Текст книги "Принцип неравного возмездия (СИ)"

Автор книги: Агатион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

«Хорошо, что они позади», – сержант Колон вздохнул, его нос мгновенно уловил чарующие нотки свежей выпечки.

– Кажется, госпожу Кекс снова мучает бессонница.

Шнобби принюхался.

– Похоже на то, и она готовит свои знаменитые глазированные пончики.

Ноги, ведомые могучим стражническим инстинктом, сами собой свернули в переулок.

– Как думаешь, будет ли она любезна к двум доблестным служителям порядка?

– В прошлый раз она обещала опрокинуть на тебя ночной горшок, сержант, если вы еще раз появитесь у нее на пороге.

Колон задумался.

– Но она ничего не говорила о тебе, Шнобби. Так что тебе предстоит важное и ответственное поручение, а я в это время подожду тебя здесь.

Шнобби широко улыбнулся и скрылся за углом. У госпожи Кекс не было ни единого шанса. Едва заметив капрала Шноббса, она впадала в какое-то причудливое состояние, и готова была отдать ему практически что угодно, лишь бы он поскорей исчез с ее глаз.

Сержант Колон грезил о теплых ванильных и шоколадных пончиках, лениво покачиваясь с пятки на носок. О его шлем ударилась пара первых дождевых капель. Сержант как раз раздумывал, где бы лучше укрыться от начинающегося дождя, когда из переулка на него выскочило всклокоченное и запыхавшееся нечто…

***

Оно его нашло.

Одна эта мысль была настолько жуткой и всеобъемлющей, что вытеснила все прочие. Лесли бежал вперед, не разбирая дороги. Он понимал, что не сможет скрываться вечно, но так надеялся, что у него будет хотя бы один день в запасе, хоть один час.

Он несколько часов блуждал по холодным темным тоннелям, но настоящая Темнота все это время поджидала его на поверхности. Она шла за ним по пятам, играла, как кошка с мышкой. Лесли непрерывно чувствовал на себе ее взгляд, а иногда краем глаза отмечал движение где-то позади или наверху среди крыш. Это длилось уже так долго, что Лесли начал списывать все на свое разыгравшееся воображение, а потом он завернул за угол и уперся взглядом в забрызганный кровью нагрудник. Лесли успел очень хорошо его рассмотреть, хотя у него на это был всего один миг. Миг до того, как уличный фонарь над ним скрипнул и погас под несуществующим порывом ветра.

Темнота улыбнулась, и Лесли бросился бежать.

Он свернул в какой-то переулок, перепрыгнул через старые ящики. «Вперед-вперед-вперед», – только и стучалось в голове.

Пусть он вымотался, но тело, яростно не желающее умирать, не чувствовало усталости. В какой-то миг Лесли даже показалось, что преследовавшая его Темнота отстала. Он оглянулся через плечо, чтобы в этом убедиться, но тут же врезался в кого-то перед собой.

Металл. Кожей он ощутил холодный металл доспехов. Жалобно вскрикнув, Лесли отшатнулся прочь и рухнул на мостовую. Лодыжку обожгло резкой болью.

– Эй, мистер, нельзя ли поаккуратнее?

Стражник. Это был обычный стражник. Лесли ошарашенно уставился на стоящего над ним толстяка.

– Нельзя вот так носиться по улицам, сбивая людей. Я мог бы…

Толстяк не договорил. Паника, написанная на лице Лесли сбила его с толку. Стражник опасливо покосился в темноту переулка. Звук неторопливых шагов звучал все ближе.

Лесли попытался подняться на ноги, но, не удержавшись, снова осел на землю. В его ногу будто бы забили сразу десяток гвоздей. Он больше не мог бежать! Он больше не мог…

– Я хочу с-сделать п-признание!

Лесли был утопающим, всеми силами цепляющимся за все, что попадется под руку. Он не до конца осознавал, что делает. Видимо, какой-то беспринципный древний инстинкт заставлял его бороться, даже если это означало – утянуть с собой на дно кого-то еще.

– Я б-был вы-ынужден помогать Зовущим Справедливость. Я ц-ценный с-свидетель! Я п-прошу помощи и за-ащиты!

Шаги слышались уже совсем рядом.

– Я х-хочу, чтобы меня а-арестовали!

Толстяк опешил.

– Ты хочешь, чтобы я тебя арестовал?

«Да, потому что ты должен будешь меня защищать. Скорее же!»

Конечно, стражник должен был защищать горожанина в любом случае, но Лесли об этом как-то не подумал. От страха он совершенно потерял голову.

– Ладно, – неуверенно пробормотал толстяк, – тогда я… О, мистер Ваймс? Сэр!

Лесли жалобно заскулил и попытался отползти подальше. Идиот стражник шагнул навстречу самой гибели, не понимая, что творит. Сумеет он сделать хоть что-то? Сумеет ли он хоть немного ее задержать?

– Сэр? Что происходит? – голос толстяка неуверенно дрогнул. – Ох, черт…

Он увидел. Он все увидел, но понял ли? Если да – то он сбежит. Сбежит и бросит Лесли умирать.

– С дороги, – от этого голоса кровь в жилах стыла.

Лесли кое-как поднялся, перенеся вес на левую ногу.

– Сэр… – толстяк отступал, примирительно подняв перед собой руки. – Этот парень что-то знает про культ, будь он неладен, я…

– О да, он знает… – Темнота обнажила меч.

– Что? Что вы делаете, сэр?!

– С дороги!

Толстяк обернулся на Лесли и снова с ужасом поглядел на то, что когда-то было его командиром.

– Я не понимаю, что происходит, сэр, но этот человек намерен дать показания, – Лесли видел, что руки стражника дрожат. – Вы сами с меня три шкуры спустите, если с ним чего произойдет.

Намного позднее, возвращаясь памятью к этому моменту, Лесли понял, что толстяк стражник мог отделаться легким испугом и парой синяков, когда Темнота отшвырнула бы его с пути. Но стражник не отошел. О нет, он загородил собой Лесли и положил все еще дрожащую руку на рукоять меча. Толстяк потянул меч из ножен, тем самым подписав себе приговор. Нельзя было грозить Темноте и остаться невредимым.

Все произошло почти мгновенно. Мрачная фигура скользнула вперед и будто бы попыталась приобнять стражника. Послышался скрежет металла о металл, сменившийся намного более страшным звуком металла, вонзающегося в плоть. Толстяк вздрогнул.

– Сэм… Ты что ж это…

Лесли не стал смотреть, чем все закончится. Стражник ценой своей жизни покупал для него несколько лишних минут, и было бы огромной глупостью этими минутами не воспользоваться. Все еще подволакивая правую ногу, Лесли добрался до улицы. Неподалеку на углу он заметил цветастую повозку паломников. Лошади, запряженные в нее, выглядели свежими и полными сил, а на козлах никого не было. Вот оно, настоящее чудо! Повозка так и звала позаимствовать себя.

Позади Лесли услышал звук упавшего на мостовую тела.

Быстрей-быстрей-быстрей!

Лесли добрался до повозки и уже пытался взобраться на козлы, когда чьи-то сильные руки подхватили его и втащили внутрь. Внутри оказалось довольно людно.

– Здравствуй, Лесли, – шепот Подколода звучал немногим приятнее голоса Темноты. – Какая приятная встреча.

Щелкнули поводья, и лошади сорвались с места, оставляя позади неминуемую гибель и встревоженную трель стражнического свистка.

«Оно найдет меня. Оно найдет всех нас… – думал Лесли, испуганно глядя на то, что осталось от Зовущих Справедливость. – Если Подколод не прикончит меня раньше».

***

Ваймса трудно было напугать суровыми или незаурядными условиями быта, но в жизни всякого может наступить момент, когда границы «странности» и «необычности» вдруг начинают трещать по швам, и весь мир накрывает валом абсолютной нереальности происходящего. Именно такой миг наступил в жизни Сэма Ваймса. Прямо сейчас он находился в теле патриция Ветинари, слышал его ушами, смотрел его глазами, и все это, черт побери, происходило на самом деле.

В первые минуты их «объединения» (как предпочитал называть это сам Ваймс), его оглушило какофонией ощущений, значительно более громкой, чем прежде. Все же подглядывать одним глазом в замочную скважину или распахнуть дверь и войти – это совсем не одно и то же. Невероятно трудно оказалось сосредоточиться на том, что говорит тебе собеседник, когда ты слышал биение его сердца и ощущал его волнение и страх. Особенно страх, его можно было буквально почувствовать на языке. Ветинари никак не реагировал, его сердце билось мерно и ровно, намного степенней человеческого, но все это было лишь результатом самоконтроля. Похоже, выражение «стальные нервы» придумали исключительно ради патриция.

Во всем прочем Ветинари напоминал доброжелательного хозяина, уступившего гостю лучшие покои в доме. Ваймсу было дозволено, хоть и с некоторыми оговорками, использовать правую руку патриция, ведь единственным способом, которым Ваймс сейчас мог общаться с миром, оказалось письмо. Но после почти утраченной надежды Ваймс был безмерно благодарен и за это. На столе перед Ветинари лежал исписанный неровным почерком лист, изобилующий множеством перечеркнутых фраз, уймой «что» и «когда», а также ворохом восклицательных и вопросительных знаков.

Способ, может, и не был идеальным, но он давал Ваймсу тот самый заветный Шанс. Шанс разобраться в произошедшем. Шанс предотвратить то, что еще можно было предотвратить. И, конечно, шанс не перестать существовать, а может быть еще и вернуться в свое прежнее тело.

Ваймс сосредоточился на фактах. Да, патриций был не из тех, кто мог позволить себе шнырять по улицам в поисках улик, но вот в плане осведомленности он был первейшим челове… Вампи… Просто первейшим на всем Диске. Если где-то в городе что-то происходило – весточка об этом уже лежала у Ветинари на столе. В общем, в фактах недостатка не было. И все они были у Ваймса на руках… На руке… Черт! На столе перед патрицием.

Итак, после того проклятого взрыва Призывающая Тьма действительно завладела его телом. То, что произошло следом, кроме как бойней назвать было нельзя. Тьма жестоко расправилась с сектантами, хотя и не всеми, если судить по количеству трупов.

«Странно, тело Рудоспуска пришлось везти в мертвецкую в двух мешках, а вот его дружок Подколод просто исчез. Интересно, куда».

«Часть культистов сумела сбежать или Тьма намеренно их не тронула?» – Ваймс дважды подчеркнул вопрос.

Пожалуй, к разряду хороших новостей можно было отнести то, что от рук Тьмы не пострадал никто из заложников. В отчете говорилось лишь о нескольких травмах, вызванных, по видимости, самим взрывом, или же полученных во время захвата. Единственным исключением оказался мальчик, зарубленный Рудоспуском. Тот, кого Ваймс не сумел спасти.

Перо тихо хрустнуло и переломилось в пальцах. Ветинари молча левой рукой выдернул из подставки новое. Ваймс принял его с запоздалой осторожностью, ему стоило сдерживать себя. Живое доказательство недостатка его самоконтроля сейчас шлялось где-то по городу, подвергая опасности всех вокруг.

Ваймс вернулся к фактам. Из стражников также никто серьезно не пострадал. Возможно, дело было в том, что в суматохе ребята просто не поняли, что в действительности происходит, и не попытались встать на пути у «командора». Это их и спасло. Призывающая Тьма просто промчалась мимо них и исчезла в том самом тоннеле, по которому изначально пришли культисты. Увы, Ангва все еще приходила в себя после недавней встречи с какой-то особенно мощной разновидностью бомбы-вонючки, а поэтому не могла взять след. Ваймс серьезно задумался над тем, чтобы требовать у Ветинари ужесточения наказания за создание и хранение подобного варева, иначе недалек тот день, когда Ангва останется вовсе без нюха.

Ваймс машинально постукивал пером по бумаге, это помогало размышлять. Первые минуты после взрыва вырисовывались достаточно ясно, но вот потом начиналась настоящая чертовщина.

Ваймс отложил рапорт стражи и потянулся к остальным сообщениям, но замер, так и не коснувшись бумаг. Да, Ветинари сейчас делил с ним тело, но это совсем не означало, что он будет делиться своими тайнами.

– Вы можете прочесть их, Ваймс, – произнес Ветинари. – Раз уж мы с вами оказались связаны столь непосредственным образом, то я не вижу смысла в нелепых недомолвках.

Ваймс с облегчением подхватил несколько верхних листов. Не все бумаги походили на официальные. Несколько тщательно составленных сводок соседствовали с торопливыми записками на мятых блокнотных листах или обрывках папиросной бумаги. В большинстве случаев скорость передачи информации намного важнее ее причесанной формы. Ветинари был из тех правителей, что понимают это. Сам же Ваймс понимал одно – желая того или нет, сейчас он будет невольным свидетелем множества тайн патриция. Любопытно, как это может сказаться на его дальнейшей судьбе? Если у него, конечно, есть какая-то «дальнейшая судьба».

Ваймс углубился в чтение. В городе за сутки происходит миллион различных событий, но найти в этой россыпи след, оставленный Призывающей Тьмой не так уж сложно, достаточно идти на запах крови. Одного из сектантов, в чьем описании Ваймс узнал господина Жука, Тьма настигла уже на поверхности. Очевидно, Жук остался, чтобы замаскировать отход своих братьев, но в итоге все же сыграл свою роль разменной монеты до конца. А вот дальше начиналась настоящая неразбериха. Тьма будто бы потеряла след.

Ваймс перебрал сообщения еще раз и принялся выкладывать на стол перед собой те, которые казались ему подозрительными. Все это было чертовски странно. Когда Ваймс впервые столкнулся с воздействием Призывающей Тьмы, ее цель была прямой и явной, как стрела – она хотела расправы над грагами. Что изменилось сейчас? Сектанты не были ее основной целью? Или дело в том, что призыв не был совершен по всем правилам? Кто-то сломал отточенный тысячелетиями механизм? Если это так, то что еще могло сломаться? Ваймс устало потер шею. Демон, бродящий по городу и убивающий без какой-либо закономерности и причины, стал бы сейчас самым поганым вариантом.

– Ваймс… – в голосе Ветинари прозвучало все еще вежливое, но уже позвякивающее металлом предупреждение.

«Вот черт», – Ваймс опомнился и, крайне осторожно убрав руку с шеи Ветинари, тут же схватился за перо.

«Прошу прощения сэр»

– Мне стоит напомнить вам о правилах?

«Нет сэр такое больше не повторится»

Ветинари тихо хмыкнул. Ваймс не слишком хорошо разобрал природу этого «хм», но гроза, похоже, в этот раз прошла стороной. Интересно, а хватание патриция за шею его же собственной рукой – это смягчающее или отягчающее обстоятельство?

Где-то за дверью раздался звук торопливых приближающихся шагов, такой далекий, что различить его мог только чуткий вампирский слух. Через пару минут в дверь кабинета осторожно постучали.

– Прошу вас, мистер Вуч, – произнес Ветинари, без труда узнававший своих подчиненных по звуку шагов и сердечного ритма.

В кабинет проскользнула невысокая тощая фигура с очередной порцией вестей о происходящем в городе. Ваймс, немного помедлив, все же протянул руку и принял у мистера Вуча небольшую пачку записок. Ветинари не возражал. Возможно, кое-где на местах событий, описанных в этих бумажках, еще не успела осесть пыль. Самые что ни на есть свежие новости, то, что нужно. Мистер Вуч молча поклонился и исчез из кабинета так же бесшумно, как и появился. Ваймс вперил взгляд в записки с жадностью, с какой изможденный пустыней странник хватается за протянутую ему кружку воды.

Инцидент на Островысказывательной, где двое наемных убийц столкнулись с Призывающей Тьмой менее получаса назад. То, что это была она, подтверждали слова оставшегося в живых свидетеля – одного из учеников гильдии, он опознал в нападавшем командора Ваймса.

Небо за окном разразилось ливнем таким сильным, что на расстоянии вытянутой руки уже ничего невозможно было разглядеть. Струи с ревом били по крышам и мостовой, сливаясь в одну единую стену воды. Раньше Ваймсу понравилась бы подобная буря, ведь в такую погодку никому, даже самому отпетому преступнику, неохота было бы вылезать из дома. Вот только Тьмы это правило наверняка не касалось.

Ваймс побарабанил пальцами по столу, не отрывая взгляд от записки. Пока Тьма беснуется в его теле, все ее действия для людей станут действиями командора Ваймса. Это было ожидаемо, но все равно вызывало смешанную с обидой злость, даже ревность. Ваймс постарался отвлечься. По крайней мере, оставшийся в живых свидетель означал, что Призывающая Тьма не убивает всякого встречного. Это трудно было назвать хорошей новостью, но за неимением лучшего…

«Фос, – Ваймс прекрасно помнил имя этого ублюдка. Когда-то он потратил немало сил, пытаясь доказать, что господин Фос вышел за рамки правил собственной гильдии, но достаточных подтверждений тому не нашлось, а иммунитет члена гильдии довершил остальное. Ваймс помнил, в какой ярости он тогда был. Закон вдруг вывернулся под немыслимым углом, не позволяя правосудию дотянуться до шеи убийцы. – И все же ты получил свое».

Ваймс хотел было недобро усмехнуться, но внезапная догадка заставила его подавиться собственной ухмылкой. Он вернулся к вееру предыдущих сообщений об убийствах. Имена. Многие имена были Ваймсу известны. Это было простым совпадением, и в действиях Призывающей Тьмы не было никакой системы, или же она пользовалась памятью самого Ваймса, чтобы вершить свой суд? Проклятье! Если ее больше не ведет конкретная цель, если она вольна расправиться с каждым, кого посчитает виновным? Масштаб катастрофы вдруг раскрылся перед Ваймсом, как бездонная пропасть. Что для Тьмы является достаточным преступлением? Как много в городе действительно невинных?

Ваймс нетвердой рукой потянулся за следующей бумагой, боясь увидеть там подтверждение своей теории, но то, что он там обнаружил, оказалось намного страшнее всех предположений.

«Нападение на стражника на углу Апустной. Ранение тяжелое, возможно, смертельное. Нападающий опознан капралом Шноббсом, как С. Ваймс, – бесстрастно сообщали неровные скачущие буквы. – Пострадавший сержант Колон доставлен в бесплатную больницу г-жи Сибиллы».

Фрэд Колон. Человек, самыми страшными преступлениями которого были тяга к бесплатному кофе с пончиками или мастерство засыпания на дежурстве. Как он мог помешать Призывающей Тьме?

Рука непроизвольно сжалась в кулак.

Никаких правил больше не было. Никто не был в безопасности. Тьму нужно было остановить и немедленно! Сознание Ваймса судорожно заметалось между невеликими вариантами. Он не мог ничего. Запертый в теле Ветинари, Ваймс мог лишь беспомощно наблюдать. Все, что было ему подвластно – это перо да немного чернил. Одной лишь рукой…

Настигшая Ваймса мысль была практически безумна. Ему ведь удаются какие-то движения, которых сам патриций бы не желал. Он одергивает его, но лишь словом. Каков шанс, что Ваймсу удастся пойти дальше? Каков шанс, что ему удастся… позаимствовать все тело? Силы вампира опасны, но так ли важно это сейчас, когда всеми способами нужно остановить иное зло. Пустить огонь против огня!

Ваймс споткнулся об эту мысль, мигом растеряв всю кипящую в нем злобу. Огонь против огня. Именно этим руководствовались Зовущие Справедливость. Глупая мысль, ничтожное оправдание. В реальном мире и в неумелых руках этот принцип способен создать только одно – выжженную землю от края до края. Он и сам это знал. Но все равно позволил собственной ярости отмести все разумные доводы и даже допустить мысль… Не эта ли ярость стала той самой червоточиной, позволившей Призывающей Тьме угнездиться в глубинах его души с самого начала?

Кулак бессильно разжался.

– Не стоит стыдиться своего гнева, Ваймс. Способность испытывать и использовать его всегда была одной из ценнейших черт вашего характера.

Ветинари наблюдал за ним, если это слово сейчас было применимо. Читал, словно открытую книгу, даже не видя его перед собой. Или же он просто знал Ваймса как облупленного. Пойди догадайся.

– Гнев похож на пламя. Контролируй его – и он станет костром, дающим тепло и оберегающим от хищников. Ослабь контроль – и он станет пожаром, уничтожающим все вокруг, – голос патриция звучал тихо, но каким-то волшебным образом все равно перекрывал шум бури за окном, – Вы всегда прекрасно умели обращаться с собственным внутренним огнем.

Порыв ветра из распахнутого окна едва не задул огонек единственной горящей на столе патриция свечи. Ветинари прикрыл затрепетавшее пламя ладонью.

Ваймс понятия не имел, к чему ведет патриций. Но все же, отвлеченный от собственных горьких размышлений, он взялся за перо и вывел на бумаге единственное слово:

«Нет»

Ваймс почувствовал, как губы Ветинари тронула улыбка.

– Думаете, вы недостаточно преуспели в этом?

«Живое доказательство тому сейчас режет людей на улицах»

– На улицах сейчас ведет охоту древняя квази-демоническая сущность, вырванная из вашего тела чужой магией и весьма недоброй волей. Жертвы действительно есть, и это прискорбно, но все это не так плохо, как могло бы быть или, как еще может случиться.

«И что может быть хуже?!»

Ваймс был так взвинчен, что, выписывая вопросительный знак, умудрился продырявить бумагу. Перо глухо царапнуло столешницу.

– Если эта самая недобрая воля все же возьмет квази-демоническую сущность под контроль? – не меняя интонации, уточнил Ветинари.

Перо в пальцах патриция замерло. Ваймс переваривал услышанное. До сих пор ему казалось, что самый мерзкий сценарий уже был разыгран, но что если Ветинари прав? Что может быть страшнее: воплощение Мести, карающее преступивших черту, сколь много бы их ни было, или человек, нацепивший на это воплощение ошейник, и заставляющий действовать по его воле? Ответ плавал на самой поверхности. Люди могут быть в разы более жестокими и изобретательными, чем любой из демонов… Но это же нелепо! Еще до начала всей этой свистопляски с кругами и гарпунами, сдерживание Тьмы стоило Ваймсу огромных усилий. Не позволить ей делать то, чего она так желала, было очень нелегко, но заставить ее делать то, что она вовсе не желала, было бы просто невозможно! Невозможно… Примерно так же невозможно, как кипящая кровь или скитания Ваймса по миру, которого нет. Невообразимо, как их с Ветинари нынешний союз.

– Поэтому, я рекомендую вам приберечь ваши силы до той поры, когда они вам действительно понадобятся. К примеру, до момента, когда вам вернется контроль над собственным телом и квази-демонической сущностью, запертой в нем.

«Но я думал, мы должны от нее избавиться!»

– Как уже сказал профессор Парадигмус, эта сущность может покинуть облюбованное тело только двумя путями: либо в результате ритуала перейдя под контроль все еще неизвестного нам волшебника, либо, вероятно, перейдя под его контроль после непосредственной смерти тела. В данном случае вашего. Оба варианта мне видятся весьма непривлекательными.

«Но я уже однажды потерял над ней контроль!»

– Будем считать, что вы просто узнали границы собственных возможностей.

Лист был уже полностью исписан, но Ваймс все же выкроил небольшое местечко в углу, чтобы написать удивленно-непонимающее:

«Границы?»

Ветинари с такой легкостью рассуждал о контроле над чертовым демоном, будто бы речь шла о прогулке по саду в погожий денек. Возможно, для самого патриция, чьи нервы напоминали стальные цепи, а сердце – мерно работающий механизм, это и стало бы вполне заурядной задачей, но вот Ваймс был далеко не так в себе уверен. Ветинари превратил контроль в стиль своей жизни, и, похоже, очень сильно льстил Ваймсу, если думал, что тот сможет хоть вполовину так же ловко идти этой дорожкой.

– Пожалуй, стоит объяснить мою позицию подробнее, – произнес Ветинари поднимаясь из-за стола. – На наглядном примере.

Они покинули Продолговатый кабинет. Ветинари шел по полутемным коридорам, неторопливым, но целеустремленным шагом. Ваймсу казалось, что даже отбрасываемые лампами тени почтительно отодвигаются с его пути. Дворец напоминал живое существо, пульсирующее вокруг своего хозяина. Каждый выполнял возложенную на него функцию. Чуткий вампирский слух позволял Ваймсу различить биение нескольких десятков сердец в кабинетах ниже этажом. Там были клерки, счетоводы, переводчики, почти наверняка шпионы, и боги знают, кто еще. Все они работали и сменяли друг друга, позволяя механизму вращаться, не замирая ни на мгновение.

– Видите ли, Ваймс, контроль может быть разным, но в основе его всегда лежат знания, а не сила. Может показаться, что палач, уже замахнувшийся топором над шеей приговоренного к казни, полностью контролирует, жить тому или умереть. Но в действительности намного большей властью будет обладать человек из толпы, знающий, что веревки, связывающие руки приговоренного, подпилены, а палач подкуплен.

Раскат грома заставил стекла жалобно задребезжать. Буря за окном набирала обороты. По улицам наверняка бежали целые мутные реки, с которыми уже не могли справиться даже знаменитые Анк-Морпоркские сточные канавы. Еще немного, и ветер примется не просто срывать хлипко закрепленные вывески, но и рвать черепицу с крыш.

– Но самое важное в этом процессе – знать точные границы своих возможностей.

Ваймс задумался. Много ли толку в знании о том, что вот теперь, вот за этой границей, ты уже ничегошеньки не контролируешь? Чем это может помочь? Разве что, ты всеми силами будешь пытаться держаться подальше от этой границы. Но что делать, если ты ее уже переступил? Значит ли это, что на самом деле твой настоящий предел находился намного дальше? Бессмыслица какая-то. Ваймсу никогда особо не удавались философские размышления.

Меж тем, Ваймс, наконец-то понял, куда они направляются. Двери, ведущие в покои патриция, распахнулись совершенно бесшумно. Здесь не горели свечи, но ни Ваймсу, ни Ветинари темнота не была помехой. Ваймс входил в эти комнаты много лет назад, во время кутерьмы с попыткой отравления патриция. С тех пор не изменилось практически ничего. Ваймс не верил своим (вернее, не своим) глазам. Он не знал, какие именно изменения ожидал увидеть, но ведь должно было быть хоть что-то. Становление человека мертвецом не может пройти бесследно. Да, старинные канделябры и паутина по углам были бы совсем не в духе Ветинари, но хотя бы гроб. Что-то угольно-черное и строгое, лишенное изысков, было бы вполне в стиле патриция. Гроба тоже не было. Единственным отличием стало заложенное кирпичом окно в крохотной спальне. Даже унылые зеленые обои остались теми же самыми.

– В жизни каждого рано или поздно происходит момент, когда ему приходится хоть краем глаза заглянуть за пределы собственных возможностей. В том числе и за пределы самоконтроля.

И тут Ваймс наконец разглядел самое главное отличие. Вернее, даже череду отличий. По стене, рядом с узкой деревянной кроватью, змеились глубокие рытвины. Они рассекали обои и штукатурку, уходя в каменную кладку на добрую пару дюймов. Ваймс коснулся этих борозд.

«Вот черт…»

Борозды идеально ложились под пальцы Ветинари, и некоторые из них были даже поглубже двух дюймов. Какая же сила нужна, чтобы вот так процарапать камень? Какая боль или… ярость?

У Ваймса сейчас не было тела, но он все равно почувствовал, как само его существо холодеет от подступившего страха.

– Впервые я заглянул за границу самоконтроля и своих новых… возможностей, едва лишь открыл после смерти глаза, – голос Ветинари приобрел странные, будто бы задумчивые интонации. – Это было весьма тревожное, но бесценное знание.

Ваймс не мог оторвать взгляда от исполосованной стены. Он чувствовал, как его картина мира дает крен. Самоконтроль Ветинари не был идеальным? Что дальше? Мир не был плоским?

– Но изучение этих новых границ не только помогло мне вернуть контроль над собой, но и подтвердило одно убеждение, – Ветинари глубоко вздохнул и сомкнул ладони домиком, неторопливый сердечный ритм бился между кончиков его пальцев. – Контроль над собой может простираться далеко за границы наших собственных возможностей, если нам хватит ума и смелости найти подходящую опору в ком-то или чем-то за пределами себя.

«Неужели твой безумный пост был просто «развертыванием границ»? – не имея возможности задать Ветинари вопрос напрямую, Ваймсу оставалось лишь слушать его монолог и терзаться новыми загадками. – Минутку, а что ты имеешь ввиду под «подходящей опорой?»

***

Юный Жжалс чувствовал себя в крайней степени неуютно. Со стороны он напоминал молодого волка, по неопытности забравшегося в псарню вместо овчарни. И так же, как этот волк, он пытался казаться максимально тихим, доброжелательным, а главное – занимающим как можно меньше места. Это не слишком-то помогало, несколько десятков пар крайне сердитых и недоверчивых глаз буравили его, не переставая. Стражники, мягко говоря, недолюбливали Гильдию Убийц, а уж новости, принесенные Жжалсом, и вовсе превращали его в заклятого врага всех городских легавых.

– Сдается мне, ты все же брешешь, господин, – чей-то хриплый голос все же нарушил тишину.

– Себя пытается выгородить, – согласился с ним второй.

– Приукрасил тут да там, – согласился третий, – мы-то знаем, как это бывает.

– Я рассказал только то, что видел.

Жжалс осторожно, спиной отступал к выходу. И какой черт его дернул послушаться встреченного им капитана Моркоу? Залезть в самое логово озлобленных сэмов и заявить им, что их начальник окончательно свихнулся. Прежде юный Жжалс не замечал за собой столь явной склонности к самоубийственным авантюрам. Это все капитан. К его голосу невозможно было не прислушаться. Вот только сейчас капитан совещался с кем-то в своем кабинете, а Жжалс остался наедине с уже пронюхавшими обо всем стражниками. Спокойно. Не станут же они на него набрасываться прямо в участке?

Дверь позади Жжалса распахнулась, впуская внутрь шальные брызги и звук хлещущей о мостовую воды. В участок ввалились еще двое: долговязый парень и угрюмый гном. Оставляя за собой мокрые пятна, стражники, совершенно не обращая внимания на Жжалса, направились к своим. Удивительно, но все прочие сэмы вмиг потеряли к Жжалсу интерес, встревоженно уставившись на своих соратников. Жжалса такой расклад вполне устраивал. Он тут же развернулся и выпрыгнул наружу, навстречу беснующейся стихии. Дверь за ним захлопнулась.

То, что творилось на улице, нельзя было назвать дождем или даже грозой. Это было настоящее светопреставление. Одежда промокла в первый же миг, а порывы ветра оказались такими сильными, что едва не сбивали с ног. Неважно. Это все равно было лучше, чем оставаться в участке наедине со стражниками.

Жжалс брел вперед, периодически останавливаясь, чтобы переждать особо сильный порыв ветра. Где-то над его головой пролетело нечто большое и тряпичное, по всей видимости когда-то бывшее частью полога чьего-то шатра. Стихия и не думала униматься. Разделавшись со всеми фонарями и опустив над улицами ревущий водный занавес, она полностью изменила внешний вид города. Ставни на окнах ближайших домов были закрыты, почти не выпуская наружу свет. Жжалс понял, что окончательно потерял чувство направления. Как бы ненароком не свалиться в Анк.

– Господин, ходить пешком в такую погоду небезопасно, – голос, едва различимый за шумом дождя, все же достиг ушей Жжалса. – Пожалуйте на борт.

Жжалс резко обернулся ровно в тот момент, когда вспышка молнии выхватила из темноты силуэт ожидающего на углу кэба. Видение напоминало мираж. Ни один кучер не выгонит своих лошадей на улицу в такую погоду. Разве что дело будет крайне важным.