Текст книги "Химия без прикрас (СИ)"
Автор книги: agross
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Да? – глупо переспросила я, чем вызвала мамино раздражение. Даже не знаю, что удивило меня больше, предстоящее мероприятие или то, что она договорилась о дополнительных занятиях на воскресенье? Догадываюсь, зачем. Видимо, будет меня с них забирать. Не удивлюсь, что и под дверью подслушивать, чтобы ее дочь усердно занималась именно химией.
– Я тебе расскажу позже, – объяснила она сквозь зубы.
– В какое время вы хотите? – строго спросил Дмитрий Николаевич. Я невольно залюбовалась его гордым хищным профилем. Но, вовремя вспомнив, что мама находится в опасной близости, спохватилась и опустила свой обожающий взгляд к мокрому асфальту.
– Часов в двенадцать вас устроит?
– Хорошо, – немного пораздумав, согласился химик, а затем добавил: – Можно в двенадцать.
– Отлично, большое спасибо, – мама расплылась в улыбке. – Надеюсь, все остается в силе, как мы и договаривались?
Прозвучало слишком двусмысленно. Я вообще не понимаю цель всего этого спектакля. Мы втроем в курсе всего произошедшего и вообще не должны стоять тут и обсуждать дополнительные уроки с таким непринужденным видом, будто обсуждаем погоду за окном! Так, стоп. А как они договаривались, интересно?!
– Разумеется, – серьезно кивнул Дмитрий Николаевич. – Прошу меня извинить, у меня смена.
– Да, да, не смею больше вас задерживать, всего доброго!
И, даже не взглянув на меня, Дмитрий Николаевич поспешно направился к своей машине. Я, немного растерявшись от этого странного диалога, подумала, что мне не стоит подавать вида. Поиграем, взрослые, в вашу веселую игру. Вы делаете вид, будто ничего не было? Я тоже так буду делать.
– Что за мероприятие, мам? – спросил я, сев к маме в машину.
– Это сюрприз! Думаю, что тебе очень понравится, – мама, к моему удивлению, была в отличном расположении духа. Кажется, что этого жуткого скандала, который она закатила, не было вовсе! Про себя же я только добавила, что вряд ли мне понравится этот сюрприз…
– Отлично! Обожаю сюрпризы! – изобразив на своем лице заинтересованность, я улыбнулась. – А куда мы едем?
– К Алексею, – коротко ответила мама и бросила на меня лукавый взгляд. Я нахмурилась. К Алексею? Какому еще Алексею? – Марин, ты чего? К Леше едем, к брату твоему!
– А-а-а… – недоверчиво протянула я. – А он… – я не знала, как сказать помягче. Потому что спросить, простил ли он тебя, мама, прозвучало бы, наверное, слишком жестоко. – Он ждет нас?
– Мы с твоим братом поговорили после всего, – мама на мгновение посерьезнела, но очень быстро вернула своему лицу ободряющую улыбку. – Знаешь, я поняла, что в том, что случилось, виновата только я.
Я смотрела на нее, буквально, раскрыв рот. Наверное, я просто уснула на семинаре по химии и сейчас вижу этот удивительный сюрреалистический сон, иначе как объяснить этот глобальный Армагеддон?! Хотя, на уроке химии не уснешь, даже если очень захочешь…
– Между нами совсем не было доверия, мы с тобой ничем не делились, о чем надо говорить, как матери и дочери, – вслух рассуждала мама. – Но теперь все изменится. Мы с тобой договоримся: ты будешь со мной более открытая, а я больше стану тебе доверять.
– Это какая-то шутка? – мрачно спросила я.
– Что? – не поняла мама, а потом раздраженно цокнула, видимо, разозлившись, что я перестала ей подыгрывать. – Нет, это не шутка. Я не против того, чтобы ты встречалась с… – она замялась, видимо, стараясь подобрать подходящее слово. – …с противоположным полом. Наоборот, возможно, тебе стоит найти кого-то… Я сейчас говорю не о твоем преподавателе, – внезапно решила она уточнить, а потом снова стала рассуждать. – Леша предложил, чтобы ты отметила свой День Рождения у него в знак моего доверия.
По голосу было слышно, что сама эта мысль ей все-таки не по душе, и принять такое решение ей удалось с трудом. Я же решила промолчать. Ясное дело, сейчас, когда она на все сто процентов уверена, что у Лебедева дежурство, она лично отвезет меня к брату, проследив, что я направилась именно к нему, а не в объятия к химику. Да, доченька, я тебе теперь доверяю! А это не конвой, нет! Это «компания»!
– Так что предлагаю тебе начать все с чистого листа и с этой самой минуты доверять друг другу больше, – мама остановила машину, подъехав прямо к Лешиному подъезду. Доверять? Доверять?! Да ни за какие коврижки!
– Хорошо, мам, думаю, это действительно хорошая мысль, – ответила я и постаралась улыбнуться, чтобы ответ прозвучал убедительнее.
– Завтра, после дополнительных, мы с отцом хотели бы вручить тебе подарок в честь твоего дня рождения, а пока… – мама вздохнула, словно собираясь с духом. – Развлекайся. Но с умом!
– Сп-спасибо, мам, – ответила я, а потом, открыв дверь машины, дошла до подъезда, и, развернувшись, помахала маме рукой. Зайдя в подъезд и нажав кнопку лифта, я стояла, тупо глядя на грязный каменный пол и думала «что это, черт подери, только что было?!». Само собой, мама сильнее мне доверять не станет. Возможно, даже от Леши с утра и заберет лично. Я не удивлюсь, если она так и сделает. Но…
Хотя, если подумать, она могла выбрать тактику «пряника», как выразилась бы Хвостова, только из-за того, что побоялась, как бы я не свалила из дома, дождавшись, наконец, совершеннолетия. Что ж… В любом случае, из этого надо получить максимальную выгоду. Но и голову не терять. На смену мне вряд ли удастся попасть сейчас, мама, скорее всего немного подождет около подъезда, вдруг дочь сбежит?
Но, в любом случае, отмечать День Рождения в компании Леши и Маши в миллион раз лучше, чем оставаться наедине с мамой. Ведь папа, поцеловав меня с утра, поздравил и извинился, что сегодня будет дома очень поздно.
Дверь открыла мне Маша, улыбающаяся во все тридцать три зуба и сразу, на пороге, заключившая меня в объятия. Да такие крепкие, что я даже не ожидала, с ее-то миниатюрной комплекцией.
– Маришка, я так соскучилась! С Днем Рождения! Как ты? Леша мне столько рассказал! Ох, какая же ты храбрая! – Маша причитала, но, наконец, отпустив меня, сделала рукой пригласительный жест.
– Не храбрая, а глупая, – не без горечи проговорила я, заходя и начиная раздеваться. – Была бы храбрая, свалила бы в тот же день!
– Надеюсь, теперь-то переписку будешь свою удалять? – сказал Леша, появившийся в коридоре и, скрестив руки на груди, как обычно, облокотился боком о стену.
– И теперь не буду, ибо телефон мой мама мне так и не вернула и, думаю, не вернет, пока не выдаст замуж за какого-нибудь толстосума, получившего ее благословение. Был телефон – нет телефона! – я развела руками, приподняв брови.
– Ну, так пусть будет! – братишка разжал руки и, показав на ладони допотопный кнопочный агрегат, игриво подкинул его и ловко поймал. – Держи, макак, с днем рождения!
– О-о-о, вот это раритет! – улыбнулась я. – А симка?
– Новая, внутри.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я и погладила пальцами потертые кнопки, не веря в свое счастье, что теперь снова смогу быть на связи с…
– За кого это ты там замуж собралась?
Я испуганно оторвала глаза от телефона и посмотрела вглубь коридора. В дверях комнаты, облокотившись о дверной косяк, стоял Дмитрий Николаевич и выжидающе на меня смотрел. Сзади, за его спиной, я заметила улыбающегося Серегу, сидящего в кресле за компьютером и поднимавшего бокал, словно приветствуя меня.
– Вы чего, скорую вызвали? – слова сорвались с губ быстрее, чем я успела подумать. И присутствующие взорвались громким смехом, а я лишь нервно хихикнула, глядя на воцарившуюся здесь идиллию. Но, пройдя пару неуверенных шагов вперед, я потянулась рукой к шее Лебедева, а тот практически сгреб меня к себе своей широченной ручищей, чтобы, наконец-то, спустя столько времени, поцеловать.
Все вокруг стихло. Или это вопящее внутри меня счастье так заглушило все звуки, что кроме трепета от прикосновений Дмитрия Николаевича я больше ничего не воспринимала. Он был так нежен, так искренен… Прервав поцелуй, он медленно провел рукой по моим волосам, глядя в мне в глаза, а потом…
– Ну, вы, блин, даете! – раздался возмущенный голос Стеглова.
========== Глава 24. О призраках прошлого и неожиданных знакомствах. ==========
Серега звучно поставил свой недопитый бокал на стол и для подтверждения своих слов всплеснул руками. Но при этом, сложно было не заметить его легкую лукавую улыбку. Машка выглядела так, будто она вот-вот прослезится. Даже Оксана Юрьевна с Мишей, которых я не заметила с самого начала, как-то очень загадочно, но все-таки улыбались нам, так что я ни на секунду не пожалела о своем порыве. Хотя, я ж сегодня именинница! Что хочу – то и делаю! Только вот Леша, думаю, не был в восторге от происходящего. Когда я скользнула по нему взглядом, он тяжело вздохнул, скрестил руки на груди и тихо, но не достаточно, чтобы я не услышала, проговорил, обращаясь к Маше:
– Я уже жалею, что согласился.
– Все, да, восемнадцать исполнилось – пошел разврат? – Серега снова взял бокал и сделал из него смачный глоток. – Давай, Димон, зови цыган с медведями! Будем здесь пить-гулять!
– Ладно, пошли на кухню, а то если Стеглов закусывать не начнет, то точно скорую вызывать придется, – пропела Оксана Юрьевна и, сняв со своего плечика Мишину руку, крепко зажала ее в своей ладони и первая отправилась на Лешину кухню. И когда все прошли за ней, мы с Дмитрием Николаевичем остались в коридоре одни.
Если в школе я себя чувствовала жадной до его прикосновений, то сейчас мне хотелось забыть, кто я такая, хотелось, чтобы он не выпускал меня из рук и просто наслаждаться моментом, не думая больше ни о чем. Я не могла надышаться им.
Дмитрий Николаевич хотел что-то сказать, нарушив нашу тишину, но я его перебила, прошептав:
– Молчи.
Он тяжело выдохнул так и не произнесенные слова, к моему удивлению послушавшись меня, а потом просто смотрел на меня. Долго, внимательно, будто запоминая каждую мелочь.
– На кухню! А то мы с Алексеем нервничаем! – раздался Серегин голос, и Дмитрий Николаевич, не сумев скрыть улыбки, крепко обнял меня, прежде чем мы присоединились к остальным.
Признаться честно, лучшего дня рождения я и пожелать не могла. Маша с Лешей позаботились о том, чтобы мой оголодавший желудок мирно помалкивал, не тревожа никого «китовыми» песнями, а присутствующие сумели создать такую теплую и дружественную атмосферу, что я периодически задавалась вопросом, неужели я действительно заслужила таких людей вокруг? Все собравшиеся были мне непомерно дороги, даже Миша, которого я в основном видела только на станции, и то, крепко спящим на стуле, все равно вызывал столько симпатии и совершенно искренней радости, что даже хотелось его обнять и потрепать по волосам. Благо, я решила ограничиться горячим чаем и была слишком трезва, чтобы позволять себе подобные вольности.
– Серег, а жена твоя где? – негромко спросила я, боясь перебить Лешу, увлеченно обсуждающего средство анестезии для животных с Мишей и Оксаной Юрьевной.
– Настя к Асе поехала, передавала тебе свои поздравления и очень извинялась, что не сможет приехать сегодня, – объяснил Стеглов. – Она ее в город повезет с Юлей. Аська хотела «на брате» доехать, но у нас завал с дежурствами. А так, девчонки сегодня потусят немного, а послезавтра к Димке приедут.
– То есть, дежурства у вас сегодня нет? – на всякий случай уточнила я.
– Нет конечно! Стал бы я тут вискарь распивать?! – хохотнул Серега, а я укоризненно глянула на Дмитрия Николаевича, стоящего от меня в другом конце кухни и явно услышавшего наш разговор, потому что он обезоруживающе развел руками, как бы спрашивая, что еще ему надо было сказать?!
Да, мама-то уверена, что предмет моих обожаний на смене, и я никак не смогу с ним встретиться, а потому можно и на ночевку отпустить. Хитро, умно. Но мы хитрее.
– А Пятачок? – продолжила я расспрашивать Серегу, но неожиданно в квартире раздался звонок в дверь. Стеглов улыбнулся, показав свои обаятельные ямочки, и, поднявшись со стула, направился за Лешей в прихожую, на ходу отвечая мне:
– А вот и Пяточок!
Водитель, похоже, чувствовал себя немного смущенным, что в целом выглядело довольно забавно при его внешности. Он честно признался, что совершенно не представляет, что любят пить дети, виски или коньяк, а потому взял и то, и другое.
Уже давно перевалило за полночь. Вся наша компания наслаждалась общением, делясь друг с другом самыми интересными и забавными случаями с работы и просто из жизни. Мне даже думать не хотелось, что этот неожиданный сюрприз все-таки должен подойти к своему завершению, и завтра мне предстоит отправиться с мамой на какое-то очередное мероприятие. Где, я почти уверена, придется снова притворяться, изображать на лице крайнюю заинтересованность…
– Ну, что, Маринка, скучаешь? – Оксана Юрьевна меня немного испугала своим неожиданным вопросом. Я невольно дернулась, потому что думала, что нахожусь на кухне одна, ведь все вышли покурить или просто подышать свежим воздухом. А я решила остаться, глядя на нашу дружную компанию в окно.
– Ой, я вас не заметила, – я смущенно улыбнулась. – А я думала, вы тоже ушли курить.
– Бросила, – ответила блондинка и села напротив меня, лукаво разглядывая мое лицо. – Ну, что скажешь? Что-нибудь изменилось?
– Что? – не поняла я.
– С совершеннолетием что-нибудь изменилось? Чувствуешь, что перешла какой-то рубеж?
– Да… нет, наверное, – протянула я, задумавшись, а действительно, изменилось ли хоть что-то? Мы зачастую не скупимся на громкие слова, что «вот стукнет мне восемнадцать, и тогда-то я»… Но на деле же оказывается, что для того, чтобы совершить что-то глобальное, надо дорасти до этого внутренне, а не довольствоваться лишь цифрой в паспорте.
– Теперь можно все то же самое, только ответственность за тебя будет нести не мама с папой, а ты сама, – улыбнулась Оксана Юрьевна, а я призадумалась. Вот, что изменилось. Пока такая не ощутимая и не осознанная до конца, эта самая ответственность. – Знаешь, я впервые вижу его таким счастливым, – вдруг серьезно сказала Оксана Юрьевна. – Он у нас до жути колючий. Всегда таким был, а уж после развода…
Я не знала, что на это ответить. Я еще тогда, со времен нашего с химиком разговора о личной жизни, решила, что не стану расспрашивать его о бывшей жене, но когда информация сама летит тебе в уши? Ну не затыкать же мне их, правда?
– Он тебе не рассказывал, что случилось после того, как они разошлись с женой?
– Нет, – честно ответила я, боясь, что возможно, мне и не стоит этого знать. Но как же перебороть свое любопытство, когда речь идет о Дмитрии Николаевиче?
– Дима был превосходным студентом на своем курсе, – начала рассказывать Оксана Юрьевна, подперев острый подбородок рукой и вглядываясь куда-то вдаль, словно вспоминая юного Дмитрия Николаевича. – Лучший, подающий огромные надежды. Он блестяще окончил университет, выучившись на генетика.
Мои брови невольно взметнулись вверх. Что? Генетика? Но почему тогда он разъезжает на скорой? О том, что химик – счастливый обладатель острого ума не сложно было догадаться, но о том, что он работает, мягко говоря, не по специальности, я никогда не задумывалась.
– Ему пророчили шикарное будущее! Ученые степени! – Оксана Юрьевна взглянула на меня, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Но когда он начал учиться в аспирантуре, его жена вдруг начала чудить. Устраивала скандалы, мол, тебе за докторской сидеть, а мне что, в декрете? А Дима очень хотел семью, детей…
Я боялась лишний раз шелохнуться, слушая рассказ Оксаны Юрьевны. Мне казалось, что даже мое дыхание здесь неуместно и может в любую минуту спугнуть ее, и она передумает делиться со мной чужими секретами.
– И после того, как очередной скандал рассорил их в пух и прах, они решили развестись, – Оксана Юрьевна досадливо раскрыла руки, склонив голову слегка набок. – Он всегда был очень сильным человеком… Но все это его прилично подкосило. Он ушел из аспирантуры, больше полугода о нем ничего не было слышно… – Оксана Юрьевна совсем помрачнела. – А потом об этом узнала его сестра. Дима все очень умело скрывал от Аси. Не хотел ее расстраивать. Да что там… Он так резко пропал, что в университете все разводили руками. Мы, когда узнали, старались помочь ему, как могли. Я уговаривала его восстановиться в аспирантуре, но он наотрез отказывался. Мишенька помог ему устроиться фельдшером… Спустя несколько месяцев он снова стал таким, как раньше… Только злости в нем с тех пор хоть отбавляй. Никого к себе в душу не подпускает.
Из коридора послышался звук открывающейся двери и смех. В глубине души даже захотелось попросить их еще немного покурить, чтобы Оксана Юрьевна смогла продолжить свой рассказ. Но та только откинулась на спинку диванчика, услышав наших друзей из коридора и совсем тихо, чтобы ее услышала только я, добавила:
– Но с тобой он совсем другой.
На этом наше маленькое откровение закончилось. Вся дружная компания ввалилась в кухню, щедро одарив помещение запахом табачного дыма. А мне казалось, что в моей голове проделали две дырки насквозь и там теперь гуляет сквозняк. Такой одинокий, печальный ветер наворачивает круги, ведь все мысли из головы выбили эти невероятные и в то же время, печальные факты из жизни Дмитрия Николаевича.
Взглянув на него теперь немного по-другому, по-новому, в голове никак не укладывалось, что наш Дмитрий Николаевич, такой дерзкий, уверенный в себе, психанул и решил так радикально поменять все в своей жизни. Когда он работал на сменах, со стороны всегда казалось, что он на своем месте. Как рыбка в воде. Что он четко знает, что, как, когда и зачем надо делать. Но, возможно, это просто специфика характера? Дотошная уверенность, присущая ему, которая на руку сыграла в этой профессии?
– Серьезно вам говорю, у меня даже карточка на него есть! – в это время, смеясь, рассказывал мой брат. – Макак, помнишь Сеню, которого алабай пожевал маленько?
– Помню, – отозвалась я, «переключаясь» на новый разговор. – Он еще нехилую сумму отстегнул за снятие швов.
– Ну вот! – Леша сел за стол, прямо напротив угла, и продолжил рассказывать Сереге о чокнутом фермере, который как-то завалился к ним в ветеринарную клинику. – Сам себя зашил, а к нам пришел, потому что не хотел в очереди сидеть в поликлинике!
– А чего тогда и сам не снял? – разумно заметил Стеглов.
– Не-е-е-т, – протянул Лешка. – Говорил, страшно самому себе швы снимать!
Ребята громко рассмеялись, и я вместе с ними, вспомнив того здоровенного мужика, больше похожего на лешего. Я как раз в тот день ждала, когда Леша закончит, и сидела в коридоре, где было полно «мохнатых» и не очень пациентов. И никак не могла понять, что здесь забыл этот двухметровый загорелый косматый дядька с перемотанной рукой.
К сожалению, все хорошее должно рано или поздно заканчиваться. И даже праздник, такой чудесный, как первый в жизни День Рождения, проведенный в кругу друзей. Первыми ушли молчаливый Миша и Оксана Юрьевна. Причем, довольно рано. Сначала я подумала, что ей, возможно, все-таки не интересно или неловко в моем присутствии, но потом, увидев бокал со спиртным, к которому она даже не притронулась за весь вечер, и, вспомнив ее слова, о том, что она бросила курить, в мою голову невольно полезли другие мысли, которые заставили тихонько улыбнуться.
Потом уехал Пяточок, сказав, что завтра ему предстоит вывозить все семейство на дачу, ведь погода постепенно стала налаживаться, а его супруга оказалась заядлой дачницей. К своему удивлению, я узнала, что у нашего здоровяка две чудесные дочки девяти и семи лет. В общем, наш «уголовник» живет в настоящем цветнике!
Серега, временно освобожденный от семейных обязанностей, задержался дольше остальных, и я, не без радости, отметила, что он прекрасно «спелся» с моим братом. Правда, Стеглову, наверное, вследствие его хилой комплекции, действительно стоит быть осторожнее с алкоголем. Он хмелел прямо на глазах, все чаще и чаще вспоминая наш с химиком поцелуй в коридоре, чем только лишний раз расшатывал Лешкину сдержанность. Хотя, Серега, что трезвый, что пьяный – на удивление приятный и позитивный человек! И даже его частые возмущения по поводу «совращения малолетних на глазах у невинной публики» не вызывали ничего, кроме улыбки. Ну, раз на десятый, возможно, совсем немного раздражения. Которое тут же пропадало, стоило ему снова обезоруживающе улыбнуться.
– Мне тоже пора, – прошептал химик, приобняв меня сзади, когда я собирала грязную посуду со стола.
Я замерла, держа в руках стопку тарелок, всерьез боясь ее уронить. Дмитрий Николаевич наклонил голову и опустил на макушку легкий поцелуй. Даже немного обидно стало, что руки заняты…
– Может, останешься? – совсем не стараясь скрыть надежду в голосе, спросила я и повернулась к нему лицом. Лебедев оглядел меня на удивление ласковым взглядом, чуть усмехнувшись, когда посмотрел на тарелки, и, вздохнув, проговорил:
– Дежавю.
– Да, точно, – усмехнулась я в ответ, вспомнив, что-то же самое говорил мне он на своем Дне Рождения. – Тогда я провожу тебя?
– Попробуй, – Дмитрий Николаевич лукаво прищурился и, повернувшись, направился в коридор.
Мы долго стояли, обнявшись, в свете одинокого уличного фонаря, а потом, когда к подъезду подъехало такси, и он, поцеловав меня на прощание, сел в машину, я еще некоторое время стояла около подъезда, задрав голову вверх, всматриваясь в густую небесную пустоту. Жаль, что я не могу просто взять и остановить время.
А дома, когда я уже лежала под тяжелым одеялом и крутила в руках свой новый телефон, я чуть не вскрикнула от неожиданности, когда он внезапно завибрировал. И, щелкнув на иконку в виде крошечного письма, я, прочитав содержимое сообщения от Дмитрия Николаевича, не смогла скрыть улыбки.
«Я дома, ложусь спать. Без нерадивой ученицы под боком как-то пустовато. Твоя Уткина. Сообщение сжечь сразу, после прочтения»
***
Как я и предполагала, с утра, когда я, зевая и почесывая сонную голову, пила кофе на кухне, заявилась мама, чтобы забрать меня домой. И, уже дома накормив меня овсяной кашей, она вручила мне ключи и велела ждать ее в машине, чтобы отвезти на дополнительные занятия.
Сопротивление бесполезно. Да и в прочем, к чему сопротивляться? В данной ситуации мне казалось самым логичным просто плыть по течению и благодарить небо, что впереди не видно никаких порогов.
Мама все время «пела», как же здорово, что мы решили, наконец, сблизиться и подружиться, расспрашивала о праздновании дня рождения… Вот тут, кстати, я старалась по большей части отмалчиваться, чтобы не запутаться в собственном вранье, от которого, признаюсь, я уже просто устала. «Так здорово, мам! Спасибо!» – повторяла я, как попугай, радостно смотря на родительницу. И ведь не поспоришь, было действительно здорово. А об остальном, мама, тебе лучше не знать.
Меня не покидало чувство, что моя собственная мать – мой негласный конвоир. Даже когда она меня довела до школьной раздевалки и посчитала, видимо, что отсюда я не сбегу, я, переодевшись и поднявшись третий этаж, сначала заглянула в туалет, где, чувствуя себя бесконечной дурой, все-таки осмотрела одежду на наличие каких-либо подслушивающих устройств. Спасибо, мамочка, так не долго и до паранойи.
Дмитрий Николаевич уже ждал меня в кабинете. Причем, как оказалось, не один. За столом сидел несчастный Белозеров, прилюдно опозорившийся на семинаре и… Исаева. Она тоже теперь ходит на дополнительные занятия? Зачем? Постаравшись не подавать виду, что крайне удивлена, я вопросительно посмотрела на преподавателя и выразительно прокашлялась. Сидя за учительским столом, он поднял на меня взгляд, полный абсолютного безразличия и велел садиться и доставать тетрадь с ручкой.
Вскоре он присел за соседнее место рядом со мной и положил передо мной раскрытый учебник. Дмитрий Николаевич велел ознакомиться с текстом параграфа, а потом приступить к тесту на листочке, который он положил рядом. При этом он держался настолько официально, что ни одна тварюшка Господня не заподозрила бы неладное. Опять играем? Ладно… Мне иногда кажется, что я посещаю дополнительные уроки актерского мастерства.
Стараясь «включиться» в учебный процесс, я разложила перед собой учебник. «Общие данные о строении человеческого тела. Организм и его составные элементы». Хорошо…
Так, стоп.
Пробежавшись по этим двум строчкам еще раз, я поняла, что глаза мне, вроде бы не врут. А приподняв обложку учебника, я увидела название «Анатомия человека». Что вообще проходит?
Я выпрямилась и обернулась назад, смотря, как Дмитрий Николаевич спокойно объясняет Белозерову, где он допустил ошибку в задании, но затем, видимо, почувствовав то ли мой взгляд, то ли мое негодование, он тихо спросил:
– Какие-то вопросы, Дмитриева?
– Э-э-э… – многозначительно протянула я. – Мне читать тот параграф, что вы раскрыли?
– Совершенно верно, – и, получив сей лаконичный ответ, я приступила к изучению организма и его составных элементов.
Ознакомившись с параграфом, я обратилась к вопросам, которые и рядом не стояли с таким предметом, как химия. Нет, разумеется, косвенно, это все было связанно в какой-то степени, но на дополнительных изучать анатомию человека я никак не ожидала. Хотя, не скрою, меня это все-таки обрадовало.
В течение всего занятия, Дмитрий Николаевич разбирал материал то с Белозеровым, то с Анькой, которая, похоже, была с головой погружена в учебу. И иногда он подходил и ко мне, изредка предлагая решить все новое и новое задание, пока, в конце концов, я не приступила к тесту. К тому времени Исаева и Белозеров уже покинули класс, попрощавшись с Лебедевым, а я так увлеклась новой и такой неожиданной темой, что даже не сразу поняла, что с Дмитрием Николаевичем мы теперь абсолютно одни.
И, когда я победно обвела верный, на мой взгляд, вариант ответа в последнем вопросе, я подняла голову от теста и с облегчением вздохнула. Лебедев, который все это время стоял напротив меня, облокотившись о кафедру, и наблюдал за моим мыслительным процессом, криво улыбнулся и, развернув на парте листок, принялся его проверять, вооружившись красной ручкой.
– Что это? – неожиданно спросила я, глядя, как Дмитрий Николаевич внимательно изучает решенный мною тест.
– Анатомия человека, вроде ты посмотрела? – просто ответил он.
– Спасибо, «капитан-очевидность», – обиженно пробурчала я, на что Лебедев лишь снисходительно усмехнулся.
– Вот тут ошиблась, – тихо проговорил химик, и я тут же обратила внимание на зачеркнутый красной пастой ответ и на тот ответ, что он обвел. – Дмитриева, ты же понимаешь, что твои поездки на скорой закончились?
– И? – настороженно спросила я.
– И это – компенсация, – он на секунду посмотрел на меня, а потом снова принялся проверять тест. – Ну и Анна Сергеевна просила меня дать тебе что-нибудь посложнее школьной программы. А так как при таких влиятельных родителях вопрос о твоем поступлении практически решен, я позаимствовал учебник у Оксаны Юрьевны.
Когда он, проверив тест, в котором я допустила одну ошибку, посмотрел на меня, вид у меня, наверное, был ужасно глупый: я раскрыла в нерешительности рот, от удивления проглотив язык. Получается, что это – программа медицинского ВУЗа?
– Можешь не благодарить, Дмитриева, – химик выпрямился и, засунув руки в карманы, достал оттуда пачку сигарет. – Будешь себя хорошо вести, будем разбирать с тобой материал еще интереснее.
– Я… – при упоминании материала интереснее, чем школьная программа и начальный курс анатомии, мое сердце забилось быстрее, прямо как у какого-то фанатика. Знает ведь, чем меня заинтересовать! Хотя, мог бы и не стараться… – Я… – снова попыталась я ответить что-то членораздельное, как в дверь постучали, прервав мои благодарственные речи.
– Мариночка, вы закончили? – в дверях показалась мама. Мой конвоир, тут, как тут! – Добрый день, Дмитрий Николаевич.
– Добрый, Анна Сергеевна, – кивнул Лебедев, улыбнувшись маме. – Мы закончили, Марина свободна, – сказав это нарочито вежливо, он развернулся и направился в лаборантскую, а мама, позвала меня к себе.
– Все в порядке? – мама оглядела меня с головы до ног, будто бы в поиске чего-то противозаконного, что, судя по всему, должно было прилипнуть мне на лоб.
– Да, мамочка, все в порядке, – устало кивнула я.
По дороге домой я не могла не заметить то, как мама взволнованна. Удивительно, но она даже не стала расспрашивать меня о прошедшем занятии. Вернее было бы сказать, не устроила допрос. Ну, если называть вещи своими именами. О мероприятии, на которое мы должны были отправиться, мне же говорить не хотелось. И так укачивало в машине, а услышь я снова обо всей этой официалке, того, гляди, и стошнило бы.
Но когда мама доставала ключи, при этом дважды уронив их, она стала очень загадочно на меня поглядывать, открывая замок, а потом, прежде чем потянуть за ручку двери, она очень серьезно на меня посмотрела и медленно, тщательно выговаривая слова, прошептала:
– Сейчас, сразу в свою комнату иди и переоденься, я приготовила тебе, во что, – мама разнервничалась настолько, что даже на мгновение прикрыла глаза и постаралась успокоить сбившееся дыхание. – Потом я за тобой приду. У нас важный обед.
Я только растерянно кивнула, абсолютно сбитая с толку. Ну, хорошо, важный обед. Но чего нервничать-то так? Не с президентом же…
Переодевшись у себя в комнате в новое платье, которое было аккуратно разложено на моей кровати и которое выглядело, на мой взгляд, чересчур строго, я отошла в центр комнаты, чтобы оглядеть свое отражение в зеркале. На фоне серого цвета ткани красиво выделялись белые манжеты и острый белый воротничок. Волосы я убрала в высокий пучок, как любит мама. В таком виде либо в офис, либо в монастырь. Такой меня все время хотели видеть родители, по-моему, здесь нечего удивляться. Ну, а изюминкой, так сказать, во всем этом виде стали мои мохнатые красные шерстяные носки, которые я носила вместо тапочек. Мама же ничего не говорила про обувь, да?
– Мариночка, готова? – мама раскрыла дверь, улыбаясь и держа в одной руке золотую цепочку с висящим на ней кулоном, но, когда она оглядела меня с головы до ног, улыбка тут же исчезла, когда взгляд задержался на красных носках. – Убью.
– Уже снимаю, – я примирительно выставила ладони перед собой, а затем поспешно стянула с ног носки и метнулась к шкафу, чтобы достать черные балетки.
– Иди сюда, – велела мама, нервно дернув плечами. – Марина, ты меня до седины доведешь, – прошипела она и, развернув меня к себе спиной, застегнула на моей шее золотую цепочку. Я сомкнула пальцы на кулоне. Крошечная змейка причудливо свесившись, обвила цепочку. – Это от нас с папой, – быстро проговорила мама.
– До седины доведу… красными носками? – глупо переспросила я.
