю свою жизнь в подробностях. Если бы я был маньяком, то убивал бы только незнакомых девушек, чтобы деперсонализировать их у себя в голове и не чувствовать потом вину.

– Вау. Что это за познания такие. Теперь я и правда насторожилась.

Он засмеялся своим мягким бархатным смехом, абсолютно бесстыже открывая на всеобщее обозрение свои очаровательные ямочки. Пока он не смотрел на меня, я даже слегка улыбнулась в ответ.

– Видел в какой-то серии «настоящего детектива». У меня очень большие познания о маньяках! – как только его взгляд упал на меня, я снова приняла свой самый недовольный вид. Какая-то внутренняя вредность не позволяла мне вести себя как приятный человек.

– Теперь я точно не удивлюсь, если ты и правда окажешься маньяком. Говорят, что увлечения сообщают о человеке все! – в моей голове все это звучало как шутка, но так как я разговаривала с Гарреттом, пришлось придать своему голосу максимально серьезное выражение.

– Ты такая недоверчивая! Неужели я для тебя не выгляжу достаточно надежным человеком? – он усмехнулся и, о черт! подобный жест только еще сильнее украсил его.