Текст книги "Принцип неравного возмездия (СИ)"

Автор книги: Агатион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Жжалс подошел ближе и положил ладонь на лошадиный бок. Конь был мокрым до последней шерстинки, но совершенно точно теплым и настоящим. Под кожей лениво заворочались могучие мускулы. Да, такому вороному силачу и впрямь может быть нипочем непогода.

Жжалса не нужно было упрашивать. Распахнув дверцу, он проворно запрыгнул в кэб. Внутри горела небольшая масляная лампа и витал запах добротного табака. Жжалс попытался было отряхнуть или выжать одежду, но это оказалось совершенно бесполезным занятием. Крошечная дверца, позволяющая пассажиру и кучеру общаться, приоткрылась.

– Куда прикажете, господин?

Кучер был сед, но совершенно точно не немощен. Укрываясь от непогоды за причудливой конструкцией из небольшого навеса и боковых стенок, он умудрялся даже курить трубку.

– Мне…

Жжалс задумался. Возвращаться в гильдию совершенно не хотелось. Конечно, его отчисление было неизбежным, но все же Жжалс предпочел бы слегка отсрочить этот момент. Дурных событий за сегодня случилось и без того много. Возвращаться домой по той же самой причине он не спешил. Внезапно Жалс понял, что ехать ему совершенно некуда. Все его будущее представлялось неясным черным пятном, но к своему огромному удивлению, особенно сильных волнений от этого Жжалс не испытал.

– Поезжай хоть куда, – ответил Жжалс откидываясь на сидение.

Кучер усмехнулся.

– Раз так, у меня есть одна идейка, господин Жжалс.

Дверца захлопнулась, и кэб неспешно тронулся с места.

***

– Ну?

Несколько десятков встревоженных взглядов с надеждой обратились на младших констеблей Бора и Камнебура.

– Жив?

– Жив, – подтвердил Камнебур и принялся выжимать бороду, стараясь не смотреть сослуживцам в глаза. – По крайней мере, еще дышал, когда мы уходили.

По караулке пролетел общий облегченный вздох. Сержанта Колона может и нельзя было назвать душой компании и всеобщим любимцем, но он был одним из них. Стражники крайне близко к сердцу воспринимали нападения на своих сослуживцев.

– А слухи? Брехня ведь?

Констебли Бор и Камнебур переглянулись.

– Нет, – наконец выдавил из себя Бор, – мы говорили со Шнобби. Он действительно видел, как это сделал командор.

Воцарилась потрясенная тишина. Тучи, клубившиеся над городом, не шли ни в какое сравнение с теми, пусть и метафорическими, что нависли сейчас над караулкой.

– И что же теперь делать?

– Как бороться?

– Нам нужно не бороться, а пытаться помочь.

– Так как нам это сделать?

– Ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать?!

– Дык, ты ж эта, гном. А эта… Она гномская штуковина.

– Я родился в Анк-Морпорке! Я слыхом не слыхивал о старых суевериях!

Стражники встревоженно загудели, обсуждая варианты.

– И все же, что делать-то будем?

– Не знаю, может, подождем, что скажет капитан?

– Вот командор обязательно что-то придумал бы.

– Да? И что ж он придумал, чтобы это самое предотвратить?

Внезапно, сказавший это тролль-новобранец по имени Доломит стал самым одиноким из всех стражников, когда-либо ходивших по улицам города. Казалось, даже стены попытались от него отодвинуться.

– Малой, ты б, это, следил за своим языком, – глядя новобранцу прямо в глаза произнес сержант Детрит. – Командор даже за кусок копролита вроде тебя горой бы встал, будь так нужно.

– Дык, я ж это, не в том смысле, – жалобно протянул Доломит. – Виноват, сэр.

Стражники снова загудели. Ситуация казалась им невероятной. Но несмотря на всю свою растерянность, они пытались мыслить здраво. Не дело им носиться, словно стая обезглавленных кур, сколь бы растеряны они не были. Командор бы их за подобное поведение точно по головке не погладил.

Дверь на втором этаже скрипнула, и в караулку спустился капитан Железобетонссон в компании какого-то пухленького господина. Спустя несколько мгновений пристального разглядывания объединенный стражнический комитет караулки опознал в этом господине волшебника, ранее уже общавшегося с начальством и крутившегося на месте последних событий в лечебнице госпожи Сибиллы.

– Он чего бороду сбрил? – прозвучал чей-то громогласный шепот.

Остальные только пожали плечами, выжидающе глядя на капитана Железобетонссона.

– Я думаю, все вы уже знаете о произошедшем несчастье. Увы, наши худшие опасения подтвердились, – начал Моркоу. – Тело командора больше не принадлежит ему.

По караулке прошелестело печально-растерянное «О-о-о».

– Но, к счастью, не все еще потеряно. Профессор Парадигмус принес нам обнадеживающие новости, давайте послушаем его

Безбородый волшебник выступил вперед.

– А где его шляпа? – полюбопытствовал уже звучавший раньше громогласный шепот.

Парадигмус сделал вид, что не расслышал. Он прочистил горло и начал.

– Дело действительно обстоит так, как описал капитан Железобетонссон. Во время магического взрыва, произошедшего в бесплатной больнице госпожи Сибиллы, душу командора Ваймса вырвало из тела. Оставив его в полном распоряжении Tenebris Vindictam, более известной вам под именем Призывающей Тьмы.

Стражники молча внимали. Парадигмус чувствовал себя немного неловко под их внимательными взглядами, но по сравнению со взглядом патриция, эти были почти невесомы.

– До недавнего момента я и сам полагал, что после произошедшего командора Ваймса уже не вернуть, но счастливая случайность показала мне, как я ошибался.

Стражническое «О-о-о» зазвучало громче и уверенней, оно исполнилось надежды.

– Эта самая счастливая случайность… – Парадигмус замялся, но все же предпочел не уточнять. – Она удержала душу господина Ваймса в мире живых. Я думаю, нет, я уверен, что у меня получится вернуть ее в тело.

От грянувшего в единый миг «О-о-о» зазвенели оконные стекла. Стражники улыбались, хлопая друг друга по плечам. Парадигмус и сам невольно улыбнулся вслед за ними. Единственным, кто не разделил всеобщего веселья, оказался угрюмый констебль Доломит.

– Уверен, да? – тролль хмыкнул. – Енто так же уверен, как и в прошлый раз?

Радостный гул оборвался. Все вновь уставились на Парадигмуса.

– Да, раньше я допустил ошибку. Недооценил противника, но больше это не повторится!

Стражники придирчиво взвесили этот аргумент.

– Вы говорите, что душа командора уцелела. Но точно ли это она? Есть ли хоть какие-то доказательства?

Парадигмус улыбнулся и вытянул из кармана сложенную втрое бумагу.

– Он и сам хотел подбодрить вас, а поэтому передал вам эту короткую записку.

Записка мгновенно подверглась внимательному изучению. Стражники передавали ее из рук в руки, разглядывая под всеми возможными углами.

– Почерк похож…

– Да, его, точно!

– Но разве духи могут писать письма?

– Если только через медиума. Я слышал, что моя бабка ходила к медиуму, чтобы решить вопрос с дедовым завещанием. Вроде тогда сработало.

– И все же, как-то странно это все…

– Да зачитайте вы его уже!

– «Я думаю, вы все уже в курсе, что произошло, – Редж Башмак повысил голос, чтобы его было слышно всем. – Та чертовщина, что я притащил из Кумской долины, все же захватила мое тело. Волшебник, который принесет вам это письмо, утверждает, что все обратимо. Было бы неплохо, чтобы в этот раз он оказался прав. Но самое главное, что я хотел вам передать – помните о своем долге. Вашей главной задачей было и остается обеспечение безопасности во время Большого Молебна. Так же не забывайте, что по городу все еще снуют чокнутые культисты, и это не говоря обо всех прочих злодеях и обычных идиотах. Если кто решит играть в спасателя и станет пытаться меня вернуть в ущерб работе – достану даже с того света!»

– Да, – загудели задние ряды, – это точно командор.

– Тут еще постскриптум, – попытался перекричать возникший гвалт Редж.

– Чего?

– Приписка.

– Да читай уже!

– «Если столкнетесь с тем, что бродит сейчас в моем теле – даже не думайте нежничать. Если понадобится – стреляйте. Второго шанса Тьма вам не даст. Понятно?»

Все до единого стражники молча кивнули.

***

Медленно встающее солнце осторожно приподнимало над городом покрывало темноты, будто боясь увидеть под ним следы пьяного веселья ночной бури. А последствия эти впечатляли. Вода неторопливо уходила с улиц, мутные потоки отступали в сторону Анка, волоча за собой грязь, оборванные вывески, осколки черепицы и мутные комки чего-то, что ранее, возможно, имело органическое происхождение. Солнцу оставалось только печально вздохнуть и закатать рукава. Едва зародившийся день уже обещал всем жителям немало работы по приведению улиц во что-то, что можно было бы хоть отдаленно назвать порядком. Впрочем, горожанам это было не в первой. Уже к обеду Анк-Морпорк, подобно огромному псу, стряхнет с себя большую часть последствий непогоды, став если не чище, то хотя бы суше.

Работа в Продолговатом кабинете не замирала ни на мгновение. Скрип пера по бумаге, отчеты, сообщения, доносы, тихие голоса и незнакомые прежде Ваймсу лица сливались в единый непрерывный поток информации. То, что Ветинари без труда мог писать и левой рукой, почти не удивляло, но вот все остальное… Ваймс впал в ступор уже на пятом часу бесконечной вереницы событий, а патриций, как ни в чем не бывало продолжал перетасовывать полученные сообщения, словно колоду карт, отдавая все новые и новые указания. Ваймс улавливал не больше трети происходящего. И дело не всегда было в неизвестных ему языках или шифрах. Все же иногда отстраненно размышлять над тем, чем и как живет дворец патриция – это одно, а вот видеть саму эту жизнь, как говорится, своими глазами – совершенно другое.

Другим открытием для Ваймса стали клерки. Он и прежде знал об особых людях Ветинари, подозревая, что по коридорам дворца патриция периодически шныряют клерки и Клерки, но реальность в очередной раз выкинула причудливое па. На деле, по коридорам сновали клерки, клерки и клерки.

Первые носили это звание по вполне обыденному и привычному праву. Они были винтиками в огромной административной машине, заставляющей вращаться весь город. Их уделом была скучная, монотонная, но необходимая работа. Они считали, собирали и сортировали, переводили и отправляли на хранение такое количество цифр и информации, что у любого счетовода зарябило бы в глазах.

Вторыми были те, кого молва называла Клерками с большой буквы. Они были глазами, ушами, а иногда и руками патриция. Отобранные придирчивым холодным рассудком Ветинари, они обеспечивали работу города там, где в этой самой работе могли бы возникнуть… сложности. Они не носили никакой особой униформы и никак не отличались от обычных горожан, правда, лишь на первый взгляд. Ваймс невольно принимал охотничью стойку от одной только мысли о том, что могла бы натворить подобная подпольная сеть в других руках. По правде говоря, он мог лишь догадываться, что именно она творила непосредственно в руках Ветинари.

А вот третьи… Задачей третьих было изображать из себя Темных Клерков, таких, какими они представали в самых жутких сплетнях. Они носили темно-серое и выглядели так угрожающе, что любой рисковал намочить штаны, встретив такого индивида где-то на темных улицах, но, насколько понял Ваймс, никогда не предпринимали хоть сколько нибудь важных или опасных действий. Что ж, Ветинари вложил много сил в создание совершенно определенной репутации. Сформировать целый отряд людей, работой которых было – символизировать? С другой стороны, демонстрация силы, зачастую, может избавить от необходимости эту самую силу применять. Уж этот метод был Ваймсу хорошо знаком.

Свет, с трудом пробивающийся из-за плотно задернутых портьер, намекал, что рассвет уже позади, а солнце верно движется к зениту.

Ветинари прочел очередное клик-сообщение (это было написано на Убервальдском) и подпалил его от пламени свечи. Пламя с жадностью поглотило тонкую полоску бумаги.

– Как обстоят дела на улице Мелких Богов, Стукпостук? – Ветинари стряхнул пепел от записки на маленький серебряный поднос и откинулся на спинку стула.

– Ночью храмы приняли множество паломников, спасающихся от непогоды, – секретарь осторожно поставил перед патрицием кофейную чашку, наполненную темно-красной жидкостью и, замявшись всего на секунду, легким движением придвинул ее ближе к левой руке патриция. – Но несколько лагерей, разбитых за пределами городских стен, уничтожены.

Ваймс уставился на чашку со смесью ужаса и отвращения.

– Смею предположить, что двери были открыты всем без исключения вне зависимости от конфессии.

– Все так, милорд, – секретарь отступил на шаг и склонил голову в почтительном ожидании. – Лидеры религиозных общин проявили удивительную и необычную для них гуманность. Благодаря этому жесту удалось сохранить немало человеческих жизней.

– Люди удивительные создания, Стукпостук, – Ветинари поднес чашку к губам, – серьезная опасность способна сплотить их и заставить действовать сообща на благо друг друга, но как только опасность отступает, чаша их человечности может качнуться в совершенно противоположную сторону.

Ветинари сделал глоток. Ваймс хотел было зажмуриться, предчувствуя вкус крови на языке, но кровь, а это безусловно была она, оказалась на вкус совершенно не… кровяной. Возможно виной всему были вампирские вкусовые рецепторы или еще что-то. Для начала она была куриной, это Ваймс осознал еще за несколько мгновений до того, как патриций сделал первый глоток, и напоминала на вкус… что-то. Ваймс так и не нашелся, с чем сравнить. Он чувствовал, как остывшая цыплячья кровь все равно согревает губы и язык Ветинари, но никак не мог сообразить, на что же она похожа по вкусу. Хотя одна ассоциация все же была – кофе. Дрянной остывший кофе. Им нельзя было наслаждаться, но за неимением лучшего, для поддержания бодрости вполне сгодится. У Ваймса возникло желание поморщиться, но Ветинари даже бровью не повел. Он в несколько неторопливых глотков опустошил чашку и промокнул губы платком.

– Если мне не изменяет память, сегодня в храме Офлера должны были подавать традиционный праздничный черепаховый суп?

У Ваймса заныли несуществующие сейчас зубы. Укрывшиеся в храме Офлера омниане явно не оценят этот праздничный обед.

– Пожалуйста, убедись, что это досадное недоразумение не превратилось в локальную священную войну.

– Конечно, милорд.

– Кроме того, епископ Арше и архижрец Дрежедыр проигнорировали мое последнее обращение. Как думаешь, они намерены вернуться к своим весьма провокационным проповедям?

– Боюсь, что так, милорд. О них следует позаботиться?

– Ценю твой нежно выпестованный антигуманизм, но, боюсь, превращать их в мучеников на глазах уже распаленной паствы было бы неразумно. Эти господа считают, что город может стать плодородной почвой для их идей и учений. Каждую свою проповедь они стремятся превратить в яркое, а иногда и сдобренное кровью представление.

– И как же вы намерены пресечь это, милорд?

– Пресечь? – Ветинари хищно улыбнулся. – О нет, я не собираюсь ничего пресекать. Я всего лишь намерен показать этим господам, что они понятия не имеют, что такое настоящее шоу. Пожалуйста, сообщи господину фон Липвигу, что у него назначена встреча со мной. Скажем, в полдень.

– Как прикажете, милорд.

– Он все так же ни о чем не подозревает?

– Да, все в порядке, сэр. Последние два покушения удалось предотвратить без каких-либо хлопот. Те, кто осмеливается называть себя профессионалом, предпочитают отказываться от настойчивых предложений Шиков, а все прочие не представляют особых проблем.

– Хорошо. Господин Завиратус Шик со своим представителем все еще ожидают в приемной?

– Да, последние сорок минут.

– Превосходно, еще через пятнадцать можешь пригласить их.

Секретарь почтительно кивнул и, подхватив опустевшую чашку, исчез за дверью.

Ваймс потянулся к новым отчетам, принесенным секретарем. На самом верху стопки тот предусмотрительно оставил краткое сообщение о состоянии здоровья сержанта Колона. Ваймс вздохнул с облегчением: «Жив».

Жизнь Фрэда сейчас находилась в руках доктора Газона и его лучших учеников. Пожалуй, самых надежных руках, какие только можно было представить. Лишай Газон был почти волшебником в своем деле. Почти. «Умирают не все» – так звучал негласный девиз его больницы. Что ж, Ваймсу оставалось лишь молиться, что Фрэд относится к категории «не всех».

Чуть поодаль сыто икнул только что покончивший со своим завтраком Шалопай. В первые минуты пучеглазый песик будто не знал, как ему следует реагировать на их с Ветинари союз, но уже спустя десять минут безошибочно оценил ситуацию, и с тех пор оставил попытки приземлиться своим задом Ветинари на ногу. Шалопай еще раз на всякий случай проверил опустевшие миски и засеменил в сторону патриция. Он уселся по левую руку Ветинари и тихонько заскулил, глядя на того в нескрываемой надежде на ласку.

На первый взгляд патриций походил на человека, которому должны были бы нравиться кошки, но судя по всему, тут в дело вступал принцип о притягивающихся противоположностях. Собаки были единственными на всем Диске существами, к которым патриций испытывал (или, по крайней мере, открыто демонстрировал) свою симпатию. Те, в свою очередь, его просто обожали. Ветинари наклонился, чтобы почесать подставленный его руке круглый живот.

Ваймс невольно сравнил Шалопая со старым Вафлем. Сравнение вышло так себе. Псы походили друг на друга, как ватрушка с творогом походит на острый Эфебский перец. Да, характер у старого фокстерьера был не сахар. Многие посетители Продолговатого кабинета рано или поздно зарабатывали отметины от его зубов себе на лодыжки. Ваймс вдруг осознал, что был чуть ли не единственным, кого эта зубастая кара обошла стороной. Вафля трудно было назвать дружелюбным, казалось, он не любил никого кроме своего хозяина. Пожалуй, так оно и было. И все же, в тот день, когда Ваймс, в очередной раз явившись на доклад к патрицию, не обнаружил под его столом привычной корзинки и витающего по кабинету запаха старого нездорового пса, он испытал нехарактерную печаль. Отчего-то Ваймсу казалось, что Ветинари больше не заведет себе собаку, но вот прошли годы, и неожиданно возникший будто из ниоткуда Шалопай уже оглашал Продолговатый кабинет своим задорным тявканьем. Хотя от Ваймса не укрылось, что корзинка господина Председателя стояла у рабочего стола, а не под ним.

За дверями слышалось злобное бормотание. Длительное ожидание под аккомпанемент особых часов делало свое дело: посетители в приемной уже достигли нужной стадии кипения мозга.

Завиратус Шик относился к довольно отдаленной линии Шиков, в свое время не получившей вольготного доступа к банковскому хранилищу, что позволило ему до сих пор находиться на свободе, но в то же время, к достаточно близкой ветви семьи, чтобы иметь возможность претендовать на ошметки, оставшиеся от состояний своих некогда более богатых, но ныне пребывающих в каталажке родственников.

Двери в кабинет распахнулись, едва не ударившись о стены. Подобное поведение определенно выдавало в Завиратусе или конченого кретина или особо изощренного самоубийцу. По пятам за ним торопливо семенил затравленно озирающийся законник.

«Мелкая сошка», – подумал Ваймс.

Представлять сейчас интересы Шиков стало крайне невыгодно для карьеры, а потому главные акулы адвокатского дела как-то незаметно устранились от прежде влиятельной семьи, оставив ее судьбу в руках вчерашних студентов или просто неудачников.

– Доброе утро, господа, – Ветинари смотрел на Завиратуса взглядом паука, наблюдающего, как особенно жирная муха с разбегу запрыгивает в его сеть.

– Мы прождали в приемной больше часа, это немыслимо!

Муха с разбегу увязла в паутине сразу всеми шестью лапками. Шик абсолютно перестал контролировать собственный язык, если прежде он вообще умел это делать.

– Доброе утро, ваша милость, – торопливо попытался спасти ситуацию законник, – господин Завиратус Шик хотел бы обсудить возможность инвестиций в развитие города.

– Инвестиций, – фыркнул Завиратус, плюхаясь на один из подготовленных для посетителей стульев, – это те, что больше напоминают грабеж?

Законник что-то торопливо зашептал ему на ухо. Из услышанных фраз Ваймс смог понять, что данное мероприятие было последней надеждой Шика сохранить хотя бы часть, пусть и небольшую, из перешедшего ему незаконно нажитого состояния и при этом остаться на свободе. Завиратус слушал, но будто бы не до конца понимал явно уже обсуждавшийся ранее план. В его крохотном мозгу горело всего два слова «Деньги» и «Мои», и никакие силы во вселенной не могли его в этом разубедить.

– Грабеж? Что вы, господа. Грабеж был бы неразумным и, главное, незаконным предприятием, – голос патриция напоминал бархат, вот только под этим бархатом скрывался остро заточенный клинок. – Примерно таким же незаконным, как заказное нелицензированное убийство.

– Может быть мы… – начал было законник, но возмущения Завиратуса было уже не сдержать.

– Так ведь Убийцы не берут второй заказ на одного и того же человека! А первый они не исполнят, пока эта шафк…

Шалопай тихо зарычал. Патриций нахмурился.

– Пока собака жива.

– …вернемся к обсуждению инвестиций?

– Ах да, эти прискорбные правила и проволочки, – Ветинари участливо покачал головой. – Именно они вынудили вас обратиться к мистеру Бошкокруту?

– Господин Шик не знаком ни с каким…

– Вы ничего не докажете.

– Мистером Бошкокрутом, – обреченно закончил законник.

Ваймс внутренне усмехнулся. Фраза «Вы ничего не докажете», определено входила в тройку самых нелепых и самообличающих фраз всех времен и народов.

– Несчастные случаи. Они просто случаются и все, – продолжил копать себе могилу Завиратус.

– Несчастные случаи, верно. Прискорбные и трагические случайности и впрямь могут произойти с каждым, – Ветинари с печальным вздохом облокотился на стол и сложил ладони домиком (Ваймс почти без заминки сумел поддержать его в этой игре). Рукава на одеянии патриция чуть собрались, оголяя лишенные бинтов и шрамов запястья.

Законник уловил намек почти мгновенно. Он побледнел, и торопливо зашептал своему нанимателю на ухо. Лицо Завиратуса Шика вытянулось.

– Насколько мне известно, место и цель вашего визита неизвестна никому из ваших родственников или знакомых? – почти неприкрытая угроза в устах патриция звучала сладкой, как мед.

– Ы-ы-ыпф… – только и смог произнести побледневший, как полотно Шик.

– Вопрос лишь в том, какие наши действия могут эти самые случайности спровоцировать, – Ветинари улыбнулся, все так же участливо, но в то же время ненавязчиво продемонстрировав клыки.

Со стороны дверей послышался звук, похожий на щелчок закрывающегося замка. Этот звук расколол повисшую в кабинете тишину и выдернул Шика из панического транса. Завиратус вскочил, уронив стул, на котором сидел, и бросился к дверям. По дороге он умудрился упасть, запнувшись об этот самый стул, но это не помешало ему с невероятной для такого грузного человека скоростью на четвереньках добраться до дверей. Дверная ручка жалобно хрустнула, и Завиратус Шик бросился прочь. Его законник испарился вслед за ним.

– Я пошлю за мастером, милорд, – Стукпостук осторожно проверил пальцем безнадежно поломанную дверную ручку.

– Благодарю, – Ветинари поправил рукава, и почесал все еще лающего вслед Завиратусу Шалопая за ушами. – Счет за ремонт можешь отправить господину Шику вместе с прочими подготовленными для подписания документами.

***

Младшие констебли Бор и Камнебур только заступили на свое дневное дежурство. Они неспешным шагом стражников следовали по просыхающим после ночного ливня улицам. В воздухе висел зыбкий полупрозрачный туман, не столько скрывающий, сколько подчеркивающий причиненные бурей разрушения. Пара вольнонаемных големов с присущей им основательностью неторопливо сгребала в кучу грязь и обломки. Город может и становился немного чище, но вот в головах стражников царил полный кавардак.

– Не было новостей про сержанта? – спросил Камнебур.

Бор только неопределенно пожал плечами.

– С самого утра ничего.

– Ну может это и не плохо. Случись чего дурное, мы бы уже узнали.

Констебль Бор кивнул, глядя себе под ноги. Этой ночью они с Камнебуром стали первыми, кто сумел прибыть на испуганную трель свистка. Они своими глазами видели расползающуюся под телом сержанта лужу крови, и Шнобби, пытающегося зажимать сержантову рану, ни на мгновение не переставая свистеть. Картина казалась чудовищно ненастоящей, сержант Колон был последним, кого констебли могли бы представить лежащим на мостовой в луже собственной крови, но от этого становилось только хуже. Отчего-то сильнее всего в память Бору врезались рассыпанные по булыжникам, будто пропитанные вишневым сиропом, пончики.

– Согласен, – кивнул Бор. – Я уверен, доктор Газон поставит его на ноги.

«Конечно, больница сейчас не в лучшем состоянии после того взрыва, – так и не решился произнести он, – и действует там сейчас только левое крыло. И пациентов в этом крыле сейчас вдвое больше, чем положено, койки стоят даже в коридорах. Но это ведь не главное? Главное – это люди. Те, что знают свое дело».

Констебли не торопясь двинулись к воротам Предателей. Сегодня маршрут их патруля был вдвое длиннее, ведь большая часть стражников была стянута в район улицы Мелких Богов.

– Поверить не могу, что нас назначили в обычный патруль, – проворчал Камнебур. – Я надеялся, что нам доверят настоящее дело.

– Но мы и заняты настоящим делом, – возразил Бор. – Ты помнишь, что говорил капитан Моркоу?

– Ага, конечно… – Камнебур обратил свой недовольный взор на повозку цветочника. – Эй, мистер, здесь нельзя парковаться!

– Мы должны держать глаза и уши открытыми, иначе можем упустить что-то важное.

– Хочешь знать, какую важную вещь я вижу сейчас? Я вижу, как пара воров с крайне невинным видом спешно гуляют куда-то подальше от ворот.

– О боги, они сцапали кого-то на нелицензированном воровстве? Наверняка из приезжих, пошли.

Констебли чуть ускорили шаг. У ворот Предателей они и впрямь обнаружили пританцовывающего на цыпочках темноволосого парнишку. Причина этого пританцовывания становилась очевидна при приближении – ухо парня было намертво прибито к потемневшей древесине ворот. Констебль Бор со вздохом вынул из кармана небольшие плоскогубцы. Эти плоскогубцы входили в обязательную амуницию каждого патрульного, чей путь должен был пролегать мимо ворот, облюбованных Гильдией Воров в качестве доски позора.

– Я смотрю, ты у нас недавно, – как можно миролюбивей заметил Бор. – Решил пощипать чужие кошельки?

– Аыы… – жалобно отозвался воришка.

– Видишь ли, у нас так не принято. Монополия, квоты, бюрократия. В Анк-Морпорке не так-то просто быть вором. Ты не знал, наверное?

– Не-а-а…

– Тебе повезло, что ты украл немного.

– Откуда вы зна-а-а… – парнишка на миг оступился, и славный тандем гравитации и старого гвоздя тут же дал о себе знать.

– За большую сумму тебя прибили бы не за ухо, – хмыкнул Камнебур.

– А теперь потерпи немного и… Есть!

Неудавшийся воришка плюхнулся задом на булыжники, прижимая ладонь к поврежденному уху.

– Вы стражники, да?

– Вот, черт! – воскликнул Камнебур. – Что же нас выдало?

– Ну, на вас шлемы и доспехи, и… – воришка, наконец, понял, что над ним смеются. – Я арестован, да?

– Ну, два раза за одно преступление не наказывают, а свое ты уже получил.

– Выходит, я могу того…

– О, «того» ты можешь в любой момент, особенно в этом городе, – не прекращая зло улыбаться, подтвердил Камнебур.

– И все же, на случай, если ты решишь повторить свой неудавшийся опыт, знай – с рецидивистами поступают куда… строже.

– В лучшем случае, вобьют гвоздь пониже. Существенно пониже.

Парень побледнел.

– Ну бывай, если что – мы тебя предупредили.

Оставив вора-неудачника наедине с тяжестью осознания, стражники двинулись дальше. Их путь лежал в сторону Анка.

– Я все не могу перестать думать о том письме, – подал голос Камнебур.

– Все вроде складно выходит.

– Очень, особенно часть про «стреляйте».

Младший Констебль Бор задумчиво промолчал, его и самого беспокоило это указание.

– Я к тому, от командора все время кто-то пытается избавиться, а тут такая оказия.

– Но почерк?

– Подделать можно.

– А, как быть с тем, что рассказал капрал Шноббс? Он знает командора с детства. Думаешь, он мог бы обознаться?

– Я? Да пес его знает… Я просто подумал, что если придется, я должен буду вот этими самыми руками… – Камнебур поднял руки ладонями вверх, – должен буду…

– Я тоже об этом думал, – Бор положил руку напарнику на плечо. – Но в письме ведь не было ни слова про «убейте», верно? Поэтому я решил вспомнить наставления господина Ваймса и сегодня перед дежурством прикупил себе его.

Бор достал из кармана новенький кастет из темно-серебристого сплава.

– Это ж Уравнитель номер шестнадцать дробь три!

– Ага, обновленная модель.

– Неплохо, а он в состоянии вырубить Призывающую Тьму?

– Вообще-то я хотел уточнить это у тебя.

– У меня? – Камнебур ошарашено уставился на товарища.

– Ты ведь родился под землей. Я надеялся, что ты слышал старые легенды, – пояснил Бор.

– Я был еще совсем крохой, когда родители решили переехать.

Бор заметно приуныл.

– Но вчера я и правда пытался поговорить с родителями. Правда, без особого результата, – проворчал Камнебур, хмуро глядя перед собой.

– Они рассказали хоть что-то?

– Отец зажег в доме столько свечей, что дышать стало нечем, а мать все попрекала его, что это бесполезно. Мол, если Призывающая Тьма уже обрела плоть – свечками ее не остановишь.

– А чем остановишь?

– Легенды говорят, что ничем. Если она уже в кого вселилась и идет по следу – пиши пропало.

– Без вариантов?

– Без вариантов.

– И как же ее останавливали? – не унимался Бор.

– Никак. Просто прятались, молились, позволяли ей взять свое и уйти обратно, откуда она вылезла. Ведь если кто решался встать у нее на пути, то он считай, был уже покойником.

– Но мы не можем просто отойти в сторону и позволить ей делать все, что ей вздумается.

– Не можем, – согласился Камнебур.

– Знаешь, что я думаю? Старые легенды уже давно похожи на решето?

– О чем ты?

– О том, что в них дырок, как в носке моего папаши. Посуди сам. Тьма шла по следу Грагов, но они остались живы и предстали перед судом. Так?

– Так, – осторожно подтвердил Камнебур, не до конца понимая куда приведет разговор.

– Это случилось потому, что командор встал у нее на пути и победил. Верно?

– Верно.

– Но он одновременно был для нее сосудом, а значит должен был умереть, но не умер. Да?

– Да.

– Выходит, старым легендам веры уже нет, – подвел итог Бор. – Кто знает, может сейчас создаются новые.

– Это здорово, но что нам делать-то?! – воскликнул Камнебур.

– Я думаю, – Бор улыбнулся и сунул кастет обратно в карман, – нам следует действовать по ситуации.

Слабый порыв ветра принес с собой необычайный аромат речного порта. Запах рыбы, стоков, немытых тел и самых необычных специй смешивались с привычным гнилостно-сернистым запахом Анкской воды, создавая поистине непередаваемый букет.