Текст книги "Принцип неравного возмездия (СИ)"

Автор книги: Агатион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Ваймс, тогда совсем еще юнец, тоже решил хоть одним глазком взглянуть на торжество. Он отправился к дворцовой площади сразу по окончании своего дежурства, но когда он пришел на место, вся площадь уже оказалась битком забита народом. Столы для раздачи разбавленного пойла окружили добротными заграждениями, но Ваймс так и не узнал, чьей же светлой идеей было обнести ими и остальную площадь.

На самом деле, до сих пор существовало несколько теорий, что же в тот день пошло не так. Говорили, что людей на площадь пропустили значительно больше, чем планировалось изначально. И что выпивки не хватило на всех. И что кто-то из толпы вдруг крикнул, что начинают раздавать несуществующие подарки. И что Дворцовая Стража, отвечавшая за безопасность праздника, повела себя неверно. Что же на самом деле пошло не так? Ваймс считал, что все.

Он сидел на крыше одного из домов, примыкающих к Повращательному проспекту и пытался разглядеть хоть что-то, когда толпу качнуло. Сперва волна казалась небольшой, но уже спустя несколько мгновений Ваймс понял, что случилась беда. Закричали люди. Их крик перетек в безумно громкий, сводящий с ума рев перепуганной толпы. Все бросились к трем охраняемым проемам в заграждении, но те оказались слишком узкими, а людей было слишком, слишком много. Стражников, дежуривших на этих воротах, смело. А люди все прибывали и прибывали. Кто-то падал на мостовую и уже не мог подняться. Ваймс навсегда запомнил лицо парня, вжатого беснующимся человеческим потоком в балки ограждения. Он даже не кричал, ведь для крика нужен воздух, которому не было места в раздавленной груди.

Сперва Ваймс оцепенел. Его накрыло заразительным животным ужасом, хотя сам он находился в относительной безопасности.

«Ты так и собираешься тут торчать? – отвесил ему моральную затрещину внутренний голос. – Думаешь, сержант Киль стал бы просто сидеть на месте?»

И он спрыгнул вниз на грубо сколоченную крышу лавки кондитера. Какая-то женщина держала дочку на вытянутых руках. Ваймс успел подхватить ребенка, прежде чем женщину унесло толпой. Потом он помог вскарабкаться на крышу еще двоим. Краем глаза Ваймс видел, как стражники начинают ломать увешанные яркими плакатами заграждения, чтобы выпустить попавших в западню людей. С крыши Гильдии Убийц на другом конце площади на ближайшие пристройки соскользнуло несколько фигур в черном, последовав его примеру. Дважды Ваймса чуть не утянули вниз, навстречу неминуемой и мучительной смерти, но он удержался и продолжил втаскивать наверх тех, кого мог. Крыша лавки скрипела и ходила ходуном. Шум сводил с ума. Ваймс не помнил, как все закончилось. Он помнил только этот шум и тянущиеся к нему руки.

С тех пор прошло много лет. За все время своей службы Ваймс видел множество толп. Были толпы праздно шатающиеся, любопытствующие, недовольные. Но даже разгневанные и бросающиеся камнями толпы пугали Ваймса меньше, чем толпа Красной Осьмицы.

– Так точно, сэр, – отчеканил Ваймс. – Подобное не должно повториться.

Ветинари задумчиво кивнул.

«Забавно, – подумал Ваймс, – насколько сильно Ветинари отличается от всех своих предшественников».

Он не просто первый вампир на таком высоком посту, эта его особенность попросту терялась в россыпи других. Он первым восстановил дышащие на ладан дипломатические связи с соседями, после стольких лет. Наладил торговлю. Со временем вернул к жизни Стражу, позволил ей делать то, что она всегда должна была. И не только Стражу, если задуматься. Он заставил город… работать, починил его, будто старые часы. Подмазал здесь, заменил детальку тут. За последние годы Анк-Морпорк стал таким, как… Да может и не был никогда прежде.

«Когда он только пришел к власти, все подумали, что он какой-то не такой. Говорили, и года не продержится. Ха! Большая часть говоривших подобное, из тех, что остались живы и здоровы, сейчас поют совсем иначе, – думал Ваймс, глядя, как Ветинари подходит к окну и чуть отдергивает портьеру, чтобы поглядеть на город. – И он первый из патрициев, кто не стал устраивать из своего назначения на должность кровавое шоу».

Все знали, что Капканс умер не своей смертью. Имел ли Ветинари к этому отношение? Кто знает. Обычно у действующего патриция немало врагов и соперников. В один прекрасный миг Ветинари просто возник.

Ваймс припоминал, как именно он услышал эту новость. В то утро он зашел, а вернее, почти заполз похмелиться в «Виноградную горсть», где два никак не желавших соединяться в одного трактирщика и сообщили ему, что кресло патриция теперь занимает новая задница. Кажется, Ваймс тогда ответил что-то вроде «Мммпфф». В тот момент ему не было дела до власть имущих. Он уже опустился на самое дно и не мешал сточным водам хлюпать у себя в ушах. С тех пор все сильно изменилось.

«Да, Ветинари был действительно уникальным… уникальным хитроумным и зачастую невыносимым мерзавцем».

Ваймс вздохнул и опустил взгляд на Шалопая.

«И этот мерзавец снова меня переиграл».

Ваймс пошевелил пальцами на ноге, чем вызвал бурную радость председателя Анк-Морпоркского банка.

«Хотя, в этот раз он действительно…»

С улицы донеслась невнятная какофония из перезвона колокольчиков, глухих ударов барабана и хора нестройных голосов. Ваймс мельком глянул на часы. Еще не время вечерней службы! Выходит, молельное шествие энтузиастов, прямиком от храма Мелких Богов. Шалопай тихо заскулил.

– Ваймс. Вам пора, – не оборачиваясь, произнес Ветинари.

Слова прозвучали холодно и ровно, как приказ. Ваймс не двинулся с места. Отсутствие привычного «не позволяйте мне себя задерживать» не просто резануло слух, а скорее вбило огромный стальной штырь от уха до уха.

Кап.

Звук был глухой и тихий, но в замершей тишине Продолговатого кабинета Ваймс расслышал его очень хорошо.

Кап.

Еще одна густая темная капля упала на отполированный пол у ног патриция.

Ваймс сделал самый долгий вдох и самый медленный выдох в своей жизни. Перед глазами все равно висела красная пелена. Она не имела ничего общего с безумием Призывающей Тьмы. Это была исключительно Ваймсова чистая и незамутненная ярость.

– Как долго это будет продолжаться… сэр?

– Что именно, Ваймс?

Он точно издевался. Над Ваймсом? Над собой? Над святошами? Вот только Ваймсу эта игра порядком надоела. День за днем, раз за разом, входя в Продолговатый кабинет, Ваймс ожидал, что в этот-то раз ран он не увидит. Сперва Ваймс этого даже опасался. Власть патриция и в прежние дни была очень велика. Что творилось за закрытыми дверями кабинета? Что происходило вне его? Ветинари мог утолить свой голод и исцелиться, а сам Ваймс узнал бы об этом только по факту. И ему осталось бы лишь гадать «Когда? От кого? Добровольно ли?» Да, скорее всего, это бы произошло добровольно. Черт, да в обмен на благодарность патриция ко дворцу бы выстроилась очередь. Но шли дни, и ничего не менялось. Раны, ставшие для Ваймса молчаливым напоминанием о его ошибках, оставались на месте.

Снова.

И снова.

И снова.

– Ваши раны… сэр. Почему вы до сих пор не залечили их?

– А вы как думаете? – Ветинари, наконец, обернулся к нему.

Ваймс встретил взгляд патриция, не моргнув. Что он думал? Он мог думать что угодно. Мог даже догадываться, но это все равно оказалось бы только верхушкой айсберга. В одном Ваймс был уверен – у Ветинари был план. Может быть, даже планы. А может и планы внутри планов. Но сам Ваймс, черт побери, видел только одну простую истину.

– Я думаю о том, что если ваш пост продлится и дальше, то с Молебна мне придется уносить вас, ссыпанным в шлем. Вот о чем я думаю.

Ветинари едва заметно улыбнулся.

– Неприятная картина, но, думаю, вы зря тревожитесь.

– Черта с два! – Ваймс уверенными шагами пересек разделяющее их расстояние. – Я своими глазами видел, что может произойти с раненым вампиром во время коротенькой пламенной молитвы. И это была даже не сотая часть того, что нас всех ждет несколько дней спустя. Я настаиваю…

– О… настаиваете, ваша светлость? – в голосе Ветинари зазвучали опасные нотки.

– Да!

Будь патриций пустынной клатчатской змеей, Ваймс бы услышал тихое шуршание погремушки на его хвосте. Но Ваймс был слишком зол, чтобы придавать этому значение. Небо перевернулось вверх тормашками – он убеждал вампира отведать крови, но об этом можно было подумать и потом.

– На том, чтобы я прекратил свой «пост»?

– Да!

– Правильно ли я понимаю, что вы повторяете свое прошлое предложение?

– Да х… – Ваймс будто с разбегу налетел на крепостную стену, до него начало доходить, о каком предложении говорил патриций.

Ваймс не любил вампиров, это знали все. Ему было не по себе от мысли, что где-то неподалеку могут находиться хищники, рассматривающие людей в качестве недурной бутылочки вина. Нет, в городе встречались и вервольфы, способные отгрызть тебе голову, и тролли, способные эту голову без труда оторвать, но с вампирами было иначе. Ваймс не мог решить, как именно, просто иначе, и все тут. Черт, он даже к черноленточникам относился с подозрением. А уж сама мысль, что кто-то может добровольно подставлять вампиру шею, заставляла волосы Ваймса шевелиться. И все же, однажды он сам едва так не поступил. Да, возможно, он был слегка не в себе. Ветинари никогда не напоминал ему об этом случае, будто ничего не было, и вот…

«А чего ж ты хотел? – удивлялась одна половина Ваймса. – Сам настаивал, что патрицию пора подкрепиться, стоял тут, такой решительный, а теперь в кусты? Пусть другие разбираются?»

«Ты псих… – печально заявила вторая половина. – Ты нарвался. Что может быть хуже и противоестественней, чем дать вампиру пить твою кровь?»

«Мне напомнить, откуда у Ветинари эти раны? Что он купил ими? Для тебя это пустяк?»

«Твоя шея. Его клыки. Давай, вперед! Можешь еще в полном обмундировании в Анк прыгнуть. Чего уж мелочиться?!»

Похоже, вся эта внутренняя борьба отразилась у Ваймса на лице. Ветинари какое-то время наблюдал за ней, приподняв бровь, но вскоре сжалился.

– Ступайте домой, Ваймс. У вас был сложный день, – Ветинари снова сел за стол и отдернул манжет, проверяя бинты.

– Да, – тихо произнес Ваймс.

Ветинари поднял взгляд и Ваймс встретил его, не моргнув.

– Ваймс…

– Да, я его повторяю, – Ваймс чувствовал, что сердце колотится где-то в районе глотки. – И ради всего святого, сэр, не заставляйте меня произносить это в третий раз.

Ветинари выглядел удивленным. Нечасто такое увидишь. Было в эмоциях патриция и что-то еще, что Ваймс не мог распознать, поскольку был слишком занят, слушая бешеное «А-а-а!» в своей голове.

Никто не произнес больше ни слова. Молчание затягивалось. Ваймс неловко переступил с ноги на ногу. Ничего не происходило. Нет, он, конечно, не ждал, что патриций набросится на него, как тигр из засады, но… Ничего вообще не менялось, от этого было только тревожней.

Ваймс потянулся рукой к шее. Дублет, что он носил под доспехами, не смог бы защитить от прямого удара мечом, но легкого доступа к яремной вене все же не оставлял.

– Должен ли я…

– Дома вас ждет супруга и маленький сын, – произнес, наконец, Ветинари. – Которых вы наверняка хотите проводить в дальнюю поездку. Вот что вы действительно должны сделать.

Ваймс опустил взгляд. Сейчас он чувствовал себя вдвойне глупо. Ветинари второй раз указывал ему на дверь?

– Однако, если вы уверены в своем решении, – патриций неотрывно смотрел на него, – я приму ваше предложение. Сегодня, после полуночи.

========== Часть 3 ==========

Дорогу обратно Ваймс помнил не слишком хорошо. День и вправду был непростой. И он, черт побери, еще не закончился. Мысли бешеными зайцами скакали у него в голове, постоянно выворачиваясь и ускользая, не позволяя додумать ни одну из них до конца.

В попытке хоть как-то успокоить их, Ваймс остановился на Бронзовом мосту. Он облокотился на перила и закурил, задумчиво глядя вниз на воды, вернее, жижу Анка. В прежние времена это успокаивало. Сколько ночей он провел так, укрываясь от ветра и дождя за спинами деревянных бегемотов? Мост остался прежним, разве что повозок по нему сейчас грохотало не в пример больше.

«Порой все круто меняется, старина», – подумал Ваймс обращаясь… к кому? К статуе бегемота? К старой реке, видевшей в своей жизни грязи больше, чем все остальные вместе взятые? К себе? В общем, он просто размышлял. – «Ты живешь и думаешь, что у человека должны быть принципы. Разные. Большие и маленькие. По важным вопросам и не очень. Что они составляют его натуру, хребет. Иногда они бывают пустяковыми, и ими можно поступиться, иногда они бывают неверными – и от них стоит отказаться. Но что будет, если принципов становится все меньше? Не станут ли оставшиеся со временем тоже казаться «пустяковыми»?»

Ваймс докурил и выбросил окурок в реку. Анк, с присущей ему неприхотливостью, проглотил подачку, не издав ни звука, но тут же выпустил огромный грязевой пузырь, который лопнул с громким «чвяк» и выбросил из недр обломок какой-то вывески. «…ЕТ», гласили едва различимые потертые буквы. Вывеску тут же подхватило течением, но Ваймс этого уже не видел – он шел домой.

Хаос дорожных сборов в доме на Лепешечной вступил в свою заключительную стадию. Карета-драконоперевозка, запряженная парой самых флегматичных на свете лошадей, уже стояла во дворе, пока еще пустая. Ваймс поднялся в дом.

– Добрый вечер, дорогой, – Сибилла оторвалась от рассаживания драконят по клеткам. – Как прошел день?

– Все хорошо, дорогая, – Ваймс привычно поцеловал подставленную щеку жены.

Сибилла ответила ему внимательным взглядом.

– Все действительно лучше, чем я мог ожидать, – честно заверил ее Ваймс, неосознанно потянувшись к значку, который до сих пор мерно пульсировал.

– Тогда почему у тебя такое лицо?

– Просто день… – замялся Ваймс, – был нелегкий.

Взгляд Сибиллы стал еще внимательнее, но Ваймс был к этому готов.

– Но наш прошлый разговор остается в силе.

Сибилла сдалась.

– Не наделай тут глупостей, Сэм Ваймс, – она вздохнула. – Я буду писать. Каждый день.

– Спасибо. Обещаю, все будет хорошо.

Ваймс не был уверен, что Сибилла поверила ему. Она просто… согласилась.

– Ступай, ступай. Юный Сэм наверняка заждался. У вас есть три четверти часа, не трать их зря.

Это были невероятно важные и дорогие для Ваймса три четверти часа. Прежде он никогда не расставался с юным Сэмом так надолго. И сама мысль о том, что несколько недель он не увидит его улыбки и не услышит радостного «па», наполняло сердце тоской. Может, стоило поговорить с Сибиллой? Может, опасность миновала? Все же амулет Парадигмуса сработал. А потом Ваймс вспомнил ощущение ускользающей реальности, когда Призывающая Тьма вырывалась на поверхность, вдавливая его куда-то в глубины собственного сознания. Туда, откуда ему оставалось только наблюдать. Он вспомнил кровь на камнях мостовой. Нет, он не будет менять свое решение. Он может грустить сколько угодно. Его чувства не имеют значения. Значение имеет только маленький Сэм и город, выходя на улицы которого, Сэм сможет так же беззаботно улыбаться.

Все вещи были уже собраны. Только одна книга лежала на стоящем у дверей чемоданчике, ожидая, что ее наконец дочитают. Что ж, стоило признаться, что даже самому Ваймсу уже было любопытно, чем закончатся приключения недотепы Струмси.

Время пролетело незаметно.

На самом деле, они даже немного задержались, но пришедшая напомнить о времени Сибилла не стала их торопить. Она просто замерла в проеме двери, с улыбкой наблюдая за одним из самых важных ритуалов двух Сэмов.

– Вот такая вот история, – Ваймс закрыл книгу и подмигнул юному Сэму. – Ну что, пора?

Все втроем они спустились во двор, где их уже ждали две кареты (одна груженая чемоданами, вторая – драконьими клетками). У карет их ожидал Вилликинс в компании двух стражниц.

– Дорогой, ты уверен, что ты должен отправлять с нами своих людей?

– Ну, строго говоря, они не люди.

Старший констебль Хампединг и младший констебль Пемза отдали честь.

– Кроме того, Пемза сейчас все равно не на службе, а Салли будет лучше убраться из города до окончания всей этой шумихи с молебном.

Сибилла кивнула своим мыслям.

– Что ж, выходит, это чудесное совпадение поможет нам провести спокойный отпуск? – она улыбнулась стражницам. – Добрый вечер, дамы. Рада видеть вас!

«Я надеюсь на это, – подумал Ваймс. – Очень надеюсь».

Сибилла дала знак отправляться. Все забрались в карету. Когда свое место заняла младший констебль Пемза, карета качнулась вниз, но даже не заскрипела. Сибилла выбрала для поездки интересную модель, большую и прочную, будто подозревала, что одним из попутчиков может быть тролль.

Ваймс крепко обнял сына на прощание.

«Всего пара недель. Глазом моргнуть не успеешь».

Он подсадил юного Сэма на верхнюю ступеньку и закрыл за ним дверь.

– Береги себя, дорогой.

– Пока, па!

Щелкнули поводья, и кареты неспешно покатили прочь. Какое-то время Ваймс стоял, маша рукой им вслед, пока те не скрылись за поворотом. Потом он постоял еще немного, вслушиваясь в вечерний шум города и думая о переменах, больших и маленьких. И, наконец, развернулся на пятках и вернулся внутрь.

Дом стал непривычно пустым. Ваймс слышал это, ощущал всей кожей. Вечно отстающие часы с кукушкой пробили семь часов вечера. Где-то в трубах глухо загудела вода. Ваймс поймал себя на том, что вслушивается в каждую мелочь, которую прежде не замечал. Нет, поддаваться унынию у него не было ни времени, ни права. Сэм и Сибилла были в безопасности, а его ждало очень много работы.

Первым делом Ваймс задумался о значке. Парадигмус сказал, что он всегда должен быть при Ваймсе, неважно, чем тот занят. Ваймс отцепил маленький щит от кожаной перестежки на нагруднике, металл грел кожу и пульсировал в такт с биением сердца. Всегда, значит? Просто носить его в кармане было бы слишком ненадежно. Одежда тоже не подходила, ведь переодеваться все равно придется. А что случится, если он хоть ненадолго выпустит амулет из рук? Парадигмус не уточнял, но Ваймс проверять не собирался. Он вспомнил об Ангве. Точно, у кого, как не у вервольфа, стоило поучиться сохранять что-то ценное, когда все что у тебя есть – ты сам? Причем, в чем мать родила. Ангва носила значок на ошейнике, но Ваймс его напяливать не собирался. Подойдет и крепкий шнур.

Раздобыв в кладовой обрывок бечевки, Ваймс рывком проверил его на прочность.

«Подойдет».

Бечевка оказалась не такой уж и грубой и почти не терла кожу. Ваймс затянул ее на три узла (чтобы наверняка) и поглядел на себя в зеркало. Мда, оставалось только сказать «гав».

Разобравшись с вопросом «самой первой необходимости», он перешел к вопросу просто «крайне важному». Нужно было подготовить окончательный план действий ко дню Большого Молебна. Необходимые распоряжения нужно будет отправить в Ярд уже сегодня, а отчет для Ветинари он сможет вручить и лично.

Нет. Нет. Нет. Не стоило думать о Ветинари и том, что случится после полуночи. Это ни капли не помогало. Ваймс тряхнул головой и взял себя в руки. На ближайшие пару часов карты, планы и списки стали его спасением и убежищем от всех посторонних мыслей. Он прикидывал, просчитывал, предполагал. Сколько народу сможет вместить площадь, прежде чем это станет опасным? Сколько потребуется стражников для контроля? Где их лучше разместить? Как лучше распределить людей? Что может пойти не так, и как это предотвратить? Как должны действовать стражники, если что-то все же «пойдет не так»? Ваймс думал о том, что порой стражнику есть чему поучиться у опытного пастуха.

Конечно, все предугадать было невозможно. Но для этого на местах и нужны были офицеры, достаточно сообразительные и уверенные в себе, чтобы начать действовать самостоятельно, исходя из сложившейся ситуации. Действовать Правильно. А вот для этого, в свою очередь, нужен был Ваймс. Он выбирал и готовил этих офицеров. Таких, которым он сам бы доверил свою жизнь и жизнь своей семьи.

За окном смеркалось. Ваймс, почти не отрываясь от работы, чиркнул спичкой и зажег настольную лампу. Бумаги для канцелярии патриция могли бы стать той еще головной болью – Ваймса трудно было назвать хорошим хозяйственником. Все, что выходило за рамки простых потребностей стражника, оставалось для него неизведанной территорией. Но Ветинари никогда и не требовал точных цифр. Для исчислений существовали другие люди. Поэтому Ваймс лишь отмечал, что требуется сделать, а главное (эти пункты он несколько раз обвел карандашом), чего нельзя допустить ни в коем случае (и это тоже требовало затрат, иногда даже больших). Во сколько это обойдется городу? Пусть подсчетами занимаются клерки. Ваймс знал, что даже если он выйдет за какие-то незримые «рамки бюджета», Ветинари в крайнем случае удостоит его очередного едкого замечания, но не откажет. Не в этой ситуации. У Ваймса на руках были все карты, и насколько верно они будут разыграны, зависело только от него.

Он отложил в сторону последний лист и откинулся на спинку стула, разминая шею. За окном уже стемнело. Ваймс спустился вниз и передал плоды своих трудов парнишке, что обычно занимался мелкой работой по дому.

– Передай дежурному офицеру и мигом назад! – велел Ваймс. – Если капитан Моркоу будет на месте, обязательно уточни, есть ли новости по делу.

– Какому делу, сэр?

– Он поймет.

Сперва он подумал, что мог бы сам наведаться в Ярд и узнать все, как говорится, из первых рук. Вариант был заманчивым, ведь он не только позволил бы удовлетворить стражнический зуд, мучивший Ваймса (понять-найти-поймать-призвать к ответу), но и задержаться на работе до полуночи, а может и дольше… Последняя мысль мелькнула всего на секунду. Она была жалкой, даже, черт побери, трусливой. Ваймс запретил себе возвращаться к ней. Он дал слово. А слово Сэма Ваймса кое-чего стоило. В первую очередь для него самого.

Дверь за парнишкой закрылась, и дом снова окутала тишина. Еще более глухая, чем прежде. Ваймс взглянул на часы в слепой надежде, что время «В» уже подходит, но циферблат холодно сообщил ему, что до «особой аудиенции» оставалось еще более двух часов. Ваймс неосознанно поежился. Он терпеть не мог ожидание и бездействие. Если уж тебя впереди ждет что-то неизвестное и неприятное, лучше в эту неизвестность прыгнуть сразу. Одним махом. Но нет, сейчас Ваймс был вынужден мариноваться в собственном соку. Будто герой какой-то вампирской кулинарной книги. Чертов Ветинари!

Ваймс слонялся по дому, как привидение. Разве что цепями не звенел. Выплыв из темноты коридора, он до смерти напугал кухарку, уже собирающуюся домой, и долго сбивчиво перед ней извинялся. Потом мадам Черпак, продолжая тихо причитать себе под нос, все же ушла, оставив Ваймса в полном одиночестве. Дом глухо заскрипел перекрытиями. В нем больше никого не было, только Ваймс да, может, мыши под полом.

«Или крысы».

Нет, это было уже слишком. Ожидание и неизвестность просто вытягивали из Ваймса все жилы. Нужно было сделать хоть что-то, хотя бы с неизвестностью. Да, Ваймс скорее откусил бы себе язык, чем спросил кого-то напрямую «А каково это, когда тебе в шею вгрызается вампир? Что ты в этот момент чувствуешь?» Но в доме была собрана прекрасная библиотека. Стоило поискать ответ там.

Боль интересовала Ваймса в последнюю очередь. В его жизни было немало ран, ушибов и переломов. С болью они были старыми знакомцами. А вот то, что жертвы позднего вампирского ужина почти никогда не сопротивлялись, наводило на неприятные мысли. Ваймс не хотел, чтобы кто-то лез ему в голову. В последнее время в его сознании и без того было тесновато.

Овнецы и впрямь собрали шикарную библиотеку, но к огромному Ваймсову сожалению, они почти не интересовались темой вампиров. Проверив каталог, Ваймс обнаружил единственную книгу, которая оказалась некогда популярным романом. Ваймс открыл ее на случайной странице.

«Ночь окутала мир непроглядно мрачным мраком. Жозефина спала, возлежа на белоснежных простынях, подобная невинному ангелу, спустившемуся с небес. Ее белоснежная ночная сорочка чуть распахнулась, а чувственные губы приоткрылись, испустив тихий, зыбкий и в то же время чувственный вздох. За ней наблюдали чьи-то алчущие глаза»…

Ваймс пролистнул несколько страниц вперед.

«Жозефина испуганно вскрикнула и обернулась на шорох. Ее длинные золотистые волосы взметнулись на ветру, словно крыло райской птицы, ярким всполохом разрезая темное полотно ночи. Ее шелковая сорочка, белая, словно крылья мотылька, затрепетала на ночном ветру, прилегая к стройному юному телу. В огромных голубых глазах отражались дрожащие огоньки свечей. Жозефина увидела, как на дороге неподалеку остановилась карета, запряженная четверкой черных, как ночь, лошадей. Дверца кареты с дьявольским скрипом отворилась сама собой, словно…»

Ваймс решил дать книге последний шанс и открыл ее на последней трети.

«Жозефина затрепетала от сладострастного предвкушения.

– Ах, граф… – прошептала она, томно прикрыв свои прекрасные голубые глаза, пока граф Акула покрывал ее шею и плечи сладострастными поцелуями. – Не нужно…

С каждым поцелуем ее решимость таяла, словно воск свечи пред ликом жадного, полного страсти пламени. В сильных объятиях графа Жозефина почувствовала себя райской птичкой, пойманой умелым охотником.

Жозефина сладострастно вздохнула, когда клыки графа вонзились в ее тонкую нежную шею. Ее накрыло горячей волной трепетн…»

Ваймс не слишком разбирался в литературе, однако и его скудных познаний хватило на то, чтобы понять – добавлением батальных сцен дело не исправить. Решив, что он, пожалуй, достиг предела сладострастных трепетаний на сегодня, Ваймс захлопнул книгу и попытался вычеркнуть прочитанное из памяти.

Стрелки часов медленно ползли вперед. Нужно было заняться хоть чем-то. Ваймс задумчиво почесал подбородок. Точно, он же так и не побрился с утра.

Он нагрел себе немного воды для бритья и даже принял быструю прохладную ванну. Простые привычные действия помогали хотя бы немного отвлечься от гнетущего ожидания.

Ваймс наблюдал за своим отражением в зеркале. Тот, что смотрел на него с обратной стороны, уже не выглядел напряженным, как взведенная арбалетная тетива. Градус напряжения снизился до состояния «натянутой рыболовной лески». Хотя, если задуматься, эту градацию можно было продолжить, в зависимости от рыбы, попавшейся на крючок.

Лезвие гладко скользило по коже.

«Когда вся эта суматоха с Молебном уляжется, нужно будет заглянуть в книжный магазин, – размышлял Ваймс. – Подготовить юному Сэму подарок к возвращению».

С улицы послышались заунывные звуки какой-то религиозной песни. Рука Ваймса дрогнула.

«Черт», – он прижал к порезу полотенце и выглянул в окно.

По дороге неспешно трусил усталый ослик, запряженный в крытый цветным полотнищем фургон. Паломники уже начали прибывать в город. Несколько сердитых голосов из окрестных домов посоветовали вознице поскорее заткнуться, что тот поспешно и исполнил, после чего, щелкнув над головой у ослика кнутом, скрылся в темноте.

«Да, сейчас самое время», – подумал Ваймс, отнимая от кожи полотенце, по которому расползлось небольшое кровавое пятно.

Любой знает, какова кровь на вкус. У нее вкус металла, маленьких монеток, которые дети норовят сунуть за щеку, пока родители не спохватились. В своем детстве Ваймс не слишком часто видел деньги, поэтому вкус крови он узнал самым простым практическим путем – когда ему впервые врезали по зубам. Но вампиры ощущают этот вкус как-то иначе, это уж точно. Нельзя сильно хотеть чего-то, если это что-то на вкус как старый пенни. Ваймсу стало почти любопытно. Он коснулся пореза на шее.

В дверь постучали. Ваймс дернулся и отбросил в сторону полотенце, будто его застали за чем-то непристойным. Кто, черт побери?..

– Сэр!

Ваймс узнал голос слуги, которого отправлял в Ярд с поручением.

– Я сделал все, как вы велели.

– Есть новости? – Ваймс вытер с лица остатки пены.

– Да, сэр. Капитан Моркоу передает… – парень вздрогнул, когда дверь перед его носом резко распахнулась, но быстро взял себя в руки. – Он передает, что сержант Ангва взяла след этого Рут… Рудра…

– Рудоспуска, – Ваймс хищно улыбнулся. – Кто-то из этой компании не научился как следует пользоваться бомбами-вонючками? Прекрасно. Есть надежда, что хотя бы часть из них окажется в камерах еще до рассвета.

Ваймс похлопал парня по плечу.

– Отличные новости. А теперь ступай скорее домой. Уже поздно.

Шаги паренька стихли, а Ваймс все стоял в дверном проеме, погруженный в размышления. Новости и впрямь были обнадеживающие. Стража… Его Стража действовала четко и профессионально. Ей уже не требовалось постоянное присутствие «старины Ваймса». Осознавать это было… странно.

Ваймс вышел в гостиную и почти с мольбой уставился на часы – без четверти полночь. Уже почти. Нужно было подобрать одежду, соответствующую случаю. Интересно, а какая одежда соответствует случаю «я собираюсь угостить собой вампира»? Если случаю приличествует исключительно шелковая кружевная сорочка, призывно распахнутая на груди, то Ваймс определенно пас.

В конечном итоге он остановился на простых штанах и темной рубашке (чтобы не было видно кровавых пятен). Без доспехов он чувствовал себя голым.

«Как я умудрился до этого докатиться?»

Его взгляд упал на одеколон, но он тут же отбросил эту мысль. Она была просто смешной, но выбросить ее из головы уже не получалось. Хватит прихорашиваться! Он же не на чертово свидание собрался!

Ваймс расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и оттянул в сторону бечевку со значком – подойдет.

Черт! Черт-черт-черт! Он на полном серьезе стоял перед зеркалом и планировал вампирий ужин в исполнении себя. Ваймс упрямо застегнул все пуговицы.

Пора.

Он спустился по лестнице и вышел из дома. У ворот стояла черная карета, запряженная четверкой вороных лошадей. Лошадей очень насыщенного окраса, будто вытесанных из оникса, такие могли принадлежать только очень богатому похоронному агентству или конюшням патриция. Зверюги нетерпеливо всхрапывали и грызли удила. Ваймс моргнул, но картинка, напоминающая сцену из дешевого романа ужасов и не подумала исчезать.

«Его «Темнейшество» шутить изволит…»

– Доброй ночи, ваша светлость, – сидящий на козлах возница приветствовал Ваймса, приподняв шляпу. – Пожалуйте на борт. Домчимся, как ветер.

Ваймс похлопал себя по карманам в поисках портсигара, но обнаружил, что они пусты. Черт, кажется, он забыл его в доме. Да, бумаги-то он взял, а то, что было ему сейчас так остро нужно, так и осталось лежать на столе. Ваймс обернулся. Возвращаться было глупо, тем более, на глазах у кучера. Ла-а-адно…

– Ветра нет уже несколько недель, уважаемый, – Ваймс демонстративно обошел карету (на почтительном расстоянии, и не зря – одна из лошадей все же попыталась куснуть его за плечо). – Так что я лучше пройдусь.