Текст книги "Принцип неравного возмездия (СИ)"

Автор книги: Агатион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

«Он сбежал! Ублюдок понял, что напортачил, и решил сбежать!» – Ваймс в ярости ударил кулаком по зеркалу. От порожденного этим ударом звука все естество Ваймса скрутило судорогой. У него больше не было тела, чтобы чувствовать боль, и не осталось ушей, чтобы слышать, но он все равно каким-то образом ощущал эти отвратительные вибрации.

Когда вибрации утихли, и Ваймс снова поднял взгляд, то ни зеркала, ни раковины уже не увидел. Они просто исчезли. Ваймс моргнул, но ничего не изменилось, ванная по-прежнему оставалась пуста. Он попытался вспомнить, как выглядело зеркало, но это тоже не помогло. Медленно пятясь, Ваймс отступил обратно в комнату. От разбросанных чемоданов не осталось и следа. Дом был полностью пуст, даже обои стали мутно-однотонными, хотя они абсолютно точно были золотистыми в мелкий дурацкий цветочек. Ваймс выглянул в окно и едва смог различить шпиль башни Искусств, утопающий в серой дымке. Окружающий мир просто таял, как кусок сахара в холодном чае. Неужели у него настолько мало времени?

Ваймс одним прыжком преодолел лестничный проем и вырвался на улицу через ставшую полупрозрачной дверь. Он бежал, как никогда прежде не бегал. Потому что еще никогда прежде реальность не норовила рассыпаться у него под пальцами, черт побери! Он бывал в различных передрягах, но эта была особенной. Внутреннее чутье ясно давало понять, что она имеет все шансы стать последней.

Может, он просто бредит. Может, лежит сейчас в отключке.

Ворота Незримого Университета приближались, а окружающий воздух становился все гуще и гуще.

Может, его просто сильно приложило головой при взрыве, и Игорь сейчас пытается собрать его мозги обратно в череп. Может, это просто результат действия лекарств. Может, скоро он очнется в лазарете. Наверняка сейчас это случится, вот-вот.

Пальцы Ваймса сжались на решетке ворот.

«Вот-вот».

Удар был чертовски мощным. Ваймса отбросило на несколько футов назад и ударило о все еще остававшиеся реальными (насколько тут вообще было уместно это слово) камни мостовой. Ворота раскалились докрасна и гудели, гудели, гудели.

Ваймс схватился за голову, пытаясь зажать уши руками, но звук проникал отовсюду. Он просто сводил с ума, ломал внутри что-то очень важное.

Тебя здесь нет.

Тебя не существует.

Ваймс не знал, сколько длилась эта пытка, но когда вибрации немного утихли, и он сумел подняться на ноги, весь его мир ограничивался незримым кругом в несколько десятков футов диаметром. Все за гранью этого круга растворялось в серой призрачной дымке.

Ваймс сделал осторожный шаг в сторону, круг стал ровно на один шаг уже.

Нет. Он помнил. Он знал. Его город был здесь, он не мог так просто исчезнуть!

Ваймс зажмурился и представил себе Саторскую площадь, какой он ее знал. Форму булыжников, здание Университета, магазинчик магических товаров на другой стороне. Все до мельчайших трещинок в кирпичах. Он открыл глаза.

Круг вернул ему этот шаг, но не больше.

Ваймс медленно досчитал до десяти и сделал еще один шаг, и все повторилось снова.

Ваймс двигался вперед небольшими шагами. Каждый из них он покупал у своей памяти ценой невероятных усилий. Гул и вибрации больше не прекращались.

Тебя нет.

На Персиковопирожной это все же произошло – он ошибся. Тот булыжник с выемкой по центру, похожей на раздавленную мышь, он должен был быть на два шага дальше. Круг, очерчивающий последние границы существования Ваймса, сжался до жалких двадцати футов.

Ваймс медленно осел на мостовую. Мир пытался стереть его, словно меловой рисунок с доски. Эти звуки, они мешали думать, мешали сосредоточиться. Он еще мог двигаться дальше, но как далеко он способен будет уйти?

Ваймс чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его пальцы слепо гладили неровные камни улицы.

Где-то в городе могли происходить очень дурные вещи, наверняка проливалась кровь, а он никак не мог этому помешать.

Где-то там Призывающая Тьма в его теле творила свой страшный суд, а он никак не мог остановить ее.

Где-то там далеко, намного дальше всех этих жутких дел, юный Сэм наверняка листал свою книжку с картинками. Неужели Ваймс больше никогда не почитает ему на ночь?

Ваймс рывком поднялся на ноги. Он будет идти вперед. Пусть весь мир вокруг продолжает сжиматься и пропадать. Пусть со временем он станет крошечным, как песчинка. Он будет идти вперед. Пусть скоро сам Ваймс станет лишь скрипом дверных петель и шорохом в темноте, но пока этот миг не настал – он будет идти вперед.

Шаг. Еще один.

Камни под его ногами. Ваймс смотрел на них неотрывно, концентрируя все остатки воли на том, чтобы заставить эти камни быть.

Шаг. Пусть небольшой.

Круг продолжал неторопливо сжиматься. Но камни еще существовали, улица все еще вела Ваймса вперед.

Шаг.

Камни. Обшарпанные тысячами ног до потрясающей гладкости. Камни с буграми и трещинами. Булыжники с глубокими выемками-колеями, оставленными сотнями и сотнями проехавших телег. Камни, по которым неторопливо трусил грязный ободранный кот.

Кот?!

Ваймс замер, не веря своим глазам. Угасающий мир, должно быть, издевался над ним? Или сознание Ваймса окончательно помутилось? Кот издал низкое протяжное «мяо-о-о», глядя Ваймсу прямо в глаза.

Он был настоящим! Насколько только можно было быть настоящим в этом тающем мире.

– К-кис… Кис-кис, – хрипло прошептал Ваймс, сам испугавшись звука собственного голоса. Будь он котом, он наверняка бы бросился наутек, едва услышав эти хриплые скрежетания.

К счастью, кот, внешность которого можно было описать единственным словом «помоечный», оказался не робкого десятка. Он одарил Ваймса недоуменным взглядом и неспешно потрусил дальше.

– Стой! Стой, не двигайся! – Ваймс сделал неловкий шаг, и окружающая его реальность уменьшилась еще на полфута. – В смысле, кис-кис…. Иди сюда…

Но кот скрылся за углом ближайшего дома (уже начинавшего немного подрагивать, норовя вот-вот раствориться в небытии). Ваймс сжал зубы и принялся выжимать из своего сознания последние соки.

Шаг и еще один.

Он знал Анк-Морпорк, он помнил каждый его переулочек, он все еще мог заставить их существовать. И теперь у него появилась конкретная цель. Пусть этой целью и был шелудивый грязный кот. Этот хвостатый шельмец был настоящим. Ваймс готов был поставить на это что угодно. Возможно, кот нашел какую-то дыру – лаз обратно в обычный мир и теперь преспокойно шлялся туда-сюда. Кошки ведь мистические животные, верно? Нужно было за ним проследить!

Ваймс достиг угла дома и заглянул за него, насколько позволяли тающие границы.

– Поберегись-ка! Поберегись! – прямо на Ваймса катилась обшарпанная дребезжащая тачка старьевщика. Он едва успел отскочить в сторону.

– Вот спасибочки, господин хороший, – сгорбленный, одетый в обноски старик приподнял свой залатанный цилиндр, приветствуя Ваймса. – Добрейший вечерочек вам.

Не дожидаясь ответа, старьевщик как ни в чем не бывало покатил свою тележку дальше.

Он был настоящим. Он был настоящим, и он видел Ваймса!

– Стой! Погоди! – Ваймс бросился вслед за стариком со всей скоростью, на которую был сейчас способен. – Да постой же ты!

– Так я и стою, господин хороший. Уж очень давно стою, – бросил старик через плечо, даже и не думая останавливаться.

– Да ты же… – Ваймс едва не сбился с шага и не потерял еще кроху оставшейся у него реальности. – Зачем говорить, что ты стоишь, если ты продолжаешь двигаться вперед?

Ваймс осекся. Гул исчез. Едва он сумел догнать старика, чертовы вибрации прекратились. Мир вокруг медленно начинал проявляться. Да, всего лишь до изначальных размеров того незримого круга, но все же. Сейчас это расстояние казалось Ваймсу огромным. Он оглянулся – окружающее медленно возрождалось из небытия. Вот вернулись ближайшие дома с темно-красными крышами, вот уже стала видна малая клик-башня на другой стороне улицы…

– Да, я двигаюсь вперед, – ответил бархатный девичий голос. – Сейчас даже быстрее, чем прежде.

Ваймс резко обернулся. Старьевщик исчез, будто его и не было, в паре футов от Ваймса чинно стучала по мостовой каблучками юная леди, чья профессия не вызывала никаких сомнений.

– В этом есть и твоя заслуга, – белошвейка лукаво улыбнулась.

Кажется, Ваймс и вправду двинулся рассудком. Люди не исчезают просто так и не оставляют кого-то другого договаривать за себя фразы. По крайней мере, не настолько буквальным образом. Хотя, обычно и двери не становятся жидкими, словно кисель, и битое стекло не зависает в воздухе.

– Кто ты вообще… такая?

Белошвейка наконец-то остановилась и, обернувшись к Ваймсу, звонко рассмеялась. Ее фигура вдруг дрогнула, пошла рябью и поплыла в стороны, образуя новый силуэт.

Этот новый субъект был… королем. По крайней мере основные атрибуты присутствовали: корона, дурностаевая мантия, гордая «я лучше всех вас тут» осанка и высокомерный взгляд. Король не был каким-то конкретным королем, он скорее воплощал в себе образ. Хотя его нос, да, нос был Ваймсу знаком.

– А кто ты?! – вопросил король.

Ладно. Кем бы или чем бы ни был встреченный незнакомец, но он словно издевался над Ваймсом.

– Человек, оказавшийся в чертовски затруднительном положении, – огрызнулся Ваймс.

Наверное вести себя с этим «кем-то» подобным образом было неразумно, но сейчас Ваймс просто не сдержался. Может, виной тому дурная наследственность?

Фигура короля дрогнула и перетекла в новый образ. На этот раз это оказался невысокий тип со скользким бегающим взглядом. Наметанный глаз Ваймса без труда заметил спрятанные в рукаве отмычки.

– Да к-кто ты? – чуть заикаясь, уточнил вор.

– Меня зовут Сэм Ваймс…

Это определенно была какая-то игра, в правилах которой Ваймс не разобрался.

По фигуре снова прошла рябь.

– Э-эй, да кто жэ ты, дорого-о-ой? – гортанно полу-спросил полу-пропел клачасткий купец. – Отвэть же сэрдцэм!

– Я… Я стражник!

Раздался басистый раскатистый хохот – теперь перед Ваймсом стоял волшебник.

– Что ж, отвечая на твой вопрос, – волшебник похлопал Ваймса по плечу и кивком указал следовать за ним, – я твой старый знакомец, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении.

Они снова двинулись вперед. Ваймс посмотрел на своего «старого знакомца», все еще не понимая до конца, что происходит. Но шум не вернулся, и Ваймсу больше не было нужды держать в памяти каждый камень только для того, чтобы не раствориться в пустоте. Пожалуй, это уже само по себе было очень неплохо.

– Я не припомню, чтобы у меня были подобные знакомые, – осторожно заметил Ваймс. Он вспомнил о словах Смерти. – Ты какой-то дух или бог?

– О нет, я не бог, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, – отозвался шагающий рядом жрец (который не был жрецом какого-либо конкретного божества, он просто выглядел так, что только взглянув на него любой карапуз сказал бы – глядите – это же жрец). – Хотя я и повидал взлеты и падения многих из них.

Ваймс окончательно запутался, но, чтобы поддержать беседу, все же спросил:

– Да?

– Конечно, милок, – старушка-цветочница лучезарно ему улыбнулась. Ваймсу даже показалось, что морщины на ее подбородке сложились во что-то типа хризантемы. – Скажи-ка, сколько шагов от здания Ночной Стражи на Паточной до угла с Пока-Бочковой, а?

– Триста семьдесят шесть, – почти не раздумывая, ответил Ваймс. Это был самый первый маршрут, на котором он впервые решился посчитать шаги во время патруля. Воспоминание было незначительным, но намертво въелось ему в подкорку. – Хотя, когда я посчитал в самый первый раз, то насчитал всего триста пятьдесят восемь. Но тогда я еще не научился ходить Правильно.

– Ты знаешь, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, когда-то их и правда было триста пятьдесят восемь, – пророкотал шедший рядом Голем. – Правда, это было пять столетий назад, еще до Оффльского Анкотрясения, да и Пока-Бочковая тогда называлась иначе. Это был неспокойный год. Мне по нраву такие.

Вайм шел, тупо глядя перед собой. Его собеседнику нравилось говорить загадками и недомолвками, но Ваймс слишком вымотался, чтобы достойно ответить ему. В голову лезли предположения одно абсурднее другого. Одно, самое нелепое, Ваймс все же схватил за хвост.

– Ты… ты Город?

Фигура идущего рядом голема снова изменилась, послышался стук каменных ладоней – это огромный тролль радостно аплодировал Ваймсу.

– Дык, иногда самое чудное предположение бывает верным, а? – радостно спросил тролль. – Енто я тоже люблю!

Но это же невозможно! Город – это просто город, он не может… Но он мог, и в глубине души Ваймс всегда знал об этом. Он и сам порой относился к Анк-Морпорку, как к живому существу. Оказалось, в некотором роде таким он и был. Был всеми ими: торговцами, жуликами, королями. Он состоял из тысячи тысяч лиц и воплощал их все. Просто увидеть город так… таким было очень неожиданно.

– Ты можешь помочь мне?

– Я никому не помогаю, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, – холодно ответил наемный убийца. – Я ведь не добрая фея.

Тонкие губы искривились в подобии улыбки.

– Но я могу дать тебе шанс.

– Шанс? Шанс на что?

– А уж это от тебя зависит, – отозвался идущий рядом гном. Он отряхнул руки от каменной муки и подмигнул Ваймсу. – И кстати, мы уже пришли!

Ваймс оглянулся.

– Это ведь дворец патриция.

– Это – твой шанс, – ответило странное многоголосье. – Ступай или оставайся, выбор за тобой.

Перед Ваймсом стоял стражник, фигура его шла рябью, постоянно меняясь. Стражник был и высоким, и коренастым, он был и человеком, и троллем, и гномом, и всеми, кого Ваймс мог припомнить одновременно.

– Я его не упущу!

Рука Ваймса дернулась почти инстинктивно. Они с Городом отсалютовали друг другу. А потом Ваймс повернулся и зашагал по ступеням вверх.

Ваймс отходил все дальше, но гул не возвращался, а мир больше не норовил раскрошиться от любого неосторожного движения. Напротив, чем дальше Ваймс шел – тем четче проявлялись детали. Когда он остановился у парадных дверей, то понял, что миру возвращаются былые краски. Ваймс обернулся через плечо – Город все еще стоял у основания лестницы в обличье беспризорного мальчишки.

– Эй, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, – хихикнул Город, – на самом деле я тоже вас люблю!

Едва выкрикнув это, Город дал стрекача и растворился… Сам в себе, наверное.

Парадные двери распахнулись, словно приглашая войти. И Ваймса, черт побери, не нужно было просить дважды. Почти бегом он добрался до главной лестницы и в три прыжка преодолел первый пролет. Что-то здесь было Настоящим. Что-то заставляло небытие отступить, разжать свои когти и выпустить Ваймса на волю. Могло ли это «что-то» стать для Ваймса мостиком в реальный мир? Пожалуй, шанс на это был, а если так, то Ваймс не имел права упустить его.

Окружающее окончательно наполнялось цветами, отличными от прежней дымно-серой палитры, Ваймс даже начал различать человеческие силуэты. Пока они выглядели лишь смутными прозрачными тенями, но чем ближе Ваймс подходил к свой цели, тем яснее и четче они становились. Что это было? Чутье вело Ваймса привычным маршрутом. Чем бы ни был этот шанс, но находился он… в кабинете патриция.

«А этот шанс – большой шутник».

Ваймс не удивился бы, находись его спасение где-то в стенах Университета (все же, волшебники были большими мастаками в деле всяческой неразберихи). Или в давно знакомом саду камней (ведь Метельщик и его коллеги умели скручивать время, как какой-нибудь моток ниток. Они могли бы зашвырнуть Ваймса в момент, когда он еще мог бы не допустить трагедии). Или, на худой конец, в старой, увешанной чучелами птиц, комнатке полубезумной гадалки. Но кабинет Ветинари? Вот это было действительно странно.

Двери Продолговатого кабинета распахнулись, и из полумрака вышел Моркоу. Не безликая тень, а сам капитан Железобетонссон собственной персоной! Хотя выглядел он не лучшим образом. Ваймс никогда еще не видел Моркоу таким печальным.

«Если они каким-то образом поняли, что именно произошло, то они считают, что я… Что меня больше нет?»

Ваймс шагнул Моркоу навстречу. Если весь мир вокруг снова обрастает плотью и кровью, может быть, Ваймс сможет до него докричаться? Сможет подать хоть какой-то знак?

– Моркоу, я здесь! Я…

Моркоу ничего не услышал. Он вздохнул, надел шлем и решительно зашагал вперед прямо сквозь Ваймса. Ощущения были не из приятных, будто теплый поток воздуха бесцеремонно перетормошил все Ваймсовы внутренности.

Итак, его все еще не было видно и слышно, но цель была рядом. Ваймс чувствовал ее, как некую точку притяжения. И он должен был ее нащупать, сейчас же! Ваймс проскочил внутрь кабинета, прежде, чем двери успели закрыться.

«Ближе».

Ваймс даже закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на причудливом ощущении. Его тянуло вперед, как магнитом.

Чуть правее, еще семь, нет, восемь шагов вперед. Реальность уже билась у Ваймса под кожей. Странно, у него сейчас не было тела, а значит, и кожи, но он совершенно четко ощущал неспешно-ровную пульсацию сердца.

«Вот оно! – Ваймс протянул руку чтобы коснуться того, что его так настойчиво к себе тянуло.

«Ветинари!»

Ваймс отдернул руку от груди патриция, будто она была сделана из раскаленного металла. Это его сердцебиение он чувствовал, как собственное? Ветинари был той самой зовущей его силой? Какого черта? Что? Почему?!

Патриций сидел за своим столом, холодный и собранный, как змея перед броском. В руке он держал небольшой листок бумаги, исписанный мелким почерком, но взгляд Ветинари был устремлен куда-то поверх строк и абсолютно пуст.

Ваймс поежился и отошел на несколько шагов назад. Взгляд Ветинари не изменился.

– Сэр? – с робкой надеждой произнес Ваймс.

Ничего не произошло. Тогда Ваймс решился на невиданную дерзость, он снова подошел ближе и, чувствуя себя глупо и неловко, помахал рукой у патриция перед носом. Ничего не изменилось.

Нет. Ветинари его не видел. Он каким-то неведомым образом был якорем, удерживающим Ваймса от растворения в небытии, но самого Ваймса он не видел и не слышал.

«Проклятье, – Ваймс устало оперся на поверхность стола. – Должен быть какой-то способ. Думай! Думай!»

В дверь постучали. Это был образцовый, крайне вежливый и тактичный звук.

– Да, – коротко произнес Ветинари, выходя из своего жутковатого оцепенения, – заходи, Стукпостук.

Секретарь серой тенью скользнул в кабинет. На его подносе покоились сменная чернильница и специальный выпуск Таймс. Ваймс успел выцепить часть заголовка «КРОВАВАЯ ЖА…», прежде чем газета легла патрицию на стол. Ветинари ее даже не коснулся.

– Господин де Словв был непривычно осторожен в своих заявлениях, – как бы невзначай заметил Стукпостук, заменяя чернильницу и подкладывая в лоток для бумаг новые чистые листы. – Смею предположить, милорд, никто не понимает, что на самом деле происходит.

– Он больше не пытается чинить препятствия работе Стражи?

– Нет, милорд. Говорят, что после общения с сержантом Ангвой он немного поумерил свой пыл, хотя я все же осмелюсь утверждать, что главная причина лежит в его беседе с капитаном Железобетонссоном.

– Капитан, – Ветинари чуть склонил голову. – На его плечи и раньше ложилось управление всей Городской Стражей, но в этот раз дело приняло весьма скверный оборот.

– Я уверен, что капитан Железобетонссон справится, милорд. И он непременно отыщет командора, его… – секретарь замялся.

– Оболочку, – не меняя интонации закончил Ветинари.

Патриций замер, размышляя о чем-то. О чем он думал? Какие мысли, какие шестеренки крутились у него в голове? Ваймс не знал. Он видел лишь ничего не выражающий взгляд, да осторожное движение пальцев, бездумно поглаживающих какой-то предмет, лежавший на столе. Ваймс не сразу понял, что это было. Ему пришлось повернуть голову под невероятным углом, чтобы как следует разглядеть.

Это был его значок. Оплавленный и деформированный почти до неузнаваемости, но это был его значок!

– Ты прав, Стукпостук, капитан Моркоу сделает все, чтобы найти ее. И не только он. Для многих происходящее стало чем-то большим, нежели делом об опасном культе, массовом убийстве и даже большим, чем дело о древней квази-демонической сущности. Оно стало… личным.

Секретарь деликатно промолчал, а вот на Ваймса нахлынула волна ужаса и гнева. Массовое убийство? Где? Сколько? Есть ли жертвы среди горожан? Сколько он пропустил, черт побери?!

– Я получил ответ от Аркканцлера Чудакулли. Он все же сможет выделить людей для отслеживания промагической активности в городе.

– Остается надеяться, что эти люди лучше знают свое дело.

Ваймс почувствовал неприятный холодок. Патриций не сказал ничего особенного, он не повысил голос, но от интонаций, с которыми была произнесена последняя фраза, вдруг повеяло старыми байками о яме со скорпионами, или еще чем похуже.

Секретарь наверняка тоже это почувствовал, но, ведомый долгом, продолжил:

– Также господин Брод уточняет, в сложившейся ситуации, требуется ли помощь его людей?

Брод. Это имя всегда заставляло Ваймса насторожиться. Господин Брод был главой Особого отдела, говоря простым языком – он заправлял шпионами. Официальными, если так можно выразиться, шпионами Анк-Морпорка, занимавшимися, в основном, «внутренними делами». Сам факт существования господина Брода и его людей наводил на Ваймса неприятные ассоциации. Конечно, времена изменились, люди Брода могли сколько угодно выслушивать и вынюхивать, но право на действие все равно принадлежало Городской Страже. Ваймс готов был стоять за это до конца. И при всей своей нелюбви к бумажной работе, рапорты особистов, ежедневно ложившиеся ему на стол, он вычитывал до последней запятой, готовый придраться к чему угодно. Как несложно было догадаться, отношения между Ваймсом и Бродом сложились напряженные. Брод считал, что Ваймс вставляет ему палки в колеса, а Ваймс считал Брода попеременно то жутким пережитком прошлого, от которого давно следовало бы избавиться, то «игрушечным шпионом», простой ширмой, которую можно было при необходимости продемонстрировать на мировой арене, в то время, как другие выполняли настоящую работу. Хотя после случая с де Рутом и его попыткой переворота, прохлопав которую, Брод показал себя не только плохим шпионом, но и бездарным близоруким начальником, господин главный Особист заметно подрастерял значительную часть своего гонора, больше всего боясь не столько за свое место, сколько за свою шкуру.

– Он не обращался к капитану Железобетонссону? – уточнил Ветинари.

– Не думаю, милорд.

Пальцы Ветинари замерли над значком.

– Инициатива господина Брода весьма похвальна. Однако, стоит напомнить ему, что его отдел все еще подотчетен Городской Страже. Я настоятельно рекомендую господину Броду соблюдать протокол и обратиться напрямую к капитану Железобетонссону, исполняющему обязанности командора. Во избежание… недопонимания.

Ветинари не угрожал, он просто ставил в известность, но этот холодный тон звучал весомее любых угроз. Ваймс вдруг понял, что он никогда не видел Ветинари таким… Напряженным? Разозленным? Разочарованным? Ни одно из этих слов не отражало состояние патриция верно, и от этого было не по себе.

– Милорд, могу ли я…

– Спасибо, Стукпостук, ты можешь быть свободен.

По лицу Стукпостука было видно, что он хотел спросить что-то еще, но в короткой внутренней борьбе тревоги с субординацией победила последняя. Коротко кивнув, он покинул Продолговатый кабинет.

Ваймс остался наедине с патрицием, который даже не подозревал о его присутствии. Смешно, должно быть, немногие могли подобным похвастаться. Ладно, это могло бы быть смешно, если бы не было так чудовищно печально.

Спящий в корзинке Шалопай тихонько взвизгнул, не открывая глаз. Собакам ведь тоже могут сниться кошмары? Наверняка. Они снятся всем. Прямо сейчас Ваймсу больше всего на свете хотелось, чтобы происходящее с ним тоже оказалось просто дурным сном, от которого можно проснуться.

Ветинари потер веки, жест был усталым и каким-то очень человеческим.

«В городе творится черте что, тебе ведь не привыкать к такому, верно?»

Ваймс обошел стол, надеясь хотя бы частично разобрать, что напечатали в Таймс. Да, газета была сложена пополам, и статью целиком прочитать было невозможно, но Ваймс был согласен сейчас на любые крохи информации.

Тем временем патриций взялся за перо. Ваймс не собирался подсматривать, шпионить было совсем не в его натуре. Взгляд сам собой скользнул по строкам, написанным мелким аккуратным почерком, и уже возвращался к статье, когда мозг врубил все возможные сигналы тревоги. Ваймс снова посмотрел на эти строки и оцепенел.

«…новости о кончине вашего мужа и выразить соболезнования от лица города и себя лично. Преждевременная трагическая утрата сэра Сэмюэля…»

Ветинари быстрым движением скомкал недописанное письмо. Бумага жалобно хрустнула в его пальцах.

Ветинари думает, что с ним покончено. Он напишет новое письмо, а значит, и Сибилла, и юный Сэм… Они тоже будут думать, что его больше нет.

Ваймс закричал от бессилия. Он здесь! Он здесь, черт побери! Он должен был что-то сделать! Немедленно!

Он ведь был призраком? Не совсем, конечно, но чем-то вроде. Как призраки дают живым знать о себе? Иногда они являются им в темных коридорах или воют по ночам, или… трясут мебель и двигают предметы. Надо было попробовать. Сосредоточиться на чем-то небольшом для начала. Взгляд Ваймса упал на наполненную чернильницу на столе у Ветинари. Должна подойти.

Ваймс толкнул чернильницу, но рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.

«Ладно, это не так просто, как могло бы показаться».

Ваймс собрал всю свою волю и воображение в кулак и попытался снова. Чернильница стала осязаемой, но не подумала шелохнуться. С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть городскую стену. Ваймс налег что есть сил.

«Давай же! Давай!»

Заставить чернильницу дрогнуть, пролить хоть каплю содержимого. Дать о себе знать.

Послышалось звонкое «тяф». Проснувшийся Шалопай сладко потянулся в своей корзинке. Ваймс не обратил на него внимания, целиком сосредоточившись на проклятой упрямой чернильнице. Ничего не получалось. Может, стоило попытать счастья с чем-то другим? Сбросить с полок парочку книг?

Ваймс уже приготовился к нешуточной войне с книжным шкафом, когда раздалось повторное «тяф», на этот раз намного более звонкое. Ваймс обернулся. Шалопай посмотрел на него (или просто в его сторону) и радостно завилял хвостом. Это могло быть простым совпадением. Ваймс замер, боясь спугнуть хрупкую надежду.

«Да или нет?»

Ветинари опустил руку, чтобы почесать проснувшегося мопса за ушами, но тот просеменил мимо протянутой руки, явно направляясь в сторону Ваймса. Подбежав почти вплотную, господин Председатель снова тявкнул и завилял своим скрюченным хвостом с утроенной силой.

«Эй, малыш, ты меня видишь?»

Шалопай издал очередное «тяф» и уселся ровно туда, где находилась Ваймсова правая нога.

«Да!»

Ваймс расхохотался от облегчения. Если подумать, то повод для радости был ничтожным. Много проку в том, что его видит пучеглазая собака? Но Ваймс просто не мог остановиться. Он все хохотал, хохотал и хохотал, пока не уперся взглядом в пристальный взгляд Ветинари.

– Сэр?

Ваймс готов был поклясться, что Ветинари смотрит ему прямо в глаза. Патриций поднялся из-за стола.

– Сэр, я понятия не имею, что происходит, но…

Ветинари шел вперед, не сводя с Ваймса странного взгляда.

– Что бы там ни произошло, я выбрался. Я здесь. И мне чертовски нужна помощь, ведь кроме вас и пса меня никто…

Тонкие бледные пальцы прошли сквозь грудь Ваймса и схватили пустоту.

– … не видит.

Нет. Ветинари его не видел и не слышал. Он просто смотрел куда-то на уровне его глаз. Может быть, просто по привычке. Ваймсом овладело отчаяние. Ему неоткуда было ждать помощи, а единственной живой душой, обратившей на него внимание, была собака.

Ветинари прошел мимо, слегка задев невидимого Ваймса локтем. Похоже, сам патриций не заметил этого соприкосновения, но вот на Ваймса обрушилась целая лавина ощущений. В один миг он почувствовал жару, наполненную тысячами запахов и звуков. Здесь были и запах собачьей шерсти, и аромат горячего воска, и остаточный шлейф полироли для доспехов. Их было безумно много, Ваймс не успел различить и половины. К запахам примешивались звуки: часто стучащееся сердечко Шалопая, несколько учащенно бьющихся человеческих сердец где-то за стенами Продолговатого кабинета. Ваймс едва не оглох от такого многообразия, а ведь соприкосновение длилось всего мгновение. Неужели именно так Ветинари сейчас ощущает мир вокруг?

Послышался негромкий щелчок, и потайная дверь мягко отъехала в сторону. Спустя еще несколько секунд в кабинет проскользнул уже знакомый Ваймсу «кучер». Он коротко поклонился Ветинари и замер в нескольких шагах от рабочего стола, не произнеся ни слова.

– Господин Парадигмус, уже покинул город? – не оборачиваясь спросил Ветинари.

– Да, милорд. После того, как Росс спугнул его в порту, господин Парадигмус покинул город верхом. Но учитывая, как дурно была подкована его лошадь, – «кучер» тихонько фыркнул, – далеко он не уехал.

– В таком случае, вас не затруднит сообщить господину Парадигмусу, что у него назначена встреча со мной. Прямо сейчас.

«Кучер» понимающе кивнул и растворился в темноте коридора прежде, чем пришедшая в движение потайная дверь успела закрыться.

Обычные посетители не приходят с черного хода, не так ли? Все знали, или, по крайне мере, говорили, что знали – у Ветинари есть «свои люди». Одни называли их Темными Клерками, другие агентами, но суть от этого не менялась. Это были те, кто выполнял для патриция «особую работу». Ваймс почти никогда не сталкивался с Темными Клерками напрямую, хотя и знал об их существовании. В этом не было ничего удивительного, ведь сам Ваймс всегда предпочитал действовать в несколько ином правовом поле. Темные Клерки были чем-то вроде необходимого зла, помогающего поддерживать систему в рабочем состоянии, не требуя при этом многочисленных кровавых жертв. Именно поэтому Ваймс с трудом, но научился мириться с их существованием, как смирился с господином Бродом.

Прямо сейчас Ваймс и сам чувствовал себя шпионом поневоле, подглядывающим за Ветинари в замочную скважину. Это было странно.

Патриций медленно обошел кабинет и вернулся к своему рабочему столу. Осторожно, двумя пальцами, он поднял оплавившийся покореженный значок и зажал его в руке. Голубые глаза еще раз внимательно осмотрели комнату, ни на миг не остановившись на Ваймсе.

Он ведь понял? Он догадался? Конечно, по лицу Ветинари никогда нельзя было сказать наверняка, но ведь тот факт, что он послал за Парадигмусом, не мог быть простым совпадением, верно? Ветинари убрал значок в один из ящиков стола и, как ни в чем не бывало, принялся за работу. Ваймс больше не стал заглядывать патрицию через плечо. Он просто бесцельно слонялся от стены к стене, иногда отмечая, что стопка записок, писем и каких-то бумаг, которые Ваймсу не удавалось распознать с расстояния, неуклонно росла.