Текст книги "Шеф с системой. Империя вкусов (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Я принимал их слова, благодарил, улыбался, продавал дальше. Руки работали быстро, автоматически – доставал пирожки, передавал покупателям, принимал монеты, отсчитывал сдачу.

Пирожки в корзине таяли прямо на глазах.

За каких-то десять минут, может быть пятнадцать максимум, не осталось ни единого пирожка. Только крошки на дне.

Последний покупатель – худой парень лет двадцати взял самый последний капустный пирожок, расплатился щедро и радостно убежал, на ходу откусывая.

Я закрыл пустую корзину, вытер вспотевший лоб рукавом, перевёл дух. Посмотрел на Быка:

– Всё, – сказал я, показывая пустую корзину. – Можно домой идти.

– Пойдём, – согласился он спокойно, кивая. – Потом мне надо будет к шефу заскочить и доложить обо всём что случилось. Он должен знать детали, а то узнает от кого-то другого – будет недоволен что не я первый рассказал.

– Понятно, – кивнул я, размышляя о произошедшем. Угрюмый с Фомой поговорил, но тот не внял увещеваниям и поставил Угрюмого в неловкое положение. Не завидую я Фоме теперь.

Мы шли по улицам города неспешно, молча.

Бык молчал первые несколько минут, явно о чём-то раздумывая. Лицо было хмурое, брови сдвинуты. Потом не выдержал, проворчал недовольно, больше для себя, чем для меня:

– Дурак этот Фома. Полный дурак. Шеф ему всё объяснил вчера, сидел с ним лично за столом. Разложил как на ладони. А он что? Кивал головой, соглашался, а сегодня четверых прислал. Не дошло, значит. Теперь придётся мне докладывать шефу о ненужной, глупой драке. Не люблю я это.

Я посмотрел на него, на его расстроенное лицо и кивнул: – Быстро разобрались, – сказал я спокойно. – Чётко сработали.

Бык махнул рукой: – Работа такая. Четверо уличных громил – это не противник, а так… разминка.

Мы дошли до моего дома. Бык остановился у самого входа, не собираясь заходить внутрь:

– Ладно, я пойду, – сказал он, глядя в сторону Слободки. – Зайду к шефу сейчас. Доложу обо всём как было. Может быть, вечером загляну к тебе проверить, как там у тебя дела, всё ли спокойно.

– Обязательно заходи, – кивнул я тепло. – Всегда рад тебя видеть. Поужинаешь с нами за одним столом.

Он коротко кивнул с благодарной улыбкой, развернулся и зашагал прочь неторопливой тяжёлой походкой туда где жил и работал Угрюмый.

Дом встретил меня пустотой и тишиной.

Все ещё торговали – не вернутся раньше вечера. Варя с Матвеем обещали после торговли зайти на рынок, купить новичкам одежду, обувь. Нужное дело.

Я прошёл на кухню, разжёг печь, достал из погреба мясо и овощи. Начал резать, готовить похлёбку на всех.

Руки работали сами, а голова – думала.

«Что сделает Угрюмый? Фома проигнорировал его слова. Послал четверых громил после личного разговора. Это не просто неуважение – это вызов».

Нож мерно стучал по разделочной доске.

«На месте Угрюмого я бы… что? Убить Фому? Нет, слишком шумно, стража влезет, начнётся разбирательство. Просто избить? Тоже мимо – Фома побежит жаловаться выше, к городским властям».

Бросил нарезанное мясо в котёл.

«Надо показать силу, но остаться в рамках закона или на его грани. Унизить публично, чтобы все видели – вот цена непослушания. Вот это может сработать».

Добавил овощи, соль, специи. Помешал похлёбку, попробовал. Нормально.

Через час послышались голоса за воротами.

Я вышел во двор.

Первыми зашли Варя с Матвеем, нагруженные свёртками. За ними – вся ватага гурьбой. И старые, и новички вместе. Шумные, довольные.

– Александр! – Варя сразу подошла, внимательно посмотрела на меня. – Ты цел? Соседи говорили, была драка…

– Цел, – кивнул я. – Всё нормально. Бык помог.

– Четверо напали, правда? – Матвей смотрел с восхищением.

– Правда, но мы быстро разобрались, а стража подтвердила – мы защищались.

Варя выдохнула с облегчением:

– Слава богу.

Дети уже теснились вокруг, перебивая друг друга:

– Раскупили всё! – Петька размахивал пустой корзиной. – До крошки!

– Нас узнают теперь! – Маша прыгала. – Говорят: «А, это вы с пирожками! Вкусные!»

Новички стояли рядом со всеми, не особняком. Тимка что-то рассказывал Грише, тот смеялся. Лёшка помогал Маше донести свёртки. Ванька с Семкой обсуждали лучшие точки для торговли.

«Уже свои, – отметил я про себя. – Быстро притёрлись».

– Мы продали всё, – отчитался Тимка. – Парами ходили, как учили.

– Один раз какие-то типы начали приставать, – добавил Ванька, – но мы сразу ушли. Не связывались.

– Правильно, – кивнул я. – Молодцы.

Матвей высыпал монеты на стол. Много. Звон, блеск серебра и меди.

– Считаю, – объявил он.

Все притихли, столпились вокруг. Новички тоже – стояли чуть сзади, вытягивали шеи.

Матвей раскладывал монеты, считал, записывал. Наконец поднял голову:

– Тридцать две серебряных. Восемьдесят медных. Рекорд!

Дети взорвались криками, обнимались, прыгали. Маша схватила Тимку за руки, закружила. Тот сначала смутился, потом засмеялся.

Я посмотрел на новичков:

– Ваш процент – два медяка с десятка. Матвей подсчитает, выдаст завтра. Честно заработали.

Тимка кивнул, пытаясь не улыбаться. Не вышло – губы сами поползли вверх.

«Растём. План работает».

* * *

Вечером, когда все наелись досыта за общим столом и начали расходиться по своим комнатам отдыхать после тяжёлого трудового дня, в дверь неожиданно постучали.

Негромко, вежливо. Три размеренных стука.

Я открыл на пороге стоял мастер Митрич, а за ним стоял его молодой помощник, крепкий парень лет восемнадцати. Оба они тащили что-то большое, объёмное и явно тяжёлое, обёрнутое в грубую холщовую ткань.

– Добрый вечер, Александр, – сказал Митрич с широкой доброй улыбкой. – Извини что поздно. Принёс первые матрасы, как ты заказывал. Остальные буду набивать и приносить по мере готовности.

Дети, услышав через открытую дверь волшебное слово «матрасы», мгновенно высыпали из своих комнат шумной любопытной гурьбой.

– Матрасы⁈ – Маша прижала руки к груди, глаза её округлились от восторга и предвкушения. – Настоящие матрасы⁈ Нам⁈

– Самые настоящие, девочка, – кивнул Митрич с доброй улыбкой. – С соломой свежей, с тканью добротной прочной. Спать на них будете как настоящие купцы в своих домах.

Помощник Митрича внёс матрасы внутрь, положил их аккуратно на пол посреди комнаты. Дети мгновенно окружили их плотным кольцом, щупали руками, тыкали пальцами, проверяя мягкость, гладили ткань, не веря своему невероятному счастью.

– Они такие мягкие! – восхищённо пищала Маша, прижимаясь щекой к ткани.

– И пахнут хорошо!

– Я хочу на таком спать!

– И я!

Я стоял в сторонке, смотрел на эту картину детского восторга от такой простой вещи, и невольно улыбался.

Подошёл к Митричу, достал кошелёк:

– Мастер, ещё семь таких же нужно. Сможешь?

Митрич почесал затылок:

– Ого! Засыпал меня заказами, – Митрич улыбнулся. – Сделаю, Александр, не сомневайся.

– Сколько?

Он назвал цену. Я отсчитал монеты, добавил сверху:

– Аванс. Остальное – когда привезёшь.

– Спасибо, Александр, – кивнул Митрич, пряча деньги. – Хорошее дело делаешь. Детям – нормальную жизнь.

– Стараюсь.

Митрич с помощником ушли. Дети всё ещё возились с матрасами, щупали, пробовали лежать.

«Новая жизнь. Шаг за шагом».

* * *

Поздним вечером, когда дети наконец угомонились и уснули, я сидел в тишине за столом на кухне. Перед мной лежали записи Матвея.

Считал внимательно, планировал, прикидывал цифры.

«Завтра нужно значительно больше теста. Намного больше начинки. Пятнадцать продавцов – это очень серьёзно, это совсем другой масштаб производства. Нужно минимум три полных мешка муки, две хорошие четверти свежего мяса…»

Записывал, прикидывал пропорции, считал до глубокой поздней ночи, пока не начали слипаться глаза.

План постепенно складывался в голове, обретал чёткие очертания.

* * *

Угрюмый

Бык, сразу отправился к шефу и теперь стоял перед столом навытяжку, докладывал коротко и строго по делу:

– Четверо напали возле харчевни Фомы. Мы отбились быстро, Александр не пострадал. Городская стража прибыла через несколько минут, опросила свидетелей. Все подтвердили единогласно – мы только защищались, напали первыми люди Фомы. Официальных претензий к нам нет, всё чисто. Торговец после этого продал абсолютно все свои пирожки под аплодисменты толпы за десять минут. Народ на нашей стороне полностью.

Угрюмый слушал молча с непроницаемым лицом, но Бык, знавший его много лет, заметил один верный признак – пальцы правой руки медленно постукивали по деревянной поверхности стола. Тук. Тук. Тук. Это означало только одно: шеф зол. Очень зол.

Долгая тяжёлая пауза повисла в воздухе.

– Фома, – наконец произнёс Угрюмый тихо. – Я с ним разговаривал. Вчера. Лично сидел за одним столом. А он что сделал? Кивал головой, соглашался, обещал не лезть, а сегодня утром посылает четверых громил избить торговца. Решил, значит, что моё слово – пустой звук. Что меня можно игнорировать безнаказанно.

Он медленно поднялся из кресла, прошёлся по комнате тяжёлыми шагами, руки за спиной сцеплены. Остановился у окна, глядя в темноту ночи.

– Игорь, – негромко позвал он, не оборачиваясь.

Из дальнего угла комнаты бесшумно шагнул вперёд Волк. Высокий, худой как жердь, с острым хищным лицом и холодными серыми глазами.

– Да, шеф? – отозвался он ровным голосом без эмоций.

– Сходи вечером к Фоме, – сказал Угрюмый тихо, всё так же глядя в окно на ночной город. – Объясни ему ещё раз ситуацию. Только попонятнее, чем я вчера. Гораздо понятнее. Чтобы до него точно дошло на этот раз.

Волк молча кивнул, не задавая совершенно никаких уточняющих вопросов. Не нужно было – он прекрасно понял что от него требуется.

– Понял, шеф. Сделаю.

Развернулся и бесшумно вышел из комнаты.

* * *

Харчевня «У Фомы». Поздний вечер, почти ночь.

Внутри было душно. Фома сидел за большим столом в углу вместе со своими четырьмя побитыми головорезами. Они пили дешёвое вино прямо из глиняных кувшинов, зализывали свои многочисленные раны, мазали ушибы вонючей мазью, ругались грязно и злобно, вспоминая сегодняшнее унижение.

– Надо было ножом сразу, – бурчал один, держась за распухшую челюсть. – Без разговоров.

– Поздно теперь умничать, – огрызнулся второй, у которого нос был заткнут окровавленными тряпками.

Дверь неожиданно открылась.

Все разговоры мгновенно оборвались.

Вошёл Волк.

Все в харчевне замолкли разом, замерли, уставились на вошедшего. Волка в этом районе знали многие и знали, что его появление никогда не предвещает ничего хорошего.

Волк окинул взглядом помещение, нашёл глазами Фому. Прошёл к его столу неторопливо. Остановился в паре шагов.

– Шеф очень расстроен, Фома. Ты проигнорировал его слова. Послал людей после личного разговора. Это было… неразумно.

Фома открыл рот, чтобы что-то сказать.

Волк поднял руку – тихий жест, но все в харчевне замерли.

– Твоя харчевня закрывается. Насовсем. Можешь продать, если найдёшь покупателя или просто уйти. Выбор за тобой., но торговать здесь больше не будешь. Никогда.

Он развернулся к четверым побитым громилам, сидящим за столом:

– А вы… вы работали на Фому, когда он пошёл против шефа. Плохой выбор.

За спиной Волка в дверях появились ещё трое. Молчаливые, крепкие профессионалы.

Громилы попытались встать. Поздно.

Всё произошло быстро и тихо. Никаких криков, никакой показухи. Просто работа. Через минуту все четверо лежали на полу, скрючившись, держась за рёбра и животы. Живы, но надолго запомнят.

Волк повернулся к Фоме:

– Теперь ты.

Двое подошли к Фоме, подняли его из-за стола. Аккуратно, без лишней грубости. Вывели на улицу.

Волк работал профессионально. Нигде не останется синяков, но боль будет дикая. Печень, солнечное сплетение, почки. Места, где следов не видно.

Фома согнулся, упал на колени, хрипел, пытаясь вдохнуть.

– Это за неуважение к шефу, – тихо сказал Волк.

Затем он достал молоток и гвозди, и прямо на глазах Фомы начал заколачивать дверь харчевни. Крест-накрест, вдоль, поперёк. Наглухо.

БАМ. БАМ. БАМ.

Потом окна первого этажа. Досками. Намертво.

Когда закончил, харчевня выглядела как заброшенное здание.

Волк отряхнул руки, посмотрел на Фому, всё ещё лежащего на мостовой:

– Уходи из города, Фома. Пока можешь. Шеф милостив – оставил тебе жизнь. Не трать её зря.

Затем развернулся и ушёл в ночь вместе со своими людьми.

* * *

Следующее утро.

Фома стоял перед заколоченной наглухо харчевней. Лицо серое, глаза ввалились. Всё тело ныло от вчерашнего. Дышать было больно.

Вокруг собралась толпа. Смотрели, перешёптывались. Кто-то злорадно ухмылялся. Кто-то качал головой.

Фома медленно развернулся.

Посмотрел в сторону Торгового квартала – туда, где здание Торговой гильдии.

«Угрюмый думает, что всё кончено? – злобно думал он, шагая по мостовой. – Ошибается. Гильдия – сила больше, чем его банда. Гильдия разберётся. Они не могут позволить какому-то бандиту закрывать честные заведения. Это удар по всем торговцам».

* * *

Ребятушки, всем привет. Спасибо за ваши комментарии и лайки. Мне очень приятно, что вам нравится моя история.

Сообщаю, что, как обычно, перехожу на выкладку глав через день. Запас у меня кончился, а такой объем выдавать каждый день затруднительно. Такая выкладка будет до нового тома, а потом снова две недели по главе каждый день. Я как раз запас накоплю.

Глава 16

Здание Торговой гильдии возвышалось в самом сердце Вольного Града как каменный памятник власти денег.

Три этажа белого камня, широкие окна с дорогим стеклом, колонны у входа – массивные, внушительные. Над главными воротами висел герб гильдии – весы и меч, переплетённые золотой лентой. Символ справедливости и силы.

Внутри, на третьем этаже, в личном кабинете главы гильдии, царил порядок.

Стены обшиты тёмными дубовыми панелями. На них – карты торговых путей, тщательно вычерченные, с отметками караванных станций и таможенных постов. Большой письменный стол из чёрного дерева, отполированный до блеска. На столе – стопки документов, аккуратно разложенные по папкам, чернильница из серебра, гусиное перо, счёты из слоновой кости.

Ни пылинки. Ни одной лишней вещи. В кабинете пахло дорогими благовониями и воском свечей.

За столом сидел Еремей Захарович Белозёров. Глава Торговой гильдии Вольного Града. Мужчина лет пятидесяти, может чуть старше.

Он был одет в дорогой тёмно-синий кафтан из фламандского сукна – простого покроя, без излишеств, но ткань стоила как годовой доход мелкого купца. Под кафтаном – белоснежная рубаха с кружевным воротником. На пальцах – два массивных перстня с печатями.

Лицо гладко выбрито. Холёные руки с ухоженными ногтями. Волосы аккуратно подстрижены и зачёсаны назад.

Но главное – глаза.

Холодные, умные, ничего не выражающие серые глаза человека, который видел всё, знал всё и ничему не удивлялся. Глаза, в которых люди были цифрами в счётной книге.

Он не был воином. Никогда не держал меч в руках, кроме церемониальных случаев. Белозеров являлся человеком, который правил не силой кулака, а силой контроля над потоками товаров, денег и информации.

Еремей Захарович сделал себя сам.

Тридцать пять лет назад он был никем – сыном мелкого лавочника на окраине города, торговавшего дешёвыми тканями и пряностями сомнительного качества. Отец пил, мать умерла рано от чахотки. Старший брат сгинул в драке на пристани из-за денег.

В четырнадцать лет Еремей остался один с умирающим от алкоголизма отцом и лавкой, утопающей в долгах.

Другой бы сломался, ушёл в подмастерья, влачил нищенское существование до конца дней, но не Еремей. Он был умнее. Гораздо умнее.

Он понял главное: деньги – это не металлические кружочки в кошельке, а власть над людьми, их страхами и желаниями. Тот, кто контролирует поток денег, контролирует город.

В пятнадцать он уже вёл три счётные книги одновременно – для отца, для кредиторов и настоящую, только для себя. В шестнадцать похоронил отца и за полгода расплатился со всеми долгами, хотя кредиторы были уверены, что мальчишка обанкротится через месяц.

В двадцать он уже владел тремя лавками. В двадцать пять – контролировал половину поставок зерна в город через сеть подставных купцов.

В тридцать стал членом Торговой гильдии.

В тридцать пять – её главой.

Путь наверх был вымощен разорёнными конкурентами, сломанными судьбами, удачными браками, своевременными взятками и расчётом во всех этих делах. Еремей Захарович не испытывал угрызений совести. Для него это было просто дело. Бизнес. Оптимизация процессов.

Он женился трижды. Первая жена – дочь богатого купца – принесла приданое и полезные связи. Умерла при родах вместе с ребёнком. Еремей горевал ровно неделю, а на восьмой день заключил выгодную сделку на поставку соли, используя освободившийся капитал.

Вторая жена – вдова влиятельного гильдейца – дала ему доступ в высшие круги. Прожила с ним восемь лет и умерла от лихорадки. Еремей организовал пышные похороны, которые обсуждал весь город, и через месяц женился в третий раз.

Третья жена была молода, красива и рожала исправно – три сына, все выжили. Еремей обеспечил им лучших учителей, лучшую одежду, лучшее будущее. Не из любви – у него не было этого чувства. Просто инвестиция в династию, в продолжение дела.

Сейчас его старшему сыну двадцать два, он учился торговому делу. Средний, девятнадцати лет, управлял семейными караванами. Младшему шестнадцать – готовился к посвящению в гильдию.

Еремей смотрел на них без тепла, но с удовлетворением. Хорошие инструменты. Надёжное продолжение.

Он не любил людей, но понимал их идеально. Знал, что каждым движут три вещи: страх, жадность и тщеславие. Нужно только найти правильный рычаг – и человек станет послушной марионеткой.

За тридцать лет правления гильдией он ни разу не повысил голоса. Не нужно было. Его тихое слово весило больше, чем крик любого другого. Его холодный взгляд заставлял опытных купцов потеть и запинаться в речах.

Он никогда не пачкал руки кровью лично. Для этого существовала Служба Внутреннего Порядка – люди в серых плащах, тихие, незаметные, эффективные. Они не были бандитами или громилами. Скорее инструментом, которым вырезают больную ткань из здорового тела города.

Еремей Захарович не считал себя злодеем. Он управляющий. Архитектор порядка в хаотичном мире.

Он сидел неподвижно за столом. Перед ним лежал доклад, написанный мелким аккуратным почерком его помощника – несколько страниц на хорошей бумаге, переплетённых кожаным шнурком.

Дверь тихо отворилась.

Вошёл тот самый помощник – неприметный худой человек средних лет в сером кафтане. Лицо невыразительное, забываемое сразу после встречи. Идеальный слуга для сбора информации.

– Глава, – негромко сказал он, останавливаясь в паре шагов от стола. – Утренний доклад готов.

Белозёров кивнул, не поднимая взгляда:

– Говори.

Помощник развернул свой свиток, начал читать размеренно:

– Караван из Новгорода прибыл вчера вечером. Воск, меха, льняные ткани. Всё в сохранности, потерь нет. Пошлины уплачены полностью. Товар уже распределён между складами.

– Хорошо.

– Цены на зерно на городском рынке стабильны. Наши агенты докладывают, что урожай в этом году будет средним, не более. Рекомендую начать скупку излишков у мелких торговцев заранее, пока цена не поднялась.

– Согласен. Дай распоряжение Семёну Кречетову. Пусть действует тихо, через подставных лиц.

– Будет исполнено. Далее – спор между цехом кожевников и цехом сапожников о поставках. Кожевники подняли цены, сапожники отказываются платить. Обе стороны требуют вмешательства гильдии.

Белозёров поднял взгляд – холодный, оценивающий:

– Пусть договариваются сами. Если через неделю не придут к соглашению – введу фиксированную цену сам. Невыгодную для обоих. Поймут быстро.

– Понял, глава. – Помощник перевернул страницу. – Купец Ярослав Рыжий просит разрешения на открытие новой лавки в Торговом квартале. Предлагает уплатить вступительный взнос и ежемесячную пошлину.

– Рыжий… – Белозёров задумался на секунду. – Тот, что торгует пряностями с Востока?

– Да, глава.

– Откажи. У него долги перед ростовщиком Фёдором. Пока не расплатится – никаких новых лавок. Не хочу, чтобы он обанкротился посреди квартала и опозорил гильдию.

– Будет передано.

Помощник перевернул ещё одну страницу, продолжил:

– Два мелких происшествия. Пожар в кузнице на Железной улице – обошлось без жертв, кузнец отделался ожогами. Городская стража задержала троих карманников на ярмарке, двое из них – члены банды Кривого Ильи.

– Кривой снова активизировался? – Белозёров нахмурился чуть заметно. – Передай через наших людей: если его воры будут попадаться на территории рынков, контролируемых гильдией, я лично прослежу, чтобы его выгнали из города. Пусть грабит где хочет, но не там, где мои купцы торгуют.

– Понял, глава.

– Дальше.

– Ещё одно происшествие, – помощник перевернул последнюю страницу. – Вчера вечером зафиксирован инцидент в Ремесленном квартале. Член гильдии низшего ранга, владелец харчевни «У Фомы», подал официальную жалобу. Его заведение было насильственно закрыто людьми криминального лидера, известного как Угрюмый. Дверь и окна заколочены досками. Сам Фома избит, хотя и без видимых следов. Профессиональная работа.

Белозёров поднял взгляд. Теперь – внимательный, заинтересованный:

– Фома… Член гильдии?

– Да, глава. Низшего ранга, платит взносы исправно. Заведение небольшое, но прибыльное. Жена, трое детей.

– Причина закрытия?

Помощник достал из кармана свёрнутый лист бумаги, развернул:

– По показаниям свидетелей, позавчера Фома послал четверых своих людей напасть на уличного торговца пирожками, который торговал возле его харчевни. Торговец оказался под покровительством Угрюмого. Нападавших быстро нейтрализовали, стража подтвердила законность обороны. Вечером люди Угрюмого пришли к Фоме. Заколотили заведение, избили его самого и четверых громил. Демонстративно, на глазах у прохожих.

Еремей Захарович слушал неподвижно. Пальцы механически постукивали по столу. Тук. Тук. Тук.

– Угрюмый действовал лично?

– Нет. Он послал помощника с тремя людьми.

Пауза.

– А этот уличный торговец. Кто он?

– Точных данных пока нет, глава. Известно только, что появился в городе недавно, может месяц назад не раньше. Торгует пирожками на улицах. Качество, судя по слухам, очень хорошее. Цены ниже, чем у Фомы и других харчевен.

Белозёров встал из-за стола, прошёлся к окну. Посмотрел на город внизу – крыши домов, улицы, площади. Это был его город. Его территория.

– Угрюмый, – произнёс он раздумчиво, не оборачиваясь. – Король помойки. Слободка – его навозная куча, где он правит нищими, ворами и бандитами. Я терпел его, пока он держался в своих границах, но теперь…

Пауза.

– Теперь он выползает оттуда. В Ремесленный квартал. На мою территорию. Через какого-то уличного торговца.

Он медленно повернулся к помощнику:

– Угрюмый послал своих людей охранять торговца пирожками? Серьёзную охрану?

– Да, глава. Один человек, но четверых громил уложил за минуту.

Белозёров вернулся к столу, сел. Пальцы сложил домиком перед собой.

– Мне не нравится это, – сказал он тихо. – Угрюмый – предсказуемая фигура. Контролирует Слободку, собирает дань с воров и шлюх, иногда избивает зарвавшихся купцов. Примитивный бандит, но предсказуемый. Я знаю, чего от него ожидать.

Он поднял взгляд на помощника:

– Но когда предсказуемый человек начинает делать непредсказуемые вещи – это опасно. Это значит, что в игре появилась новая переменная. Что-то изменилось.

– Вы думаете, этот торговец…

– Я ничего не думаю, – оборвал Белозёров. – У меня недостаточно информации для выводов, а действовать вслепую – глупость.

Он встал, подошёл к большой карте города на стене. Долго смотрел на Ремесленный квартал, потом на Слободку.

– Этот торговец, – сказал он медленно. – Кто он? Откуда пришёл? Почему Угрюмый вкладывает в него ресурсы? В чём секрет этих пирожков? Где он берёт продукты? Сколько денег он зарабатывает на самом деле?

Белозёров достал из ящика стола карту поменьше, развернул на столе. Посмотрел на отметки кварталов.

– Угрюмый всегда держался в рамках, – сказал он тихо, почти для себя. – Слободка – его территория. Я не трогаю его там, он не лезет сюда. Баланс. Порядок. Но теперь он начинает расширяться в ремесленный квартал через этого неизвестного торговца.

Он поднял взгляд на помощника:

– Фома… У него семья?

– Жена, трое детей. Младшему четыре года.

Белозёров кивнул:

– Отправь жене тридцать серебряных. На хлеб и одежду детям. Скажи, что гильдия заботится о своих, не оставит семью в беде.

Помощник записал в тетрадь.

– И Фоме передай, – голос Белозёрова не изменился, остался таким же ровным и холодным, – что если он ещё раз полезет в драку без разрешения и одобрения гильдии, его семья этих денег больше не увидит. Никогда. И заведение его мы передадим тому, кто умеет думать головой.

Помощник кивнул, продолжая писать.

Белозёров свернул карту, убрал обратно в ящик.

Еремей Захарович хорошо помнил, как десять лет назад сам лично организовал похороны вдовы гильдейца Тимофея Костина – оплатил дубовый гроб, поминки на сорок человек, устроил её двух сыновей учениками в лучшие цеха города. Весь город потом месяц говорил о щедрости и милосердии главы гильдии.

В тот же самый месяц он отдал приказ сжечь дотла лавку купца Ростислава Малого, который попытался тайно обойти гильдейские пошлины на ввоз шёлка. Жена и трое малых детей Ростислава остались на улице без единого гроша, без крыши над головой. Никто в городе не посмел им помочь – все прекрасно знали, что это воля самого Белозёрова.

Для Еремея Захаровича разницы между этими двумя случаями не было никакой. Вдова Тимофея – своя, её надо поддержать, чтобы система продолжала работать слаженно. Семья Ростислава – чужие, нарушители правил, их надо уничтожить публично и жестоко, чтобы другим неповадно было.

Он не испытывал при этом ни жалости к одним, ни злобы к другим. Просто оптимизация. Поощрение полезного поведения, наказание вредного. Элементарная логика управления.

Белозёров вернулся к настоящему. Посмотрел на помощника:

– Мне нужна полная информация об этом торговце. Всё. Где он живёт точно, с кем разговаривает, где закупает муку и мясо, кто его поставщики, кто его друзья и враги. Сколько денег у него в обороте. Откуда он сам родом. Есть ли у него семья в городе. Даже имя его узнай.

– Понял, глава. Начинаем сбор?

– Немедленно. И тихо. Очень тихо. Чтобы ни Угрюмый, ни сам торговец ничего не заподозрили. Используй людей в серых плащах, они умеют работать незаметно.

– Будет сделано.

Белозёров снова подошёл к большой карте города на стене – детальной, с отметками всех улиц, площадей, кварталов. Он долго смотрел на Ремесленный квартал, потом на Слободку.

– Прямая война с Угрюмым, – сказал он задумчиво, – приведёт к хаосу на улицах. Кровь, драки, вмешательство городской стражи, может даже княжеского двора. Это плохо для торговли. Купцы боятся беспорядков. Прибыль упадёт.

Он повернулся к помощнику:

– Нужно действовать тоньше, умнее. Ключ к ослаблению Угрюмого – его новый актив. Этот неизвестный торговец. Если убрать его с доски, расширение Угрюмого захлебнётся само собой. Без единой капли крови в открытом столкновении.

Пауза. Белозёров подошёл к столу, взял серебряный колокольчик, позвонил негромко.

В дверь почти сразу вошёл второй человек – высокий, худой, в сером плаще с капюшоном. Лицо невыразительное, забываемое. Один из людей Службы Внутреннего Порядка.

– Слушаю, глава.

– В Ремесленном квартале появился новый торговец пирожками, – сказал Белозёров ровным голосом. – Работает под покровительством Угрюмого, живёт в Слободке. Мне нужно знать о нём всё. Абсолютно всё. Кто он, откуда, чем живёт, кого боится, кого любит.

Человек в сером кивнул молча.

Белозёров медленно повернулся к нему. В его холодных серых глазах появился хищный, расчётливый блеск:

– И главное, – добавил он тихо, – найди его слабое место. У каждого человека оно есть. Всегда. Нужно только поискать достаточно внимательно.